То от чего они бежали, настигло их на чужой земле. Как случилось, что мертвецы оказались столь проворными. Или же орки, заблудившись, сделали громадный крюк, возвращаясь к своей погибели.

Сперва трупный запах просто сбил с ног. А потом орки почувствовали злую голодную тоску, которая холодом цеплялась
в кожу и кости, ледяными пальцами сжимала сердце и высасывала душу. Многие встали как вкопанные, почуяв мертвецов.

А потом орки услышали короткие злые окрики, похожие на тявканье варгов, и следом воинственные крики из десятка глоток – за поворотом дороги, скрытым за скальным выступом, сражались белокожие. И это были не лесные жители, которые зачастую почти голыми кидались в гущу сражения. Это были воины в добротных

доспехах, умеющие держать строй. Люди сражались хорошо, их слаженный десяток ловко прореживал наступающих зомби.

Орки собрались уже было убраться подальше, когда толпа мертвецов качнулась в их сторону и пошла к ним, неуклюже раскачиваясь из стороны в сторону. И орки дурно взвыли, да так, что, казалось, даже горы содрогнулись, столько было в этом вое отчаянья и ярости.

Зеленокожие пятились, выставляя перед собой оружие, рычали, нагоняя на себя боевую ярость и ожидая, что она вот-вот захлестнет их волной, пронесет их через всю битву и выкинет, окровавленных, но победивших.

А затем завертелась круговерть боя.

Пуга, забравшись на уступ, ловко выбрасывала боевой хлыст, буквально разрубая мертвецов. Кто-то, потеряв оружие, цеплялся клыками в мертвую плоть и перегрызал горло мертвяку, если тот
не успевал сделать это раньше. Женщины дрались рядом
с мужчинами, щедро орошая своей кровью каменистую землю,
не желавшую приютить зеленокожих.

Понемногу орков оттеснили к людям, и всем живым по неволе пришлось драться плечом к плечу. Очень хотелось жить несмотря
на голод, несмотря на долгие скитания по чужому неприветливому краю, несмотря ни на что.

Поток мертвецов почти иссяк, но и сил сражаться уже
не осталось

- ЖИ-ИИИ-ТЬ! – взревела Пуга, разворачивая уже неподъемный для удара хлыст.

Пограничье. На границе с фаррабскими степями.

Вождь сказал: тащить шамана на себе. Зачем? Толку от него никакого: тощий, костлявый – даже не сожрать его, только бег задерживает. Ладно еще, когда с горы бежишь, а когда на гору!

Орки выскочили на вершину горы и замерли. Впереди
до самого горизонта расстилалась бескрайняя желтая степь. Ветер гулял по ней и, казалось, что это не трава колышется из стороны
в сторону, а огромные морские волны бегут друг за другом.

Глаза шамана на мгновение вспыхнули, превращаясь в яркие жгучие огоньки, а потом он вдохнул полной грудью ароматный шальной запах степи и, довольный, указал пальцем на небольшой холм впереди.

Ночью шаман воззвал к духам. Духи орков долго общались
с духами степей, но в итоге они договорились. И клан Змея и Колеса начал разбивать на холме стан.

А через несколько дней орки опять услышали трупный запах
и голодное желание жаждущих крови.

Мертвяки обнаружили орков и начали спускаться с гор.

Но ветер дул в сторону мертвяков, и шаман приказал поджечь степь. Сухая трава вспыхнула мгновенно, огонь поднялся высь,
да так, что даже звезды почуяли его жар. Ветер необратимо гнал огонь на мертвяков, и не было им пощады нигде.

А когда огонь утих, оставляя после себя выгоревшую до самых гор полосу земли, орки ничего на ней не увидели, кроме пепла, золы и камней.

Ночью орки пели песни, восхваляя своих духов и теперь заодно и степных. А шаман сидел, смотрел на пляшущие языки пламени
и слушал мир вокруг. Он слышал, что степные духи рады приходу воинов и надеялись, что орки, наконец-то, уберут всю нечисть
с границ и наведут там порядок. Он слышал, что вождь уже планирует набеги. И он слышал, что воины, которые его несли, рады тому, что не бросили и не съели шамана по дороге.

Шаман хитро подмигнул звездам.

Жизнь налаживалась.

Пограничье. Застава «Гнездо Шипокрыла».

- Ну, чего там? – ворчливо спросил воевода у запыхавшегося посыльного, который с выпученными глазами хватал воздух.

- Орки вышли!

- Какие?! Куда?! – взревел седеющий ветеран, которому волей судьбы выпало командовать заставой. Подхватив шлем, воевода побежал во внутренний двор крепости.

Заставу штурмовали с самого утра. Зомби и еще какие-то мертвяки, которых за последние годы развелось из всяких разных, стали уж больно шустрыми и сообразительными. И сейчас они
пытались взобраться на стену с помощью лестниц, с которых
их смахивали без особого труда. И, все-таки, с каждым штурмом становилось все тяжелее и тяжелее.

Однако, старый воевода на всё имел свое мнение, а его бойцы не были новобранцами. Хотя, с хорошим командиром и новобранец выглядел не зеленым сосунком, а тулленским императорским гвардейцем.

Воевода взобрался на стену, осматриваясь вокруг. Воины делали свою привычную работу: сражались, скупо перекидываясь короткими фразами, уносили раненых, подносили стрелы.

Но вот что орки утворили?

- Чего случилось? – воевода подошел к десятнику, который вовсю распекал двух молодых стражников.

- Да вот, - десятник махнул рукой, - эти двое выпустили зеленых.

- Куда? – воевода выпучил глаза. - Как выпустили?

- Да не выпускал их никто, - начал оправдываться один
из стражников. – Они по веревкам спустились и поперли…

Не слушая дальнейших объяснений, воевода побежал
на верхнюю площадку надвратной башни. Глянув вниз, воевода схватился за голову. Орки клана Пещерного Волка прокрались в тыл мертвякам и ударили. Яростная толпа орков, страшная своим первым ударом, смела одним ударом добрую треть мертвецов.

- Орчины… - проворчал воевода и дал отмашку стрелкам.

И в помощь оркам со стен полетели тучи стрел. Стрелки били срезнями, стрелами с широкими наконечниками, дротиками, которые срубали зомби головы и руки.