Материалы «круглого стола» по теме

ТАЙНЫ КАТЫНСКОЙ ТРАГЕДИИ

Материалы «круглого стола» по теме

«ХАТЫНСКАЯ ТРАГЕДИЯ: ПРАВОВЫЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ»,

проведённого 19 апреля 2010 года в Государственной Думе федерального Собрания Российской федерации

Выступления участников «круглого стола» даются в авторской редакции

 

Ответственный за выпуск В. И. ИЛЮХИН

 

МОСКВА

 

 

Аннотация издательства:

В сборнике представлены выступления участников «круглого стола» на тему «Катынская трагедия: правовые и политические аспекты» - известных историков, политологов, юристов, общественных деятелей. Читатели с интересом воспримут итоговые материалы «круглого стола», прежде всего «Рецензию на Заключение комиссии экспертов Главной военной прокуратуры по уголовному делу №159 о расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского спецлагерей НКВД в апреле-мае 1940 года». В книгу включены, ряд документов, опровергающих официальную версию по «Катынскому делу» и свидетельствующих о расстреле поляков гитлеровцами.

Работа рассчитана на всех, кто ищет правду в сложных перипетиях отечественной истории.

 

 

Тайны Катынской трагедии. Материалы «круглого стола», проведённого 19 апреля 2010 года в Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации / Отв. за вып. В. И. Илюхин — М. 2010. — 200 с, илл.

 

В сборнике представлены выступления участников «круглого стола» на тему «Катынская трагедия: правовые и политические аспекты» — известных историков, политологов, юристов, общественных деятелей. Читатели с интересом воспримут итоговые материалы «круглого стола», прежде всего «Рецензию на Заключение комиссии экспертов Главной военной прокуратуры по уголовному делу № 159 о расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского спецлагерей НКВД в апреле-мае 1940 года». В книгу включены, ряд документов, опровергающих официальную версию по «Катынскому делу» и свидетельствующих о расстреле поляков гитлеровцами.

Работа рассчитана на всех, кто ищет правду в сложных перипетиях отечественной истории.

 

(М.: 2010. — Приложение к журналу «Политическое просвещение»)

 

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

ИЗ ВЫСТУПЛЕНИЙ НА «КРУГЛОМ СТОЛЕ» по теме «КАТЫНСКАЯ ТРАГЕДИЯ: ПРАВОВЫЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ»

В. И. Илюхин

Ю. Н. Жуков

С. Ю. Куняев

А. Ю. Плотников

В. Н. Швед

Ю. И. Мухин

С. И. Габовский

В. М. Крук

В. О. Лучин

И. П. Осадчий

А. И. Лукьянов

В. П. Зимонин

А. В. Кириллин

А. Н. Колесник

С. Э. Стрыгин

В. А. Сахаров

 

ИТОГОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ «КРУГЛОГО СТОЛА»

Рецензия на Заключение комиссии экспертов Главной военной прокуратуры по уголовному делу № 159 о расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского спецлагерей НКВД в апреле-мае 1940 года.

Письмо В. И. Илюхина Президенту РФ Д. А. Медведеву от 22 апреля 2010 г.

Ложь и правда о Катыни. Что скрывает «Особая папка»? По поручению участников «круглого стола» — В. И. Илюхин. (29 апреля 2010 г.)

Письмо В. И. Илюхина Президенту РФ Д. А. Медведеву от 23 июня 2010 г.

«Особая папка» сфабрикована по инициативе Кремля. Записки В. И. Илюхина Г. А. Зюганову от 26 мая 2010 г. и 28 мая 2010 г.

Фото. Печати и фальсификаты «Особой папки»

 

ДОКУМЕНТЫ

Заявление чехословацкого профессора судебной медицины Ф. Гаека по поводу так называемого «Катынского дела» (Правда, 12 марта 1952 г.)

Фото. Расстрелы фашистами советских граждан

Из разведдонесения «Аркадия» в Западный штаб партизанского движения «Попову». (До 26 июля 1943 г.)

Из разведдонесения «Аркадия» в Западный штаб партизанского движения «Попову». (До 26 июля 1943 г.)

Из документа «Разведонесение № 4. Западный штаб партизанского движения». (27 июля 1943 г.)

Информация Западного штаба партизанского движения в Центральный штаб партизанского движения, начальнику. (27 июля 1943 г.)

Из документа «Разведывательная сводка №37/84 Центрального штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования». (6 августа 1943 г.)

Протокол допроса свидетеля по делу фашистской провокации Катынских лесов. (26 августа 1943 г.)

Телеграмма № 6 Управления генерал-губернаторства. (Варшава, 3 мая 1943 г.)

Фото. Образцы патронов, которыми были расстреляны поляки в Катыни

Справка Исполнительного комитета Смоленского городского Совета депутатов трудящихся Смоленской области от 3 января 1944 г.

Справка оргбюро Промстрахкассы по Смоленской области от 5 января 1944 г.

Письмо В. И. Илюхина Генеральному директору межрегиональной общественной организации «Союз криминалистов» В. И. Чекалову. (28 мая 2010 г.)

Технико-криминалистическое исследование

Иллюстрации к технико-криминалистическому исследованию

 

 

УЧАСТНИКИ КРУГЛОГО СТОЛА:

 

ИЛЮХИН Виктор Иванович — депутат Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, Заслуженный юрист РФ, доктор юридических наук, профессор;

ЖУКОВ Юрий Николаевич — ведущий научный сотрудник Института истории РАН, доктор исторических наук, профессор;

КУНЯЕВ Станислав Юрьевич — писатель, главный редактор журнала «Наш современник»;

ПЛОТНИКОВ Алексей Юрьевич — доктор исторических наук, профессор Московского института международного бизнеса при Всероссийской академии внешней торговли;

ШВЕД Владислав Николаевич — политолог, писатель;

МУХИН Юрий Игнатьевич — политолог, писатель;

ГАБОВСКИЙ Сергей Иванович — полковник юстиции в отставке, в 1989 — 1997 годах работник Главной военной прокуратуры;

КРУК Виктор Михайлович — генерал-майор юстиции, в 1992 — 1999 годах помощник заместителя Генерального прокурора РФ — Главного военного прокурора;

ЛУЧИН Виктор Осипович — судья Конституционного Суда РФ в отставке, доктор юридических наук, профессор;

ОСАДЧИЙ Иван Павлович — координатор КПРФ в Конституционном Суде РФ, доктор исторических наук, профессор;

ЛУКЬЯНОВ Анатолий Иванович — доктор юридических наук, профессор Московского государственного университета им. М. В Ломоносова, в 1990 — 1991 годах Председатель Верховного Совета СССР;

ЗИМОНИН Вячеслав Петрович — доктор исторических наук, профессор;

КИРИЛЛИН Александр Валентинович — генерал-майор запаса, начальник управления Министерства обороны по увековечиванию памяти погибших при защите Отечества;

КОЛЕСНИК Александр Николаевич — доктор исторических наук;

СТРЫГИН Сергей Эмильевич — историк, координатор международного проекта «Правда о Катыни»;

САХАРОВ Валентин Александрович — доктор исторических наук, профессор Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова.

 

 

РЕЦЕНЗИЯ на Заключение комиссии экспертов Главной военной прокуратуры по уголовному делу № 159 о расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского спецлагерей НКВД в апреле-мае 1940 года

 

2 августа 1993 года комиссия экспертов Главной военной прокуратуры по уголовному делу № 159 о расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского спецлагерей НКВД в апреле-мае 1940 года в составе:

— директора Института государства и права Российской академии наук, академика Топорнина Бориса Николаевича;

— заведующего сектором уголовного права и криминологии Института государства и права Российской академии наук, доктора юридических наук, профессора Яковлева Александра Максимовича;

— главного научного сотрудника Института сравнительной политологии Российской академии наук, доктора исторических наук, профессора Яжборовской Инессы Сергеевны;

— ведущего научного сотрудника Института славяноведения и балканистики Российской академии наук, доктора исторических наук Парсадановой Валентины Сергеевны;

— доцента кафедры спецдисциплин Военной академии Советской Армии, кандидата военных наук Зори Юрия Николаевича;

— старшего эксперта отдела судебно-медицинской экспертизы Центральной судебно-медицинской лаборатории МО РФ, подполковника медицинской службы, кандидата медицинских наук Беляева Льва Валерьевича окончила экспертное исследование, которое производилось ей с 17 марта 1992 года по 2 августа 1993 года на основании постановления старшего военного прокурора отдела Управления Главной военной прокуратуры подполковника юстиции А. Ю. Яблокова.

На разрешение комиссии экспертов были поставлены следующие вопросы:

1. Определить, какие из приведённых в описательной части постановления о назначении экспертизы документы с точки зрения юридической, исторической и медицинской науки могут быть признаны доброкачественными документами, а выводы, которые в них содержатся, — научными и обоснованными?

2. С этих же позиций проанализировать с учётом собранных документов польскую «Экспертизу Сообщения Специальной комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров» и установить, заслуживают ли доверия выводы этого акта как научно обоснованного документа?

3. С учётом всех перечисленных в постановлении документов, выводов польской «Экспертизы», собранных в ходе следствия документов и свидетельских материалов проанализировать с точки зрения юридической, исторической и медицинской науки обоснованность и состоятельность выводов «Сообщения Специальной комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров» под руководством Н. Н. Бурденко.

4. К каким новым выводам о сроках, причинах, мотивах, обстоятельствах и последствиях расстрела польских военнопленных в Смоленске, Катынском лесу, Харькове и Калинине, а также других польских граждан, содержавшихся в тюрьмах Западной Белоруссии и Западной Украины, с точки зрения юридической, исторической, медицинской науки и права приводят собранные в ходе следствия доказательства?

Комиссия, как указано в «Заключении», проведя исследования, пришла к следующим выводам:

1. Материалы следственного дела содержат убедительные доказательства наличия события преступления — массового убийства органами НКВД весной 1940 года содержавшихся в Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях НКВД 14 522 польских военнопленных, которые 3 апреля — 19 мая партиями направлялись к месту расстрела и были расстреляны (выстрелами в затылок) в Катынском лесу, в тюрьмах УНКВД Смоленской, Ворошиловградской и Калининской областей и захоронены в коллективных могилах в Козьих Горах, с. Медное Калининской области (ныне Тверская область) и в лесопарковой зоне г. Харькова. Это было установлено в ходе проводимых Главной военной прокуратурой летом 1991 года эксгумаций.

В ходе данной экспертизы также установлено, что охвативший 70% жертв катынский идентификационный список 1943 года (составленный по результатам извлечения трупов из массового захоронения) с вероятностью 0,6 — 0,9 совпадает со списками на отправку польских военнопленных из Козельского лагеря в распоряжение УНКВД по Смоленской области в апреле-мае 1940 года. Это является основанием для утверждения, что эти военнопленные захоронены в районе Катынского леса.

Доказано также, что единым умыслом одновременно в тюрьмах НКВД Западной Белоруссии и Западной Украины были расстреляны 7 305 поляков, в том числе около 1 000 офицеров.

2. Расстрелы совершались на основании постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года по представлению НКВД СССР, а также ст. 58 п. 13 УК РСФСР, ст. 54 п. 13 УК УССР и иных с нарушением как норм международного права, так и существовавшего тогда и требующего чёткой правовой оценки весьма несовершенного внутреннего законодательства, не соответствовавшего международно-признанным основам права, защищающим от преступлений против человечества. Совершённые деяния были санкционированы сталинским руководством партии и государства, являлись частью противоправных, преступных репрессивных акций тоталитарной системы, направленных в данном случае против граждан соседнего государства, в том числе и в значительной степени — военнопленных, особо защищаемых международным правом.

Адекватная правовая оценка этих преступлений, совершенных в рамках государственно-санкционированного террора, должна быть проведена на основе детально разработанных после Второй мировой войны принципов международного права, на базе системы особых норм материального и процессуального права, с признанием наличия геноцида, преступлений против человечества, без срока давности.

3. Выяснение причин и обстоятельств появления польских военнопленных на советской территории показало прямую логическую причинно-следственную связь развития советско-германо-польских отношений в августе-сентябре 1939 года и военных действий Красной Армии против польской армии с выполнением обязательств, вытекающих из советско-германских договоров 23 августа и 28 сентября 1939 года и дополнительных секретных протоколов к ним, предполагавших решение вопроса о судьбах Польского государства, его территории, армии и о противодействии освободительной борьбе польского народа.

В сентябре-декабре 1939 года в категорию военнопленных были зачислены и помещены в лагеря военнослужащие как взятые в плен в ходе боевых действий Красной Армии, так и выявленные в ходе последующей регистрации; в трех спецлагерях НКВД — Козельском, Старобельском и Осташковском — были сосредоточены более 15 тыс. человек, из которых лишь 56,2% составляли офицеры (из них офицеры срочной службы составляли 44,9%, офицеры запаса, проходившие после мобилизации обучение в лагерях, — 55%, кроме того, были отставники, в том числе инвалиды войны 1920 г.). Остальные были гражданскими лицами, прежде всего служащими центрального и местного уровней управления, полицейскими, судьями и прокурорами, таможенниками и т. д. Значительная часть содержавшихся в трех спецлагерях лиц была задержана и помещена в лагеря НКВД в качестве пленных без должных юридических оснований, как они сформулированы в Приложении к Гаагской конвенции.

4. Международному праву противоречил сам факт передачи лагерей военнопленных в ведение НКВД СССР. В Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях не соблюдался ряд норм международного права, определяющих положение и содержание военнопленных. Изначально не предполагалось освобождать их после окончания военных действий, как того требует Гаагская конвенция. Одновременно с проведением органами НКВД в лагерях оперативной работы развернулась подготовка и массовая передача дел военнопленных на особые совещания. В начале весны 1940 года уничтожение польских военнопленных с санкции Политбюро ЦК ВКП(б) стало осуществляться по упрощенной схеме и приняло тотальный характер.

Ускорение «разгрузки» трех специальных лагерей и следственных тюрем Западной Белоруссии и Западной Украины было тесно связано с рядом проблем сталинской внешней и внутренней политики. Осуществив «освободительный поход» в Западной Белоруссии и Западной Украине, развернув форсированные «социалистические преобразования» и проводя «оптимизацию» социальной и политической структуры, сталинское руководство при помощи органов НКВД «отсеивало» «чуждые в классовом и национальном отношении элементы» в массовом масштабе.

Акции в Прибалтике и Финляндии сопровождались поступлением нового крупного контингента пленных. Увеличение числа военнопленных и заключенных весьма обременило экономику. С конца 30-х годов велась «чистка» централизованно снабжавшихся категорий населения. Под неё подпадали лагеря и тюрьмы НКВД, в которых нельзя было расширить сферу применения разных видов принудительного труда.

5. Содержавшаяся в ставшей основой для принятия постановления от 5 марта 1940 года записке Л. П. Берии в адрес ЦК ВКП(б), на имя И. В. Сталина, мотивировка рассмотрения «вопроса НКВД СССР» и принятия решения об умерщвлении 22 тыс. человек не была адекватна ни составу задержанных, ни их действиям, представляя собой на деле «наклеивание» идеологических «классовых» ярлыков для оправдания преступления. Среди офицеров преобладали (составляя 55%) лица массовых гражданских профессий, требующих высшего образования, — учителя, врачи, инженеры, журналисты, профессорско-преподавательский состав университетов и институтов и т. д., то есть значительная часть военнообязанной польской интеллигенции. Другая её часть — гражданские лица, превращенные в военнопленных или задержанные и помещённые в тюрьмы за «контрреволюционную деятельность», являлись преимущественно служащими разного уровня — чиновниками администрации, суда, почты и т. д. Они были арестованы по «классовым мотивам», на деле — в ходе ликвидации Польского государства и его армии, как правило, не за противоправные действия, а в связи с вероятностью включения в освободительную борьбу. Репрессирование по национальному признаку вытекает из записки Л. П. Берии со всей определенностью.

Уничтожение в апреле-мае 1940 года 14 522 польских военнопленных из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей в УНКВД по Смоленской, Калининской и Харьковской областям и одновременно 7 305 заключенных следственных тюрем НКВД Западной Белоруссии и Западной Украины, за которым последовал массовый вывоз их семей в глубь СССР (депортация), явилось тягчайшим преступлением против мира, человечества и военным преступлением, за которое должны нести ответственность: И. В. Сталин, В. М. Молотов и другие члены Политбюро ЦК ВКП(б), принявшие постановление об этом массовом умерщвлении невинных людей; Л. П. Берия, В. Н. Меркулов, Б. З. Кобулов, Л. Ф. Баштаков, П. К. Сопруненко и другие сотрудники НКВД СССР, НКВД УССР и НКВД БССР, которые на своем уровне принимали участие в подготовке и реализации решения, организовали непосредственное исполнение этой преступной акции; В. М. Блохин, С. Р. Милыитейн, Н. И. Синегубов и начальники УНКВД Смоленской, Харьковской и Калининской областей, их первые заместители, коменданты и сотрудники комендатур, шофёры и надзиратели, исполнявшие преступные распоряжения, тюремные надзиратели и другие лица, принимавшие участие в расстрелах польских военнопленных и заключенных поляков следственных тюрем Западной Белоруссии и Западной Украины.

В соответствии с Конвенцией о неприменимости сроков давности к преступлениям против мира, военным преступлениям и преступлениям геноцида виновные в уничтожении 14 522 польских военнопленных из Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей НКВД СССР и 7 305 поляков, содержавшихся в тюрьмах и лагерях Западной Белоруссии и Западной Украины, указанные выше лица должны нести судебную ответственность согласно внутреннему законодательству за противоправное превышение власти (ст. 171 УК РСФСР в редакции 1929 г.), приведшее к умышленному убийству (ст. 102 УК РСФСР) в особо крупных размерах, которое должно рассматриваться как геноцид.

7. Все польские военнопленные, расстрелянные в УНКВД трёх областей, как они записаны в списках, а также 7 305 поляков, расстрелянные без суда и вынесения приговора в тюрьмах Западной Белоруссии и Западной Украины, не совершали преступления, предусмотренного статьей 58 пунктом 13 УК РСФСР, или иного и подлежат полной реабилитации как невинные жертвы сталинских репрессий, со справедливым возмещением морального и материального ущерба.

С учетом всего комплекса обстоятельств массового расстрела около 22 000 польских военнопленных и заключённых весной 1940 года необходимо дать как правовую, так и политическую оценку этому факту и ходатайствовать о вынесении соответствующего решения на уровне высших органов страны.

8. Проводившиеся ранее исследования на основе материалов эксгумации в Катынском лесу позволили установить наличие события преступления, но оставляли открытым вопрос об окончательном установлении его срока, виновников, причин, мотивов и обстоятельств.

Выводы экспертизы, приведённые в «Официальном материале по делу массового убийства в Катыни», можно признать достаточно обоснованными результатами проведенной эксгумации и судебно-медицинского исследования трупов. Выводы чётко указывают на то, что давность событий расстрела установлена только на основании документов, изъятых из одежды трупов польских военнопленных, а судебно-медицинские данные не противоречат этой давности. По сути, такой же вывод делает и Техническая комиссия ПКК.

10. В настоящее время однозначно оценить, являются или нет научно обоснованными выводы комиссии Н. Н. Бурденко в своей судебно-медицинской части, нельзя, так как в материалах дела отсутствуют какие-либо документы, которые бы описывали исследовательскую часть работы судебных медиков в составе этой комиссии. Однако те данные, которые приведены в «Официальном материале» и «Секретном докладе», позволяют с большой долей достоверности утверждать, что у комиссии Н. Н. Бурденко не было никаких научных оснований для той точной датировки расстрела (сентябрь-декабрь 1941 г.), которую комиссия дала в своих материалах.

11. Все другие данные судебно-медицинского характера (о причине смерти, повреждениях и их происхождении) не расходятся по существу ни в одном из документов.

12. Достоверно установлено, что польские военнопленные из Старобельского и Осташковского лагерей были расстреляны весной 1940 года и захоронены в 6-м квартале лесопарковой зоны г. Харькова и в Медном Калининской области.

13. Анализируя содержащиеся в материалах дела медицинские данные (результаты эксгумаций в Харькове и Медном и последующих исследований), можно лишь дополнить некоторые моменты, касающиеся расстрела польских военнопленных. Так, среди обнаруженных при эксгумации в Харькове и Медном черепов имеются свидетельствующие о том, что некоторые жертвы расстреливались несколькими (двумя-тремя) выстрелами. При этом в отдельных случаях первый выстрел производился не в затылок, а в передне-боковые отделы черепа.

По судебно-медицинским данным эксгумаций в Харькове и Медном, невозможно определить время наступления смерти погибших. Значительная давность событий и установленная в Медном значительная вариантность скорости протекания поздних трупных явлений не позволяют в настоящее время решить этот вопрос.

14. Сообщение Специальной комиссии под руководством Н. Н. Бурденко, выводы комиссии под руководством В. И. Прозоровского, проигнорировавшие результаты предыдущей эксгумации и являвшиеся орудием НКВД для манипулирования общественным мнением, в связи с необъективностью, фальсификацией вещественных доказательств и документов, а также свидетельских показаний следует признать не соответствующими требованиям науки, постановления — не соответствующими истине и поэтому ложными;

Проведенный польскими экспертами анализ «Сообщения Специальной комиссии» является полностью обоснованным с научно-исторической точки зрения и доказательно ставящим под сомнение состоятельность выводов Специальной комиссии под руководством Н. Н. Бурденко. Он оказался весьма полезным при критическом рассмотрении результатов её работы на основе собранных в ходе следствия документов и свидетельских показаний.

15. Эксперты констатируют, что данное заключение комиссии и постановление Главного управления Генеральной прокуратуры по делу № 159 «О факте расстрела польских военнопленных» должны быть опубликованы аналогично предшествующим экспертизам по Катынскому делу.

 

В связи с сомнениями, высказанными участниками «круглого стола» по теме «Катынская трагедия: правовые и политические аспекты», проведенного 19 апреля 2010 года в Государственной Думе, группа российских учёных, специалистов в составе:

Илюхина Виктора Ивановича, Заслуженного юриста РФ, доктора юридических наук, профессора, разработчика и заявителя законопроекта «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», руководителя группы учёных, подготовивших комментарии к Федеральному закону «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации;

Обухова Сергея Павловича, депутата Государственной Думы, доктора политических наук;

Плотникова Алексея Юрьевича, доктора исторических наук, профессора;

Савельева Андрея Николаевича, депутата Государственной Думы 4-го созыва, доктора политических наук;

Крука Виктора Михайловича, генерал-майора юстиции, в 1992 — 1999 годах помощника заместителя Генерального прокурора РФ — Главного военного прокурора;

Колесника Александра Николаевича, доктора исторических наук;

Емельянова Юрия Васильевича, кандидата исторических наук, лауреата писательской премии им. М. А. Шолохова

провела анализ ранее обозначенного экспертного «Заключения» и пришла к следующим оценкам и выводам:

С начала апреля 2010 года в России и Польше вновь набрала обороты шумная кампания вокруг захоронений польских офицеров в Катынском лесу, о которых впервые сообщили геббельсовские средства массовой информации 67 лет назад. В сообщениях по радио и печати Третьего рейха с 13 апреля 1943 года утверждалось, будто польские офицеры были убиты советскими властями.

Ныне эта геббельсовская версия реанимирована. При этом польской стороной и правительством РФ полностью игнорируются выводы Комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров, которую возглавлял главный хирург Красной Армии, генерал-полковник медицинской службы, президент Академии медицинских наук, основоположник нейрохирургии Николай Нилович Бурденко. В состав Комиссии входили писатели, священнослужители, видные общественные деятели. Комиссия имела в своем распоряжении опытных судебных экспертов. В опубликованном 24 января 1944 года Сообщении Комиссии были изложены многочисленные свидетельства, позволившие сделать однозначный вывод:
расстрелы в Катынском лесу были совершены немцами.

Комиссия экспертов Главной военной прокуратуры по уголовному делу № 159 о расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского спецлагерей НКВД в своём «Заключении» от 2 августа 1993 года поставила перед собой задачу «обосновать несостоятельность выводов «Сообщения» Комиссии Бурденко, сделать «новые выводы» из расследования Катынского дела».

Однако экспертное «Заключение» от 2 августа 1993 года не может считаться таковым, а содержащиеся в нем выводы ничтожны и несостоятельны в правовом и историческом аспектах. Его можно считать частным мнением группы лиц, выражающих определённые политические установки российской власти начала 90-х годов XX столетия. Исходя из того, что ответы в большинстве своём не соотносятся с вопросами, можно полагать, что ранее подготовленный текст (вероятнее всего — с участием польских специалистов) был затем оформлен в экспертное «Заключение».

Правовая несостоятельность «Заключения» выражается в следующем:

1. Вопросы, поставленные старшим прокурором отдела ГВП А. Ю. Яблоковым от 17 марта 1992 года перед авторами «Заключения», выходят за пределы обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу.

Исходя из смысла статей 69, 78 УПК РСФСР (действующего на момент производства экспертизы), ч. 7 ст. 8 Федерального закона № 173 от 31 мая 2001 года «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», судебная экспертиза — процессуальное действие, состоящее из проведения исследований и дачи заключения экспертом (экспертами) по вопросам, разрешение которых требует специальных знаний в области науки, техники, искусства или ремесла и которые поставлены перед экспертом или экспертами в целях установления обстоятельств, подлежащих доказыванию по конкретному делу. Само заключение эксперта является одним из видов (средств) доказывания.

Круг обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, определён ст. 68 УПК РСФСР (ст. 73 УПК РФ). В частности, закон обязывает доказывать событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления); виновность обвиняемого в совершении преступления и мотивы преступления; обстоятельства, влияющие на степень и характер ответственности обвиняемого, а также иные обстоятельства.

При этом в разъяснении, данном в п. 11 постановления Пленума Верховного Суда СССР «О судебной экспертизе по уголовным делам» от 16 марта 1971 года, указано, что перед экспертами нельзя ставить вопросы, выходящие за пределы их специальных познаний, и вопросы, которые носят правовой характер. Они должны относиться исключительно к обстоятельствам, подлежащим доказыванию.

Вопросы, сформулированные А. Ю. Яблоковым перед экспертами в постановлении от 17 марта 1992 года, никакого отношения к предмету доказывания по уголовному делу № 159 не имеют. Более того, они не конкретны, их разрешение не входит в компетенцию экспертов.

Так, экспертам предложено определить, какие документы из находящихся в уголовном деле могут быть признаны доброкачественными документами с точки зрения юридической, исторической и медицинской науки и являются ли содержащиеся в них выводы научными и обоснованными. Что подразумевается под понятием «доброкачественные документы», в постановлении не раскрывается — видимо, предполагается, что эксперты сами определят критерии доброкачественности представленных им для исследования документов.

Между тем уголовно-процессуальное законодательство не содержит понятия «доброкачественный документ». В толковых словарях русского языка Д. Н. Ушакова и С. И. Ожегова, В. И. Даля под словом «доброкачественный» понимается нечто (товар, предмет) хорошего качества, без изъяна, а слово «документ» означает и доказательство, свидетельство, деловую бумагу, подтверждающие какой-нибудь факт или право на что-нибудь.

Кроме того, перед экспертами недопустимо поставлен вопрос о новых выводах, о сроках, причинах, мотивах, обстоятельствах и последствиях расстрела польских военнопленных в Смоленске, Катынском лесу, Харькове и Калинине, а также других польских граждан, содержавшихся в тюрьмах Западной Белоруссии и Западной Украины.

Экспертам фактически предложили взять на себя функции следствия, суда, дать оценку имеющимся в уголовном деле доказательствам и сделать новый вывод о наличии (или отсутствии) обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу. Из смысла и конструкции поставленного перед экспертами вопроса следует, что собранные по делу доказательства и определённые выводы на их основе уже имеются, но эти выводы следствие не устраивают.

Если отрешиться от терминологической и лингвистической эквилибристики А.Ю.Яблокова, то станет очевидно, что перед экспертами фактически поставлена конкретная, но противоречащая уголовно-процессуальному закону задача — провести переоценку имеющихся в деле документов с точки зрения их допустимости в качестве доказательств и подвести под это некую научную базу с заранее определёнными политическими оценками.

2. Эксперты вышли за пределы своей компетенции.

По общему правилу, в соответствии со ст. 78 УПК РСФСР эксперты в осуществляемом ими исследовании и заключении не вправе выходить за пределы своей научной компетенции, то есть делать выводы по вопросам, которые не могут быть разрешены на основе представляемых ими отраслей знаний.

В водной части экспертного «Заключения» эксперты указали сведения о себе и о своей специализации — два юриста (Б. Н. Топорнин, А. М. Яковлев); специалист сравнительной политологии, занимающийся изучением политики путём сравнения и сопоставления однотипных явлений в различных политических системах (И. С. Яжборовская); специалист Института славяноведения и балканистики, чья сфера деятельности — изучение истории, литературы, культуры, языка зарубежных славянских народов, а также других народов Балкан и Центральной Европы (В. С. Парсаданова); специалист Военной академии по спецдисциплинам, только каких — непонятно (Ю. Н. Зоря); специалист по раневой баллистике (Л. Л. Беляев). Примечательно, что в составе экспертной комиссии нет ни одного криминалиста (исследовались ведь документы), судебного медика, биолога.

В силу указанных обстоятельств напрашивается вывод, что, вопреки требованиям ст. 78 УПК РСФСР, высказанные «экспертами» суждения по представленным им объектам выходят за пределы продекларированных ими специальных познаний и основаны на личных бытовых представлениях и восприятиях исследуемых событий и фактов, что является существенным нарушением уголовно-процессуального закона (см. постановление Пленума ВС СССР от 29 сентября 1988 г. по делу В. И. Лубянского).

Однако это не помешало указанным «экспертам» взяться за разрешение вопросов из совершенно других областей знаний и сделать безапелляционный вывод о том, что «материалы следственного дела содержат убедительные доказательства наличия события преступления — массового убийства органами НКВД весной 1940 г. содержащихся в Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях НКВД 14 522 польских военнопленных».

С такой же лёгкостью «эксперты» установили мотив «государственно-санкционированного террора» НКВД — национальная принадлежность погибших (разумеется, польская) «в связи с вероятностью включения в освободительную борьбу» этих самых погибших граждан с ненавистным сталинским режимом, а также цель этого террора — «ликвидация Польского государства и его армии», что, конечно же, по мнению экспертов, должно расцениваться не иначе, как геноцид в отношении поляков, преступление против человечества в целом.

Эксперты пошли дальше и заявили в своём «Заключении», что они установили и виновников «раскрытого» ими преступления в лице И. В. Сталина, В. М. Молотова, Л. П. Берии, В. Н. Меркулова, Б. З. Кабулова, Л. Ф. Баштакова, П. К. Супруненко, С. Р. Мильштейна, В. М. Блохина, Н. И. Синегубова, Е. И. Куприянова, П. С. Сафонова, Д. С. Токарева, а также комендантов, шофёров, надзирателей тюрем лагерей, где содержались лица польской национальности, а заодно и квалифицировали их действия как «геноцид, военные преступления против человечества (человечности), на которые не распространяется срок давности».

Однако возникли существенные противоречия. Российские «эксперты» ГВП, с одной стороны, всецело поддерживают геб-бельсовскую версию, с другой — перечёркивают её. Всё дело в том, что в 1943 году германским информационным бюро главными виновниками, палачами польских офицеров названы Лев Рыбак, Авраам Борисович, Павел Брозинский и Хайм Финберг. Но их тогда никто не разыскал, не установили и потом. И это тоже не случайно. Геббельс, провокационно называя еврейские фамилии, пытался решить и другую поставленную им задачу — не только оклеветать СССР, но и оправдать уничтожение гитлеровцами еврейской нации.

Можно утверждать, что с подачи польской стороны эксперты пришли к выводу об уничтожении сотрудниками НКВД СССР цвета польской интеллигенции. Заявка большая, однако в исследовательской части и выводах «Заключения» не было названо ни одной фамилии поляка, принадлежащего к «цвету» интеллигенции или нации, его конкретные заслуги и дела. К тому же только сам род деятельности и занятий, профессия человека не могут одновременно определять его принадлежность к «цвету» нации или к «цвету» интеллигенции.

А дальше зафиксировано:

«В связи с тем, что в настоящее время из числа выявленных преступников в живых остались П. К. Сопруненко и Д. С. Токарев, надлежит решить вопрос об их ответственности, в частности, об их аресте, привлечении к судебной ответс