Марина Чавушян, представитель Компании Kultura Pr

Моя компания способствовала заключению контракта между Уитни Хьюстон и компанией российского промоутера Андрея Агапова о ее выступлении в «Олимпийском». За три дня до концерта в Москве менеджмент певицы утвердил кандидатуру Димы в качестве артиста, работающего на разогреве. Господин Агапов тогда выразил недовольство решением певицы, но ему пришлось утвердить выбор менеджмента. Дима и Уитни должны были встретиться на площадке днем, во время репетиции. Дима Билан со своей командой приехал вовремя. Он репетировал очень тщательно, потому что хотел произвести на певицу и зрителей сильное впечатление.

Ко времени начала концерта Дима начал беспокоиться, сможет ли он пообщаться с Уитни Хьюстон. Он звонил помощнице Агапова Полине, но женщина просто нагрубила ему. Дима понял, что у Уитни возникли непредвиденные проблемы, и он принял решение срочно выйти на сцену, чтобы занять публику своим выступлением. Но Полина Гусакова приказала убрать всю технику Димы Билана со сцены. Руководители «Олимпийского» сами звонили Агапову с просьбой открыть сцену для певца. Но господин Агапов не хотел этого делать ни под каким предлогом! Ведь единственным оправданием задержки начала огромного мероприятия стало поведение Димы Билана, по его словам, «капризного и зарвавшегося молодого парня»! Диме не оставалось ничего, как уехать с площадки.

Уитни Хьюстон приехала много позже, чем должна была, провела еще час в своей гримерной, прежде чем собралась с духом и вышла на сцену. У нее был сильный озноб, и она появилась перед зрителями в зимней шубе. Нам стало известно, эти проблемы были связаны с приемом некоторых лекарственных средств…

 

Оказалось, это я был виноват в том, что семнадцать тысяч человек сидели в темном зале полтора часа!

 

Не устаю поражаться способности некоторых людей сваливать с больной головы на здоровую свою некомпетентность, неорганизованность, нежелание нести ответственность за свои действия или бездействия! Не знаю, воздастся ли по заслугам таким людям, не мне судить… Жаль только Жана Татляна который в 2010 году дал концерт в Кремлевском дворце, но гонорара от господина Агапова, говорят, не дождался. Дело Татляна в настоящее время готовится к подаче суде. Но, как говорят, шансов выиграть дело у него очень мало, ведь на имя господина Агапова не зарегистрировано ни одной промоутерской компании…

 

 

МИР, ДРУЖБА, АМЕРИКА

Наша культурная экспансия: вперед, на Запад! – Работа с продюсером «Тату». – Сложный выбор из трех американских гигантов. – Иностранный консультант. – Конфуз на таможне. – Белое солнце Майами. – Что я делал в клубе трансвеститов. – Честный таксист… с ума сойти! – В доме одного из самых пафосных продюсеров мира. – Подробности работы с Тимбалэндом. – Культовая студия «De Village». – Творческие альянсы. - «Number One Fan»: песня, обреченная на успех

 

 

Налетав несколько десятков тысяч километров с гастролями, я понял, что наш мир очень мал. По сути, это микрокосмос, где всё взаимосвязано и ничего не существует отдельно от окружающей среды.

 

В России многие традиционно грезят Америкой или Европой – будто это на другой планете. Мол, там течет жизнь иного порядка. Но это точно такие же страны, со своими традициями, людьми и проблемами. И их жители стремятся к тому же счастью для себя и своих близких. А потому архиважно поддерживать добрые отношения между целыми государствами – и у популярного человека есть такие возможности…

 

На этой высокой ноте меня обычно одергивают: да на Западе и так полно музыкантов, куда ты лезешь, только русских там и не хватало…

 

А вот не хватало и не хватает. Когда «железный занавес» рухнул, у нас появилась долгожданная возможность путешествовать, беспрепятственно знакомиться с другими культурами, а главное – работать с лучшими западными музыкантами и продюсерами, учиться, делиться опытом с коллегами, пользоваться новыми технологиями. Благодаря этим связям россияне, наконец, увидели воочию таких мировых звезд как Мадонна, Ла Тойя Джексон, Анестейша, Уитни Хьюстон… И этот процесс культурной интеграции будет лишь набирать обороты, дорогие мои человеки. В мировых чартах в последнее время появляется всё больше и больше русских имен…

 

Я отчетливо осознаю себя российским певцом. Я не пытаюсь уехать на Запад со своей историей, чтобы делать что-то лично для себя. Да зачем? Я, напротив, работаю на расширение наших культурных границ, поддерживаю высокий статус и престиж России, от лица которой имею честь выступать. Мне это доставляет глубокое моральное удовлетворение. И, кстати, позволяет поддерживать высокий творческий уровень. Держать марку.

 

Итак, после «Евровидения-2006», когда вся Европа дружно распевала «Never Let you go», стало очевидным, что есть хорошие шансы продвинуть мою музыку на Запад. Пора было записывать международный альбом. По завершении «Евровидения» мы с Яной завязали множество полезных знакомств, и у нас, наконец, появились финансовые возможности, чтобы воспользоваться этими связями.

 

Чуть позже нам удалось привлечь к сотрудничеству менеджмент группы «Тату» – с их бесценными связями и опытом. Таким вот образом в нашу с Яной жизнь вошла Саша Титянко, девушка, которая позиционировала себя как международный продюсер. До нас она работала не только с «Тату», но и с другими известными артистами. Саша отлично знала нюансы западных пиар-кампаний и коньюктуру тамошнего рынка, ориентировалась в музыкальном материале, как рыба в воде, и была знакома с руководством многих известных звукозаписывающих студий. В 2006-м она как раз вернулась из Лондона, где прожила несколько лет, и захотела окунуться в работу с каким-то новым для неё артистом.

 

Мы поставили себе очень высокие планки, сразу же заглянув в мировые чарты, где в то время почти безраздельно властвовали артисты американского продюсера Тимбалэнда. И нас очень интересовал сам этот известный деятель. Еще одной кандидатурой на сотрудничество был Will.I.Am, продюсер американской хип-хоп команды «Black Eyed Peas». И, наконец, завершал эту тройку колоритный хип-хоп продюсер Скотт Сторч, также продвинувший множество звёзд.

 

У нас имелись выходы на всех троих. Важным было понять, кто из них нам ближе по духу и по стилю – и, конечно, кому из них я интересен как артист.

 

Но в нашей истории случился разворот на 180 градусов. Мы сами в нем повинны – тем, что выбрали продюсера не из упомянутой «золотой тройки». Работа с выбранным человеком продлилась до церемонии награждения EMA. Именно тогда мы поняли, что это не наш вариант; пришлось распрощаться.

 

Зато нам удалось познакомиться с одним из музыкальных издателей Дэннисом Инглсби, обладателем прав на некоторое количество хитов известных артистов – таких как Уитни Хьюстон, «Pussicat Dolls», Крэйг Дэвид… Инглсби был хорошо знаком с некоторыми российскими звездами. Дэннис, имевший непререкаемый авторитет в музыкальном мире, согласился стать нашим международным консультантом. Он и помог организовать первую встречу – со Скоттом Сторчем, хип-хоп локомотивом американского шоу-бизнеса.

 

* * *

 

Сразу же после «World Music Award» мы всей командой вылетели на промо тур в США – Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Сан-Франциско, затем Майами и Чикаго. Параллельно нас ожидали переговоры сперва со Скоттом Сторчем, затем, возможно, с Тимбалэндом. Оба продюсера проживали в городах, где мы давали концерты. Дэннис Инглсби любезно согласился нас сопровождать на правах консультанта. Без него нам пришлось бы туго – все же у американского шоу-бизнеса своя специфика…

 

Вы, наверное, заметили, что, несмотря на имеющиеся у нас возможности, весь этот период мы вели себя отнюдь не самоуверенно. Каждый шаг мы обсуждали со специалистами, которые знали западную кухню, как свои пять пальцев. Словом, мы были прилежными учениками, которые хотели бы сделать первые шаги по незнакомой территории…

 

Итак, Майами. Первым впечатлением от посещения этого дивного города стали неприятности на таможне. Гм, путешествуя по разным странам, неплохо бы досконально знать правила провоза и хранения предметов… Я, например, вёз парфюмерию – несколько хороших одеколонов, которые купил по пути. И вот… я не упаковал их надлежащим образом. А это в США строжайше запрещено. Каждый флакончик должен иметь собственную ударопрочную «скорлупку» - во избежание. А вдруг вы везете «Шипр», который в некоторых штатах приравнивается к химическому оружию?!..

 

Таможенник, осматривающий мой багаж, засек нарушение и потребовал, чтобы я оставил флаконы в аэропорту. Я расстроился. Черт возьми, откуда мне было знать такие нюансы, как правила провоза парфюмерии за рубеж?..

– Пожалуйста, сэр, – обратился я к таможеннику, – помогите мне упаковать эти флаконы, я ни в коем случае не имел намерений нарушать закон.

 

Ну совсем не хотелось из-за пустяка расставаться с одеколонами столь дорогих марок.

 

К счастью, таможенник сменил гнев на милость и, увидев моё искреннее замешательство, заулыбался, объясняя, как должна выглядеть упаковка. И даже помог мне всё тщательно завернуть.

 

Когда мы вышли из аэропорта, я выпучил глаза. Передо мной был невиданный город-курорт, основное впечатление от которого – солнце!!! Звезда ослепительного бриллиантового цвета изливалась на улицы. Свет пронизывал тело сквозь одежду, так что я сам себе казался прозрачным. Белизна зданий резала глаза. Хотелось сходу рвануть куда-нибудь на безграничный песчаный пляж Майами-бич… где в тот приезд нам так и не удалось побывать.

 

В первый же вечер мы отправились гулять по городу. А остановились мы в районе Арт-Деко, напичканном ночными клубами и прочими курортными точками. Взяв такси и попросив таксиста устроить нам мини-экскурсию, мы покатались по району, вышли где-то на освещенной площади и решили посетить первый попавшийся клуб.

 

А-а-а-а!.. Заходишь – а там одни красавицы на шпильках, густо размалеванные, в ярких нарядах, с перьями и шиньонами в прическах. Признаться, я не понимал, что именно не так, пока ко мне не подошла одна из дамочек и не заговорила басом. Это был местный клуб трансвеститов – весьма известный в городе.

 

Мы немного потанцевали, пообщались с местной публикой, после чего решили выйти на свежий воздух. Мне хотелось позвонить по мобильному и обменяться парой фраз с кем-нибудь из домашних. Сунув руку в барсетку, я обнаружил пустоту. Дорогой телефон, подаренный мне на день рождения за несколько недель до этого, исчез.

– Яна, ты не в курсе, я брал с собой мобилу? – обратился я к своему продюсеру, которая выглядела несколько ошалевшей после всей этой пестрой и блестящей бутафории.

– Что?.. А! Брал, я помню, ты говорил по телефону, когда мы ехали в такси…

– А куда я его сунул, ты не помнишь?

– Нет, не помню… Мне кажется, нигде кроме такси ты его выронить не мог…

 

Мы вернулись в гостиницу и стали названивать в службу такси Майами, пытаясь выяснить, не забывал ли кто-нибудь из пассажиров дорогущий мобильник на заднем сиденье. Пока телефон разыскивали, Яна набрала мой номер – хотя никто не верил, что это хороший метод поиска. Каково же было наше удивление, когда в ответ раздался усталый голос того самого таксиста:

– Yep, I see your phone[7]…

Таксист, оказывается, уже часа два катался в надежде, что к нему обратятся владельцы данного эксклюзива. Через пятнадцать минут он примчался в отель и привез мне пропажу, получив в благодарность стодолларовую купюру.

– Надо же, какие честные люди! – восхитилась Яна. – А я думала, что всё…

 

Таким было наше знакомство с удивительным городом Майами.

 

У Саши Титянко в этом городе проживали друзья – выходцы из бывших союзных республик, бизнесмены, вращающиеся в кругах шоу-бизнеса и знакомые со всей рэперской тусовкой. В том числе с такими персонажами как, например, Снуп Дог.

 

Они и помогли нам познакомиться с мистером Сторчем, который тогда был одной из самых одиозных фигур западного шоу-бизнеса. Говорят, что у Скотта Сторча есть русские корни – то ли бабушка, то ли дедушка из России. Сам Сторч вырос в Канаде, затем перебрался в США и сделал головокружительную карьеру.

 

Это один из самых пафосных – в современном значении этого слова – продюсеров в мире. Его основная идея в том, чтобы всеми силами поддерживать звездный имидж. Вспомните всех этих рэперов в дутом золоте и с алмазными якорями на шеях, купающихся в зеленых купюрах… И вы будете вынуждены признать, что это – работает.

Перещеголять Сторча под силу только таким монстрам как Фарел Вильямс или Кэнни Вест. Страсть Сторча – автомобили, и у него одна из самых дорогих коллекций авто в мировом шоу-бизнесе: здесь и раритетные машины, и Бугатти по миллиону долларов, и старинные роллс-ройсы, Фантомы, Бентли… А еще какие-то фантастические коллекционные модели, собранные в единственном экземпляре.

 

Особняк Сторча был также одним из самых дорогих в Майами. Когда мы прибыли на встречу с ним, то попали в настоящий парадиз. Громадный бассейн с голубой водой, фонтаны у парадного входа, охранники-афроамериканцы в черных костюмах, черных очках и зеркально начищенных ботинках – эдакие «Men in black[8]»…

 

– Hi, guys! What's up?[9] – приветствовал нас мистер Сторч, встречая на крыльце, к которому вела необъятная мраморная лестница молочно-белого цвета.

 

Мы вежливо поздоровались в ответ. После пары фраз о том, о сём Сторч устроил нам экскурсию по своему шикарному дому, не забывая в красках рассказывать, что и где у него находится — хозяин был очень горд своим жилищем. И там действительно было на что посмотреть. Дом был оформлен в классическом стиле, в бежево-коричневых тонах – высоченные потолки, хрустальные люстры, полы с инкрустациями. Мы восхищались и цокали языками, а хозяин явно был доволен произведенным впечатлением.

 

Установив таким образом непринужденную атмосферу, мы принялись обсуждать возможности нашего сотрудничества.

– Вы знаете, ребята, – сообщил Сторч. – Я пока не уверен, как всё пройдёт. Давайте пробовать…

 

Пробовать — то есть встретиться на студии и что-то записать.

Когда мы вышли от Сторча, потрясенные и задумчивые, Яна спросила:

– Ну, что скажешь?

На неё эта встреча тоже произвела неизгладимое впечатление.

– Уф, даже не знаю, — пожал я плечами. — Вроде бы всё удачно прошло… Но что-то мне подсказывает, что это немного не наш вариант, ты не находишь?

Яна усмехнулась.

– Давай дождемся завтрашнего дня.

 

В Майами у нас было запланировано несколько концертов, которые, к слову, прошли с невероятным аншлагом. Мы все равно должны были задержаться здесь на несколько дней, поэтому было время, чтобы записать пробник и понять, насколько удачно мы можем сработаться со Сторчем.

 

Для тех, кто из моего рассказа вывел для себя, будто мы придирчиво выбирали продюсеров, фыркали и отклоняли претендентов, поясню. Сначала продюсер должен сам заинтересоваться в артисте. Особенно если он профессионал уровня Сторча. Процесс становления работы продюсера с артистом весьма тонок и деликатен. И мистер Скотт Сторч в этом случае делал нелегкий выбор, ибо его специализация – рэп-артисты и, в исключительных случаях, R’n’B-исполнители. Так или иначе, у Скотта весьма своеобразный стиль. Подходит ли нам эта музыка, насколько органично она впишется в моё мироощущение, имидж – всё это нам только предстояло выяснить.

 

Мы сделали несколько пробных композиций и глубоко задумались.

 

* * *

 

Параллельно мы вели переговоры с Тимбалэндом. Его команда куда более живо отреагировала на наш запрос, после чего мы решили встретиться с ним лично. От Тимбалэнда мы получили на прослушивание несколько демо-записей новых песен. Приятно удивило, что композиции, которые нам прислали, были свежие, еще никем не исполненные. И вдвойне порадовало то, что по стилю эти песни лично мне очень понравились.

 

Поблагодарив Скотта Сторча за уделенное время и внимание, мы отправились к Тимбалэнду в Лос-Анджелес записать несколько новых песен. В те дни в Лос-Анджелесе проходила церемония награждения «Грэмми». Нас пригласили на preparty, где мы быстро всё обсудили. И прямо на месте приняли воистину судьбоносное решение: подписать контракт с командой Тимбалэнда.

 

…Важный нюанс при работе с американским слушателем: песня на английском должна быть исполнена без малейшего акцента. Чуть что-то не то – и всё пропало, можно ставить крест на всём альбоме. Американцы и без того воспринимают иностранцев настороженно.

 

Принимая решение раскручивать российского артиста, Тимбалэнд это прекрасно понимал. Поэтому произношению было уделено повышенное внимание: американский продюсер «закрепил» за мной свою главную творческую единицу – композитора и отличного мелодиста Джима Бинса. Джим записывал на студии вокалы всем, кто поступал под патронаж Тимбалэнда. Параллельно меня обложили педагогами по вокалу, фониатрами и специалистами по имиджу, которые занялись как моим произношением, так и улучшением моего вокала и внешнего вида.

 

Мы по нескольку раз перепевали каждую композицию, каждый фрагмент, добиваясь, чтобы ни одно слово не резало слух американцев. Отрабатывали новые стили, боролись за совершенно новое звучание, смещая его в сторону американизированного R’n’B.

 

Высочайший профи Бинс оказался очень приятным человеком. Мы сразу нашли с ним общий язык, и в итоге настолько спелись, что почти подружились.

 

Мы записывались на студии «De Village» в Лос-Анджелесе. А это – историческое место. Там царит раскованная, творческая и даже почти домашняя атмосфера – в отличие от многих студий звукозаписи. «De Village» ранее была коммуной хиппи, и здесь в свое время жили и творили легендарные «Beatles». Студия тогда ничем не напоминала нынешнюю – раньше на этом месте был небольшой дом почти безо всяких удобств. Музыканты проживали в составе общины, и здесь же записывались в кустарных условиях. Затем студия «De Village» стала культовой, и было достроено несколько этажей. На каждом из них сейчас стоит великолепное студийное оборудование, на котором работают только суперпрофессионалы.

 

Сегодня на «De Village» записываются только мегазвезды. Очередь на запись довольно длинная, артисты бронируют себе студию на продолжительный срок, приезжают и живут здесь месяцами. Например, в тот момент, когда мы готовили свой материал, в соседней комнате записывалась Джанет Джексон – она арендовала студию на месяц. Для нас же сделали исключение – Тимбалэнд был настолько во мне заинтересован, что организовал запись вне очереди.

 

Вторую песню мы делали с композитором Райаном Теддером из «One Republic». Райан подробно расспросил меня о том, что происходит в моей жизни, что важно, а что не очень, как я ощущаю себя в плане личных отношений, кто мои друзья, каковы особенности этой дружбы… На основании наших бесед Райан буквально за час выдавал музыку, которая невероятным образом совпадала с моим мироощущением, отражала то, что я действительно чувствовал, описывала события моей жизни. Райан меня по-настоящему потряс. Ему удалось передать то, что не было высказано словами. Подобные творческие альянсы – большая удача. Примерно та же ситуации была с Джимом – ему удалось выразить это в музыке всё то, что было у меня на душе.

 

Неудивительно, что после всего этого стало ясно, что сотрудничество будет фантастически успешным. И контракт был, наконец, заключен!

 

В Лос-Анджелесе мы работали лишь из-за церемонии «Грэмми». Команда Тимбалэнда почти вся из Филадельфии, там же находится его главная база – студия, семья… Возможно, это особенность населения той местности, но люди Тимбалэнда оказались весьма простыми в общении – внимательными, неторопливыми, при этом в каждом была особая творческая глубина. То, что они делали – совсем не поверхностно. Хотя и рождается порой спонтанно, будто из ниоткуда. Песни возникали сами, и никто не выдавливал из себя слова и аккорды. Для этих людей музыка тоже была призванием и жизнью. Вероятно, именно поэтому мы были так очарованы друг другом. Я ведь точно так же мог сорваться на студию чуть ли не ночью – просто потому, что в голове появился интересный музыкальный фрагмент, и нельзя терять этот момент вдохновения.

 

Именно так и родилась «Number One Fan». Произошло это однажды вечером, когда мы все сидели на студии, спокойно наигрывая разнообразные мелодии. Ко мне приехала из Нью-Йорка моя любимая – Лена Кулецкая. Она принимала живейшее участие в наших экспериментах, как зритель оценивая всё то, что звучало в комнате.

 

Джим как-то притих. И вдруг начал напевать:

– And I’m your number one fa-a-an, baby, I'm your number one fan…

 

Я так думаю, что он всё это время наблюдал за мной и Леной – и…

 

Мы все вскочили с дивана, на котором до этого вполне мирно сидели, и принялись от радости прыгать чуть ли не до потолка. Надо же, какая удача! Это то, что надо! Сразу стало ясно, что это тот самый хит, которого мы так давно ждали; песня, обреченная на успех. Мгновенно врезается в память, заставляет пританцовывать… Из тех, которые постоянно прокручиваешь в голове и непроизвольно напеваешь.

 

Мы записали эту вещь всего за пару дней. После чего отправились на премию «World Music Award» в Лондон. Там же мы запланировали снять клип.

 

ВЕРА, НАДЕЖДА, ЕВРОВИДЕНИЕ

Фирменное чутье Джимми Айвена. – Встреча с патриархом американского шоу. – Руди Перез и латиноамериканский вариант Билана. – Баллада на испанском и ее последствия. – Остается только верить… – Рождение «Believe»

 

 

Мы с Тимбалэндом записали почти половину англоязычного альбома, когда настала пора демонстрировать материал американским звукозаписывающим лейблам. В частности, у нас были хорошие контакты с лейблом «Universal Music» и его подразделением «Interscope», которое специализировалось на нестандартных артистах, в том числе иностранных.

 

Исполнительный продюсер и руководитель компании «Interscope» Джимми Айвен – человек с уникальным чутьём. Про него ходят легенды: считается, что Айвен способен выхватить из массы музыкантов именно того, кто впоследствии станет мегазвездой. Поэтому он и взялся за такую непростую задачу, как продвижение иностранных артистов в США. А это ведь более рискованное и затратное мероприятие, чем раскрутка местных. Среди его подопечных – российская «Тату», немецкий «Rammstein», немецкий же «Tokio Hotel», финский «Rasmus»…

 

После знакомства с моими записями Джимми Айвен был очень взволнован. Он не скрывал своих чувств и выложил все начистоту: фирменный нюх подсказал Айвену, что альбом очень перспективный, а я могу стать популярным среди американской публики.

 

Вопрос сотрудничества должен был решиться в присутствии главы «Universal Music» Дуга Морриса. Это своего рода патриарх американского шоу-бизнеса. Уже тогда ему было за семьдесят, но Моррис был полон молодого задора и сам вел многие переговоры. Ради беседы с нами он специально приехал в Лос-Анджелес. И это при том, что Дуг Моррис лично разговаривает только с мегазвездами Америки!.. Прослушав мои материалы и посмотрев лондонский клип на песню «Number One Fan», Моррис вынес вердикт:

– Давайте работать!

 

Важным условием сотрудничества стал пункт о том, что я должен был длительное время находиться в Лос-Анджелесе – минимум по несколько месяцев в году. Это было необходимо, чтобы контактировать с прессой, записывать новый материал, устраивать гастрольные туры и концерты. В США никто не будет ждать, пока артист освободится от других дел – если его нет в пределах досягаемости, о нём забывают. Это очень динамичная культура, к которой необходимо приспосабливаться.

 

Всё это немного не укладывалось в мои планы, поскольку в конце 2007-го уже было решено, что я участвую в «Евровидении-2008». Необходимо было готовиться и, как следствие, проводить время и в России, и в Европе.

 

Еще один важный момент — это стратегия продвижения меня как артиста. Дело в том, что моя внешность, как вы знаете, по типу ближе к жителям Востока. Такой диснеевский Аладдин российской эстрады. Это даёт удивительный эффект: во многих странах я чем-то напоминаю местных жителей; я везде свой. В Испании – точь-в-точь испанец, в Италии – итальянец, в Мексике – мексиканец… В Майами ко мне часто подходили знакомиться и заговаривали при этом на испанском.

— Hola! Que tal?[10] — Меня принимали за латиноамериканца. А я в то время даже не мог найти достойного ответа. Сейчас я уже освоился с испанским, и запросто могу перекинуться парой фраз с поклонником.

 

Подметив эту мою особенность, Джимми Айвен предложил необычный ход: начать работать со странами Латинской Америки. А затем, раскрутившись там, делать упор на США.

 

В этом был и коммерческий смысл. Американский музыкальный рынок имеет характерную особенность: больше всего пластинок продаётся именно в южноамериканских странах. Тамошние жители меньше доверяют интернету, они предпочитают слушать то, что можно подержать в руках (это я о дисках). А потому многие американские звезды – например Бейонс и Кристина Агилера – сразу после записи англоязычного альбома летят в Лос-Анджелес или Майами записывать те же треки на испанском. Ибо североамериканцы скачивают всё из сети…

 

Для записи испанской версии альбома руководители «Interscope» пригласили поработать со мной продюсера и композитора Руди Переза. Этот обладатель нескольких «Grammy» – номер один в мире в области продвижения испаноязычных артистов. Он занимался раскруткой Мэрайи Кэрри, Нелли Фуртадо, Хулио и Энрике Иглесиасов, той же Кристины Агилеры… Короче, на его совести популярность всех звёзд западной эстрады в испаноязычном мире.

 

Для работы над испанским альбомом мы переехали в Майами, где у Руди Переза была своя огромная студия на берегу океана. Там (я имею в виду город) и жил этот удивительный человек.

 

Выходец с Кубы, он, как и многие успешные деятели шоу-бизнеса, обладал незаурядными человеческими качествами. Очень спокойный и доброжелательный, прекрасный семьянин, отец троих детей… Знаменитость, которую совершенно не испортили известность и богатство. Он был человеком философского склада ума, и в перерывах между записью материала мы много разговаривали – о жизни, об успехе, о профессиях музыканта и продюсера.

 

Меня также потрясло, что Перез, как и я, интуитивно понимал и использовал те законы жизни, которые только-только становятся известны широким массам. Я говорю о методиках позитивной психологии. Сам Перез был наглядной иллюстрацией к тому, насколько велика сила мечты. Когда Руди было двадцать лет, и он начинал свою карьеру на студии звукозаписи, то всё, что он делал, – это подавал кофе музыкантам и режиссерам. Но он верил, что однажды станет работать с мировыми знаменитостями совсем в ином качестве. Войдет в число самых преуспевающих людей в мире. Когда он проговорился об этом в студии, над ним грубо посмеялись и снисходительно одёрнули:

— Ну, молодец, отличная сказка! А теперь принеси-ка кофейку…

Руди перестал откровенничать с окружающими, но мечту свою не бросил.

 

В итоге Руди Перез стал тем, кем и хотел быть. А о тех циничных скептиках давно ничего не слышно…

 

Итак, запись с Руди Перезом проходила на удивление гладко. Приятным открытием стало то, что благодаря хорошему слуху я пел по-испански без акцента. Руди был очень доволен.

 

Близился отбор на «Евровидение-2008». Я объяснил Перезу ситуацию. Мы с Яной долго ему рассказывали, что представляет собой этот конкурс, как он проходит, каковы его условия. О «Евровидении» и Перез, и Айвен, конечно, слышали. Но никто из американских артистов никогда в нем не участвовал. Оно и понятно.

 

Однако Руди пошел нам навстречу и вызвался помочь в подборе песни для конкурса. Как вариант была предложена «Porque aun te amo» – красивая баллада о любви, которая мне и самому нравилась. По вокальному диапазону она вполне подходила. Кроме того, это было бы очень оригинально – исполнить песню на испанском.

 

Я пока еще базировался в Майами и периодически курсировал по Америке с концертами и интервью. Яна тем временем находилась в Москве, где занималась организационными мероприятиями, связанными с отбором на «Евровидение». Она объявила, что песня у нас уже есть; чтобы продемонстрировать демо-запись «Porque aun te amo» широкой публике, Яна отправилась в Русскую службу новостей. По сути, это было обычное интервью, в котором Яна анонсировала мою конкурсную композицию.

 

Сейчас уже очевидно, что она сделала это в очень удачный момент. Если бы мы показали песню непосредственно на отборочном туре, нас бы просто дисквалифицировали. И поезд «Евровидения» ушел бы навсегда.

 

Но меня спасло именно это интервью Яны. Как только демо-версия прозвучала в эфире, недремлющие поклонники и журналисты тут же доложили: композиция уже исполнялась ранее. «Porque aun te amo» пел Лучано Перейро, весьма популярный в странах Латинской Америки. Мы этого не знали. Все-таки в мире невероятное количество музыки, и всю переслушать невозможно. К тому же мы и не подозревали, что на Западе это нормальная практика: правообладатель песни волен предложить её любому исполнителю. С ней может годами выступать один певец, затем ее передадут другому… В этом есть смысл, ведь музыка вечна.

 

Но по правилам «Евровидения» конкурсная вещь должна быть новой и ранее не исполнявшейся. Руди об этом не знал, он хотел как лучше.

 

В момент озвучивания «Porque aun te amo» на Русской службе новостей я с Сашей Титянко находился в самолёте, который летел в Майами. Я не чуял подвоха и был в хорошем настроении. Если не брать в расчет сопутствующих событий[11], а судить лишь по открывающимся передо мной перспективам, то это был один из самых успешных периодов моей творческой деятельности.

 

Звонок Яны застал меня врасплох. И я не сразу уловил смысл ее слов:

– Дима, ты представляешь, эта песня не новая, – сообщила она убитым голосом. – Я только что ставила её в эфир, и мне тут же сообщили… Это скандал…

 

Я повесил трубку и почувствовал, как земля уходит у меня из-под ног. И то, что я был в самолёте, тут ни при чем.

— Что-то не так? – спросила Саша.

— Всё не так, – буркнул я, мигом представив себе, что сейчас творится у меня на родине. – Подожди, не спрашивай, я пока не могу разговаривать.

 

В первые секунды в моей душе бушевала досада и желание что-то срочно предпринять; затем все сковал предательский холод: всё кончено, это провал.

 

До отборочного тура оставалось три дня. Только три дня… Или целых три дня?.. Как бы мы ни оценивали этот запас времени, его однозначно нужно было использовать. Яне удалось договориться о том, что песня будет срочно заменена на другую, и организаторы отборочного тура – Первый канал – согласились подождать.

 

А в это время в Майами я, в состоянии лёгкой паники, пытался выправить ситуацию и перекроить график работы. Мы с Сашей бросились к Тимбалэнду – к счастью, он со всей командой находился в Майами. Со стороны это, должно быть, выглядело еще тем нахальством: мы попросили этого титана отложить все дела, потому что у нас проблемы. Сбивчиво объяснили ситуацию и, что самое удивительное, Тимбалэнд пошел нам навстречу, не сомневаясь ни секунды.

 

Коротко описав суть нашего ЧП Руди Перезу, мы попросили у него тайм-аут и перекочевали к Тимбалэнду на студию.

 

— Ну и о чём речь? – спросил Джим Бинс, как только мы переступили порог студии.

 

Мы в очередной раз погрузились в объяснения о «Евровидении» и о том, почему нам там важно на него попасть. И почему нам срочно нужна свежая, еще никем не исполненная песня. Да не просто песня, а хит.

 

— Да-а, это задачка… – сказал Джим и замолчал минут на десять. Он просто сидел в кресле, углубившись в свои мысли.

 

— Слушай, я, конечно, писал разные песни, – сказал Бинс, будто не заметив этого перерыва, – но пойми, что хиты в срочном порядке не придумывают… А знаешь, что? – вдруг оживился он. – Давай сейчас немного отвлечемся. Просто посидим и поговорим об этом. Вот ты знаешь, какая именно песня нужна, о чём она должна быть?

 

— Знаю ли я?.. – сказал я сокрушенно. Немного подумал и продолжил: – Пожалуй, знаю. Сейчас эта песня может быть только о вере. Потому что в нашей ситуации можно лишь надеяться на лучшее и не опускать руки. Если бы я не верил в успех даже в такие провальные моменты, я бы давно сломался…

 

— О’кей, – кивнул Джим. – Я тебя понимаю…

 

Он очень нервничал. Возможно, Джим переживал происходящее даже острее, чем я сам. Ведь я давно привык к внештатным ситуациям в моей жизни. А Бинс жил в более размеренном и уравновешенном мире, где подобная работа планируется заранее и выполняется по графику равными долями. Совсем без форс-мажоров не обходится, но и они обычно учтены планом…

 

Мы проговорили всю ночь. Говорили о многом. О преодолении препятствий и себя. О целях, ради которых пробиваешь лбом любые препоны. О том, что такое победа и благодаря чему человек может считаться победителем уже на пути к ней. Обсуждали силу настоящей веры в себя и чудесные превращения, которые происходили с людьми, желающими добиться успеха… За этими разговорами я узнал Джима Бинса с совершенно иной стороны. Я и раньше понимал, насколько велик его творческий потенциал, но теперь я увидел, что Джим не просто профессионал, он еще и хороший друг… Это было ценнейшим открытием.

 

Ближе к утру песня будто выкристаллизовалась из воздуха… Мы с Джимом сидели рядом за клавиатурой и наигрывали в четыре руки. Джим напевал, я подхватывал. Нам очень захотелось донести до людей нечто, что способно вселить в их сердца подлинную веру в успех. Это было отчаянное усилие, помноженное на мольбу – мощный выплеск эмоций, когда хочется крикнуть на весь мир: «Я буду жить, что бы ни случилось!!! I will survive!»:

Even when the thunder and storm begins

I’ll be standing strong like a tree in the wind [12] …

 

В этот момент я представлял себя на сцене «Евровидения», слышал овации публики и верил в то, что всё получится.

 

…Через два дня «Believe» была в Москве, и демо-запись появилась на официальном сайте «Евровидение-Россия».

 

НАГРАДА ДЛЯ ПОБЕДИТЕЛЯ

Мой круг почета. – После конференции. – Гонка продолжается! – Встреча в Москве. – О том, как мне звонил президент. – «Life с Биланом»: наш безумный график. – Самый страшный полет в моей жизни. – Все, что вы хотели знать о моем дуэте с Нелли Фуртадо

 

 

В этой книге я уже сравнивал себя с марафонским бегуном, которому нужно пересечь последнюю черту, – и тогда все изменится. Чертой было «Евровидение», помните? А теперь – немного о том, что произошло непосредственно после финиширования в 2008 году.

После преодоления этой колоссальной по сложности дистанции мои силы были на излете. Взмыленный и счастливый, я, образно выражаясь, хотел лишь плюхнуться на газон физиономией вниз и лежать так вечность, чувствуя, как ветерок овевает раскаленную кожу, а усталость медленно уходит в землю… Но мне не дали. Есть такая изуверская традиция – круг почета. Мой круг в честь победы должен был равняться значительной части пройденной дистанции. И бежать его нужно было сразу. Срочно. Сейчас!!! Удар ботинком под ребра – вставай, проклятьем заклейменный!.. триумфатор, так тебя разэдак!..

 

Итак, мы всей командой уползли с заключительной пресс-конференции «Евровидения-2008» – обливаясь потом и слезами, еле волоча ноги от усталости и передвигаясь на последних ресурсах организмов. Вернуться в номер – и спать, спать!.. А затем – самолетом в Москву, праздновать победу…