Художественные манифесты демократов

Но как преломляется кризис культуры в позитивных утверждениях-образах, выражающих идейное кредо реформаторов? Таких художественно ценных произведений-манифестов пока немного, но они есть(Пpимечание 22). Рассмотрим одно из них - фильм Андрона Кончаловского "Курочка Ряба", продолжение его фильма про Асю Клячину 1967 г. Его показ по ТВ подавался как важное событие: реклама по многу раз в день за неделю до показа, дебаты и до, и после показа. Сам режиссер говорил, что для него было очень важно показать фильм миллионам русских и узнать их мнение. Заветные мысли он вложил в фильм, это был как бы его разговор с Россией.

Дело Кончаловского - не просто кино. Он, наш известный режиссер, обаятельный человек и краснобай, стал у демократов орудием крупного калибра. Таких орудий у них раз два и обчелся. И "Курочка Ряба" - залп этого калибра.

Безусловно, "Курочка Ряба" - обвинение России и русским. И обвинение не мелкое, а по самой сути русского характера(Пpимечание 23). В этом - заслуга Кончаловского. Ведь с самого начала перестройки нам четкого обвинения не было предъявлено. Духовные отцы демократии только изрыгали ругань: люмпены, пьяницы, рабы, бездельники, фашисты! У Кончаловского хоть что-то проясняется. При этом его нельзя назвать русофобом, он только хочет, чтобы русские изжили некоторые врожденные дефекты. Их он и показывает в художественной форме. Можно сделать ему упрек: объект своей критики он представил в карикатурной форме. Пошел по легкому пути - высмеял не идею, а ее носителей. А ведь это для его замысла вовсе не требовалось(Пpимечание 24).

Первая идея - зависть русских к чужому комфорту при нежелании приложить труд, чтобы хорошо устроить свой собственный дом. Эта идея подается в навязчивом образе уборной - все тайно мечтают о таком же удобном туалете, как в доме фермера, а у себя дома проваливаются в дерьмо. Тему туалетаа, которой Кончаловский придает ключевое значение не только в фильме, но и в дебатах, мы, видимо, должны принимать как аллегорию. Ведь не может же художник, просто пожив десять лет в США, стать певцом американского сортира - свихнуться на проблеме толчка. Наверное, он через эту дырку видит какой-то вселенский вопрос. Представив первую ущербность русской души через вонючий символ, Кончаловский художественно оформил важный тезис наших западников (поражает устойчивость этого символа - вспомним хотя бы "Страну негодяев" Есенина, а также его присутствие в рассуждениях многих демократов).

Вообще-то, на Западе унитаз действительно стал каким-то религиозным символом, приобрел мистическое значение. Это - далеко не просто удобство и даже не просто символ цивилизации. Тут какой-то скрытый комплекс - Фрейд бы его объяснил, а я не знаю. Один военный мне рассказывал, как во времена Горбачева он сопровождал американцев посмотреть позицию наших новейших ракет. Поездка подавила и напугала американцев. Что их поразило? Стоит ракета-красавица, чудо науки и техники. А поодаль - деревянная уборная с дырой. И операторы, инженеры высшего класса, ходят в эту будку и трагедии в этом не видят. Это для них никакой не символ, а просто неудобство. А для американцев - страшная загадка русской души. Именно в сочетании с великолепной, любовно сделанной и стоящей миллионы долларов ракетой.

То, что Кончаловский взял сортир за символ, уже говорит о том, что он взглянул на Россию глазами американца. Но, заметим, при этом убрал из фильма образ ракеты. А это - пpинципиальное искажение.

Вторая тема - зависть русских к богатству. Здесь Кончаловский также взялся выразить средствами кино "научное открытие" демократов. Мы уже приводили рассуждения экономиста и политолога из Академии наук А.Изюмова о том, что причины "неистребимой зависти русских к чужому богатству" коренятся в... православии. Ту же мысль развивает в большой статье "Державная ревность" в "НГ" искусствовед М.Эпштейн. Он упирает на ревность как якобы главный двигатель в "собирании огромной России". А источник этой ревности - тупая зависть русских, особенно у крестьян. Он специально разбирает поэзию Некрасова, "создавшего в своих стихах настоящую энциклопедию русской ревности".

Кончаловский выступил как художник-глашатай этих идей, и потому-то на обсуждении фильма его главным (и очень агрессивным) защитником был Боровой и маленькая кучка "новых русских". И Кончаловский их защиту принял! А против него с поразительно достойным и тактичным неодобрением, никаким оттенком лично его не обидев, выступили его артисты - жители села Безводное. Их спокойствие, короткие и полные смысла слова и мужество в ответах на прямые вопросы сделали короткий показ этих людей самостоятельным событием русской культуры в истории нынешнего смутного времени.

А ведь у режиссера была возможность: отвергнуть русофобскую схему и попытаться найти путь к изживанию пороков русского характера без его слома, без отрицания наших культурных корней и без превращения нас в жалкое подобие немца. Но он представил лень и зависть неотъемлемыми свойствами русских. Он это и признает устами Аси: "Мы, как травка, не изменились за тысячу лет, и не изменимся". Вывод известен - Россию, как неисправимую, придется уничтожить. А тех, кто останется в живых, взять в ежовые рукавицы диктатуры и заставить строить хорошие туалеты (и не позволять строить ракеты!). Ведь это и заявляет Кончаловский-публицист, мечтая о превращении России в подобие Бразилии.

Заметим, что с глубоким пессимизмом показывает он и тех, кто вырвался из притяжения русского мира и мог бы стать "двигателем прогресса" и олицетворением благодати денег. Это - сопляк-рэкетир. Но он терпит крах и вынужден спасаться от носителей идеалов реформы, "возвращаясь" в колхоз и КПСС. Второй идеальный образ - разбогатевший фермер. Фильм не показывает, как он "своим трудом" зарабатывает огромные деньги, это было бы уже невыносимой фальшью, и режиссер на это не пошел. Весь его "труд" в том, что он понукает то Федьку, то "горничную", да подпаивает односельчан. Это - карикатура и на фермера.

Так, как он показан Кончаловским, он и не может быть никаким примером. Он - не хозяин. Бобыль, он вложил деньги не в инструменты, а в бессмысленный тостер и посудомоечную машину, в огромный холодильник, шведскую водку и финский линолеум. Русский богач-крестьянин в начале века зачастую питался хуже своего батрака, копил на молотилку да на хорошие семена, а этот - транжира. Единственный его трудовой подвиг в фильме - стругать дощечку, и делает это он дедовским рубанком. Хотя сегодня в любой деревне у "ленивых" колхозников слышны электрорубанки и станки. Но главное, Кончаловский показывает, что весь "прогресс" этого фермера - наносное, и он из мира не вырвался, это тот же дикарь и самодур. Его хозяйство и богатство - безнадежная попытка уйти от самого себя, от своей русской природы. Случился маленький душевный кризис - и он поджигает свою ферму, дико хохочет и напивается вместе с соседями. Возвращается в свое естество, в лоно русской дикости. Кончаловский воспроизводит примитивный западный миф о "русской душе". А вывод тот же: пока русский останется русским, не вырваться ему и в капитализм.

Чем же важен этот фильм? Тем, что большой художник Андрон Кончаловский заявил совершенно однозначно: какие-то глубинные, неустранимые свойства русского характера категорически не позволяют ему совершить "скачок в капитализм". Тот, кто такой скачок совершает, вынужден отгораживаться от мира железными воротами и громилами-афганцами. Но это защита иллюзорная, от себя не убежишь. Фильм - крест на реформе Гайдара.

Сам Кончаловский страстно желает, чтобы Россия стала Западом, хоть в жалком рубище колонии. Но он видит, что это невозможно. Неважно, что он считает те свойства России, которые отталкивают ее от Гайдара, нашими дефектами - ленью да завистью. Это - примитивное объяснение, не делающее Кончаловскому чести. Он утратил общинное чувство справедливости - видит в нем зависть. Он перестал понимать равнодушие к комфорту как оборотную сторону тяги к великому (сначала ракета, потом сортир) - он видит в этом лень. И кого он обвиняет в лени! Русского крестьянина, который на своем горбу вытянул всю индустриализацию и войну, своим потом оплатил уже не только ракету Гагарина - тот был благодарен - но и теплые сортиры кончаловским.

Но мы даже не будем на эту тему спорить, пусть Кончаловский считает так, как ему проще. Главное, что фильм неизбежно ставит всех перед последним выбором: или дать России развиваться, не ломая общинных свойств русской души - или уничтожить русских (а с ними столь же неисправимых татар, коми, удмуртов и т.д.). Оставить лишь кучку наших мутантов, "новых русских", да и то после тщательной проверки - не притворился ли мутантом.

Скорее всего, сам Кончаловский уедет от этого выбора на свой Потомак. Нам ехать некуда. Гайдар с Чубайсом свой выбор сделали. Теперь - кто кого.

 

Культура "новых русских"

Что же можно сказать о том "культурном лице", которое создается в России в результате перестройки и реформы?

Та часть народа, которая оказалась готова прорваться, шагая по трупам, к сияющим вершинам рыночной цивилизации, получила свое имя "новые русские". Что написано на их знамени? Чтобы разобраться, надо знать, кто их певец, в чем их художественное самовыражение, каковы их представления о прекрасном и безобразном - знать их эстетику. Каждая культура и даже идеологическое течение имеет свое лицо. Когда мы слышим "Степь да степь кругом", "Выхожу один я на дорогу" или "Вставай, страна огромная", для нас ясен эстетический образ "старых русских". Песни 30-х несут оптимизм индустриализации. Мелодичные, спокойные песни 60-70-х (нет им числа) - отдых ничего не подозревающего народа после невероятных перегрузок ХХ века. Какие песни собирали "новых русских", что поют их поэты сегодня? На каких образах они воспитывают маленьких "new russians", которые будут нашими надсмотрщиками завтра?

Помню, в самом начале перестройки я внимательно прослушал все песни группы "Наутилус Помпилиус" - самого талантливого, на мой взгляд, выразителя мироощущения грядущих демократов. Прослушал, и говорю детям: это же песни, зовущие на гражданскую войну со своими родителями, песни человека, поджигающего свой дом! На меня затопали ногами - с ума сошел! А ведь та догадка оправдалась. Но в тех песнях был еще огромный поэтический заряд борьбы, хотя было видно, что борьбы больной - без идеала будущего. Только разрыв с прошлым!

А вот, пожалуй, последняя лирическая песня этой борьбы. В 1991 г. она стала чуть не гимном радио "Эхо Москвы", гремела на всех площадях Вильнюса. Ее лейтмотив: "нить в прошлое порву, лишь в дом проникнет полночь...". Тема разрыва с ближними еще в страдающем варианте - открытая злоба и наглость пришли потом, под охраной Ерина. В песне - идея разрыва с теми, кто ценит надежный кусок хлеба и твердую почву под ногами - "им и сытней, и проще на твердом берегу". Поэтика отщепенства, "человека из подполья".

Но вот, под звуки песен "Помпилиуса" вскормленная КПСС элита хладнокровно оглушила страну, впустила в дом мародеров, которые помогли ей связать и ограбить слишком большого раненого, кинула помощникам-юнцам плату - ларьки да челночную спекуляцию, право не учиться, не работать, не иметь детей. Но где же песни? Мы наблюдаем уникальное в истории явление - "революцию", не родившую ни одной нормальной песни. Культурная аномалия, предрекающая печальный конец.

Ну, нет песен, так появилась литература - еще более важный материал для диагноза. Послушаем "НГ", где Олег Давыдов дает такой диагноз в статье "Яркевич как симптом". Заметим, что "Огонек" назвал Яркевича писателем-93 (а кое-кто даже "двусмысленно" назвал "последним русским писателем"). По словам самого Яркевича, он написал трилогию, аналогичную трилогии Льва Толстого "Детство. Отрочество. Юность". У "нового русского" Яркевича эти части называются: "Как я обосрался", "Как меня не изнасиловали" и "Как я занимался онанизмом". Все эти гадости имеют у Яркевича не только сюжетный, но и метафорический смысл. Как пишет О.Давыдов, во второй части "выясняется, что маньяком, насилующим мальчиков, оказывается... русская культура". Что же до "юности", то "онанизм в этом тексте - метафора свободного духовного пространства. Он как бы снимает основной (по мнению Яркевича) грех русской культуры: социально-политическую ангажированность, замешанную на агрессии". То есть, опять же главное - тема разрыва с духовным пространством русской культуры, освобождения от нее хотя бы через онанизм. Чего же ждать "старым русским", когда эти отягощенные комплексами юноши полностью овладеют нашими заводами, землей и ядерными зарядами? В каких конкретно действиях выразится их патологическая ненависть и жажда мести?

Олег Давыдов делает вывод: "Мы имеем дело со становящейся философией культуры тех "новых русских", льстецом и рупором которых является такая замечательная газета, как "Коммерсантъ" (а литературно-художественным воплощением - разобранные выше тексты Яркевича)".

Может быть, этот провал компенсируется в детях, для которых не поскупятся папаши? Ведь заокеанские покровители могли бы им помочь, компенсировать трудности переходного периода особыми культурными средствами, чтобы выросла умная и здоровая элита - управлять завоеванной Россией. Но нет, какой-то синклит западных психологов решил не оставить нам и этого шанса. Я уж не говорю о целенаправленном растлении подростков, о навязанной России "сексуальной революции". Приняв "реформу" с ее глашатаями вроде "Московского комсомольца", русская интеллигенция предала дочерей своего народа, толкнула их в лапы насильников и сутенеров.

А что с детьми? Да то же самое. Главному идеологу А.Н.Яковлеву вручены кассеты с тщательно отобранными мультиками, которыми он должен пичкать детей с утра до вечера. Черепашки-ниндзя! Борис Минаев в "НГ" с одобрением раскрывает смысл этой культурной программы: "Ржавые гвозди не просто так вбиваются в свежую необструганную доску, а скрепляют одну доску с другой, образуют конструкцию, угол, на который уже можно опираться при строительстве любого сознания. Ведь для того, чтобы легко нанизывать один сюжет за другим - надо довести этот абсурд до полной дикости, до кича, до абсолютного нуля". Сам выбор "гвоздей", которыми скрепляется детское сознание, сделанный ТВ, означает принципиальный разрыв со всей траекторией русской культуры. В ней были очень строгие критерии допуска художника к детской душе - пробегите мысленно нашу детскую литературу, радио, кино. Дикий абсурд детского кича сегодня - не ошибка, не признак низкой квалификации. Это - шприц с ядом, вводимым в будущее России(Пpимечание 25).

Что же нравится Б.Минаеву? "Дети перестают воспринимать уродство, неполноценность, страхолюдность - как нечто чужое, чуждое, страшное. Они начинают любить это страшное. Они начинают понимать его. Мой шестилетний сын спросил: пап, а канализация ведь - это где какашки плавают? И глаза его весело блестели... Оказывается, и там можно жить!". В этом все и дело. И в дерьме можно жить - ничего страшного, значит, не происходит. Мы только должны отказаться от веками сложившимся в нашей культуре чувства безобразного.

И нагнетается всеми способами "эстетика безобразного". Жирный, нарочито грязный и потный певец, колыхаясь всей тушей, что-то поет о девочке - из него делают звезду телеэкрана. Из политиков на экран чаще всего вытаскивают тех, кому выступать следовало бы только по радио. Гойя, кому пришлось наблюдать своих перестройщиков-либералов, призывавших в Испанию демократа Наполеона, написал на одном из своих рисунков: "Есть люди, у которых самая непристойная часть тела - это лицо, и было бы не худо, если бы обладатели таких смешных и злополучных физиономий прятали их в штаны". Идеологи реформы ставят обратную задачу - приучить к безобразному как норме. Создать новую культурную нишу для российской элиты. Минаев пишет о ней: "Это ниша грязи, канализации, какашек (то есть близости к ним), ниша доброго и благородного уродства, страхолюдной мутации. А если говорить короче - это ниша небрезгливости".

Это явление раскрыл Достоевский в пророческом образе: Федор Карамазов "порвал нить" с культурными нормами, продемонстрировал свою небрезгливость и породил Смердякова. Этого и добиваются реформаторы культурными средствами - им нужны миллионы смердяковых, а не Жуковы и Гагарины. Если это случится, тогда сбудется вывернутая наизнанку формула "Красота спасет мир". То есть, смердяковы его погубят. Ибо антропологи (Конрад Лоренц) давно предупредили: брезгливость, инстинктивное неприятие безобразного было важнейшим условием эволюции человека и поддержания здоровья всего биологического вида.

И пусть молодые интеллектуалы, с радостью кинувшиеся в стаи "new russians", не строят иллюзий. По глубинной, культурной и философской своей сути "новый русский - не сверхчеловек. Он - античеловек.

 

Духовный стриптиз лицедеев

Для клинического анализа творцов культуры очень много дают их праздники в собственной среде. Показ этих праздников (иногда почему-то за богато уставленным закусками столом - странно в момент тяжелого кризиса) стал важным жанром демократического ТВ. К сожалению, эти шоу быстро вымываются из сознания ударами событий жизни. Но вспомним один такой праздник - в 1995 г.

Тогда после ноябрьских праздников вождей нашей либеральной интеллигенции какая-то муха укусила, и они вдруг опять взбрыкнули. Сначала написали Ельцину патетическое письмо: Отечество в опасности, фашизм прет из всех щелей, вот-вот съест отцов русской демократии! Даже непонятно, что их так разобрало. Обидно, что демонстрацию 7 ноября ОМОН не измолотил? Так ведь это недешево. Выпросили у Ельцина аудиенцию, да еще какую - попросили с нее удалиться прессу! Надо же, разговор с совестью нации - при закрытых дверях! Чего же так застеснялась наша совесть? Фашистов боится?

Но после аудиенции взбодрились и тряхнули стариной - собрали вечер престарелых поэтов в честь "Литературной газеты". Впереди, как знамя революции, Евтушенко в алом пиджаке. Много музыки - постарались кот Базилио и лиса Алиса перестройки, супруги Никитины. В зале, как жемчужины, рассыпаны Чубайс и Яковлев, Шапошников и Козырев - вся, как выражается сам Козырев, политическая шпана демократии. Видна была общая потребность "прикоснуться друг к другу плечами", взбодриться. Отдохнуть душой - ведь за стенами зала бушует русский фашизм. Как выразился под гитару Булат Окуджава, "слишком много сброда, не видать народа" (казалось бы, радоваться должен, что еще не видать).

Под конец выступили вечные придворные мыслители и вольнодумцы. Андрей Вознесенкий пожаловался от имени русской интеллигенции всех времен и народов: "Что это в последнее время обвиняют интеллигенцию - она, мол, социализм придумала, а теперь и вовсе страну разрушила? Это не мы, это полуграмотные террористы, а никакая не интеллигенция". Дескать, не читайте, детки, Достоевского да Бердяева - я вам сам все расскажу.

Это - восстановление исторической правды "по-демократически"! До такого ни один Суслов никогда бы не додумался. Герцен, Чернышевский, Плеханов да Бухарин - полуграмотные террористы (называю только любимые имена Вознесенского). А уж если о террористах, то ведь это демократы пытались поднять на щит интеллигента-убийцу, самого кровавого террориста истории Савинкова. Ах, это писатель Ропшин! Ах, борец с коммунизмом! Считают, что у людей отшибло память и они не вспомнят принципиального факта истории: большевики под влиянием здравого мышления "рабочего сброда" отвергли терроризм - в отличие от радикальных интеллигентских партий, народников да эсеров.

А что "нынче совсем разрушили страну" - так тут Вознесенский даже и не спорил. Или он академика Яковлева да доктора наук Гайдара считает "полуграмотными террористами"? Уж во всяком случае не террористы - лично они на мокрое дело не пойдут. Я даже не назвал бы их полуграмотными - зря поэт намекает на это смягчающее обстоятельство.

Защитив интеллигенцию столь сомнительными аргументами, Вознесенский решил поднять настроение и прочел "жизнеутверждающий" стих "Сексуальная контрреволюция" - дал как бы фрейдистское толкование перестройки и реформы. Были тут и светлые лирические мечтания - чтобы "нудисты на Маяковке козла побрили". Но главное - радостная концовка: наконец-то в результате свершившейся контрреволюции молодежь "поднимет традиционное знамя Ильича... Петра Ильича!". Лозунг любопытный, и в контексте стихотворения по-новому освещает образ самого поэта.

Евтушенко тоже начал с обид за интеллигенцию, но его совсем уж занесло не туда. Оказывается, "в стране идет отстрел шестидесятников". Тут даже маршал Шапошников, который весь вечер от души смеялся самым убогим шуточкам, посуровел. Вот ужас, отстрел идет! Неужели на фоне того, что происходит в стране, самой жертвенной и не защищенной от пули и дубинки группой оказались именно перестройщики-шестидесятники? Да нет, взглянув на сытые лица этих вечно молодых революционеров, понимаешь: им не дай очередного ордена или премии - и это уже для них отстрел. Ай, убили!

А потом Евтушенко понесло - так, что даже демократическая паства в зале стала морщиться. Я, говорит, ждал-ждал, чтобы молодежь нас поблагодарила за то, что мы так самоотверженно боролись за ее свободу. Не дождался, сам написал "Оду шестидесятникам". Так сказать, проявил свойственную ему на протяжении всей поэтической карьеры гордость. Как же он хвалит "борцов за свободу", этих власовцев холодной войны? А вот как: "Пусть мы продажные, пусть мы оплеванные, все равно мы - легендарные!".

Тут, как говорится, и сказке конец. Никакой патриот-мракобес не смог бы дать более гадкой квалификации. Комплекс Герострата в сочетании с продажностью!

 

Пpимечания

1 Заявление Русского пен-центра, подписанное писателями-демократами, гласит: "Каков бы ни был итог осуществляемых правительством экономических реформ, даже если предположить их полный успех, это не возместит ту цену, которая будет заплачена за новое губительное разрушение отечественной культуры и ее традиций". Это - даже при "полном успехе реформ"!

2 А.Ракитов признает, что удар в реформе направлен именно против основ русской культуры как генотипа всей цивилизации России, а не против таких мелочей как соцреализм: "Трансформация российского рынка в рынок современного капитализма требовала новой цивилизации, а следовательно, и радикальных изменений в ядре нашей культуры".

3 Например, о расизме фильма Копполы "Апокалипсис сегодня", котоpый уже накачивает в сознание зрителя ТВ России. Известно, что пpиличная публика Запада отметила этот фильм как pасистский. Там летчики США pазгpужают напалм на деpевни Вьетнама (даже зная, что никаких паpтизан там нет), включая на полную мощность динамики с музыкой Вагнеpа - чтобы вьетнамцы, пеpед тем как сгоpеть, знали, что идет белый человек, свеpхчеловек.

4 А.Тойнби пишет: "Это было большим несчастьем для человечества, ибо пpотестантский темпеpамент, установки и поведение относительно дpугих pас, как и во многих дpугих жизненных вопpосах, в основном вдохновляются Ветхим заветом; а в вопpосе о pасе изpечения дpевнего сиpийского пpоpока весьма пpозpачны и кpайне дики".

5 По этому поводу уже в XVI веке пpоизошел теологический споp в связи с индейцами. Католики установили, что "у индейцев есть душа", и они - полноценные люди. Пpотестанты считали, что индейцы - низший вид, т.к. не способны освоить ценности pационального мышления, и на них не pаспpостpанялись пpава человека. Насколько важна была эта философская установка, показывает последующая практика: как только Инквизиция сообщила, что индейцы - люди по образу и подобию Божьему, испанцы начали жениться на индианках, дав начало целой новой расе креолов. Протестанты же провели очистку территории от индейцев.

6 Расизм биологически делит людей не только по национальному, но и по социальному пpизнаку. "Стихийными" pасистами оказываются и наши демокpаты и патpиоты культивиpующие идею о "генетическом выpождении" советского наpода, в котоpом якобы уничтожили "спpавных хозяев", так что остались две-тpи сотни миллионов человек, биологически лишенных каких-то ценных качеств.

7 Сегодня "творчески мыслящий марксист" А.Ципко жалуется: это, мол, он придумал главный в официальной идеологии перестройки "тезис о примате общечеловеческих ценностей иобщечеловеческой морали". И не только придумал, а тайком передавал в метро свои записки помощникам Горбачева. Зря жалуется, история его не забудет. Но были и другие источники, откуда Горбачев получал "тезисы".

8 Иpакцы явно не pазделяют некотоpые ценности демокpатии - и они пpактически вычеpкнуты из списка людей. От эмбаpго уже погибло 560 тыс. малолетних детей, а западные газеты до сих поp пишут, что Кувейт освобожден "ценой очень небольшого числа жизней".

9 Утверждать вpожденный хаpактеp "инстинкта свободы" идеологам пpишлось уже для того, чтобы подтвеpдить миф о целостности культуpной тpадиции Запада и связать демокpатизм античности со свободолюбием Ренессанса. Самир Амин отмечает: "Возpождение отделено от Гpеции пятнадцатью веками Сpедневековья. Где же та непpеpывность культуpного пpедпpиятия Евpопы, на котоpую пpетендует евpоцентpизм? Для этого XIX век изобpел pасистскую гипотезу. Пеpенося методы классификации животных видов и методы даpвинизма от Линнея, Кювье и Даpвина к Гобино и Ренану, утвеpждалось, что человеческие "pасы" наследуют вpожденные пpизнаки, постоянство котоpых не наpушается социальным pазвитием. Согласно этому видению, именно психологические стеpеотипы пpедопpеделяют, в большой степени, pазличные типы общественной эволюции... Можно множить цитаты, отpажающие этот взгляд, напpимеp, о вpожденной любви к свободе, о свободном и логичном мышлении одних - в пpотивоположность склонности к послушанию и отсутствию стpогости мысли дpугих".

10 Э.Фpомм резюмирует: "Социальные отношения в пpимитивных обществах показывают, что человек не является генетически подготовленным к этой психологии доминиpования и подчинения. Анализ истоpического общества, с его пятью-шестью тысячами лет эксплуатации большинства господствующим меньшинством, демонстpиpует с полной очевидностью, что психология доминиpования и подчинения является следствием адаптации к социальному поpядку, а вовсе не его пpичиной. Для апологетов социального поpядка, основанного на власти элиты, pазумеется, очень удобно веpить, будто социальная стpуктуpа есть pезультат вpожденной необходимости человека, а потому является естественной и неизбежной. Уpавнительное общество пpимитивных гpупп показывает, что это не так".

11 Н.Амосов с 1989 г. обосновывал необходимость, в целях "научного" упpавления обществом в СССР, "кpупномасштабного психосоциологического изучения гpаждан, пpинадлежащих к pазным социальным гpуппам" с целью pаспpеделения их на два классических типа: "сильных" и "слабых".

12 Удивительно чванство и догматизм ученых-демократов. Вот, Тишков столкнулся с непонятной для него особенностью русского национального сознания. Для объяснения этих особенностей д.и.н., профессор Л.Н.Гумилев разработал теорию этногенеза, которую изложил в большой серии книг. Он - не астролог, не психопат, не человек "с улицы". Его теория рациональна, не содержит мистики. Однако она не нравится директору Тишкову, который верит в индивидуума, и он, теперь уже с антимарксистских, как пять лет назад с марксистских позиций, презирает "некий "этнос", согласно антинаучной риторике Л.Гумилева". Какой же демократии в политике можно ожидать от человека, неспособного вести диалог в своей области науки?

13 Первая передача телепрограммы "Ступени" в 1988 г. была посвящена детскому дому. Директор была "сталинисткой" (и даже имела дома портретик Сталина), и требовалось показать, что и она, и не восставшие против нее педагоги - изверги. И вот, дама с ТВ вытягивает, как клещами, у 10-12-летних мальчиков нелепые сплетни о преподавателях и воспитателях. Совершив свой удар по хрупкой структуре детского дома, демократы с ТВ отбыли к своим семьям. Разрушив единственный, при всех его недостатках, дом полусотни детей. Ведь они не усыновили их и не пошли сами работать к ним педагогами и нянечками. "Маленькие" люди с ТВ в маленьком масштабе воспроизвели весь тот проект перестройки, который "большие" люди произвели в стране.

14 Немецкий теолог и философ Романо Гвардини писал в 1954 г.: "Что же касается авторитета, то говорить здесь о "несвободе" не только неточно, но нечестно. Авторитет есть основа всякой человеческой жизни, не только несовершеннолетней, но и самой что ни на есть зрелой; он не только помогает слабому, но воплощает сущность всякой высоты и величия; и потому разрушение авторитета неизбежно вызывает к жизни его извращенное подобие - насилие. До тех пор, пока средневековый человек ощущает единство бытия, он воспринимает авторитет не как оковы, а как связь с абсолютным и как точку опоры на земле".

15 В статье "Культурный мир русского западника" эмигрант В.Г.Щукин лестно характеризует эту часть русской интеллигенции: "В отличие от романтиков-славянофилов, любая сакрализация была им в корне чужда. Западническая культура носила мирской, посюсторонний характер - в ней не было места для слепой веры в святыню".

16 Ортега и Гассет пишет в 1930 г.: "Москва прикрывается тонкой пленкой европейских идей - марксизмом, созданным в Европе применительно к европейским делам и проблемам. Под этой пленкой - народ, который отличается от Европы не только этнически, но, что еще важнее, по возрасту; народ еще не перебродивший, молодой. Если бы марксизм победил в России, где нет никакой индустрии, это было бы величайшим парадоксом, который только может случиться с марксизмом. Но этого парадокса нет, так как нет победы. Россия настолько же марксистская, насколько германцы Священной Римской империи были римлянами".

17 Сильный удар по моему перестроечному простодушию я получил в 1986 г. на Конгрессе по истории науки и техники (в Испании). Английский историк сказал, что мировая культура входит в странную и тревожную полосу. Технологические катастрофы всегда вызывали общую озабоченность и солидарность. Катастрофа в Чернобыле породила взрыв радости и глумления над СССР. И самое необъяснимое (тогда!) для англичанина было в том, что эта радость и это глумление гнездились прежде всего во влиятельных кругах советской интеллигенции. Я после того доклада стал другими глазами читать советскую прессу.

18 В государственном аппарате управления в СССР было занято 16 млн. человек. Около 80 процентов его усилий было направлено на управление народным хозяйством. Сегодня в аппарате РФ 17 млн. Хозяйством он принципиально не управляет (75 проц. его приватизировано, остальное парализовано), а населения в РФ вдвое меньше, чем в СССР. Можно считать, что "относительное разбухание" чиновничества в результате либеральной революции десятикратно!

19 Всесоюзный (и через "Литературную газету") опрос показал значительное расхождение между интеллигенцией и основной массой населения в отношении к государству. Социологи отмечают: "Для менее образованных и менее урбанизированных слоев населения характерна меньшая критичность в отношении государственной машины. Эта часть населения относится к кризисному состоянию общества скорее не как к "заболеванию" всей общественной структуры, а как к "ржавчине" ее механизма".

20 К.Леви-Стросс в "Структурной антропологии" специально рассматривает смысл Земли в культуре "незападных" народов. Земля - особое измерение Природы, то мистическое пространство, в котором происходит встреча с мертвыми. Запрет на продажу земли является абсолютным, экономические критерии при этом несущественны. Например, индейцев чаще всего приходилось просто уничтожать - выкупить землю не удавалось ни за какие деньги. В 1995 г. так были поголовно уничтожены два племени в Южной Америке.

21 Гордостью нашей науки был ЦАГИ. Здесь была создана одна из немногих в мире больших аэродинамических труб, где "обдувались" все советские самолеты. Как сказали мне на встрече с сотрудниками ЦАГИ, сегодня в этом наполненном приборами и электроникой сооружении обдуваются для просушки пиломатериалы на продажу.

22 Не будем здесь обсуждать художественные манифесты, в которых закодирована разрушительная программа (например, исключительно важный для понимания перестройки фильм К.Шахназарова "Город Зеро"). Это - отдельная большая тема.

23 Ия Саввина, которая ранее сыграла чудесную Асю Клячину, отказалась сниматься сегодня в той же роли, ибо, как сказал сам Кончаловский, посчитала новый фильм антирусским. А ведь актрисе лестно было бы сняться с таким режиссером, да еще в продолжение той прекрасной работы. Значит, не каприз. Если художественно чуткий и заинтересованный человек посчитал фильм антирусским, от этого нельзя отмахнуться, есть основания для разговора. Кончаловский на этот разговор не пошел, просто сравнил себя с Гоголем. Тот мол, тоже "смеялся сквозь слезы". Но Гоголя в России многие читали - помним, над чем и как смеялся.

 

24 Конечно, тут ему и Инна Чурикова подгадила. Признанная актриса, но восприняла свою роль как чисто идеологическую задачу. Да и ту превратила в дешевку: создать карикатуру на Асю Клячину именно как выразителя глубинных свойств русского человека. И возник у Чуриковой образ бормочущей алкоголички, слова которой совершенно не вяжутся с обликом. Ненавидящей и импульсивной дуры, собирающей с портретом Брежнева демонстрацию "красно-коричневых" и поджигающей дом влюбленного в нее фермера. Проклинающей частную собственность и мечтающей о собственном пароходе и ресторане. Какая фальшь! Насколько выше, тоньше и художественно богаче выглядят в фильме непрофессиональные актеры - сами жители села Безводное! Кончаловский пытался оправдать Чурикову тем, что она, мол, великий клоун. Это двусмысленно. Клоун - так играй в цирке, а не в таком перегруженном идеями фильме.

25 Сама обстановка в семьях "новых русских" такова, что они формируют поколения ущербных, глубоко несчастных детей. Пусть мелкий штрих, но как он важен: именно в этой среде в России возродилось битье детей - тайная, глубоко скрываемая болезнь западной буржуазии, совсем иное явление, чем подзатыльники в семьях отчаявшихся бедняков.