Я - слепая судьба, что вывела прочь из земли бетонных джунглей

Моим родителям.

Адам Nergal Дарский.

 

«Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп».

Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»

 

«Лично я не встречал ещё человека, кто не был бы Богом».

Остин О. Спейр, «Книга удовольствий»

 

Данная книга - результат многолетней дружбы авторов и Героя. Её написание заняло около полугода. В интервью, которое вы прочтете, мы старались представить Nergala таким, каким его знаем. Многочасовые расспросы проходили в разных местах и при различных обстоятельствах. Иногда беседа могла лениво течь часами, становясь разговором по душам за чашкой кофе. Иногда шла тяжело и напряженно. Иногда диктофон включался лишь за тем, чтобы точно зафиксировать одну-две мысли. А иногда Nergal даже не догадывался, что ведется запись.

 

Авторы старались, чтобы мысли Героя не затерялись за их взглядами. Множество раз мы высказывались наперекор ему, лишь для того, чтобы спровоцировать, заставить высказать свое мнение. Порой работа над книгой становилась настоящим испытанием для многолетней дружбы. Но какими бы искренними и бескомпромиссными не были беседы, сопровождаемые шутками и музыкой, они продолжались. С тяжестью, а иногда и злостью, во взгляде. Но продолжались.

 

Мы надеемся, что ты не останешься равнодушным.

 

Также авторы выражают глубокую благодарность за помощь, часто бескорыстную, всем тем людям, которые приложили руку к созданию книги, мирясь с нашей глубокой увлеченностью и терпя все капризы. И, конечно, издателям, которые целиком и полностью доверили нам подготовку материала. Это редкость.

 

Кшиштоф Азаревич, Пётр Вельтровский.

Я - слепая судьба, что вывела прочь из земли бетонных джунглей

Когда ты в последний раз был на исповеди?

Не знаю. Не помню. Сто лет назад.

 

Ведь каждый польский ребенок был на исповеди.

Мне было тогда лет четырнадцать. Я готовился к принятию таинства миропомазания, которого так и не получил. Сбежал. По собственной воле сбежал из этого вертепа. Религия меня словно тормозила. Там дурно пахло. Ощущение смрадности возникла ещё тогда, когда я считал себя католиком. Был такой период. Правда. Это был скорее импульс, чем вера. И его не сопровождало ничего глубокого. Я был ребенком, меня интересовали игры, а не заутреня в церкви.

 

Сосредоточься, может, вспомнишь, как в последний раз исповедовался в грехах?

Нет. Помню только что чувствовал, приближаясь к конфессионалу. Стоишь, ждешь своей очереди, а вокруг холод и грусть. Я это ненавидел. До сих пор помню. С наружи костёлы могут быть красивыми, но все равно внутри они холодные и тоскливые.

 

Дарский убежал перед намазом, а небо даже не заплакало... Ну, так, может, твое рождение было каким-то особенным?

Ничего особенного, кроме того, что я родился в больнице Гдыни, хотя моя семья жила в Гданьске. Все было обычно. Не явились трое волхвов, ни одна звезда не засияла. Это было обыкновенное, неприметное рождение. Таким же было и мое детство. В типичной польской семье.

 

Адам - это такое хорошее библейское имя...

Не хорошее.

 

В семье важны были традиции?

Как декорации. Крест на стене висел, праздничные гимны пелись, но я чувствовал, что это только украшательства. Был какой-то диссонанс между тем, что на стенах, и тем, что происходило на самом деле. Мой отец был партийным [ПОРП]. Я видел, как он пытается найти компромисс между своим мировоззрением и традициями. Он сохранял видимость религиозного человека, на все праздники ходил в костел, но коленей никогда не приклонял.

 

 

А мама?

Мама придавала большое значение религии, но я не думаю, что она была глубоко верующей. Может это и обидно, но я видел это... Хотя был у неё в жизни такой период, когда она искала помощи у Бога. Мне было восемь лет, моему брату Павлу - шестнадцать. Как-то раз он принес домой неразорвавшуюся гранату. У нас не было компьютеров, в телевизоре два канала, вот дети и искали себе развлечение. Брат заинтересовался старым оружием. Его было легко найти - достаточно просто пойти в лес. Мой брат заигрался. Граната взорвалась, а Павел на долгое время потерял зрение, на несколько месяцев попал в больницу. Не было известно, восстановится зрение или нет. Именно тогда Ирена начала молиться. Ходила в костёл, просила помощи. Когда брат выздоровел, успокоилась, отпустила себя. Не ударилась в религию. К моей и своей удаче.

 

Ты вспомнил о Павле. Между вами довольно большая разница - восемь лет. Какие у вас были отношения?

У нас одна мама, но не знаю, один ли у нас отец... Я это не серьезно, конечно. Мы были полными противоположностями. Отличались друг от друга всем, начиная характером и заканчивая образом жизни. Павлу сложно было адаптироваться в обществе; он примкнул к расистской группировке и с трудом окончил начальную школу (8 классов - здесь и далее прим. переводчика). Дальше учиться не захотел. Пошел в ремесленное училище, а потом начал работать. Его амбиции были далеки от учебы. Павла интересовали, главным образом, вечеринки, девушки и спорт. На чердаке он сделал тренажерный зал. Как-то раз я нашел на шкафу набор шприцов и какие-то странные ампулки. Я понятие не имел, что это такое. И только когда Павел за очень короткий срок развил впечатляющую мускулатуру, понял, для чего они. Меня же это совсем не интересовало. Жили мы в одной комнате, как бы рядом, но не вместе. Хотя именно благодаря ему я открыл для себя музыку, изменившую всю мою жизнь...

 

Павел был непослушный, а маленький Адам?

Адам - наоборот. Я хорошо учился; ни дома, ни в школе со мной не было больших проблем...

 

И на Пасху бегал в костел освятить куличи.

Никогда! Даже когда я считал себя католиком, костелов не терпел. Инстинктивно. Я лгал родителям. Говорил маме, что был на мессе, хотя на самом деле там не был. Приходило воскресенье, брат, конечно, исчезал куда-то с самого утра, отец уезжал на дачу, а я оставался с мамой. Когда приближалось одиннадцать - время мессы для детей, я добропорядочно выходил из дома.

И куда же ты шел?

Целая компания со двора избегала костела. В основном мы шли что-нибудь покушать. Тогда в барах и кафетериях Польши часто пекли пирожки с грибами. Вот и шли мы за пирожками и морковным соком. Ещё очень часто бывали на пляже. Было близко, и мы шли пешком, валяли дурака, кидались камнями в птиц. У нас был только один час. Точь-в-точь к полудню я должен был быть дома.

 

И мама стояла в дверях и проверяла проповедь?

Никогда не устраивала такого гестапо. А вот многим моим товарищам приходилось ждать, когда с проповеди вернется кто-то из знакомых, чтобы рассказал им содержание. Меня это не беспокоило. Я не чувствовал над собой кнута, только легкое давление. Я даже не помню, как закончились эти мои воскресные вылазки. Просто в один прекрасный день я не пошел на мессу. И все. Не было никаких наказаний, карманных денег меня не лишали.

 

ТРАКТОРИСТ

 

Как родители зарабатывали на жизнь?

Отец работал технологом кораблестроения на судоверфи имени Ленина. У него было место в бюро. Несколько раз брал меня на работу, и там было скучно до смерти. Мама же всю жизнь проработала на подшипниковом заводе. Тоже в бюро. В молодости она хотела стать медсестрой, но когда на одном из занятий увидела кровь и потеряла сознание, то отказалась от этой идеи. Богатыми мы не были, но, ни в чем и не нуждались. Всегда было, что поесть и что надеть. А если чего-то не хватало, то родители старались, чтобы этого не чувствовалось.

 

Тебя баловали?

Мне до сих пор стыдно из-за одного случая. В восьмидесятых годах на полках магазинов зияла пустота. Но на рынке можно было найти много интересных вещей. В Гданьске он размещался в районе Вжещ. Я любил там гулять. С родителями, а потом и со знакомыми. Как-то раз я увидел на прилавке компьютер. ZX-81, самый примитивный. Скорее, калькулятор, но в игры играть можно было. После него в продажу вышли ZX-Spectrum, Atari, Commodore. Иметь такую штуку - заветная мечта каждого мальчишки. Цена меня не заботила. Родители сначала отказались его купить, потому что это была на самом деле дорогая вещь. Но они видели блеск в моих глазах. Мы попросили продавца, чтобы он пришел к нам и объяснил, как компьютер работает. Я его получил. И никогда не включал. Он просто стоял и покрывался пылью. Это были сложные времена, и деньги можно было потратить лучшим образом. Вот такими были и остаются мои родители. Исполняли все мои капризы. Им не хватало характера.

 

А тебе дисциплины?

Это палка о двух концах.

 

Объясни.

Я очень благодарен родителям за то, как они меня воспитали. С детства у меня было право самому управлять своей жизнью. Я научился ответственности и самостоятельности. Меня не заставляли играть на пианино, или ходить на балет. Языки я учил, потому что хотел, а не потому что кто-то меня заставил. Я мог заниматься боевыми искусствами, играть на гитаре. Никто ничего мне не запрещал. Наоборот, родители всегда меня поддерживали.

 

Тебя когда-нибудь били?

Нет. В отличие от моего брата. Он часто получал нагоняи. Во многом, именно поэтому моя кожа так и осталась не выдубленной. Родители видели, что толку все равно нет. Меня они воспитывали по-другому.

 

Заслуженно?

Один раз точно. Мне было шесть лет, я проводил каникулы в деревне. Дом наш стоял на пригорке, дорога от него круто шла под откос и спускалась к речке. А на самом краю стоял трактор. Я забрался на сиденье водителя, нажал сцепление и трактор поехал. Прямо к воде. Я пробовал рулить, но шансов, что маленький мальчик сможет справиться с управлением, не было. К счастью, по близости стояли мой дядя и папа. Они остановили трактор в нескольких метрах от воды. Мне тогда сильно влетело по заднице. Я два дня не вставал с кровати, так было больно.

 

Обижаешься на отца?

Нет. Я заслужил. Возле дороги часто играли дети. Чудом поблизости не оказалось ни одного из них. Даже сейчас содрогаюсь при мысли, что могло произойти. Когда я был маленьким, я делал много глупых вещей.

 

Играл в солдатики?

Ко мне приходил сосед с седьмого этажа, Пётрек. Мы разыгрывали масштабные сражения, бросая мячик в «войска» противника. Пётреку это удавалось лучше, чем мне. Я, в основном, проигрывал. Это доводило меня до белого каления.

 

Так ты был маменькин сынок?

Немножко. Другие дети так не реагировали. Но я в принципе ненавидел детсад. Самым ужасным были так называемые свиные котлеты. Я говорю «так называемые», потому что на самом деле они не имели ничего общего со свининой. Связки, хрящи, сухожилия, соединенные между собой кусками мяса, и все это держалось только благодаря панировке. Такими были детсадовские котлеты. Есть это было невозможно. Проблема в том, что нам не позволяли встать из-за стола, пока что-то оставалось на тарелке...

 

Первая любовь?

Все мальчики были в неё влюблены, я тоже. Чисто платонически, у меня не было с ней близкого контакта. Это была очень хорошая девочка. Спокойная, тихая и красивая. Короче, идеал. Мне нравилось на неё смотреть, этим все и ограничивалось.

 

МЫ ХОТЕЛИ ОМОН БИТЬ

За детсадом началась школа.

Я ходил в школу № 93 Гданьска. Она находилась рядом с моим домом, метрах в трехстах. Это было очень удобно, потому что я всегда терпеть не мог рано вставать.

В чем ты был лучшим?

Физкультура. Мне всегда очень нравилась физическая активность. Была для меня противоядием от тех предметов, которые я плохо переваривал. На некоторые у меня была аллергия, а врагом номер один стала математика. До сих пор им и остается. Я без калькулятора - никуда.

 

Сентиментальность сентиментальностью, но если бы кто-то сказал, что спустя годы, ты будешь попивать с Гжегошем вино, не как фанат, а как известный музыкант, что бы ты подумал? Появлялись у тебя в голове такие мысли?

Не смеши меня. Я представлял, что играю на гитаре, а на самом деле - на палке от метлы. Но даже и подумать не мог, что стану музыкантом. Это были обычные детские фантазии. Хотя музыка притягивала меня невероятно. Звуки были как магнит. Когда я проводил каникулы в деревне, рядом с нами жила очень музыкальная семья - проводили свадьбы. Мне нравилось к ним заходить. Только для того, чтобы сесть за барабаны, взять в руки палочки, или дотронуться до гитары. Инструмент был дорогой, и его сложно было достать. Для меня он был реликвией.

 

КАИН И АВЕЛЬ

 

Вы часто дрались с братом?

У нас не было особенного пункта, чтобы прицепиться друг к другу. Свое дело сделала разница в возрасте. В какой-то степени я его боялся. Он был старше, иногда выглядел грозно. Как-то раз он вздул меня так, что несколько дней у меня все болело, и я ходил в синяках.

 

Без повода?

Не совсем. Сейчас я вспоминаю это как игру, довольно трагикомичная ситуация получилась. Был у нас дома набор для дартса: дротики и мишень. Родителей не было дома, а мой брат сидел в кресле в одних трусах и читал телепрограмму. Я подумал, что будет смешно, если бросить дротик рядом с его ногой. Это должна была быть шутка. Я не хотел попасть в него. Мне казалось, что я смогу попасть дротиком в паркет. Конечно же, я промахнулся и попал прямо ему в ногу. Он закричал так, словно с него содрали кожу. Какое-то время он скакал на одной ноге. А потом хорошенько меня отдубасил.

 

Съехал?

Никому не сказав.

 

Сбежал?

Павел работал поставщиком фруктов. В один прекрасный день мама, как всегда приготовила ему бутерброды с собой. Он взял пакетик и вышел из дома. И не вернулся. Его друзья рассказали нам, что он уехал за границу. Увиделись мы только через несколько лет.

 

Ты переживал?

В конце концов, я получил отдельную комнату. Я почувствовал облегчение. Все почувствовали. И родители тоже. Ситуация была на самом деле напряженная. Что-то витало в воздухе, и кто-то должен был сделать решительный шаг. С высоты лет я вижу, что Павел сделал то, что должен был. Он решился быстрее взрослых. Сейчас у него очень хорошие отношения с родителями.

 

И как он там устроился?

Какое-то время он жил в очень тяжелых условиях, в заброшенных зданиях. Трудился на стройке, брался за любую тяжелую работу. Но головы не терял, заработанные деньги откладывал. Со временем он пробил себе дорогу в нормальную жизнь. Снял собственное жилье, встретил девушку, женился на, открыл свой магазин. Он хорошо сложенный, красивый, люди его уважали, называли «варвар с севера». В какой-то мере я им восхищаюсь. Он показал мне, что такое настоящая решительность. Быть может, на мою жизнь он имел большее влияние, чем я хотел бы признать. Привил мне не только любовь к музыке.

 

И ты получил электрогитару?

Деньги. Двадцать две тысячи старых злотых. Гитару я подарил себе сам. За тринадцать тысяч. Как сейчас помню. До сих пор её храню. Была она кустарного производства, но походила на Fender. Я выкупил её у Якова Дониевского, моего первого музыкального наставника. Он был самоучкой, но у него была «электрика». Он просил моего отца сделать корпус и гриф для неё (отец работал на верфи, и это было нетрудно), а все остальное закончил сам. Он же научил меня первому рифу - из Bez podtekstów TSA.

 

Настраивала тебе гитару?

Я никогда не забуду её реакцию, когда об этом попросил. В классе не было ни усилителя, ни радиоприемника. Она посмотрела на мою гитару и сказала: «Может, включим её в розетку?»

 

И что ты хотел играть?

У меня мурашки бежали по спине от Perfect Stranger Deep Purple. Они вне времени. Такую музыку крутили тогда по телевизору. А я смотрел ‘nb телепередачи в черно-белом цвете. Показывали Deep Purple, Iron Maiden. Даже в такой программе, как Wideoteka крутили только тяжеляк. Так я познакомился с WASP, Kiss, Marillion, ZZ Top. К динамику телевизора мы с братом приставляли магнитофон и записывали. Вся семья должна была сидеть тихо. Кабеля с разъемом, чтобы подключиться к телевизору, не было. Мы раздобыли его позже. О стереосистеме даже не мечтали. Такие вещи можно было видеть только в квартирах моряков и тех, кто имел доступ в Pewex (сеть валютных магазинов экспортных товаров в ПНР). Но это не имело значения. Важно было только одно: я нашел что-то свое.

 

Ты не хотел собрать группу?

А я собрал. Из друзей. Барабанщик играл на пуфах, а единственным более-менее нормальным инструментом была моя гитара. Чужих песен мы не играли. Уже тогда хотели писать свои.

 

И кто с тобой играл?

Друзья из класса. Я раздавал роли. Говорил: «Вы в моей группе. Ты будешь играть на этом, а ты - на том». Как-то раз барабанщик отстучал что-то неправильно. Я посчитал это нарушением субординации и ударил его. Он покраснел и расплакался.

 

БОГ ЗЛА

 

Как вы познакомились?

Вообще, знакомы мы были с детства. Были соседями. В детстве играли вместе в чародеев. Во дворе стояла деревянная башня, там мы основали свою лабораторию. Адам всегда был сумасшедший. Ему нравилось преступать табу. На глазах у друзей он съедал сырых улиток. Это впечатляло.

 

Где вы играли?

У меня дома. Мы проводили друг с другом много времени. Писали тексты, рисовали обложки. Только фотографий не делали, с этим было много хлопот. Baal был более экстремальным, смелым. Музыку любил такую же. Я помню его сумасшествие, когда он услышал первый альбом Deicide. Мне требовалось больше времени, чтобы освоиться.

Практиковались вместе?

У меня уже был желтый пояс по дзюдо, позже я записался в секцию Во Ви Нам Вьет Во Дао.

Это вьетнамское военное боевое искусство. Довольно небезопасное. Меня привлекла черная форма. Практиковались мы и с оружием. Baal занимался более медитативным Тай Чи. Мы объединяли свои знания и пробовали разработать собственную школу боевых искусств с названием Бо Да Чи До. Шли в лес или к реке и придумывали новые техники. Все записывали в тетрадях. Рисовали в них позиции, добавляли подробные описания форм и ударов. Я до сих пор храню эти великолепные тома.

 

А играть в живую?

Как-то раз мы играли.

 

Уже как Behemoth?

Да. Сначала мы назвались Baphomet, но потом узнали, что уже есть группа с таким названием, и ни одна. Стали искать новое. У Baala дома мы нашли книжку «Бог зла». Это была короткая, в несколько десятком страниц, научная работа на тему гносиса. Ничего в ней не поняли, но был там фрагмент о Левиафане и Бегемоте, двух чудовищах, упомянутых в Библии в Книге Иова. Олицетворяли зло; то, что нам было нужно. Behemoth звучало почти как Baphomet... Хотели название на «Б», хотели быть, как язычники из Beherit и Blasphemy. Долго мы этим вопросом не задавались.

 

Для чего его использовали?

Такая была традиция. Меня восхищала финская блэк-метал сцена во главе с Beherit, и греческие группы. Корпспэйнт был нашей боевой раскраской. А ведь мы и были на войне. С Богом.

 

Откуда вы брали краски?

Сначала мы использовали черную гуашь.

 

А белый цвет?

Пользовались белой пудрой, которая очень плохо держалась на лицах. Позже мы перешли на профессиональный грим.

 

БАРАБАНЫ

 

Ваши ранние записи были простыми, если не сказать сырыми...

Инструментарий наш был жалок, но нас это не ограничивало. Это было быстрое течение, в которое мы окунулись с головой. Играли в нечеловеческом темпе. Пускали свинговый ритм, только раз в тридцать быстрее, и под него сочиняли музыку. Видимо, тогда никто так не играл. Как дети, бессознательно, спонтанно, мы достигали границ экстремального жанра. Наша же музыка была нага. Как нагим рождается ребенок. Потом, со временем, получает опыт. Каждая вещь, которой учится, это одежда, которую он надевает. Таким образом он шлифует свой характер.

 

Как ты шлифовал свой?

Например, копил деньги на группу. Я видел, что если я не куплю барабаны, никто не купит. У Baala были другие приоритеты, другие расходы. А у меня была определенная цель. В конце концов, я их купил.

 

Кто был прав?

Baal. Это был огромный стресс. Мы были ещё зеленые. Нам было по шестнадцать лет. Baal играл на электронных ударных. Видел их в первый раз в жизни. У него возникли проблемы с удержанием нужного темпа. Пэды отбивали совершенно не так, как мембраны. И мы не совсем понимали, как быстро это схватить. Но чувствовали, что это наше назначение, что мы рождены, чтобы играть. Кто-то мудрый однажды сказал, что детский рисунок намного ценнее любой самой достоверной копии Пикассо. Важна его подлинность. Поэтому у меня такое трепетное отношение ко всему, что я сделал. Как и к первым записям Behemoth.

 

Отчаянный?

Да. Кассету должна была записать гданьская фирма Bestial Records. Чувак, который её вел, долго нас обманывал. Мы ездили к нему домой каждый день и каждый раз целовали дверь. У нас не было телефонов, тем более мобильных. Нужно было сесть в поезд и ехать. От этих двухчасовых неудачных путешествий меня тошнило. Мы оставляли ему записки в двери. Проходили недели, месяцы... Я взял дело в свои руки и выслал материал Тому. Он был в восторге. Заметил, какой огромный шаг мы совершили, и сделал нам первую профессиональную запись.

 

КРЕСТНЫЕ РОДИТЕЛИ

 

Она им понравилась?

Мира ушла от ответа, сказав, что демо занимается Яцек, которого как раз нет дома... Это были мои крестные родители в метале. Благодаря им я познавал музыку. И жизнь. Именно в их доме прошли мои первые большие вечеринки.

 

Поделились впечатлениями?

На этот раз Мира не собиралась убегать от ответа. «Бля, было охренительно!» Коротко, но искренне. Я почувствовал себя, как ученик, оцененный своим учителем. Мне очень повезло с людьми, которые указывали мне путь. Я впитывал их знания. Сейчас они стоят у сцены и подбадривают меня. Невероятно, куда завела меня судьба. Подростком я знал, что хотел играть музыку. Но даже не мечтал об успехе, который стал моим путем. Я ценю людей, которые смотрели на меня с плакатов на стенах моей комнаты. В Быдгоще мы играли с Vader. Их лидер, Петер, вышел из поколения перед моим. Он торил тропу. Сейчас мы выступаем вместе. Я рад, что он в хорошей форме и не забывает о том, кто он есть. Недавно я встретил Роба Каджано. Он подошел ко мне и сказал: «Видел ваше выступление на Бемово. Охренительно!» Он - легенда, он может никому не говорить таких слов. Это все показывает мне, что мы не группа для одного поколения, одной конъюнктуры и моды. Мы - нечто большее. Таких историй много. Взять хотя бы Кинга Даймонда...

 

Ты с ним знаком?

Да, хотя больше я подружился с музыкантами его группы. Сам он держался в стороне. Мы открывали концерт в одном из его американских туров. Перед самым входом в клуб остановился лимузин... Я помню, как я познакомился с его музыкой. Это было ещё до того, как я окунулся в метал. К брату пришел приятель, Яцек Дониевский. Посмотрел на меня лукаво и вытащил из-за пазухи ужасно раздолбанную кассету. И сказал: «Адам, это музыка сатанистов». Я вытаращил глаза. Послушно сел и замер... Из динамиков послышались звуки колоколов, дождя, костёльного органа. Зазвучала молитва на иностранном языке. Потом гитары, ударные и этот незаурядный фальцет. Я был загипнотизирован. И немного испуган. Яцек забрал кассету с собой, но впечатление осталось на многие месяцы. Через несколько лет я наткнулся на альбом Don´t Break the Oath культовой датской группы Mercyful Fate. И нашел ту песню. А по прошествии двадцати лет я играл на одной сцене с обладателем того бесовского голоса.

 

Моим родителям.

Адам Nergal Дарский.

 

«Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп».

Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»

 

«Лично я не встречал ещё человека, кто не был бы Богом».

Остин О. Спейр, «Книга удовольствий»

 

Данная книга - результат многолетней дружбы авторов и Героя. Её написание заняло около полугода. В интервью, которое вы прочтете, мы старались представить Nergala таким, каким его знаем. Многочасовые расспросы проходили в разных местах и при различных обстоятельствах. Иногда беседа могла лениво течь часами, становясь разговором по душам за чашкой кофе. Иногда шла тяжело и напряженно. Иногда диктофон включался лишь за тем, чтобы точно зафиксировать одну-две мысли. А иногда Nergal даже не догадывался, что ведется запись.

 

Авторы старались, чтобы мысли Героя не затерялись за их взглядами. Множество раз мы высказывались наперекор ему, лишь для того, чтобы спровоцировать, заставить высказать свое мнение. Порой работа над книгой становилась настоящим испытанием для многолетней дружбы. Но какими бы искренними и бескомпромиссными не были беседы, сопровождаемые шутками и музыкой, они продолжались. С тяжестью, а иногда и злостью, во взгляде. Но продолжались.

 

Мы надеемся, что ты не останешься равнодушным.

 

Также авторы выражают глубокую благодарность за помощь, часто бескорыстную, всем тем людям, которые приложили руку к созданию книги, мирясь с нашей глубокой увлеченностью и терпя все капризы. И, конечно, издателям, которые целиком и полностью доверили нам подготовку материала. Это редкость.

 

Кшиштоф Азаревич, Пётр Вельтровский.

Я - слепая судьба, что вывела прочь из земли бетонных джунглей