Зловредная версия: деньги и медицина

 

И вот еще какую историю о Кейнсе я хочу рассказать, хотя, может быть, об этом еще пожалею. Потому что рассказывают ее у нас здесь, в Англии, чуть ли не шепотом – то ли потому, что она не достоверна (апокриф, так сказать), то ли потому, что политически не корректна. В любом случае признаюсь сразу: письменных доказательств ей я не нашел. Но не могу удержаться, уж больно интересно, больно похоже это на Кейнса – если только не придумал кто-то эту байку – злонамеренно, но талантливо.

В общем, рискну, только по секрету, ладно?

 

Как известно, после Второй мировой войны самая богатая страна мира – США – решила оказать существенную и фактически безвозмездную экономическую помощь странам Западной Европы. Был разработан план Маршалла, названный так по имени госсекретаря США Джорджа Маршалла, предусматривавший предоставление западноевропейским странам в общей сложности 13 миллиардов долларов безвозвратного займа. Чудовищная сумма по тем временам! Просто в голове не укладывается!

Решение это было, конечно, не чисто альтруистическое, но умное, хитрое и дальновидное. Многих зайцев одним выстрелом убивали американцы: во-первых, для мировой стабильности – и экономической, и политической – было крайне важно, чтобы Европа как можно скорее встала из руин. Во-вторых, тем самым старый континент сильно и надолго привязывался к своему американскому союзнику. А это было особенно важно Вашингтону в условиях потихоньку усиливающейся «холодной войны». Это был, если хотите, финансовый фундамент будущего североатлантического партнерства, экономическая подкладка под НАТО. В-третьих, это был сильнейший ход в борьбе с сильно укрепившимися в Европе после войны компартиями. Ну и показать, кто теперь в этом новом мире главный, тоже хотелось. В том числе и норовистому усатому дяде из Кремля.

Советскому Союзу такие миллиарды и не снились, он был не в состоянии предложить ничего даже отдаленно подобного своим вновь обретенным союзникам в Восточной Европе. Москве тоже, в пропагандистских целях, предложили поучаствовать в плане Маршалла, но та предсказуемо, с негодованием, отказалась. (Но и то сказать: предлагавшие заведомо знали, что выдвигаемые условия, например, необходимость подвергнуть советскую экономику инспекции западных экспертов, никогда не будут приняты.)

Уже через несколько лет после начала осуществления плана большинство ее участников вывели свои экономики на довоенный уровень, приблизилось к нему и качество жизни.

Деньги были серьезные, но они вдобавок сопровождались жесткими условиями, требовавшими от реципиентов соблюдения принципов свободного рынка и ценообразования, конкуренции, определенной бюджетной дисциплины и так далее.

Это навязанное, так сказать, освобождение человеческого и ресурсного капитала от государственного гнета и контроля, в комбинации с реальной доступностью льготных кредитов, творило настоящие чудеса.

Практически везде. Но только не в Англии.

Совсем недавно еще – до войны – была Британия владычицей морей, сверхдержавой, главным финансовым центром мира… Казалось бы, Британию не топтал немецкий сапог (если не считать Норманнских островов – но это так, анекдот), и вроде бы должна она была, в теории, пострадать от войны меньше других.

Но это в теории. А на практике страна была до предела вымотана – и экономически, и физически, и психологически. К тому же, вопреки распространенному убеждению, ее гигантская империя перестала быть источником благополучия метрополии. Наоборот, расходы на ее содержание превышали извлекаемые выгоды. И это в момент, когда страна до предела выложилась на войну с Германией! (И, кстати, продолжала содержать большой воинский контингент на немецкой территории.) В общем, на самом-то деле помощь Британии требовалась, может быть, в большей степени, чем некоторым, мирно пережившим не слишком разрушительную оккупацию странам континентальной Европы.

И вот Кейнс был отправлен в Америку вести переговоры о предоставлении большого, огромного займа – в общей сложности четырех с лишним миллиардов долларов, в долг на 50 лет под проценты.

Британцы просили деньги на то, чтобы расплатиться с теми же США за оборудование, полученное во время войны по ленд-лизу. (То есть за ту его часть, которую Британия считала необходимым оставить себе.)

Расчет был на огромный международный авторитет Кейнса. Ведь он был как бы единственным экономистом, не только предсказавшим Великую депрессию (австрийцы не в счет, про них забыли), но и предложившим рецепт лечения, которым в общих чертах американцы и воспользовались и который реально помог.

Переговоры он вроде бы провел неплохо, но шли они так напряженно, что у Кейнса обострилась болезнь сердца.

И, заключив соглашение, он возвращается домой и умирает.

И вот тут-то и начинаются всякие слухи и версии. Официально все дело было в напряженности переговоров. И ишемической болезнью вроде бы страдал он уже давно – с 1937 года. Но неофициально некоторые поговаривали, что он умер от огорчения, от того, что не смог выбить из американцев более благоприятных условий для своей страны.

А проблема была в том, что американцы настаивали, чтобы проценты выплачивались в долларах, а не в фунтах. А у британцев были после войны серьезные проблемы с конвертируемостью. И Кейнс предвидел, что они с этими выплатами не справятся. (Так и произошло, но уже через год после смерти Кейнса.)

И, наконец, есть самая зловредная, не корректная версия, которую рассказывают шепотом.

Кейнс вроде был расстроен не только несговорчивостью американцев и тяжелым положением британской экономики, но и тем, что пришедшее только что к власти правительство левых лейбористов во главе с Клементом Эттли собиралось по этому поводу предпринимать (или не предпринимать). Кроме того, он якобы подозревал, что гигантская ссуда, которая ляжет невыносимым бременем на экономику, берется правительством не с теми целями, о которых говорится официально.

Вроде бы Кейнс разработал заранее подробнейший план, как восстанавливать национальную валюту, как оживить промышленное производство, не допуская при этом высокой инфляции. Все это было продумано до мелких подробностей, в конце концов, у него уже был богатый опыт верстки бюджетов военного времени.

Но лейбористское правительство имело несколько иные планы – не для того оно приходило к власти, чтобы опять следовать лекалам консерваторов, при которых и состоял главным экономическим советником Кейнс. То есть его, конечно, уважали – как-никак национальный институт, а не человек. Но и он не должен был стать препятствием на пути осуществления мечты жизни премьера Эттли – создать первую в истории капиталистического мира полностью бесплатную, всеобщую систему здравоохранения (прямо как в Советском Союзе).

Но создавать такие системы вне командной экономики, в жестких условиях рынка – это невероятно дорогое «удовольствие».

Конечно, напрямую не шла речь о том, что полученные от американцев деньги пойдут на эту цель – признаться в таком было бы немыслимо. Но если бы не заем, деньги на расплату по ленд-лизу пришлось бы, видимо, выискивать из внутренних резервов, а это было почти невозможно.

И сумма вдобавок подозрительно совпадает с той, которую первоначально предполагалось именно на создание системы потратить (потом, как всегда, оказалось, что на самом деле потребуется гораздо больше).

Но, конечно, возможно, это лишь совпадение.

Или – досужие вымыслы людей, не любящих социализм.

А что же со здравоохранением, с этой самой знаменитой системой NHS (National Health Service)?

Судя по рассказам, в момент ее создания британская медицина – в ее народном, массовом варианте – была далеко не в блестящем состоянии. Врачи и качество медицинского образования славились на весь мир, но для масс обслуживание было в лучшем случае неровным и не очень-то гарантированным. То есть формально некоторая его часть уже давно была бесплатной, в отдельных районах даже полностью бесплатной. Умирать под мостом заболевшего бедняка, конечно, не оставляли, но и условия содержания в бесплатной больнице часто оставляли желать лучшего, и качество медицинской помощи на низшем уровне тоже не всегда блистало.

И вот теперь, под бурные аплодисменты подавляющей массы народа, правительство стало выстраивать всеобъемлющую систему национального здравоохранения, с поликлиниками, семейными врачами, диспансерами, специализированными клиниками и огромными больницами. Всем – всё и всегда – полностью бесплатно.

В итоге даже огромных привезенных Кейнсом денег (или, по крайней мере, аналогичной тому суммы) не хватило, но систему все-таки выстроили! И была она, говорят, на первых порах действительно недурна.

Но цену и в буквальном, и в переносном смысле пришлось британцам за это заплатить огромную.

Послевоенные годы оказались, возможно, самыми трудными в современной истории страны. Жизнь была тяжелее, чем во все предыдущие войны новейшего времени. Не хватало самых элементарных продуктов и товаров. Это был, конечно, не блокадный Ленинград, но что-то вроде убогости военного времени в каком-нибудь заштатном городке. Все распределялось строго по карточкам. Да еще погода выдавалась в эти годы какая-то тяжелая, с бесконечными сильными ветрами, снегопадами… Британцы, знаменитые своим стоицизмом, все это пережили, молча прикусив жесткую верхнюю губу. Неохотно, но признаются – это было самое унылое, самое несчастливое время, эпоха какой-то свинцовой беспросветности и тщательно скрываемого уныния.

В соседней Франции уже вовсю пили-гуляли и плясали, а в Британии все сурово делили жалкие запасы маргарина, дешевых конфет, примитивных консервов. Было просто элементарно голодно!

Британия отменила карточки самой последней в Европе – только в 1953 году.

И вот есть такая версия: провидец Кейнс все это ясно видел и не хотел дальше жить, будучи косвенно ответственным за будущие лишения.

Но повторяю, это, вполне возможно, лишь притча, байка. Но многие готовы в нее поверить – и вот почему.

В результате всех этих лишений Британия имеет в настоящее время самую незавидную систему здравоохранения в Западной Европе. Многие британцы, особенно приближаясь к пенсионному возрасту, только из-за этого одного мечтают эмигрировать, и эмигрируют!

Британское государство тратит сегодня больше 100 миллиардов фунтов (200 миллиардов долларов) в год на содержание этого гигантского бегемота. Но мало кто из жителей страны готов был бы утверждать, что расходуются они эффективно.

Почти все мои контакты с государственным здравоохранением за 15 с лишним лет жизни в стране были совершенно неудовлетворительными. Только один раз, случайно наверно (везде же есть исключения), попал вдруг на по-настоящему хорошего врача, и он помог мне быстро и квалифицированно. В подавляющем же большинстве случаев после каждого контакта мне хочется жаловаться на местных эскулапов в Страсбургский суд по правам человека.

Причем ладно еще, что я как-то месяцев девять ходил с сильной болью в плече и блистательная государственная медицина только пожимала своими здоровыми плечами, признавая: нет, не в состоянии мы поставить диагноз и начать лечение. Не сталкивались с таким, дескать, не знаем, что и думать.

Пришлось поехать в Россию, где диагноз (банальнейший бурсит) мне поставили за один день и очень быстро вылечили, сказав, что случай настолько элементарный, что с ним наверняка разобрался бы любой студент третьего курса медвуза.

Черт с ним, что врач только делает вид, что тебя слушает, когда есть подозрение на бронхит, часто с каким-то брезгливым выражением на лице. Дескать, вот ведь чем приходится заниматься, к голым телам стетоскопы прикладывать.

Можно вообще не ходить на прием, зная, что тебе ничего иного не предложат, кроме аспирина или антибиотиков. Это все можно как-нибудь пережить. Но когда моя дочь очень серьезно отравилась и, доставив ее в приемную местной больницы, я обнаружил, что ей предстоит провести несколько часов в очереди, я чуть было не выдержал, чуть было не заорал благим страшным матом. Просто драться хотелось, честно говоря. С каким холодным равнодушным выражением лица было мне сказано: ждите. Но ведь есть серьезная опасность для жизни. Ну и что, сказали в ответ. Здесь все такие. Все ждут.

То есть даже если вы умираете – все равно ждите. Кроме, кажется, подозрения на инфаркт – на этот случай есть какая-то особая, зверская правительственная инструкция. За ее нарушение и засудить могут.

А без инфаркта ждать надо долго, иногда очень долго. Один мой молодой друг так и умер в больнице, не дождавшись подробного обследования. Вполне возможно, его еще можно было спасти. Но – святое дело – очередь!

Я просто поражаюсь, что люди как будто забывают здесь клятву Гиппократа. И тому, как меняет людей работа в этой системе. Ведь в принципе англичане – по крайней мере, средние классы – самые отзывчивые люди на свете! Все дела забросят, чтобы дорогу вам толково объяснить и показать. Если вам плохо – подойдут, тихонько осведомятся, не нужна ли помощь? (Тихонько, это чтобы ненароком вас не унизить.) Тяжелый чемодан или коляску непременно поднимут по лестнице. Причем не только если речь идет о даме. Иногда и со мной бывало: тащишь что-то тяжелое, пыхтишь, кто-то подойдет, шепнет дискретно: может, помочь?

И что куда девается, если ты пациент, а он (или она) врач. Может, это не британцы здесь в медицине трудятся? Может, это марсиане какие-то засланные?

 

Одному моему коллеге совершенно спокойно, весело почти, сообщили, что у него рак. (Здесь вообще особенно не размышляют о том, как такие новости пациентам сообщать – сами понимаете, некогда рассусоливать.) Так вот, тоже так бодренько говорят ему: можно, конечно, попытаться прооперировать вас, но шансов не так много. Может, лучше того-с? Несколько месяцев вам осталось, но зато более или менее комфортабельной жизни. Ну, может, кроме самых последних недель. А? И смотрят на него с надеждой, что он согласится.

А понятно, в чем дело. Очередь большая на операцию. С каждым новым, в нее поставленным, статистика у NHS портится. А этот показатель – длина очередей на серьезные операции – сейчас в системе абсолютно главный, от него зависят и карьеры и премии. Правительство так решило с очередями бороться. Ну, действительно, надо стоять в очереди иногда чуть ли не год.

Давно это произошло с коллегой, много лет назад, и он до сих пор жив и даже работает, слава богу! То ли рак рассосался, то ли просто ошиблись британские медики – в очередной раз, не знаю.

Но в целом понятно, что происходит. Дело не в планете Марс. Внутри британского свободного в целом рынка существует этот островок натурального командного социализма. Со всеми вытекающими. Нет конкуренции, нет встречи спроса и предложения, нет регулирующей роли денег. Вместо всего этого – план, выполнение, перевыполнение плана, формальные показатели, иерархические отношения. И мы, потребители, ведем себя как при социализме – то есть совершенно идиотским образом. Как хватали люди без разбору в СССР все, что выкидывала торговая сеть, так и тут – нужно не нужно, плетемся к врачу. Не только совершенно бесплатно нас принимают, но и освобождение от работы дают по первой просьбе – это легче всего! (Сейчас даже правительство озаботилось, обнаружило наконец-то, что по этому показателю – пропущенных человеко-часов – дела в Британии хуже всех в Западной Европе, пытается это как-то исправить, опять административными мерами, разумеется!)

В результате создается такой поток, с которым врачи не в состоянии физически справиться. На пациента по шесть минут, иначе всех сегодня не принять! Копится усталость, раздражение. Ведь большинство не так больны, в конце концов. Не умирают же, поди. А потом я же вкалываю так, что это выше человеческих сил – чего они от меня еще хотят?

То, что здесь сделана эта медицинская тотальная монополия – это хуже, чем контроль над ценами, – это уничтожение цены! Попадая в эту черную дыру, все эти миллиарды перестают быть деньгами в широком смысле – как не были они ими и в СССР. Система бездонна – способна проглотить совершенно неограниченные средства.

Интересно, что (до последнего разве что времени) советское здравоохранение работало куда лучше, хотя часто оказывалось, что было оно не совсем уж совершенно бесплатным. Но мне везло: попадал все больше на каких-то интеллигентных и преданных делу людей. (Эх, где ты, доктор Котиков!)

Я часто думаю, почему лучше: наверно, каждая такая система начинает неплохо, но потом, в соответствии с законом о нарастании хаоса, начинает плохеть. Кроме того, когда все это происходит на фоне тотально командной экономики, которая вырабатывает какие-то паллиативы, вроде окриков из райкомов и надзирающих инстанций, то это хоть как-то, пусть убого, но пытается компенсировать отсутствие конкуренции. Здесь же, посреди этого рыночного океана, непривычные к командным методам британцы на этом острове победившего социализма просто теряются…

Но результат налицо: не работает система и работать не будет. И это тем более обидно, учитывая, что в стране немало специалистов высокого класса, в том числе хирургов. Если диагноз очевиден (тот же инфаркт, например, или шунтирование необходимо) и ты вовремя окажешься в «правильной» больнице, то могут и жизнь спасти, прооперировать вполне мастерски. Один мой приятель недавно перенес такую операцию, и вроде все удачно сложилось. Но и то местные газеты пишут о «лотерее» – в одних больницах после такой хирургии смертность выше в несколько раз, чем в других.

В большинстве стран Европы действуют иные системы – медицинского страхования. Ты платишь некую не слишком большую часть своей зарплаты каждый месяц – такую, чтобы любой мог себе позволить. Ну и минимум какой-то в отдельных случаях доплачивают из своего кармана – чтобы не было соблазна просто так по врачам и больницам шастать. (Кстати, что-то как раз подобное и существовало в Англии до рождения NHS.)

Так что процентов так девяносто с лишним прекрасно обеспечены, имеют право выбора. А потому и врачи и больницы – частные между прочим – вынуждены стараться. И улыбаться. И соблюдать клятву Гиппократа и так далее.

Вот почему так легко поверить в то, что обладавший даром провидения Кейнс все это знал заранее и умер от огорчения.

Но в действительности, скорее всего, это лишь легенда. Потому что тогда с британским населением, столь отважно, столь непоколебимо выстоявшим в страшной войне, что-то такое случилось. Довольны все вроде были и лично Черчиллем, и его правительством. Но вдруг смертельно захотелось перемен.

Идея создания NHS пользовалась такой широкой, такой горячей поддержкой, что против нее не осмелились высказаться даже консерваторы. И даже Кейнс молчал.

Человек, написавший о социалистической командной системе, что она основана на теории, «ошибочной с научной точки зрения, не имеющей никакого практического применения в современном мире».