Институционализация жизненного опыта

Понятно, что общество есть продукт взаимодействия людей. Выделим из всех видов взаимодействий социальное, т.е. человечес­кое, когда люди понимаются как социальные существа, действующие в конкретном социокультурном контексте[92]. Социальное взаимодей­ствие в повседневной жизни подчинено принципу «здесь и сейчас» и протекает в ситуации «лицом к лицу». Можно сказать, что здесь находится «атом» всего огромного мира человеческих взаимоотношений. Все прочие формы взаимодей­ствий в той или иной степени являются лишь производными и более отдаленными от этого атома. Следовательно, анализ этого «кирпичика» позволит нам выявить микромеханизм социального конструирования. Рассмотрим, как откладывается опыт жизни в сознании индивида и как он типизируется, становится приемлемым и понятным другому участнику вза­имодействия. Этим самым мы обозначим появление тех или иных элементарных форм культуры как ценностно-норматив­ных регуляторов социальной жизни.

В ситуации «лицом к лицу» я и мой партнер предстаем друг перед другом в живом настоящем. При этом постижение друг друга (намерений, приемов воздействия, цели взаимодей­ствия) происходит на всех уровнях сознания (разума, интуиции, эмоций). В силу своих знаний, опыта, культуры в целом я интерпретирую полученные данные, пытаясь достичь достоверного знания о своем партнере. Так же поступает и он. Столкновение двух «здесь и сейчас» (т.е. интерпретаций си­туации, основанных на интересах сторон и актуальных целях взаимодействия) происходит в процессе взаимообмена моей и его экспрессивностей (выразителей эмоциональных состояний). Но ни один человек не способен постичь другого во всем его многообразии. Поэтому волей или неволей мы прибегаем к типизации, к схемам интерпретации поведения и действий другого человека («мужчина», «женщина», «европеец» и т.д.), а схемы диктуют нам типичные «ожидания-требования» друг от друга в ситуации взаимодействия. Мы воспринимаем друг друга как типы. Более того, чем больше удалена типизация социального взаимодействия от ситуации «лицом к лицу», тем более она анонимна, обезличена. Но зародыш анонимности заключен уже в ситуации живого взаимодействия индивидов. Следовательно, социальную реальность повседневной жизни можно понять в континууме типизации, анонимность которых возрастает по мере удаления от ситуаций «здесь и сейчас» и «лицом к лицу»[93]. На одном полюсе этого пространства на­ходятся «другие», с которыми я взаимодействую часто и интенсивно («мой круг»), на другом полюсе — крайне ано­нимные абстракции, которые по своей природе никогда не смогут стать доступными взаимодействию «лицом к лицу» (мифологические герои или религиозные олицетворения в виде ангелов, дьявола и т.д.)

Типизация формируется в «образцы взаимодействий» и упорядочивает их. Важнейшую роль при этом играет вербаль­ный язык, представляющий собой систему знаков, т.е. лин­гвистических обозначений жизненного опыта общности, кото­рые можно сохранить во времени и передать следующим поколениям. Опыт — прежде всего знания, однако мое знание повседневной жизни организовано так, что меня интересует в данный момент лишь то, что мне нужно для достижения каких-то целей. Ясно, что априорно знания не существует, поскольку человеческая природа, как мы это установили еще в первой части лекций, — это социокультурная переменная: изначально она существует лишь в виде антропологических констант (открытости миру, пластичности инстинктуальной системы и т.д.)[94]. Следовательно, если мы пытаемся выяснить истоки и природу «социокультурного», то должны рассмотреть вопрос об «осаждении» опыта в сознании индивида и о его объективации в рамках принятой в данной культуре семиотико-знаковой системы. А это дает нам и ответ на вопрос о жизненных мирах человека как субъективных реальностях. В памяти человека осаждается не весь опыт индивида или группы. Седиментация (осаждение опыта действий и переживаний в сознании) принимает интерсубъективный характер, т.е. выходит за пределы отдельного человека тогда, когда нескольких ин­дивидов объединяет общая биография, — сходные условия жизни и деятельности порождают общественный единообраз­ный опыт, типизация которого происходит окончательно посредством языка, т.е. семиотической системы.

Как же при этом происходит формирование опыта? В основе опыта лежат действия физического, технологического или умственного характера, а всякое действие подвергается так называемой хабитуализации (опривычиванию). В ходе опривычивания происходит фундаментальный процесс: естественное стремление людей к результативности действия в сочетании со стремлением к экономии человеческих усилий (в том числе и «закон лени») ведут к тому, что в сознании отпечатывается прежде всего позитивный опыт, превращаясь в образец дей­ствия (в основном выраженный в умениях и навыках). Типизируясь далее посредством языка, он движется в двух системах: в системе ролевых функций (ролевых репертуарах живых индивидов) и в знаковых (символических) системах. Опыт, выраженный в знаковых системах, может отделяться от достояния его творцов.

Здесь начало культуры. Поэтому мы под культурой пони­маем позитивный опыт множества людей, выраженный в семиотических системах. Посредством типизации действий и формирования образцов у взаимодействующих индивидов возникают определенные ожидания (экспектации) друг от друга, а следовательно, и взаимный контроль и взаимокоррекция норм (этос сообщества). Возникает основа для формирования институтов — объективных для индивидов социальных реаль­ностей. Они непременно имеют уже свою историю и аргументированную легитимность (оправданность). Все они дик­туют индивидам: «так надо делать», а ряд из них — специально организованный — «разгружает» людей от уже непосильной для них ноши (для этого предназначены организация и ведение народного хозяйства, система государственного управления, армия, здравоохранение, система образования, наука, искусство и т.д.).

Разделение труда между институтами, следовательно, и между их персоналами, дает возможность развивать соответствующую профессиональную культуру, открывает путь к проектируемым инновациям.

ЖИЗНЕННЫЕ МИРЫ ЧЕЛОВЕКА: ЕДИНСТВО И СПЕЦИФИКА

Социальная антропология сосредоточивает свое внимание на людях как творцах, конструкторах социальной реальности. Важнейшей при этом является проблема изучения процесса социального бытия культуры, т.е. отобранного, ценностно ок­рашенного и семиотически выраженного позитивного опыта жизнедеятельности множества людей. Такой опыт возникает в различных сферах и, поскольку в опыте невозможно отделить друг друга сознание и действие, социальное бытие культуры может быть изучено лишь посредством исследования жизнен­ных миров человека (людей).

Различение миров человека по гносеологическому признаку (по соотношению бытия и сознания) позволяет нам описывать и объяснять общество и как объективную, и как субъективную реальность. Но для описания и объяснения общества как продукта взаимодействия людей этого недостаточно. Любое взаимодействие людей характеризуется «слитностью» условий, интересов, разума и реальных действий его участников, следовательно, необходимо применять феноменологический под­ход[95]. В социальной антропологии это выражается в том, что в основу различения миров человека мы должны положить основные модусы, или феномены существования человека. Как уже говорилось, это труд (способ жизнеобеспечения), господ­ство (доминирование и связанная с ним борьба в любых сферах жизнедеятельности), любовь (самоидентификация и солидарность с особо значимым существом, соучастие в его жизни: божеством, святыней, лидером, лицом противоположного пола, родственниками и близкими и т.д.), игра (свободная деятель­ность как дарящая блаженство), смерть (основной экзистен­циальный феномен, выражающий и подчеркивающий конеч­ность человеческой жизни и связанное с ним вечное стрем­ление человека избавиться от нее).

Жизненные импульсы, исходящие из этих феноменальных источников, формируют и миры человека, так или иначе

регулируемые соответствующими институтами. В то же время эти миры являются компонентами общества как субъективной реальности, ибо эти феномены — не только бытийные способы человеческого существования: они также и способы понима­ния, с помощью которых человек понимает себя как трудя­щегося,, как любящего, как борца, играющего и смертного, и стремится через такие смысловые горизонты объяснять одно­временно бытие всех вещей[96].

Мои жизненные миры — это осознаваемые мною реаль­ности, расположенные и за пределами моей повседневной жизни. Моя идентификация, самоотождествление с этими мирами зависит от силы воздействия на меня этих реальностей, с одной стороны, и от моего прагматического или познава­тельного интереса к ним — с другой. В то же время мы все живем как бы одновременно в прошлом (социальная и индивидуальная память, традиции), в настоящем (актуальные потребности, уровень и степень их удовлетворения), и будущем (надежды на лучшее будущее, индивидуальные и социальные проекты). Все это причудливо переплетается в жизни каждого. Каждый мой жизненный мир — и мир других, следовательно, наше взаимопонимание и взаимодействие в этом мире про­текают в рамках той культуры, которая ценностно-нормативно скрепляет воедино эти миры. На поверхности иногда это выглядит как система субкультур, расположенных в едином социокультурном пространстве (культуры различных сообществ, этнокультуры).

Известно, что обстоятельства в той же мере творят людей, в какой они сами творят эти обстоятельства. Участвуя в жизненных мирах, я соприкасаюсь и с «обстоятельствами» этих миров, следовательно, я так или иначе содействую формиро­ванию и развитию у себя и у других людей человеческих качеств, необходимых для жизни в данном мире. Этот момент, эмпирически наблюдаемый и фиксируемый, требует от нас методологического поворота в понимании человеческого созна­ния. Думается, что буквальное понимание сознания как ре­зультата отражения в мозге жизненных реалий, следовательно, некоторой его инерционности, приводящей к «отставанию со­знания от бытия», сужает наши эвристические возможности в области антропологии. Сознание человека надо рассматривать в двух планах: в мире повседневной жизни, где основным актором всего сущего выступает действие (труд, деятельность вообще), сознание человека есть необходимый атрибут жизни, в трансцендентальных же мирах мышление, понимание и самопонимание человека являются способом жизни. В информационном обществе, в котором возникают символические и виртуальные миры, именно сознание человека является непос­редственным творцом, главным актором этих миров. Поскольку высшим иерархом среди жизненных миров человека выступает мир повседневной жизни с ее принципами «здесь и сейчас» и «лицом к лицу», то в основе конструирования остальных миров лежит принцип жизнеподобия (образцом выступает повседневная жизнь). Это касается всех миров, как бы далеко они ни отстояли от повседневности и как бы фантастически в них ни переплетались друг с другом реалии повседневности. Принцип жизнеподобия этих миров (например, в картинах С. Дали либо в мире сновидений) реализуется посредством символико-знаковых систем, связывающих воедино все миры человека через него и в нем. Так мы выходим на проблему коммуникативных связей между жизненными мирами человека и с ним самим, а следовательно, связей между множеством людей как участников динамики этих миров.

СМЫСЛОВОЙ УНИВЕРСУМ

Информационное взаимодействие является необходимой частью любого социального взаимодействия. Предыдущий анализ процесса объединения индивидуального и социального уровней действий людей путем типизации позволил нам описать (правда, весьма схематически) процесс порождения культурных феноменов, упорядочивающих и наполняющих смыслом дей­ствия людей. Взаимодействие в повседневной жизни обязано своим появлением и развитием необходимости жить, и жить успешно, для каждого человека, поэтому информационное общение в этом мире зачастую носит в большей своей части функциональный, прагматический характер. Другие миры не имеют такого четко обозначенного круга необходимостей, поэтому наше внимание к ним обычно ослаблено, связано с досугом и развлечениями, если они не являются мирами моего профессионального труда и бытового поведения, и обмен информацией носит, скорее, чисто символический характер, будучи связан с символическими объектами.

Известно, что коммуникация является средством снижения неопределенности в ситуации взаимодействия. Уменьшение неопределенности предполагает построение индивидом (груп­пой) предсказаний до начала действия и объяснений после их завершения по поводу «правильности» или «неправильности» установок на действие и самого акта действия (контроль за соблюдением «правил игры»). Поэтому в коммуникативном поле функционируют: коммуникативные нормы, т.е. морально-этические обязательства, налагаемые на человека (группу), роли — набор функционально обусловленных действий и по­веденческих ожиданий, коммуникативные сети, т.е. наборы перекрещивающихся межиндивидуальных связей, правила-нор­мы, носящие инструментальный характер и служащие для координации действий людей в определенных ситуациях[97].

Здесь описан механизм обычной коммуникации. Однако этого описания недостаточно для понимания природы комму­никативных связей между мирами человека. Такие связи обеспечивают внутреннюю цельность человека и четкость контуров ожидаемых от него действий (предсказуемость по­ведения и действий) в условиях взаимодействий. Поэтому в последнее время антропологи и культурологи стали пользовать­ся древним термином «универсум», который, как утверждал еще Г.В. Лейбниц, есть «множество всех возможных миров», «единство многого». Эта категория обозначает динамичность и тотальность связей и отношений всех реальностей субъекта, сознание которого перемещается из одной из них в другую (реальности теоретического мышления, сновидений, эстетичес­кого или религиозного характера и т. д.). В духовном плане они объединяются в смысловой универсум[98]. В качестве иллюс­трации к такому выводу приведем классификацию «внутренних ценностей», данную Леви[99].

 

Ранг	Общеупотребительные определения значимости	Определения ценностей
	Все равно, до лампочки	Сфера внеценностной информации
	Любопытно, принять к сведению, иметь в виду	Информационные ценности
	Предпочтительно, хуже, лучше	Условные ценности
	Хорошо, плохо, важно, зарубить себе на носу	Безусловные ценности
	Самое главное, бесконечно важное, для меня это равно жизни, больше, чем жизнь	Сверхценности

 

Понятно, что в содержание смыслового универсума, выра­жающего тотальность, единство жизненных миров человека, входят прежде всего безусловные ценности и сверхценности. Понятно также и то, что смысловой универсум есть важнейшее образование в информационном поле субъектов, обеспечива­ющее их взаимопонимание и принятие друг другом. В научной литературе описываются различные теории связи общества как субъективной реальности с элементами Вселенной. Ниже дана схема этой связи, составленная Ю.М. Федоровым (на основе представлений Тейяра де Шардена, В.В. Налимова, В.С. Соловье­ва, Г.П. Федотова, П.А. Флоренского — последние трое являются основоположниками концепции Всеединства).

 

Бытие	Абсолют	Род	Социум	Натура	небытие
Бесконечный субъект	субъективирование		объективирование	Бесконечный объект
Символ	Негэнтропия		энтропия	Дескриптор
Свобода	Трансцендирование		дескриптирование	необходимость

 

По этой схеме разнородные миры свернуты один в другом, как матрешка в матрешке, и то же самое можно сказать о менталитете человека: менее универсальное порождается более целостным и универсальным. Исторический процесс — это дробление Бытия и Менталитета на все более проявленные и объективированные формы существования. Целостность (бы­тие, бесконечный субъект, символ и свобода) распаковывается в процессе существования рода, социума, природы и превра­щается в бесконечный объект, свобода — в необходимость, символ — в дескриптор (знание, лишенное морального дол­женствования). Это — небытие. Итак, небытие наступает при дроблении целостности Бытия и превращения бесконечного субъекта (под ним можно понимать и Бога) в бесконечный объект (полное овеществление субъекта). Как видим, эта теория исходным началом всего сущего считает активность Абсолюта (демиурга, Бога, творца либо менталитета Человека в качестве Абсолюта), подобно тому как современная астрономия считает началом Вселенной Большой Взрыв.

Разумеется, эта схема отходит от традиционных схем, ос­нованных на естественнонаучных данных о появлении созна­ния, изложенных в первой части лекций. Однако привлекает внутренняя логичность схемы — и в то же время ясно, что для ее принятия в качестве серьезного аргумента при объяснении такой единой функционально-онтологической целос­тности, как Вселенная, необходима изрядная доля веры в достоверность ненаблюдаемого.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. Почему ситуация «лицом к лицу» и «здесь и сейчас» является исходной точкой формирования культуры?

2. Перечислите важнейшие жизненные миры человека, свяжите их функции с теми или иными качествами личности человека.

3. Что понимается под смысловым универсумом?

ЛИТЕРАТУРА

Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.,1995.

Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1982.

Налимов В.В. В поисках иных смыслов. М., 1993.

Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию. М., 1994.

Соловьев B.C. Соч. В 2-х т. М., 1988.

Уледов А.К. Духовная жизнь общества. М., 1980.

Федоров Ю.М. Универсум морали. Тюмень, 1992.

Федотов Г. П. Россия и свобода. Париж, 1981.

Флоренский П.А. Макрокосм и микрокосм //Богословские труды. Сб. 24. М., 1983.

Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.

 

Тема 2