Басенное творчество И. А. Крылова.

Басенное творчество И. А. Крылова.

Как «детский» поэт Крылов принадлежит XIX веку: басни, прочно вошедшие в круг детского чтения, он стал писать во второй половине жизни. Богатый жизненный опыт, острая наблюдательность и огром­ный поэтический талант легли в основу творчества Крылова-бас­нописца. Первая его басня «Дуб и трость» была опубликована в 1806 году; вскоре стали один за другим выходить небольшие сбор­ники. И с тех пор басни Крылова прочно утвердились в чтении детей. Басня, как известно, относится к сатирическому жанру, исто­ки которого уходят своими корнями в глубокую древность. Тогда басня представляла собой маленький нравоучительный рассказ или притчу, в которых обычно действовали наделенные человечески­ми чертами животные, реже — люди. Древнейший дошедший до нас свод таких произведений — индийский сборник «Калила и Димна». Он назван именами главных персонажей — двух шакалов. С Востока этот жанр перекочевал в Древнюю Грецию. Здесь, хотя басня существовала и до этого — с VI века до н.э., ее обычно связывают с именем Эзопа. Множество произведений подобного рода получили распространение как «эзоповы басни», хотя значительная их часть и носила явно фольклорный характер. Вот характерный пример: «Лиса ставила в упрек львице то, что она за всю жизнь родит лишь одного детеныша. "Одного, — сказала львица, — но льва"» Из Древней Греции басни попали в Древний Рим. Здесь их сюжеты оживали в творчестве Федра. А в Европе этот жанр литературы широко распространился в Средние века. При этом развитие полу­чили басни, в которых действовали животные — ворона и лисица, волк и ягненок и т. п. Басни Крылова содержат целый нравственный кодекс, на ко­тором дети воспитывались поколение за поколением. Из множе­ства басен Крылова по крайней мере десяток входит в память с самых ранних лет. В основном это те из них, в чеканных строчках которых содержатся простые, но важные житейские истины. «А вы, друзья, как ни садитесь, / Всё в музыканты не годитесь». Ребятишкам в науку — без на­зойливых нравоучений и весело. У современников особенным успехом пользовались басни, где Крылов вскрывал общественные язвы. Демократизм пронизывал всю систему его взглядов и определял объекты и проблематику его сатиры. Художественное мышление Крылова близко по духу традициям устной народной сатиры. В басне «Осел» как бы загадывается загадка: в росте ли дело или в чем-то другом? Подтекст басни раскрывается впрямую в ее ито­говой моральной сентенции: не спасут высокий рост или высо­кий чин, коль низка душа. В басне «Лиса-строитель» рассказыва­ется, как Лев, чтобы обезопасить свой курятник от воров, пору­чил соорудить его великой мастерице — Лисе; курятник выстроен на загляденье, да только куры пропадают пуще прежнего: Лиса «свела строенье так, / Чтобы не ворвался в него никто никак, / Да только для себя оставила лазейку». Немало произведений посвятил баснописец взяточничеству, поскольку оно было характерным явлением его времени — эпохи всевластия чиновничества. В их числе — «Крестьяне и Река». Мел­кие мздоимцы в ней сравниваются с речками и ручейками, что, разливаясь, причиняют крестьянам немало бед. Когда же постра­давшие пришли просить управы у большой реки, в которую впа­дают меньшие, то увидели: «половину их добра по ней несет». Точно так же, как и в мире чиновников. Развивая традиционные признаки жанра (аллегоризм персона­жей, смысловую двуплановость повествования, конфликтность ситуации, моральную сентенцию), Крылов превращал свои бас­ни в маленькие художественные шедевры с гибким ритмом, жи­вым разговорным языком, юмором. К тому же в них иносказа­тельно, но остро изображались конкретные пороки действитель­ности, что делало их художественной публицистикой. Каждая бас­ня Крылова была откликом на современные ему события. Именно в этом состояла ее новая эстетическая функция. В басне «Листы и корни» народ сравнивается с корнями могу­чего дерева. Листья шумят: мы, мол, «краса долины всей» и лишь нам обязано дерево своей славой. На эту хвастливую речь отвечает смиренный голос из-под земли: «Примолвить можно бы спасибо тут и нам». А когда возмущенные листья восклицают: «Кто смеет говорить столь нагло и надменно!» — то слышат в ответ: «Мы те... / Которые, здесь роясь в темноте, / Питаем вас. Ужель не узнаете? / Мы — корни дерева, на коем вы цветете...» Реальная действительность явственно проступает и в таких широко известных, хрестоматийных баснях Крылова, как «Триш­кин кафтан», «Демьянова уха», «Лебедь, Щука и Рак», «Волк и Ягненок», «Стрекоза и Муравей» и др. Прямым откликом на со­бытия Отечественной войны 1812 года были басни «Кот и По­вар», «Ворона и Курица», «Волк на псарне», «Раздел», «Щука и Кот». Содержание их настолько тесно связано с конкретной исто­рической ситуацией, что они стали своеобразной энциклопедией народной войны против иностранного нашествия. Крылов отра­зил в них народный взгляд на события. В басне «Кот и Повар» отразилось владевшее тогда народом и армией возмущение нерешительностью правительства и императора в противостоянии притязаниям Наполеона. Белинский говорил о «неисчерпаемом источнике русизмов» в баснях Крылова. Емкость слова, лаконизм, естественность речи приближают их язык к афористичности народных пословиц. Мно­гие меткие фразы и выражения из крыловских басен вошли в раз­говорный обиход наравне с пословицами: «Услужливый дурак опаснее врага», «А Васька слушает да ест», «Худые песни Соло­вью в когтях у Кошки» и пр. При этом подлинно народный язык — точный, гибкий, яр­кий — отлично воплощался в стихотворном размере, которым писал Крылов. Он в совершенстве владел ямбом — этим основ­ным размером русского стихосложения XIX века — и сделал его основой своих басен. Для этого понадобилась кроме неповторимо­го таланта и творческая «хитрость»: Крылов отказался от равного числа ударных слогов в каждой строке. Баснописец создавал картины, полные не только мудрости и достоверности, но и ярких красок. «У него живописно все, — восхищался Гоголь. — начиная от изображения природы, пленительной и грозной и даже грязной, до передачи малейших оттенков разговора». По форме большинство басен Крылова представляют собой миниатюрные пьесы со всеми чертами драматического действия (Волк и ягненок, Демьянова уха). Живая стихия крыловского языка открывала перед русской литературой плодотворный путь сближения с народной речевой культурой. Исследователи видят в творчестве Крылова и зарождение реализма, что проявляется, в частности, в характере комического (по определению Гоголя, это «смех сквозь слезы»). Басни успешно прошли через несколько исторических эпох, не теряя популярности и тем подтверждая свою нужность обществу. Детское сознание легко усваивает нравственные нормы и истины, изложенные языком басен.

Сказки Пушкина с народнопоэтической стилевой основой. Проблематика. Роль фантастики. Сюжетно-композиционные особенности. Своеобразные разработки характеров в сравнении с народными. Роль авторского голоса. Своеобразие описаний. Ритмическое своеобразие.

Сказки с народнопоэтической стилевой основой: «Сказка о Медведихе», «Сказка о попе и о работнике его Балде» и «Сказка о рыбаке и рыбке».

Пушкин интересовался, прежде всего, самим фольклором, стремясь познать не только отдельные черты его поэтики, но уловить его поэтическую целостность. Фольклор для Пушкина был не средством, а целью. Изучая художественную форму, поэт хотел понять ее смысловую наполненность, дойти до ее первоначального, древнего мифологического содержания, нередко "очищал" сами фольклорные тексты от наслоений времени, реконструировал их. В своих сказках он пытался в первую очередь сохранить народный взгляд на вещи. Отсюда проистекало бережное обращение с фольклорными источниками сказок. Но этим поэт не ограничивал свою задачу. Сказка нужна была ему, чтобы выразить свои собственные мысли об обществе и человеке, но так, чтобы они органически "прорастали" сквозь народный смысл сказок, дополняли, развивали и углубляли его. Пушкин брал на вооружение природную мудрость народа и своей мыслью возводил ее в ранг глубокого диалектического философского взгляда на земное существование человека. Таким образом, народная точка зрения, угаданная и тщательно сохраненная Пушкиным, составляет первый смысловой "этаж" текста, а точка зрения автора - второй, высший ее "этаж" Сказка А.С. Пушкина "Сказка о рыбаке и рыбке" - один из самых сложных и загадочных пушкинских текстов. У сказки мифологические истоки. Эта сказка - самая эпическая из всех, самая монументальная и по своему обличию очень близка к фольклору. Это история-притча в стихах, созданная по законам волшебного жанра, это волшебная сказка, построенная на основе бытовой (бытоописание из жизни простых крестьян). Сказка начинается с исходной ситуации, где перечисляются члены семьи: "Жил старик со своею старухой / У самого синего моря / Старик ловил неводом рыбу, / Старуха пряла свою пряжу" [38, с.124].

 

В Болдине Пушкин По классификации В.Я. Проппа, рассматриваемой выше, пушкинская золотая рыбка относится к особой разновидности сказочных героев - "волшебным помощникам", которые выполняют желания героев. В сказке "Сивко - Бурко" герой, которому удаётся взять к себе на службу коня, получает награду. В сказке "О рыбаке и рыбке" этого не происходит, всё возвращается к началу. Если сравнивать с народной сказкой, то её начало соответствует сюжету из фольклора: бедному человеку улыбнулась удача, произошло некоторое волшебство, сказочное действие. В распоряжение героя попадает волшебное средство. И старик поступает в духе положительных сказочных героев: "Отпустил он рыбку золотую / И сказал ей ласковое слово…" [37, с.135].

 

Поимка и пощада животного вынесены в этой сказке к началу. Происходит завязка сюжета. Однако с этого момента сюжетная роль старика меняется, становится второстепенной. Теперь он - лишь связующее звено между благодарной рыбкой и алчной старухой. Позиция сказочного героя, как известно, определяется его функцией. Служба злой и жадной героине изменяет его позицию в сказке. Мотив благодарного животного сменяется мотивом наказания за неоправданные, чрезмерные желания, что свойственно скорее притче или басне, чем волшебной сказке. Встав на сторону отрицательной героини, старик теряет самоценность, его роль в сказке не совпадает с изначально заданной. И хотя старухины желания получают оценку в устах старика (вздурилась, сварливая баба, проклятая баба), он тем не менее не пытается противостоять её воле. Сам герой не делает ничего, волшебный помощник (рыбка) исполняет всё. Он начинает служить злой и жадной героине, которой всегда чего - либо не хватает, и это изменяет его позицию. Встав на сторону отрицательной героини, старик теряет самоценность, он становится лишь исполнителем чужой воли [27, с.87].

 

По указанной уже классификации Проппа его можно теперь назвать "пострадавшим героем", посредником. Старуху же можно отнести к ложному герою, который стремится к публичности, власти, богатству. Старуха с приказанием отсылает старика к рыбке, сопровождая свои слова угрозами: "Дурачина ты, простофиля!" Ещё пуще старуха бранится / На чём свет стоит мужа ругает / По щеке ударила мужа / "Не пойдёшь, поведут поневоле" [38, с.135].

 

Почему старик не перечит старухе? Ведь он её называет "сварливая баба", "пуще прежнего старуха вздурилась", "проклятая баба". Дистанция между стариком и старухой увеличивается, хоть и не сразу. Пока старуха просит новое корыто, перед нами бытовая сцена. Но потом старик будто забывает что перед ним жена. Сословные отношения берут вверх над семейными, человеческими. Он боится своей жены, а не столбовой дворянки. Почему Рыбка перестала выполнять желания старухи? Ведь в сказке "Сивка - Бурка" желания не ограничены. Пушкин вводит в сказку моральную проблематику. Только за жадность она наказана.

 

В сказке очень важна деталь: старуха осталась у разбитого корыта после того, как заставила старика передать рыбке, что она хочет быть владычицей морской, причём сама золотая рыбка должна служить ей на посылках. Это не просто реакция рыбки - это ответ богини, место которой хотела занять старуха, к тому же превратив богиню в свою служанку.

 

Став "владычицей морскою", старуха посягает на свободу рыбки. Эта сказка об угнетении. Ещё современники Пушкина говорили, что это один из первых манифестов в России против нового жестокого строя. Пушкин раньше других увидел беду, которая надвигалась на Россию вместе со страшной поступью "железного века" - это нарождающийся капитализм, непомерная жадность.

 

В отличие от других сказок, структура которых изящна, ажурна, движение здесь обобщено. Каждый поход старика к морю это не просто "функция" - это поступок, в котором видна огромная беда, общая драма. Композиция сказки - замкнутый круг:

 

 

"Смилуйся, государыня рыбка…"

 

"…Воротился старик ко старухе…"

 

"Воротись, дурачина, ты к рыбке…"

 

"…Пошёл старик к синему морю…"

 

"Смилуйся, государыня рыбка" и т.д. [38, с.135].

 

 

Круг, из которого выхода, кажется, нет. Вся сказка держится на энергии повтора - одного из самых распространённых художественных приёмов русского народного искусства. Принцип повтора сливается у Пушкина с традиционным для народного искусства приёмом нарастания. На земле - от корыта до царского сана. На море - от синей безбрежности до чёрной бури. Всё беспокойнее становится море, но сама золотая рыбка, с неизменным радушием встречая старика, успокаивает:

 

"Не печалься, ступай себе с богом. / Так и быть: изба вам уж будет".

 

или

 

"Не печалься, ступай себе с богом! / Добро! Будет старуха царицей!" [38, с.135].

 

Есть в этой сказке ещё одно действующее лицо - море. Море выступает как полноправный герой сказки. Самым непосредственным образом откликается оно на все сказочные события. Мы можем проследить, как оно меняется на протяжении всего текста. Когда пошёл старик просить новое корыто, то заметил, что море "слегка разыгралось". Во второй раз пошёл избу просить - "помутилось синее море", но красоту свою не изменило, осталось синим. Неспокойно встретило море старика в третий раз. Когда старик отправился просить царский сан для старухи, то "почернело синее море". В последний раз увидел старик на море чёрную бурю:

 

"Так и вздулись сердитые волны, / Так и ходят, так воем и воют" [38, с.136].

 

Спокойное синее море превратилось в грозную стихию, от которой не будет пощады никому. И чем выше поднимается старуха - тем грознее море, и тем неотвратимее восстановление справедливости. Ложный герой наказывается. В этой сказке нет привычного счастливого конца, как в народной сказке "Сивко-Бурко", которая заканчивается победой и радостью: "Сыграли свадьбу царевны с Иванушкой и сделали пир на весь мир".

 

Пушкин в финале всё возвращает на круги своя:

 

"Глядь: опять перед ним землянка; / На пороге сидит его старуха, / А пред нею разбитое корыто" [38, с.136].

 

Эта сказка является своеобразным, чисто пушкинским вариантом широко распространенной в поэзии разных народов сказки о старухе, наказанной за ее стремление к богатству и власти. В русских сказках на этот сюжет старик и старуха живут в лесу, и желания старухи исполняет или чудесное дерево, или птичка, или святой и т.п. Пушкин воспользовался соответствующей немецкой сказкой, где действие происходит на берегу моря, старик - рыбак, а в роли исполнителя всех желаний выступает рыба камбала. Пушкин заменил этот малопоэтический образ золотой рыбкой, народным символом богатства, обилия, удачи.

 

Другое изменение, внесенное Пушкиным в сюжет, придает сказке совершенно новый идейный смысл. Во всех народных вариантах идея сказки - реакционная. Она отражает забитость, смиренность народа. В сказке осуждается стремление подняться выше своего убогого состояния. Старуха желает получить вместо землянки новый дом, затем стать из крестьянки барыней (а старик при этом становится барином), затем царицей (а старик - царем) и, наконец, самим богом. За это они оба наказываются: в одних вариантах они превращены в медведей (или в свиней), в других - возвращаются к прежней нищете. Смысл сказки в ее народных вариантах - "всяк сверчок знай свой шесток" [57, с.2].

 

В пушкинской сказке судьба старика отделена от судьбы старухи; он так и остается простым крестьянином-рыбаком, и чем выше старуха поднимается по "социальной лестнице", тем тяжелее становится гнет, испытываемый стариком. Старуха у Пушкина наказана не за то, что она хочет жить барыней или царицей, а за то, что, ставши барыней, она бьет и "за чупрун таскает" своих слуг, мужа-крестьянина посылает служить на конюшню; ставши царицей, она окружена грозной стражей, которая чуть не изрубила топорами ее старика, владычицей морскою она хочет быть для того, чтобы рыбка золотая служила ей и была у ней на посылках.

 

Рассмотрев особенности поэтических сказок Пушкина и своеобразие "Сказки о рыбаке и рыбке" можно сделать следующие выводы:

 

. Наиболее важная особенность сказок Пушкина, отличающая их от сказок первой трети 19 века: они объединены в цикл, пронизаны многообразными внутренними взаимосвязями, каждый последующий текст дополняет предыдущий постановкой и решением проблем. И хотя каждая отдельно взятая сказка имеет собственный законченный сюжет, все же она представляет собой только часть универсального поэтического целого и потому становится окончательно понятна именно в контексте всего цикла. Пушкин - единственный писатель первой трети 19 века, которому удалось создать стройный, внутренне логичный цикл литературных сказок.

 

. Пушкинские сказки интересны, прежде всего, тем, что в них прослеживаются не только отдельные черты фольклорной поэтики, но вся его поэтическая целостность. Фольклор для Пушкина является не средством, а целью. В своих сказках он пытался в первую очередь сохранить народный взгляд на вещи и лишь затем выразить собственные мысли, собственный взгляд на жизнь.

 

. Все сказки Пушкина построены на основе двух устойчивых, повторяющихся, архетипических ситуаций. В зависимости от этого тексты можно разделить на три группы: сказки о Балде и рыбаке и рыбке основаны на ситуации использования человеком другого существа (человека) в корыстных целях, эксплуатирующих его физические и духовные силы, характерной для бытовых сказок; сказки о царе Салтане и мертвой царевне основаны на ситуации изгнания истинного героя, его поисков и возвращения, что характерно для волшебных сказок.

 

. "Сказка о рыбаке и рыбке" сказка является своеобразным, чисто пушкинским вариантом широко распространенной в поэзии разных народов сказки о старухе, наказанной за ее стремление к богатству и власти. Эта сказка, переделанная из немецкой фольклорной сказки бр. Гримм, относится к особой разновидности сказок, с участием сказочных героев - "волшебных помощников". Если сравнивать с народной сказкой, то её начало соответствует сюжету из фольклора: бедному человеку улыбнулась удача, произошло некоторое волшебство, сказочное действие. В распоряжение героя попадает волшебное средство. И старик поступает в духе положительных сказочных героев. Однако, в пушкинской сказке судьба старика отделена от судьбы старухи; он так и остается простым крестьянином-рыбаком, и чем выше старуха поднимается по "социальной лестнице", тем тяжелее становится гнет, испытываемый стариком. Старуха у Пушкина наказана не за то, что она хочет жить барыней или царицей, а за то, что, ставши барыней, она бьет и "за чупрун таскает" своих слуг, мужа-крестьянина посылает служить на конюшню; ставши царицей, она окружена грозной стражей, которая чуть не изрубила топорами ее старика, владычицей морскою она хочет быть для того, чтобы рыбка золотая служила ей и была у ней на посылках. Это придает сказке Пушкина глубокий прогрессивный смысл.

 

. Вся сказка держится на энергии повтора - одного из самых распространённых художественных приёмов русского народного искусства. Принцип повтора сливается у Пушкина с традиционным для народного искусства приёмом нарастания. На земле - от корыта до царского сана. На море - от синей безбрежности до чёрной бури. Всё беспокойнее становится море, но сама золотая рыбка, с неизменным радушием встречая старика, успокаивает

 

. Есть в этой сказке ещё одно действующее лицо - море. Море выступает как полноправный герой сказки. Самым непосредственным образом откликается оно на все сказочные события. Можно проследить, как оно меняется на протяжении всего текста. Спокойное синее море превращается в грозную стихию, от которой не будет пощады никому. Чем выше поднимается старуха - тем грознее море, и тем неотвратимее восстановление справедливости. Ложный герой наказан.

 

. Это сказка с без привычного счастливого конца, как в других сказках которые заканчивается победой и радостью.

 

Таким образом, в этой сказке очень хорошо показаны суть и характер человека. Человек корыстен от природы. Он всегда будет желать и добиваться чего-то большего, чем он имеет и может иметь. Редко кто знает меру и границу своих возможностей. Александр Сергеевич хотел показать, что за жадность и незнание этой грани люди наказывают себя сами. С одной стороны, старуху можно понять. Бедная женщина, ей надоело жить в нищете, и тут представилась возможность жить хорошо. Она совсем потеряла голову от возможностей и богатства, которые у нее появились. Для неё характерна зависть, злоба, скупость. Во всех сказках добро побеждает зло. В этой сказке добро учит и наказывает зло.А.С. Пушкин показал, насколько смешными выглядят люди в погоне за богатством. "Остаться у разбитого корыта" - итог алчности, жадности, эгоизма старухи, с одной стороны, но и слабости характера, покорности, безволия старика, с другой стороны, итог сказки воспринят не только как торжество справедливости по отношению к старухе - "поделом тебе!", но отчасти и к старику - не сумел воспользоваться чудом, не послужил доброму делу, а ведь чудо было в его руках, ему было дано.

 

В «Сказке о попе и работнике его Балде» решаются вопросы: что есть глупость — порок или беда? Всегда ли разум прав перед глупостью? Народная бытовая сказка не знает сомнений: лукавый работник обманывает глупого и жадного хозяина — попа или барина, причиняет ему вред, но его козни как будто заранее оправданы. Для Пушкина народная сказка служит только поводом для размышлений.

Поэт использовал народные прозвища для выявления основных черт героев: «поп — толоконный лоб» и Балда (значения этого слова по словарю Даля — дылда, болван, балбес; долговязый и неуклюжий дурень; большой молот, молотише, кувалда; кулак от 8 до 15 фунтов).

Жадность, не умеряемая рассудком, — основная черта поповской натуры. Балда же умен, силен, он отличный работник. На первый взгляд победа Балды закономерна и справедлива. Однако Пушкин внезапно прерывает смех читателя над жадным глупцом всего тремя словами: «Вышибло ум у старика». Вдруг перед читателем предстает не просто условный персонаж — поп, а вполне конкретный образ — старик, погибший от руки сильного молодца. Смех больше невозможен, расплата по договору оборачивается расправой. Жалко не только попа, но и чертенка: поэт подбирает слова, чтобы смягчить насмешку, вызвать сочувствие даже к чертям: «Вот море крутом обежавши, / Высунув язык, мордку поднявши, / Прибежал бесенок, задыхаясь, / Весь мокрешенек, лапкой утираясь...» Пожалеть глупого, жадного, ничтожного человека и по совести осудить человека сильного — в этом зерно этики Пушкина.

И в этом произведении поэт использует прием сказки в сказке: в историю о реальном, хотя и необычном договоре между попом и Балдой включена гораздо большая по объему история о ложном договоре попа с чертями. «Толоконный» ум попа, умноженный «догадливостью» попадьи и уловками чертей, все-таки не превосходит сметливого ума Балды. Он не обманывает попа, как это обычно делает работник в народной сказке, а служит ему «славно, усердно и очень исправно» всего за три щелчка в год да за вареную полбу (как поясняет Даль, полба — каша, сваренная из крупы колосового растения «между пшеницей и ячменем»). Его решения не согласуются с обычной логикой, они абсурдны, и потому «дурень» Балда сильнее обычных умников.

В сказке о попе нет чудесного волшебства, как в других сказках. Оно и «не положено» народной сатирической сказке. Роль чудесного начала играет Балда, своей мнимой глупостью отменяющий «правильный» порядок вещей (в этой отмене и состоит смысл такого популярного в народе комического типа, как дурак).

Самая первая по времени написания (1830 год) пушкинская сказка ближе всего стоит к традициям народного искусства. Даже по своей форме она ничем не напоминает литературные образцы. Сюжет, герои, язык, беспощадный смех являются принадлежностью народного театрального зрелища — райка. Да и написана она «раёшным стихом»: безударные слоги идут без порядка, парные рифмы скрепляют концы разных по длине строк. Эпизоды в сказке развернуты к читателю, как театральная панорама. Герои подают реплики не только друг другу, но и в «зал», т.е. к читателю. Яркое зрелище райка творится одним актером, говорящим то за попа или попадью, то за Балду или чертей. Действие ни на миг не останавливается, стремительно движется к ожидаемой и все-таки неожиданной развязке.

Народный смех — главная действующая сила в сказке. Что ни строчка или слово, что ни герой или ситуация — решительно все заставляет смеяться (кроме драматического финала).

 

 

Сказки-поэмы Пушкина.

Сказки-поэмы: «Сказка о царе Салтане…», «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях». Поэма – крупное сюжетное стихотворное произведение с повествовательным или лирическим сюжетом. Поэма как синтетический, лиро-эпический и монументальный жанр сочетает в себе эпос сердца и «музыку», «стихию» мировых потрясений, сокровенный чувства и историческую концепцию. В сказках-поэмах преобладает литературное начало и отмечается прямая форма выражения авторского идеала, кроме того, они более насыщены философскими проблемами. Основное внимание автора уделяется проблемам семьи, дома, герои – обыкновенные люди с чувствами добрыми. Сказки заканчиваются счастливо, добро и зло в них однозначно. Положительные и отрицательные герои не вызывают сомнений.

«Сказка о царе Салтане» представляет утопическую гармонию личного и социального идеала бытия, полноту человеческого счастья – самая праздничная, мажорная сказка, феерическая, многоцветная. Огромно и открыто сказочное пространство моря-окияна, великолепны нарядные города, торжественно сочетание синего, белого и золотого. Сказка изобилует добрыми чудесами, зло в ней ограничено в своих возможностях и легко побеждается (даже прощается – на радости такой). Многочисленный ряд персонажей постоянно пополняется новыми героями, а смерти и старости для них нет – только коршун бесследно исчезает со страниц сказки. Идеальным царством правят идеальные государи (царь Салтан – хотя и наивен, и легковерен, но сохраняет верность свое утраченной любимой). Все в этом мире гармонично, мотивированно и достижимо.

«Сказка о царе Салтане» - прекрасный образец идеального мира, который как ключевые ценности утверждает идеи дома, любви, семьи. Эти три составляющие идеального мира через образы архетипические, востребованные прапамятью каждого славянина. (Архетипы – общие для народа (да и всего человечества) идейно-образные структуры. Главный лирический мотив сказки связан с грустью-тоской разлученных отца и сына. Это чувство тем более заметно на фоне внешнего благополучия, в котором оба героя пребывают. Никакие блага не есть полные условия счастья. Апофеоз радости звучит в конце сказки, когда царь Салтан вдруг как чудо получает и жену, и сына, и чудо-невестку, а те волшебные чудеса – остров, белка, богатыри – были только присказками к настоящей сказке счастливой жизни. Пушкин изображает дальнейшее счастье как большой домашний праздник, на котором отцу семейства не грех и выпить, а виноватых принято прощать для радости. В сказке разрабатывается также мотив красоты, волновавший Пушкина на протяжении всей творческой деятельности. «Лебедь белая плывет» - в этом образе не только царственность, но и чистота, и сопричастность божественному непостижимому целому («гений чистой красоты», «чистейшей прелести чистейший образец»): она «дитя» Океана, появляется впервые у Лукоморья («Море синее кругом, дуб зеленый под холмом»), сама царевна как морская пена на гребне волны – «Глядь, поверх текучих вод Лебедь белая плывет», портрет ее – персонифицированный портрет Мироздания:

Месяц под косой блестит,

А во лбу звезда горит;

А сама-то величава,

Выступает, будто пава;

А как речь-то говорит,

Словно реченька журчит.

Лебедь сочетает в себе черты белой лебедушки- невесты из свадебных песен, девы-волшебницы и невесты-помощницы из народных сказок. Она не просто исполняет желания князя, она сочувствует ему, помогает встретиться с отцом. В «Сказке о Золотом петушке» также встречается красавица – Шамаханская царица («Хи-хи-хи да ха-ха-ха, не боится, знать, греха») – диаметрально противоположная красавице Лебеди. В этом есть своя закономерность: человеку в его жизни, с одной стороны, сопутствует красота божественная, умягчающая душу, которую в древности люди называли лепота (красота и доброта одновременно), а с другой – красота искушения, прельщения (прелесть), дьявольская. Итак, в «Сказке о царе Салтане» воплощен идеал женственности – мягкость, доброта, забота о близких, идеал мужественности – разумность решений и решительность действий. В философском плане решает поэт проблемы счастья. Полное человеческое счастье – в гармонии личного и социального идеала бы

"Сказка о мертвой царевне и семи богатырях» намного будничней, элегичней, минорней. В ней меньше волшебства, и по отношению к человеку оно нейтрально (зеркальце лишь констатирует факт, признает красоту падчерицы, но ничем помочь не может). Существенно ограничивается в сказке число персонажей, но все они получают более развернутые характеристики: проще и по-человечески ближе, чем Лебедь, царевна; в отчаянных монологах-обращениях к силам природы проявляется сила любви Елисея, немотивированно злонамеренна мачеха, жалкое впечатление производит царь, оставшийся «неутешным» после смерти жены всего один год (срок официального траура), а затем женившийся на «злобной, вздорной» бабе.

По сравнению со «Сказкой о царе Салтане» ограничено и по-своему замкнуто сказочное пространство стенами богатырского терема, скалами, лесом (да и цвета здесь преобладают приглушенные, будничные – зеленый, коричневый, черный). В этой сказке присутствует и настоящая смерть, и страдание. И наказание, и необъяснимые тайны. Складывается впечатление, что в этой сказке автора еще не покидает надежда на возможность реализации личного идеала, этического, семейного, но вера в идеальную государственность от него уже ушла.

Главный лирический мотив – сильные чувства, страсти

Вновь звучит мотив красоты: многопланово сопоставление двух красавиц, одна из которых наделена «кротким» нравом, а другая «горда, ломлива, своенравна и ревнива, черной зависти полна». Цель сопоставления – не просто описать героинь-антагонистов, но в первую очередь подчеркнуть мысль о том, что внутренняя красота не всегда сопутствует внешней, но именно первая определяет истинную красоту человека

Назначение истинной красоты – приводить людские души в состоянии внутренней гармонии, побеждать зло одним своим присутствием. Вместе с тем, по народным представлениям, настоящая красавица – та, на которой дом держится. Идиллия:

А хозяюшкой она

В терему меж тем одна

Приберет и приготовит.

Им она не прекословит,

Не перечат ей они.

Так идут за днями дни.

В царевне – черты древнерусской царевны – кротость, любезность, добродетель. Рассмотренные две сказки исследователи относят к сказкам поэмам. В них выделяется как эпический, повествовательный план, так и лирическое начало, отражающее чувства и переживания автора. Авторское присутствие реализуется через авторские вопросы («Но из бочки кто их вынет?» «Что же зеркальце в ответ?»), авторские восклицания («Что за страшная картина!»), лирические отступления – изображение обстановки (гроб со спящей царевной), пейзажа (бочка в море, кораблик на раздутых парусах). Пушкин-сказочник надевает на себя маску бесхитростного народного исполнителя, но иногда приоткрывает ее («И царица над ребенком, как орлица над орленком»). Поэт приглашает читателя вступить в игру – войдя в условный мир сказки, в то же время не потерять чувства реальность.

Сказки Л.Н. Толстого.

Значительное место в учебных книгах Л. Толстого занимают сказки — русские и зарубежные (народные и литературные).

Сказка «Три медведя» была написана Толстым в 1872 г. для «Новой азбуки». Повествование ее предельно приближено к ре­алистическому рассказу: в ней нет традиционных для народных сказок зачина и концовки. События развертываются с первых фраз: «Одна девочка ушла из дома в лес. В лесу она заблудилась и стала искать дорогу домой, да не нашла, а пришла в лесу к домику».

С выразительными деталями и запоминающимися повторами изображаются комнаты медведей, обстановка в их домике, сервировка стола. Кажется, будто детскими глазами неторопливо и с любопытством просматриваются все эти бытовые подробности: три чашки — чашка большая, чашка поменьше и маленькая синенькая чашечка; три ложки — большая, средняя ж маленькая; три стула — большой, средний и маленький с синенькой подушечкой; три кро­вати — большая, средняя и маленькая.

Повествование ведется неторопливо; маленькие слушатели и читатели могут спокойно насладиться полной свободой действий маленькой героини и вообразить себя сидящими вместе с нею у чашек с похлебкой, качающимися на стульчике, лежащими на кро­ватке. Сказочная ситуация настолько насыщена динамикой и на­пряженным ожиданием развязки, что не ощущается отсутствия диалога в первых двух частях сказки. Диалог появляется в последней, третьей части и, нарастая, создает кульминацию сказки: мед­веди увидели девочку: «Вот она! Держи, держи! Вот она! Ай-я-яй! Держи!»

Сразу за кульминацией следует развязка: девочка оказалась находчивой — она не растерялась и выпрыгнула в окно.

В сказке писатель создал реалистический образ русской де­вочки-крестьянки, храброй, любопытной и шаловливой. Сказка Толстого «Три медведя» до сих пор очень популярна среди детей дошкольного возраста.

Л. Толстой включал в учебные книги и другие зарубежные сказ­ки, максимально приближая их к русской действительности, русским характерам. Для этого он вводил новые бытовые детали, приближал язык к народно-поэтическому. Так, например, сказка «Мальчик с пальчик» в переложении писателя напоминает не столько известную сказку Перро, сколько русскую народную «Мальчик с пальчик и людоед». В сказке Толстого присутствуют конкретные приметы быта бедной крестьянской семьи: «У одного бедного человека было семеро детей — мал мала меньше». Реалистические детали переплетаются с фантастической гиперболой — «самый меньшой был так мал, что, когда он родился, он был не больше пальца».

Родители отправляют детей в лес только от страшной бедности: «Отец с матерью все становились беднее и беднее, и пришлось им под конец так плохо, что нечем стало и детей кормить». В сказке Толстого нет места жестокости родителей; они рады возвращению детей, когда им становится легче жить.

Сказки, созданные Л. Толстым, часто имеют научно-познава­тельный характер. Одушевление предметов, волшебно-сказочная форма помогают ребе<