Обсуждение и применение результатов

Полученные данные свидетельствуют, что генетические факторы (или «геном») отвечают за изменчивость многих особенностей человека. Это было продемонстрировано двумя спосо-

бами. Во-первых, оказалось, что генетически идентичные люди (монозиготные близнецы), которые росли по отдельности в совершенно разных условиях, превращались во взрослых людей, удивительно похожих не только внешне, но и по многим психологическим чертам. Во-вторых, о преобладающем влиянии генома говорит тот факт, что влияние условий окружающей среды на однояйцевых близнецов, выросших вместе, оказалось таким незначительным. Вот точка зрения Бошарда и Ликкена на эти открытия:

Почти для каждой изученной к настоящему времени особенности поведения, от скорости реакции до религиозности, значительная доля ее изменчивости у разных людей обусловлена влиянием генов. Этот факт больше не должен подвергаться сомнению, скорее пришло время подумать о том, как его применить.

Конечно, есть люди, которые не согласны с утверждением Бошарда и Ликкена о том, что время дискутировать по данному вопросу прошло. Некоторые другие точки зрения будут рассмотрены нами в следующем разделе. Однако обсуждение возможностей применения результатов исследований этих авторов, безусловно, оправданно. Каким образом полученные данные меняют наши представления о человеческой природе? Как уже упоминалось выше, в последние 50 лет психология и вся западная культура находятся под влиянием представлений о преобладающей роли окружающей среды в формировании личности. Наши взгляды на воспитание, образование, преступность и наказание, психотерапию, навыки и возможности, интересы, профессиональные цели и социальное поведение сложились на основе уверенности, что человека формирует опыт, а не гены. Очень немногие из нас, глядя на чье-то поведение, думают: «Этот человек такой от раждения!.» Нам хочется верить, что люди учатся поведению, потому что это позволяет нам с некоторой долей уверенности считать, что все зависит от воспитания, что положительный жизненный опыт может возобладать над отрицательным и человек, ведущий себя неблаговидно, может перевоспитаться. Сознание того, что наша личность дана нам при рождении, вводит в искуше-

ние сказать: «Зачем стараться?» Зачем стараться изо всех сил быть хорошими родителями? Зачем стараться помочь опустившимся или выбитым из колеи людям? Зачем стараться дать хорошее образование? И так далее. Но Бошард и Ликкен первые не соглашаются с такой интерпретацией их открытия. В статье они предлагают три собственных вывода из своих «провокационных» данных:

1. Ясно, что интеллект преимущественно определяется генетическими факторами (70% различий интеллектуальных способностей определено генетически.) Однако, как ясно утверждают авторы:

Эти результаты не означают, что такие показатели, как IQ, не могут быть улучшены... Исследования, проведенные в 14 странах, показали, что средняя величина показателя интеллекта IQ в последние годы возрастает. Наши результаты, таким образом, не дают однозначных определений или ограничений того, что может быть достигнуто в оптимальных для этого условиях(р. 227)

В общем, это означает, что 70% различий в IQ определяется генетическими различиями, а 30% может быть увеличено или уменьшено за счет влияния окружающей среды.

Это влияние включает в себя многие хорошо известные факторы, такие как образование, семейные обстоятельства, токсические вещества и социально-экономический статус.

2. В основе исследований Бошарда и Л иккена лежит допущение, что качества человека определяются совместным влиянием генетических и внешних факторов. То есть когда окружающая среда оказывает меньшее воздействие, различия в большей степени определяются генетически. И наоборот, когда внешняя среда оказывает более сильное влияние на определенные качества человека, влияние генетических факторов менее значимо. Например, большинство детей в США имеют возможность кататься на велосипеде. Это означает, что внешние условия в этом смысле для всех детей одинаковы, поэтому разница в качестве езды на велосипеде определяется генетическими факторами. С другой стороны, различия в пищевых предпочтениях в Соединенных Штатах, скорее всего,

объясняются внешними факторами, поскольку питание в детстве и в течение всей жизни может быть очень разным, и влияние генетических факторов менее заметно. Здесь мы _приходим к интересной части рассуждений авторов: они считают, что личность больше выражается ездой на велосипеде, чем предпочтениями в еде.

В сущности, авторы утверждают, что семья оказывает меньшее воздействие на то, кем будет ребенок, когда вырастет, чем его наследственность. Понятно, что большинство родителей не хотят этого слышать и верить в это. Они стараются быть хорошими родителями и вырастить своих детей счастливыми людьми и хорошими гражданами своей страны. Единственные родители, которые будут рады это слышать, это те, кто в восторге от своих бесконтрольных или непослушных отпрысков. Они смогут снять с себя часть ответственности! Но Бошард и Ликкен тут же подчеркивают, что гены не всегда определяют судьбу, и преданные родители могут положительно влиять на своих детей, даже если они могут сделать только небольшую часть из возможных изменений.

3. Наиболее интригующий вывод Бошарда и Ликкена состоит в том, что не среда влияет на людей, а наоборот. То есть генетические тенденции людей в конце концов изменяют их окружающую среду! Вот пример, иллюстрирующий эту теорию. То, что некоторые люди более любящие и нежные, чем другие, обычно объясняется тем, что их родители были более нежными с ними, когда те были детьми. То есть любящие дети вырастают в атмосфере любви.

Когда это утверждение проверяли, оно оказывалось правильным. Любящие люди действительно получали больше любви от своих родителей. Бошард и Ликкен предполагают, однако, что различия в «любвеобильности» могут быть на самом деле генетически обусловлены, то есть некоторые дети рождаются более любвеобильными, чем другие. Врожденное стремление к нежности заставляет этих детей отвечать на любовь родителей именно тем образом, который стимулирует любящее поведение родителей больше, чем это получается у не обладающих такой генетикой детей. Именно обусловленное генетикой поведение детей и вызывает любовь родителей, а не наоборот. Исследователи утверждают, что гены действуют подобным обра-

зом в отношении многих или даже большинства человечески качеств. Они формулируют это следующим образом:

Ближайшей (непосредственной) причиной большинства психологических различий является обучение через опыт, как всегда считали радикальные сторонники такой теории. Но настоящий опыт, однако, приобретается по сознательному выбору, а выбор этот делается под постоянным давлением генов (р. 228).

КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ

И ДАЛЬНЕЙШИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Как вы и полагаете, большая часть дальнейших исследований в этой области была выполнена на основе базы данных о близнецах, составленной Бошардом и Ликкеном. Результаты продолжают свидетельствовать, что значительное число черт характера и поведения человека находятся под сильным влиянием его генов. Многие качества, которые всегда считались проистекающими от внешних причин, рассматриваются по-новому, поскольку изучение близнецов показало, что наследственность обусловливает большее число психологических различий и в большей степени, чем это считалось ранее.

Например, ученые из Университета штата Миннесота обнаружили, что не только выбор профессии обусловлен генами, но и 30% различий в удовлетворенности работой и различия в профессиональной этике также определяются генетическими факторами (Arvey et al., 1989; Arvey et ah, 1994), даже если физические требования к профессиям одинаковы. Другие исследования, в которых сравнивались однояйцевые (монозиготные) и разнояйцевые (дизиготные) близнецы, разлученные и выросшие вместе, фокусировались на чертах характера, которые считались важными стабильными качествами человека (Bouchard, 1994; Loehlin, 1992). Результаты этих и других исследований показали, что различия в таких качествах, как экстраверсия-интроверсия (открытость или недоверие к внешнему миру), нервозность (тенденция к беспокойству и сильным эмоциональным проявлениям), добросовестность (степень компетенции > ответственности) в большей степени (на 65%) определяются гв' нетическими различиями, а не факторами окружающей среды

Конечно, не все члены научного сообщества согласны признать эти результаты как конечную истину. Работа Бошарда и Ликкена критикуется по нескольким направлениям (см.: Beckwith et al., 1991; Billings etal., 1992).

В некоторых работах утверждается, что исследователи не полностью публикуют свои данные, и поэтому их результаты не могут пройти независимую экспертизу. Те же критики также утверждают, что есть много работ, демонстрирующих влияние внешних факторов на близнецов, результаты которых Бошард и Ликкен не могут объяснить. И наконец, в связи с тем, что анализ ДНК становится все более точным, критики Бошарда и Ликкена предлагают использовать этот метод для проверки справедливости результатов изучения близнецов.

СОВРЕМЕННЫЕ РАЗРАБОТКИ

В главе из книги 1999 года Бошард делает обзор результатов изучения близнецов в Миннесоте (Bouchard, 1999). Он заключает, что 40% различий в чертах характера и 50% различий в интеллекте генетически обусловлены. В этой книге автор вновь подтверждает свое убеждение, что гены управляют нашим выбором условий окружающей среды и нашим выбором или уходом от специфических, формирующих нашу личность и поведение факторов.

Исследования в Центре по изучению близнецов в штате Миннесота активно продолжаются. Новейшие сводки результатов исследований можно найти на их веб-сайте http:// www.psych.umn.edu/psylabs/. Некоторые захватывающие новые исследования посвящены изучению сложных проявлений человеческой психики и видов поведения, которые мало кто мог считать генетически обусловленными, таких как любовь, развод и даже смерть (см.: http://www.psych.umn.edu/psylabs/mtfs/ special.htm2000). В частности, изучался механизм выбора партнера, чтобы узнать, является ли генетически обусловленным то, что мы влюбляемся именно в мистера Райт или мисс Райт. Оказывается, что — нет! Однако, как это ни удивительно, исследователям удалось выявить генетические предпосылки к разводу. Если один из однояйцевых близнецов был разведен, то вероятность того, что другой тоже будет в разводе, составляет 45%. Это

значительно превышает средний процент разведенных среди супружеских пар в Миннесоте — 20%.

И наконец, даже смерть, оказывается, генетически обусловлена. Исследователи лабораторий по изучению близнецов в Миннесоте обнаружили, что однояйцевые близнецы чаще всего умирают в одном возрасте (даже если были разлучены), в то время как разнояйцевые близнецы, как правило, умирают в разном возрасте.

ЛИТЕРАТУРА

Arvey, R., Bouchard, Т., Segal, N., & Abraham, L. (1989). Job

satisfaction: Environmental and genetic components. Journal of

Applied Psychology, 74(2), 187-195. Arvey, R., McCall, В., Bouchard, Т., &Taubman, P. (1994). Genetic

influences on job satisfaction and work value. Personality and

Individual Differences, /7(1), 21-33. Billings, R, Beckwith, J., & Alper, J. (1992). The genetic analysis of

human behavior: A new era? Social Science and Medicine, 35(3),

227-238. Bouchard, T. (1994). Genes, environment and personality. Science,

264(5166), 1700-1702. Bouchard, T. (1999). Genes, environment, and personality. InS.Ceci

et al. (Eds.), The nature- nurture debate: The essential readings,

pp. 97-103. Maiden, MA: Blackwell. DiLalla, D., Gottesman, I., Carey, G., & Bouchard, T. (1996).

Heritability of MM PI personality indicators ofpsychopathology

in twins reared apart. Journal of Abnormal Psychology, 105(4), 491 —

500.

Внимание: «визуальный обрыв»!

Базовые материалы:

Gibson E. J., & Walk R. D. (1960). The «visual cliff». Scientific American, 202, 67-71.

Один из самых известных психологических анекдотов касается человека, которого называют С. Б. (инициалы используются, чтобы сохранить инкогнито). С. Б. был слепым всю жизнь

до 52 лет, когда была разработана операция (сейчас уже обычная пересадка роговицы), позволившая вернуть ему зрение. Однако способность С. Б. видеть не означала, что он автоматически будет воспринимать то, что он видит, так же, как все остальные. Это стало очевидным вскоре после операции, еще до того, как его зрение окончательно прояснилось. С. Б. смотрел из окна госпиталя и заинтересовался небольшими движущимися объектами внизу на земле. Он начал сползать по карнизу окна, думая, что спустится вниз на руках и посмотрит на объекты поближе. К счастью, служащие госпиталя предотвратили эту попытку. Он был на четвертом этаже, а маленькие движущиеся объекты — это были машины! С. Б. мог видеть, но он не мог оценить высоту.

Наша способность воспринимать и интерпретировать визуальную информацию окружающего мира находится в сфере интересов психологов-экспериментаторов. И главный вопрос, на который они стараются ответить, — является ли такая способность врожденной или приобретенной. Тернбалл (Turnbull) рассматривал этот вопрос в своем сообщении о человеке по имени БаМбуту Пигми Кенж (BaMbutu Pygmy Kenge), который не мог правильно оценить размер объектов на большом расстоянии. По существу, Кенж был в состоянии оценить глубину, но поскольку вся его жизнь прошла в густых джунглях, ему не обязательно было развивать визуальное представление о постоянстве размеров объектов. Но работа Тенбалла носила характер наблюдений и не давала возможности сделать достоверные выводы о визуальном восприятии, когда она была представлена научной общественности. Для того чтобы точно выяснить, являются ли определенные навыки восприятия врожденными или приобретенными, исследования должны были проводиться в лаборатории.

Многие психологи считают, что самым важным из наших визуальных навыков является способность определять глубину. Можете себе представить, какой трудной или даже невозможной стала бы наша жизнь, если бы мы не умели определять глубину. Мы бы натыкались на предметы, не могли определить, Далеко ли от нас находится хищник, и шагали бы с обрыва в пропасть. Поэтому логично было бы предположить, что способность оценивать глубину является врожденной, а не развива-

ется по мере приобретения опыта Однако, как подчеркивают в своей статье Элеанора Гибсон (Eleanor Gibson) и Ричард Уолк (Richard Walk)

Когда дети еще ползают или только учатся ходить, они часто падают, преодолевая более или менее высокий уступ При недостаточной бдительности взрослых они могут упасть из кроватки или со ступенек По мере развития мышечной координации они начинают избегать подобных инцидентов самостоятельно Здравый смысл подсказывает, что дети учатся распознавать опасные места на опыте — то есть падая и набивая синяки и шишки (р 64)

Гибсон и Уолк стремились изучить визуальную способность к оцениванию глубины, делая это научными методами в условиях лаборатории Чтобы добиться этого, они разработали экспериментальное устройство, которое назвали «визуальным обрывом»

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ

Если вы хотите узнать, на какой стадии развития животные или люди приобретают способность определять глубину «на глаз», вы можете, например, поместить их на край обрыва и посмотреть, способны ли они избежать падения. Это предложение покажется странным с этической точки зрения, поскольку те из участников эксперимента, кто будет не в сострянии оценить глубину обрыва, могут получить травму. Устройство «визуальный обрыв» решает эту проблему, так как представляет субъекту лишь видимость обрыва при отсутствии реального. Как это было сделано, мы объясним ниже, но важность этого устройства состоит в том, что ребенка или детеныша животного можно поместить на такой обрыв, чтобы посмотреть, способен ли он оценить высоту обрыва и избежать «падения». Если он и не сумеет сделать этого, то все равно будет в безопасности.

В обсуждаемом вопросе Гибсон и Уолк занимали позицию «нативистов», то есть считали, что способность определять высоту и избегать падения появляется автоматически, как реализация биологически заложенной программы, и не является про-

дуктом опыта Приверженцы противоположной точки зрения, «эмпиристы», считали, что эта способность появляется как результат обучения Изобретенное устройство позволило Гибсон и Уолк поставить следующие вопросы «На какой стадии развития ребенок или детеныш животного может эффективно отвечать на признак глубины или высоты объекта? И в одно ли время появляется способность к такому ответу у животных разных видов и разных условий обитания?»

МЕТОД

«Визуальный обрыв» состоит из стола, около 120 сантиметров высотой, с верхом из толстого прозрачного стекла (рис 1 5 и! 6) Прямо под стеклом одной половины стола (мелкая часть) находится твердая панель с рисунком из красных и белых квадратов, расположенных в шахматном порядке Под другой половиной стола (глубокая часть) такая же панель лежит на полу

Рис. 1.5. «Визуальный обрыв» Гибсон и Уолка Из Introduction to Child Development 5th edition byJ Dworetzky, 1993. Перепечатано с разрешения Wadsworth an imprint of the Wadsworth Group a division of Thompson Learning

 

 

Рис. 1.6. «Визуальный обрыв» в рабочей ситуации. Из Е J Gibson and R D Walk «The visual cliff», Scientific American, April 1960, 65 Фото Уильяма Вандиверта (William Vandivert)

Таким образом, на краю мелкой части стола создается видимость обрыва, хотя стеклянная поверхность на самом деле продолжается дальше. Между мелкой и глубокой частями располагается центральная панель около 30 сантиметров шириной. Процедура тестирования детей с помощью этого устройства была очень простой.

В эксперименте участвовали 36 детей в возрасте от 6 до 14 месяцев. Матери детей тоже участвовали. Каждого ребенка помещали на центральную панель, после чего мать звала его сначала со стороны глубокой части, а потом со стороны мелкой части стола.

Для того чтобы сравнить развитие восприятия высоты у людей и животных, такие же эксперименты (но без участия матерей) проводились с детенышами разных видов животных. Детенышей помещати в центр стола и наблюдали, могут ли они обнаружить различие между глубокой и мелкой частями стола и не ступать за край «обрыва».

Вы можете себе представить обстановку в лаборатории в Университете Корнелла, когда туда принесли для опыта детенышей разнообразных животных. Это были цыплята, крысята, ягнята, козлята, поросята, котята, щенки и детеныши черепах. Вот интересно, если все пробы происходили в один день!

 

Помните, что целью исследования было выяснить, является ли способность определять высоту «на глаз» врожденной или приобретенной. Метод визуального обрыва позволил подойти к решению этого вопроса. Детей или животных нельзя спросить, могут ли они определять высоту, и их нельзя проверить на настоящем обрыве.

В психологии ответы на многие вопросы находят через изобретение новых методов исследования. Прекрасным примером этого служат результаты, полученные Гибсон и Уолком.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ

Девять из участвовавших в эксперименте детей отказались сдвинуться с центральной панели стола. Это никак не объяснялось исследователями, наверное, это было просто детское упрямство. Когда матери звали остальных 27 детей со стороны мелкой части стола, все дети сползали с центральной панели и пересекали стеклянную поверхность. Три ребенка, с большой неуверенностью, но сдвигались с края визуального обрыва на зов матери со стороны глубокой части стола. Остальные дети, когда их звали со стороны обрыва, либо уползали от матери на мелкую сторону стола, либо плакали от огорчения, что не могут добраться до матери, не преодолевая обрыв. Без сомнения, дети были в состоянии определить глубину обрыва. «Часто они сначала всматривались вниз через стекло, а потом разворачивались и ползли прочь от края обрыва. Другие сначала ощупывали стекло руками, но, несмотря на то что чувствовали его твердость, отказывались ползти по нему» (р. 64).

Доказывают ли эти результаты, что способность человека определять высоту скорее врожденная, чем приобретенная? Очевидно, нет, поскольку дети, участвовавшие в этом эксперименте, имели возможность в течение по крайней мере 6 месяцев обучаться определять высоту методом проб и ошибок. Но раньше чем в 6 месяцев дети еще не имеют достаточных локомоторных навыков для участия в таком тесте. Именно по этой причине Гибсон и Уолк решили для сравнения проверить различных животных. Как вы знаете, у большинства животных детеныши начинают самостоятельно передвигаться гораздо раньше, чем у человека. Результаты опыта с животными были чрезвычайно

интересными, поскольку оказалось, что способность определять высоту у разных животных развивалась в соответствии с тем, когда данному виду был необходим такой навыкдля выживания.

Например, цыплята должны уметь раскапывать землю в поисках пищи вскоре после вылупления из яиц. Когда их проверяли на визуальном обрыве, они никогда не делали ошибки и не переступали через край.

Козлята и ягнята способны стоять и ходить вскоре после рождения. С момента, когда они вставали на ноги, их реакция на визуальный обрыв была столь же безошибочной, как и у цыплят. Они не сделали ошибки ни разу. Когда экспериментатор поставил однодневного козленка на стекло над обрывом, детеныш испугался и застыл, демонстрируя реакцию на опасность. Только когда его перенесли на мелкую часть стола, козленок успокоился и прыгнул в сторону кажущейся безопасной поверхности. Это говорит о том, что животное полностью контролировало свои зрительные ощущения, и ощущение твердости стекла не влияло на его реакцию.

У крыс было по-другому. Они не показывали никакого предпочтения в отношении мелкой части стола. Почему они вели себя не так, как другие животные? Прежде чем решить, что они просто глупы, подумайте над другим, более вероятным объяснением, предложенным Гибсон и Уолком: для крысы хорошее зрение не является необходимым условием выживания.

В самом деле, у крыс плохо развито зрение. Это ночное животное, которое находит пищу по запаху, передвигается в темноте, ориентируясь с помощью осязания жесткими волосками на носу. Поэтому когда крысу помещали в центр стола, она не была одурачена визуальным обрывом, так как не пользовалась зрением для того, чтобы выбрать дорогу. Для ее чувствительных волосков стекло по обе стороны центральной панели было одинаково гладким, и крыса с одинаковой вероятностью могла пойти на мелкую или на глубокую часть стола.

От котят можно было ожидать таких же результатов. Они тоже преимущественно ночные животные и тоже имеют чувствительные волоски. Но кошки — хищники, а не падалыцики, как крысы. Поэтому они больше зависят от зрения. Соответственно, котята проявляли отличное чувство высоты, как только начинали самостоятельно передвигаться, то есть в возрасте 4 недель.

Временами эта научная статья (и эта дискуссия) начинает напоминать детскую книжку про зверей, но все же мы должны назвать вид животных, хуже всего проявивший себя на визуальном обрыве, — это черепаха. Для опытов была выбрана водная разновидность черепах. Исследователи считали, что поскольку вода для них является естественной средой, они должны выбрать глубокую часть стола. Однако черепахи сразу поняли, что они не в воде, и 76% из них уползали на мелкую половину стола. Но 24% отправились «за край обрыва». «То, что достаточно большая часть черепах выбрала глубокую сторону стола, говорит о том, что или это животное хуже воспринимает глубину, или в естественных условиях ему меньше приходится опасаться упасть с высоты» (р. 67). Ясно, что если вы живете в воде, значение чувства высоты для выживания сводится к минимуму.

Гибсон и Уолк подчеркивают, что все их наблюдения согласуются с теорией эволюции. То есть все виды животных, для того чтобы выжить, должны быть в состоянии определять высоту к тому времени, как начинают самостоятельно передвигаться. У людей этот период наступает в возрасте примерно 6 месяцев; но для цыплят и козлят он наступает в первый день после рождения, а для крыс, кошек и собак — в возрасте 4 недель. Авторы делают вывод, что рассматриваемая способность — врожденная, потому что обучение методом проб и ошибок представляет слишком большую опасность смертельного исхода.

Итак, если мы столь хорошо биологически подготовлены, почему же дети так часто падают? Гибсон и Уолк объясняют это тем, что у детей восприятие глубины появляется раньше, чем определенные двигательные навыки. Во время опытов многие дети сползали с центральной панели и оказывались на глубокой стороне стола, а некоторые даже возвращались на глубокую сторону после того, как начинали ползти к матери через мелкую часть. Если бы там не было стекла, многие дети «упали бы с обрыва»!

КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ

И ДАЛЬНЕЙШИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Чаще всего критикуется утверждение авторов о полной доказанности того, что восприятие глубины является врожденной способностью человека. Как уже упоминалось выше,

 

ко времени участия в эксперименте на визуальном обрыве дети уже научились избегать подобных ситуаций. В более позднем исследовании детей в возрасте 2—5 месяцев помещали на стекло над визуальным обрывом. При этом у всех детей происходило замедление сердечного ритма. Такое замедление считается признаком интереса, а не страха, сопровождаемого, как известно, ускорением сердцебиения (Campos, Hiatt, Ramsay, Henderson & Svejda, 1978). Это свидетельствует, что младшие дети еще не научились бояться падения и привыкнут избегать таких опасных ситуаций позже. Приведенные результаты опровергают выводы Гибсон и Уолка.

Нужно, однако, заметить: пока идет дискуссия о том, когда мы приобретаем способность определять глубину («нативисты против эмпиристов»), многие исследования, направленные на решение этого вопроса, проводятся с использованием устройства с визуальным обрывом, разработанного Гибсон и Уолком. Кроме того, другие исследования с использованием визуального обрыва дали неожиданные результаты.

Примером может служить работа Сое, Эмде, Кэмпоса и Клин-нерта(8огсе, Emde, Campos &Kliniiert, 1985). Они помещали годовалого ребенка на визуальный обрыв, где уступ был не глубоким и не мелким, около 75 см. Когда ребенок доползал до обрыва, он останавливался и смотрел вниз. На другой стороне стола его ждала мать, как и в эксперименте у Гибсон и Уолка. Иногда мать просили изображать на лице страх, а в другом случае — безмятежность и интерес. Когда ребенок видел выражение страха на лице матери, он отказывался ползти дальше. Однако большинство детей, которые видели, что мать выглядит довольной, проверяли поверхность на ощупь и отправлялись через обрыв. Когда уступ ликвидировали, дети ползли к матери, не обращая внимания на выражение ее лица. Этот способ невербального общения, использованный детьми для проверки правильности своего поведения, называется социальным обращением.

СОВРЕМЕННЫЕ РАЗРАБОТКИ

Изобретение Гибсон и Уолком визуального обрыва до сих пор оказывает сильное влияние на исследования человеческого поведения, восприятия, эмоций и даже психического здоровья.

 

 

Адольф и Эпплер (Adolf & Eppler, 1998) цитируют Гибсон и Уолка в своей работе по изучению того, как дети приобретают способность ориентироваться на местности при переходе от ползания к ходьбе. Вы, наверное, замечали, что дети, начинающие ходить, склонны к исследованию новых поверхностей, камней, песка или (скорее всего) грязи. Эдольф и Эпплер утверждают, что именно таким образом наша визуальная система обучается тому, какое влияние оказывает неровность поверхности на равновесие тела и как компенсировать всяческие изменения под ногами. Благодаря этому мыв конце концов перестаем так часто падать!

В другом недавнем исследовании рассматривается возможность использования виртуальной реальности для того, чтобы помочь детям с пороками развития приспособиться к физическим условиям окружающей среды. Стрикленд (Strickland, 1996) разработал систему, включающую виртуальную реальность, которая позволяет детям, страдающим аутизмом, безопасно исследовать окружающий мир и взаимодействовать с ним. Аутизм — это серьезное умственное расстройство, при котором у ребенка отмечается отсутствие взаимодействия с окружающими, нарушение развития речи, различной степени умственная отсталость, иногда с проблесками гениальности, и сильное стремление избежать каких-либо изменений в окружающей среде (помните Раймонда Бэббита в прекрасном исполнении Дастина Хоффмана в фильме «Человек дождя»"?). Часто такие дети подвергают себя опасности, потому что их восприятие или нарушено, или не развито. Они не в состоянии оценить высоту ступеньки, как, например, в случае с визуальным обрывом, и обречены на падения и травмы. По мнению Стрикленда, использование виртуальной реальности позволяет создать обучающие программы, которые дают ребенку возможность приобрести ценный опыт, не подвергаясь истинной опасности физической травмы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Благодаря изобретательности Гибсон и Уолка, ученым, исследующим поведение, открыт путь для изучения способности восприятия глубины. Вопрос о том, является ли эта способность

врожденной или приобретенной, продолжает обсуждаться. Истина, возможно, заключается в компромиссном варианте, то есть в признании взаимодействия врожденного начала и приобретенных навыков. Вероятно, как показали многие исследования, способность воспринимать глубину дана от рождения (даже в исследовании Кэмпоса с соавторами интерес, проявленный очень маленькими детьми, говорит о восприятии «чего-то»), но боязнь падения и умение избежать опасности вырабатываются на опыте, когда ребенок уже достаточно большой, чтобы ползать и попадать в беду.

Но какие бы вопросы мы не задавали, именно методологические достижения, такие как визуальный обрыв, позволяют нам искать на них ответы.

ЛИТЕРАТУРА

Adolph, К., & Eppler, M. (1998). Development of visually guided locomotion. Ecological Psychology, 10(3—4), 303—321.

Campos, J., Hiatt, S., Ramsay, D., Henderson, C, & Svejda, M. (1978). The emergence of fear on the visual cliff. In M. Lewis & L. A. Rosenblum (Eds.), The development of affect. New York: Plenum Press.

Sorce, J., Emde, R., Campos, J., & Klinnert, M. (1985). Maternal emotion signaling: Its effect on the visual cliff behavior of 1 -year-olds. Developmental Psychology, 21, 195—200.

Strickland, D. (1996). A virtual-reality application with autistic children. Presence- Teleoperators and Virtual Environments, 5(3), 319-329.

 

ВОСПРИЯТИЕ И ОСОЗНАНИЕ

Изучение восприятия и осознания представляет большой интерес для психологов, поскольку эти феномены определяют и раскрывают психологическое взаимодействие с окружающим. Задумайтесь на мгновение: ваши органы чувств постоянно бомбардируются миллионами частиц информации, поступающей от смешанных стимулов, воздействующих на вас в каждый отдельно взятый момент. Мозг просто не способен обработать их все. Поэтому он организует этот завал сенсорных данных в блоки, обретающие форму и значение. Это и есть то, что психологи определяют как восприятие.

Ясно, что наш уровень сознания (consciousness), также зачастую определяемый как состояние осознанности (state of awareness), в значительной мере управляет тем, что воспринимается, и тем, как наш мозг это организует. По мере того как вы проживаете день, ночь, неделю, год, жизнь, вы проходите многочисленные и разнообразные уровни состояния осознанности. Вы сосредоточенны (или нет), грезите, фантазируете, спите, видите сны, возможно, в какой-то момент находитесь под действием гипноза, возможно, употребляете транквилизаторы (даже кофеин и никотин принимаются в расчет!). Все вышеперечисленные состояния являются измененными состояниями сознания, вызывающими различные перемены в вашем восприятии окружающего мира, что, в свою очередь, оказывает влияние на поведение.

В рамках исследований восприятия и осознания ряд наиболее значительных и интересных работ был посвящен изучению зрения, сна, сновидений и гипноза. Данный раздел книги начинается с представления широко известного и важного исследования, которое относит нас к далекой культуре, раскрывая, как восприятие окружающего мира меняется при длительном воздействии специфических сенсорных стимулов. Статья была опубликована в психологическом журнале, но написана антропологом, который, проводя исследование в лесах Итури (Itun Forest), где в настоящее время живет народ конго, получил занимательные данные о том, как наш мозг научается видеть и интерпретировать окружающий мир. Вторая часть данного раздела освещает два открытия, которые действительно изменили психологию: 1) обнаружение фазы сна с БД Г (быстрые движения глаз) и 2) взаимосвязь между БДГ и сновидениями. В третьей части представлено важное и неоднозначное исследование, предполагающее, что сновидения не являются таинственными посланиями от бессознательного, как считали Фрейд и другие ученые, но состоят из чисто физических и случайных электрических импульсов вашего мозга во время сна. Наконец, в четвертой рассматривается одно из многочисленных исследований, также повлиявших на традиционные психологические взгляды. Оно выступает против распространенного представления о том, что гипноз является уникальным состоянием полной власти над сознанием. Это последнее исследование предлагает доказательства, позволяющие предположить, что загипнотизированные люди не отличаются от людей бодрствующих; разница лишь в том, что первые просто лучше мотивированы.