Поиски сокровищ. Голос в лесу

Отчасти вследствие расслабляющего влияния этого ужаса, отчасти же длятого, чтобы дать отдохнуть Сильверу и больным пиратам, на вершинеплоскогорья весь отряд сделал привал. Плоскогорье было слегка наклонено к западу, и потому с того места,где мы сидели, открывался вид в обе стороны. Впереди за вершинами деревьевмы видели Лесистый мыс, окаймленный пеной прибоя. Позади видны были нетолько пролив и Остров Скелета, но также - за косой и восточной равниной -простор открытого моря. Прямо над нами возвышалась Подзорная Труба,заросшая редкими соснами и местами зияющая глубокими пропастями. Тишина нарушалась только отдаленным грохотом прибоя да жужжаньембесчисленных насекомых. Безлюдье. На море ни единого паруса. Чувствоодиночества еще усиливалось широтой окрестных пространств. Сильвер во время отдыха делал измерения по компасу. - Здесь три высоких дерева, - сказал он, - и все они расположены попрямой линии от Острова Скелета. "Плечо Подзорной Трубы", я думаю, вот этавпадина. Теперь и ребенок нашел бы сокровища. По-моему, неплохо было быраньше покушать. - Мне что-то не хочется, - проворчал Морган. - Я как вспомнил оФлинте, у меня сразу пропал аппетит. - Да, сын мой, счастье твое, что он умер, - сказал Сильвер. - И рожа у него была, как у дьявола! - воскликнул третий пират,содрогаясь. - Вся синяя-синяя! - Это от рома, - добавил Мерри. - Синяя! Еще бы не синяя! От ромапосинеешь, это верно. Вид скелета и воспоминание о Флинте так подействовали на этих людей,что они стали разговаривать все тише и тише и дошли наконец до елеслышного шепота, почти не нарушавшего лесной тишины. И вдруг из ближайшейрощи чей-то тонкий, резкий, пронзительный голос затянул хорошо знакомуюпесню: Пятнадцать человек на сундук мертвеца. Йо-хо-хо, и бутылка рому! Смертельный ужас охватил пиратов. У всех шестерых лица сделалисьсразу зелеными. Одни вскочили на ноги, другие судорожно схватились друг задруга. Морган упал на землю и пополз, как змея. - Это Флинт! - воскликнул Мерри. Песня оборвалась так же резко, как началась, будто на середине нотыпевцу сразу зажали рот. День был солнечный и ясный, голос поющего - резкийи звонкий, и я не мог понять испуга своих спутников. - Вперед! - сказал Сильвер, еле шевеля серыми, как пепел, губами. -Этак ничего у нас не выйдет. Конечно, все это очень чудно, и я не знаю,кто это там куролесит, но уверен, что это не покойник, а живой человек. Пока он говорил, к нему вернулось мужество, и лицо его чуть-чутьпорозовело. Остальные тоже под влиянием его слов ободрились и как будтопришли в себя. И вдруг вдали опять раздался тот же голос. Но теперь он непел, а кричал словно откуда-то издали, и его крик тихо пронесся невнятнымэхом по расселинам Подзорной Трубы. - Дарби Мак-Гроу! - вопил он. - Дарби Мак-Гроу! Так он повторял без конца, затем выкрикнул непристойную ругань изавыл: - Дарби, подай мне рому! Разбойники приросли к земле, и глаза их чуть не вылезли на лоб. Голосдавно уже замер, а они все еще стояли как вкопанные и молча гляделивперед. - Дело ясное, - молвил один. - Надо удирать. - Это были его последние слова! - простонал Морган. - Последние словаперед смертью. Дик достал свою Библию и начал усердно молиться. Прежде чем уйти вморе и стать бандитом, он воспитывался в набожной семье. Один Сильвер не сдался. Зубы его стучали от страха, но он и слышатьне хотел об отступлении. - На этом острове никто, кроме нас, даже и не слышал о Дарби, -бормотал он растерянно. - Никто, кроме нас... - Потом взял себя в руки икрикнул: - Послушайте! Я пришел сюда, чтобы вырыть клад, и никто - ничеловек, ни дьявол - не остановит меня. Я не боялся Флинта, когда он былживой, и, черт его возьми, не испугаюсь мертвого. В четверти мили от наслежат семьсот тысяч фунтов стерлингов. Неужели хоть один джентльмен удачиспособен повернуться кормой перед такой кучей денег из-за какого-тосинерожего пьяницы, да к тому же еще и дохлого? Но его слова не вернули разбойникам мужества. Напротив,непочтительное отношение к призраку только усилило их панический ужас. - Молчи, Джон! - сказал Мерри. - Не оскорбляй привидение. Остальные были до такой степени скованы страхом, что не моглипроизнести ни слова. У них даже не хватало смелости разбежаться в разныестороны. Страх заставлял их тесниться друг к другу, поближе к Сильверу,потому что он был храбрее их всех. А ему уже удалось до известной степениосвободиться от страха. - По-вашему, это привидение? Может быть, и так, - сказал он. - Номеня смущает одно. Мы все явственно слышали эхо. А скажите, видал ликто-нибудь, чтобы у привидений была тень? Если не может быть тени, значит,нет и эха. Иначе быть не может. Такие доводы показались мне слабыми. Но вы никогда не можете заранеесказать, что подействует на суеверных людей. К моему удивлению, Джордж Мерри почувствовал большое облегчение. - Это верно, - сказал он. - Ну и башка же у тебя на плечах, Джон!..Все в порядке, дорогие друзья! Вы просто взяли неправильный галс. Конечно,голос был вроде как у Флинта. И все же он был похож на другой... Скорееэто голос... - Клянусь дьяволом, это голос Бена Ганна! - проревел Сильвер. - Правильно! - воскликнул Морган, приподнимаясь с земли и становясьна колени. - Это был голос Бена Ганна! - А велика ли разница? - спросил Дик. - Бен Ганн покойник, и Флинтпокойник. Но матросы постарше презрительно отнеслись к его замечанию. - Плевать на Бена Ганна! - крикнул Мерри. - Живой он или мертвый, невсе ли равно? Странно было видеть, как быстро пришли эти люди в себя и как быстрона их лицах опять заиграл румянец. Через несколько минут они как ни в чемне бывало болтали друг с другом и только прислушивались, не слышно листранного голоса. Но все было тихо. И, взвалив на плечи инструменты, онидвинулись дальше. Впереди шел Мерри, держа в руке компас Джона, чтобы всевремя быть на одной линии с Островом Скелета. Он сказал правду: жив ли БенГанн или мертв, его не боялся никто. Один только Дик по-прежнему держал в руках свою Библию, испуганноозираясь по сторонам. Но ему уже никто не сочувствовал. Сильвер дажеиздевался над его суеверием: - Я говорил тебе, что ты испортил свою Библию. Неужели ты думаешь,что привидение испугается Библии, на которой нельзя даже присягнуть? Какже! Держи карман! - И, приостановившись на миг, он щелкнул пальцами передсамым носом Дика. Но Дика уже нельзя было успокоить словами. Скоро мне стало ясно, чтоон серьезно болен. От жары, утомления и страха лихорадка, предсказаннаядоктором Ливси, начала быстро усиливаться. На вершине было мало деревьев, и идти стало значительно легче. Теперьмы спускались вниз, потому что, как я уже говорил, плоскогорье имелонекоторый наклон к западу. Сосны - большие и маленькие - были отделеныдруг от друга широким пространством. И даже среди зарослей мускатногоореха и азалий то и дело попадались просторные, выжженные солнечным зноемполяны. Идя на северо-запад, мы приближались к плечу Подзорной Трубы.Внизу под нами был виден широкий западный залив, где так недавно менякидало и кружило в челноке. Первое высокое дерево, к которому мы подошли, после проверки покомпасу оказалось неподходящим. То же случилось и со вторым. Третьеподнималось над зарослями почти на двести футов. Это был великанрастительного мира, с красным стволом в несколько обхватов толщиной. Подего тенью мог бы маршировать целый взвод. Эта сосна безусловно была виднаиздалека и с восточной стороны моря, и с западной, и ее можно былоотметить на карте как мореходный знак. Однако спутников моих волновали не размеры сосны: они были охваченыволнующим сознанием, что под ее широкой сенью зарыты семьсот тысяч фунтовстерлингов. При мысли о деньгах все их страхи исчезли. Вспыхнули глаза,шаги стали торопливее, тверже. Они думали только об одном - о богатстве, ожидающем их, о беспечной,роскошной, расточительной жизни, которую принесет им богатство. Сильвер, подпрыгивая, ковылял на своем костыле. Ноздри егораздувались. Он ругался, как сумасшедший, когда мухи садились на егоразгоряченное, потное лицо. Он яростно дергал за веревку, поглядывая наменя со смертельной ненавистью. Он больше уже не старался скрывать своимысли. Я мог читать их, как в книге. Оказавшись наконец в двух шагах отжеланного золота, он обо всем позабыл - и о своих обещаниях, и опредостережениях доктора. Он, конечно, надеялся захватить сокровища, потомночью найти "Испаньолу", перерезать всех нас и отплыть в океан. Потрясенный этими тревожными мыслями, я с трудом поспевал за пиратамии часто спотыкался о камни. Тогда Сильвер дергал за веревку, бросая наменя кровожадные взоры... Дик плелся позади, бормоча молитвы иругательства. Лихорадка его усиливалась. От этого я чувствовал себя ещеболее несчастным. Вдобавок перед моими глазами невольно вставала трагедия,когда-то разыгравшаяся в этих местах. Мне мерещился разбойник с посиневшимлицом, который умер в Саванне, горланя песню и требуя рома. Здесьсобственноручно он убил шестерых. Эта тихая роща оглашалась когда-топредсмертными криками. Мне чудилось, что я и сейчас слышу стоны и воплинесчастных. Мы вышли из зарослей. - За мною, приятели! - крикнул Мерри. И те, что шли впереди, кинулись бежать. Внезапно, не пробежав и десяти ярдов, они остановились. Поднялсягромкий крик. Сильвер скакал на своей деревяшке, как бешеный. Черезмгновенье мы оба тоже внезапно остановились. Перед нами была большая яма, вырытая, очевидно, давно, так как края унее уже обвалились, а на дне росла трава. В ней мы увидели рукояткузаступа и несколько досок от ящиков. На одной из досок каленым железомбыла выжжена надпись: "Морж" - название судна, принадлежавшего Флинту. Было ясно, что кто-то раньше нас уже нашел и похитил сокровища -семьсот тысяч фунтов стерлингов исчезли.

ПАДЕНИЕ ГЛАВАРЯ

Кажется, с тех пор как стоит мир, не было такого внезапного крушениявеликих надежд. Все шестеро стояли, как пораженные громом. Сильвер первыйпришел в себя. Всей душой стремился он к этим деньгам, и вот в одномгновение все рухнуло. Однако он не потерял головы, овладел собой и успелизменить план своих будущих действий, прежде чем прочие поняли, какая бедаих постигла. - Джим, - прошептал он, - вот возьми и будь наготове. И сунул мне в руку двуствольный пистолет. В то же время он начал спокойнейшим образом двигаться к северу, такчто яма очутилась между нами обоими и пятью разбойниками. Потом Сильверпосмотрел на меня и кивнул, словно говоря: "Положение нелегкое", и я былвполне с ним согласен. Теперь взгляд его снова стал ласков. Меня возмутилотакое двуличие. Я не удержался и прошептал: - Так что вы снова изменили своим. Но он ничего не успел мне ответить. Разбойники, крича и ругаясь,прыгали в яму и разгребали ее руками, разбрасывая доски в разные стороны.Морган нашел золотую монету. Он поднял ее, осыпая всех бранью. Монета былав две гинеи. Несколько мгновений переходила она из рук в руки. - Две гинеи! - заревел Мерри, протягивая монету Сильверу. - Это, чтоли, твои семьдесят тысяч? Ты, кажется, любитель заключать договоры?По-твоему, тебе все всегда удается, деревянная ты голова? - Копайте, копайте, ребята, - сказал Сильвер с холодной насмешкой. -Авось выкопаете два-три земляных ореха. Их так любят свиньи. - Два-три ореха! - в бешенстве взвизгнул Мерри. - Товарищи, выслышали, что он сказал? Говорю вам: он знал все заранее! Гляньте ему влицо, там это ясно написано. - Эх, Мерри! - заметил Сильвер. - Ты, кажется, снова намерен пролезтьв капитаны? Ты, я вижу, напористый малый. На этот раз решительно все были на стороне Мерри. Разбойники сталивылезать из ямы, с бешенством глядя на нас. Впрочем, на наше счастье, всеони очутились на противоположной стороне. Так стояли мы, двое против пятерых, и нас разделяла яма. Ни одна изсторон не решалась нанести первый удар. Сильвер стоял неподвижно.Хладнокровный и спокойный, он наблюдал за врагами, опираясь на свойкостыль. Он действительно был смелый человек. Наконец Мерри решил воодушевить своих сторонников речью. - Товарищи, - сказал он, - смотрите-ка, их всего только двое: один -старый калека, который привел нас сюда на погибель, другой - щенок, укоторого я давно уже хочу вырезать сердце. И теперь... Он поднял руку и возвысил голос, готовясь вести свой отряд внаступление. И вдруг - пафф! пафф! пафф! - в чаще грянули три мушкетныхвыстрела. Мерри свалился головой вниз, прямо в яму. Человек с повязкой налбу завертелся юлой и упал рядом с ним, туда же. Трое остальных пустилисьв бегство. В то же мгновение Долговязый Джон выстрелил из обоих стволов своегопистолета прямо в Мерри, который пытался выкарабкаться из ямы. Умирая,Мерри глянул своему убийце в лицо. - Джордж, - сказал Сильвер, - теперь мы, я полагаю, в расчете. В зарослях мускатного ореха мы увидели доктора, Грея и Бена Ганна.Мушкеты у них дымились. - Вперед! - крикнул доктор. - Торопись, ребята! Мы должны отрезать ихот шлюпок. И мы помчались вперед, пробираясь через кусты, порой доходившие намдо груди. Сильвер из сил выбивался, чтобы не отстать от нас. Он так работалсвоим костылем, что, казалось, мускулы у него на груди вот-вот разорвутсяна части. По словам доктора, и здоровый не выдержал бы подобной работы.Когда мы добежали до откоса, он отстал от нас на целых тридцать ярдов исовершенно выбился из сил. - Доктор, - кричал он, - посмотрите! Торопиться нечего! Действительно, спешить было некуда. Мы вышли на открытую поляну иувидели, что три уцелевших разбойника бегут в сторону холма Бизань-мачты.Таким образом, мы уже находились между беглецами и лодками и моглиспокойно передохнуть. Долговязый Джон, вытирая пот с лица, медленноподошел к нам. - Благодарю вас от всего сердца, доктор, - сказал он. - Вы поспеликак раз вовремя, чтобы спасти нас обоих... А, так это ты, Бен Ганн? -прибавил он. - Ты, я вижу, молодчина. - Да, я Бен Ганн, - смущенно ответил бывший пират, извиваясь передСильвером, как угорь. - Как вы поживаете, мистер Сильвер? - спросил онпосле долгого молчания. - Кажется, неплохо? - Бен, Бен, - пробормотал Сильвер, - подумать только, какую штукусыграл ты со мной! Доктор послал Грея за киркой, брошенной в бегстве разбойниками. Покамы неторопливо спускались по откосу к нашим шлюпкам, доктор в несколькихсловах рассказал, что случилось за последние дни. Сильвер жадновслушивался в каждое слово. Полупомешанный пустынник Бен Ганн был главнымгероем рассказа. По словам доктора, во время своих долгих одиноких скитаний по островуБен отыскал и скелет и сокровища. Это он обобрал скелет и выкопал из землиденьги, это его рукоятку от заступа видели мы на дне ямы. На своих плечахперенес он все золото из-под высокой сосны в пещеру двуглавой горы всеверо-восточной части острова. Эта тяжкая работа, требовавшаямногодневной ходьбы, была окончена всего лишь за два месяца до прибытия"Испаньолы". Все это доктор выведал у него при первом же свидании с ним, в деньатаки на нашу крепость. Следующим утром, увидев, что корабль исчез, докторпошел к Сильверу, отдал ему карту, которая теперь не имела уже никакогозначения, и предоставил ему крепость со всеми припасами, так как пещераБена Ганна была в изобилии снабжена соленой козлятиной, которую Бен Ганнзаготовил своими руками. Благодаря этому мои друзья получили возможность,не подвергаясь опасности, перебраться из крепости на двуглавую гору,подальше от малярийных болот, и там охранять сокровища. - Конечно, я предвидел, милый Джим, - прибавил доктор, - что тебенаше переселение окажет дурную услугу, и это очень огорчало меня, нопрежде всего я должен был подумать о тех, кто добросовестно исполнял свойдолг. В конце концов, ты сам виноват, что тебя не было с нами. Но в то утро, когда он увидел меня в плену у пиратов, он понял, что,узнав об исчезновении сокровищ, они выместят свою злобу на мне. Поэтому оноставил сквайра охранять капитана, захватил с собой Грея и Бена Ганна инаправился наперерез через остров, прямо к большой сосне. Увидев дорогой,что наш отряд его опередил, он послал Бена Ганна вперед, так как у Бенабыли очень быстрые ноги. Тот решил тотчас же воспользоваться суевериемсвоих бывших товарищей и нагнал на них страху. Грей и доктор подоспели испрятались невдалеке от сосны, прежде чем прибыли искатели клада. - Как хорошо, - сказал Сильвер, - что со мной был Хокинс! Не будьего, вы бы, доктор, и бровью не повели, если бы меня изрубили в куски. - Еще бы! - ответил доктор Ливси со смехом. Тем временем мы подошли к нашим шлюпкам. Одну из них доктор сейчас жеразбил киркой, чтобы она не досталась разбойникам, а в другой поместилисьмы все и поплыли вокруг острова к Северной стоянке. Нам пришлось проплыть не то восемь, не то девять миль. Сильвер,несмотря на смертельную усталость, сел за весла и греб наравне с нами. Мывышли из пролива и оказались в открытом море. На море был штиль. Мыобогнули юго-восточный выступ острова, тот самый, который четыре дня назадогибала "Испаньола". Проплывая мимо двуглавой горы, мы увидели темный вход в пещеру БенаГанна и около него человека, который стоял, опершись на мушкет. Это былсквайр. Мы помахали ему платками и трижды прокричали "ура", причем Сильверкричал громче всех. Пройдя еще три мили, мы вошли в Северную стоянку и увидели"Испаньолу". Она носилась по воде без руля и ветрил. Прилив поднял ее смели. Если бы в тот день был ветер или если бы в Северной стоянке былотакое же сильное течение, как в Южной, мы могли бы лишиться ее навсегда. Влучшем случае мы нашли бы одни лишь обломки. Но, к счастью, корабль былцел, если не считать порванного грота. Мы бросили в воду, на глубину вполторы сажени, запасный якорь. Потом на шлюпке отправились в Пьяную бухту- ближайший к сокровищнице Бена Ганна пункт. Там мы высадились, а Греяпослали на "Испаньолу", чтобы он стерег корабль в течение ночи. По отлогому склону поднялись мы к пещере. Наверху встретил нассквайр. Со мной он обошелся очень ласково. О моем бегстве не сказал ни одногослова - не хвалил меня и ругал. Но когда Сильвер учтиво отдал ему честь,он покраснел от гнева. - Джон Сильвер, - сказал он, - вы гнусный негодяй и обманщик!Чудовищный обманщик, сэр! Меня уговорили не преследовать вас, и я обещал,что не буду. Но мертвецы, сэр, висят у вас на шее, как мельничныежернова... - Сердечно вам благодарен, сэр, - ответил Долговязый Джон, сноваотдавая ему честь. - Не смейте меня благодарить! - крикнул сквайр. - Из-за вас я нарушаюсвой долг. Отойдите прочь от меня! Мы вошли в пещеру. Она была просторна и полна свежего воздуха. Из-подземли пробивался источник чистейшей воды и втекал в небольшое озеро,окаймленное густыми папоротниками. Пол был песчаный. Перед пылающимкостром лежал капитан Смоллетт. А в дальнем углу тускло сияла громаднаягруда золотых монет и слитков. Это были сокровища Флинта - те самые, радикоторых мы проделали такой длинный, утомительный путь, ради которыхпогибли семнадцать человек из экипажа "Испаньолы". А скольких человеческихжизней, скольких страданий и крови стоило собрать эти богатства! Сколькобыло потоплено славных судов, сколько замучено храбрых людей, которыхзаставляли с завязанными глазами идти по доске! Какая пальба из орудий,сколько лжи и жестокости! На острове все еще находились трое - Сильвер,старый Морган и Бен, - которые некогда принимали участие во всех этихужасных злодействах и теперь тщетно надеялись получить свою долюбогатства. - Войди, Джим, - сказал капитан. - Ты по-своему, может быть, инеплохой мальчуган, но даю тебе слово, что никогда больше я не возьму тебяв плавание, потому что ты из породы любимчиков: делаешь все на свой лад...А, это ты, Джон Сильвер! Что привело тебя к нам? - Вернулся к исполнению своих обязанностей, сэр, - ответил Сильвер. - А! - сказал капитан. И не прибавил ни звука. Как славно я поужинал в тот вечер, окруженный всеми моими друзьями!Какой вкусной показалась мне соленая козлятина Бена, которую мы запивалистаринным вином, захваченным с "Испаньолы"! Никогда еще не было людейвеселее и счастливее нас. Сильвер сидел сзади всех, подальше от света, ноел вовсю, стремительно вскакивал, если нужно было что-нибудь подать, исмеялся нашим шуткам вместе с нами - словом, опять стал тем же ласковым,учтивым, услужливым поваром, каким был во время нашего плавания.

ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА

На следующее утро мы рано принялись за работу. До берега была целаямиля. Нужно было перетащить туда все наше золото и оттуда в шлюпкедоставить его на борт "Испаньолы" - тяжелая работа для такойнемногочисленной кучки людей. Три разбойника, все еще бродившие поострову, мало беспокоили нас. Достаточно было поставить одного часового навершине холма, и мы могли не бояться внезапного нападения. Да, кроме того,мы полагали, что у этих людей надолго пропала охота к воинственнымстычкам. Мы трудились не покладая рук. Грей и Бен Ганн отвозили золото в лодкена шхуну, а прочие доставляли его на берег. Два золотых слитка мысвязывали вместе веревкой и взваливали друг другу на плечи - больше двухслитков одному человеку было не поднять. Так как мне носить тяжести былоне под силу, меня оставили в пещере и велели насыпать деньги в мешкииз-под сухарей. Как и в сундуке Билли Бонса, здесь находились монеты самойразнообразной чеканки, но, разумеется, их было гораздо больше. Мне оченьнравилось сортировать их. Английские, французские, испанские,португальские монеты, гинеи и луидоры, дублоны и двойные гинеи, муадоры ицехины, монеты с изображениями всех европейских королей за последние столет, странные восточные монеты, на которых изображен не то пучок веревок,не то клок паутины, круглые монеты, квадратные монеты, монеты с дыркойпосередине, чтобы их можно было носить на шее, - в этой коллекции былисобраны деньги всего мира. Их было больше, чем осенних листьев. От возни сними у меня ныла спина и болели пальцы. День шел за днем, а нашей работе не было видно конца. Каждый вечергруды сокровищ отправляли мы на корабль, но не меньшие груды оставались впещере. И за все это время мы ни разу ничего не слыхали об уцелевшихразбойниках. Наконец - если не ошибаюсь, на третий вечер, - когда мы с докторомподнимались на холм, снизу, из непроглядной тьмы, ветер внезапно принес кнам не то крик, не то песню. Как следует расслышать нам ничего не удалось. - Прости им боже, это разбойники, - сказал доктор. - Все пьяны, сэр, - услышал я за спиной голос Сильвера. Сильвер пользовался полной свободой и, несмотря на всю нашухолодность, снова начал держать себя с нами по-приятельски, какпривилегированный и дружелюбный слуга. Он как бы не замечал всеобщегопрезрения к себе и каждому старался услужить, был со всеми неустанновежлив. Но обращались все с ним, как с собакой. Только я и Бен Ганнотносились к нему несколько лучше. Бен Ганн все еще несколько побаивалсяпрежнего своего квартирмейстера, а я был ему благодарен за свое спасениеот смерти, хотя, конечно, имел причины думать о нем еще хуже, чем кто быто ни был другой, - ведь я не мог позабыть, как он собирался предать менявновь. Доктор резко откликнулся на замечание Сильвера: - А может быть, они больны и бредят... - Правильно, сэр, - сказал Сильвер, - но нам с вами это вполнебезразлично. - Я полагаю, вы вряд ли претендуете на то, мистер Сильвер, чтобы ясчитал вас сердечным, благородным человеком, - заметил насмешливо доктор,- и я знаю, что мои чувства покажутся вам несколько странными. Но если быя был действительно уверен, что хоть один из них болен и в бреду, я, дажерискуя своей жизнью, отправился бы к ним, чтобы оказать им врачебнуюпомощь. - Прошу прощения, сэр, вы сделали бы большую ошибку, - возразилСильвер. - Потеряли бы свою драгоценную жизнь, только и всего. Я теперь навашей стороне и душой и телом и не хотел бы, чтобы ваш отряд лишилсятакого человека, как вы. Я очень многим вам обязан. А эти люди ни за чтоне могли бы сдержать свое честное слово. Мало того - они никогда неповерили бы и вашему слову. - Зато вы хорошо умеете держать свое слово, - сказал доктор. - В этомможно было убедиться недавно. Больше о трех пиратах мы почти ничего не узнали. Только однажды донашего слуха донесся отдаленный ружейный выстрел; мы решили, что онизанялись охотой. Между нами состоялось совещание, и было постановлено небрать их с собой, а оставить на острове. Бен Ганн страшно обрадовалсятакому решению. Грей тоже его одобрил. Мы оставили им большой запас порохаи пуль, груду соленой козлятины, немного лекарства и других необходимыхвещей, инструменты, одежду, запасной парус, несколько ярдов веревок и, поособому желанию доктора, изрядную порцию табаку. Больше нам нечего было делать на острове. Корабль был уже нагружен изолотом, и пресной водой, и, на всякий случай, остатками соленойкозлятины. Наконец мы подняли якорь и вышли из Северной стоянки. Над намиразвевался тот самый флаг, под которым мы сражались, защищая нашу крепостьот пиратов. Тут обнаружилось, что разбойники следили за нами гораздовнимательнее, чем мы думали раньше, ибо, плывя проливом и приблизившись кюжной оконечности острова, мы увидели их троих: они стояли на коленях напесчаной косе и с мольбой простирали к нам руки. Нам было тяжело оставлятьих на необитаемом острове, но другого выхода у нас не было. Кто знает, неподнимут ли они новый мятеж, если мы возьмем их на корабль! Да и жестоковезти на родину людей, которых там ожидает виселица. Доктор окликнул их,сообщил им, что мы оставили для них пищу и порох, и принялся объяснять,как эти припасы найти. Но они называли нас по именам, умоляли сжалитьсянад нами и не дать им умереть в одиночестве. Под конец, видя, что корабль уходит, один из них - не знаю который -с диким криком вскочил на ноги, схватил свой мушкет и выстрелил. Пуляпросвистела над головой Сильвера и продырявила грот. Мы стали осторожнее и спрятались за фальшбортом. Когда я решилсявыглянуть из-за прикрытия, пиратов уже не было на косе, да и самая косапочти пропала. А незадолго до полудня, к невыразимой моей радости, исчезлаза горизонтом и самая высокая гора Острова Сокровищ. Нас было так мало, что приходилось работать сверх сил. Капитанотдавал приказания, лежа на корме на матраце. Он поправился, но ему всееще был нужен покой. Мы держали курс на ближайший порт Испанской Америки,чтобы подрядить новых матросов: без них мы не решались плыть домой. Ветерчасто менялся и сбивал наш корабль с пути; кроме того, два раза испыталимы свирепые штормы и совсем измучились, пока добрались до Америки. Солнце уже садилось, когда мы наконец бросили якорь в живописнойзакрытой гавани. Нас окружили лодки с неграми, мулатами и мексиканскимииндейцами, которые продавали нам фрукты и овощи и были готовы ежеминутнонырять за брошенными в воду монетами. Добродушные лица (главным образомчерные), вкусные тропические фрукты и, главное, огоньки, вспыхнувшие вгороде, - все это было так восхитительно, так не похоже на мрачный,залитый кровью Остров Сокровищ! Доктор и сквайр решили провести вечер вгороде. Они захватили с собой и меня. На берегу мы встретились с капитаноманглийского военного судна и поехали к нему на корабль. Там мы оченьприятно провели время и вернулись на "Испаньолу", когда уже началсярассвет. На палубе был только один человек - Бен Ганн, и, как только мы взошлина корабль, он принялся каяться и обвинять себя в ужасном проступке, делаясамые дикие жесты. Оказалось, что Сильвер удрал. Бен признался, что сампомог ему сесть в лодку, так как был убежден, что нам всем угрожаетопасность, "пока на борту остается этот одноногий дьявол". Но корабельныйповар удрал не с пустыми руками. Он незаметно проломил перегородку ипохитил мешочек с деньгами - триста или четыреста гиней, которые,несомненно, пригодятся ему в дальнейших скитаниях. Мы были довольны, чтотак дешево от него отделались. Не желая быть многословным, скажу только, что, взяв к себе на корабльнесколько новых матросов, мы прибыли благополучно в Бристоль. "Испаньола" вернулась как раз к тому времени, когда мистер Блендлиуже начал подумывать, не послать ли нам на помощь второй корабль. Из всегоэкипажа только пятеро вернулись домой. "Пей, и дьявол тебя доведет доконца" - вот пророчество, которое полностью оправдалось в отношении всехостальных. Впрочем, "Испаньола" все же оказалась счастливее того корабля,о котором пели пираты: Все семьдесят пять не вернулись домой - Они потонули в пучине морской. Каждый из нас получил свою долю сокровищ. Одни распорядилисьбогатством умно, а другие, напротив, глупо, в соответствии со своимтемпераментом. Капитан Смоллетт оставил морскую службу. Грей не толькосберег свои деньги, но, внезапно решив добиться успеха в жизни, занялсяприлежным изучением морского дела. Теперь он штурман и совладелец одногопревосходного и хорошо оснащенного судна. Что же касается Бена Ганна, онполучил свою тысячу фунтов и истратил их все в три недели, или, точнее, вдевятнадцать дней, так как на двадцатый явился к нам нищим. Сквайр сделалс Беном именно то, чего Бен так боялся: дал ему место привратника в парке.Он жив до сих пор, ссорится и дружит с деревенскими мальчишками, а повоскресным и праздничным дням отлично поет в церковном хоре. О Сильвере мы больше ничего не слыхали. Отвратительный одноногийморяк навсегда ушел из моей жизни. Вероятно, он отыскал свою чернокожуюженщину и живет где-нибудь в свое удовольствие с нею и с КапитаномФлинтом. Будем надеяться на это, ибо его шансы на лучшую жизнь на томсвете совсем невелики. Остальная часть клада - серебро в слитках и оружие- все еще лежит там, где ее зарыл покойный Флинт. И, по-моему, пускай себележит. Теперь меня ничем не заманишь на этот проклятый остров. До сих пормне снятся по ночам буруны, разбивающиеся о его берега, и я вскакиваю спостели, когда мне чудится хриплый голос Капитана Флинта: - Пиастры! Пиастры! Пиастры!