Я предпочитаю марихуану и печенье так называемой настоящей жизни

Итак, сегодня утром вам придется принимать меня всерьез, потому что теперь я вовсе не долговязый автомобильный журналист с мозгами, полными всякой чепухи. Теперь я доктор. И у меня есть диплом.

Дело в том, что Брунельский университет наградил меня почетной ученой степенью, или, как мы, ученые, ее называем, honoris causa. Теперь я врач. Я могу починить вам ногу и пришить новый нос. Теперь я имею полное право видеть вашу жену голой. Я подумываю о том, чтобы приделать к своему имени на визитке пару букв.

К сожалению, они не посылают дипломы по почте. Поэтому в понедельник мне пришлось отправиться в знаменитый Конференц-центр в Уэмбли, где мне выдали мантию и плоскую шляпу, в которых я стал похож на гомосексуалиста.

Все происходящее было расписано по минутам. Задолго до самого события меня предупредили обо всех деталях, в том числе и о количестве шагов, которые надо будет пройти от выхода до сцены.

И я даже догадываюсь, почему мне об этом сказали. Вот я войду в зал, как нормальный и немного туповатый человек, и, разумеется, меня надо предупредить, что там двадцать одна ступенька, иначе я могу остановиться на полпути, решив, что уже дошел.

Относительно обратного пути, нам, докторам, уже не нужны были подробные инструкции. Там было написано просто: «участники процессии покидают помещение».

Между этими двумя действиями человек в мантии зачитывал список длиной в миллион имен, причем создавалось впечатление, что большинство этих имен были набраны в случайном порядке, а новоиспеченные ученые — нескончаемый поток желтых и коричневых лиц — подходили к канцлеру университета и забирали свои степени.

Я завидовал им всем черной и белой завистью. Твою мать, думал я, сидя в своей мантии и итонской беретке. Ну почему я не стал настоящим ученым, как они?

Вы никогда не должны жалеть о своем пережитом опыте, но, видит Бог, часто приходится жалеть о том, что пережито не было. Двадцать пять лет тому назад я решил, что в школе есть более интересные занятия, чем чтение поэм Мильтона.

Я катался на его книгах, как на санках, и в результате этих покатушек потерял свой билет в рай: в университет. С тех пор многое изменилось, мне даже дали ученую степень за то, что я болтался, как сосиска, под брунельским подвесным мостом. Конечно, мне льстит все это и смягчает горечь потери.

Я уверен, что высшее образование ровным счетом ничего бы не изменило в моей профессиональной жизни. Насколько я знаю, три года в университете студенты проводят или на диком острове близ Австралии, делая вид, что изучают гигантских моллюсков, или просыпаясь в кровати, которую их товарищи по общежитию вынесли ночью на центральную улицу города.

За те три года, которые я провел в газете Rotherham Advertiser, я научился намного большему, чем некоторые из тех, кто в понедельник вместе со мной пришел в Уэмбли.

Я успел заметить, что один из выпускников изучал последствия сексуальных отношений в тюрьме, а другой искал корреляцию между жизнью в Бутане и жизнью в Саутхолле.

Но я не дурак, по крайней мере сейчас, и прекрасно понимаю, что даже самый наитупейший курс в университете намного интереснее, чем ежедневная работа ради зарплаты.

Когда мне было девятнадцать лет, я рыскал по трущобам Ротерема и выслушивал истории толстых женщин, которые рассказывали, что головы их детей полны насекомых и требовали внимания со стороны городских властей.

Мне платили семнадцать фунтов в неделю — этого вполне хватало на галстуки и бензин. Но я был уверен на сто процентов, что половина моей зарплаты, уходившая на налоги, шла студентам, которые тратили эти деньги на марихуану и пирожные. Пока вы проводили вечера в красивых диспутах, я штудировал йоркширско-английский разговорник в надежде понять, о чем это со мной говорил человек из местной мэрии.

Пока на вас орали за восемнадцатую пропущенную лекцию за семестр, меня судили за то, что я неправильно расшифровал свои записи и допустил ошибки в своей заметке. А чтобы поправить ваши делишки, вам надо было всего лишь переспать с тьютором. Для решения моих проблем секса с судьей было недостаточно.

Окончив такого рода университет жизни, вы оказываетесь полностью опустошены. Хороший университет дает вам такой капитал знаний, что все остальное кажется легким.

Остается вопрос друзей. Я знаком с людьми, которые учились со Стивеном Фраем, Ричардом Кертисом и Борисом Джонсоном. И давайте не забывать о том, что Джон Клиз, Эрик Айдл и Грэм Чэпмен учились вместе в Кембридже, и я даже не могу себе представить, на что были похожи их совместные вечеринки. Наверное, они были повеселее, чем вечеринки с друзьями, с которыми ты познакомился, работая грузчиком в супермаркете.

Попробую донести до вас одну разумную мысль. В начале церемонии вручения дипломов в Уэмбли вице-канцлер Брунельского университета обратился к аудитории с речью, в которой рассказал, что в Европе существует пятьдесят институтов, возраст которых старше тысячи лет.

Это католическая церковь, парламенты Британии, Исландии и острова Мэн и парочка полуправительственных организаций в Италии.

Все остальные — университеты. И они до сих пор работают. И я пролетел мимо них, о чем буду сожалеть до конца своих дней.

 

Я побывал в раю... там было очень плохо

«Нет», — ответил я, когда продюсеры телепрограммы о реактивных самолетах предложили мне облететь земной шар за пять дней.

«Да», — ответил я, когда они сказали, что у нас будет однодневная остановка на Муреа, маленьком острове в пяти минутах езды от Таити.

На фотографиях Французская Полинезия кажется самым идиллическим местом на свете. Это ожерелье из 120 с лишним островов, разбросанных на территории размером с Европу в южной части Тихого океана. В реальности вам придется лететь туда целые сутки, чтобы понять, что это вовсе того не стоило.

В аэропорту все, начиная от таможенников и заканчивая таксистами, пытались повесить на меня цветочное ожерелье, поэтому в отеле и конференц-центре я появился в виде куста, а шея моя так согнулась под тяжестью, что я стал похож на груженого мула.

В отеле меня нагрузили еще парочкой ожерелий и спросили по поводу завтрака. Нет, не что именно я хочу покушать, а «не хочу ли я, чтобы его привезли в номер в каноэ».

И в этом заключается основная проблема жителей кусков вулканической лавы, жизнь на которых казалась тайной до появления реактивной авиации. Неважно, какой это остров, Мальдивы или Маврикий, Таити или Сейшелы. Везде одно и то же: все слишком утрировано.

Могу поклясться, что на рекламных брошюрах этих курортов изображена одна и та же пальма. Вы, наверное, видели ее — такая горизонтальная, склоняющая свою крону к ультрамариновой воде и белому песку.

А отели, в которых вам абсолютно по-тупому пытаются навязать вкус жизни тропических островов?

Вкус тропиков, по их мнению, это ванная, наполовину наполненная лепестками, полотенце, свернутое в розу, и личный катамаран, управляемый вашим личным слугой. Именно такой увидел островную жизнь Робинзон Крузо? Да откуда вам знать. Вы можете быть уверены только в одном — ваша нога никогда не ступит за территорию отеля.

Для полной завершенности картины весь обслуживающий персонал одет в нелепые одежды, которые, по всей видимости, являются национальными платьями. На Таити даже мужчины вынуждены носить идиотские юбки, и для полного унижения их заставляют ходить босиком по раскаленному песку.

А потом они пытаются привезти тебе на завтрак целую гору яиц и бекона в каноэ, по штормовому морю, изо всех сил стараясь, чтобы вся эта еда не остыла, не улетела с ветром и не упала в воду.

Неудивительно, что все они ведут себя так, будто им все в лом. Так выдайте же им по паре обуви и штанов.

Я уже сказал о дельфинах? Таитяне зарабатывают себе на жизнь тем, что ловят себе по дельфину и весь день катаются в лагуне у него на спине, предлагая сделать то же самое толстым американским теткам с пластиковой грудью в нелепых бикини. «Хотите посмотреть на его пенис?» — спросил меня мужчина в юбке, как только я зашел в воду.

Нет, я очень хочу поразить тебя гарпуном в сердце и отпустить на волю ни в чем не повинное животное. Но вместо этого я пощекотал дельфину брюхо и шепнул ему на ухо: «Что ж, зови это пенисом, глупенький».

Они пытаются вам дать понять, что именно это и есть вкус настоящей тропической жизни. Это все равно что заставить вас полизать корову и сказать, что это и есть вкус настоящей говядины. На настоящем тропическом острове — на таком, как в фильме с Томом Хэнксом, — вы будете сходить с ума от голода и одиночества. На таких островах живут огромные членистоногие твари с туловищем шершня и волчьим хвостом.

Однажды я жил в отеле, не помню точно, где именно это было, где местные жители круглый день таскали на спине огромную установку с двигателем от «фольксвагена», из которой они опрыскивали клумбы инсектицидами.

Время от времени кто-то из них травился инсектицидом до смерти или его юбка цеплялась за двигатель, и его уносили. На его место тут же приходил другой бедняга. Для чего, я спрашиваю? Для того чтобы дезинфицировать рай? Но это не работает. Мне показалось, что от этого раствора насекомые только увеличивались в размерах.

Не дайте себя обмануть солнцем. Может быть, на фотографиях оно и выглядит сногсшибательно, эдакое уставшее светило, опустившее ноги в море после дневных забот по обогреву Солнечной системы, но на самом деле оно будет жарить с такой силой, что вы не сможете и носа высунуть из-под навеса. На этом солнце плавится даже клей в книжном переплете, и поэтому последние десять страниц вашего детектива улетят с порывом ветра раньше, чем вы до них доберетесь.

Но ночь не принесет вам облегчения. Вы не сможете спать с включенным кондиционером, потому что он слишком шумит. Вы не сможете спать и с выключенным кондиционером, потому что в аутентичном бунгало напротив проводят свой медовый месяц очередные новобрачные.

Лишь однажды я побывал на абсолютно уединенном пляже. Это было во Вьетнаме, и это было великолепно. Пока через двадцать минут я не попросил девушку в тунике, не прикрывающей почти ничего, принести мне холодной кока-колы.

Вот в чем все дело. Мы мечтаем о тропиках, но рождены для жизни в Дьюсбери.

 

Эврика! Я изобрел лекарство от науки

На прошлой неделе я прочитал в газете, что в последнее время студенты ринулись в более легкие профессии и предпочитают изучать журналистику, а не влияние фторуглерода на метионилглютаминилларгинилтирозилглютамилсериллеуцилфениллаланиллаланилглютаминиллейциллизилглютамиларгиниллизилглютамилглицилаланилфениланилвалилпролилфенилаланилвалилтреониллейцилглейциласпартилпролилглицилизолейцилутамилглютаминилсериллейциллизилизолейциласпартилтреониллейцил.

К сожалению, мне пришлось сейчас воспроизвести название этого маленького и проворного белка не полностью, потому что платят мне не за знаки, а за слова. И мне бы не хотелось, чтобы моя колонка состояла всего из одного слова. Что вам больше по душе — слоняться по пабам в Сохо, попивать кофе с Грэмом Нортоном или эмигрировать в Дарем и всю жизнь изучать какую-нибудь молекулу?

Не такая уж дурацкая затея, если судить по другой заметке, которая была опубликована как раз аккурат под той, о недостатке ученых. В ней говорилось, что профессор акустики Сэлфордского университета доказал, что вопреки распространенному мнению кряканье утки имеет эхо. Только очень тихое.

И кому это надо, спрашивается? Я понимаю, если бы профессор пытался этим решить акустические проблемы церквей и стадионов. Но я даже себе представить не смогу, при чем здесь утка. Я имею в виду, каковы будут дальнейшие действия профессора? Он научит утку выполнять обязанности приходского священника?

Другие ученые обследовали 25 мест в районе Большого Бассейна в США и выяснили, что пищуха, маленький и бесполезный родственник кролика, плохо справляется с глобальным потеплением. Боже мой, боже мой!

Наши родные британские ученые обнаружили, что дети, которые пьют по утрам газированные напитки, имеют скорость реакции семидесятилетнего человека. Я так думаю, только если этот газированный напиток — шампанское.

Или другой замечательный пример. Две команды британских медиков создали человеческую клетку. Звучит устрашающе, не так ли? Ан нет. Они говорят, что это только первый шаг на пути к тому, чтобы вырастить искусственную печень. Но загвоздка заключается в том, что ученые до сих пор не поняли, каким образом диктовать клетке, во что именно она должна вырасти. Вы хотели печень, а получилось ухо. Одному богу известно, как это происходит, а благодаря нашим ученым всех его представителей на Земле скоро заменят утки.

Я понимаю, как это должно напрягать, когда вокруг ваших наиважнейших открытий постоянно отпивается Greenpeace, но почему, например, вам понадобилось столько времени, чтобы определить, что прием женщиной болеутоляющих во время зачатия может привести к выкидышу? Даже вы должны понимать, что само зачатие не может произойти до тех пор, пока женщину что-нибудь не отвлечет от головной боли.

И чем дальше, тем хуже. Американские ученые умудрились потратить 1,2 миллиона долларов налогоплательщиков, пытаясь доказать, что представители консервативной партии — сумасшедшие. В Канаде исследовали две тысячи людей, родившихся иод знаком Рыб, и доказали, что большинство из них не склонны к излишней сентиментальности и давно не плачут над фильмом «Рожденная свободной». В Голландии досконально изучили допотопного слизняка, у которого отсутствует мозг и половые органы, для того чтобы понять, не это ли то самое потерянное звено эволюции. Не похоже, ведь у него нет ни пениса, ни матки.

Люди, когда вы изобретете следующий Concorde, например? Где таблетки, которые заменят нам пищу, где самые новые космические материалы, о которых так долго твердила Валери Синглтон? Бросайте своих уток и займитесь чем-нибудь полезным, наконец!

На прошлой неделе я отправился к профессору Кевину Уорвику на факультет кибернетики Редингского университета. Он сконструировал радиоуправляемую машину, которая на самом деле есть робот с разумом, сказал он, как у осы.

Если вы отключите ее от электроснабжения, то она начнет искать, где бы подзарядиться, точно так же, как оса ищет себе пропитание. А еще ее можно запрограммировать на то, чтобы она целый день кружила вокруг вашей головы.

Уорвик — настоящий фанат искусственного интеллекта. Недавно он вживил в собственную нервную систему какой-то чип. Потом он подключил себя к компьютеру и сделал так, что теперь он может шевелить рукой в Нью-Йорке, а его киберрука будет совершать такие же действия дома в Рединге.

Зачем ему все это? Я сначала этого не понял, но потом он обмолвился, что центральная нервная система его жены тоже подключена к мировой сети. И тут-то до меня дошло. Возможность почувствовать то, что чувствует твоя жена, и наоборот, — грандиозный прорыв в науке за последние... за последние... да за всю историю человечества. А в это время твой мозг подключен к компьютеру... Отличный способ достижения одновременного оргазма.

Мой энтузиазм несколько поутих, когда Уорвик объяснил, что власти Калифорнии вряд ли обрадуются гибриду человека и машины, и где гарантии, что в будущем этот гибрид не придумает устроить заварушку мирового масштаба. На что я ответил, что машины на самом деле совсем нестрашная штука, потому что их всегда можно выключить. Но он улыбнулся улыбкой компьютерного гения и сказал просто: «Да что вы говорите? А каким образом вы сможете отключить Интернет?»

Ну, если дело обстоит так, то, может быть, недостаток ученых, который намечается в ближайшее время, не так уж и плох? Потому что для уничтожения мира достаточно, чтобы всего один из них на пять минут отложил утку в сторону.