Помни, что господь подвергает суетный гнев на ближнего, даже и внутренний, страшному суду.

Авва Пимен сказал: «Бог дал израильтянам закон – воздерживаться от противоестественного, то есть от гнева, ярости, зависти, ненависти, клеветы на брата и прочего, что принадлежит ветхому человеку». Брат спросил авву Пимена: «Что значит гневаться на брата своего всуе?».– «Всуе гневаешься,– отвечал старец,– если гневаешься за всякую обиду, которой обижает тебя брат твой. Даже хотя бы брат выколол у тебя правый глаз или отсек тебе правую руку, и ты стал бы на него гневаться – ты гневался бы на него всуе. Тогда только гневайся на брата, когда он удаляет тебя от Бога».

Мать Синклитикия говорила: «Хорошо не гневаться; но если ты разгневан, то знай, что не к послаблению страсти твоей назначил меру дня сказавший: солнце да не зайдет в гневе вашем (Еф. 4, 26). А ты ожидаешь, пока пройдет все это время. Зачем ты ненавидишь оскорбившего тебя человека? Не он оскорбил тебя, а диавол; питай ненависть к болезни, а не к больному».

Авва Макарий говорил: «Если мы будем помнить о зле, какое сделали нам люди,– в нас ослабеет памятование о Боге; если же мы будем помнить о зле, наносимом демонами, будем безопасны от стрел их».

Авва Питирион, ученик аввы Антония, говорил: «Кто хочет изгонять демонов, тот прежде должен покорить себе страсти. Ибо кто преодолеет какую-либо страсть – тот выгоняет и беса ее. Например, демон приходит с гневом. Если ты укротил гнев, то и бес гнева выгнан. То же должно сказать и о каждой страсти».

Авва Макарий говорил: «Если ты, делая кому-либо выговор, приходишь в гнев, то удовлетворяешь своей страсти. Таким образом ты, не спасая других, погубишь себя».

Авва Агафон говорил: «Гневливый человек, хотя бы мертвого воскресил, не будет угоден пред Богом».

Спросили авву Исаию: «Что есть гнев?». Он отвечал: «Ссора, ложь и невежество».

Братия хвалили авве Антонию одного монаха. Когда монах сей пришел, Антоний захотел испытать его, перенесет ли он оскорбление, и увидев, что не переносит, сказал ему: «Ты похож на село, которое спереди красиво, а сзади разграблено разбойниками».

Однажды братия потерпели оскорбление на месте своего пребывания и, желая оставить сие место, пошли к авве Аммону, а старец в это время плыл куда-то по реке. Увидев, что они идут по берегу реки, он сказал корабельщикам: «Высадите меня на берег»,– и, подозвав братьев, сказал им: «Я Аммон, к которому вы идете». Утешив сердца их, он уговорил их воротиться на место, из которого вышли. Ибо случившееся с ними не вредило душе их, но было оскорбление человеческое.

Авва Павел и Тимофей, занимаясь в Скиту мастерством, терпели беспокойство от братии. Однажды Тимофей говорит своему брату: «Чего мы хотим от нашего искусства? Целый день нам нет покоя». Авва Павел сказал ему в ответ: «Довольно с нас и ночного безмолвия, если только ум наш будет бодрствовать».

Братия аввы Пимена сказали ему: «Пойдем отсюда. Здешние монастыри беспокоят нас, и мы губим души свои. Вот и дети своим плачем не дают нам безмолвствовать». Авва Пимен отвечал им: «Из-за гласов Ангельских хотите вы уйти отсюда!».

Авва Аммон говорил: «Четырнадцать лет провел я в Скиту и молился Богу днем и ночью о том, чтобы Он даровал мне силу победить гнев». (Пример постоянства в преодолении гнева.)

Авва Исидор рассказывал о себе: «Пошел я однажды на торжище продавать небольшие корзины. Приметив, что меня начинает одолевать гнев, я оставил корзины и убежал».

Авва Иоанн Колов сказывал: «Однажды шел я со своим плетением по скитской дороге и встретился с погонщиком верблюдов. Он своими словами довел меня до гнева, и я убежал, оставив свои корзины».

Во время собрания в Скиту отцы хотели испытать авву Моисея. С презрением к нему они говорили между собою: «Для чего этот эфиоп ходит в наше собрание?». Моисей, услышав это, молчал. Когда братия разошлись, отцы спросили его: «Ужели ты нимало не смутился, авва?». Он отвечал им: смятохся и не глаголах (Пс. 76, 5).

Авва Кассиан рассказывал: «Авва Иоанн, игумен великой Киновии, пришел к авве Паисию, который сорок лет провел в самой уединенной пустыне. Имея к нему великую любовь и по любви свободу говорить с ним, Иоанн спросил его: “Какой подвиг совершил ты во столько времени в таком уединении, не тревожимый никем?”. Авва Паисий отвечал: “С тех пор как я уединился, солнце никогда не видало меня за трапезой”.– “А меня не видало во гневе”,– сказал авва Иоанн».

Авва Исидор говорил: «Вот уже сорок лет, как я, хотя ощущаю греховные помыслы, но никогда не предавался ни пожеланиям, ни гневу».

Брат спросил авву Пимена: «Что мне делать? Меня искушает дух блуда и гнева». Старец отвечал: «Давид говорил о себе: “Льва я поражал и медведя умерщвлял (см.: 1 Цар. 17, 35)”,– а это может означать: я истребил гнев и блудный помысл сокрушал трудами».

Рассказывали об авве Агафоне следующее: «Пришли к нему некоторые, услышав о великой его рассудительности. Желая испытать, не рассердится ли он, спрашивают его: “Ты Агафон? Мы слышали о тебе, что ты блудник и гордец?”. Он отвечал: “Да, это правда”. Они опять спрашивают его: “Ты, Агафон, пустослов и клеветник?”. Он отвечал: “Я”. И еще говорят: “Ты, Агафон, еретик”. Он отвечал: “Нет, я не еретик”. Затем спросили его: “Скажи нам, почему ты на первые вопросы соглашался, а последнего не вынес?”. Он отвечал им: “Первые пороки я признаю за собой: ибо это признание полезно душе моей, а быть еретиком – значит быть в отлучении от Бога; но быть отлученным от Бога я не хочу”. Услышав сие, они удивились рассудительности его и отошли, получив назидание».

Однажды ученик аввы Силуана Захария, без согласия аввы, вышел из келии и, взяв с собой братию, разломал ограду сада и расширил его. Старец, узнавши об этом, взял свою милоть, вышел из келии и говорит: «Братия, помолитесь обо мне!». Братия, увидев его, пали к ногам его и говорили: «Скажи нам, отец, что с тобою сделалось?». Старец отвечал им: «Я не пойду в келию свою и не скину с себя милоти, пока не переставите ограды на прежнее место». Братия снова разломали ограду и поставили ее на прежнем месте. Тогда старец возвратился в келию свою.

 

Не злословь брата своего

Всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет «безумный», подлежит геенне огненной. Мф. 5, 22