Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Неореалистический фильм: явление и понятие

Поиск

Вероятно, для тех, кто не живет в Италии, очень не просто составить себе правильное представление о значении итальянских картин, которые называются неореалистическими. Тем более что единодушия в оценках нет и в самой Италии (уже не говоря о той непримиримой, яростной борьбе, которую ведут против этих фильмов реакционеры) — разногласия существуют и между теми, кто их поддерживает.

Разногласия начинаются с названия «неореализм», которое многим кажется неподходящим. А те, кто считает его подходящим, расходятся в интерпретации понятия «нео» — новый. Еще большие разногласия вызывает проблема такого неожиданного расцвета итальянского кино, выросшего, как гриб за одну ночь после живительного дождя, каким было для нас освобождение от фашизма и нацистской оккупации. И наконец, своей кульминационной точки эти разногласия достигают при определении понятия «реализм». Для одних реализм отождествляется с искусством, и, таким образом, к реалистическим причисляют произведения, не имеющие ничего общего с реализмом. Для других, так же как и раньше, реализм остается лишь одним из возможных направлений искусства, существующим на равных с другими.


В последнее время объектом полемики стали методы, приемы, техника неореалистических фильмов, — наибольшие расхождения относятся к проблеме сценария. Должен ли он быть закончен и обработан как литературный текст или лишь намечен как рабочий эскиз, набросок для актеров, профессиональных или непрофессиональных исполнителей, эскиз обстановки, интерьера, которые предстоит снимать на натуре или в павильоне, и так далее?

Такие же споры происходят и среди критиков, опровергая древнюю мудрость: iter, per exempla, breve et efficax*. Одни дают очень сжатый список неореалистических фильмов. Другие, напротив, расширяют этот список до того, что в него входят работы, прямо противоположные неореализму. Одним из наиболее характерных примеров таких разногласий в суждениях критиков может служить оценка последнего фильма Лукино Висконти — «Чувство». Эта картина вызвала безмерный энтузиазм у одних и решительное неприятие у других. В суждениях об этом фильме произошло размежевание внутри групп, до тех пор единых: этот фильм находит фанатичных поклонников и неистовых противников как среди правых реакционеров, так и среди левых прогрессистов.

Эти разногласия не должны нас удивлять, особенно если учитывать настоящий этап развития социальной жизни и итальянской культуры, борьбу не на жизнь, а на смерть между старым и новым, а также неизбежные противоречия, которые характеризуют новое в момент становления. Другими словами, в этом споре следует верно различать языки и голоса. С одной стороны, это авторы и режиссеры, которые, естественно, судят в соответствии со своим темпераментом и художественными пристрастиями, преподнося их как абсолютные и окончательные. Кроме того, они судят и с практической точки зрения, которая лишь в лучшем случае является идеальной, политической, но в большинстве случаев (как это почти неизбежно в капиталистическом обществе) порождена личными выгодами, более того, — оппортунизмом, вызванным страхом потерять работу, лишиться права голоса. Наконец, существуют еще теоретики и критики. Между ними та разница, что первые создают собственные системы и очень легко впадают в абстракции, забывая о про-

* Путь посредством примера — самый короткий и верный (латин.).


изведениях именно в момент их анализа и оценки, потому что эти произведения с трудом вмещаются в их эстетические схемы; с другой стороны, критики, начав с весьма полезного и плодотворного контакта с художественными фактами, затем нередко впадают во вкусовые суждения, эмпирические, субъективные, проявляя полное безразличие к содержанию и идеям.

Чтобы ориентироваться в этом вавилонском смешении (которое в некотором смысле является доказательством множественности противоположных интересов — духовных и материальных — культурной борьбы в Италии), следует прежде всего найти тех, кто говорит с вами на одном языке. То есть найти тех, кто смотрит на это явление с такой точки зрения, которую мы считаем правильной. Если у нас будет возможность обсуждать произведение на одном и том же языке, мы сможем понять друг друга и прийти к общему, важному решению.

Излишне говорить, что единственная верная и правильная точка зрения по отношению к любым явлениям реальной действительности, в том числе и художественным явлениям, — марксизм-ленинизм. Марксизм-ленинизм вооружает критика аналитическим и синтетическим пониманием реальности, подсказывает ему способы воздействия на нее, пути ее изменения. В частности, марксизм-ленинизм вооружает критика инструментарием, с помощью которого он может конкретизировать исторические и социальные обстоятельства, обусловливающие происхождение того или иного явления искусства; создать законченную и полную теорию искусства — реализма и противопоставить ее со всей определенностью псевдоискусству — нереалистическому, в каких бы обличьях оно ни выступало: в обличье формализма, космополитизма, натурализма и так далее. Марксистская эстетика позволяет установить специфический характер, особенности того или иного явления, отдельного произведения, степень реализма, который предопределен социальной средой, почвой, на которой родилось данное произведение, и позицией художника по отношению к действительности; позволяет лучше понять процесс творчества, самовыражения автора, его путь в познании реальности; уяснить себе раз и навсегда — вспомним слова Ленина, которые каждый настоящий критик должен знать наизусть, — что действительность находится в постоянном движении, что зеркало, ее отра-


жающее, также находится в движении и что путь познания реальности не прямой, но идет по спирали. Иными словами, только критика, в основе которой лежит марксизм-ленинизм, дает возможность оценить произведение во всей его сложности и полноте, в соответствии с его идеологическим и социальным смыслом, его художественными достоинствами.

Рассмотрение неореализма с этой точки зрения позволяет распутать клубок противоречий, прийти к правильным решениям и оценкам.

Я уже говорил, что понятие «неореализм» вызвало возражения, так как приписывало послевоенному итальянскому кино новизну, которой оно будто бы не обладало. Может быть, это возражение и можно было бы признать верным, если бы смысл понятия «неореализм» заключался в этом. Но это не так. Понятие «неореализм» просто указывает на связь итальянского кино, созданного после Освобождения, с одним из направлений итальянского киноискусства, которое восходит еще к 1913 году. Эта тенденция, очень жизненная и позитивная, долгие годы не имела ни официальной поддержки, ни поддержки со стороны критиков. Из года в год эта тенденция продолжала оставаться на втором плане, заслоненная более эффектными и зрелищными фильмами — гигантскими псевдоисторическими реконструкциями, риторическими и совершенно бессодержательными, начиная с «Камо грядеши?» (1912—1913) и «Кабирии» (1913) до «Сципиона Африканского»1 (1937) и кончая современным «Одиссеем»2 (1954), — представляющими иную, совершенно противоположную, самую худшую и негативную тенденцию итальянского кино.

Со времен первой мировой войны и до появления звукового кино итальянский кинематограф переживал длительный кризис: кинопродукции практически не было. Интерес к кино возродился приблизительно в 30-е годы, когда начался подъем кинопроизводства, но еще важнее то, что пробудился интерес к теории. В Италии появились первые переводы трудов Пудовкина и первые советские картины. Эти фильмы показывались только на Венецианских фестивалях, в закрытых киноклубах, но они оказали огромное влияние на итальянских кинематографистов: советская кинотеория и советские кинофильмы указали итальянским художникам путь к реализму.


В те годы итальянская культура была во власти идеалистической философии, — в частности, в области искусства доминировала эстетика Кроче. Поэзия и литература, за редкими исключениями, были формалистическими, процветали футуризм, герметизм, чистая поэзия. Кинопродукция создавалась в соответствии с директивами фашистской пропаганды.

Эстетические основы и принципы киноискусства, заложенные советскими кинематографистами, являли собой полную противоположность итальянской культуре тех лет, были радикально антифашистскими и антиидеалистическими. Невозможность создавать кинопродукцию в соответствии с этими принципами заставила лучших кинематографистов Италии временно отказаться от художественной деятельности и обратиться к теории, к созданию фундамента итальянской кинокультуры, построенной на оппозиции фашизму и его идеологической надстройке.

Великий путь реализма привел нас к поискам итальянской традиции, к поискам итальянского кинореализма в истории нашего киноискусства. На долю автора этой статьи выпало счастье открытия старого, забытого фильма «Затерянные во мраке», который сегодня признан шедевром итальянского немого кино. «Затерянные во мраке» — картина 1913—1914 годов, хотя еще и очень далекая в силу своей наивности от великого советского киноискусства, — была оценена критикой в 1932 году как реалистическое произведение.

Фашисты, вероятно, усмотрели в увлечении этой картиной проявление националистических чувств и не препятствовали ее второму рождению. Они не заметили, что этот фильм имел социалистическое основание (хотя это, конечно, был «розовый» социализм) и что в нем со всей очевидностью проявился классовый дух.

Вслед за «Затерянными во мраке» были вновь открыты и заново переоценены другие фильмы, отразившие ту же тенденцию, и прежде всего «Ассунта Спина»3. Таким образом, в государственной киношколе — Экспериментальном киноцентре — моделью, образцом для подражания служили советские картины, программа строилась на изучении теоретических трудов Пудовкина и Белы Балаша, а итальянская кинотрадиция выводилась из «Затерянных во мраке».

Молодые итальянские критики, печатавшиеся в журна-


лах «Бьянко э неро» и «Чинема», все более решительно выступали с антиформалистических позиций и даже завуалированно антифашистских, пропагандируя при каждом удобном случае реалистические картины.

Поэтому после освобождения от фашизма итальянские кинематографисты получили возможность совершенно откровенно и искренне выражать свои чувства на языке, способном выразить то, чему научило их национальное единство, достигнутое в войне за Освобождение. Сущность послевоенного итальянского кино, неореалистического кино — новое содержание и национальный язык, способный выразить новое содержание.

Этот язык — продолжение и развитие языка «Затерянных во мраке», вновь найденный и вызванный к жизни благодаря тому великому уроку, который был преподан нам советским кино. Отсюда нравственная и художественная сила итальянского неореализма, отсюда его успехи на родине и за ее границами.

Происхождение объясняет и само понятие «неореализм»: название лучше всего отражает его связи с добрым прошлым итальянского кино, с его народными и национальными традициями.

Перевод О. Бобровой

Карло Лидзани

 



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-08-15; просмотров: 132; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.144.255.198 (0.008 с.)