Ведение интервью в пределах зоны компетентности.

Ранее зона компетентности была определена как совокупность представлений опрашиваемого, которая сформировалась под непосредственным влиянием его практической деятельности и личного жизненного опыта. В некоторых случаях существенную роль в формировании таких представлений может играть своего рода наставничество со стороны старших по возрасту или более опытных людей. В принципе в зону компетентности, в зависимости от сферы деятельности респондента, могут попадать навыки, умения и представления из различных отраслей знания, но социологов интересуют в первую очередь социологические аспекты этих представлений, т. е. знания респондентов (порой обладающие высокой степенью обобщения) о поведении людей и о мотивах этого поведения, а также об особенностях функционирования социального объекта, внутри которого респондент осуществлял свое наблюдение.

Одна из главных задач интервьюера, ориентированного на получение знаний из зоны компетентности респондента, заключается в том, чтобы очертить ее границы, зафиксировать каждый случай выхода за пределы этой зоны и суметь направить беседу в центральные ее области. При выполнении этой задачи следует иметь в виду, что многие лица вообще не обладают зоной компетентности по интересующему исследователя вопросу. Следовательно, первым шагом в исследовании должен быть правильный выбор респондентов.

Принципы выбора респондентов в исследованиях, ориентированных на получение достоверного знания, кардинально отличаются от более привычных социологам методов отбора респондентов для выяснения мнений[20]. Какую бы социальную проблему мы не взяли (неэффективность производства, распад семей, преступность молодежи и т. д.), мнением по этим вопросам обладает практически каждый член общества, что и предопределяет принцип случайной выборки респондентов. Что же касается знания о причинах этих явлений, то ими могут располагать лишь лица, обладающие личным социальным опытом в указанных сферах, т. е. лично работавшие на производстве, близко наблюдавшие семейные проблемы, находившиеся в близком контакте с молодежной преступной шайкой. Итак, в исследованиях, ориентированных на получение достоверного знания, респондентами могут быть только те лица, которые лично пережили нечто подобное либо были непосредственными свидетелями ситуаций, являющихся предметом исследования.

Далее, отвечающие критерию личной включенности респонденты могут отличаться по своему «качеству», т. е. по уровню рефлексии интересующих социолога проблем. Уровень рефлексии зависит, по-видимому, от трех факторов: от индивидуальной способности к рефлексии, от степени мотивационного вовлечения респондента в исследуемую социологом ситуацию (чем более мотивационно значимой для респондента является тема интервью, тем выше оказывается степень его рефлексии по данному вопросу) и от характера взаимодействия респондента с социальной реальностью. Механизм действия третьего фактора требует пояснения. По определению известного психолога Курта Левина, реальность есть то, что оказывает сопротивление воле и намерениям человека. В соответствии с этим, чем сильнее «сопротивляется» исследуемая реальность, тем больше трудовой энергии и творческих способностей должен проявить человек для того, чтобы успешно справиться с ситуацией. Если в качестве примера взять сферу общественного производства, то чем более сложной и напряженной является трудовая деятельность работников, тем больше вероятность того, что интервьюер обнаружит среди них значительное число незаурядных по своим деловым и личностным качествам людей. Беседа с подобными людьми часто производит сильное впечатление на исследователя и может способствовать значительному углублению его профессиональных знаний. Другая картина наблюдается в тех случаях, когда работа опрашиваемого не связана с высокой деловой ответственностью. Зона компетентности большинства работников в этом случае резко сужается, в результате чего интервью получается кратким и неинтересным.

Следует подчеркнуть, что работник, не имеющий интереса к своей работе и обладающий поэтому практически нулевой зоной компетентности по производственным проблемам, может иметь обширные зоны компетентности по каким-то иным глубоко затрагивающим его вопросам. Такими вопросами могут быть, например, различные хобби, увлечения, а также личные, семейные и бытовые проблемы. Автору данной книги однажды довелось убедиться, что пожилая женщина, работавшая на низовой должности в отделе заводоуправления и практически ничего внятного не сказавшая о работе своего подразделения, неожиданно высказала чрезвычайно интересные мысли о причинах широкого распространения разводов среди молодых семей.

В ходе интервью интервьюер должен иметь в виду, что предполагаемая зона компетентности респондента часто не вполне совпадает с фактической. В связи с этим, особым этапом или особой проблемой интервью данного типа должно стать очерчивание реально существующей в сознании респондента зоны компетентности. Большой ошибкой будет в этом случае фокусировка интервью на заранее заданном предмете беседы. На стадии фокусированных интервью проблематика исследования всегда должна быть открытой для включения в нее новых релевантных тем. Иногда, как показывает имеющийся опыт, реальная проблематика оказывается шире, чем заранее заданная тема исследования, либо выясняется, что у темы неправильно сформулирован проблемный фокус. Поэтому основная задача интервьюера состоит не столько в получении ответа на определенный вопрос, сколько в выявлении и очерчивании границ зоны компетентности респондента, многие характеристики которой заранее не известны. Думается, что в решении этой задачи интервьюеру может помочь предлагаемая ниже система понятий, хотя и не строго операциональных, но достаточно ясных по смыслу и способствующих лучшей ориентации.

Глубина компетентности – степень осознания и осмысления респондентом своего практического опыта, его способность четко фиксировать причинно-следственные связи между наблюдаемыми явлениями.

Широта компетентности – широта охвата социальных явлений, о которых респондент способен высказывать компетентное мнение.

Описанные качества широты и глубины компетентности во многом зависят от уровня образования опрашиваемого, степени его начитанности, культурного уровня и т. п. Однако в не меньшей, а может быть и в большей степени формирование указанных качеств определяется важностью для человека той или иной сферы деятельности. Широкие и глубокие зоны компетентности следует искать на пересечении двух линий: с одной стороны, человек должен быть в непосредственном контакте с соответствующей сферой, а с другой – эта сфера должна быть предметом его заботы, интереса или иной сильной мотивации.

Граница компетентности – грань, за которой респондент не может высказывать компетентные мнения и вынужден, обычно незаметно для самого себя, достраивать свои рассуждения представлениями, заимствованными из зоны некомпетентности. В качестве примера такого достраивания можно привести высказывание работника промышленного министерства относительно причин низкой эффективности отечественного производства (1989 г.): «Если рабочий пьяница и прогульщик, то ему все равно выплачивают среднюю заработную плату, потому что у него, видите ли, трое детей». Каждый, кто хорошо знал производственную обстановку на советских предприятиях, мог бы подтвердить, что пьяницам и даже прогульщикам действительно нередко выплачивали среднюю заработную плату, но происходило это вовсе не потому, что администрация предприятий жалела детей этого работника. Следует зафиксировать, что интервью в целом было дано работником министерства на высоком профессиональном уровне и содержало немало ценной информации, но в приведенном выше суждении респондент как бы «выскочил» за пределы зоны своей компетентности и высказал довольно расхожее и в то же время неправильное мнение.

Приведенный выше пример интересен еще в одном отношении. Работник министерства, о котором идет речь, сам бывший производственник и, казалось бы, не должен был высказываться по данному вопросу столь банально. Причина этого противоречия – своего рода эффект забывания собственного предшествующего опыта при смене социальных ролей. Об этом будет сказано ниже.

Центры концептуальной структуризации представляют собой наиболее продуманную и логически упорядоченную часть наблюдений респондента. Зачастую такие концепции по своей логической проработке не уступают научным и могут быть непосредственно включены в систему научного знания. В любом случае они представляют большой интерес для исследователя, который должен уметь их распознавать и фиксировать в ходе интервью.

По нашему мнению, заимствование концептуальных наработок обыденного знания явственно прослеживается в работах известных индустриальных социологов (Э. Мэйо, Ф. Херцберга и др.), хотя трудно сказать, в какой мере они сами осознавали этот аспект. Насколько можно судить, элемент такого заимствования очень велик в военной социологии[21] и, возможно, в ряде других социологических отраслей. Надо еще отметить, что заимствования такого рода не являются исключительной прерогативой социальных наук. Известно, что многие индустриальные технологии берут свое начало от «бытовых», доиндустриальных. Другая близкая аналогия – заимствование и профессиональная обработка многими поэтами и композиторами поэтических и музыкальных элементов фольклора. С нашей точки зрения, в социологии сложилось неоправданное пренебрежение к обыденному знанию, которое рассматривается исключительно как объект исследования. Трансляция компетентного знания из обыденного в научное при этом все равно происходит, но медленно, неэффективно и с искажениями.

Зона наблюдения (в социальном пространстве) – это по сути объект, в ходе наблюдения которого формируется зона компетентности. Широта зоны наблюдения зависит от социального положения респондента и от его личного «любопытства». Если взять в качестве примера промышленных рабочих, то у некоторых из них зона наблюдения ограничиваетсяих производственным участком, другие охватывают значительную часть цеха или весь цех, а некоторые незаурядные рабочие оказываются в состоянии разобраться в методах работы служб заводоуправления, порой доставляя последним немало хлопот.

Мотивация наблюдения может различаться как по интенсивности, так и по направленности. Интенсивность мотивации прямо влияет на широту и глубину зоны компетентности. При слабой мотивировке наблюдения зона компетентности резко сужается. Направленность и интенсивность мотивации наблюдения в очень большой степени детерминированы личностными чертами.

Применительно к промышленным рабочим можно назвать по меньшей мере четыре типа разнонаправленных мотиваций социального наблюдения:

– «научную», представляющую собой своего рода бескорыстное любопытство;

– «государственную», часто выражаемую афоризмом «за державу обидно», в рамках которой человек сам для себя пытается понять, почему же у нас на производстве царит такой беспорядок;

– «корыстную», носители которой внимательно следят за возможностями увеличения своего заработка и на этом пути достигают порой удивительно глубокого понимания реальных механизмов формирования и распределения фондов заработной платы;

– «классово-негативистскую», рассматривающую заводоуправление и начальство всех уровней как классовых врагов (нередко со ссылками на Маркса и Ленина) и выискивающую в поведении управленцев дискредитирующие их поступки как подтверждения изначальной негативистской позиции. В интервью позиция таких рабочих выглядит очень предвзятой и наполненной идеологическими штампами, заимствованными (если следовать нашей терминологии) из зоны некомпетентности. Однако и этим людям нельзя отказать в определенной наблюдательности. Выискивая в реальности подтверждения своей концепции, они порой делают весьма интересные наблюдения, которые исследователь может «отдистиллировать» от заштампованных идеологических высказываний.

Сходные (но не идентичные) системы мотиваций наблюдения за производственными проблемами существуют и в среде работников управления, особенно линейных руководителей. Подробно перечислять виды присущих им мотивов наблюдения мы не будем, однако отметим, что одним из наиболее сильных мотивов такого типа является своего рода позитивное честолюбие, т. е. стремление успешно справиться со своей работой, оправдать оказанное доверие и «вытянуть» из прорыва подчиненный им цех, производство или предприятие. Руководство «трудным» производством – это, пожалуй, наиболее чистый тип ситуации, когда реальность упорно «сопротивляется», и работник управления должен мобилизовать весь свой интеллектуальный и энергетический потенциал, чтобы овладеть ситуацией. Прошедшие такую суровую школу управленцы часто бывают хорошими респондентами, отличающимися в пределах зоны своей компетентности исключительно ясным мышлением (за пределами зоны компетентности они часто выглядят как малокультурные и к тому же слишком самоуверенные люди).

Чрезвычайно большой интерес представляют наблюдения людей и за другими сферами общественной жизни, в частности, за семейно-бытовой. Автору данной книги доводилось в основном заниматься социологическим изучением производства, но можно с уверенностью сказать, что и в других областях существует разветвленная система мотивов социального наблюдения. К числу таких мотивов могут быть отнесены стремление к осмыслению своих и чужих жизненных ошибок, стремление помочь людямих избежать и т. п.

Направление или «фокус» наблюдения предопределен его мотивацией. Это своего рода угол зрения, под которым человек смотрит на мир и, группируя факты, формирует концепции. Хотя мотивации наблюдения часто бывают далеки от научных, порождаемые ими выводы имеют познавательную ценность в том смысле, что они (возможно, лишь частично и с определенной коррекцией) могут быть включены в систему научного знания. Сказанное не отменяет того, что различные мотивации наблюдения могут приводить к разным выводам, поскольку продуктом обыденных наблюдений в подавляющем большинстве случаев являются не готовые научные концепции, а их элементы, типологические случаи, из которых исследователь, как из «кирпичиков», должен построить собственную концепцию.

Смещение зоны компетентности. Исследователь должен иметь в виду, что зона компетентности респондента «мигрирует», повторяя изгибы его биографии. В подавляющем большинстве случаев зона компетентности отражает лишь ту социальную роль, в которой человек находится в данный момент. Компетентное знание, накопленное им на предыдущих ролях, странным образом забывается. Возможно, это знание может быть актуализовано путем использования специальных методических приемов, но этот вопрос нами не прорабатывался.

Явление забывания своего прошлого социального опыта хорошо видно на примере производственных руководителей, начинавших свою трудовую карьеру с должности рабочего. Сказанное может быть проиллюстрировано выдержкой из производственного интервью с заместителем начальника цеха крупного предприятия:

«Интересно отметить такой психологический момент, который я испытал на себе. Возьмем человека, который стал руководителем производства, пройдя путь с самого «низа», т. е. с рабочего. Такой человек прекрасно знает свое производство. Тем не менее, став руководителем, он начинает сомневаться даже в той информации, которую приобрел собственным опытом. Вероятно, так происходит потому, что его информация субъективна, а поступающие со всех сторон данные создают видимость объективности. В результате создается ситуация, при которой начальник цеха, зная, что такой-то участок может пропустить партию пластин за 20 минут, потому что такое уже бывало, тем не менее сомневается в собственной информации и соглашается с другим вариантом – требуется не менее трех часов. В этом он убеждает вышестоящее руководство, с полной убежденностью заявляя, что резервов у него нет, что цех работает на пределе».

Какуже отмечалось выше, степень осознания и концептуальной проработанности представлений в составе зоны компетентности бывает различной. В некоторых случаях эти представления могут быть в буквальном смысле концепциями, хорошо отрефлексированными и пригодными для непосредственного включения в систему научного знания. Чаще, однако, эти концепции содержатся в сознании респондента как бы латентно, воспроизводясь в приводимыхим примерах и фактах. В последнем случае от исследователя требуется дополнительная аналитическая работа по превращению «сырого материала» фактологических сведений в выраженную в отвлеченных понятиях концепцию. Приведем два примера, характеризующих оба описанных случая.

Пример 1. Классической темой отечественной социологии советского периода было исследование причин текучести рабочих кадров на промышленных предприятиях. Упорное изучение этой темы на протяжении трех десятилетий с использованием практически идентичных методик – хороший пример того, что можно назвать застоем в науке. В связи с этим интересно отметить, что ученые, изучавшие данную проблему, видимо, не считали нужным обсудить ее с самими рабочими. В ходе проведения интервью автор данной книги не раз убеждался, что в сознании рабочих могут содержаться достаточно развитые концепции причин текучести кадров, не имеющие аналогов в научной литературе. В частности, один из рабочих сформулировал следующую концепцию. По его мнению, все производственные руководители могут быть разделены на две категории: на тех, кто умеет обеспечивать высокую зарплату своим подчиненным, и тех, кто этого делать не умеет. У руководителей, умеющих «делать зарплату», формируется коллектив с устойчивым кадровым составом. Если же этот руководитель уходит (переходит на другое предприятие, повышается в должности и т. п.), а на его место приходит не умеющий «делать зарплату», сразу начинается текучесть кадров и коллектив распадается. Возможно, данную концепцию не следует принимать как окончательную, но ее новизна, логическая завершенность и научная значимость являются несомненными. Во всяком случае, она хорошо согласуется с представлениями автора данной книги, который на протяжении ряда лет занимался именно вопросом взаимосвязи текучести кадров и распределения заработной платы. Четкость высказанной рабочим формулировки и ее соответствие реальным механизмам функционирования советской экономики до сих пор вызывает у автора чувство восхищения.

Пример 2. В качестве примера интервью, содержащего концепцию не в явном, а в латентном виде, возьмем опубликованный текст интервью с заводским снабженцем. Респондент затруднился дать обобщенный ответ на вопрос, как работает заводской снабженец, но зато привел много конкретных примеров, очевидная общность которых открывает возможность для применения классической формы логической индукции.

Значительная часть описываемого интервью посвящена тому, какими способами респондент сумел значительно увеличить объемы снабжения завода такими дефицитными материалами, как этиловый спирт, битумированная бумага, льняной шпагат и некоторые другие. Из описанныхим примеров выводится общий алгоритм работы снабженца советского предприятия, который сводится примерно к следующему.

В теории (т. е. согласно советским учебникам) механизм материально-технического снабжения выглядел так. Работник отдела снабжения, исходя из плана по производству и установленных плановыми органами норм расхода материалов, составлял обоснованную заявку. Министерство и другие плановые органы контролировали правильность составления этой заявки, и в случае отсутствия в ней нарушений, выделяли заводу требуемые материалы. Если государство не располагало возможностью полного удовлетворения заявок, то в теории производственная программа предприятия должна была быть скорректирована, чего на практике, однако, никогда не делалось, потому что реальный механизм распределения был совершенно иным.

Интервью выявило, что приведение в соответствие потребностей предприятия с возможностями государства осуществлялось путем нескольких итераций. На первом этапе заводской снабженец ориентировочно, с некоторым запасом, оценивал потребности завода по группе материалов, за которые он отвечал, записывал эти полупроизвольные цифры в заявку и отсылал ее. В плановой экономике все материалы, как известно, делились на дефицитные и недефицитные. Работники вышестоящих планово-управленческих организаций оценивали заявку под этим углом зрения. Если материал недефицитен, они выделяли заводу то количество, которое он просил, и дальнейших споров по таким позициям не возникало. Если материал был дефицитен, они вычеркивали записанную в заявке цифру и вписывали другую, которая отвечала реальным возможностям снабженческой организации. Скорректированная таким образом заявка возвращались к заводскому снабженцу, который рассматривал ее под своим углом зрения. С одной стороны, он знал, что у планово-управленческих органов есть резервы. Если очень настаивать и приводить определенные обоснования, то фонд поставок практически по всем скорректированным позициям можно увеличить. С другой стороны, ведение таких споров весьма трудоемко и по этой причине все позиции «отспорить» не удастся. Тогда снабженец старался разделить указанные позиции на «необязательные» и «обязательные». Необязательные – это те, по которым завод мог как-нибудь обойтись и уменьшенным количеством материала. Обязательные – это те, из-за нехватки которых должен был возникнуть крупный скандал и неприятности со стороны дирекции (в умении правильно разделить эти позиции и заключался один из аспектов высокой квалификации снабженца). Необязательные позиции снабженец исключал из дальнейшего согласования. Таким образом, после первой же итерации круг позиций, составлявших предмет спора, резко сужался (с нескольких десятков до нескольких единиц). По этим оставшимся единицам снабженец составлял протокол разногласий и отправлял его обратно в планово-управленческие органы. Тамих рассматривали под углом зрения количества имеющихся резервов, т. е. цикл начинался сначала, но уже по уменьшенному кругу позиций. Высокую эффективность описанного механизма иллюстрирует тот факт, что после трех итераций обычно достигался полный баланс.