Правило пятое: Воины матрицы сохраняют энергию

К пустякам и безделушкам матричной жизни, за которыми непрестанно гоняются хуматоны, воины матрицы относятся с презрением и равнодушием. Они имеют дело с одной-единственной валютой — энергией. Они знают, что матрица создана для того, чтобы высасывать из них дух и жизненную силу, и поэтому уже на первом этапе осознают, что личной силы у них очень мало. Чем больше точек оттока (точек подключения к матрице) им удастся закрыть, тем меньше энергии они будут тратить на свои действия и тем больше энергии им удастся со временем накопить. Наконец наступит момент, когда энергии окажется достаточно, чтобы вообще отключиться и покинуть матрицу. Ради этой цели воины матрицы очень бережно расходуют свою энергию. Поскольку каждое действие, мысль, слово и чувство требует энергии, воины очень тщательно контролируют и регулируют все, что они чувствуют, думают, говорят и делают. Их действия — это их валюта, распорядиться которой можно как мудро, так и глупо. Воины матрицы знают, что их энергия либо перейдет к другим хуматонам, а значит, к матрице (хуматоны запрограммированы красть энергию у других, превращая тем самым жизнь в матрице в постоянное поле битвы многочисленных «я»), либо ее еще можно сохранить для собственного употребления. Как следствие, они не позволяют себе слишком много думать о других, а другим — о себе. Они воздерживаются даже от мыслей о себе, ибо «я» — это главная точка оттока энергии, точка главного подключения к матрице (в фильме она располагается на затылке). Сначала воины матрицы учатся отличать мысли и действия, которые повышают уровень энергии, от тех, которые его понижают, затем, шаг за шагом, искореняют последние до тех пор, пока не будут закрыты все точки оттока. И только тогда воины готовы покинуть матрицу, избежать судьбы живого гальванического элемента и обрести судьбу Просветленного.

Правило шестое: Чаша Грааля для воинов матрицы — не слава, а свобода

Воины не уподобляют себя другим. Свобода — это прежде всего свобода от мыслей, мнений и ожиданий, как собственных, так и чужих. Мысли берут свое начало в матрице, они — та сеть, в которую попались хуматоны. Хуматоны подключены к матрице на всех уровнях, в любом своем поступке. Точки подключения — это точки оттока, которые воин отыскивает и закрывает. Свобода означает для воина матрицы процесс отключения, отсоединения от всех и всего в матрице. Из программы воина должны быть удалены все точки контакта: собратья хуматоны, имущество, навязчивые идеи, привычки, желания, страхи, верования, цели и т. п. Не следует только путать это с разобщенностью, отречением и изоляцией. Воины матрицы не психопаты, не отшельники и не аскеты, бичующие себя в уединенных пещерах. Их отрешенность — не предлог для самопожертвования, а средство для достижения свободы. Воины матрицы присоединяются к своим собратьям хуматонам тогда, когда те ведут себя наиболее глупо, и относятся к ним с почтением и любовью, но не позволяют себе действовать так же глупо или помыслить себя частью группы. Если хуматон устремляет свой взгляд вовне, на те безделушки (поиск любви, пищи, денег, славы и в первую очередь социального признания), которые матрица использует для отвлечения, взгляд воина обращен вовнутрь, он всматривается в бездну своего небытия. Воины матрицы знают, что свобода влечет за собой полное уничтожение ложного «я» «жизни» в матрице, и потому не испытывают никакого интереса и привязанности к вещам из той жизни. Парадоксально, однако, то, что убежденность в том, что через мгновение все это исчезнет, не мешает им с благодарностью любоваться этим миром, ибо они знают, что вся эта прекрасная иллюзия (до тех пор, пока они к ней безразличны) — средство для достижения свободы.

Правило седьмое: воины матрицы никогда не отвлекаются от своей цели

Так как у воинов матрицы в мире (в программе матрицы) нет больше ничего, что оградило бы их от небытия, им необходимо найти что-то еще, на что можно опереться и что может обеспечить чувство «я» и чувство цели. Опираются воины на свое твердое намерение, железную волю и чувство безупречности. Для воинов матрицы воля оказывается спасательным тросом. Они знают, что если непреклонно следовать воле, она выведет их из интеллектуального лабиринта матрицы в другой мир. Матрица — это и тюрьма, и камера пыток, и инкубатор, и плац, и игровая площадка, все вместе. Но главное, для чего она создана, — это отвлекать, и неважно каким образом: горем, страхом, болью, желанием, работой, сексом или игрой. Воины матрицы от всего этого отказываются. Зная, что их путь ведет через матрицу, а не в нее, что на выход из матрицы им отведено ограниченное время и что любая задержка может оказаться фатальной, они отвергают все, что встречают на своем пути. Воины могут по достоинству оценить и насладиться тем, что они встретят в матрице, и, конечно же, пользуются этим во время путешествия, но они никогда не позволяют увлечь себя этим, чтобы избежать фиксации, наваждения, привязанности, а главное — зависимости. Словом, чтобы избежать точек оттока. Увлечься подобными вещами значило бы забыть о своей истинной цели, рисковать утратой воли и безупречности. Проще было бы принять синюю таблетку и со всем покончить. Воин матрицы знает, что на любом перекрестке ему предложат миллион синих таблеток и только одну красную. Синие таблетки матрица производит в огромных количествах, красная же попадается воину лишь однажды в жизни. Воин должен быть готов в любой момент использовать этот свой шанс (размером с кубический сантиметр), ибо когда Морфеус уходит, он больше не возвращается.

 

VII. Преступления против государства: восемь главных добродетелей воина матрицы

Отрешенность (спокойствие). См. правило шестое

Отрешенность подразумевает ясность и снисходительность, умение смотреть на вещи четко и непредвзято, не зависеть от суждений, предрассудков и личных желаний. Это главное для стратегии воинов внутри матрицы. Пока воин смотрит на все сквозь фильтр своего «я», ложный сигнал матрицы все искажает, делает смутным и расплывчатым. Только полностью освободившись от своих эмоций, воины матрицы сумеют их почувствовать, их действия станут безупречными только в том случае, если они не будут обременены ожиданием или каким-либо иным поводом. Воины матрицы действуют только тогда, когда ими движет дух, в остальных случаях они бездействуют — ив этом суть отрешенности. Умение остановиться и на мгновение выйти из круга действий, в которых участвуешь. В это мгновение воин все видит четко, а его воля точно знает, каким должно быть следующее действие.

Страсть

В отличие от восприятия хуматонов, воины матрицы не холодные и бесчувственные люди, а пылкие мужчины и женщины. Хуматоны не испытывают истинных эмоций, так как их программа служит целям их подавления как потенциально разрушительных сил для заведенного порядка (а для матрицы порядок — это основа основ). Вместо них фабрикуются фиктивные эмоции, которые легче контролировать. Негодование заменяет хуматонам гнев, сентиментальность—любовь, наваждение — страсть. Воины матрицы действуют совершенно иначе: они ищут возможности усилить свои эмоции до предела и ощутить их в чистом первозданном виде. Они контролируют не эмоции, а свою реакцию на них, не позволяя тем самым эмоциям господствовать над собой. Воины матрицы не потворствуют таким негативным эмоциям, как, например, жалость или тщеславие, и искореняют их из своего обихода. К таким эмоциям, как гнев и огорчение, более полезным, хотя тоже отрицательным, они прибегают лишь изредка. Погружаясь, например, в состояние гнева, они тем самым быстрее его преодолевают Более того, воины матрицы бесстрашно выражают свои эмоции. Если им грустно, они плачут, если разозлились, они неистовствуют, лают, а то и кусают. Они ничего не подавляют, а следовательно, ничего не утрачивают. В основе их эмоций лежит страсть, самым чистым проявлением которой является любовь. Когда воины чувствуют, они чувствуют страстно. Страсть, как чистая форма энергии, вдохновляет воинов на активные действия, придает им глубину, делает воинов сильными и решительными. Воины матрицы ничего не делают наполовину или без веры в успех. Страсть выжигает все слабые эмоции, оставляя в воинах только чистые формы. Для воина существуют лишь страх и желание, радость и печаль, но и они—главные грани страсти или любви. Пока эти эмоции занимают центральное положение, любую эмоцию, по мере ее появления, воины матрицы могут сводить к ее квинтэссенции и тем самым поддерживать огонь своей безграничной любви к жизни. Матрица, которая живет на таких вялых, тепловатых чувствах, как жалость, сентиментальность и меланхолия, бессильна перед лицом страсти, и именно поэтому воины матрицы совершенствуют страсть.

Жестокость

Слову «жестокость» воины матрицы не приписывают такого отрицательного значения, как средний, сбитый с толку хуматон. Страсть в ее первозданном виде жестока. Жестокость — это всего-навсего полное отсутствие жалости, а истинная страсть лишена жалости, так как жалость мешает уважать равных. Жалость — страсть бедных людей, подобно тому как сентиментальность — попытка хуматонов сымитировать подлинное чувство. Жалость — взгляд на мир с точки зрения жертвы. Хуматоны любят жалеть жертв несправедливости и скрывать чувство отвращения к себе и собственную несостоятельность под маской заботы о ближних и состоянии мира. Социальная матрица представляет жестокость как самую нежелательную черту характера — как бессердечие, эгоизм и даже злобу и зверство. Отсутствие жалости и сентиментальности, то есть ложных чувств, в этом слащавом мире ярких открыток приравнивают к бессердечию. Но разве Иисус не был жесток, когда говорил, что брат пойдет против брата, а отец против сына, и когда он отверг собственную мать? Помочь хуматонам воины матрицы смогут только тогда, когда перестанут их жалеть и будут с ними жестокими. Быть жестоким — значит говорить просто, без экивоков, не боясь оскорбить. В основе «предупредительности» хуматонов лежит презренное желание нравиться. Жестокость упраздняет подобные эгоистичные желания и заставляет действовать без сомнений и колебаний, отбросив ненужный балласт чувств, лжи и застенчивости. Хуматоны любят суетиться, жеманничать, юлить, без конца все откладывать и растягивать на неделю то, что с успехом можно сделать за час. У воинов матрицы на это нет времени. Они безжалостно обрывают любые разговоры. Матрица неустанно следит за каждым их движением и ждет, когда же они оступятся. Так как воины матрицы находятся в постоянном состоянии войны со своим ложным «я», каждое их действие — это акт агрессии, который может привести к полному поражению и даже к смерти. Воины матрицы готовы умереть за свои поступки. При таком отношении становится понятно, почему их настроение и образ действия могут показаться среднему хуматону жестокими. Так как хуматоны не знают о своей причастности к борьбе за выживание, в которой выживают самые жестокие и отважные, они не чувствуют за собой вины, когда растрачивают время и энергию впустую, жалеют себя, бесконечно жалуются, пытаются понравиться, желают изменить все вокруг, быть кем-то другим или оказаться где-то в другом месте. У воинов матрицы нет времени на жалость ни к себе, ни к кому-то другому — матрица не знает отдыха, и время всегда работает против них.

 

Благодать

В борьбе с невидимым противником, который всюду и нигде, воинам матрицы не обойтись без постоянного совершенствования. Они должны оттачивать свои жесты, пока любое их движение, мысль, решение не станут образцом быстроты, точности и слаженности. Чтобы свободно двигаться внутри матрицы, воины должны уметь исчезать и в то же время оставаться. В любой ситуации они должны вести себя как ниндзя, способные определять линию наименьшего сопротивления и следовать ей. Они должны следовать Дао. То, что в фильме Нео удается уклоняться от пуль, свидетельствует о том, что он научился пользоваться своим замечательным умом и начал свое бытие в роли «Избранного». «Ты двигаешься, как они», — говорит ему Тринити со смесью подозрительности и восхищения. «Недостаточно быстро», — отвечает Нео, слегка задетый двумя пулями. Удастся ли Нео обрести благодать, зависит от того, сумеет ли он освободить свой ум и постичь мудрость ребенка-экстрасенса: «Ложки не существует». Поскольку он пребывает в мире голограммы, в котором он и сам голограмма, то нет ничего, что может ему противостоять, воспротивиться его воле, не считая его собственного внутреннего сопротивления, неверия, упрямой убежденности в том, что ложка на самом деле есть. Когда эта убежденность ослабевает, Нео может действовать, «как они», эти неуловимые Стражи, способные изменять мир по собственной воле. Нео достиг благодати. В христианском смысле благодать—это свобода от греха. Но для воинов матрицы греха не существует, есть только дурные привычки. Отдаться воображению, проявить волю и вырваться из плена матрицы воинам не позволяет именно привычка к рациональности. Как только они преодолевают эту привычку, программа перестает влиять на их действия. Она не может больше угадывать поступки воинов и определять их движения и поэтому не может противостоять и противодействовать им. Как сказано в Библии: «Под благодатью нет закона». А без правил игра матрицы окончена.

Смирение (терпение)

Поскольку хуматоны подключены к матрице именно через «я» и чувство своей значительности, через которые матрица их определяет, ограничивает и контролирует их действия, постольку воины матрицы знают, что чем больше им удастся ослабить свое эго, тем более гибким станет их чувство «я» и тем больше у них будет возможностей создать себя за пределами пагубного влияния матрицы. Ради этой цели воины матрицы всегда остаются застенчивыми, робкими и держатся в тени. Даже если воин из числа «Избранных», избранность в том, чтобы на ней не зацикливаться. (Подлинно избранные знают, что они самые обычные.) Избранным Нео делает то, что, осознав, что он ничто, он понял, что он все. Нео не единственный «Избранный», он просто первый, кто это осознал. Избранность доступна всем. Зная, что в матрице все равны (все одинаково нереальны), воины матрицы принижают себя. Они ни от кого ничего не ждут и ничего не требуют. Но если им на пути встретится нечто большее, чем они ожидали, они используют его самым оптимальным образом. Источником радости для воина служит скромная истина о том, что он или она в этой огромной, мистической и абсолютно иллюзорной вселенной не больше и не меньше, чем все остальное. Воины обладают властью могущественной звезды, несущей свет в бесконечную тьму, и в то же время они свободны, как микроскопический атом, затерянный в пустоте.

Воображение

Следует отметить, что воображение — это sine qua non (обязательное условие) отключения от матрицы, суть волшебства, а для воинов матрицы — средство достижения абсолютной свободы. Кроме того, воображение — это то качество, которого хуматонам особенно не хватает — по той простой причине, что матрица узурпировала его для собственных нужд. От других животных человека отличает прежде всего его способность выдумывать. Это наша божественная искра, а значит — пища, в которой ИИ нуждается ради поддержания себя и которую он использует для создания своей имитации жизни. ИИ отнял у человечества воображение, способность создавать миры из ничего, и использовал его для того, чтобы вызвать к жизни мир матрицы. Это заколдованный круг, «уловка 22» космических масштабов. Матрицу создала украденная у людей воля, и ради самосохранения матрица истощает человеческую волю. И, однако же, вновь освободить человечество может только дар воли/воображения. Следовательно, у людей нет иного способа вырваться на свободу, кроме как вновь вернуть себе утраченное воображение, а единственный способ сделать это — освободиться от матрицы. Вот почему того, в чем ИИ больше всего нуждается, он больше всего и боится. И если тот, кто поддерживает его жизнь, обладает свободой творческого выражения, он способен его и разрушить. Творческого воображения в матрице опасаются более всего, здесь господствует рационализм. Морфеус замечает Нео, что, как бы ни были могущественны стражи, их способности все равно ограничены, ибо «их сила и ловкость подчиняются общим законам их мира». Нео и другие волшебники матрицы не так ограничены. Для воображения нет правил, а если даже и есть, они гораздо разнообразнее, чем у разума. Итак, зная, что матрица не в силах противодействовать воображению, потому что не способна ни предсказать, ни понять его, воины матрицы развивают свое воображение. Не существует ни логического основания, ни системы, руководствуясь которой можно было бы выразить творческую фантазию в цифрах. А это значит, что перед лицом неограниченного человеческого воображения ИИ так же беспомощен, как заяц, застывший в свете фар грузовика. Сознание этого и уверенность в том, что воображение рано или поздно преодолеет все барьеры, придает воинам матрицы дополнительную силу.

Физическая сила

Пока же воины матрицы могут положиться и на свою физическую силу. В контексте обсуждения проблем матрицы слово «физический» выглядит странным, но пока мы его оставим. В отличие от хуматонов, которые заботятся о здоровье ради тщеславия и долголетия (и для которых сила достойна того, чтобы к ней стремиться, только в том случае, если это сила сексуальная), для воинов матрицы совершенство физических способностей — не цель, а лишь средство ее достижения. Для воинов матрицы, как и для дзенского учителя или мастера боевых искусств, тело и ум — это нечто единое. Чем быстрее они успокоят свои мысли, тем быстрее и сильнее будут их тела. Чем лучше натренируют свое тело, тем свободнее будет ум. Дня развития воли тело воина должно быть набором идеально функционирующих единиц. Чтобы пользоваться воображением в боевых условиях, необходим запас жизненных сил. Борьба воинов матрицы за свободу — вовсе не метафора, ибо любая внутренняя борьба впоследствии отобразится в реальных сражениях. Всегда найдется Страж или специально предназначенный для этого хуматон, который в любой момент готов напасть на воина матрицы. Отвага подразумевает постоянное и всецелое использование воином всех своих чувств: слуха, зрения, осязания, вкуса и обоняния. Воины матрицы должны замечать все, так как даже ничтожная деталь может дать ключ к спасению жизни, а малейший недосмотр — привести к смерти. Воины матрицы не должны напоминать хуматонов, которые накачивают огромные бицепсы и однако же страдают от болей в спине и мигрени, воины должны быть непобедимы на любом уровне. У воина все способности — и физические, и умственные, и эмоциональные — должны быть идеально отточены и настроены, как топор у плотника, оружие у солдата, скрипка у музыканта. Одна-единственная осечка может обернуться проигранной битвой. Сентиментальность и лень — вот отличительные черты хуматонов, по-настоящему их интересует только одно — как хотя бы на несколько часов развеять невыносимую скуку жизни. Дисциплина и бдительность — вот к чему прибегают воины матрицы, чтобы извлечь максимум возможного из любого момента времени. Воины матрицы готовы любую ситуацию обратить себе на пользу. Они поддерживают свою форму, подобно олимпийским спортсменам. Когда планку поднимают выше, они учатся прыгать выше. Физическая сила — это прежде всего способность в полной мере наслаждаться жизнью, даже если она иллюзорна. Эта сила подразумевает, среди прочего, и сексуальную силу.

Смех

Как и воображение, смех — это то, что ИИ не может сымитировать, что не может испытать, с чем не может бороться. В арсенале воина матрицы нет орудия более мощного и универсального, чем юмор. Воины матрицы знают, что в этом мире нет ничего реального, что любое действие — полнейшая глупость, и потому они вольны наслаждаться спектаклем жизни и своей безумной ролью в нем. Хуматоны редко смеются от всей души и никогда над собой. Они слишком закоснели в своем самомнении и негодовании, слишком склонны к обидам и жалости к себе, слишком отягчены чувством собственного величия и беспокойством о том, чтобы их абсурдные поступки оценили по достоинству. Воины матрицы знают, что самый надежный способ избавиться от того, что внушает страх, — это смех над жизнью и над собой. Смех гарантирует то, что тяжесть ответственности и серьезность задачи не будут довлеть над воинами и не парализуют их. Смех ослабляет давление матрицы, помогает на какое-то время отключиться от неприятностей и смягчить серьезность положения. Если бы воины матрицы перестали смеяться, они стали бы болезненными, одержимыми, угрюмыми и быстро превратились в психопатов. А это значит, что в борьбе с матрицей воины просто обязаны в полной мере наслаждаться жизнью. Среднему хуматону трудно понять, что Армагеддон может быть смешным, но для воина матрицы (если он сумел это пережить, не повредившись разумом) он именно таков. И если братья Вачовски действительно работают на Морфеуса и его команду, в следующих сериях мы еще вволю посмеемся.