Речь адвоката И. Р. Журавлева по делу М. А. Котова

(Витебская областная коллегия адвокатов)

Краткое содержание дела. Истица П. К. Валентинова предъявила иск к М. А. Котову об установлении отцовства в отношении двух ее дочерей -Оксаны, 13 апреля 1969 г. рождения, и Елены, 16 марта 1972 г. рождения.

Дело слушалось в народном суде Полоцкого района.

Народный суд в иске полностью отказал.

Решение суда было отменено судебной коллегией по гражданским делам Витебского областного суда, и дело направлено на новое судебное рассмотрение.

При повторном рассмотрении народный суд г. Полоцка иск удовлет­ворил. Однако и это решение судебной коллегией областного суда было отменено. Ввиду сложности дело было принято к производству Витебским областным судом в качестве суда первой инстанции.

Речь адвоката И. Р. Журавлева в защиту интересов ответчика была произнесена в заседании судебной коллегии областного суда.

Товарищи судьи! Принятые Верховным Советом СССР 27 июня 1968 г. Основы законодательства Союза ССР и союз­ных республик о браке и семье и республиканские кодексы о браке и семье свидетельствуют о новом проявлении заботы партии и правительства о дальнейшем укреплении советской семьи, о всемерной охране интересов матери и детей.

Статьей 16 Основ и ст. 53 КоБС БССР определено, что при рождении детей у родителей, не состоящих в браке, от­цовство может быть установлено в судебном порядке при от­сутствии совместного заявления родителей.

Заявленный истицей иск к моему доверителю об ус­тановлении отцовства в отношении двух ее дочерей - Окса­ны, 13 апреля 1969 г. рождения, и Елены, родившейся 16 мар­та 1972 г.,—как раз и вытекает из этих правовых норм.

Товарищи судьи! В течение трех дней вы самым тщатель­ным образом исследовали доказательства, представленные сторонами по делу, сами проявили инициативу по собиранию новых. Теперь необходимо отбросить все сомнительные и недостоверные и оставить только те, которые соответствуют истине. Сделать это непросто. Ведь не случайно дело рассмат­ривается судебными инстанциями около года.

Исковое заявление подано в народный суд Полоцкого рай­она еще 12 января 1973 г. По делу уже принимались решения диаметрально противоположные.

Решением народного суда Полоцкого района от 26 марта 1973 г. истице было полностью отказано в иске, а в августе 1973 года иск был полностью удовлетворен и мой доверитель был признан отцом обоих детей. Как известно, оба эти реше­ния были отменены, и вы должны принять новое решение. Каким же должно быть это решение?

В соответствии со ст. 53 КоБС БССР при установлении отцовства суд принимает во внимание совместное прожи­вание и ведение общего хозяйства матерью ребенка и от­ветчиком до рождения ребенка, или совместное воспита­ние либо содержание ими ребенка, или доказательства, с достоверностью подтверждающие признание ответчиком отцовства.

Свои исковые требования истица мотивирует в настоящем судебном заседании тем, что до рождения указанных детей она с ответчиком совместно проживала и вела общее с ним хозяйство.

Ответчик иск не признал и пояснил, что одной семьей с истицей не жил, а бывал у нее в доме в связи с тем, что по ее просьбе оказывал ей помощь в учебе, так как она заочно зани­малась в Сельскохозяйственной академии, помогал истице в некоторых хозяйственных делах как знакомый. Интимную жизнь с истицей ответчик отрицает.

Чтобы установить подлинную картину отношений меж­ду истицей и ответчиком, считаю необходимым прежде всего подробно остановиться на утверждениях самой истицы и со­поставить ее показания с другими доказательствами.

П. К. Валентинова в исковом заявлении утверждала, что она проживала совместно с моим доверителем с мая 1968 года до 5 декабря 1971 г., вела с ним совместное хозяйство, а затем он ее оставил и переменил местожительство. В период со­вместной жизни у нее родились двое указанных выше детей, которых они с Котовым совместно воспитывали и которым ответчик доставлял необходимое содержание.

В судебном заседании 26 января 1973 г. истица дала иные объяснения, сущность которых сводится к тому, что она по­стоянно с ответчиком совместно не проживала, но он к ней систематически приходил в выходные дни.

Аналогичные объяснения дала истица и в судебном засе­дании 26 марта 1973 г.: «С мая 1968 года по 5 декабря 1971 г. ответчик приезжал ко мне на выходные дни. В 1970 году от­ветчик работал на ремзаводе в г. Полоцке, тогда чаще ко мне приезжал...».

В судебном заседании 8 августа 1973 г. и в данном судеб­ном заседании истица изменила свои объяснения и стала ут­верждать, что Котов начал вести с ней совместную жизнь в феврале 1969 года и жил вместе с ней до своего переезда на новое местожительство в г. Витебск, т. е. до июля 1970 года.

Таким образом, истица дважды в судебных заседаниях— 26 января и 26 марта 1973 г.—отрицала совместное прожива­ние с ответчиком и наличие у них семьи, а дважды - 8 августа и в настоящем судебном процессе - давала противоречивые объяснения о сроках совместного проживания с ним.

Во всех судебных заседаниях истица утверждала, что пос­ле рождения у нее первого ребенка - дочери Оксаны она ос­тавила ее на воспитание у своей матери в деревне, в 60 км от места своего жительства, и дочь там воспитывалась до октяб­ря 1971 года. Этот факт подтвердили и свидетели Милый, Милая, Громова, Зуева, Толочко, и сомнений по этому поводу не возникает.

В подтверждение своих исковых требований истица при­ложила к исковому заявлению справку Юровичского сельсо­вета, в которой указано, что ответчик «с мая 1968 года по де­кабрь 1971 года проживал совместно с истицей в одной квар­тире в деревне Янково, вел совместное хозяйство».

Эту справку подписал бывший председатель сельсовета Соболенко, который допрашивался вчера в судебном процессе. Он пояснил, что ему о совместном проживании М. А. Котова с П. К. Валентиновой ничего не известно, а справку он выдал по просьбе истицы, которая ему пояснила, что с ней проживает ее муж - М. А. Котов, т. е. по существу признал фиктивность этой справки. Из его же показаний видно, что, по данным сельсо­вета, М. А. Котов проживающим в деревне Янково не зна­чился, что он лично М. А. Котова вообще не знает.

На судебном заседании свидетели Громовы Мария, Вик­тор и Зинаида, Скуматова, Толочко, Науменко, Агеев, Милый утверждали, что ответчик в период зачатия и рождения перво­го ребенка - Оксаны жил с истицей в ее квартире одной семь­ей, истица в этот период ни с кем из мужчин не встречалась, ответчик отвез ее в родильный дом, а после переезда на жи­тельство в г. Витебск часто приезжал к истице, поддерживал с нею семейные отношения и перестал приезжать незадолго до рождения истицей второго ребенка. Поэтому происхождение обоих детей от ответчика у них не вызывает никаких сомнений.

Если верить этим показаниям, то действительно создается впечатление, что у истицы и ответчика сложилась прочная семья, и поэтому тот факт, что незадолго до рождения у исти­цы второго ребенка ответчик прекратил свои посещения, не может влиять на решение вопроса об установлении отцов­ства в отношении обоих детей.

Дело осложняется еще и тем, что сам ответчик признает частые встречи с истицей в период зачатия и рождения пер­вого ребенка, также признает, что ночевал несколько раз у нее на квартире, что он отвозил истицу в родильный дом. Однако при всем этом ответчик отрицает интимную жизнь с исти­цей, объясняя свое отношение к истице жалостью к ней и стремлением помочь ей твердо встать на ноги, окончить ака­демию и получить специальность.

Из характеристики, выданной с места работы М. А. Ко­това, видно, что он морально устойчивый человек, хороший товарищ, готовый прийти на помощь людям в трудную ми­нуту, и поэтому такое объяснение ответчика заслуживает внимания.

Одно то, что ответчик помогал истице, заботился о ней и поддерживал в трудную минуту, само по себе не может исполь­зоваться против него как доказательство его нечестности.

Можно ли при таких обстоятельствах верить ответчику или же он просто стремится уклониться от исполнения свое­го родительского долга? А, может быть, свидетели Громовы, Скаматова, Толочко, Науменко, Агеев и другие говорят правду о наличии семейных отношений между ним и истицей?

По моему твердому убеждению, столь категоричные по­казания этих свидетелей даны ими в результате глубокого заб­луждения. Насколько добросовестно они заблуждаются, труд­но установить. Возможно, часть из них, наблюдая товарищес­кие отношения между истицей и ответчиком, составила себе мнение, что между ними сложились интимные отношения.

Не исключается, что они дают такие показания под влия­нием дружеских побуждений, испытывая сочувствие к исти­це в ее довольно сложном положении, возможно, что сказы­ваются и служебные отношения, так как истица работает в совхозе главным экономистом, а ряд свидетелей находятся в служебной зависимости от нее.

И, наконец, приходится говорить и о возможном вли­янии на свидетелей со стороны истицы. Об этом свиде­тельствуют имеющиеся в деле многочисленные письма, со­ставленные истицей или с ее участием и подписанные эти­ми свидетелями. Эти письма адресованы в различные судебные инстанции, ответчик в них изображается как не­достойный человек, оставивший истицу с маленькими деть­ми в беспомощном состоянии и уклоняющийся от исполне­ния своего родительского долга.

Естественно, что эти письма свидетелям зачитывались и их содержание повлияло на психику свидетелей. Видимо, этим и объясняется удивительная схожесть показаний указанных свидетелей с содержанием имеющихся в деле писем, даже по фразам и оборотам речи. Однако показания других свидете­лей по-иному освещают жизнь ответчика М. А. Котова в пе­риод зачатия и рождения первого ребенка.

В частности, свидетели К. А. Шульга и Т. И. Шульга, про­живавшие с ответчиком в одном доме, пояснили во всех су­дебных заседаниях, что ответчик с 1967 года до июля 1970 года, т. е. до переезда на жительство в г. Витебск, постоянно проживал и был прописан в их доме, никуда от них на квар­тиру не переходил, они знали его как холостяка, и за весь пе­риод времени истица ни разу не заходила в их дом.

Из показаний указанных свидетелей известно, что исти­ца пыталась склонить их к даче неправильных показаний по этому факту, однако они на это не согласились.

Сама же истица утверждает, что она систематически бы­вала в этом доме у ответчика.

Свидетели Артемьев и Гиргель подтвердили, что ответчик действительно в 1968-1970 гг. проживал на квартире у супру­гов Шульга и, будучи холостяком, проводил с ними свободное время.

Таким образом, свидетели по своим показаниям раз­делились на две группы: одни утверждают о совместном про­живании ответчика и истицы и ведении ими общего хозяй­ства, а другие это отрицают.

На мой взгляд, товарищи судьи, вы не сделаете ошибки, если поверите показаниям ответчика и свидетелей Т. И. Шуль­га, К. А. Шульги, Артемьева и Гиргель, так как они подтверж­даются другими доказательствами, заслуживающими доверия.

В частности, заключением судебно-медицинской экс­пертизы от 1 марта 1973 г., проведенной областным бюро, отцовство ответчика в отношении первого ребенка истицы исключается. Истица высказала сомнения по поводу правиль­ности заключения этой экспертизы, утверждая, что она в тот период времени ни с кем, кроме ответчика М. А. Котова, в близких отношениях не была, и поэтому настаивала на про­ведении повторной, более квалифицированной экспертизы. Ее ходатайство было удовлетворено и заключением новой судебно-медицинской экспертизы, проведенной Главным бюро судебно-медицинской экспертизы БССР 12 ноября 1973 г., установлено, что ответчик не является отцом первого ре­бенка истицы.

Становится очевидным, что объяснения истицы и по­казания свидетелей с ее стороны по поводу обстоятельств, связанных с рождением дочери Оксаны, не соответствуют действительности.

Поскольку основанием иска об установлении отцовства является происхождение ребенка от ответчика, очевидно что иск об установлении отцовства М. А. Котова в отношении дочери истицы Оксаны является необоснованным.

Представляет несколько большую сложность иск истицы в отношении второй ее дочери - Елены, так как судебно-ме­дицинская экспертиза в этом случае не исключает отцовства ответчика.

Поэтому следует подробно остановиться на доказа­тельствах, характеризующих период жизни ответчика после переезда его на жительство в г. Витебск в июле 1970 года.

Как установлено судом, вторая дочь родилась у истицы спустя один год и восемь месяцев после переезда ответчика на жительство в г. Витебск. По утверждениям ответчика, за все это время он посетил истицу три раза: в апреле 1971 года по пути к своей матери он заехал к истице отдать и объяснить ей очередную контрольную работу; в октябре 1971 года - по тем же причинам; и в декабре 1971 года он заехал забрать учеб­ники, так как истица не пересылала их почтой. В одно из по­сещений, в октябре 1971 года, ответчик помог истице пере­везти ее мать к ней на жительство.

Ответчик также утверждает, что истица воспользовалась этими его посещениями и пытается изобразить, что он спе­циально приезжал, чтобы перевезти ее мать, и они свидетель­ствуют о поддержании с нею семейных отношений. Допро­шенные по делу свидетели 3. Громова, Паршонок, Яковлева и Дрогилева как раз подробно и рассказывали об этих приездах ответчика к истице.

Представляется, что на основании этих фактов нельзя сделать вывод о наличии либо отсутствии семейных отно­шений между истицей и ответчиком, но его можно сделать на основании объяснений самой истицы. Совсем недавно звучали в этом зале ее слова о том, что после переезда от­ветчика на жительство в г. Витебск она не знала, где он про­живает, ни разу не зашла к нему на работу, несмотря на то, что ежемесячно приезжала в г. Витебск в Управление сельс­кого хозяйства, которое находится в одном здании с филиалом института, где работает ответчик. Не была знакома с матерью и отцом ответчика.

Справка филиала проектного института, где работает ответчик с июля 1970 года до настоящего времени, свидетель­ствует, что его работа связана с постоянным пребыванием в течение всего рабочего времени в здании филиала института.

Справка же с места жительства истицы подтверждает, что она с 1968 года до настоящего времени проживает в деревне в 120 км от г. Витебска.

В судебном заседании установлено, что переезд из г. Ви­тебска в деревню, где проживает истица, на автобусе с учетом пересадки занимает пять-шесть часов.

Эти доказательства бесспорно показывают, что ответчик не проживал с истицей одной семьей после переезда на жи­тельство в г. Витебск.

Не проводил М. А. Котов совместно с истицей и отпуска. Это подтверждено справкой Николаевского сельского совета Ми-орского района, из которой явствует, что во время отпусков он находился у своей матери, проживающей от истицы в 67 км.

Можно ли говорить о семейной жизни М. А. Котова с истицей, о совместном ведении ими хозяйства в период зача­тия дочери ответчицы Елены на основании одних только фак­тов, относящихся к этому периоду?

Конечно, нет.

Три или даже больше чем три приезда, отдельные встре­чи, даже если бы их было много, не могут служить доказа­тельством совместного ведения хозяйства.

В том-то и дело, что эти встречи изображаются от­ветчицей и упомянутыми свидетелями как продолжение се­мейных отношений, начавшихся еще в то время, когда ответ­чик жил в г. Полоцке. Доказать наличие семейных отноше­ний, основываясь лишь на нескольких встречах, нельзя, но с помощью этих нескольких встреч можно доказывать, что ра­нее существовавшие семейные отношения продолжались.

Но при одном условии: если бы эти предыдущие се­мейные отношения действительно существовали.

Приведенные выше доказательства свидетельствуют, что П. К. Валентинова не имела семейных отношений с М. А. Ко-товым и родила ребенка от другого лица.

Если показания всех многочисленных свидетелей, выз­ванных в суд по просьбе истицы, оказались в отношении к первому периоду, когда родилась Оксана, не соответствующи­ми действительности, то какое же основание считать те же показания достоверными в отношении ко второму периоду?

Считаю необходимым обратить внимание суда и на то обстоятельство, что у ответчика и истицы не было никаких препятствий к регистрации брака, оба имели один - высшее, а другая - незаконченное высшее образование и хорошо по­нимали юридическое значение регистрации актов гражданс­кого состояния.

Тем не менее истица более трех лет не регистрировала рождение первой дочери Оксаны и не воспитывала ее со дня рождения до октября 1971 года, не регистрировала око­ло года рождение второй дочери, выясняя отношения со сво­ими знакомыми.

При таких обстоятельствах с учетом биологического ис­ключения отцовства в отношении первого ребенка истицы Оксаны, с учетом показаний Жаховского и Шульги о том, что в период зачатия второго ребенка истица встречалась с Гагибовичем и Булавко, не исключается, что отцом второго ребен­ка может быть кто-либо из них.

Поскольку не установлено кровное происхождение детей истицы от ответчика и не подтверждено ни одно из условий, предусмотренных ст. 53 КоБС БССР, а значит, семьи у исти­цы с ответчиком не существовало, считаю, что иск к М. А. Котову заявлен необоснованно и не подлежит удовлетворе­нию, и поэтому прошу в иске П. К. Валентиновой об установ­лении отцовства в отношении обеих ее дочерей отказать.

Решением Витебского областного суда в иске об установлении отцов­ства в отношении дочери Оксаны было отказано и установлено отцовство ответчика в отношении дочери Елены.

Определением Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Белорусской ССР решение было оставлено без изменения¹.

¹ Речи советских адвокатов по гражданским делам. - М.: Юрид. лит., 1976.-244 с, с. 28-36

УМЫШЛЕННОЕ УБИЙСТВО