Попытка тайных выборов патриарха, арест и освоБождение Сергия. Легализация «Временного Патриаршего Синода».

- Можно понять его позицию по укреплению своей власти – с одной стороны, григориане, с другой стороны, митрополит Агафангел выставил свои права на местоблюстительство, ссылаясь на «завещание» патриарха…

- Да, но надо понимать: все вообще споры, возникавшие по вопросу, кто является «самым главным церковным начальником», были порождением «административной экклесиологии». С точки зрения канонов и соборного принципа устроения, они были совершенно бессмысленными, бесполезными и, в конечном счете, только вредили Церкви (еще и потому, что были на руку большевикам). Поэтому ГПУ зачастую инспирировало и раздувало все эти споры.

- То есть «административная экклесиология» и бюрократическая психология епископата, подспудно желающего наличия над собой «главного начальника», только давали шанс ГПУ играть на слабых струнках иерархов, чтобы изнутри разрушать и подчинять себе Церковь.

- Именно так.

- Тем не менее, Сергий, как это видно и из приведенной тобой выше цитаты, не сразу стал так однозначно настаивать на своих административных правах. Он ведь пытался опереться на соборную поддержку епископата?

- Да, не сразу. Поначалу он, действительно, пытался действовать в согласии с епископатом и не предпринимал никаких спорных, с точки зрения канонов, действий, за исключением прещений на григориан и на митрополита Агафангела. Более того, когда осенью 1926 года епископ Полоцкий Павлин (Крошечкин) и архиепископ Екатеринбургский Корнилий (Соболев) выступили с инициативой избрания патриарха тайным опросом епископов, – Сергий активно поддержал эту инициативу. Было собрано около 70-ти голосов епископов, и большинство из них высказалось за избрание патриархом митрополита Казанского Кирилла. Этим и заканчивается «первый период заместительства» Сергия – его, как и многих епископов, участвовавших в этом мероприятии, арестовало ОГПУ в ноябре 1926-го.

Правда, в отличие от многих других арестованных иерархов, его отпустили на свободу достаточно быстро – уже в конце марта 1927-го, что само по себе достаточно странно. Уже в конце апреля 1927-го года Сергий получает «легализацию» – регистрацию в НКВД нового «Высшего Церковного Управления» – «Временного Патриаршего Синода при заместителе местоблюстителя патриаршего престола», органа, состоящего из архиереев, которых он сам туда назначил.

- То есть, можно сказать, что Сергий учредил новый орган церковного управления, не предусмотренный никакими церковными установлениями?

- Совершенно верно. И на это обратили его внимание новомученики. Вот что писал епископ Дамаскин (Цедрик), указав на самый главный недостаток сергиевского «Синода»:

«Он не избран соборно, не уполномочен епископами и потому не может считаться представительством епископата при митр. Сергии. Он составлен самим митрополитом и является, собственно говоря, как бы его личной канцелярией, частным совещанием при нём… Всё это говорит за то, что, поскольку заместитель Местоблюстителя декларирует от лица всей Церкви и предпринимает ответственнейшие решения без согласия Местоблюстителя и сонма епископов, – он явно выходит из пределов своих полномочий».

- Можно ли сказать, что Сергий поступил как патриарх Тихон, который при отсутствии соборно избранного Синода тоже созывал при себе собрания епископов под именем «Синода»?

- Нет, нельзя. Во-первых, хотя «Синод» патриарха Тихона не был утвержден Поместным Собором, ему, как законному «первому епископу» данной местности, каноны давали право созывать епископские соборы. Сергий же первым епископом данной местности не был – он был лишь доверенным лицом митрополита Петра и в любом случае не мог превышать права своего доверителя, который отнюдь не благословлял Сергия на подобный шаг.

- И как отнесся к этому сам священномученик Петр, когда узнал об этом? Хотя понятно, что сведения к нему в тюрьму, а потом – в ссылку, поступали очень медленно, и его реакция запаздывала…

- Тем не менее, в своем письме Сергию, написанному уже в конце 1929 года, митрополит Пётр однозначно разъясняет ему неправомерность его деяний:

«Мне сообщают о тяжёлых обстоятельствах, складывающихся для Церкви в связи с переходом границ доверенной Вам церковной власти. Очень скорблю, что Вы не потрудились посвятить меня в свои планы по управлению Церковью. А между тем, Вам известно, что от местоблюстительства я не отказывался и, следовательно, Высшее Церковное Управление и общее руководство церковной жизнью сохранил за собою. … Вам предоставлены полномочия только для распоряжения текущими делами, быть только охранителем текущего порядка. Я глубоко был уверен, что без предварительного сношения со мною Вы не предпринимаете ни одного ответственного решения, каких-либо учредительных прав я Вам не предоставлял, пока со мною местоблюстительство и пока здравствует митрополит Кирилл и в то же время был жив митрополит Агафангел».

Таким образом, митрополит Пётр, по сути, подтверждает то, о чем мы уже говорили: у Сергия не могло быть никакой власти, кроме представительской. В другом письме, написанном в феврале 1930-го года, митрополит Пётр призывает Сергия:

«На мой взгляд, ввиду чрезвычайных условий жизни Церкви, когда нормальные правила управления подвергаются всяким колебаниям, необходимо поставить церковную жизнь на тот путь, на котором она стояла в первое Ваше заместительство. Вот и благоволите вернуться к той, всеми уважаемой Вашей деятельности».

- Интересно, что митрополит Пётр ограничивает права Сергия не только собой, но и первыми кандидатами на местоблюстительство – митрополитами Кириллом и Агафангелом!

- И еще более важно, что митрополиты Кирилл и Агафангел осудили линию Сергия. Например, святитель Кирилл Казанский в своем «Первом письме» Сергию буквально дословно воспроизводит позицию местоблюстителя:

«Для меня лично — не подлежит сомнению, что никакой заместитель по своим правам не может равняться с тем, кого он замещает, или совершенно заменить его. Заместитель назначается для распоряжения текущими делами, порядок решения которых точно определен действующими правилами, предшествующей практикой и личными указаниями замещаемого. Никаких, так сказать, учредительных прав, вроде реформы существующих служебных учреждений, открытия новых должностей и т.п., заместителю не может быть предоставлено без предварительного испрошения и указаний замещаемого».

То же самое напишет другой новомученик, епископ Глуховский Дамаскин (Цедрик):

«Говорят, ещё недавно, полушутя, митр. Сергий говорил о себе, что он – только «сторож» в Русской Церкви. Принадлежат ли эти слова митр. Сергию или нет, но они хорошо характеризуют то положение, которое ему по праву должно принадлежать в церковном строительстве.

Раз Местоблюститель жив, то, естественно, его заместитель не может без соглашения с ним предпринимать никаких существенных решений, а должен только охранять и поддерживать существующий церковный порядок от всяких опасных опытов и уклонений от твёрдо намеченного пути.

Митр. Сергий, «сторож» Русской Церкви, не имеет права без санкции митр. Петра и сонма русских иерархов, и находящихся на свободе, и разбросанных по местам ссылок, декларировать и предпринимать ответственные решения, которые должны в дальнейшем определить жизнь церковного организма в каждой его клеточке».

- А если бы митрополит Пётр велел Сергию создать такой Синод?

- Дело ведь не в формальной «санкции» местоблюстителя, – но в действительном соборном согласии «сонма русских иерархов», как выразился епископ Дамаскин. Без соборного согласия Церкви и местоблюститель не может ничего сделать, так, как пишет митрополит Кирилл:

«Никаких, так сказать, учредительных прав, вроде реформы существующих служебных учреждений, открытия новых должностей и т.п., заместителю не может быть предоставлено без предварительного испрошения и указаний замещаемого. Коренное же изменение самой системы церковного управления, на что отважился митрополит Сергий, превышает компетенцию и самого местоблюстителя патриаршего престола».

- То есть, можно сказать, что образованием преданного ему «Временного Патриаршего Синода» Сергий делает решительный шаг из положения просто «доверенного лица» и «технического секретаря» местоблюстителя к тому, чтобы стать единственным реальным «главным начальником» Российской Церкви, не связанным согласием епископата?

- Да. Фактически Сергий полностью отстраняет самого митрополита Петра, делая из него символическое прикрытие для своей единоличной реальной власти. Точно такую же ширму Сергий делает из своего «Синода».

- Вспомнил снова твои сравнения Сталина с Сергием… И тут можно провести аналогию: как Сталин прикрывал коллективной безответственностью Политбюро и ЦК свою личную власть, – точно так же поступает и Сергий, прикрываясь «коллегиальностью» Синода…

- …Об этом ему пишет еп. Дамаскин:

«Вы заявили мне, что "берете на себя всю ответственность перед Церковью за совершенное". Но какая цена такому заявлению, когда эту ответственность Вы уже распылили на группу безавторитетных и безответственных иерархов "Вашего" Синода?»

А священномученик Серафим Угличский так формулирует дело:

«Узурпаторство власти мы признаем: в организации незаконного Синода 5 мая 1927 г. протоколом № 1 на правах соуправляющего Заместителю Патриаршего Местоблюстителя и обнародованием Декларации от 16/29 июля 1927 г. без благословения на сие митрополита Петра, Патриаршего Местоблюстителя, в которой явно оказывается стремление, при посредстве незаконного Собора, определить форму правления Церкви, конечно, заместить Патриаршество Коллегией».

О том, что Сергий пытается заменить патриаршество «коллегиальной патриархией», писал и митрополит Казанский Кирилл.

- «Заместить патриаршество коллегией…» Постой, но ведь Сергий не упразднил патриаршество, он же сам позднее стал патриархом!

- Формально не упразднил. А фактически – он подменил ту идею патриаршества, которая вынашивалась и с которой Поместный Собор 1917-18 гг. восстановил патриаршество.

- Как это? Не очень понял твою мысль.

- Мы с тобой в начале беседы говорили, что участники Собора видели в фигуре патриарха некий центральный символ церковного единства. Можно сказать более развернуто: патриаршество понималось участниками Собора как способ ухода от синодальной системы с ее бюрократической «коллегиальностью». Для этого и придумали восстановление патриаршества как некоего харизматического служения, в котором личность соборно избранного по жребию «первого епископа» поместной Церкви символизирует соборное единство народа и иерархии. Можно критиковать участников Собора за их наивность – за то, что они именно в патриаршестве увидели панацею от всех бед и так его мистифицировали, – но их шаг не противоречил канонам и был выполнен в надежде на возвращение к соборному устроению.

- Помнится, ты тогда сказал, что наложенное на неизжитые синодальные привычки епископата патриаршество могло закрепить административную модель в новой форме…

- Именно это и произошло. Сергий искусственно разделил «первого епископа» (в лице местоблюстителя Петра) как фигуру, символизирующую, подобно английской королеве, церковное единство, – и себя, как фигуру, реально управляющую церковными делами через назначенный им же «Временный Патриарший Синод». Такой узурпаторский, в нарушение соборного устройства, образ действий Сергия, по сути дела, хоронил чаемую участниками Поместного Собора, концепцию (или, скорее, "светлую мечту") о патриаршестве, подменяя ее бюрократической коллегиальностью епископской олигархии (или, как выразился в другом месте свт. Серафим Угличский – «олигархической коллегией»). Тем самым Сергий заменял патриаршество «коллегиальной патриархией» и возвращал Российскую Церковь, по замечанию митр. Кирилла, к синодальному образу управления. Сергию и не нужно было формально упразднять патриаршество. Достаточно было просто свести значение патриарха к функции верховного администратора – «Генерального секретаря» этой самой архиерейской «олигархической коллегии», или, как ее позднее стали называть, Митрополитбюро, полностью выхолостив изначальный соборный замысел.

Вот почему некоторые новомученики (Кирилл Казанский, Дамаскин Глуховский или Серафим Угличский) ставили на вид Сергию именно покушение на патриарший строй и замену его "коллегией". Они мыслили в рамках принятой Собором концепции, всегда соотнося личное харизматическое служение первоседателя с соборным устройством и соборным избранием, и потому для них упразднение патриаршества и покушение на соборное устроение было одно и то же.

Немного иначе мыслили епископы Павел Старобельский, Алексий Воронежский, Аввакум Староуфимский и некоторые другие новомученики. Они отнюдь не связывали соборность с патриаршеством и, скорее, само патриаршество (а тем более – "местоблюстительство", не говоря уже о "заместительстве") подозревали в подрыве соборного устроения. Их надежды полностью возлагались на устроение небольших поместных общин без какого бы то ни было центрального управления, связанных не административно, а через общие предание, веру, таинства, исповедание имени Христова.

- То есть узурпация власти Сергием привела к попранию принципа иерархической соборности, заменяя ее на синодальную административно-бюрократическую коллегиальность и олигархичность епископата, ею же камуфлируя узурпацию. И в этом новомученики были, похоже, едины…

- Точно. Потому что при этом полностью уничтожается принцип соборного решения дел.

Как сказал священномученик Павел (Кратиров):

«Яркий пример извращения принципа соборности и господства бюрократизма – это так называемая Сергиевская Патриархия и сомнительного достоинства Синод ее. Синод сей получил свое начало при крайне загадочных обстоятельствах. Он воистину в тайне беззакония зачат и во грехах предательства родился.

Строить церковную жизнь в данное время на началах старого Синодального (в царское время) бюрократизма крайне опасно и преступно. Если бы М. Сергий, вместо того, чтобы управлять сверху, обратился к соборному церковному разуму, он избежал бы трагедии, которой теперь ему не миновать. Необходимо вовлечь в область церковной жизни многомиллионные массы верующих, а это возможно только через отказ иерархии духовенства от бюрократических привычек управлять Домом Божиим сверху, минуя соборный уклад – существенный признак Церкви».

Однако учреждение неканонического «Синода» было лишь началом, необходимым для дальнейших действий сергиан, хотя и очень важным. По словам священномученика Иллариона Поречского:

«…Самочинный, никем не избранный, так называемый Синод … есть поистине ликвидационный комитет по разрушению и уничтожению всех установлений, основанных на святых канонических правилах Православной Церкви» (Письмо митрополиту Кириллу Казанскому от 30 января 1934 г.).