Великие подвиги халида ибн аль-валида и дирара ибн аль-азвара во время открытия сирии для ислама

Великие подвиги Халида ибн аль-Валида и Дирара ибн аль-Азвара во время открытия Сирии для Ислама

Сирия была прекрасной страной - прекраснейшей провинцией Византийской империи. Ее умеренный климат, смягчаемый Средиземным морем, предоставлял возможность отдохнуть от жары пустыни и холода северных краев. Столицей азиатского региона Визан­тийской империи была Антиохия, в настоящее время находящаяся на территории Турции. По своему великолепию и политическому значению этот город уступал только Константинополю. Великие города Сирии - Алеппо, Эмесса, Дамаск - не только процветали за счет торговли, но и были средоточиями культуры и цивилизации. В богатые и оживленные сирийские порты на берегу Средиземного моря - Латакию, Триполи, Бейрут, Тир, Акр, Йаффу - заходили корабли из всех областей ойкуме­ны, там кипела торговля и процветали ремесла.

В политическом отношении сирийский регион состоял из двух про­винций. Собственно Сирия тянулась от Антиохии и Алеппо на севере до северных берегов Мертвого моря. Западнее и южнее Мертвого моря рас­кинулась провинция Палестина, где находились святыни трех мировых религий и города, ни в чем не уступавшие самым богатым и развитым городам мира. Арабы, жившие в те времена, также упоминали регион Иордана, расположенный между Сирией и Палестиной, однако это было скорее географическое понятие, а не политическая и административная еди­ница. И все это входило в состав Восточной Римской, или Византийской, империи. Вторгнуться в Сирию означало вторгнуться в Рим, и это был очень серьезный и рискованный шаг.

Восточная Римская империя также склонялась к упадку, и этот про­цесс продолжался здесь в течение значительно более длительного перио­да, чем в Персидской империи. Последняя все еще обладала известной стабильностью и силой, чему, в числе других факторов, способствовала могущественная династия Сасанидов, которая непрерывно правила го­сударством на протяжении последних четырех столетий. У византийцев же не было подобной династии, и их не привлекала идея императорского дома, которому бы принадлежала привилегия управления государством. По смерти одного правителя империя переходила в руки самого удачли­вого полководца, политика или интригана.

Однако армия Восточной Римской империи по-прежнему представ­ляла собой могучее средство ведения имперских войн и являлась вто­рой в мире по эффективности и слаженности военной машиной, усту­пая только лишь персидской армии. Ее легионы были прекрасно воору­жены, ими командовали способные полководцы, и она могла вселять ужас в сердца тех народов, по чьим землям она проходила. Подобно всем великим имперским армиям, она не была едина по националь­ному признаку, представляя собой неоднородный набор контингентов многих народов, живущих в разных землях. В ее рядах служили византийцы, славяне, франки, греки, грузины, армяне, арабы и представители племен, живших на самых дальних окраинах империи. Такие воины составляли гарнизоны сирийских городов, большинство которых были укрепленными.

Подобно Ираку, Сирия отчасти являлась арабской территорией, осо­бенно в ее восточной и южной частях. Арабы жили здесь с довизантийских времен, и когда в начале IV века н. э. император Константин сделал хри­стианство официальной религией империи, эти арабы тоже приняли хри­стианство. Однако сирийские арабы не обладали влиянием до тех пор, пока из Йемена в Сирию не переселилось могущественное племя гас-санитов, что произошло за несколько веков до прихода Ислама. В тече­ние некоторого времени гассаниты сражались с римскими гарнизонами в Восточной Сирии. Затем, когда византийцы осознали и оценили их боевой Дух и воинственность, они заключили с ними мир и согласились на их проживание в Сирии на положении полусамостоятельного народа с соб­ственным правителем. Династия гассанидов стала одной из почитаемых в империи династий правителей, и цари-гассаниды правили арабами в Иордании и Южной Сирии из своей столицы Буеры. Последним гасса-Нидским царем, правившим в период вторжения Халида, был Джабал ибн зл-Айхам. Этот человек, наряду с 'Ади ибн Хатимом, упоминавшимся в этой книге ранее, вошел в историю как самый высокий араб. И у него ноги волочились по земле, когда он ехал на лошади!»¹

Такой была Сирия в те времена, в таком политическом и военном со­стоянии застали ее мусульмане в первые недели 13 г. хиджры.

Решение Абу Бакра

Человек, который командовал первой серьезной военной операцией в Сирии, был тезкой Халида, его звали Халид ибн Са'ид, и его военные способности были прямо противоположны тем, которыми обладал Меч Аллаха! К концу 12 г. хиджры (началу 634 г.) Абу Бакр поставил Халида ибн Са'йда в Тайма', на некотором расстоянии к северу от Медины, по­ручив ему отряд, который должен был выступать в качестве главного ре­зерва.

Пока Халид ибн Са'ид находился в Тайма', он надумал напасть на Сирию, и он обратился к халифу, чтобы заручиться его одобрением. У Абу Бакра не было ни малейшего намерения пытаться завоевать Си­рию столь малыми силами, особенно притом что ими командовал апатич­ный и неопытный полководец. Однако мусульмане не знали подробностей о военной ситуации в Сирии, и Абу Бакр решил разрешить проведение этой операции в качестве разведки боем. Поэтому он написал Халиду ибн Са'иду, разрешая ему вторгнуться в Сирию, но предупреждая его, чтобы он не вступал в серьезные боевые столкновения, которые могли бы поме­шать ему отступить в безопасные земли Аравийского полуострова.

Халид ибн Са'ид отправился в путь с небольшим отрядом, вторгся в Сирию и прямо напоролся на римское войско. Столкнувшийся с му­сульманами византийский полководец, искусный тактик по имени Бахан, заманил ни о чем не подозревавших мусульман в ловушку и взял их в клещи. При этом у Халида ибн Са'ида сдали нервы, и он бежал, бросив большинство своих людей на произвол судьбы. К счастью для мусульман, в этой операции принимал участие 'Икрима ибн Аби Джахд. Оценив ситуацию, он исправил допущенную Ибн Са'йдом ошибку, кото­рая чуть было не обернулась большой бедой. 'Икрима сумел спасти му­сульман, однако было очевидно, что экспедиция обернется поражением. Халид ибн Са'ид оказался в немилости, и Абу Бакр не скрывал своего презрительного отношения к малодушию и неуклюжести этого человека. (Впрочем, позднее ему было разрешено присоединиться к мусульманам в Сирии, и он искупил свой позор, погибнув в бою.)

Идут споры по поводу того, где именно произошло это событие. Не­которые историки полагают, что оно имело место в окрестностях Мардж ас-Суффара, к югу от Дамаска, однако едва ли отряд мог зайти так дале­ко, не столкнувшись с римской армией. Впрочем, мусульмане все равно получили выгоду от этого неудавшегося мероприятия, поскольку хали­фу стало ясно, что освобождение Сирии от византийцев - не та задача, к которой можно отнестись легкомысленно.

По возвращении из ежегодного паломничества в Мекку в феврале 634 г. Абу Бакр объявил призыв в армию для похода в Сирию. На ирак­ском фронте теперь все было спокойно. Иракская кампания Халида за­вершилась беспрецедентным успехом: она не только раздвинула полити­ческие границы мусульманского государства, но и пополнила мединские сундуки. Поэтому у мусульман появилась мысль, что, если они сумели победить могучую и внушающую страх персидскую армию, почему бы им не победить римлян, которые были не такими страшными, как воен­ная мощь империи. Более того, надо было выполнять обещание по рас­пространению новой веры, ибо таково было ее предназначение. Ислам был явлен как благодать для человечества, и необходимо было донести весть о нем до всего человечества.

Отряды племен с готовностью откликнулись на призыв из Медины. Люди тысячами стекались со всех концов полуострова, даже из таких далеких мест, как Оман и Йемен. Они приезжали верхом, вооруженными для сражений, и привозили с собой женщин и детей. В армию не при­зывались только те, кто ранее был в числе отступников. Концентрация физически крепких мужчин мусульманской Аравии началась и заверши­лась в марте 634 г. (в месяц мухаррам, 13 г. хиджры).

Битва при Аджнадайне

На третьей неделе июля 634 г. мусульманская армия выступила из Буеры, и выступление этой армии представляло собой уди­вительное зрелище, которое немедленно вызвало бы неодобре­ние со стороны дисциплинированного солдата регулярной армии. Вид войска не имел ничего общего с тем, как должна выглядеть обычная ар­мия. Его наступление больше напоминало движение каравана, нежели военный марш.

У солдат не было никакой формы, и одежды они носили самые раз­нообразные. Мужчины могли быть облачены во все что угодно, в том числе в захваченные персидские и римские одежды. Не было никаких знаков различий, никаких признаков, по которым можно было бы от­личить командира от подчиненных. На самом же деле в этой армии не было офицеров, если говорить о званиях. Офицерство не было рангом, на офицерские должности назначали. Человек, который сегодня сражал­ся как простой солдат, завтра мог быть назначен командиром полка или даже более крупного подразделения. Офицеры назначались на команд­ные посты на период сражения или военного похода, а когда операция за­вершалась, они могли вновь оказаться рядовыми. Армия была построена на основе десятичной системы, которую ввел Пророк(да благословит его Аллах и приветствует), в Медине. Были командиры десяток, сотен и тысяч, причем тысяча соответствовала полку. Полки могли группироваться в более крупные соединения в про­извольном количестве, в зависимости от ситуации.

Единообразия в армии не было даже в вооружении и снаряжении. Лю­ди сражались тем оружием, которое у них было, и им приходилось добы­вать себе оружие либо покупая его, либо забирая у поверженных врагов. У них могло быть любое оружие, которое только использовалось в эти времена, - короткие и длинные пики, метательные копья, мечи, кинжа­лы и луки. В качестве лат воины носили кольчуги и кольчужные шле­мы. И они могли быть самых разных цветов и фасонов, на самом деле многие из них были захвачены у персов и римлян. Большинство воинов ехали на верблюдах, те, кто имел лошадей, образовывали конницу.

Одной из примечательных черт в движении великой армии было то, что она не зависела от наличия линий связи. За ней не выстраивались линии, по которым подвозились боевые и продовольственные припасы, поскольку у нее не было тыловой базы. Ее пища брела вместе с армией, а если мясо заканчивалось, мужчины, женщины и дети могли неделями существовать на простом пайке из фиников и воды. Эту армию невоз­можно было отрезать от складов, потому что таковых у нее не было. Ей не требовалось дорог, чтобы передвигаться, потому что у нее не было обозов и все свое добро она перевозила на верблюдах. Поэтому такая армия могла идти куда угодно и по любой местности, если только на ней был проход, по которому могли двигаться люди и животные. Легкость передвижения обеспечивала мусульманам колоссальное преимущество над римлянами в мобильности и скорости.

Хотя мусульманская армия передвигалась как караван и производила впечатление неорганизованной орды, она была практически неуязвима с точки зрения военной безопасности. Во главе армии шел мобильный авангард, состоявший из полка или имевший более крупные размеры. Далее шла основная часть армии, а за ней - женщины и дети с покла­жей, навьюченной на верблюдов. Колонну замыкал арьергард. Во время длинных переходов лошадей вели в поводу, однако если во время мар­ша возникала угроза вражеского нападения, воины седлали лошадей и эта кавалерия выступала в качестве авангарда или арьергарда либо дей­ствовала на флангах, в зависимости от того, с какой стороны возникала угроза. В случае необходимости за какой-то час армия могла передисло­цироваться и отойти на безопасное расстояние по местности, которую не смогла бы преодолеть ни одна другая крупная армия. Вот каким образом мусульмане выступили из Буеры.

Если бы армия шла южнее Мертвого моря, то 'Амр ибн ал-'Ас, все еще находившийся в Долине 'Араба, присоединился бы к ней на марше. Скорее всего, армия прошла через Джарш и Иерихон, затем обошла Ие­русалим, в котором находился могучий византийский гарнизон, и пересекла Иудейские горы, тянущиеся южнее Иерусалима. Миновав эту цепь, она спустилась на равнину Аджнадайн, выйдя на нее 24 июля. На следующий день 'Амр ибн ал-'Ас, двигаясь по приказу Халида со стороны Долины 'Араба, прибыл к Аджнадайну, и его радость не знала границ. В течение нескольких недель он пребывал в постоянной тревоге, подозревая, что в Аджнадайне византийцы готовят бурю, которая в любой момент может об­рушиться на его голову.

И вот мусульмане разбили лагерь, что было довольно сложным де­лом, учитывая размеры армии - 32 000 человек. Никогда еще мусуль­мане не готовились бросить в сражение столь многочисленное войско. Лагерь находился примерно в миле от римского лагеря, который был еще больше и тянулся вдоль дороги из Иерусалима в Байт Джибрйн. Лагеря неприятелей тянулись двумя параллельными линиями, разбитые таким образом, чтобы армии могли без лишних движений пойти в бой по пер­вому сигналу.

Мусульманам потребовалась неделя, чтобы сосредоточить свою ар­мию при Аджнадайне, а римлянам для выполнения этой задачи необхо­димо было более двух месяцев. Римской армии, как всякому регулярно­му, сложно организованному военному соединению, требовалось время для перехода и недели для подготовки - для сбора провианта, повозок и лошадей, для распределения оружия и обмундирования. Поскольку ар­мия передвигалась, используя тысячи повозок и колесниц, ей были необ­ходимы дороги. Однако за эти два месяца византийцы сумели сосредоточить в Аджнадайне 90 000 воинов под командованием Вардана, правителя Эмессы. Начальником Главного штаба или заместителем главнокоман­дующего являлся другой полководец, Кубуклар.

Мусульмане пошли на Аджнадайн по собственному выбору. Пока римская армия оставалась в Аджнадайне, для мусульманских корпусов она не представляла непосредственной угрозы. Угроза мусульманам могла возникнуть только в случае, если бы византийцы выступили им на­встречу: тогда обычная арабская стратегия заключалась бы в том, чтобы отойти в восточную или южную часть Иордании и дать бой, стоя спиной к пустыне, в которую можно удалиться в случае неблагоприятного пово­рота событий. Мусульмане могли и подождать момента, когда византийцы сделают первый шаг.

Тогда почему же мусульманская армия отошла от пустыни и глубоко вторглась в плодородный, населенный регион, приближаясь к римской армии, имевшей троекратное преимущество в живой силе? Ответ на этот вопрос следует искать в характере Халида. Он был создан для сражений, и возможность поучаствовать в сражении влекла его словно магнит. Две­надцать столетий спустя другой прославленный полководец, Наполеон, скажет: «Ничто не радует меня так, как великое сражение». Так же дело обстояло и с Халидом. Если бы мусульманской армией командовал кто-нибудь другой, едва ли мусульмане подошли бы к Аджнадайну.

По большому счету, решение Халида оказалось правильным. Пока в Аджнадайне стояла большая римская армия, мусульмане были бы при­вязаны к занятой ими территории, которая сама по себе не имела осо­бого значения. Эта римская угроза, мудро задуманная Ираклием, должна была быть уничтожена, чтобы можно было двигаться дальше в Сирию. Поэтому случилось так, что византийцы и мусульмане оказались друг на­против друга в своих лагерях под Аджнадайном. Обе армии выставили стражу и аванпосты, чтобы не допустить внезапного нападения против­ника. Офицеры разъезжали по территории, проводя рекогносцировку на местности, а воины готовились к сражению.

Вид гигантского римского лагеря оказал до некоторой степени тре­вожное воздействие на мусульман. Все знали, какова ошеломляющая численность римской армии - 90 000 человек. Большинство мусульман никогда не принимали участия в крупных сражениях. Единственными, кто сохранил невозмутимость при виде римского лагеря, были 9000 вете­ранов Халида, которые участвовали в регулярных сражениях с крупны­ми армиями в Ираке, однако даже они никогда не сталкивались с армией таких размеров.

Халид совершал обход своих войск, подходя в лагере к разным отря­дам и беседуя с командирами и простыми воинами. Он говорил: «Знайте, о мусульмане, что вы никогда не видели такой римской армии, какую видите перед собой сейчас. Если Аллах нанесет им поражение вашими руками, они никогда больше не выступят против вас. Поэтому будьте стойкими в бою и защищайте свою веру. Бойтесь показать врагу спину, ибо в этом случае карой вам будет геенна огненная. Будьте внимательны и стойко держите ряды, не идите в наступление до тех пор, пока не по­лучите мой приказ». ¹ Личность полководца и излучаемая им неколеби­мая уверенность оказывали поразительно успокаивающее воздействие на мусульман.

В неприятельском лагере Вардан созвал военный совет и обратился к своим полководцам: «О византийцы, - сказал он, - Кесарь полагается на вас. Если вы потерпите поражение, вы больше никогда не сможете вы­стоять против арабов; и они завоюют вашу землю и похитят ваших жен­щин. Поэтому держитесь стойко. Если идете в наступление, идите как один, концентрируйте ваши усилия. Ищите опору в Кресте; и помните, что вас трое против одного».

В качестве части подготовки к сражению, которое на самом деле произошло несколько дней спустя, Халид решил отправить храброго ла­зутчика, чтобы как следует разглядеть византийский лагерь. Дирар вызвался выполнить эту задачу, и его отправили в разведку. Молодой человек раз­делся до пояса и подъехал к небольшому пригорку, который находил­ся недалеко от центра римского лагеря. Там его заметили, и отряд из 30 римлян выехал, чтобы перехватить его. По мере их приближения Дирар начал неспешно отходить к мусульманскому лагерю, а когда они подъехали еще ближе, он ускорил шаг. Он намеревался заманить этих римлян подальше от их лагеря, чтобы остальные не смогли прийти им на помощь. Когда Дирар оказался посередине между двух армий, он развер­нулся лицом к своим преследователям и сразил копьем ближайшего из них. Расправившись с ним, Дирар обрушился на второго, третьего, чет­вертого и так далее, постоянно в течение боя разворачивая свою лошадь так, чтобы ему не приходилось сражаться больше чем с одним человеком одновременно. Некоторых он разил не только копьем, но и мечом; гово­рят, что он убил 19 римлян, после чего остальные развернулись и поска­кали к своему лагерю. В ту ночь в римском лагере только и рассказывали о лютом Нагом Воине.

После произошедшего случая Кубуклар, заместитель римского глав­нокомандующего, подослал в мусульманский лагерь араба-христианина, чтобы тот провел сутки среди мусульман и собрал всю возможную ин­формацию о численности и качестве мусульманской армии. Этот араб-христианин беспрепятственно проник в лагерь, поскольку мусульмане приняли его за единоверца. На следующий день он тайно выскольз­нул из лагеря и вернулся к Кубуклару, который стал расспрашивать его о мусульманах. «Ночью они похожи на монахов, днем - на воинов, - сказал шпион. - Если бы сын их правителя совершил кражу, они от­рубили бы ему руку; а если бы он совершил прелюбодеяние, то они на­смерть забили бы его камнями. Таким образом они поддерживают в сво­их рядах праведность».

«Если правда то, что ты говоришь, - заметил Кубуклар, - то было бы лучше лежать в земле, чем сталкиваться с такими людьми на ее по­верхности. Хотел бы я, чтобы Господь избавил меня от столкновения с ними, чтобы Ему не пришлось ни помогать мне одолеть их, ни помогать им одолеть меня».

Вардан, главнокомандующий, был настроен воинственно, однако у Кубуклара сдали нервы.

Рано утром 30 июля 634 г. (в 28-й день месяца джумада-л-ула, 13 г. хиджры), когда воины завершили молитву, Халид приказал выдвигать­ся на боевые позиции, которые были подробно оговорены накануне. Мусульмане построились к бою на равнине в нескольких сотнях ярдов перед лагерем. Халид развернул свой фронт к западу, растянув его на 5 миль, достаточно широко, чтобы не позволить имевшим численное превосходство римлянам опрокинуть его фланги. Армия была разделена на центр и два могучих фланга. По обеим сторонам от флангов, как бы служа продолжением фронта, были расставлены заградительные отряды, чтобы пресекать попытки римлян навалиться на мусульманские фланги сбоку или вовсе взять их позиции в клещи.

Центром командовал Му'аз ибн Джабал, левым флангом- Са'йд ибн Амйр, а правым флангом - 'Абд ар-Рахман, сын халифа. Нам так­же известно, что заградительным отрядом на левом фланге командовал Шурахбил, однако имя командира заградительного отряда на правом фланге летописи не сохранили. Позади центра Халид поместил резерв из 4000 человек под командованием Йазйда, который также должен был защищать мусульманский лагерь, в котором оставались женщины и де­ти. Халид занял место в центре, и рядом с ним находились некоторые командиры, чтобы принимать участие в единоборствах или командова­нии группами для выполнения каких-либо особых задач во время сра­жения. Среди них были 'Амр ибн ал-'Ас, Дирар, Рафи' и сын Омара 'АбдуЛлах.

Когда византийцы заметили движение мусульман, они также поспеш­но выступили вперед и начали занимать боевые позиции примерно в полумиле от передней линии мусульман. Воины выстроились вдоль линии примерно такой же длины, но глубина их рядов была значительно больше, хотя подробностей об их расположении мы не знаем. Вардан и Кубуклар стояли в центре, окруженные телохранителями. Многочислен­ные отряды римлян с большими крестами и знаменами внушали трепет.

Когда мусульмане были построены к бою, Халид проехался вдоль фронта, проверяя отряды и призывая воинов сражаться на пути Аллаха. В тех немногих словах, которые полководец говорил каждому отряду, он подчеркивал необходимость сосредоточить усилия во времени и атако­вать как один человек. «Когда будете применять луки, - говорил он, - пусть ваши стрелы летят так, словно их выпустили из одного лука, чтобы они обрушивались на врага словно тучи саранчи». Он поговорил даже с женщинами, остававшимися в лагере, и сказал им, чтобы они готовились защищать себя от римлян, которые могут прорваться через мусульман­ский фронт. Женщины заверили Халида в том, что это самое малое из того, на что они способны, коль скоро им не позволяют сражаться на передовой мусульманской армии!

Выход на позиции занял у обеих армий около двух часов. Когда все было приведено в готовность, из римского центра вышел старый епи­скоп в черной шляпе, который прошел половину расстояния, отделявше­го римлян от мусульман, и на чистом арабском языке произнес: «Кто из вас выйдет вперед для разговора со мной?»

У мусульман нет священнослужителей, и в те времена сам полково­дец выступал в роли имама своей армии. Поэтому Халид выехал впе­ред, и епископ спросил: «Ты ли командир этой армии?» Халид ответил: «Они почитают меня таковым, коль скоро я повинуюсь Аллаху и следую примеру Его Пророка, (да благословит его Аллах и приветствует), однако если я не буду этого делать, то у меня не будет никакой власти над ними и никакого права требовать, чтобы они подчинялись моим приказам». Епископ на мгновение задумался, а потом заметил: «Именно этим вы и берете верх над нами».

Затем священнослужитель сказал: «Знай же, о араб, что ты вторгся в землю, в которую не осмеливается вторгаться ни один царь. Персы втор­гались в нее и в отчаянии возвращались к себе. Приходили и другие, кто сражался не на жизнь, а на смерть, но не могли добиться того, к чему стремились. До сих пор ты одерживал верх над нами, но победа не всегда будет на твоей стороне.

Мой повелитель, Вардан, намерен поступить с вами великодушно. Он послал меня, чтобы я сообщил тебе: в случае, если ты уведешь свою армию с этой земли, он даст каждому из твоих воинов по динару, одежду и тюрбан, а тебе будет дано сто динаров, сто одежд и сто тюрбанов.

Смотри, наших воинов столь же много, как атомов, и эта армия не похожа на те, с которыми тебе доводилось иметь дело прежде. С этим войском Кесарь отправил лучших полководцев и самых выдающихся епископов».

В ответ Халид предложил обычные три варианта выбора: Ислам, джизью или меч. Без удовлетворения одного из трех этих условий мусульма­не не собирались покидать Сирию. Что же касается динаров и красивой одежды, то Халид заметил, что вскоре мусульмане и так их получат по праву победителей!

С полученным ответом епископ вернулся к своим и сообщил Вардану о результатах переговоров. Византийский полководец пришел в ярость и по­клялся, что разгромит мусульман первым же сокрушительным ударом.

И вот Вардан приказал выставить перед римским передним краем, на расстоянии выстрела от мусульман, линию лучников и стрелков из пра­щей. Пока эта линия строилась, Му'аз, командир мусульманского цен­тра, начал было отдавать своим людям приказы о наступлении, но его остановил стоявший рядом Халид. «Не раньше, чем я отдам приказ об атаке, - сказал Халид, - и не раньше, чем солнце пройдет зенит».

Му'аз стремился пойти в атаку из-за того, что римские лучники, обла­давшие лучшими луками, стреляли дальше мусульманских воинов, а что до стрелков из пращей, то мусульманам нечего было противопоставить им. Единственный способ исправить положение заключался в том, что­бы подойти к римлянам и перейти к рукопашному бою. Однако Халид не хотел испытывать удачу, идя в преждевременную атаку на хорошо вы­строенные легионы римлян. Таким образом, за пару часов до полудня сражение началось с действий византийских лучников и стрелков из пращей.

Первая фаза сражения прошла не в пользу мусульман, из которых несколько человек были убиты, а многие получили ранения. Этого и добивались византийцы, и в течение некоторого времени они продолжали вести обстрел из луков и пращей. Мусульмане, не имея возможности нейтрализовать преимущество римлян, начали рваться в атаку с меча­ми и копьями, но Халид их по-прежнему удерживал. Наконец к Халиду подошел горячий нравом Дирар и сказал: «Почему мы ждем, когда Все­вышний Господь на нашей стороне? Именем Аллаха, наши враги поду­мают, что мы их боимся. Прикажи идти в атаку, и мы пойдем в атаку с тобой». Халид решил позволить отдельным воинам выйти на поединки с лучшими римскими воинами. В этих единоборствах преимущество должно было быть на стороне мусульман, и было бы полезно устранить как можно больше византийских офицеров, так как это уменьшило бы эффек­тивность действий римской армии. «Можешь идти в атаку, Дирар», - сказал он. И довольный Дирар погнал своего коня вперед.

Из-за византийских лучников Дирар остался в шлеме и кольчуге, а в руке он держал щит из слоновьей кожи, когда-то принадлежавший одному из римлян. Проехав половину расстояния до византийских позиций, он остано­вился и, вскинув голову, издал свой личный боевой клич:

Я- смерть Бледных,

Я - убийца римлян,

Я- посланная вам кара,

Я-Дирар ибн ал-Азвар!

Как только несколько византийских богатырей вышли вперед, чтобы при­нять его вызов, Дирар быстро скинул с себя одежду, и византийцы сразу узнали в нем Нагого Воина. За несколько минут Дирар убил нескольких римлян, в том числе двух генералов, один из которых был правителем 'Аммана, а другой - правителем Тиверии.

Затем из рядов римского войска появилась группа из 10 офицеров и направилась к Дирару. При этом Халид взял 10 своих лучших бойцов и, выехав вперед, перехватил и сразил римлян. Затем с обеих сторон вышли новые воины, некоторые по отдельности, другие - группами. Постепен­но поединков становилось все больше, и они протекали все жарче, и так продолжалось в течение примерно двух часов, и все это время римские лучники и стрелки из пращей бездействовали. Эта фаза не только вос­становила баланс сил, но и склонила весы в пользу мусульман, ибо боль­шинство главных византийских воинов были убиты в ходе единоборств.

Пока единоборства еще продолжались, а время уже перевалило за полдень, Халид приказал идти в общее наступление, и весь мусульман­ский фронт двинулся вперед и обрушился на римскую армию. И началась основная часть сражения, в которой воины бились на мечах и щитах.

Это была лобовая схватка, без эффектных маневров, и ни одна из сто­рон не пыталась обойти другую с флангов. Сеча была жестокая, и про­должалась она в течение нескольких часов. Затем, ближе к вечеру, обе стороны, очень усталые, прекратили бой и отошли на свои исходные по­зиции. Больше в тот день ничего нельзя было сделать.

Потери римлян были ошеломляющими. Вардан был потрясен, узнав, что тысячи его воинов лежат мертвыми на поле сражения, а потери мусуль­ман относительно невелики. Он созвал военный совет, на котором выразил свои опасения по поводу исхода сражения, однако генералы поклялись, что будут сражаться до последнего. Вардан спросил, у кого есть какие идеи, и были внесены различные предложения, из которых ему больше всего понравилась задумка убить мусульманского полководца. Согласно этому плану, утром сам Вардан должен был выехать вперед, предложить мир и попросить Халида подъехать, чтобы обсудить с ним условия. Когда Халид приблизился бы к Вардану на достаточное расстояние, Вардан втянул бы его в бой, затем, по его сигналу, 10 человек, которые должны были пря­таться неподалеку, должны были подбежать и разрубить мусульманского командира на части. Все было проще простого. Вардан был храбрым пол­ководцем и согласился на этот план. Людей следовало расставить ночью и тщательно объяснить им, что именно от них требуется.

Затем византийский командующий отправил на задание араба-христианина по имени Давид, бывшего членом его штаба, велев ему идти в мусуль­манскую армию и найти Халида. Он должен был сказать мусульманскому полководцу, что было пролито достаточно крови и не следует возобнов­лять сражение и что рано утром Халид должен встретиться с Варданом на пространстве между двумя армиями, чтобы обсудить условия мира. Оба генерала должны были явиться в одиночестве.

Давид испугался, услышав инструкции, так как они казались идущи­ми вразрез с приказами Ираклия сразиться с мусульманами и отбросить их обратно в пустыню. Поэтому он отказался выполнять это поручение. Тогда Вардан раскрыл Давиду весь план, чтобы убедить его в том, что он не собирался нарушать повеления императора. И это, как мы убедимся, было его ошибкой.

Солнце еще не село, когда Давид подошел к мусульманской армии, которая по-прежнему стояла в боевом порядке, и попросил отвести его к Халиду для переговоров о мире, который предлагает Вардан. Как только Халиду доложили об этом, он вышел к Давиду и стал пристально смо­треть на него.

Вид Халида, человека ростом 6 футов, жилистого и мускулистого, мог ослабить мужество у всякого, на кого Халид глядел своим пылающим взором. Его загрубевшее, обветренное лицом со шрамами, его пронзи­тельный взгляд производили впечатление безжалостности к тем, кого Халид считал своими врагами. На несчастного Давида они подействова­ли ошеломляюще. Съежившись под взглядом Халида, он пробормотал: «Я не хочу войны! Я всего лишь выполняю поручение!»

Халид надвинулся на него. «Говори! - приказал он. - Если скажешь правду, останешься в живых. Если солжешь, то умрешь».

Араб-христианин произнес: «Вардан огорчен этим ненужным крово­пролитием и желает избежать его. Он готов подписать с тобой договор и спасти жизнь тем, кто еще жив. Сражение должно быть остановлено до конца переговоров. Он предлагает, чтобы утром вы с ним встретились один на один посередине между двух армий и обсудили условия мира».

«Если твой повелитель затевает обман, - ответил Халид, - то, име­нем Аллаха, мы сами искусны в хитростях, и никто не может сравниться с нами в том, что касается военной стратегии и уловок. Если у Вардана есть тайный замысел, то он лишь приближает свой конец и истребление всего вашего войска. Если, с другой стороны, он говорит правду, то мы не станем заключать мир, пока не будет согласия платить нам джизью. Что же касается каких бы то ни было даров, то в любом случае все ваше скоро станет нашим».

Слова Халида, сказанные с непоколебимой уверенностью, произвели глубочайшее впечатление на Давида. Сказав, что он пойдет и передаст Вардану сообщение Халида, Давид повернулся и пошел прочь, а Халид глядел ему вслед, чувствуя, что здесь что-то не так. Давид не успел отой­ти на большое расстояние, как вдруг ему пришло в голову, что Халид прав, что победа достанется мусульманам, а византийцы будут уничтожены несмотря ни на какие ухищрения. Он решил спасти себя и свою семью, сказав правду. Поэтому он вернулся обратно и вновь предстал перед Халидом, сообщив ему все, что ему было известно о заговоре, в том чис­ле о том месте, где должны были залечь 10 римлян - за пригорком чуть правее римского центра. Халид пообещал сохранить жизнь Давиду и его семье при условии, что тот не сообщит Вардану, что мусульманам из­вестно о составленном им заговоре. Давид согласился.

Вернувшись в римскую армию, Давид сообщил Вардану о своих пред­варительных переговорах с Халидом и о согласии Халида на встречу, ко­торая была запланирована, однако он ни слова не сказал о своем втором разговоре с мусульманином. Вардан остался доволен.

Сначала Халид думал самому подойти к пригорку и лично убить всех десятерых римлян. Его склонная к авантюрам душа радовалась, пред­вкушая славную битву. Однако после того как он обсудил это дело с Абу 'Убайдой, последний отговорил его и предложил ему избрать для вы­полнения данной задачи 10 отважных воинов. Халид согласился. В число отобранной им десятки вошел Дирар, назначенный старшим в этом от­ряде. Он велел Дирару подготовиться к тому, чтобы утром выскочить из переднего ряда мусульман, перехватить и уничтожить десятерых римлян, когда те появятся. Однако Дирар был в душе не меньшим авантюристом, чем Халид, и настоял на том, чтобы ему и его людям позволили отыскать римлян под покровом темноты и убить их там, где они прятались. Хорошо зная Дирара, Халид согласился на его прось­бу. Незадолго до полуночи Дирар и его девять товарищами вышли из лагеря.

Вскоре после восхода солнца Вардан выехал вперед со всеми импер­скими регалиями, в разукрашенных драгоценностями доспехах и отяго­щенным драгоценностями мечом на боку. Халид вышел из мусульман­ского центра и остановился перед Варданом. Оба войска уже стояли в боевых порядках, как и накануне.

Вардан начал переговоры с попытки устрашить мусульманина. Он высказал низкое мнение об арабах: о том, в каких жалких условиях они живут, как голодают в своих исконных землях. Ответ Халида был рез­ким и агрессивным: «О ромейская собака! - фыркнул он. - Это твой последний шанс принять Ислам или заплатить джизью». Тут Вардан, не обнажая меча, бросился на Халида и схватил его, одновременно при­зывая к себе десятку римлян.

Краем глаза Вардан увидел, что из-за пригорка появились десять рим­лян и побежали к нему. Халид также увидел их и испугался, потому что ожидал, что из-за пригорка появятся десять мусульман. Он не стал бес­покоиться о том, как дополнительно защитить себя, и с глубокой грустью подумал о том, что Дирара все же постигла печальная участь. Когда от­ряд приблизился, Вардан заметил, что предводитель этих «римлян» об­нажен по пояс, и тут до него дошла вся ужасная правда.

Ночью Дирар с девятью товарищами подобрались к пригорку, бес­шумно убили всех 10 римлян, а затем, поддавшись озорному чувству юмора Дирара, напялили на себя одежду и доспехи римлян. Впрочем, позднее Дирар сбросил с себя этот наряд и надел свою обычную одеж­ду, в которой привык сражаться. С первыми проблесками зари десятка мусульман сотворила утреннюю молитву и стала ждать, когда раздастся призыв римского полководца.

Вардан выпустил Халида и отступил назад, беспомощно наблюдая за тем, как их окружает десятка мусульман. Дирар приближался к нему с обнаженным мечом. Увидев это, Вардан с мольбой обратился к Халиду:

«Заклинаю тебя, во имя того, во что ты веришь, убей меня сам; не под­пускай ко мне этого дьявола».

В ответ Халид кивнул Дирару, и меч Дирара, сверкнув на солнце, от­сек Вардану голову.