Идеи и образы «путешествия из Петербурга в москву» А. Н. Радищева.

София – Тосна –Чудово − Спасская Полесть – Подберезье – Новгород – Зайцево – Крестцы – Яжелбицы – Валдай – Едрово – Хотилово – Торжок – Медное – Городня – Пешки

Основные темы:

- тема судьбы русского крестьянства

- тема крепостного права

- тема самодержавия (оно враг народа, «губитель» его счастья; при её раскрытии используется обличительный пафос)

- тема революции, восстания против существующего строя

- воспитание молодого поколения

 

Впервые в русской литературе темой книги стала тема народа и признание его главной движущей силой истории.

Жанр путешествия был особенно популярен среди сентименталистов. Писатели-сентименталисты стремились изобразить свои впечатления и чувства, вызванные сменой картин внешнего мира.

Форма путешествия позволила писателю концентрированно рассказать о всевозможных сторонах русской действительности, показать жизнь разных слоёв общества, не связывая себя условностями строгой жанровой формы. Жанр путешествия помог объединить в книге материал, созданный в разные годы, различный в стилевом отношении.

«Путешествие» - обобщение и типизация многочисленных поездок автора по России, а также его косвенного опыта в этой области.

В книге есть и исторические экскурсы, и демографические наблюдения, и политические теории, и фольклорные записи автора. Часть материала «подаётся» от лица встречающихся по пути людей (например, размышления о цензуре и экскурс в историю цензуры, мысли о особенностях русского стихосложения, о значении для России деятельности Ломоносова).

«Путешествие» состоит из 26 глав (12 из которых освещают положение крестьянства), очень разных по объёму. Кроме «Выезда» и «Слова о Ломоносове», все главы носят названия почтовых станций.

Большинство глав состоит из 2 частей: одна – яркий очерк увиденного/услышанного, образная зарисовка дорожного впечатления; другая – размышления автора по поводу виденного, написанные в патетическом, возвышенном тоне. Однако встречаются также главы только очерковые или, наоборот, представляющие собой только социологический трактат.

 

«Новгород»: портреты купцов. «Карп Дементьич – седая борода, в восемь вершков нижней губы…кланяется об руку…всех величает: благодетель мой…Аксинья Парфентьевна, любезная его супруга. В 60 лет бела как снег и красна как маков цвет, губки всегда сжимает кольцом…Алексей Карпович, сосед мой застольный…на пятнадцатом году матери дал оплеуху». Радищев далёк от сурового обличения плутней купцов – он лишь иронизирует над хитрецами. Он сознаёт, что в соществующей социальной несправедливости виноват общественный строй. И персонаже – жертвы этой системы.

«Любань». Начинается так: «Зимою ли я ехал или летом, для вас, думаю, равно. Может быть, и зимой и летом» (затем автор всё же пишет, что дело было летом). То есть для описываемой писателем ситуации время года и погода не важны. Изложение конкретных событий переводится в условный и обобщённый план. Чтобы отдохнуть от дорожной тряски, путешественник останавливает кибитку и заводит разговор с пашущим в воскресенье крестьянином. Предварительно он делает выводы («Пашущий крестьянин принадлежит, конечно, помещику, который оброку с него не берёт. Крестьянин пашет с великим тщанием. Нива, конечно, не господская»), свидетельствующие о его глубоком знании жизни и наблюдательности. Далее выясняется, что крестьянин действительно обрабатывает свою землю и только в воскресенье, так как в другие дни должен работать на барщине. В ответ на лаконичный рассказ пахаря о тягости крепостного гнёта путешественник возражает: «Друг мой, ты ошибаешься! Мучить людей законы запрещают». «Мучить, - отвечает крестьянин, - правда. Но небось, барин, не захочешь в мою кожу». В совершенно независимом тоне пахаря и его иронично-презрительных словах обнаруживается антагонизм между сочувственно настроенным помещиком-дворянином и крепостным. Правильная книжная речь путешественника противостоит выразительной и свободной от диалектизмов речи крестьянина. Граница между частями главы очень заметна. От бытового выразительного языка мы переходим в сферу высокого, насыщенного славянизмами стиля: «Разговор сего земледельца возбудил во мне множество мыслей… Углублённый в сих размышлениях, я нечаянно обратил взор мой на моего слугу… Вдруг почувствовал я быстрый мраз, протекающий кровь мою…». Мысли путешественника переносятся на Петрушку – его дворового человека, который, однако, неплохо живёт в сравнении с дворовыми других помещиков. Но тут путник вспоминает, что и он не всегда справедливо с ним поступает: «Вспомни тот день, как Петрушка пьян был и не поспел тебя одеть. Вспомни о пощёчине. О, если бы он тогда, хоть пьяный, опомнился и тебе отвечал бы соразмерно твоему вопросу!». В этом внутреннем монологе героя заметно чувство классовой вины. Здесь также проявляется стремление автора делать очень широкие обобщения из частного факта.

В некоторых главах очерковые описания минимальны. «Торжок». «Здесь, на почтовом дворе, встречен я был человеком, отправляющимся в Петербург на скитание прошения. Сие состояло в снискании дозволения завести в сём городе свободное книгопечатание. Я ему говорил, что на сие дозволение не нужно, ибо свобода на то дана всем. Но он хотел свободы в цензуре; и вот его о том размышления…» - очерковая часть. Далее следуют рассуждения о цензуре и о её назначении, выражающие току зрения Радищева и вложенные в уста человека, встреченного путешественником.

«Едрово». Начинается с короткого, но красочного описания толпы молодых крестьянок. Автор обращает внимание на их физическое здоровье. Он сознаёт связь между здоровьем и красотой. Это даёт ему повод через несколько строк перейти к сопоставлению представлений и красоте и физическом здоровье, характерных для городских дворянских жителей, с соответствующими представлениями деревенского трудового населения (сопоставление не в пользу горожан). Очерковая часть начинается после это публицистического вступления. Путешественник рассказывает об Анюте и её жизни. От созерцания и рассуждения мы переходим к живому диалогу. Заключается глава длинным обобщающим рассуждением о характере Анюты как типичном крестьянском характере и о нравственности крестьян и коротким диалогом между ямщиком – местным жителем – и путником по поводу Анюты.

«Вышний Волочок». Город наводит путника на мысль о несправедливом распределении благ, о социальном неравенстве и о жестокости классовой эксплуатации. После этого автор рассказывает о бессердечном помещике, издевающемся над своими крестьянами, и завершает свой рассказ патетическим обращением к тирану-помещику и дворянам. Они призывает дворян уничтожить власть этого кровопийцы над людьми и отнять у него имению.

«Спасская полесть». Царь изображается жестоким деспотом, «одежды которого казались измараны кровью и измочены слезами». Встретившись с жертвой беззакония, путешественник с негодованием размышляет, как «в толь мягкосердное правление, каково ныне у нас, толикие производились жестокости?». Ответом служит «сон» путешественника. Ему снится монарх, вокруг которого стоят «чины государственный» и восхваляют его «мудрое правление». Во сне путник видит то, что ему хотелось бы увидеть в мудром монархе. Истина в образе «неизвестной странницы» снимает с глаз монарха «толстую пелену» и он видит всё в истинном свете, негодуя не вельмож. Но прозрение монарха – утопия, и автор понимает это. «Сон» Путешественника − памфлет на Екатерину и её приближённых. Писатель метит в самое уязвимое место режима – несоответствие слов и дел. Ореол величия и славы скрывает чудовищные картины угнетения. Хулил царский титул: «Скажи же, в чьей голове может быть больше несообразностей, если не в царской?».

«Зайцево». Рассказ господина Крестьянкина о жестоком мучителе крестьян г. асессоре, который «зрел себя повелителем нескольких сотне себе подобных». «Он был корыстолюбив…жесток от природы, вспыльчив». Этот помещик отнял у крестьян «всю землю, скотину всю у них купил по цене, какую сам определил, заставил работать всю неделю на себя, а дабы они не умирали с голоду, то кормил их на господском дворе, и то по одному разу в день, а иным давал из милости месячину. Если который казался ему ленив, то сёк розгами, плетьми…или кошками, смотря по мере ленности». Возмущённые насилием крестьяне (крестьяне проявили солидарность и заступились за жениха-крестьянина) убили асессора и его сыновей-насильников. Крестьянкин, «человеколюбивый дворянин», будучи председателем уголовной палаты, оправдывает расправу крестьян над их угнетателями. Однако стремление помочь несчастным ни к чему ни приводит.

«Медное». Ужасная картина продажи крестьян с торга. Помещик, «зверь лютый», продает своих крепостных «в розницу, разлучая родных». Среди продаваемых – кормилица молодого барина, семидесятилетний старик, старуха восьмидесяти лет, внучка стариков. Картина типична для того времени, и Радищев ещё приводит сообщения из ведомомстей, подтверждающих документальность приводимых примеров.

Мысль о революции, как единственном средстве освобождения крестьян, раскрывается в «Путешествии» не сразу. Радищеву важно убедить читателя в неизбежности такого решения. Поэтому вначале, в главе «Хотилов», в рукописи, написанной «неизвестным» автором, предлагается мирный путь освобождения крестьян «сверху», действиями самодержавного правительства. Намечается ряд постепенных мер, ведущих к этой цели: освобождение от «рабства» домашних слуг, разрешение вступать в брак без согласия господина, предоставление права выкупа на свободу. Последней ступенью должно быть «совершенное уничтожение рабства». Тут же показывается и полная несостоятельность только что предложенного решения, поскольку действия монарха определяются не его волей, а корыстными соображениями дворянства. «Известно нам из деяний отцов наших... — пишет автор «проэкта», — что мудрые правители нашего народа... старалися положить предел стоглавому сему злу. Но державные их подвиги утщетилися известным тогда гордыми своими преимуществами в государстве нашем чиносостоянием, но ныне обветшалыми и в презрение впавшим Дворянством наследственным». Убедившись в несостоятельности своих надежд на монарха, автор проекта обращается к самим дворянам, к их гуманности, к их здравому смыслу. Но и этот путь также оказывается иллюзорным. Автор прекрасно понимает, что, будучи крупными землевладельцами, помещики заинтересованы в бесплатном крестьянском труде и никогда не согласятся добровольно лишиться его

Но в полной мере революционная мысль Радищева находит свое воплощение в следующей главе «Тверь», где была помещена, с некоторыми сокращениями, ода «Вольность». «Ода, — писала Екатерина II, — совершенно и ясно бунтовская, где царям грозится плахою... Кромвелев пример приведен с похвалою. Сии страницы суть криминального намерения, совершенно бунтовские».

Русское крестьянство в «Путешествии из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева.

+ часть предыдущего билета

В отличие от дворян и купцов крестьяне выведены как главная опора русского общества, как «источник государственного избытка, силы, могущества» («Пешки»). Радищев преклоняется перед гражданскими и семейными добродетелями крестьян. Конечно, Радищев замечает и разврат («Валдай»), раболепие («Медное») некоторых крестьян, но эти пороки не распространяются на все сословие в целом и мыслятся как порча, привнесенная в народ крепостническими порядками. Поэтому в подавляющей своей массе крестьянство показано в «Путешествии» как лучшая, здоровая часть общества.

Образ крестьянина-пахаря, кормильца и созидателя, появляется уже в начале книги, в главе «Любани». От него веет спокойной уверенностью в своих силах. Эта тема будет продолжена и в главе «Вышний Волочок», и в «Пешках», и в ряде других глав. Крестьянин выступает в «Путешествии» и как защитник родины, ее главная военная сила («Городня»). Труд, близость к природе сохраняют здоровье и красоту сельских жителей. В главе «Едрово» путешественник с восторгом описывает «толпу» «баб и девок», стиравших свое «платье». «...Шеи голые, ноги босые, локти наруже... взоры веселые, здоровье на щеках начертанное. Приятности, загрубевшие хотя от зноя и холода, но прелестны без покрова хитрости; красота юности в полном блеске, в устах улыбка, или смех сердечный... зубы, которые бы щеголих с ума свели».

Автор любуется высокими нравственными достоинствами крестьян, в чем снова видит их превосходство над дворянами. Крестьянская девушка Анюта решительно отказывается от денег, предложенных путешественником, считая, что это может бросить тень на ее репутацию. Мать Анюты полностью одобряет решение дочери.

Простому народу, по словам автора, присуще правильное понимание искусства, в котором он ценит простоту и задушевность. Об этом свидетельствует исполнение слепым певцом духовного стиха об Алексее человеке божием («Клин»). Его пение производит глубокое впечатление на слушателей.

Опираясь на просветительскую идею внесословной ценности человеческой личности, Радищев приходит к выводу, что крестьяне могут дать обществу свою интеллигенцию, В главе «Городня» выводится крепостной крестьянин, которому «добросердечный» помещик разрешил учиться вместе со своим сыном и который оказался в науках гораздо способнее молодого барина.

Самым веским доказательством одаренности простого народа является для Радищева судьба М. В. Ломоносова. Ему посвящена последняя глава, как бы венчающая всю книгу. Правда, республиканец Радищев не разделяет монархических взглядов Ломоносова, оды которого кажутся ему «лестью» Елизавете Петровне, но огромный талант этого ученого и писателя служит неоспоримым подтверждением могучих духовных сил, таящихся в крестьянских массах: «Человек, рожденный с нежными чувствами, одаренный сильным воображением, побуждаемый любочестием, исторгается из среды народныя».

Восхищаясь красотой крестьянства, Радищев с возмущением и болью говорит о его бедственном положении. Поэтому главной задачей, стоящей перед русским обществом, Радищев считает полное уничтожение крепостнических порядков.

Крепостное право в России было утверждено законом и считалось нормальным и даже необходимым явлением. На предложение Вольтера и Дидро освободить крестьян Екатерина II лицемерно заявляла, что русский народ духовно не дорос еще до свободной жизни и нуждается в опеке помещиков и правительства. Радищев первым выступил против крепостного права, называя его «зверским обычаем», приличным только «диким народам». В связи с этим одной из главных задач его книги стала критика крепостничества.

В своих рассуждениях Радищев исходит из просветительской теории естественного права, согласно которой все люди родятся свободными. Писатель считает, что крепостное право препятствует «размножению народа». Крепостничество наносит обществу тяжелый моральный ущерб, воспитывая в помещиках наглость и жестокость, а в зависимых от них людях — страх и покорность.

 

Образ автора в "Путешествии из Петербурга в Москву" А.Н. Радищева.

Автор «Путешествия» с первой же фразы представляет читателю своё произведение как плод не абстрактных размышлений, а возмущённого чувства: «Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человеческими уязвлена стала». От чувств к идее – так строится большинство глав книги. Автор, например, видит бедную крестьянскую избу - первым делом из его груди вырывается восклицание: «Звери алчные, пиявицы ненасытные, что крестьянину мы оставляем? – то, чего отнять не можем - воздух». Начинается ряд рассуждений, приводящий к морали: «О! если бы человек, входя по часту во внутренность свою, исповедал бы неукротимому судии своему, совести, свои деяния. Претворённый в столп неподвижный громоподобным её гласом не пускался бы он на тайные злодеяния» (такая манера изложения говорит о принадлежности писателя к сентиментализму).

Предпосылка Радищева антиисторична: по его мнению, самодержавие и крепостничество возникают от склонности людей к самовластию. Теория ответа на насилие насилием имеет под собой в мировоззрении Радищева прочную базу жизненного опыта и социологических размышлений. Писатель не в силах сочувствовать самодержцу, угнетателю себе подобных жестокосердному помещику, и переживания таких людей его не интересуют.

Композиция «Путешествия» определяется характером дороги, по которой едет путешественник. Героя не надо отождествлять с Радищевым, но и нельзя его отделать от писателя. Герой – человек, напоминающий Радищева, близкий к нему по мировосприятию.

Художественные принципы писателя носят переходный характер. Его мировоззрение проникнуто гражданственностью, просветительскими идеями гуманизма, свойственными сентименталистам. Но нельзя забывать и о большой роли классицистических традиций в «Путешествии»: например, высокий слог.

Главная ценность радищевской мысли в том, что он первым в русской литературе прямо заявил о неизбежности революции, о необходимости свержения самодержавия.

Радищев раскрывает в русском народе новые черты, вызывающие у путешественника чувство восхищения.

Автор стремился к усложнению языка своего произведения: из-за этого задерживается внимание читателя.

Темы, образы, стиль басен И.И. Дмитриева.

Дмитриев Иван Иванович [1760-1837] - поэт и баснописец. Служил при дворе; при Павле I был обер-прокурором сената. при Александре I - министром юстиции. Лит-ая деятельность Дмитриева не имеет особого значения, хотя в свое время он пользовался большой популярностью. Помимо лирических стихотворений и обычных для того времени придворных од и посланий ("Глас патриота на взятие Варшавы", "Стихи на высокомонаршую милость", "Песнь на день коронования" и т. п.), Дмитриев написал четыре книги басен (за всю жизнь Дмитриев написал около 80 басен), которыми первоначально и обратил на себя внимание. В них он является одним из последних представителей той дидактической струи в русской дворянской литературе, которая определилась еще при Сумарокове. Кроме того он один из первых пытался привить лит-ре элементы народной поэзии и написал ряд песен в "народном духе", из которых одна была очень популярна ("Стонет сизый голубочек, стонет он и день и ночь; миленький его дружочек отлетел надолго прочь" и т. д.). Наконец Дмитриев был известен и как сатирик и юморист, чрезвычайно поверхностный. Помимо эпиграмм особенно ценилась его сатира "Чужой толк", направленная против тогдашних напыщенных одописцев, цель которых: "...награда перстеньком, нередко сто рублей, иль дружество с князьком», и сказка "Модная жена" (о "моднице", обманывающей мужа). Поэзия Дмитриева питается психологическими переживаниями среднепоместного дворянства (мотивы созерцательности и меланхолии, отчужденности от света и тяги к патриархальному укладу). Эта настроенность, равно как и участие Дмитриева в реформе стиха и литературного языка, сближает Дмитриева с вождем поместного сентиментализма, Карамзиным (Дмитриев и Карамзин были не только единомышленниками, но и близкими друзьями). Однако интимная лирика часто заглушается в творчестве Дмитриева перепевами придворной оды ("Освобождение Москвы") и аристократической поэзии ("Видел славный я дворец"). Смешение стилей объясняется неспособностью Дмитриева противостоять этим чуждым лит-ым традициям.

Жанр басни получил широкое развитие в 18 столетии: басни Сумарокова, Майкова, Хемницера и др. Однако именно Дмитриев приобретает славу непревзойденного русского баснописца, «русского Лафонтена». Это наименование шире простого указания на литературные источники басен Дмитриева. Басни Лафонтена переводились русскими поэтами и до него и в частности Сумароковым. Однако басня Сумарокова ни в коем случае не может быть названа лафонтеновской басней. Заимствуя сюжет у Лафонтена или других баснописцев, Сумароков развивает его в своеобразной, принципиально отличной от оригинала языковой манере. Для Сумарокова, согласно жанровой иерархии русского классицизма, басня — низкий жанр. Нарочитая грубость, натурализм языка и образов, установка на гротескный сказ — вот характерные черты басни сумароковской школы. В поэзии сентиментализма трактовка басни как низкого грубого жанра исчезает. Басня включается в число изящных, салонных жанров «легкой поэзии», и образцом ее становится именно лафонтеновская басня. Подавляющее большинство басен Дмитриева — перевод из Лафонтена или баснописцев его школы — Грекура, Мерсье, Арно и несколько особняком стоящего Флориана (Дмитриев перелагает их бысенный сюжет на русские нравы – «Дуб и трость», «Старик и трое молодых», «Два голубя», «Лев и комар» и т.д). Но в отличие от басен Сумарокова Дмитриев не только заимствует сюжет, но стремится передать и стилистические особенности оригинала. Басня Дмитриева — это типично лафонтеновское развлекательное изящное повествование, пересыпанное остротами и лирическими сентенциями автора — «рассказчика». В этом смысле Дмитриев и явился для современников «русским Лафонтеном». В числе прочих особенностей лафонтеновской басни Дмитриев сохраняет свободу интонации и контрастность эмоционально-лирических переходов оригинала, но в других, и по существу враждебных Лафонтену стилистических формах. У Дмитриева контрасты образуют внутри басни разительные по своей противоположности стилистические наслоения. Выпадая из общего басенного тона непринужденной болтовни, они определяются характером того или другого эмоционального мотива, имеющегося в оригинале. Так, мотивы любви, увядания, смерти независимо от ситуации и лица, с которым они связаны, по ходу басенного сюжета неизменно облекаются в типичные элегические образы и интонации.

Басня под его пером утрачивает прямую нравоучительность и грубоватую простонародность слога, свойственные ей ранее. У Дмитриева на первый план выходит рассказчик – умный, ироничный, судящий обо всем как частный человек, не знающий абсолютной истины. Мораль басни может применяться и к нему самому (Ах! часто и в себе я это замечал, / Что, глупости бежа, в другую попадал – Дон-Кишот).

Его басни в значительной степени направлены на осуждение общечеловеческих пороков. Лирические отступления, присутствие рассказчика придавали басне сентиментальный характер.

Например, в басне «Старик и трое молодых» в басенный сюжет вплетаются элегические мотивы. В монологе старика, обращенного к молодым, звучит тема непрочности всего земного:

От провидения нам ведать не дано,

Кому из нас оно судило

Последнему взглянуть на ясное светило!

В баснях Дмитриева богатство интонаций. Порой они превращаются в изящное лирическое стихотворение. Его легкая сатира носит преимущественно моралистический характер, главное достоинство басен Дмитриева – легкий, свободный от славянизмов язык, разговорная гладкость стиха. Поэтический язык, выработанный Дмитриевым, содействовал развитию русского литературного языка.