Эволюция представлений о тюрках в раннесредневековой арабской

Литературе

Хадисы. Первым в хронологическом ряду сведений арабов о тюрках должны быть названы хадисы, начавшие складываться после первых столкновений арабов с этим воинственным кочевым народом. Не являясь источником достоверных сведений, хадисы тем не менее передают картину представлений арабов о тюрках на ранней стадии исторического сознания арабов, на стадий понятий мироздания и представлений, рисуемых Кораном и завещанных пророком Мухаммадом.

В арабской исторической литературе наиболее ранним упоминанием слова

«турк», видимо, следует считать сохранившееся у ат-Табари сообщение о том, что накануне «окопной войны» Мухаммад отдыхал в каком-то

«тюркском шатре», а также рассказ о добыче, захваченной в Мадаине (642), где указывается на сосуды с золотом, стоявшие в «тюркских шатрах»,86 и хотя, по свидетельству византийских и сирийских источников, нам известно, что тюрки привлекались к участию во внутриполитических событиях Сасанидского Ирана,87 трудно предположить, что к 642 г. тюркские кочевья доходили до Мадаина (Ктесифона) и что арабы еще до начала эпохи великих завоеваний имели регулярные контакты с тюрками. Сообщение ат-Табари может рассматриваться, в лучшем случае, как косвенное доказательство участия в сражениях персов с арабами отдельных отрядов тюркских наемников. Но при завоевании Хорасана столкновения с тюрками принимают регулярный характер. Чем дальше шли арабы на восток, тем чаще они имели дедо с тюрками, в сражениях с которыми им не удавалось достичь сколько-нибудь значительного успеха вплоть до правления хорасанского наместника Кутай-бы б. Муслима (705—715).88

Арабы не могли не оценить мужества и замечательное военное искусство тюрков. Это первое впечатление закрепилось за ними навсегда. Вот что пишет о тюрках, как бы подводя черту под их достоинствами и недостат- ками известный историк XIII в. Ибн ал-Ибри: «Что касается тюрков, это многочисленный народ, главное их преимущество заключается в военном искусстве и изготовлении орудий войны. Они искуснее всех в верховой езде и самые ловкие в нанесении колющих и рубящих ударов и

 

стрельбе.»89 Таков был трезвый, спокойный взгляд на вещи по прошествии

нескольких веков. А перед первыми мусульманами стоял враг, враг жестокий бесстрашный о котором арабы, до того с непостижимой легкостью сок- рушившие военную мощь Сасанидской державы, едва ли знали ранее и о котором ничего не говорил Мухаммад, скончавшийся за десять лет до взятия Мадаина. Но еще живы были сподвижники и современники Мухаммада, у которых можно было спросить, неужели великий пророк ничего не знал о тюрках? Оказывается, «знал».

Эти «знания» со ссылками на Мухаммада, его сподвижников и деятелей ранней истории ислама рассыпаны по различным произведениям средневековых авторов и сборникам хадисов. Из уст в уста передавалось предос-тережение, будто бы оставленное Мухаммадом своим потомкам: «Не трогайте тюрков, пока они не трогают вас»90. «Тюрки будут первыми, кто сможет отобрать у моего народа его владение»,— добавляет пророк91.

Соответствующие наставления давали мусульманам и праведные халифы. Умар б. ал-Хаттаб (634—644): «Тюрков в погоне невозможно настичь, и богатой добычи с них не возьмешь». Он же: «Если ранили вы тюрка, от- рубите ему голову, ибо они возвращаются с порога смер-! ти, а как вернутся, так станут еще (Непримиримее через вас же, а не сами по себе.»92 Передают следующий рассказ из жизни халифа My'-авии (661—685):

«Сказал Ну'айм, ссылаясь на Ибн Зу-л-Кала, который сказал: «Был я с Му'авией, когда при была почта от наместника Армении. Он прочел послание и разгневался, и велел позвать писца. Сказал он писцу: «Пиши ответ на его письмо...Ты говоришь, что тюрк; совершили набег на твои земли и захватили добычу, ты послал в погоню за ними людей, и они вернули захваченное. (Говорю тебе), не раздражай их ничем, не отбирай у них обратно ничего, как если бы потеряла бы мать в детстве и нечем было бы возместить утрату: слышал я, как говорил посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует: «Они доберутся до родины наших предков.»93

Как видно из последних слов рассказа, арабы страшились тюрков не только в настоящем, но и связывали с ними мрачные предсказания своего будущего. Подтверждающих это пророческих высказываний много.

Приведем лишь некоторые из них.

 

 

Со слов пророка; «Тюрки изгонят население Ирака из их страны.»94

Со слов Абдаллаха б. Амра:95 «Всего в (истории) народов пять кровопролитных битв, две из них уже минули, а три выпали на долю нашего народа: битва с тюрками, византийцами и Даджалем.»96

Со слов Хузайфы: «Тюрки захватят Куфу, хазары — ал-Джазиру, а византийцы—аш-Шам»97.

Кто же они эти страшные люди, битва, с которыми предвосхитит пришествие Даджаля, исламского Антихриста, какого они роду—племени? Верные своим взглядам на происхождение племен и народов от мифических прародителей, арабы и для тюрков нашли подобающую генеалогию. Отцом тюрков назван Тираш98, сын, а в некоторых вариантах внук мифического Яфета, сына Ноева99.

Наряду с этой «законной» генеалогией, существовала легенда о происхождении тюрков Хорасана от четырех сыновей Авраама, рожденных ему Кантурой дочерью Мафтуна, 100 или Хеттурой, как она названа в Библии.101 Дальнейшее развитие событий этой легенды, союз потомков Кантуры с хазарами и взаимные браки между ними,102 очевидно, являются отголоском действительных исторических событий—воцарения на престоле хазарского хакана ветви тюркского рода Ашина, правившего в западно- тюркском каганате.103

Любопытно, что более поздние авторы, собрав эти сведения в единые компилятивные труды, заметили не соответствие в таком двукратном «порождении» тюрков. Так, ат-Табари, говоря о потомках Кантуры и об их контактах с хазарами, не называет их тюрками,104 а Ибн ал-Ибри находит другую возможность устранить противоречие: он говорит о Кантуре уже как о дочери тюркского царя.105

Под именем потомков Кантуры тюрки упоминаются в целом ряде преданий, продолжающих серию мрачных пророчеств. Со слов пророка: «На землю, которая зовется Басра, или Бусейра, явятся потомки Кантуры и поселятся по усаженным пальмами берегам реки Дидж-ла,106 и разделятся люди на три группы: первые будут насильно ассимилированы и исчезнут, вторые добровольно откажутся от своей веры, а третьи загородят своими спинами семьи и будут сражаться, и да поможет Аллах оставшимся из них».107

 

 

Со слов Абдаллаха б. Амра б. ал-Аса: «Скоро потомки Кантуры изгонят вас

из Ирака». Спросил я: «А потом мы вернемся?» — «А разве вы хотели бы этого?» — Сказал я: «Да!» — «Потом вы вернетесь, и будет это вашим единственным утешением в жизни.»108

Сохранились хадисы, в которых приводятся описания внешнего облика людей, несущих арабам бесчисленные несчастия и беды.

Со слов Абдаллаха б. Аббаса: «Халифатом будут править мои потомки, как сломят их могущество люди с лицами красными и напоминающими кованые щиты»109. Со слов Абу Хурайры: «Не наступит (судный) час, пока не явятся люди с широкими лицами, маленькими глазами и приплюснутыми носами, чтобы стреножить своих лошадей у берегов" Диджлы»110. Со слов пророка:

«Не наступит (судный) час, пока не явятся тюрки с маленькими глаза-' ми, приплюснутыми носами, с красными лицами, напоминающими кованые щиты.»111

Смысл всех высказываний один; страх перед надвигающимся нашествием сильного и несокрушимого народа. Этим народом арабы прямо называют тюрков. У кого же как не у них «широкие красные лица с маленькими глазами, приплюснутыми носами» — лица степняков.

Нам представляется естественным вывод, что исходным элементом мировоззрения мусульман в ту раннюю эпоху, давшим толчок к ' созданию этих хадисов, было кораническое предание о Гоге и Магоге и их миссии завоевателей мира перед судным днем.

«Как скоро проклятие было на какой-либо город, мы губили его, потому что они не обратились бы дотоле, по; куда не высвободятся Йаджудж и Маджудж, покуда они со всех холмов не устремятся.»112

Развитием этого коранического сюжета были хадисы, в которых дается дополнительно и описание внешности мифических Гога и Магога, как будто списанные с натуры кочевника-тюрка.

«Посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует, — сказал, перевязывая палец, ужаленный скорпионом: Вы говорите, нет у вас врага, но вы будете все время сражаться, покуда не явятся Йаджудж и Маджудж, покуда со всех склонов они не устремятся — широколицые, с маленькими глазами, серыми шапками, с как кованые щиты.»113

 

 

Связь этого хадиса с кораническим текстом очевидна, она устанавливается

даже по лексическому составу хадиса и коранических стихов, Такая же связь, как нетрудно заметить, имеется и с хадисами о тюрках.

Ранние арабские историки даже пытались логически обосновать возникшие в сознании арабов ассоциации реальных тюрков с мифическими Гогом и Магогом. «Йад-жудж и Маджудж состоят из двадцати двух племен, из них только тюрки остались по эту сторону стены, воздвигнутой Зу-л-Карнайном»,

— говорится в предании, сохранившемся у несколько более позднего автора.114 Чтобы смысл этого предания был ясен, отметим, что в Коране содержится рассказ о том, как Александр Македонский (Зу-л-Карнайн — Двурогий) будто бы загнал Гога и Ма-гога па край света и построил стену, оградившую цивилизованные народы от них115. У людей с такими пред- ставлениями легко могла возникнуть мысль объяснить происхождение названия «турк» словами, будто бы сказанными Александром, который к тому же вряд ли говорил по-арабски: «Утрукухум! (Оставьте их!)»116.

Следует указать, что ряд хадисов о тюрках имеет параллели применительно к абиссинцам. Это позволило польскому ученому А. Зайончковскому утверждать, что хадисы о тюрках слагались по аналогии с хадисами об абиссинцах и хронологически следовали за ними.117 Не уязвляя всего вышеизложенного, это подтверждает лишь то, что арабы в VII—VIII вв. усиленно искали тюркам место в привычном для них мире коранических преданий.

С течением времени взгляды арабов как на тюрков, так и на первые сообщения о них не могли не измениться.. Достоверность хадисов о грядущих

«кровопролитных битвах» с тюрками и их действительная отнесенность к высказываниям известных авторитетов мусульманской традиции подвергались сомнению уже в середине IX в.. Более поздние хадисоведы прямо указывают на слабость цепочки передатчиков этих хадисов и на их несоответствие истине.118

Как долго продолжалось господство представлений: о тюрках как о варварских Гогe и Магоге позволяет судить датировка экспедиции Саддама Тарджумана, отправленной халифом ал-Васиком (842—847) на поиски легендарной стены Гога и Магога.119 Мотивировка этой

экспедиции всегда представлялась исследователям не-объяснимой.120 Однако при учении указанных выше представлений арабов о тюрках и фактов арабо-тюркских взаимоотношений, накопленных ко времени правления халифа ал-Васика, мотивы этого предприятия поддаются некоторому объяснению.

Приход новой династии Аббасидов означал известную переориентацию политики по отношению к неарабам и широкое их привлечение на службу в государственном аппарате и войске. Опорой халифа становится войско,

завершившее свое победоносное шествие с востока поселением в специально построенной новой столице халифата Багдаде. В этом новом войске, вероятно, были и тюркские гулямы, во всяком случае, отдельные личности упоминаются среди военачальников халифа ал-Мансура устроителя Аббасидского государства и основателя Баг дада.121 О том, как росло значение тюркских гвардейцев и как при халифе ал-Му'тасиме они превратились в основную силу халифского войска, мы говорили в соответ- ствующем разделе введения.

Правление преемника ал-Му'тасима халифа ал-Васика (842—847) ознаменовано растущим вмешательством гвардии в управление государством. Из простых военачальников тюркские гулямы превращаются в правителей областей. Так один из тюркских военачальников Ашинас был Назначен правителем земель «от ворот халифского дворца до пределов Магриба». От Гога и Маго га до правителя исламских областей! Естественно, что прежние представления не укладываются в голове ал-Васика, а соответственно, вновь возникает вопрос о Гоге Магоге и в связи с этим о сохранности стены, ограждающей цивилизованный мир от этих варварских народов. С целью выяснения этого вопроса и устранения сомнений, возникших у ал-Васика, и была снаряжена экспедиция Саллама Тарджумана. К этому же времени относятся и свидетельства арабских авторов, опровергающие достоверность старых хадисов о тюрках: ведь они, как утверждает Джахиз, стали «опорой ислама» и «защитой халифов».122

Говоря о причинах, побудивших ал-Васика снарядить экспедицию на поиски стены Гога и Магога, нельзя не указать вслед за Н. Велихановой, что правление ал -Васика было временем, когда рационалистическое учение мутазилитов было признано официальной доктриной

 

халифата, значит противоречия между действительностью и отжившими

свой век представлениями требовали своего разрешения.123

Халиф ал-Васик был доволен результатами экспедиции и щедро вознаградил ее участников, подарив каждому по тысяче динаров,124 а вскоре и оставил этот мир, успокоенный, очевидно, за судьбу своего народа перед опасностью нашествия «северных варваров». Однако было ли оправдано такое спокойствие под бдительной охраной тюркской гвардии показал дальнейший период истории, «характеризующийся произволом тюрок и их вмешательством в дела халифата.»125

Специальные произведения о тюрках. Сомнение в достоверности и справедливости прежних представлений возникали, несомненно, с накоплением новых, более объективных знаний о тюрках. Важная роль, которую играли тюрки в политической жизни халифата, вызывала по- вышенный интерес к этим народам у арабских писателей и историков. Первым известным сочинением арабской литературы, специально посвященным тюркам, было «Послание Фатху б. Хакану о достоинствах тюрков и остального халифского войска», написанное известным прозаиком Абу Усманом ал-Джахизом в конце первой половины IX в. и вобравшее в себя, по-видимому, значительную часть новых знаний арабов о тюрках, а также соображения самого автора о них. Специальных произведений о тюрках до наших дней сохранилось еще два: глава «О тюрках» мешхедской рукописи книги Ибн ал-Факиха ал-Хамадани «Ахбар ал-Булдан» (Известия о странах) и сочинение арабского автора XI в Абу-л-Ала. Ибн Хассула «Книга о превосходстве тюрков над остальными воинами и о достоинствах высочайшего султанского Присутствия». Кроме того, мы располагаем достоверным сообщением о том, что врач и писатель Али б. Мухаммад ал- Хид-жази ал-Каййини (ум. 546/1151 г.) написал для султана Санджара

(1118—1157) какую-то «Книгу о достоинствах (мафахир) тюрков»126. Но, к

сожалению, она до нас не дошла, и можно только предполагать, что она во многом Должна была бы походить на упомянутую уже нами книгу Ибн Хассула. Что касается последнего произведения, то хотя оно и близко по жанру известному «Посланию» Джахиза, но было написано совсем при других исторических условиях, когда за время после появления тюрков на службе у Аббасидов, они смогли усвоить достижения

великой арабо-мусульманской культуры и превратиться в один из факторов ее поступательного развития, когда на территории халифата появились и даже успели сойти с его политической арены тюркские мусульманские династии Тулунидов (868—905) и Ихшидидов (935—969) в Египте,. Газневидов (977—1186) в Хорасане, Караханидов (992—1211) в Средней Азии, когда принявшие ислам тюрки-сельджуки, возглавляемые Тог- рулбеком, появились в мусульманском мире, чтобы выхватить из дряхлеющих рук Аббасидов знамя мусульманского великодержавия.

Все эти три сохранившиеся произведения арабской средневековой литературы о тюрках и предлагаются читателю в переводе на русский язык. Начать, видимо следует со второго из них, с «Известий о странах» Ибн ал- Факиха, которое хотя и было написано на полстолетия позже «Послания Фатху б. Хакану», включает тем не менее самые ранние сведения арабов о тюрках.

 

 

ГЛАВЫ «О ТЮРКАХ» И «О НЕКОТОРЫХ ГОРОДАХ ТЮРКОВ И ОБ ИХ ДИКОВИННЫХ ОСОБЕННОСТЯХ» МЕШХЕДСКОИ РУКОПИСИ КНИГИ ИБН АЛ-ФАКИХА

АЛ-ХАМАДАНИ «АХБАР АЛ-БУЛДАН» (ИЗВЕСТИЯ О СТРАНАХ)

 

О самом Ибн ал-Факихе нам, можно сказать, ничего; не известно. Из знаменитого «Фихриста» Ибн ан-Надима, нашего надежного путеводителя по арабской литературе до X в., известно только, что он был знатоком пре-, даний и литературы и звали его Ахмад. Сообщается там же, что помимо

«Ахбар ал-булдан», Ибн ал-Факиху при-надлежало еще одно произведение, посвященное поэтам, Которое До нас не дошло.127

Географический труд Ибн ал-Факиха был составлен около 903 г. и, по преданию, состоял из пяти томов123 Нам известен сокращенный его вариант, выполненный в 1022 г. Али б. Джа'фаром б. Ахмадом аш-Шайзари и опубликованный де Гуе в 1885 г. в известной серии произведений арабских географов.129

Писателем, оказавшим, несомненно, большое влиние на Ибн ал-Факиха, был небезызвестный нам ал-Джахиз (ум. 869), творивший несколькими десятилетия ми ранее автора «Ахбар ал-булдан». Перу ал-Джахиза

 

принадлежат два известных нам географических труда, одно из которых, к

сожалению, сохранившееся лишь в цитатах у более поздних авторов, имело название, перекликающееся с названием труда Ибн ал-Факиха — «Китаб ал- амсар ва аджаиб ал-булдан» (Книга о больших городах и диковинках стран).130 О том, что Ибн ал-Фа-ких был продолжателем и подражателем географических трудов ал-Джахиза, нам говорит известный географ конца X в. ал-Мукаддаси: «Я видел книгу, которую составил Ибн ал-Факих ал- Хамадани в пяти томах. Он пошел по другому пути (чем Абу Зайд ал-Балхи) и упоминает большие города. Он включил в книгу разные отрасли наук: иногда он отрекается от мира, другой раз привлекает к нему, по временам заставляет плакать, а по временам смеяться и развлекает. «Книга городов» ал-Джахиза невелика, и книга Ибн ал-Факиха на ту же тему, но еще больше наполнена всякой начинкой и рассказами. Оба они оправдываются словами:

«Мы включили все это в нашу книгу, чтобы читающий Мог развлечься, если ему станет скучно». Случалось, что я смотрел в книгу Ибн ал-Факиха будучи в какой-нибудь стране, и попадал на историю и разветвления, которые он включил (без всякой связи). Этого я не могу одобрить.»131

В конце XIX в. в библиотеке мечети имама Али ар-Риза (Рауза и имам Риза) в Мешхеде была найдена рукопись объемом 212 страниц большого формата. С историей обнаружения и исследования этой рукописи, получившей название Мешхедской, советский читатель уже имел возможность ознакомиться132, потому ограничимся следующими необходимыми замечаниями.

Весной 1923 г. А. 3. Залиди (впоследствии профессор Стамбульского университета А. 3. Тоган) имел возможность просмотреть рукопись и вскоре опубликовал ее описание.133 Как оказалось, листы 16—132б Мешхедской рукописи представляли собой ранее неизвестную редакцию книги Ибн ал- Факиха, значительно отличавшуюся от редакции аш-Шайзари, изданной де Гуе. Далее следовали две записки (рисала) известного путешественника X. в. Абу Дулафа Мис'ара б. Мухалхила о его путешествиях по Средней Азии, Китаю/и Индии, а также Персии и полный текст сочинения Ибн7 Фадлана о его путешествии к волжским булгарам в 921-922 г. Произведения Абу Дулафа и Ибн Фадлана были объектом детальных

Г. Булгакова, А. П. Koвалевского и А. Б. Халидова134.

Сложная судьба оказалась у мешхедской рукописи Ибн ал-Факиха. Она, по-видимому, также является сокращением оригинала, поскольку в ней отсутствуют две пространные главы об Азербайджане и Армении,

имеющиеся в издании де Гуе. Вместе с тем, это более полная редакция, в ней содержатся дополнительно 11 глав, отсутствующих в компендиуме аш- Шайзари. На сегодняш-ний день неосуществленными остались планы подготов-ки и издания сводного текста Ибн ал-Факиха на основе издания де Гуе и Мешхедской рукописи. Тем не менее, практически все ранее неизвестные главы Мешхедской рукописи усилиями А. С. Жамкочяна и О. В. Цкитишви-ли были изданы и переведены.135

Однако по весьма любопытному стечению обстоятельств сведения

Ибн ал-Факиха о тюрках, сохранившиеся в мешхедской списке, несмотря на то, что они как раз и привлекли особое внимание первого исследователя рукописи А. 3. Тогана, а впоследствии и ряда других известных востоковедов, у нас в стране и за рубежом, так до сих пор и не уведели света в своем полном виде.

А. 3. Тоган в своей статье о Мешхедской рукописи особое внимание уделил сведениям о тюрках, а позднее посвятил им специальную статью, излагающую основу их содержание, сопроводив изложение собственны ми соображениями об их достоверности и информативности,

Отрывок, охватывающий рассказ Тамима б. Бахра ад-Мутавви'и, был опубликован с английским переводом и комментариями В. Ф. Минорским.137 Исследования Минорского показало, что рассказ Тамима б. Бахра является первоисточником для многих арабских авто ров, писавших о тюрках, в частности, Ибн Хордадбеха, Кудамы, Йакута, по в наиболее полном виде сохранился в мешхедской редакции Ибн ал-Факиха, так что для тех, Кто писал позже него, Ибн ал-Факих, по всей вероятности, сам выступал в качестве источника.

Советские востоковеды получили возможность вплотную заняться исследованием Мешхедской рукописи после того, как ее фотокопия была прислана в дар III Международному конгрессу иранского искусства Ленинграде и в 1927 г. поступила на хранение в библиотеку

1937, Ф— В 202). Позже по заказу А. Б. Халидова был получен также и мик- рофильм (м/ф №130 дело 1977).

Уже в 1939 г. С. Л. Волин опубликовал небольшой фрагмент сведений Мешхедской рукописи о тюрках под заглавием «Рассказ о гуззах и

«дождевом камне».138 Тогда же было объявлено, что готовится к изданию

весь свод сведений.139 Трудно сказать, что помешало осуществлению этих планов, во всяком случае, положение не менялось вплоть до 1980 г. когда академик АН Азербайджана 3. М. Буниятов посчитал нужным привлечь к решению этой задачи мои скромные силы. Работа над переводом и комментариями была уже завершена, когда мне в руки попала рукопись русского перевода и некоторые, в основном, текстологического характера примечания, выполненные профессором О. В. Цкитишвили. Отрадно было обнаружить, что сделанные независимо друг от друга переводы мало отличались, за исключением некоторых деталей. В создавшейся ситуации я счел возможным опубликовать свой перевод и комментарий, который при наличии филологического анализа, имеет больше историографическую направленность. Очень надеюсь, что уважаемый О. В. Цкитишвили заинтересуется нашей работой и проявит инициативу в ее научной критике.

Сведения Ибн ал-Факиха о тюрках, несомненно, могут пролить дополнительный свет на некоторые вопросы истории тюркских народов до ислама. Но осуществление этого — задача специалистов-тюркологов, нашей же целью было только помочь им в этом. И потому все наши соображения по поводу тех или иных сообщений, сохранившихся в Мешхедской рукописи, мы поместили в примечаниях. И только для рассказа Тамима б. Бахра, вызывавшего повышенный интерес в востоковедной литературе, сделаем исключение, высказавшись, правда, только в общих чертах. Что касается деталей и развернутой аргументации, то с ними также можно ознакомиться в соответствующих примечаниях к тексту.

Поскольку нам известно, что Тамим б. Бахр ездил к тугузгузскому хакану, ответ на вопрос, когда состоявшего путешествие Тамима и что было конечным пунктом маршрута может прояснить обсуждаемую уже давно

тугузгузами.

О хакане тугузгузов и его народе Тамим сообщает следующие, помогающие решению поставленных вопросов, сведения.

1. Хакан был зятем китайского императора.

2. Китайский император платил ему дань в 500 тыс. кусков шелка,

3. В столице тугузгузов был золотой шатер.

4. Тугузгузы были манихеями.

5. Направо от столицы тугузгузов жили какие-т тюрки, не смешанные с другим народом, а впереди бы Китай,

Первые четыре обстоятельства, особенно, факт наличия золотого Шатра указывают на столицу уйгуров на Орхоне: Для В. В. Бартольда и И. Маркварта это было не столь очевидно, видимо; потому, что они не могли ознакомится с Мешхедской рукописью, а анонимное сообщение о золотом шатре, сохранившееся у Ибн Хордадбеха, они не имели достаточных оснований отнести к рассказу Тамима б. Бахра (см. прим. к тексту 59, 62),

Те исследователи, которые были знакомы с Мешхедским списком Ибн ал- Факиха, единодушны в том, что Тамим посетил столицу уйгуров на Орхоне, однако, Они расходятся во мнениях относительно датировки путешествия. А.

3. Тоган, исходя из сообщений (1) и (3), считает, что Тамим побывал у хакана Моянчура, т. е. путешествие состоялось где-то между 746—759 гг. Однако при этом он не учитывает ряд обстоятельств, в том числе и то упоминаемое выше, что китайский император выплачивал хакану 500 тыс. кусков шелка, а для середины VIII в. это чересчур много: китайские источники говорят о гораздо более скромных размерах дани (см. прим. к тексту 60, 64, 65).

В. Ф. Минорский делает упор на первое обстоятельство (зять императора) и считает, что китайской царевной могла быть только Тхайхо, дочь императора Сяньцзу на, выданная за уйгурского хакана в 821 г. Можно воя разить, что, начиная с Моянчура, практически каждый уйгурский хакан имел в женах китайскую царевну, ибо это было своеобразным оформлением отношений между каганатом и империей (см. прим. к тексту 64), Оба

позволяет отнести путешествие Тами-ма б. Б а х р а ко времени не позднее 808 г. (см. прим. к тексту 61). С другой стороны, оно не могло состояться ранее начала IX в., поскольку именно в это время дань, выплачивавшаяся уйгурам, достигает размеров 500 тыс. кусков шелка (см. прим. к тексту 65).