Своеобразие народнической прозы

 

Мы показали своеобразие народнической прозы в создании образа народной массы. Но масса эта не была для писателей-народников одноликой в своей пассивности и рабском терпении. Наряду с невежественным, забитым и покорным большинством они первые разглядели новые типы людей разумных, полных чувства собственного достоинства, сознающих всю несправедливость эксплуатации и пытающихся бороться с ней.

Они раскрыли процесс пробуждения классового сознания народа. В конкретной форме этого не мог раскрыть даже Щедрин, хотя он и чувствовал и осознавал духовный рост народных масс. Еще в 60-е годы Щедрин с горечью констатировал, что «русский мужик.беден сознанием своей бедности». Он понимал, что «покуда народные массы еще не в состоянии выделять из себя отдельных героических личностей, эта точка зрения на художестпошюовосироизводспие народной жизни есть единственно верная». Но в 70-е годы, в период героических подвигов революционного народничества, литература уже имела достаточно жизненного материала для создания образа героической личности из народа. И народническая литература но только нарисовала потрясающие картины материальной и духовной нищеты народа, ио и наглядно показала становление черт нового человека, подготовив тем самым огромный конкретный материал не только для литературы последующего времепи, ио и для деятелей русского революционного движения.

Художественной прозе народничества в советской науке уделялось чрезвычайно мало внимания. Перелом наступил в конце 50 - х годоПоявились очерки о жизни и творчестве Наумова - интересные по систематизации и обилию новых фактов биографии писателей, статьи О. Костылева, 3. Воробьевой, Бердникова, Соколова, Е. Шпаковской и других, посвященные творчеству отдельных литераторов.

 

Изучению народнической литературы способствовала и дискуссия, организованная журналом «Вопросы литературы» в 1960 - 1961 гЭта дискуссия, в которой принимали участие также историки, остро поставила вопрос об особенностях народнической теории, об ее прогрессивных и реакционных сторонах в свете ленинского учения, об отражении этой теории в творчестве писателей - народников.

 

В последующие годы в ученых записках некоторых вузов страны появились статьи, в которых делаются попытки анализа особенностей творчества отдельных писателей - народников.

 

Но все это только начальные наметки изучения большой и важной темы. А настоятельная необходимость ее глубокой разработки, появления обобщающего труда очевидна. Известно, что теорией революционного народничества и его художественной практикой активно интересуются наши идейные врагВопросы эти стоят, например, в центре двух недавно вышедших книг Дж. Биллингтона: «Михайловский и русское народничество» и «Икона и топор».

Значительным и своеобразным явлением литературного движения 70-х гг. является художественная проза писателей-народников. К этому течению демократической литературы принадлежат такие писатели, как Н. И. Наумов, Ф. Д. Нефедов, П. В. Засодимский, Н. Н. Златовратский, Н. Е. Каронин-Петропавловский, С. М. Степняк-Кравчинский и другие литераторы, близкие к народничеству. С учетом этого течения обычно рассматривается литературная деятельность Г. И. Успенского 70—80-х гг. В связи с народнической прозой уместнее всего рассматривать и творчество А. О. Осиповича-Новодворского. К данному ряду писателей следует отнести и обширный круг беллетристов, печатавшихся в «Отечественных записках», «Деле», «Слове», «Устоях», «Русском богатстве» и других изданиях, в той или иной мере причастных к народническому движению.

В творчестве писателей-народников особенно отчетливо ощутимы связи с демократической литературой 60-х гг. Для них характерен преимущественный интерес к современной народной жизни, всестороннее ее исследование, пристрастие к очерку и рассказу, объединение их в циклы, сборники. Есть общее у писателей-народников с предшественниками и в обращении к теме идейных и духовных исканий разночинной интеллигенции. Однако и в темах, и в творчество в целом народническая литература есть порождение нового этапа литературно-общественной жизни. Она вполне своеобразна.

Направление развития народнической прозы в 70-е гг. наиболее четко проявилось в литературе, посвященной пореформенной деревне. Развитие это шло от первых общих, в известной мере схематичных картин пореформенной крестьянской жизни в произведениях Нефедова, Наумова.

Несомненным достижением народнической прозы является также создание романов, повестей, посвященных как народной жизни («Хроника села Смурина» Засодимского, «Устои» Златовратского), так и жизни, борьбе народнической интеллигенции («Золотые сердца» Златовратского, «Эпизод из жизни ни павы, ни вороны» Осиповича-Новодворского, позднее «Андрей Кожухов» Степняка-Кравчинского и др.). [3]

Писатели-народники следовали в своем творчестве реалистическому методу изображения действительности. Романтические тенденции, отдельные черты идеализации народных форм жизни не меняют основ их реалистического подхода к отображению жизни, ведущего стремления — следовать жизненной правде. В своей творческой деятельности народнические литераторы во многом ориентировались на достижения крупнейших русских писателей-реалистов.

Прогрессивный вклад писателей-народников в развитие литературы особенно ощутим в произведениях, посвященных народной жизни. Исследовательский подход художников слова к деревенской действительности ярко определил Глеб Успенский: «Мы решаемся спуститься в самую глубь мелочей народной жизни <…> надо самим нам перерыть все, что ни есть в избе, в клуне, в хлеву, в амбаре, в поле».

Очерки и рассказы Наумова второй половины 70-х и отчасти 80-х гг. составили его сборники «В тихом омуте» и «В забытом краю». В них писатель продолжил исследование и отображение процессов, происходящих в жизни сибирской деревни, характерных для положения всего русского пореформенного крестьянства, Однако социальной остротой позднейшие зарисовки уступали картинам, созданным в пору наивысшего подъема движения «в народ». Неудача этого движения способствовала переключению внимания писателя с общественных проблем на нравственный облик различных представителей деревни, переходу к морализаторству, к проповеди «самой элементарной гуманности». [11] Однако и в этих произведениях социальное неблагополучие трудовой деревни воссоздается на широком жизненном материале. Большой интерес представляет повесть Наумова «Паутина», в которой продолжено изображение жизни и участи рабочих Сибири. Писатель остается до конца верен принципам демократизма и безусловно реалистического отображения действительности.

+

Очерки Наумова

 

Очерки Наумова, несмотря на однообразие их сюжетных коллизий, описательность и растянутость, читаются с интересом потому, что они, как и его рассказы, содержат внутренний драматический конфликт. Этот конфликт, движущий судьбой многочисленных его героев, всегда очень конкретен: борьба с мироедами и царской администрацией, грабящими народ. Но так как героев много и судьба их в общем одинакова, то этот частный, личный конфликт перерастает в конфликт народа и общественного строя. Такая обобщенность восприятия приходит к читателю даже без помощи автора, а иногда и вопреки его утверждениям о возможности разрешения конфликта. Подобные либерально-примиренческие мотивы прорываются в творчестве Наумова конца 80 90-х годов, но надо сказать, что они не определяют общего его звучания, как это пытались доказать многие исследователи.

 

Внутренняя драматичность сюжета заменяет раскрытие психологии действующих лиц очерка. Причем драматичность эта, как уже отмечено, перерастает рамки личной судьбы человека. Человек у народников частичка общества, и его судьба лишь отражение общей судьбы народа. Как правило, индивидуализированы лишь судьбы интеллигентов, живущих вне народной среды. Беря в основу очерка калейдоскоп сцен, отрывков, эскизов, очеркист стремится расширить плацдарм изображения действительности, показать народную жизнь и народный тип с разных точек зрения, в разных плоскостях.

 

Читатель невольно чунстнует, ьак на каленный пепан-нстмо диалог рабочего-вожака Карпонпп управляющего захнатынаст нею массу рабочих, до того пассннно и глухо роптавших на обсчеты п опасаншихоннстунать н пререкания. «У них тыщи, снопа заговорили в толпе, а у нас крохи. Сказано, что к ихттейсовести правда, что к сухой лопате песок, не пристанет. А-ай! Еж, важно! И ей-богу, правда, проносилось в колыхавшейся толпе все время, когда говорил он». У Наумона есть очерки, содержание которых почти полностью составляет говор толпьг, который передает не только драматическую картину жизни народа в целом, но и личную драму множества судеб конкретных людей.