Вместо эпиграфа к части второй рассказ счастливого человека

Из выступления на тему "Многомерное пространство страны здоровья" в Санкт-Петербургском обществе "Полония" 4 апреля 1993 года.

Уважаемые коллеги, когда мне позвонили с предложением о встрече, я предварительно попросил назвать мое выступление "Неизвестные контуры страны здоровья", но сейчас понял, что определить тему нужно иначе, богаче: "Многомерное пространство страны здоровья". Я поведу здесь речь о том, насколько сложным и не одноплоскостным является такое понятие, как наше здоровье.

Наряду с получением некоей новой информации вы обретете в результате нашего общения и немалую дозу доброго здоровья, то есть вы выйдете отсюда здоровее, чем пришли. Это произойдет потому, что здесь, в зале, находится группа моих учеников, и мы все вместе станем работать на этот зал, на всех вас, и я сам тоже буду содействовать вашему оздоровлению. Важным элементом успешности этого благотворного воздействия является то, что вы будете находиться в ауре человека счастливого, такого, который получает от жизни много радости. Согласитесь, в наше непростое время подобное заявление можно услыхать не очень часто, однако это так. Конечно, немало трудного, сложного, даже трагического сопровождает на жизненном пути и меня: "В каждой избушке - свои погремушки", - но основное в моем существовании - это, действительно, чувство счастья.

Откуда идет, как возникает эта радость? Прежде всего, из чувства задавшейся самореализации: во благо самому себе, своим близким, своим дальним.

По основной профессии я - литератор, мое дело - работа со словом; точнее, смысл моего существования - в передаче через слово того, что мне довелось узнать, наработать лично. Моему перу принадлежит двадцать или двадцать пять книг, многие переиздавались. Такая книга, как "Откровенный разговор", выдержала двенадцать переизданий. Она посвящена беседам о принципах жизни со старшим сыном, когда он был еще школьником. Достаточно нестандартная ситуация: книга о человеке, в данном случае Сергее Андрееве, увидела свет задолго до того, как он стал известен в качестве экономиста и общественного деятеля.

Более тридцати лет я проработал в Институте русской литературы (Пушкинский дом) Академии наук, был и заместителем директора по науке, работал в секторе современной литературы, четырнадцать лет - в секторе теоретических исследований, издал немало книг по истории, теории литературы, книг о современной литературе. Кроме того, опубликовал повести, роман (в соавторстве). Был напечатан рассказ "Барменша из дискотеки" - об удивительной судьбе украинской партизанки, ставшей венгерской миллионершей. Он неоднократно переиздавался у нас и в Европе, по нему Г.А. Товстоногов поставил спектакль с блистательной А. Фрейндлих в главной роли. Знаю и о других постановках: в Воронеже, Пловдиве, Сан-Франциско. Есть у меня исследования о народном творчестве - в общем, было написано много- и я думаю, небесполезно. Восемь лет я работал главным редактором знаменитой "Библиотеки поэта" - содействовал научному изданию десятков и десятков книг, представляющих собой квинтэссенцию высокого духа поэтической классики России и сопредельных республик. Таким образом, вы можете представить себе тот прекрасный мир, в котором я десятилетиями трудился в качестве профессионала: говорю сейчас о главном в своей жизни, опуская, очень-таки, разный, достаточно непростой бытовой антураж.

И вот начался новый виток жизни. Прежде всего, я должен сказать о книге "Три кита здоровья". Она за полтора-два года вышла несколькими легальными изданиями, несколькими пиратскими, и сколько-то изданий еще готовится. Вы должны понять мое удовлетворение, когда я получаю тысячи писем о том, как людям помогла эта книга, позволила пересоздать свою жизнь, поправить свое здоровье, получить новую радость.

Дальше - неожиданный поворот: мою душу греют книги, которых вы еще не знаете, которые я уже написал и еще напишу. Сейчас подготовлена книга "Мужчина и женщина. Путь человеческий - путь звездный" - она написана весьма своеобразно, такого жанра я еще не встречал. Должен вам сказать, что в непростых для меня обстоятельствах я часто вспоминаю эпизоды из этой книги, и в душу мою входит уверенность, спокойствие. Зреют и другие книги, которые, уверен, будут полезны людям: факт их написания, сама возможность творчества является той могущественной причиной, которая позволяет мне чувствовать себя счастливым.

Сейчас скажу еще об одном источнике своего мироощущения: от природы, от мироздания, от господа Бога мне дана возможность помогать людям, исцелять их. Врачуя, я люблю их, а когда они излечиваются, то начинают искренне любить меня и становятся моими родными, родственниками, поэтому я живу в такой обстановке, о которой любой может лишь мечтать.

Откуда вообще взялось это целительство? Дето в том, что в молодые годы я увлекался разными видами спорта, и когда пришел в Университет, то у меня были заметные спортивные "эполеты", и уже на первом курсе филфака меня попросили работать тренером по самбо. Чтобы иметь право на такую работу, я закончил тренерскую школу. Самозабвенно увлекался в это время биологией, биохимией, биомеханикой, и это увлечение прошло через всю жизнь. Интерес был настолько сильным, что "заразил" и моих детей. Оба сына пошли на биофак, дочка в студенчестве специализировалась на биохимии. Это - люди состоявшиеся, талантливые, многообразно одаренные, веселые. Каждый из них - личность. Вы понимаете, что прекрасные дети - это существенный источник радости и счастья.

А еще - прекрасные ученики-сподвижники, которых я люблю. Горжусь, с радостью наблюдаю, как они идут дальше - при том, что наше единство сохраняется. Первый толчок - мой - был достаточно сильным. Владимир Лободин, который присутствует здесь, в прошлом - знаменитый полярник, но наши занятия побудили его полностью отдать себя службе исцеления людей. Другой Владимир - Лисихин - был главным инженером большого металлургического завода, он и его жена Рита пошли этим же путем, и оба движутся оригинально и очень успешно. Галя Еремина, которая тоже находится здесь, добилась великолепных успехов во всех аспектах массажа, в том числе и биоэнергетического. Вы только посмотрите - вот они - как красивы и складны эти люди физически, как одухотворенно выглядят они! Мои прекрасные ученики и сподвижники в немалом числе уже играют первые роли не только в разного вида здравоохранительных структурах, но и за рубежом, к их слову и делу там относятся с высоким пиететом. Борис Аранович, например, с большим успехом проводит занятия школ здоровья и врачует в Швеции и Финляндии. Успехи учеников -радость для учителя, вполне сопоставимая с радостью родительской. Вот сколько счастья в моей жизни!

Повторю, вероятно, самое главное, с чего начал: представьте, что вы искали и нашли свой подлинный путь, уверенно продвигаетесь по нему и ежедневно приходите к неуклонному выводу, что выбор ваш был безусловно точен, что каждый шаг неуклонно подтверждает вашу правоту в масштабах жизни, целой жизни, всей жизни, что самореализация удается!.. Я - прагматиик, для меня все подтверждается практикой. Не стану сейчас удивлять вас своими хронологическим паспортным возрастом, но мои физиологические и биологические показатели находятся на уровне 24-26 лет, реальные возможности с каждым годом возрастают, и я могу сейчас заметно больше того, что мог в студенческие-аспирантские годы, в свои паспортные 24-26 лет.

Это тоже греет душу - и весьма! И еще - для догадливых: проблема разделенной радости в жизни личной, сокровенной.

Вы обратили внимание на то, что я практически ничего не говорил о своих катастрофах и бедах, а ведь их можно было бы, при желании, выстроить в многоактное и многоаспектное повествование. Подобного желания у меня не было, нет и не будет - такова осознанная позиция врачевателя. Суть ее в том, что внутреннее состояние счастья дорогого стоит, оно исцеляюще воздействует на тех людей, с которыми мне приходится общаться. Для них оно - как подзарядка аккумуляторов от высоковольтной электросети. Когда я буду готовить к печати книгу о принципах врачевания, то обязательно особое место в ней посвящу мощной, позитивной энергии, исходящей от целителя.

Есть некоторые сложности: если каждое из перечисленных направлений, которые дарят мне радость, сравнивать с законной женой, то все они, хотя и живут между собой мирно и дружно, однако безоговорочно и настоятельно требуют для себя индивидуального времени -и немалого, а потому мне приходится достаточно жестко ограничивать круг новых или необязательных занятий. В частности, я практически прекратил публичные выступления, у меня нет ни часа для "выходов в свет". Но почему же я практически не колебался, когда польский консулат пригласил меня на встречу с обществом "Полония"?

Мне неоднократно приходилось бывать в Польше, но я не буду сейчас рассказывать о своих контактах с творческими деятелями культуры и о тех удивительных художниках, которые мне там дарили великолепный "сюр". Не стану рассказывать и о познавательных и интересных встречах с шахтерами и текстильщиками в Лодзи. Промолчу о трагической стороне действительности, с которой столкнулся дважды, специально приезжая в Освенцим. В свое время я переводил на русский язык с украинского документальный роман уникального человека, единственного в мире, который сумел убежать из самого жерла крематория в Освенциме. Этот удивительный человек - Вадим Бойко, его книга - "И если есть на земле ад". Для того чтобы суметь воспроизвести этот кошмар, я должен был на месте этого ада побывать, и это пребывание помогло мне открыть бездны в человеческой душе, но сейчас я не буду этого излагать. Не стану рассказывать и о самой романтической, может быть, истории в своей жизни.

Несколько слов, чтобы вы поняли, как высоко я почитаю польскую женщину.

Когда я работал в Пушкинском доме, то там у меня была аспирантка из Польши, условно назову ее, "пани Мария". Увидав ее, я был поражен не столько ее внешними статьями, не только ее разумом, но, прежде всего, поразительным чувством такта в понимании собеседника. Когда мы с ней встретились, возникло впечатление, что мы были знакомы все предбывшие жизни, так точно она все понимала, настолько глубоко соответствовала тому, что ей говорилось, столь удивительно верно все воспринимала. Возможно, это не только мое впечатление: что эта женщина рождена и создана для него. Во всяком случае, наши злоязычные пушкинодомские дамы распространяли слухи, будто не то Андреев увел аспирантку у такого-то профессора, не то означенный профессор увел аспирантку у него, но все это - пустая завистливая ерунда, потому что они не в состоянии были постичь природу ее женской силы. И вот она уехала в Краков, и когда мне, спустя годы, представилась возможность, я поехал туда для того, чтобы попросить ее перевести на польский "Барменшу из дискотеки". Я приехал в Краков, в этот прекрасный, ни с чем не сравнимый город, в очень тяжелое время, сразу после введения в стране военного положения. И когда я попросил "пани Марию" показать мне что-либо из области культуры, она сказала, что мы пойдем на ночную мистерию в Храм кармелитов, постройку XIV века. Церковные мистерии очень интересны, я никогда дотоле с ними не сталкивался, но Боже мой, куда мы попали! Это было нечто ужасное. Собрались представители искусства в союзе с некоторыми религиозными деятелями, главной зада-. чей которых было создание феерии о неминуемой погибели "Совы с черными очами". И вот взвинчиваемая по-темному толпа, накручивая страсти и эмоции, переходя из одного зала в другой, поднимаясь с одного мостика на другой, под этими старинными мрачными сводами все более и более заряжалась эмоциями ненависти, и когда она втекла в огромный зал, раздался громовой возглас: "Все - на колени, и вознесем Господу нашу молитву о погибели узурпатора!.."

Своими товарищами по советскому посольству я был осведомлен о той исторически-благородной роли, которую сыграл Ярузельский, чтобы не повторилась венгерская трагедия. Я совершенно иначе к нему относился, чем обезумевшая толпа. И все рухнули на колени, а я стою столбом среди них, и "пани Мария" осталась стоять рядом со мной -она, правоверная католичка. Мне - одно, ей жить здесь - совсем другое. Я поставил вокруг нас алмазной твердости защиту, и мы спокойно, не торопясь, рука об руку двинулись на выход, и неторопливо прошли через ненавидящую толпу с тысячами прожигающих нас яростных очей... Вот - Женщина! И поставьте себя каждая на ее место, как она себя повела, эта великая Жена - с большой буквы.

Сейчас я поведаю о том, что меня особенно расположило к этой стране. Для этого расскажу два эпизода, которые случились один за другим всего в течение какого-то одного месяца. Первый: я ехал из Москвы в Берлин, стоянка поезда в Варшаве была объявлена один час. Я надел легкий спортивный костюм, кроссовки и вышел на привокзальную площадь - посмотреть, что происходит в городе. А поезд отправили раньше! Я явился к дежурному, и тот принялся кричать, что они громко по радио объявляли о сокращении стоянки поезда "Москва-Берлин" до сорока минут. Я говорю: "Извините, но я любовался вашим прекрасным городом". Он немного успокоился, сказал, что на сутки, до следующего поезда, устроит меня в гостиницу: "В Берлин дадим телеграмму, а пока Варшаву посмотрите" -"Но меня ждут германские коллеги-ученые в Берлине, уже заказаны билеты, чтобы сразу всем вместе ехать в Йену, в Тюрингию, в охотничий домик в лесу, работать над учебником. Нельзя срывать". Тогда он на миг задумался, затем по громкой связи вызвал машиниста электрички и попросил его догнать берлинский поезд на следующей стоянке, пообещал дать зеленую улицу: "Догони скорый поезд - можешь без остановок" - "Спасибо, пан дежурный!". Мы сели в электричку, которая отправилась досрочно, и пошла гонка! Машинисту стало интересно: столбы, как стена, с такой скоростью мчались, но все же мы опаздывали на три минуты. Подкатываем - поезд стоит, потому что дежурный с варшавского вокзала задержал его звонком здешнему дежурному, и я перебежал, на удивление пассажирам и проводникам, из поезда в поезд через перрон в своем несерьезном спортивном одеянии, и немецкая командировка не пострадала.

Я отнесся к этому спокойно, а через месяц случилось нечто похожее в вологодской тайге. Я был там в экспедиции по теме "Что читают?". Достаточно сложная экспедиция через леса и реки по поселковым и лесхозовским клубам, избам-читальням, и вот прибыл в город Тотьма. Аэродром, небольшая будка, подхожу к кассирше и говорю, что прислали обо мне телеграмму из обкома, чтобы было место на сегодняшний самолет. Она отвечает: "Все телеграммы читать - глаза испортишь, нет билетов. Посиди у нас двое суток, избу, небось, найдешь, еще и с доброй хозяйкой". Стою перед нею в резиновых сапогах, в ватнике, с рюкзаком, а меня ждут с докладом на конференции фольклористов в Устюге-Великом. Кассирша говорит, что да, что-то слышала такое по радио. "Ладно, я сейчас к соседке сбегаю: ей не обязательно к свекру сегодня лететь, я ее уговорю, а ты покарауль пока кассу...". Прибегает: "Уговорила, правда, придется мне ее корову три дня доить, потому что дочка у нее будет занята в поле с бригадой". Так я вовремя оказался в Устюге-Великом.

Тут я выхожу на самые исконные национальные глубины: в обоих случаях - какая сердечность и какая безалаберность! Можете вы себе представить что-нибудь подобное в Германии, Финляндии или Корее, например? Эта сердечность, этот душевный резонанс остались у меня в памяти и не меркнут с годами, ибо это пример этнической, воистину генетической близости. Все это я сразу вспомнил, когда меня пригласили в "Полонию". Потому, несмотря на занятость, я здесь.

Теперь вам известно досконально, что мое оздоравливающее воздействие на вашу аудиторию будет осуществляться с включением двух мощных энергетических источников.

Первый: это мое высокое, выше обыденного ординара, состояние радости, счастья, то есть уровень жизненной силы, которая от меня к вам неодолимо и стремительно пойдет по закону разности потенциалов.

Второй: это искренний настрой на любовь именно к вам. Это всеодолевающее, всеразмывающее, четко сфокусированное чувство есть животворная причина возрождения и тех, кого любят, и тех, кто способен любить. В будущей книге о принципах врачевания, о которой я вскользь заметил, тема направленного концентрированного чувства, надеюсь, найдет достойное освещение в качестве едва ли не чудотворного фактора возвращения человеку здоровья.

Особо подчеркну, что врачеватель должен уметь настраивать свое сердце на подлинную любовь к страждущему во всех случаях, когда берется помогать человеку. Чуть раньше я упомянул о странах, весьма отличных от наших по своему менталитету. Но дело в том, что и в Германии, и в Финляндии, и в Корее, например, мне доводилось (и успешно) врачевать, и уверяю вас, всегда были могучие доводы и поводы с сочувствием, нежностью и солидарностью относиться к людям именно этих народов, как и к другим. Задача целителя заключается в том, чтобы определить и задействовать в каждом конкретном случае наисильнейшие источники симпатии и искренней любви в своем сердце как генераторе, посылающем здоровье для других.

Таким образом, оказалось, что путешествие в многомерный мир здоровья мы начали с обозначения тех координат и тех осей, к которым этот мир, все это пространство здоровья надо привязывать. Лирическое якобы отступление, которым я предварил практический разговор, на деле было четким и жестким в своей определенности указанием на те духовные качества, вне которых у человека не будет ни здоровья, ни, значит, многомерного его пространства.

Теперь - более конкретно...

Глава III ЛИЧНОСТЬ ЦЕЛИТЕЛЯ

Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости... Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство... В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, буду далек от всего намеренного, неправедного и пагубного... Мне, нерушимо выполняющему эту клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена; преступающему и дающему ложную клятву да будет обратное этому.

Из "Клятвы Гиппократа"

"КАК ЖИТЬ БУДЕМ ДАЛЬШЕ?"

Состояние человеческого здоровья в нашей стране находится в удручающем положении - даже у детей, которые вроде бы еще не успели очень уж побиться об острые углы действительности. Только считанный процент из числа младших школьников подходит под критерии стопроцентного здоровья, а к призывному возрасту и того хуже - лишь совершенно ничтожная часть юношей отвечает требованиям призывной комиссии (почему в армию берут всех - это уже иной вопрос). Что же тут долго толковать о взрослых? Приведу на этот счет цитату из статьи Александра Регицкого, главного редактора санкт- петербургской медицинской газеты "XXI век". Приводимые ниже выкладки относятся к ноябрю уже давнего 1991 года, но, по имеющимся данным, которые я не стану приводить, чтобы не расстраиваться еще больше, ситуация в дальнейшем только значительно ухудшилась.

Итак: "...Наше больное общество остро нуждается в оздоровлении. Надо ли говорить о плачевном состоянии нашей экономики, дырявой нашей социальной сфере, катастрофическом состоянии экологии, убогости нашего народного образования, ужасающем положении, в котором находится наша культура, беспросветной нищете медицины? Возможно, не станут откровением для некоторых читателей (особенно - медиков) и следующие факты: более чем у половины работающего населения нашей страны условный рейтинг здоровья ниже показателя "3" (для справки, высший рейтинг - "6"). В США с таким показателем вообще не принимают на работу! По оценкам специалистов, до 70% советских людей нуждаются в реабилитации здоровья, физической и умственной работоспособности. А в нашем городе, как свидетельствует статистика проводящихся на предприятиях медицинских профосмотров, из 10 работающих 8 (восемь!) имеют те или иные заболевания".

Этот короткий обществоведческий экскурс нужен был здесь для того, чтобы особо рельефно высветилась моя главная мысль - о провиденциальной, апостольской ныне роли тех людей, которые в таких-то мучительных обстоятельствах способны оказывать поддержку страждущим, осуществлять помощь в сохранении и возвращении здоровья больным и немощным. Да, я говорю сейчас о воистину исторической миссии врачей на нынешнем драматическом переломе нашей истории.

Слава Творцу, мне лично практически почти не приходится сталкиваться ни с лекарями, ни с лекарствами, тем не менее, мой жизненный путь пересекался с немалым числом прекрасных профессионалов от медицины. И некоторые случаи благородства врачей, думаю, никогда из памяти не изгладятся. Вот один из них: мы делали дома ремонт, и старшему сыну было поручено выкрасить наружную дверь. Он ее выкрасил масляной краской, очень даже неплохо, но по дороге налил этой краски и в щель электрического звонка, от чего он почти перестал работать. Для того чтобы он зазвонил, нужно было долго искать такое положение кнопки, при котором контакт кое-как замыкался. Несколько раз я просил удалить краску из звонка, но что-то ему постоянно мешало, и вообще: подумаешь, какая малость, кому надо, дозвонится...

И вот, когда мы в конце лета остались с ним дома вдвоем, его скрутил страшный приступ боли в животе. Это случилось около одиннадцати часов вечера. Благо станция неотложной помощи находилась недалеко от дома, я сбегал туда, мне ответили, что машины сейчас в разгоне, но как только приедут, первая же будет у нас. В ожидании машины и для того, чтобы отвлечь его от ужасающей боли, мы принялись играть в шахматы. Однако время шло, а машины все не было. А боли становились все сильнее и нестерпимее.

И вот, не знаю уж каким чудом, около часа ночи мы расслышали стук во входную дверь. Я кинулся к ней, распахнул и увидел на площадке врача в белом халате. Он стоял и смотрел на меня: "Послушайте, вы вызывали врача?" - "Да, вызывали, - ответил я. - Очень давно ждем, дела-то плохи" - "Любопытное дело получается, - качнул головой он. - Ведь я уже приезжал и поднимался к вам час назад. Звонил, звонил, никто не ответил. Я поехал на следующий вызов, уже вернулся и вот сейчас бросил взгляд на ваш дом со двора. Увидел, что наверху одно-единственное окно, среди многих темных, светится в ночи, и подумал, может быть, там все-таки меня ждут? Еще раз поднялся на шестой раз и позвонил. Опять никто не подошел. Тогда я принялся стучать в дверь. И вот вы ее открыли..."

Обследовав сына, сразу определил - острый приступ аппендицита в критической фазе. Сына отвезли на "скорой помощи" в больницу, тотчас же оперировали и оказалось, что промедление еще в полчаса стоило бы перитонита, прободения аппендикса, воспаления брюшины, а там - бабушка надвое сказала. Могло и не стать будущего биолога, экономиста, публициста, романиста, народного депутата... Спасибо, врач был чуткий, добросовестный человек: среди всей своей дерготни вызовов не поленился посмотреть наверх, не остановился перед тем, чтобы в ночи подняться на шестой этаж и с силой достучаться до нас. Ну, а если бы на его месте был другой, формально относящийся к делу или невнимательный?.. Страшно и представить себе! Такова цена чисто человеческих качеств медика.

Но вот выплывает из памяти и такой давнишний эпизод: я был студентом уже пятого курса и усиленно готовился к экзаменам. В период оного затяжного штурма было не до тонкостей диеты, и случилось так, что в течение трех дней подряд я по частям одолевал весьма упитанную, жирную утку. И вот в пять утра я проснулся от совершенно невыносимых болей в животе. "Неотложку" вызвали через час, врач поставил некий диагноз и вызвал "скорую". Та действительно прибыла вскоре, но дальше началась фантасмагория: в какую бы больницу она ни приезжала, меня отказывались там брать и отсылали под благовидным предлогом в другую, а из той - в следующую, и так до четырех дня!.. Нигде не хотели портить свою статистику, ибо тот предварительный диагноз был поставлен со стопроцентной гарантией летального исхода!.. Это было 31 декабря, на улице стоял ядреный мороз, а я с "острым животом и шоковыми болями лежал, скрючившись, полунагой под легким одеяльцем в ледяном кузове машины, и время чувствовалось, будто вывернутое на дыбе...

На операционный стол я попал только в шесть вечера: в хирургическое отделение больницы совершенствования врачей на Васильевском острове. Когда меня вскрыли, оказалось, что было не острое воспаление поджелудочной железы (как записал врач из неотложки), а застойный спазм и непроходимость кишечника, осложненная бурно протекающим воспалением аппендикса. Оперировать в этой ситуации нужно было через час, а не через полсуток, и на этом свете я остался, очевидно, только в силу своей спортивной подготовки да мастерства хирургов-наставников, решительно осуществивших ревизию всего кишечника и подаривших мне в ночь на новый год жизнь и шов мало не в двадцать сантиметров длиной.

В этом "эпизоде" (который мог стать последним в жизни) в один общий узел связалось многое: малая квалификация одного врача, искусство и смелость других, а главное, - система, для которой решающим было не здоровье человека, а собственное благополучное статистическое реноме.

Да, немалая часть медиков вступает на свое святое поприще, побуждаемая к тому святыми, благородными идеалами служения человеку и человечеству, и нередко случается при этом, что у врача есть и талант, и совесть. Но увы, сколь часто не бывает ни того, ни другого, ибо наличие специфического дара медика не проверяется ни тестами на наличие альфа-ритма в энцефалограмме, ни на отборочных экзаменах наподобие тех, что должны держать будущие художники или математики. И текут в медицину серым потоком люди, для нее случайные, влекомые зачастую смутными побуждениями, а потому легко трансформируемые под себя косной системой. Да не подумают читатели, что я навалился сейчас лишь на отечественный институт отбора, подготовки и функционирования медиков: нет, это беда повсеместная! Мне своими глазами пришлось как-то читать циничное высказывание некоего заокеанского хирурга, что ему лично интересней сразу ампутировать клиенту за 12 тысяч долларов ногу, чем лечить ее занудными уколами по 600 долларов. В своей практике я встречался с совершенно бесполезными по сути своей операциями, выполненными мастерами ножа из разных стран. Повсеместно совершается отход от представления о выдающейся роли врача, о его редком таланте, о его нравственных качествах, которые были определяющими в древние и даже еще не в очень древние, по масштабам человечества, времена. Все резко изменилось к худшему в XX веке, когда ради количественного увеличения числа врачей на поток была поставлена подготовка тех, кто должен был отбираться и готовиться только "штучно". И вот результаты... Каждый больной - индивидуален, каждый случай - отдельное явление, зависящее не только от конституции человека, но и от его внутреннего мира, от его окружения, от мира его пребывания. Но о каком индивидуальном подходе может идти речь в таких-то вот случаях?

"I февраля в больнице No 26 умерла моя жена. Прожили мы с ней долгую, нелегкую жизнь...

Беда моя, конечно, не знает границ, но мне еще горше вот от чего: поступила моя жена в больницу с переломом шейки бедра, 10 дней пролежала недвижимой (половину из них - в коридоре на топчане), а умерла от сердечного приступа, потому что никто не подал лекарства.

Когда приступ случился, соседка по палате, единственная ходячая больная, побежала звать медсестру на помощь и дежурного врача. Медсестра сказала, что врача нет, закрыла дверь в палату и больше не появлялась.

Жена умирала 2 часа 40 минут. Ветеран войны и труда А.И. Соловьев".

Еще письмо:

"...За то время, что лечился в 4-ой поликлинике Василеостровского района у уролога Трубникова, у меня успел вырасти камень, перекрыть почку, и в тяжелом состоянии я был госпитализирован в больницу им. Урицкого. Там я перенес 40 операций, заражение крови и едва не отправился в мир иной. Впечатление от больницы -шоковое. Грязные палаты, ломаные, подпертые кирпичами кровати, толпы веселящихся бездельников-практикантов, тупые иглы шприцев, которые ввинчивают в тебя, как шуруп в капитальную стену. А пейза-аж... загляденье! Утром откроешь окно - перед глазами - морг. Эшелоны телег с трупами. Холодильник покойницкой грохочет, что товарный состав, и ты под эту жуткую какофонию прогуливаешься по "садику" - от морга к помойке, от помойки -к моргу...".

А вот из документального повествования врача Л. Красова, с тяжелой травмой оказавшегося в больнице. К нему пришел титулованный консультант, и врач, оказавшийся в роли больного, с трепетом душевным ожидал от него приговора, решения своей участи.

"И вот он сидит передо мной в небрежно брошенном на плечи халате. Все чувства обострены, и я замечаю сейчас то, на что в другое время не обратил бы внимания. Доктору явно некогда. Он забежал ко мне по пути, ненадолго, потому что очень просили. От этого весь вид его выражает нетерпение. Представился не как коллега коллеге, попавшему в беду, а очень официально.

Глядя куда-то в сторону (даже не осмотрев меня предварительно), начал говорить ровным голосом, словно читая страницы из учебника нервных болезней, о том, что ждет меня в дальнейшем: пожизненное заключение в четырех стенах, навсегда буду прикован к кровати, если не умру через 2-3 месяца от пролежней или уросепсиса (самоотравления организма) в страшных муках.

Я, слушая его, не верил своим ушам. Правда, нечто подобное говорили и мои лечащие врачи, но не такими словами и не таким тоном. А тут просто удивительная беспощадность, безжалостность. Ни одного ободряющего слова, ни капли надежды на выздоровление.

И тут я внимательно посмотрел на него. Это был бледный, аскетичного вида молодой человек: шея тонкая, кожа лица плохая, и весь виду него какой-то заморенный. Наверное, много сидит над книжками, мало бывает на воздухе и, конечно, никогда в жизни не занимался спортом. Откуда ему было знать о человеческих возможностях, о победе над собой и обстоятельствами.

Между тем консультант продолжал твердить:

- Поврежден спинной мозг и все центры управления мышцами, внутренними органами и заведующие трофикой (питанием тканей), разобщены с вышележащими отделами. К ним не идут сигналы из головного мозга. Нервные клетки погибли и не восстановятся. А чего нет, того и не будет...

Я, как врач, и сам понимал, даже соглашался с ним. Но, как больной, отказывался верить жестокому приговору, ни за что не желая верить тому, что у меня нет ни малейшей надежды. Ведь консультант не брал во внимание такие важные факторы при лечении, как человеческая психология, нравственная сила и характер больного.

Когда доктор, наконец, умолк, я, несмотря на неутешительный прогноз, попытался вырвать у консультанта последнюю надежду:

- Может быть, все не так страшно? -робко задал я ему вопрос. - Вы не учли, что я - спортсмен, привык к борьбе, и сейчас согласен на любые тренировки.

- Нет! Никто никогда не вставал на ноги с таким диагнозом, - последовал ответ. - Вы не сможете даже сидеть без посторонней помощи".

Таков был этот "врач": сказал и убил. Не оставил ни просвета надежды. Обрек на мучения и неминуемую скорую смерть. Но неожиданно свет возрождения пришел совершенно с другой стороны: от пожилой санитарки.

"Мой удрученный вид ей явно не понравился.

- Я знаю, что это такое быть парализованным, я хорошо понимаю тебя, - заявила она сразу же мне, - со мной было то же самое.

Оказывается, еще в молодые годы с ней случилась беда: перелом позвоночника в крестовом отделе (там нет спинного мозга). Молодую женщину болезнь приковала к постели, но, чтобы жить, надо было на что-то существовать. И это "надо" не давало ей спокойно лежать и ждать, когда наступит улучшение. Начала она преждевременно подниматься, как-то перемещаться, чтобы обслуживать себя. И организм пошел навстречу ее настойчивости. Каждое движение вливало в нее новые силы, здоровье ее крепло, и, наконец, она смогла встать на ноги.

Специальности не было, поэтому пришлось заниматься физическим трудом. Работала уборщицей, подсобной рабочей. Поначалу очень уставала, мучили боли, но дальше -лучше. И вот до сих пор трудится в полную силу и чувствует себя хорошо.

Простодушно, без тени сомнения, начала она меня убеждать, что все обойдется, только я не должен залеживаться, а постоянно двигаться.

Конечно, я понимал, что мой случай намного сложнее и страшнее. Но от простых, участливых слов сразу стало тепло на сердце. О, это участливое, доброе слово! Порой оно делает то, чего никогда не добиться другим способом. Оно успокаивает, будит надежду, веру человека в самого себя...

Как ни парадоксально, но эта пожилая малограмотная женщина сделала для меня больше, чем врач с ученой степенью. Мы хорошо с ней поговорили, и она так убедила меня, что снова вернула надежду на выздоровление. Теперь моя надежда была снова со мной, и я уже твердо знал, что мне надо делать. Отныне и без всяких сомнений я вступаю в бой с болезнью. Решение на этот раз было принято окончательно! И как только я сделал это, ко мне то с одной, то с другой стороны стала приходить подмога. Как тут не вспомнить Публия Вергилия Марона, сказавшего в "Энеиде", что "смелым судьба помогает".

Думаю, что прочитанное в комментариях не нуждается: врачеватель не знал силы слова, значения психологического воздействия, роли морального фактора для исцеления больного! Кто же он? Коновал по существу, не более. Хотя, по чести сказать, лечение и животных идет гораздо успешней при добром к ним отношении, чем как к неодушевленной тушке. Впрочем, такова система подготовки медиков во всем "цивилизованном" мире. Вот передо мной - сетка часов медицинского факультета Англии на 5 лет, после окончания которого студент получает первичную степень бакалавра медицины: на анатомию - 387 часов, на физиологию - 278 часов, на биохимию - 201 час, на фармакологию - 97 часов, на иммунологию - 89 часов и т.д. (сотни и тысячи часов, не считая практики), и на психологию - 53 часа! Меньше дается только на статистику...

Я не собираю специального досье о состоянии нынешней медицины, но сами собой накапливаются десятки, сотни материалов страшного содержания.

Там, где отсутствует нравственное ядро в подходе к врачеванию как решающая ценность, там могут совершаться любые аномальные поступки или даже преступления.

Из письма в газету:

"Здесь, в военном госпитале, что на Суворовском проспекте, больных молодых ребят заставляют работать. Всех, кто хоть как-то может передвигаться. Во всяком случае, на хирургическом отделении, где заведует А.И. Баранов, это в порядке вещей. А каждому, кто рискнет воспротивиться незаконной "трудотерапии", грозят расправой -немедленной выпиской. В день генеральной уборки, например (перед чьим-то там приездом), на нее погнали даже Андрея Луговского, держащегося исключительно на успокоительных и наркотиках. Нога у него в колене была раздута как подушка, ступить на нее он не мог, но и он, корчась на стуле от боли, одной рукой растирал ногу, а другой, как мог, драил дверь. Через две недели ногу ему ампутировали. Только это, как здесь мрачно шутили, спасло его от участи долгосрочного армейского штрафника. А. Ширинов".

Из приговора Красногвардейского райнарсуда: "...Подсудимый А. Логин, работая фельдшером подстанции No 18 станции скорой и неотложной медицинской помощи, при доставлении больной Б. в больницу им. Красина остановил машину на шоссе Революции. Под предлогом проведения укола для улучшения ее состояния ввел ей в вену препарат, обладающий сильным снотворным действием. Когда после инъекции у Б. наступило состояние наркотического сна, лишившее ее способности сопротивляться, Логин совершил изнасилование... Потерпевшая показала, что после этого он вышел, а вошел водитель "скорой помощи" В. Сапронов, который, воспользовавшись беспомощным сос