От Икара до полета через Ла-Манш

Отворить чрево беременной женщины — не единственная давняя мечта человечества, ставшая реальностью в последние годы. Чтобы глубже понять то, что мы рассматриваем как «искушение кесаревым сечением», нелишне будет вспомнить еще одну, столь же давнишнюю мечту.

Икар вместе со своим отцом Дедалом был заключен в башню на острове Крит. Они ухитрились сбежать, но покинуть остров морем было невозможно: царь строго охранял все корабли на острове. Тогда отец и сын решили улететь. Дедал сделал из перьев крылья для себя и для юного Икара. Дедал благополучно добрался до Сицилии, где построил в благодарность за свое избавление храм в честь Аполлона, повесив там свои крылья как дар Богу. Икар же, охваченный восторгом, не последовал за отцом и взмыл вверх, как будто хотел долететь до небес. Но палящее солнце растопило воск, которым были склеены перья, и юноша остался без крыльев. Тщетно махал он руками, на которых не было больше перьев, и призывал на помощь отца — он упал и утонул в пучине моря.

Самым большим желанием Беллерофона было оседлать великолепного крылатого коня Пегаса. Проснувшись однажды утром, он обнаружил под ногами золотую уздечку. Он отправился на луг, где любил пастись Пегас, и нашел там чудо-коня. Конь позволил накинуть на себя уздечку и не сопротивлялся всаднику. К несчастью для себя, Беллерофон возмечтал стать богом. Однажды он направил крылатого коня на Олимп, обиталище богов. Но тут впервые Пегас благоразумно воспротивился, скинул Беллерофона на землю и улетел.

Эти знаменитые мифы характерны не только для греческой культуры. Множество описаний летающих механизмов и существ мы встретим и в древних китайских, корейских и индийских текстах. В индийских Ведах летающие машины назывались вимана. Некоторые представляли собой созданные человеком летательные аппараты, похожие на самолеты с крыльями наподобие птичьих.

Иные же были — создания, летавшие необъяснимым способом и, как правило, нерукотворные. В даосских легендах часто упоминаются бессмертные, способные летать по воздуху. Сянь — это люди, наделенные бессмертием и способные летать в силу своей божественной природы. Считалось, что они имеют перья — даосские священники так и называются: юй кэ, что означает «пернатые гости». Среди других примеров летающих существ — фэй тянь («летающие бессмертные») из древнекитайских мифов.

Сегодня, когда перелет с одного континента на другой уже не воспринимается как приключение, можно было бы предположить, что еще одна мечта, из самых древних и живучих, уйдет в небытие, и полету не будет места в наших фантазиях. Вовсе нет: с каждым днем растет популярность всевозможных видов спорта и развлечений, связанных с полетом. Мы увлеклись парашютным спортом, парапланами, дельтапланами, совершаем отчаянные затяжные прыжки, развлекаемся прыжками на резиновом тросе… Словом, человек стремится осуществить свою самую древнюю мечту — летать самостоятельно. Тот, кто перелетел через Ла-Манш на крыльях из углеродного волокна^{[Сноска]}, навеял Икаровы грезы миллионам таких же, как он, людей…

Искусительный соблазн кесарева сечения нельзя объяснить, если не обращать внимания на то, как поразительно некоторые человеческие мечты и фантазии. Искушение кесаревым сечением — это часть порочного круга, включающего также и пренебрежение физиологией родов.

Глава 6

Вперед, к Homo Sapiens со сверхсовершенным мозгом?

Следует ли воспринимать эпоху безопасного кесарева сечения как новый рубеж в эволюции размеров головного мозга? Стоим ли мы на пути появления Homo sapiens со сверхсовершенным мозгом?

Возможностям есть предел

До последнего времени было принято считать, что в силу особенностей процесса родов и строения женского организма развитию человеческого мозга есть предел. К концу внутриутробного развития наименьший размер головки плода (которая не имеет строго шарообразной формы) приблизительно равен наибольшему выходному размеру малого таза матери (который не является правильным конусом). Эволюции пришлось предусмотреть некоторые решения, чтобы достигнуть пределов возможного.

Первое решение — сделать беременность как можно короче, чтобы ребенок рождался, в некотором смысле, недоношенным. Все происходит так, как будто существует «период первичного развития» (primal period)^[1], который включает в себя стадию «внутреннего вынашивания», и стадию «внешнего вынашивания», уже в социальной среде. Относительную незрелость новорожденного человека нельзя рассматривать, не принимая во внимание его развитие в культурном окружении. Некоторое время назад я уже высказывал гипотезу о том, что преждевременное рождение может иметь и много преимуществ, если речь идет о развитии мозга, поскольку мир вне утробы дает младенцу неизмеримо больше персонализированных чувственных раздражителей, чем внутриутробный^[2]. Кроме того, в последние годы выяснилось, что беременная женщина в состоянии до некоторой степени адаптировать размеры плода к своим собственным размерам, регулируя приток крови и питательных веществ к плоду. Именно поэтому миниатюрные женщины, которые в качестве суррогатных матерей вынашивают донорские эмбрионы гораздо более крупных по комплекции генетических родителей, нередко рожают детей меньшего размера, чем можно было бы ожидать.

Что касается механической стороны родов, то малыш должен как можно сильнее нагнуть головку, чтобы наименьшим размером начать спиралевидное продвижение вниз через отверстие малого таза матери. Рождение ребенка у человека — сложный асимметричный процесс, так как внутренний размер материнского таза на входе шире в поперечном направлении, а на выходе — шире в продольном. Добавим, кстати, что процесс конфигурации (своего рода «лепки») головки может несколько изменять форму черепа малыша, если в этом есть необходимость.

Когда идет речь о механических особенностях родов у человека, трудно удержаться от сравнения нас с нашими близкими родственниками — шимпанзе. Головка доношенного детеныша этой обезьяны занимает значительно меньше места в малом тазу матери, а вульва расположена строго по центру. Поэтому продвижение головки вниз по родовым путям абсолютно симметричное и прямое. Мозг у современного представителя рода Homo в 4 раза больше, чем у его знаменитого предка Люси.^{[Сноска]} По-видимому, с момента, когда человек отделился от других приматов, и на протяжении всей эволюции гоминидов^{[Сноска]} существовало противоречие между прямохождением, с одной стороны, и тенденцией к росту объема головного мозга с другой. Противоречивость «устройства» homo sapiens заключается в том, что малый таз приспособленного к ходьбе на двух ногах человека должен быть узким, чтобы ноги располагались на возможно меньшем расстоянии одна от другой: так облегчается передача усилия от ног к позвоночнику при ходьбе и беге. Прямохождение — важная предпосылка развития головного мозга. Когда мы ходим на двух ногах, мы можем нести на голове тяжелый груз. Млекопитающие, ходящие на четвереньках, к этому не приспособлены. Вот почему для того, чтобы появилась «обезьяна с большим мозгом», эволюции пришлось искать другие решения, нежели увеличение объема таза женщины, ведь чем быстрее могли бегать наши предки, тем больше у них было шансов выжить.

Есть и другие основания полагать, что увеличение размеров мозга достигло конечного предела. Когда мы говорим о развитии и увеличении головного мозга, мы не вполне точны. Подчеркнем, прежде всего, что значительно увеличился не весь мозг, а лишь его часть, неокортекс. Неокортекс, или кору головного мозга, можно представить как своего рода мощный суперкомпьютер, который некогда был зависим от древнейших структур мозга, отвечавших за выживание. Для нас сейчас важно то, что «новый мозг» стал одерживать верх и подавлять активность этих древних отделов, особенно в процессе родов. Но несмотря на это, современные женщины пока не потеряли способности выделять необходимые гормоны и рожать собственными силами — при условии, что деятельность их мощного неокортекса будет существенно ограничена. Здесь мы снова приходим к выводу, что развитие человеческого мозга достигло своих пределов. Дальнейшее развитие коры головного мозга может сделать процесс родов невозможным.

Снова бескрайние горизонты?

С появлением безопасного кесарева сечения все жесткие, на первый взгляд, пределы, которые были положены развитию головного мозга, разбиты в пух и прах. До сих пор младенцы со слишком большой головкой, неспособной пройти через малый таз матери, были обречены, и тенденция к увеличению размеров мозга не могла передаться по наследству их потомкам. Сегодня продолжение эволюции мозга в этом направлении снова стало возможным.

Мы как представители вида Homo sapiens в значительной степени отличаемся от других приматов, в частности, от наших близких родственников, шимпанзе, особенностями метаболизма жиров. Для человека характерна исключительно развитая способность доставлять молекулы жира и жировые частицы к таким органам, как кожа и мозг. Также для людей характерны наличие подкожного жирового слоя и способность накапливать липиды в таких местах, как молочные железы и ягодицы у женщин и живот у мужчин. При современном образе жизни у людей образуется все более толстый слой подкожного жира.

Уникальная способность доставлять к головному мозгу в больших количествах особые молекулы жирных кислот, которые необходимы для его развития — характерная особенность человека. Растущий мозг остро нуждается в жирной кислоте, называемой ДГК (докозагексаеновой кислоте, DHA): пятьдесят процентов молекул жирных кислот, которые служат «строительным материалом» для развивающегося мозга, — это ДГК. Длинноцепочечные молекулы этой полиненасыщенной жирной кислоты из группы омега-3 образуются и содержатся практически только в цепи питания обитателей моря. Чтобы понять один из ключевых моментов человеческой природы, нужно помнить, что фермента десатурации^{[Сноска]} дельта-4 в нашем организме вырабатывается мало, а ДГК является продуктом той самой десатурации. Иными словами, люди, с их огромным мозгом, слабо приспособлены к тому, чтобы самостоятельно синтезировать молекулу, отвечающую за питание нервной системы. ^{[Сноска]} То есть человеческий организм просто запрограммирован на то, чтобы включать это вещество в свой рацион питания, а говоря практически — употреблять морепродукты. Итак, можно утверждать, что тенденция к увеличению размеров головного мозга неожиданно обрела второе дыхание в век безопасного кесарева сечения, особенно в странах, где население в избытке получает готовую ДГК из даров моря.

То, что эпоха кесарева сечения — поворотный пункт в эволюции человеческого мозга, впервые осознал не специалист в области эволюционной антропологии и не акушер. Джейн Инглиш родилась в 1942 г. классическим кесаревым сечением, произведенным до начала родов. Когда ей было около 30 лет, она стала воспринимать свое рождение через кесарево сечение как призму, сквозь которую можно смотреть на мир и самое себя. Так она пришла к мысли, что изменения, которые раньше могли происходить только в результате мутаций и естественного отбора, теперь могут быть продуктом человеческой изобретательности. Результатом ее интереса к тому, как на человека влияет факт рождения кесаревым сечением, стала книга «Войти через другую дверь», изданной в 1985 году^[3].

Мне посчастливилось встретиться с Джейн Инглиш в 1980-е годы. Это помогло мне осознать, почему в истории деторождения настал переломный момент, почему история человечества — на крутом повороте, и даже — почему наступил переломный момент в эволюции человека.

Глава 7

Подходы для XXI века

Два ответа

Может быть, тем, кто думает о будущем, следует равняться на Бразилию? В культурной среде таких городов, как Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу, кесарево сечение становится все более популярно. Этим способом рожает большинство женщин, под чьим влиянием слагается общественное мнение — актрисы, знаменитые спортсменки и прочие. Подобную тенденцию можно наблюдать и во многих других странах мира. На Тайване — а это еще один мировой лидер по числу родов кесаревым сечением — многие считают, что выбор момента, астрологически благоприятного для рождения ребенка, может стать залогом его будущего счастья. Есть ли серьезные основания, чтобы повернуть эту тенденцию вспять?

Нет на то оснований, если принимать во внимание только научные критерии XX века. Это те критерии, которыми я пользовался выше, говоря о внедрении безопасной техники кесарева сечения. Чтобы оценить качество акушерской помощи, в основном принимают во внимание такие распространенные критерии, как процент новорожденных, живых к моменту окончания родов, процент здоровых новорожденных, уровень материнской смертности и количество осложнений у женщин (последние включают возможность развития недержания мочи, недержания кала и опущения стенок влагалища). Наши рассуждения относительно эволюции размеров головного мозга также основаны на устоявшихся критериях XX века, поскольку в прошедшем веке дарвиновскую теорию эволюции поддерживали и развивали.

Да, несомненно, есть основания бороться с этой тенденцией, если мы будем учитывать и критерии XXI века. Здесь я, прежде всего, имею в виду стремительное развитие одного из важнейших аспектов нынешней научной революции — «науки о любви^{[Сноска]}»^[1]. Любовь традиционно была уделом поэтов, художников, романистов и философов. К началу XXI века ее стали изучать и с точки зрения самых разных научных дисциплин. Появление научного подхода к любви — факт, важность которого легко не заметить или недооценить. Тому есть несколько причин. Одна из них заключается в том, что наука чрезвычайно специализировалась: ученые, открывшие малозаметные, но важные детали в одной очень узкой области, не в состоянии связать их с другими исследованиями в иных, столь же узких областях.

Есть и еще одна причина, по которой мы оказались не готовы признать исследования в области «научного познания любви» важнейшими достижениями современной науки. Она заключается в том, что новейшие исследования дают ответы на вопросы, которые никогда ранее не ставились.

Три вопроса

Первый пример простого, важного и актуального вопроса, которым почему-то никогда никто не задавался: «как развивается способность любить?». Веками бесчисленные гиганты духа, религиозные вожди, философы, поэты, моралисты и филантропы превозносили любовь, воспевая все ее грани. Для этого нашлось немало слов: сочувствие, альтруизм, самоотверженность, милосердие, великодушие, доброта, человечность, жалость, сострадание, взаимопонимание, всепрощение… Однако, глядя на то, как ведут себя люди XXI века, едва ли кто станет спорить, что эти мудрые слова никак не смогут нам помочь. Сейчас гораздо насущнее разобраться в том, как развивается способность любить, чем неустанно прославлять любовь или задаваться банальными негативными вопросами, например, «как не допустить жестокости и насилия?»

Нынешняя эпоха научного подхода к любви побуждает нас формулировать вопросы позитивно. Данные, полученные в самых разнообразных областях науки, дают ответ именно на такие вопросы. Эти данные заставляют нас осознать, какая огромная роль принадлежит раннему опыту, и в особенности периоду, ближайшему к моменту рождения. Исторически первой путь к научному познанию любви проложила этология — наука о поведении животных и человека. С момента зарождения этой науки предметом особого интереса этологов всегда была взаимная привязанность матери и малыша. Каким бы видом млекопитающих ни занимались исследователи, они неизменно убеждаются в том, что сразу после рождения наступает короткий, но чрезвычайно важный период, который никогда не сможет повториться в будущем. Особенно следует отметить работы Харлоу, ибо он наблюдал за поведением матерей и младенцев у одного из видов обезьян — близких родственников человека. Более того, он проследил за развитием обезьян до их взрослого состояния, и ему удалось обнаружить связь между всевозможными помехами в момент первого контакта матери и новорожденного детеныша и отклонениями в сексуальном и материнском поведении в зрелом возрасте.

Идеи, высказанные этологами, ныне нашли подтверждение в исследованиях, посвященных влиянию на поведение ряда гормонов, участвующих как в процессе родов, так и в различных проявлениях любви. Как нам теперь известно, рожая, женщина непременно должна выделить в кровь настоящий «коктейль» из гормонов любви. Гормоны, выделяемые матерью и плодом во время схваток и собственно родов, не исчезают из организма сразу же — каждый из них играет свою особую роль во взаимоотношениях матери и ребенка в течение первого часа после родов. Эти идеи этологов подтверждаются и при изучении истории жизни тех людей с той или иной формой «нарушения способности любить» (других или самого себя). Такие работы — пример нового подхода, который я называю «изучением первичного здоровья». Результаты этих исследований мы собираем в «Банк данных изучения первичного здоровья».

Вот еще один пример простого вопроса, которым люди никогда раньше не задавались: «как связаны между собой различные ипостаси любви?» Мы обозначаем одним и тем же словом множество самых различных ситуаций, но каковы связи между любовью материнской, отцовской, сыновней; плотской, романтической, платонической, духовной, братской, не говоря уже о любви к родине, к природе, к Матери-Земле? Это еще один случай, когда биология дает нам ответ на еще не заданный вопрос.

Наши сегодняшние знания позволяют утверждать: о какой бы ипостаси любви мы ни говорили, к ней причастен гормон окситоцин. Еще совсем недавно считалось, что этот гормон, выделяемый задней долей гипофиза, оказывает сугубо механический эффект. Хорошо известно, что благодаря окситоцину происходят сокращения мышцы матки при рождении ребенка и плаценты, сокращение особых клеток молочных желез («рефлекс выброса молока»), сокращение простаты и семенных пузырьков у мужчин («рефлекс выброса семени»), а также сокращения матки во время женского оргазма, которые облегчают доставку семени к яйцеклетке. Оглядываясь назад, нетрудно догадаться, почему ученые и клиницисты долго не могли обнаружить столь значительного влияния окситоцина на поведение. Причина в том, что этот гормон не попадает в мозг, если его вводить внутривенно. Переломным моментом стали исторические опыты Пранге и Педерсена, которые догадались ввести окситоцин прямо в мозг нерожавших самок крыс^[2]. Этого было достаточно, чтобы стимулировать у них материнское поведение: если рядом были детеныши другой крысы, они старались собрать их вместе и заботились о них. После этого не стало большой неожиданностью обнаружение в головном мозгу молекул, чувствительных к окситоцину («мозговых рецепторов»). У крыс во время родов увеличивается количество рецепторов к окситоцину в зоне мозга, которую принято называть опорным ядром терминальной полоски (bed nucleus of the stria terminalis, BNST). В эксперименте разрушение этой зоны подавляло материнское поведение, не влияя при этом на процесс родов, значит, можно сделать вывод, что окситоциновые рецепторы этой зоны играют важную роль в материнском поведении. Есть много оснований полагать, что у человека количество мозговых рецепторов к окситоцину также возрастает во время родов. Это еще один повод считать, что у женщины рождающей на свет ребенка, возрастает способность любить.

Важно подчеркнуть, что гормон любви всегда является одной из составляющих сложного гормонального баланса. Когда происходит выброс окситоцина, возникает потребность любить, и предмет этой любви может быть разным в зависимости от того, какие еще гормоны при этом выделяются. Вот почему существует много разновидностей любви. Если, например, одновременно выделяется пролактин, то любовь, скорее, будет направлена к детям, так как пролактин — типичный гормон материнства. Это как раз то, что происходит сразу после родов в физиологически благоприятных условиях, в тот момент, когда уровень окситоцина достигает наивысшего пика (если в помещении достаточно тепло, если нет помех для зрительного и телесного контакта матери и младенца, если никакие посторонние навязчивые запахи не мешают им ощущать запах друг друга)^{[3,] [4]}. В других ситуациях внезапный выброс окситоцина не сопровождается существенным выделением пролактина. Это любовь в иной ипостаси — например, любовь к сексуальному партнеру. Поскольку пик выброса окситоцина может составлять с прочими гормонами почти бесконечное разнообразие сочетаний, существует почти бесконечное число всевозможных проявлений любви. Но окситоцин присутствует всегда.

Не забудем и последний из простых и ранее не поднимавшихся вопросов, на который наводит современная наука: почему во всех сообществах принято мешать первому контакту матери и ребенка? Невозможно не задать этот вопрос в эпоху, когда целым рядом научных дисциплин установлено, что короткий период между рождением ребенка и отделением плаценты, скорее всего, играет первостепенную, решающую роль в развитии способности любить. Самый распространенный и поразительный способ вмешиваться в так называемый третий период родов — это внедрить в сознание женщины убеждение, что молозиво — нечистое, вредное для малыша вещество, которое нужно удалить и уничтожить^[5]. Напомним, что, по данным современной биологии, молозиво, которое новорожденный может получить из материнской груди сразу после родов, бесценно. Обратим также внимание на то, что новорожденный ребенок способен искать и находить сосок уже в течение первого часа после рождения 4. Различные предубеждения могут накладываться, усугубляя друг друга. Например, у некоторых народностей Бенина (Западная Африка) бытует поверье, что мать в течение суток после родов не должна глядеть в глаза своего ребенка — иначе «злые духи» могут вселиться в его тело. Первому контакту также могут помешать действия, отвлекающие мать. Примеров таких ритуальных процедур немало: поспешно перерезают пуповину, немедленно моют, растирают, туго пеленают младенцев, бинтуют им ноги, прокалывают уши новорожденным девочкам, распахивают двери жилища (у народов Крайнего Севера), окуривают младенца дымом.

Сегодня не только уместно задать такой вопрос — мы уже в состоянии найти ответы на него. Для этого нелишне вспомнить, что тысячелетиями основной стратегией выживания большинства человеческих сообществ было установление господства над природой и группами других людей. Эволюционное преимущество получали не те, кому дан потенциал любви, а те, в ком развивался потенциал агрессии, те, кому он был передан посредством подобных верований и ритуалов. Если мы будем сравнивать различные сообщества, то заметим: чем более необходимо обществу развивать агрессию и способность лишать жизни других, тем агрессивнее ритуалы и верования вмешиваются в ближайший к рождению период жизни человека.

Наши рассуждения приобретают особенное звучание в XXI веке и должны рассматриваться в его контексте. Мы живем в эпоху, когда человечеству нужно вырабатывать принципиально новые стратегии выживания. Мы все острее чувствуем, что традиционные стратегии изжили себя. Мы должны ставить вопросы, которых еще никто не касался, например: как развить в человеке любовь к Матери-Земле? Для того чтобы остановить разрушение планеты, мы обязаны ввести единые принципы существования в нашей «большой деревне». Любовь нам нужна более чем когда-либо. Все верования и ритуалы, взывающие к материнскому инстинкту защиты и агрессии, теряют свои эволюционные преимущества.

Эра безопасного кесарева сечения — это, прежде всего, эра научного познания любви. Приоритеты очевидны.

Глава 8

Мыслить перспективно

Люди не запрограммированы мыслить о далеком будущем. Миллионами лет наши предки жили одним днем, питаясь тем, что дарила природа. Одни кормились, вылавливая на мелководье ракушки или мелких рыбешек, другие собирали растения или плоды, третьи занимались охотой. Когда, относительно недавно, появились земледелие и скотоводство, людям пришлось развивать в себе способность предвидеть будущее. Жизнь заставляла задумываться хотя бы о временах года. Сегодня в нашем распоряжении оказались такие мощные технологии, что у нас возникла необходимость мыслить на десятилетия, и даже на столетия вперед. То же касается и других сфер человеческой деятельности, в частности, рождения детей.