Ловкость. Пластичность, красота движений

Неуклюжесть, резкость движений в годы отрочества особенно характерна для тех мальчиков, у которых большая физическая сила, а таких у меня большинство. Сила у подростков неудержимо рвется наружу, поэтому очень важно согласовывать сложные и тонкие движения с физическими усилиями. Не потому ли у подростков так много неосмотрительных, нерассчитанных (непродуманных) движений? Не потому ли подростки так часто ломают и портят то, что ломать и портить им и в голову не приходило? Юрко бросал мяч в сетку, а попал в окно, разбил стекло. Если бы я не видел, как он неумело рассчитал движения, я бы подумал, что он озорничал. Павло, переставляя кровать, сломал ножку взрослому этого сделать не удалось бы. Закрывая парту, Шурко (так теперь звали маленького черноглазого Шуру) стукнул крышкой так, что вылетели винты, которыми прикреплена крышка. Я заметил, что чем больше раздражение, вызванное разными событиями духовной жизни коллектива, тем больше несогласованности между целью движений подростка и физическими усилиями, которые он вкладывает в свои движения. Жизнь подсказала, что учить ловкости, пластичности, красоте движений необходимо - это один из важнейших компонентов гармонии физического и духовного развития. Я учил подростков сложным и тонким движениям, которые требуют сочетания умения и физического напряжения. Прежде всего заботился о том, чтобы рука стала для подростка тонким, виртуозным инструментом труда, связанным тысячами нитей с мозгом. Сознательное и умелое управление движениями своего тела начинается с управления рукой, с обратного влияния руки на мозг, благодаря которому вырабатывается пластичность, чуткость взаимодействия систем: рука-мозг, тело-мозг, работа - мозг. Тонкость, чуткость движений руки, ее связь с мозгом вырабатываются прежде всего в труде. Я заботился о том, чтобы в работе подростков не преобладали грубые, однообразные движения, которые требуют только физических усилий, чтобы утомление от такой работы не отупляло чуткости к собственному телу и к окружающему миру. Опыт глубоко убедил меня в том, что если в отрочестве преобладают однообразные, грубые движения, в которых большое физическое напряжение - единственное условие успеха,- это откладывает отпечаток не только на физическое, но и на умственное, эмоциональное, эстетическое развитие человека: он не только неуклюж и неловок-ему недоступны тонкие оттенки мысли и чувств. В мастерской, в рабочих комнатах кружков, в лабораториях, на участке и в саду важное место занимала тонкая, виртуозная, филигранная работа, которая требует расчета, согласования силы и разума, постоянного самоконтроля: что сделано и как сделано. Вот почему большое значение придавалось резьбе по дереву. В мастерских подростки выполняли работу, связанную с тонкой обработкой дерева, металла. В биологическом кабинете пересаживали зародыши зерен пшеницы на зерно ржи. Работая в саду, мальчики научились владеть универсальным инструментом садовника - окулировочным ножом. Прививка почки культурного сорта к дичку - это тонкая сельскохозяйственная работа, которая воспитывает ловкость, практичность, красоту. Большое значение придавалось также работе, связанной с управлением машинами. Подростки учились выполнять одновременно несколько движений, необходимых в трудовом процессе. Есть такие виды сельскохозяйственных работ, при выполнении которых принимает участие все тело, причем согласованность ловкости и пластичности с физическим напряжением немыслима без умения управлять всем телом. Закончив седьмой или восьмой класс, мальчики с большим удовольствием косили сено. Тут особенно ярко сочетаются физическая сила с пластичностью, легкостью, красотой. Человек, который полюбил косьбу, строен, красив, умеет управлять всем телом в работе и спорте. Важное место отводилось катанию на велосипеде, коньках, лыжах, а также плаванию. Это умение тоже вырабатывает координацию движений, оттачивает пластичность и красоту. Мальчики и девочки настолько овладели велосипедом, что ездили и делали повороты, не прикасаясь к рулю. Организуя соревнования по катанию на коньках, плаванию, мы вырабатывали условия, которые требовали прежде всего красоты, пластичности движений. Летом в "Солнечной дубраве" в нашем распоряжении было три лошади. Недалеко от наших палаток колхозники построили летнее укрытие для лошадей. Мальчики и девочки с большим удовольствием заготавливали сено, ездили в село за овсом. По окончании шестого класса пасли лошадей ночью. Это доставляло особенное удовольствие. В ночное отправлялись по трое мальчиков. Порой нам давали нескольких лошадей, и мы выезжали на далекие луга, на берега приднепровского озера. Там рождались изумительные сказки о фантастических существах, о далеких звездных мирах. Мальчики увлекались волейболом и баскетболом, девочки - настольным теннисом и баскетболом. В настольный теннис девочки играли и дома. Все годы отрочества мальчики и девочки были в секции гимнастики. Это один из любимейших видов спорта всех наших школьников. Труд и спорт постепенно отшлифовывали красоту мальчиков и девочек.

БЕРЕГИТЕ НЕРВНУЮ СИСТЕМУ ПОДРОСТКА!

Отрочество - пора глубоких качественных изменений мозга. В лобной, височной и теменной частях совершаются сложные процессы усиленного развития дендритов, что ведет к формированию специфических человеческих познавательных, мыслительных, творческих функций. Увеличивается количество ассоциативных волокон, которые соединяют как группы нейронов, так и отдельные частицы и участки коры с подкорковыми центрами.

Создание анатомо-физиологических предпосылок абстрактного мышления не проходит ровно, безболезненно. Этот процесс затрагивает те сферы духовной жизни подростка, в которых выражаются самоутверждение, самопознание, самоконтроль, самооценка. Нейроны и подкорковые центры у подростка делаются особенно чувствительными, в определенных условиях болезненно возбудимыми уже потому, что любая информация из окружающего мира не только "расшифровывается", систематизируется, связывается с ранее полученной информацией, но и соотносится с личностью того, кто мыслит. Подросток думает словно одновременно об окружающем мире и о самом себе. Насколько быстрым становится переключение нервных импульсов от одной группы нейронов к другой, настолько развивается при этом способность нагромождать и сохранять информацию не только в сознании, но и в подсознании. Умение учитывать эти качественно новые особенности мышления подростков, связанные с бурными анатомо-физиологическими процессами, в педагогической деятельности приобретает исключительное значение. Нервная система подростка бывает порой предельно напряжена: достаточно неумелого, нетактичного прикосновения - и подросток "взрывается", "вспыхивает". От воспитателя требуется очень внимательное, чуткое отношение прежде всего к миру мыслей и чувств, к сложному взаимодействию мышления и эмоций, сфере сознательного и подсознательного. Нужно учитывать, что в этот период в подкорковых центрах с особой интенсивностью откладываются эмоциональные следы познания и самопознания. Коля, Миша и Толя в своих семьях иногда бывали свидетелями несправедливого, равнодушного отношения человека к человеку. Когда мальчики приходили в школу, факты, события словно стирались, сглаживались в памяти, но эмоциональные следы познания оставляли отпечаток на их поведении, самочувствии. Если бы я спросил кого-нибудь из них: "Как у вас дела дома?" в ответ получил бы бурную вспышку гнева. Я ощущал это внутреннее напряжение духовного состояния мальчиков в их горячих, пытливых, словно пронзающих, взглядах, в молчаливой замкнутости. Догадывался, что именно в эти минуты подросткам необходима помощь, совет, но как подойти к их чутким сердцам? Не навязываясь с помощью и советами, я стремился, чтобы гордые, самолюбивые подростки все-таки открывались мне. Для этого необходима такая духовная общность, чтобы я и мой воспитанник забывали, что мы педагог и воспитанник. Как важно, чтобы именно в этот период отрочества, когда одновременно с перестройкой нервной системы совершаются первые глубинные процессы самоутверждения и самопознания, этот гордый и честолюбивый человек чувствовал рядом с собою не воспитателя, который колдует над душой со своими педагогическими мудрствованиями, а просто друга, чуткого, сердечного. Чем меньше в его педагогических мудрствованиях воспитательной нарочитости, тем лучший он воспитатель и тем больше тянутся к нему подростки.

Силой, которая словно притягивает подростка к воспитателю, является общность интересов, увлечении, а отсюда общность духовного состояния, прежде всего морально-эмоционального: непримиримость к злу, несправедливости, унижению человеческого достоинства. В те часы, когда моя душа горела ненавистью к злу, которое причинял семье отец Миши, когда я с тревогой смотрел на задумавшегося, настороженного подростка, как раз тогда его сердце открывалось передо мной. Сопереживание горя опережает жестокость - самую резкую и самую опасную реакцию чуткого сердца подростка на зло, неправду, несправедливость. Жестокость не только огрубляет юную душу, но и отражается на нервной системе, нарушает гармонию между физическим и духовным - угнетает тело и дух. В поспешных и ошибочных выводах подросток переносит свою непримиримость со злом с отдельных людей на всех. Иногда он становится жестоким ко всему миру. Все кажутся ему злыми, чужими. Вдумаемся в слова великого художника и педагога Л. Н. Толстого об отрочестве: "Да, чем дальше подвигаюсь я в описании этой поры моей жизни, тем тяжелее и труднее становится оно для меня. Редко, редко между воспоминаниями за это время нахожу я минуты истинного теплого чувства, так ярко и постоянно освещавшего начало моей жизни. Мне невольно хочется пробежать скорее пустыню отрочества и достигнуть той счастливой поры, когда снова истинно нежное, благородное чувство дружбы ярким светом озарило конец этого возраста и положило начало новой, исполнен ной прелести и поэзии, поре юности" 8. Почему так неожиданно Л. Н. Толстой называет отрочество пустыней? Потому что события этой поры кажутся человеку острыми, тревожными. Малейшая тревога оставляет глубокую рану в сердце. Ведь в отрочестве начинается особенно острое, яркое по знание мира сердцем. А сердце подростка становится впечатли тельным, ранимым, оно с тонкой чуткостью прислушивается к мыслям, угнетающим дух. Стоит подростку припомнить слова, которые день, два, три дня, даже неделю назад поразили, взволновали его, как сердце его тревожно забьется, "подскочит" кровяное давление, по всему телу разливается то жар, то холод, лицо то бледнеет, то горит. А если в эти минуты подросток говорит, голос его дрожит, срывается. Умейте заметить и понять это духовное состояние. Не спрашивайте: "Что с тобой происходит?" Вообще "вывертывание души" воспитанника противоречит духовной гуманности советской педагогики, по отношению к подростку это преступление. Как ни в какой другой период своего развития, в годы отрочества человек живет очень богатой внутренней жизнью, и эта жизнь духа отражается на здоровье, на мыслях, на поступках. Сердечные потрясения ведут к общему разладу всех систем организма подростка. Я знаю случай, когда возмущение злом, несправедливостью уже через несколько минут приводило к резкому повышению температуры, а потом к длительному заболеванию нервной системы. Нередко под влиянием сильного потрясения у подростка разлаживается пищеварение. Оберегать центральную нервную систему подростка - это значит щадить его сердце и весь организм. Педагог должен владеть тончайшим инструментом, в котором таится человечность, чуткость, терпимость к слабостям подростка,- словом. Будьте осмотрительны, чтобы слово не стало кнутом, который, прикасаясь к нежному телу, обжигает, оставляя на всю жизнь грубые рубцы. Именно от этих прикосновений отрочество и кажется пустыней. Мудрое и чуткое слово-словно целительная вода: оно успокаивает, рождает жизнерадостное мировосприятие, пробуждает мысли о торжестве справедливости. Слово щадит и оберегает душу подростка только тогда, когда оно правдивое и идет от души воспитателя, когда в нем нет фальши, предубежденности, желания "распечь", "пробрать". Подбор острых слов специально для того, чтобы вызвать в подростке сильные переживания, является показателем элементарной педагогической неграмотности. В состоянии возбуждения, раздражения, когда между мозгом и сердцем туго натянута струна переживаний, чувство вины никогда не приходит к подростку. Чувство вины подросток переживает, только успокоившись. Поэтому слово педагога должно прежде всего успокаивать. Если крик педагога вообще никчемный инструмент в воспитании, то в отношении к подросткам этот инструмент свидетельствует о педагогическом невежестве. Крик сам по себе - независимо от того, виноват или не виноват подросток,воспринимается им как несправедливость. Желание криком подавить непокорность подростка, привести его в состояние трепетного послушания и подчинения можно сравнить с сжиманием пружины: чем сильнее мы на нее нажимаем, тем сильнее опасность, что она лопнет или же, расправившись, ударит того, кто ее сжимает. Стараясь привести подростка в состояние бессловесного подчинения, вы каждый раз словно растравляете, чрезмерно возбуждаете и без того возбужденное сердце. Когда учитель кричит, сердце подростка, образно говоря, охватывает пожар: чутко, болезненно напряженные нервы посылают сигналы в мозг, а мозг снова и снова растравляет сердце. Иногда я видел крайнее возбуждение подростков, особенно Юрка, Виктора, Шурка. Это всегда настораживало меня. Подростки будто ждали, чтобы я начал что-то говорить о них, и стоило мне произнести слово повышенным тоном, как они вспыхивали, съеживались. В эти минуты я изо всех сил старался сохранить выдержку. Как можно тише, но выразительней, эмоционально насыщая каждое слово, говорил о чем-то, будто совсем не связанном с моим намерением успокоить. Подросток (а бывало, разговор начинался и с двумя-тремя) прислушивался к моим словам; и чем внимательней он был, тем тише я говорил. Через одну-две минуты исчезала напряженность, опасные огоньки возбуждения угасали, я ощущал спокойную душу. Если это говорилось перед классом, в классе устанавливалась тишина. В такой обстановке уже можно управлять тоном своего обращения к подросткам: чуть заметное повышение голоса воспринимается как справедливое требование быть внимательными, прилежными, рассудительными. Изматывается, истощается, чрезмерно возбуждается, а потом и угнетается нервная система подростка тоном приказа, категоричности, не допускающей никаких возражений. По своей природе и функции ум подростка требует самостоятельности. Истина становится его убеждением только тогда, когда он, словно сомневаясь в ее справедливости, со всех сторон приглядывается к ней, проверяет ее, самостоятельно приходит к выводу, что нужно делать так, как советует воспитатель. Подросток - это исследователь не толь ко явлений и закономерностей природы, но и моральных истин, исследователь человека. Особенно внимательно он исследует педагога. Беседы воспитателя с подростками должны быть не категорическими предписаниями, а размышлениями; при этом условии подросток подмечает у вас все лучшее, вы открываетесь перед ним тончайшими гранями своей души. Когда же господствует дух категорического приказания, нетерпимости к сомнениям и возражениям, создается опасное положение, которого часто не замечает педагог. Категоричность вызывает в сознании подростка внутренний протест. В годы отрочества воз растает роль коры полушарий как контроля эмоций, подросток почти никогда открыто не проявляет своего протеста. Но тем глубже переживает он чувство. Нетерпимость, непримиримость с бессловесной покорностью - это чувство постоянно держит сердце под ростка в возбужденном состоянии и напряжении. Вступают в действие могучие эмоциональные возбудители - подкорковые центры, они словно предупреждают ум: не покоряйся, у тебя самого голова на плечах. Эти сигналы из подкорковых центров настолько сильны, что подросток слышит звучание ваших слов, но не вникает в их смысл, они словно ползают по поверхности его сознания. Наступает торможение, сердце перестает быть напряженным, расслабляется. Но вот какая-то мысль, высказанная воспитателем, вновь вызывает горячий протест (когда подросток чувствует противоречивость между тем, о чем говорит учитель, и тем, что он, учитель, делает, или тем, что подросток видит в жизни), сердце вновь возбуждается, вновь идут сигналы из подкорки в кору полушарий. Не давая возможности, размышляя, познавать и, познавая, размышлять,- а это и есть начало самоутверждения, учитель без конца терзает сердце подростка. Несколько лет такого дерганья - и оно грубеет, становится равнодушным. Для такого сердца часто нет ничего святого. Подсознание перестает быть чутким стражем совести. Но дело не ограничивается моральными утратами. Большой вред причиняется здоровью. Для тех, кто воспитывается в духе бессловесной покорности, характерно чувство угнетенности. Им недоступно оптимистическое, жизнерадостное мировосприятие. Не поймите меня, уважаемый читатель, так, что я против приказания, требования, порядка в воспитании. Без разумного проявления воли воспитателя, требований коллектива, общества воспитание превратилось бы в стихию, а слова воспитателя - в розовую водичку, сладенький сироп абстрактного добра. Ведь настоящее воспитание - это воспитание в человеке долга перед другими людьми, перед обществом, перед народом, а долга не может быть без сильной воли, без требовательности, без приказания, без разумного поучения, без умения подчинить свои личные интересы интересам людей, коллектива, общества, народа. Подростки уважают, любят, ценят людей сильной воли и не терпят людей безвольных, не переносят пустопорожней болтовни. Это золотые истины и золотые правила нашей системы воспитания. Я предостерегаю от того отвратительного, недопустимого в воспитании явления, когда, кроме приказа и требования, ничего нет, когда не уважается воля личности подростка. Мастерство волевого влияния воспитателя на душу подростка состоит в том, чтобы, понимая свой долг, подросток с радостью отдавал сам себе приказы и сам ставил перед собой требования, чтобы вы, воспитатель, увлекли, одухотворили его моральной красотой человеческого долга, чтобы дисциплина, суровая, безоговорочная, нетерпимая к проповеди всепрощения и абстрактного добра, чтобы эта дисциплина была для подростка самоутверждением, выражением его собственных моральных сил. Если перед маленьким человеком моральная сторона человеческих отношений раскрывается главным образом в ярких картинах, поступках, поведении взрослых, то подросток познает моральный мир уже и в слове. Он прислушивается к тому, что говорится. Слово в устах взрослого становится для него моральной характеристикой того, кто произносит это слово. Чуткие сознание и подсознание подростка улавливают не только содержание слов, но и гармонию слова и поступков. Воспитательная сила слова применительно к подросткам зависит не столько от истинности слова как такового, сколько от того, как оно гармонирует с моральным поведением того, кто поучает. Как ложь и фальшь воспринимаются прекрасные слова, когда их произносит тот, для кого они не личное убеждение, а служебная повинность: тот, кто произносит красивые слова, но не сделал и не может сделать ничего красивого. И чем красивее в данном случае слово, чем больше в нем искусственного воодушевления, тем более глубокий внутренний протест оно вызывает, тем больше угнетает сердце. Как важно для гармонии духовного и физического развития, чтобы за глубоким содержанием моральных истин, которые преподносятся подросткам, стояло большое моральное богатство тех, кто провозглашает великие, святые слова! В воспитании подростков очень важно найти возможность для того, чтобы не трепать, не истощать их нервную систему и сердце. Многолетние наблюдения убеждают, что сердце подростка чрезвычайно возбуждается в те минуты урока, когда он ждет, кого спросит учитель. В тот миг, когда глаза учителя выбирают в списке, кого спросить, чуткие детские сердца замирают. Если бы в этот момент измерить кровяное давление, можно было бы увидеть, как вздрогнет стрелка, когда, наконец, иногда после долгих раздумий, класс услышал имя того, кого вызывают. Класс облегченно пере водит дыхание: вызвали не меня. (Конечно, чувствительность есть только там, где с детских лет человек воспитывается добрым словом, не знает дурного слова, не чувствует на себе сильных "волевых" способов воспитания. Подростку, который привык к ремню и под затыльникам, все равно, кого вызовут). Ежечасно переживая эти испытания, сердце одного подростка перестает быть чувствительным, у другого же развивается школьный невроз. Когда мои под ростки стали пятиклассниками, я увидел первые признаки этого невроза у Вари и Люси (кстати, большое прилежание девочек в школьных занятиях объясняется тем, что в связи с анатомо-физиологическими особенностями у них раньше развивается чуткость сознания и подсознания к слову). Мы в педагогическом коллективе задумались: для чего подвергать подростков этому ежечасному испытанию нервов? Не лучше ли будет, если в начале урока как-то незаметно, в беседе учитель скажет, кто сегодня будет отвечать? Оказалось, так значительно лучше. Подростки не волновались, сердца их не замирали. Они внутренне были подготовлены к опросу. И это не отражалось на прилежании, не снижало активности. Опыт убеждает в целесообразности применения специальных воспитательных приемов, чтобы не возбуждать нервную систему. Это прежде всего труд среди природы, наедине, без шума и крика. После напряженного школьного дня каждый подросток работал полчаса в саду. Нервная система успокаивалась тем, что духовные силы направлялись на физический труд. Лучше всего успокаивают нервы и сердце однообразные физические операции, которые являются средством достижения исследовательской цели (например, обработка почвы лопатой и тяпкой, внесение удобрений, поливка, обрезание веток и пр.). Этот труд очень полезен как зарядка для нервной системы и сердца. Прекрасным отдыхом для нервов и сердца был выезд на целые дни в поле, а также зимний труд в лесу, о котором шла речь. Не обозримая осенняя степь, чистый, прозрачный, прохладный воздух, синее небо, вкусный обед, сваренный тут же, около плантации картофеля или свеклы,- все это создавало гармонию физического и духовного. После такого труда можно начинать с коллективом какой-либо разговор, который требует значительных тревог, волнений. Длительное пребывание в коллективе потребует смены обстановки - одиночества, полного отдыха от того напряжения, которое требует духовное общение. Нельзя проводить собрания после напряженного умственного труда на уроках. Это изматывает, истощает нервную систему, особенно тогда, когда на собраниях коллектив касается тонких, очень чувствительных и нежных сфер духовной жизни отдельных подростков. Если требовалось напряжение нервных сил, когда разговор вел к волнениям и тревогам, я собирал коллектив после физического труда (особенно когда нужно говорить о чем-то таком, что вызывает большое возмущение подростков). Эмоциональная непосредственность, благородный огонек чистых чувств должны всегда облагораживаться мудрой мыслью, а ясная голова у человека в таком возрасте будет только тогда, когда до начала разговора сердце не возбуждено многими другими волнениями и заботами. Длительный отдых от коллектива необходим после целых периодов школьной жизни. После каждой учебной четверти подросток должен побыть наедине с собою, в кругу семьи. Это необходимо точно так же, как и богатая, полнокровная духовная жизнь коллектива. Я советовался с родителями, какую работу найти на это время в семье, чтобы подросток увлекался ею.

ПСИХИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА

Странно и непонятно, почему во время утверждения личности школа не дает человеку никаких знаний о нем, о человеке - в частности, о том специфическом, что возносит человека над миром живого: о человеческой психике, мышлении и сознании, об эмоциональной, эстетической, волевой и творческой сфере духовной жизни. Тот факт, что человек, по существу, ничего не знает о себе, часто бывает источником большой беды, за которую обществу приходится дорого расплачиваться. Физическая, моральная, эстетическая культура немыслима без психической культуры. Я старался дать подросткам элементарные, необходимейшие знания о специфическом человеческом и умение пользоваться этими знаниями в жизни, в труде, во взаимоотношениях с другими людьми. Знание психической культуры - это не краткий конспект психологии. Я бы назвал эти знания азбукой самопознания и самоутверждения, культурой духовной жизни личности. Давая их, я стремился не только донести до сознания подростков научно-материалистическое представление о единстве физического и духовного, о материальной основе психики. Нетрудно убедить и переубедить, что материальной субстанцией духовного являются сложные биохимические процессы, что никакой души, изолированной от тела, нет, что человек смертен, как и все живое на свете. Но это означало бы поставить человека на один уровень с животными; поэтому параллельно с этим нужно раскрыть перед юным разумом и то, что возносит человека как творца, одухотворенного высокими идеалами. Очень важно, чтобы знание азов психической культуры одухотворяло подростков, утверждало в них оптимизм, веру в свои силы. Прежде всего я определил содержание знаний из основ психической культуры. Работа началась с элементарного понятия о чувстве. Пятиклассники усвоили понятие о видах чувств и с большим интересом стали наблюдать за собственными чувствами. Мы проводили специальные упражнения на повышение чувствительности зрения и слуха до предела различения. Они сыграли большую роль в формировании культуры чувств. Во время экскурсий и походов подростки различали оттенки цвета листьев, травы, неба. Они сумели увидеть свыше десяти оттенков голубого небосклона - в зависимости от времени года, освещения солнцем и других факторов. В лесу, на берегу реки, у моря подростки учились различать оттенки звуков. Эти упражнения сыграли огромную роль в выработке чуткости к слову родного языка, к тон костям его звучания. Все наши учителя убеждены в том, что куль тура речи в значительной степени зависит от культуры звуковых ощущений. От культуры звуковых ощущений зависит и формирование эстетической культуры. Мальчики и девочки научились различать свыше сорока оттенков цвета розы. Не находя в речи слов, чтобы назвать все оттенки, подростки придумывали собственные поэтические названия. Развивая культуру чувства обоняния, я добился того, что у воспитанников выработалась органическая нетерпимость к затхлости. Они не могли находиться в комнате с несвежим воздухом. Любую работу начинали, только проветрив комнату *. Уже в пятом классе началась работа по воспитанию культуры восприятия. На ярких, наглядных примерах я дал понятие о восприятии предметов и явлений окружающего мира. Особое внимание уделялось формированию умения воспринимать гармоническое единство предметов. Проводились специальные упражнения на вырабатывание культуры восприятия пространства. С высоких степных могил в разные времена года мы наблюдали, как изменяются очертания предметов в зависимости от расстояния. С интересом под ростки выполняли такие упражнения. Несколькими фразами я рисовал внешние черты какого-либо предмета. Подростки вслушивались в каждое слово, вдумывались, открывали альбомы для рисования и передавали в рисунках свое представление о том, что они услышали. Целью этих упражнений было развитие смешанного, то есть зрительно-слухо-моторного, типа представлений. Постепенно подростки входили в мир мышления. Среди природы на наглядных примерах я давал понятие о мышлении и его процессе. Объяснение сути вопросов культуры мышления имеет большое значение, потому что в подростковом возрасте все больший вес приобретает абстрактное мышление. Наши занятия и упражнения чаще всего посвящались выработке умения абстрагировать. Мы анализировали, составляли и противопоставляли предметы и явления окружающего мира, упражнялись в умозаключениях. Наблюдая окружающий мир, подростки находили причинно-следственные связи; они удивлялись своим открытиям: одно явление в одном случае - следствие, в другом - причина. Эти открытия обогащали интеллектуальные эмоции. На занятиях, посвященных психической культуре речи, я рассказывал о происхождении и развитии языка, о единстве мышления и языка, о выразительности, эмоциональности, образности речи. Я усматривал очень важную воспитательную задачу в том, чтобы предупредить серьезный недостаток школьного воспитания - отрыв речевой культуры от культуры мышления. Многолетние наблюдения убедили, как опустошается духовная жизнь подростка тем, что

* О культуре ощущений в воспитании чувств будет сказано в разделе "Эмоциональное и эстетическое воспитание".

он заучивает слова и фразы, малопонятные или совсем непонятные. Важнейшей чертой психической культуры является то, чтобы слово входило в сознание ученика как живое, яркое отображение реальной действительности, чтобы в обобщающие, абстрактные понятия вкладывался ясный смысл, чтобы взаимосвязь слов отражала взаимосвязь мыслей. В воспитании речевой психокультуры значительное место занимают самонаблюдения. Подростки учились проверять себя: ясен ли мне смысл того, что я говорю? Могу ли я точно выразить словами то, о чем думаю? С этой целью проводились упражнения: подросток дает словесное описание того, что видит или слышит, при этом старается передать тончайшие оттенки (цветов, звуков). Опыт убедил, что эти упражнения очень ценны для формирования культуры речи. На уроках подростки учились самонаблюдению и самоконтролю в процессе рассказа, объяснения и беседы. Перед тем как начать изучение нового материала, я ставил задание: не только осмыслить, но и сделать логический анализ (например, выделить главные составные части, установить зависимость между понятиями). Понятие о физиологической основе чувств, о низменных и высоких чувствах, настроении, аффектах - все это доступно уже шестикласснику. Я усматривал важную воспитательную задачу в развитии высоких и в предупреждении низменных чувств. Характеризуя те или иные чувства, я старался раскрыть единство эмоциональной и моральной сфер, убедить, что благородные чувства рождаются только благородными мыслями и делами. Мальчики и девочки учились развивать в себе благородные чувства. Со всеми сферами духовной жизни подростков было тесно связано воспитание культуры воли. Более чем какая-либо другая сфера психической культуры волевое поведение входило в духовную жизнь мальчиков и девочек как широкое поле для самонаблюдений самовоспитания. Рассказывая о людях сильной воли, я учил ставить цели, принимать решения и преодолевать трудности. Со слабовольными, нерешительными воспитанниками - Володей, Людой, Петриком - проводилась индивидуальная работа: я учил их ставить перед собой сначала незначительные трудности, преодолевать их и переходить к более значительным. Особое место в психической культуре занимает воспитание и самовоспитание памяти. Постепенно я развивал и углублял понятие о физиологической основе памяти. Добивался того, чтобы подросток понимал, насколько это позволяет возраст, что происходит в его голове в процессе умственного труда, от чего зависят результаты его усилий. Многолетние наблюдения привели к выводу, что истоки воспитания памяти таятся где-то на стыке произвольного и непроизвольного запоминания: чем глубже ученик вдумывается в смысл того, что изучается, чем яснее представляется ему суть фактов, явлений, тем глубже они запоминаются. Подростки овладевали исследовательским методом познания. Многочисленные факты убеждали: если ученик получал знания, исследуя, анализируя все новые и новые факты, происходит не только эффективное запоминание, но и воспитание памяти. Это большая проблема интеллектуальной жизни в годы отрочества, которая требует специального исследования. Чтобы подростки хорошо знали себя, я рассказал им о темпераменте и характере, о типах нервной системы и типах мышления. После этих разговоров заметно усилилось самонаблюдение. Постепенно перед подростками раскрывались такие понятия, как способности, наклонности, интересы, призвание. Психическая культура в этих сферах духовной жизни неразрывно связана с культурой моральной, а также с гражданственно-политической, общественной активностью человека. Воспитательная цель состояла в том, чтобы каждый подросток был моим помощником и единомышленником в воспитании способностей. "Занимаясь той или другой работой,- учил я подростков,- сосредоточься, вкладывай в труд ум и чувства - лишь таким способом можно познать и найти себя". "Когда и где проводить беседы о психической культуре? - спросил меня коллега-учитель.Ведь в учебном плане времени для этого нет". Без общности духовной жизни учеников и педагога невозможно воспитание. "Рассказы о человеке" - так называли наши беседы о психической культуре подростки. В долгие часы нашего духовного общения эти рассказы вызывали наибольший интерес. О человеке я рассказывал и во время отдыха в походе, и в тихие вечерние часы в нашей "Солнечной дубраве", и в классе в вечерние сумерки, когда подростки, умолив рассказать что-нибудь интересное, приходили специально для этого в школу. А интереснее, чем сам человек, ничего в мире нет. В наши дни, когда роль тонких нервных сфер в жизнедеятельности человека с каждым поколением все более возрастает, воспитание психической культуры становится одним из ведущих элементов всестороннего развития личности.

УМСТВЕННОЕ ВОСПИТАНИЕ И ОБРАЗОВАНИЕ ПОДРОСТКА