Когда ты в последний раз был на исповеди.

Не знаю. Не помню. Сто лет назад.

 

Ведь каждый польский ребенок был на исповеди.

Мне было тогда лет четырнадцать. Я готовился к принятию таинства миропомазания, которого так и не получил. Сбежал. По собственной воле сбежал из этого вертепа. Религия меня словно тормозила. Там дурно пахло. Ощущение смрадности возникла ещё тогда, когда я считал себя католиком. Был такой период. Правда. Это был скорее импульс, чем вера. И его не сопровождало ничего глубокого. Я был ребенком, меня интересовали игры, а не заутреня в церкви.

 

Сосредоточься, может, вспомнишь, как в последний раз исповедовался в грехах?

Нет. Помню только что чувствовал, приближаясь к конфессионалу. Стоишь, ждешь своей очереди, а вокруг холод и грусть. Я это ненавидел. До сих пор помню. С наружи костёлы могут быть красивыми, но все равно внутри они холодные и тоскливые.

 

Дарский убежал перед намазом, а небо даже не заплакало... Ну, так, может, твое рождение было каким-то особенным?

Ничего особенного, кроме того, что я родился в больнице Гдыни, хотя моя семья жила в Гданьске. Все было обычно. Не явились трое волхвов, ни одна звезда не засияла. Это было обыкновенное, неприметное рождение. Таким же было и мое детство. В типичной польской семье.

 

Адам - это такое хорошее библейское имя...

Не хорошее.

 

В семье важны были традиции?

Как декорации. Крест на стене висел, праздничные гимны пелись, но я чувствовал, что это только украшательства. Был какой-то диссонанс между тем, что на стенах, и тем, что происходило на самом деле. Мой отец был партийным [ПОРП]. Я видел, как он пытается найти компромисс между своим мировоззрением и традициями. Он сохранял видимость религиозного человека, на все праздники ходил в костел, но коленей никогда не приклонял.

 

 

А мама?

Мама придавала большое значение религии, но я не думаю, что она была глубоко верующей. Может это и обидно, но я видел это... Хотя был у неё в жизни такой период, когда она искала помощи у Бога. Мне было восемь лет, моему брату Павлу - шестнадцать. Как-то раз он принес домой неразорвавшуюся гранату. У нас не было компьютеров, в телевизоре два канала, вот дети и искали себе развлечение. Брат заинтересовался старым оружием. Его было легко найти - достаточно просто пойти в лес. Мой брат заигрался. Граната взорвалась, а Павел на долгое время потерял зрение, на несколько месяцев попал в больницу. Не было известно, восстановится зрение или нет. Именно тогда Ирена начала молиться. Ходила в костёл, просила помощи. Когда брат выздоровел, успокоилась, отпустила себя. Не ударилась в религию. К моей и своей удаче.

 

Ты вспомнил о Павле. Между вами довольно большая разница - восемь лет. Какие у вас были отношения?

У нас одна мама, но не знаю, один ли у нас отец... Я это не серьезно, конечно. Мы были полными противоположностями. Отличались друг от друга всем, начиная характером и заканчивая образом жизни. Павлу сложно было адаптироваться в обществе; он примкнул к расистской группировке и с трудом окончил начальную школу (8 классов - здесь и далее прим. переводчика). Дальше учиться не захотел. Пошел в ремесленное училище, а потом начал работать. Его амбиции были далеки от учебы. Павла интересовали, главным образом, вечеринки, девушки и спорт. На чердаке он сделал тренажерный зал. Как-то раз я нашел на шкафу набор шприцов и какие-то странные ампулки. Я понятие не имел, что это такое. И только когда Павел за очень короткий срок развил впечатляющую мускулатуру, понял, для чего они. Меня же это совсем не интересовало. Жили мы в одной комнате, как бы рядом, но не вместе. Хотя именно благодаря ему я открыл для себя музыку, изменившую всю мою жизнь...

 

Павел был непослушный, а маленький Адам?

Адам - наоборот. Я хорошо учился; ни дома, ни в школе со мной не было больших проблем...

 

И на Пасху бегал в костел освятить куличи.

Никогда! Даже когда я считал себя католиком, костелов не терпел. Инстинктивно. Я лгал родителям. Говорил маме, что был на мессе, хотя на самом деле там не был. Приходило воскресенье, брат, конечно, исчезал куда-то с самого утра, отец уезжал на дачу, а я оставался с мамой. Когда приближалось одиннадцать - время мессы для детей, я добропорядочно выходил из дома.

И куда же ты шел?

Целая компания со двора избегала костела. В основном мы шли что-нибудь покушать. Тогда в барах и кафетериях Польши часто пекли пирожки с грибами. Вот и шли мы за пирожками и морковным соком. Ещё очень часто бывали на пляже. Было близко, и мы шли пешком, валяли дурака, кидались камнями в птиц. У нас был только один час. Точь-в-точь к полудню я должен был быть дома.

 

И мама стояла в дверях и проверяла проповедь?

Никогда не устраивала такого гестапо. А вот многим моим товарищам приходилось ждать, когда с проповеди вернется кто-то из знакомых, чтобы рассказал им содержание. Меня это не беспокоило. Я не чувствовал над собой кнута, только легкое давление. Я даже не помню, как закончились эти мои воскресные вылазки. Просто в один прекрасный день я не пошел на мессу. И все. Не было никаких наказаний, карманных денег меня не лишали.

 

ТРАКТОРИСТ

 

Как родители зарабатывали на жизнь?

Отец работал технологом кораблестроения на судоверфи имени Ленина. У него было место в бюро. Несколько раз брал меня на работу, и там было скучно до смерти. Мама же всю жизнь проработала на подшипниковом заводе. Тоже в бюро. В молодости она хотела стать медсестрой, но когда на одном из занятий увидела кровь и потеряла сознание, то отказалась от этой идеи. Богатыми мы не были, но, ни в чем и не нуждались. Всегда было, что поесть и что надеть. А если чего-то не хватало, то родители старались, чтобы этого не чувствовалось.

 

Тебя баловали?

Мне до сих пор стыдно из-за одного случая. В восьмидесятых годах на полках магазинов зияла пустота. Но на рынке можно было найти много интересных вещей. В Гданьске он размещался в районе Вжещ. Я любил там гулять. С родителями, а потом и со знакомыми. Как-то раз я увидел на прилавке компьютер. ZX-81, самый примитивный. Скорее, калькулятор, но в игры играть можно было. После него в продажу вышли ZX-Spectrum, Atari, Commodore. Иметь такую штуку - заветная мечта каждого мальчишки. Цена меня не заботила. Родители сначала отказались его купить, потому что это была на самом деле дорогая вещь. Но они видели блеск в моих глазах. Мы попросили продавца, чтобы он пришел к нам и объяснил, как компьютер работает. Я его получил. И никогда не включал. Он просто стоял и покрывался пылью. Это были сложные времена, и деньги можно было потратить лучшим образом. Вот такими были и остаются мои родители. Исполняли все мои капризы. Им не хватало характера.

 

А тебе дисциплины?

Это палка о двух концах.

 

Объясни.

Я очень благодарен родителям за то, как они меня воспитали. С детства у меня было право самому управлять своей жизнью. Я научился ответственности и самостоятельности. Меня не заставляли играть на пианино, или ходить на балет. Языки я учил, потому что хотел, а не потому что кто-то меня заставил. Я мог заниматься боевыми искусствами, играть на гитаре. Никто ничего мне не запрещал. Наоборот, родители всегда меня поддерживали.

 

Тебя когда-нибудь били?

Нет. В отличие от моего брата. Он часто получал нагоняи. Во многом, именно поэтому моя кожа так и осталась не выдубленной. Родители видели, что толку все равно нет. Меня они воспитывали по-другому.

 

Неужели ни разу не получил нагоняя?

Ну, может, раза два в жизни?

 

Заслуженно?

Один раз точно. Мне было шесть лет, я проводил каникулы в деревне. Дом наш стоял на пригорке, дорога от него круто шла под откос и спускалась к речке. А на самом краю стоял трактор. Я забрался на сиденье водителя, нажал сцепление и трактор поехал. Прямо к воде. Я пробовал рулить, но шансов, что маленький мальчик сможет справиться с управлением, не было. К счастью, по близости стояли мой дядя и папа. Они остановили трактор в нескольких метрах от воды. Мне тогда сильно влетело по заднице. Я два дня не вставал с кровати, так было больно.

 

Обижаешься на отца?

Нет. Я заслужил. Возле дороги часто играли дети. Чудом поблизости не оказалось ни одного из них. Даже сейчас содрогаюсь при мысли, что могло произойти. Когда я был маленьким, я делал много глупых вещей.