Благотворительность в России как социальный феномен

 

Истоки социальной работы восходят к благотворительности, существовавшей на всех этапах развития общества. Историки находят корни сострадательного отношения к ближнему еще в обычаях восточнославянских племен. С.М. Соловьев отмечал, что в отличие от воинственных германцев и литовцев, избавлявшихся от «лишних, слабых и увечных» сородичей, истреблявших пленных, наши далекие предки были милостивы к старым и малым соплеменникам, а также к пленным, которые по прошествии известного срока могли вернуться в родные места или «остаться жить между славянами в качестве людей вольных или друзей». Они привечали и любили странников, отличались редким гостеприимством[2].

В X в. возник и долго существовал институт нищелюбия, который отождествлялся с человеколюбием. Главной христианской заповедью стала любовь к ближнему: «любовь к ближнему полагали прежде всего в подвиге сострадания к страждущему, ее первым требованием признавали милостыню», — писал В.О. Ключевский[3].

Благотворительность в России с глубокой древности, по мнению различных исследователей, была «не...вспомогательным средством общественного здоровья, как необходимым условием личного нравственного здоровья: она больше нужна была самому нищелюбцу, чем нищему». «При таком воззрении на благотворительность помощь бедным была, — как отмечает Е. Максимов, — делом отдельных лиц, проникнутых идеями христианской нравственности, а не включалась в круг государственных обязанностей». Позднее благотворительная деятельность духовенства стала обусловливаться соответствующими религиозными постановлениями. В частности, «в Церковном уставе 996 года упоминается об обязанностях духовенства по надзору и попечению за призрением бедных, причем на содержание церквей, монастырей, больниц, богаделен и на прием странных — неимущих была определена «десятина», т.е. десятая часть поступлений от хлеба, скота, судебных пошлин и т.п.»[4].

В этот период общественная помощь нуждающимся (постройка жилищ, выкуп пленных, обучение ремеслу и т.п.) не преследовала целей изменения устройства общества, однако она имела огромное воспитательное значение для формирования нравственного потенциала, который сохранялся многие годы в России.

При Иоанне Грозном в 1551 г. в Постановлении Стоглавого Собора «попечение о бедных признается делом общества, которое доставляет средства на него и в лице выборных целовальников, вместе со священниками, заведует ими». Собор признает необходимым регулировать обязанности общества «мерами государственными, путем царского повеления или, иначе говоря, законом».

Уже в этот период, как можно видеть, возникает необходимость выделения «адресной» помощи нуждающимся (что сегодня составляет один из основных принципов социальной работы). Так, прокаженные и престарелые должны были быть устроены в богадельни, где могли получать пищу и одежду, «здравые» должны питаться по дворам. Именно в этот период благотворительность в России из общественного феномена стала переходить в объект государственного призрения. Но, естественно, о систематической законодательной деятельности в этой области тогда не могло быть речи.

Общественное призрение оформилось в некоторую систему при Петре I, который, как пишет Е. Максимов, подробно останавливался на необходимости различать нуждающихся по причинам их нужды и определять помощь в соответствии с этой нуждой; указывал на предупреждение нищеты как лучшего способа борьбы с ней; выделял из нуждающихся работоспособных, профессиональных нищих и другие категории; принимал меры по урегулированию частной благотворительности, определял организационную помощь обществу, создавая органы призрения[5]. Петр начал с указа «О забирании нищих, притворяющихся увечными, и о наказании их» (1691), где отмечалось, что «на Москве гуляющие люди, повязав руки, також и ноги, а иные глаза завеся и зажмурясь, будто слепы и хромы, притворным лукавством просят на Христово имя милостыни»[6]. Притворщиков наказывали, неисправимых ссылали на каторгу. Здоровых мужчин определяли для работы в «смирительные» дома.

В начале XVIII в. Петр I расширяет так называемое закрытое призрение (т.е. содержание в различных учреждениях и заведениях благотворительного толка) новых для России категорий населения: незаконнорожденных («зазорных») младенцев, «неспособных вовсе к продолжению службы из престарелых, раненых и увечных офицеров, урядников и солдат», инвалидов из матросов и солдат, душевнобольных и «дураков» (безумных от рождения) и других. Появились новые типы заведений: «гошпитали» для сирот, инвалидные дома, поселки для пленных. Начали развиваться и формы «открытого призрения»: пенсии, кормовые деньги, обеспечение землей и промыслами. Главное начинание реформатора заключалось в ограничении роли церкви в социальной политике и устройстве призрения на новых началах с передачей заботы о бедных и немощных государственным структурам (городским и губернским магистрам, финансовому ведомству, старостам и сотским). Но это были только элементы создания системы социального призрения и обеспечения.

Лишь в середине XVIII в. при правлении Екатерины II складываются условия для реорганизации всей социальной благотворительности. В этот период создаются специализированные учреждения для воспитания и образования детей: воспитательные дома в Москве и Петербурге для подкидышей, незаконнорожденных, «законных детей, оставляемых родителями по бедности», госпитали для бедных рожениц с анонимным отделением, где можно было рожать в масках, ссудные и вдовьи казны (кассы) и т. д. Екатерина издала несколько указов, облегчивших участь арестантов и каторжников, отменила смертную казнь.

Губернская реформа 1775 г. породила совершенно новые для России учреждения: губернские приказы общественного призрения, сиротские ссуды, дворянские опеки. В 33 губерниях появились приказы, в чье ведение были переданы все медицинские и благотворительные учреждения, все категории населения, нуждающиеся в призрении и пенсионном обеспечении[7]. Подходы к формированию системы государственного призрения, заложенные Екатериной II, как показывает исторический опыт, анализ материалов и документов, соответствовали основным формам жизнедеятельности человека.

В середине XIX в. намечаются новые подходы в развитии российской благотворительности. Основные из них — децентрализация социального призрения и обеспечения, индивидуализация (или «адресность») помощи, рациональный подход к формам и методам предупреждения обнищания людей. Земская (1864) и городская (1880) реформы возложили основную тяжесть социальной помощи нуждающимся на городское и земское (сельское) общественное самоуправление. В функции дум и управ, земских органов входили: «попечение о призрении бедных и о прекращении нищенства, устройство и заведывание благотворительными и лечебными заведениями, участие в мероприятиях по охране народного здравия... развитию средств врачебной помощи... попечение об устройстве общественных библиотек, музеев, театров и других подобного рода общеполезных учреждений»[8].

В общих чертах эти формы призрения сохранились до конца XIX в. И хотя, как писал В. Ключевский, «никакими методами социологического изучения нельзя вычислить, какое количество добра вливала в людские отношения... ежедневная, молчаливая, тысячерукая милостыня, насколько она приучала людей любить человека и отучала бедняка ненавидеть богатого», в конце XIX — начале XX в. все отчетливее проявляется потребность в систематическом изучении различных форм помощи нуждающимся, в том числе, конечно, в первую очередь, форм благотворительности как наиболее устоявшихся и распространенных. Так, в 1909 г. в России создается Союз учреждений, обществ и деятелей по общественному и частному призрению. Одной из главных задач этого общества было объединение всех организаций общественного и частного призрения на местах и во всей России с целью оказания методической помощи различным организациям по выработке примерных уставов, форм оказания помощи нуждающимся и т.д.

В разных секциях I съезда Союза рассматривались различные вопросы. Например, кто должен брать на себя обязанность призрения нуждающихся, кого следует призревать, каковы источники, из которых могут покрываться расходы по общественному призрению; как упорядочить деятельность частных благотворительных организаций; кто и как должен заниматься обучением детей в приютах и т.д.

В 1917—1918 гг. в России было принято специальное «Постановление об упразднении благотворительных учреждений и обществ помощи инвалидам и о передаче их дел и денежных сумм исполнительному комитету увечных воинов». Отказавшись от благотворительности как одной из форм помощи, новое правительство России основной акцент делало на государственную помощь в форме социального обеспечения и социального страхования.

По мере развития советского общества вновь начинается возрождение общественных организаций, которые способствовали повышению форм социального обеспечения. В настоящее время роль неправительственных организаций в сфере практики социальной работы как в России, так и во всем мире является объектом самостоятельного исследования.