Глава хVII. Журчание воды во мраке. 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Глава хVII. Журчание воды во мраке.



 

Однако вскоре наступила такая тьма, что Элен еле могла продвигаться вперед.

Тяжелый воздух был насыщен электричеством — приближалась гроза — и, казалось, вздыхал и вздрагивал от сдержанной мощи.

Элен разочаровалась, приблизившись к хижине Гленистэра: в ней не было огня. Она подошла к двери, но вдруг вскрикнула: двое мужчин выступили из темноты и грубо схватили ее. К щеке ее приставили что-то холодное, ушибившее ее. Она стала вырываться и закричала.

— Стой! Это женщина! — вскрикнул человек, державший ее за руку. Другой опустил револьвер и заглянул ей в лицо.

— Мисс Честер, — сказал он. — Что вы тут делаете? Вы рисковали нарваться на большие неприятности.

— Я шла к Уилтонам, но, должно быть, сбилась с пути в темноте. Кажется, вы оцарапали мне лицо.

— Как обидно! — сказал один из мужчин. — Мы приняли вас за…

Но другой резко перебил его:

— Бегите скорее. Мы тут поджидаем одного человека.

Элен бежала назад тем же путем, поняв, что посланные еще не успели захватить Гленистэра. Она слыхала разговор дяди с Мак Намарой об их намерении послать понятых с обыском по всему городу, с тем, чтобы захватить не только знакомых ей двух людей, но и всех, подозреваемых в участии в союзе «Бдительные». Жертвы были бы посажены в тюрьму без обвинения, без права быть взятыми на поруки и без суда до самой осени, если это окажется необходимым. Они говорили, что обыск уже начался; Элен побежала к домику Черри Мэллот, но там никого не оказалось дома. Она растерялась и не знала, где ей искать столь нужного ей человека. Облава уже шла по всему городу. Каждая потерянная минута приближала катастрофу.

Рой как-то говорил ей, что он никогда не оставляет начатого дела неоконченным. Она докажет ему, что и девушка может быть решительной; теперь было не до пугливой конфузливости. Она крепче натянула вуаль вокруг лица и быстро побежала к освещенным улицам, туда, где среди безмолвной тишины раздавались звуки веселья. Она искала задний вход в театр Северной гостиницы, не смея идти с парадного хода. Наконец, показалась высокая постройка; задыхаясь, подбежала она к задней двери, но нашла ее запертой. Из-за нее неслись грохот медных инструментов и пение. Она стала колотить в дверь, предчувствуя, что именно здесь находится тот, которого она с таким отчаянием искала. Наконец дверь открылась и показался силуэт толстого юноши в жилете, закричавшего на нее:

— Чего вы тут стучите во время представления? Идите к парадному входу!

Она увидела угол кулис с беспорядочно сложенными декорациями; он не успел захлопнуть дверь, как она всунула ему серебряный доллар в руку. Он взял деньги и впустил ее.

— Ну, говорите, в чем дело? Акт сейчас кончается.

По-видимому, это был режиссер. Как бы в ответ на его слова раздался финальный хор акта. Он торопливо сказал:

— Подождите.

Когда же занавес опустился и актеры разошлись по уборным, он вернулся к ней.

— Знаете ли вы мистера Гленистэра? — спросила она.

— Конечно, знаю; я видел его сегодня же. Идите сюда.

Он подвел ее к рампе и отдернул угол занавеса, так что она могла взглянуть на танцевальный зал. Она никогда не бывала в подобном месте и, несмотря на возбуждение, не могла не заметить, как здесь пестро и нарядно. Вверху шла галерея с рядом лож, в которых за занавесками мужчины с женщинами веселились, пили и пели. Стулья выносились из партера, снимался брезент, покрывавший ярко навощенный пол. В широко открытых дверях, ведущих в игральный зал, стоял человек, зычным голосом призывающий публику танцевать. Скоро завертелись пары.

— Я не вижу его, — сказал ее проводник. — Ступайте лучше сами и ищите.

Он указал на лестницу, которая вела к ложам на галерее и на ступеньки в партер; но она протянула ему еще монету, умоляя его найти и привести Гленистэра.

Режиссер с любопытством уставился на нее, говоря:

— Недурно вы бросаете деньги, точно только что получили наследство. Приходите, когда хотите. Всегда готов к услугам.

Она бесконечно долго ждала, пока ее посланный не показался в верху лестницы, ведущей в ложи, и не поманил ее. Он обратился к ней:

— Я сказал ему, что его ждет какая-то принцесса долларов у дверей на сцену, но он заупрямился и не идет. Он в седьмом номере.

Она стояла в нерешительности.

— Ничего, ничего, идите, — продолжал он успокаивающим тоном. — Вот что, если он ваш милый, не делайте ему скандала, потому что он не флиртует с этими дамами. Нет, можете поверить мне.

Она вошла в указанную ей дверь и нашла Роя, лениво наблюдавшего за танцующими. Он вопросительно взглянул на нее, затем, когда она подняла вуаль, стремительно встал и задернул занавески.

— Элен, что вы тут делаете?

— Скорее уходите, — еле дыша, проговорила она. — Они хотят арестовать вас.

— Они? Кто? И за что?

— Воорхез и его люди. За бунт или что-то в этом роде, относящееся к вчерашнему.

— Пустяки, — сказал он. — Я не принимал в этом участия, — вы сами знаете.

— Да, но вы «бдительный», и они ловят вас и всех ваших товарищей. Ваш дом окружен, и город полон понятых. Они решили засадить вас в тюрьму и держать там неопределенное время под каким бы то ни было предлогом. Уходите, пока еще не поздно.

— Как вы узнали это? — спросил он серьезно.

— Я слышала разговор дяди и Мак Намары.

Глаза его загорелись.

— И вы пришли сюда спасти меня, пришли, рискуя своей репутацией?

— Разумеется, я то же самое сделала бы ради Дэкстри.

Свет в глазах его погас.

— Ну, пусть приходят, — сказал он. — Дело мое все равно пропало: Уилтон написал мне, что у него там ничего не выгорело; у них вышло какое-то затруднение в судопроизводстве. Пожалуй, уж и не стоит бороться.

— Слушайте, — сказала она. — Вы должны спасаться, я уверена, что творится какая-то огромная несправедливость, и мы с вами обязаны помешать ей. Я, наконец, поняла вас и вижу, что вы правы. Спрячьтесь хотя бы на время.

— Хорошо. Если вы на нашей стороне, то дело еще не проиграно. Благодарю вас за то, что вы пошли на риск, чтобы предупредить меня.

Она подошла к барьеру ложи и, заглянув за занавеску, с трудом подавила крик:

— Поздно! Уже поздно! Они тут. Не показывайтесь, они увидят вас.

Воорхез проталкивался через игральный зал со свитою из четырех людей.

— Бегите вниз по задней лестнице, — шепнула она.

Он схватил ее руку, еще раз благодаря ее, и исчез.

Она опустила вуаль и собиралась уже выйти, когда он вновь появился.

— Ни к чему, — спокойно сказал он. — Внизу ждут еще двое.

Представители закона осмотрели публику и теперь направлялись к парадной лестнице, отрезая ему путь. Ни других выходов с галереи, ни окон на ней не было. Так как обыск производился мирно, то внизу не переставали танцевать.

Гленистэр вынул револьвер, и в глазах его появился холодный блеск, уже знакомый Элен.

— Нет, только не это, ради Бога!

Она, дрожа, схватила его за руку.

— Я не могу впустить их, они найдут вас тут. Я буду драться с ними в коридоре, а вы спасетесь в суматохе.

Но она оторвала его руку от двери, шепча в ужасе:

— Они убьют вас. Слушайте, что я говорю вам. Прыгайте, — она подтащила его к барьеру. — Тут невысоко, и вы успеете пробежать сквозь толпу.

Он понял, всунул револьвер назад в кобуру, перекинул ногу через барьер, повис на руках и соскочил вниз в партер. Он уже успел вновь вытащить оружие, когда ему стали кричать, чтобы он остановился.

В зале произошел переполох, приказания понятых тонули в крике женщин, треске опрокинутых стульев и шуме бегущей толпы, расступившейся перед Гленистэром и отхлынувшей к стене точь-в-точь так же, как расступилась толпа на улице во время убийства в день приезда Элен. Музыкант, с закрытыми глазами игравший на тромбоне, встрепенулся от неожиданности, и инструмент его издал испуганный рев. Высокая женщина, заткнув уши пальцами и крепко закрыв глаза, захныкала:

— Не стреляйте.

Гленистэр прицелился в понятых, от которых соседи шарахнулись, как от прокаженных.

— Руки вверх! — резко крикнул он, и они неподвижно замерли на нижних ступенях лестницы Воорхез показался наверху и также внезапно остановился, попав под прицел револьвера молодого человека.

— У меня приказ о вашем аресте! — крикнул Воорхез, и голос его гулко прозвучал в тишине.

— Можете любоваться им, — ответил Гленистэр, показывая зубы в невеселой усмешке.

Он стал отступать поперек зала; каблуки его стучали в тишине, а глаза бегали вверх и вниз по лестнице.

Элен ясно видела всю картину.

Она видела девушек, спрятавшихся за кавалерами, заинтересованных, но испуганных мужчин и служителя бара, высоко поднявшего в руке стакан, который он начал вытирать. Затем внезапное движение на другой стороне зала отвлекло ее внимание.

Она увидала человека, быстро откинувшего занавеску ложи напротив ее и так далеко высунувшегося за барьер, что, казалось, он сейчас упадет.

Он целился в Гленистэра из револьвера.

При первом же взгляде на него сердце Элен неистово забилось, и она вскрикнула.

Зал был неширок, и она ясно могла рассмотреть; это был ее брат, пропадавший в течение стольких лет.

Она не могла совладать с собою и громко крикнула:

— Дрюри!

Он обернулся, и изумление, вместе с другим непонятным ей чувством, выразилось на его лице.

Он долго, не отрываясь, смотрел на нее — внизу драма продолжала развиваться, — затем отодвинулся назад за свое прикрытие с видом человека, который не верит своим глазам, да и не желает убедиться в подлинности того, что ему показалось.

Она же только поняла, что брат ее исчезает, как бы неприятно пораженный ее видом. Занавеси скрыли от нее его побледневшее лицо; затем внизу поднялся настоящий содом.

Гленистэр, держа противников на почтительном расстоянии, отступил к дверям, ведущим из танцевального зала. Он захлопнул их за собою и кинулся в переполненный игорный зал.

Когда понятые вбежали в зал, Гленистэр был уже на улице.

Элен вернулась домой, никем не замеченная, как во сне. Впечатления этой ночи следовали друг за другом так быстро, что трудно было разобраться в них.

Тем временем темная ночь окончательно скрыла Гленистэра. Он на бегу обдумывал, идти ли ему оповещать товарищей в городе или бежать на «Крик» к Дэкстри.

«Бдительные» могли и не довериться ему, но он все же обязан был предупредить их. Надо было торопиться: еще час, и будут арестованы либо городские товарищи, либо Дэкс и Сленджак в горах.

Проходя мимо домика Черри Мэллот, он увидел у нее свет. Капля дождя упала ему на лицо. Затем дождь стал быстро усиливаться. Разразилась буря.

Рой вошел, не стучась. Черри обрадовалась, увидав его. Но он остановил ее; рев непогоды почти заглушал его слова.

— Ты одна? — Она кивнула головой, он запер дверь на засов, говоря: — Понятые ищут меня. Они сейчас делали облаву у «Северной», и я удирал от них. Нет, пока еще ничего серьезного не случилось. Они ищут «Бдительных», и надо их предупредить. Ты поможешь мне.

Он быстро рассказал ей о последних происшествиях.

— Пока что ты здесь в безопасности: буря задержит их. Во всяком случае, тут три выхода, большое окно в моей комнате — четвертый. Им трудно будет поймать тебя.

— Сленджак и Дэкс в домике на шахте; знаешь, на кварцевом участке, повыше «Мидаса».

Он остановился в нерешительности.

— Дашь ли мне ты свою верховую лошадь? Ночь так темна, что я могу погубить ее. Сначала я предупрежу людей в городе, а затем направлюсь в горы.

— Из этого ничего не выйдет, — ответила она. — Ты не выберешься отсюда до рассвета, а Мак Намара уже, наверное, протелефонировал на прииски, чтобы захватили Дэкса. Он прекрасно знает, где находится старик.

— Что поделаешь! Я ничего не могу придумать другого. Ты дашь мне лошадь?

— Нет, это всего только пони; он завязнет под твоей тяжестью. Я поеду сама.

— Что ты! В такую-то ночь! Ты только послушай. Речки разольются и придется перебираться вплавь. Нет, я не пущу тебя.

Она подошла к нему вплотную.

— Мой мальчик! Разве ты не понимаешь, что я готова умереть ради тебя?

Он серьезно поглядел в ее широко раскрытые глаза и неловко произнес:

— Да, я знаю, я все понимаю. Но ведь ты не хочешь, чтобы я лгал тебе, дорогая?

— Нет, ты единственный правдивый человек подле меня. За это я и люблю тебя. Ах, как я люблю тебя! Я хочу быть достойной моей любви к тебе.

Она положила голову к нему на плечо; снаружи пыл ветер, и дождь барабанил в окна. Разыгрывающаяся буря казалась сродни необузданной страсти, которой горела эта женщина.

— Все ужасно перепуталось, — проговорил он наконец. — Я хотел бы, чтобы было иначе. Ни одна девушка не решилась бы сделать то, что ты предложила мне сейчас.

— Зачем ты все думаешь о ней? — прервала его Черри вне себя. — Она дурная и лживая и уже раз предала тебя; она и теперь в заговоре против тебя. Ты сам говорил мне. Будь мужчиной и забудь ее.

— Не могу, — ответил он просто — Но ты ошибаешься, я сегодня убедился, что она честная и отважная. Я уверен, что она невиновна, хотя и собиралась выходить за Мак Намару. Она подслушала их разговор и пришла предупредить меня, рискуя своей репутацией.

Лицо Черри побелело и осунулось.

— Она пришла в театр? Она это сделала?

Черри постояла, задумавшись, затем продолжала:

— Ты искренен со мной, Рой, и я отвечу тебе тем же. Ложь надоела мне. Я уверяла тебя, что она лжива, а сама в душе не верила этому. Она сегодня была здесь, унижалась, чтобы добраться до правды, унижалась передо мною, а я прогнала ее. Я оскорбила ее, когда она просила меня дать ей разъяснения по вашему делу. Вот какой я человек! Я отослала ее обратно к Струве, который обещал рассказать ей все.

— Что надо этому мерзавцу?

— Не догадываешься разве?

Рой скрипнул зубами. Черри торопливо прибавила:

— Не беспокойся, она не пойдет больше к нему. Он ей противен.

— А между тем он ничем не хуже того, другого, мерзавца. Ну, скорей, нам надо торопиться.

Он дал ей словесное поручение к Дэкстри, она ушла к себе и вскоре вернулась в платье для верховой езды.

Увидав ее, он спросил:

— Где твой непромокаемый плащ? Ты промокнешь до нитки.

— Я не могу ехать в нем. Придется, наверное, падать с лошади, я не хочу быть связанной. Дождь не повредит мне.

Она взяла свой маленький револьвер, но Рой вместо него протянул ей свой собственный «кольт».

— А ты сам как же? — спросила она.

— Найду себе другой.

Прощаясь с нею, он сказал:

— Еще одна просьба, Черри. Я буду некоторое время скрываться, надо дать знать мисс Честер, что следует охранять ее дядю, так как борьба началась по-настоящему, и товарищи обязательно повесят его, если только он попадется им в руки. Ты передашь ей записку. Ведь я перед ней в долгу.

— Я сделаю это ради тебя. Нет. Я вообще постараюсь сделать все, что надо, но, Рой, береги себя, пожалуйста.

Они вдвоем добежали до конюшни, и если бы не он, ветер сбил бы ее с ног.

Рой зажег свет, пони тихо заржал, почуяв хозяйку. Она гладила его, пока Гленистэр седлал.

Когда Черри уже сидела на лошади, она нагнулась к нему.

— Поцелуй меня, Рой, в последний раз.

Он взял ее мокрое от дождя лицо между ладонями и крепко, по-братски, поцеловал ее.

В это время, не видимый ими, кто-то снаружи прижимался лицом к окошку конюшни.

— Ты — храбрая девушка, — повторил Гленистэр, задувая свет.

Он открыл дверь, и Черри выехала в бурную ночь. Гленистэр поспешил обратно в дом, чтобы написать записку, которую Черри обещала передать Элен. Рев первой осенней бури покрывал временами грозный голос Берингова моря. Гленистэр знал, что люди яростью и разнузданностью будут соперничать со стихиями и что происшествия этой ночи разбудят в них самые дикие страсти.

Войдя в дом, он не задвинул засов и, сбросив мокрую верхнюю одежду, стал быстро писать.

Ветер ходил по домику. Лампа вспыхивала и дымила, и Гленистэру казалось, что сквозит как бы из открытой позади него двери.

Он писал:

«Я ничего не могу больше сделать. Приближается конец, а с ним и вспышки ненависти и кровопролитие, которых я пытался избежать Я старался жить по вашим законам, но люди принудили меня против воли вернуться к первобытным способам действия, и теперь я не знаю, чем все это кончится. Узнаю завтра Берегите своего дядю, и если хотите передать мне что-либо, обращайтесь к Черри Мэллот. Она наш общий друг. Всегда готовый к услугам.

Рой Гленистэр».

Запечатывая письмо, он почувствовал, что холод прошел по всему его телу. Сердце забилось так сильно, что кровь застучала в висках. Он ясно ощутил какую-то близкую опасность, и в то же время что-то мешало ему повернуться.

Совсем близко, за спиной его, слышалось равномерное капанье воды. Перед ним не было зеркала, но он сознавал, что есть что-то угрожающее позади него. Напряженный слух подметил легкий влажный звук: кто-то переступал с ноги на ногу. Но он продолжал сидеть, прикованный к месту.

Он машинально коснулся пояса, но револьвера не было. Так же машинально он неуверенным почерком надписал адрес на конверте.

Но, услыхав негромкое щелканье курка, он, наконец, повернулся и увидал Бронко Кида, похожего на водяного, до такой степени промокло его легкое платье; на полу у ног его образовалась широкая лужа.

При тусклом свете лампы Гленистэр видел лицо, выражающее сильнейшую ярость, и оружие, поднятый курок которого походил на закинутую головку собирающейся ужалить ехидны.

У Гленистэра во рту пересохло, мысли вихрем закружились в голове; он понимал, что переживает самую опасную минуту своей жизни.

Но, когда он заговорил, голос его звучал так спокойно, что он сам удивился.

— Что случилось, Бронко?

Кид ничего не ответил, и Рой повторил:

— Что тебе надо?

— Черт тебя побери с твоими вопросами, — сказал хрипло игрок. — Надо мне тебя, конечно, и вот я поймал тебя.

— Подожди, я безоружен. Ты уже в третий раз нападаешь на меня, и я хочу знать, в чем дело.

— Довольно разговоров! — крикнул игрок, приближаясь.

Черты лица его начинали медленно дергаться. Он вновь поднял опущенный было револьвер.

— Причин достаточно, и ты сам их знаешь.

Гленистэр взглянул ему прямо в глаза, всей силой воли стремясь удержать пронимавшую его дрожь.

— Ты не можешь убить меня, — сказал он. — Я честный человек, и меня незачем убивать. Можно пристрелить мошенника, но не храброго и безоружного человека. Ты не убийца.

Он продолжал сидеть неподвижно, глядя, не отрываясь, Киду в глаза.

Кид постоял в нерешительности, и в глазах его, горевших ненавистью, появилось тревожное и неуверенное выражение.

Гленистэр торжествующе воскликнул:

— Вот видишь, я так и знал. У тебя дрожат жилы на шее.

Игрок сделал гримасу.

— Не могу, — сказал он. — Если бы я мог, то пристрелил бы тебя сразу. Но тебе придется драться, собака ты этакая. Вставай!

— Я отдал Черри свой револьвер, — сказал Рой.

— Я видел, и еще кое-что видел, — проскрипел зубами Кид. — Все видел.

Гленистэр продолжал стоять неподвижно; он знал, что малейшее движение с его стороны может вызвать роковой для него выстрел.

— Я пытался уже раз убить тебя, но я не гожусь на роль убийцы.

Кид заметил отброшенный в сторону револьвер Черри.

— Вот, на, бери скорее, — сказал он.

— Это ни к чему. Все шесть пуль могут попасть в тебя, а ты их не почувствуешь. Не знаю, в чем тут вообще дело, но согласен драться с тобою приличным оружием.

— Ах, ты, негодный пес! — зарычал Кип. — Я хочу стрелять в тебя, а мне страшно! Я когда-то был цивилизованным человеком, и, очевидно, это не забывается. В следующий раз я не стану ждать и сразу уложу тебя на месте, так что советую тебе скорее достать себе оружие.

Он отступил в полутемную кухню, не переставая пристально наблюдать за человеком, неподвижно сидящим при тусклом свете лампы.

Затем он вышел, исчез, как привидение, оставив за собою неподвижного человека и извилистый водяной след, отливавший при свете лампы, как кровь.

 

Глава XVIII. ЛОВУШКА

 

После ухода странного посетителя Гленистэр запер домик и двинулся навстречу дальнейшим опасностям.

Буря не улеглась, было трудно дышать, и дождь хлестал что было мочи. Гленистзр с огорчением подумал о девушке, которая решилась ехать в такую непогоду, подвергаясь всевозможным опасностям.

За последний час к прочим неприятностям прибавилась еще новая. Неужели Кид ревновал к нему Черри? Быть не может! Но в чем же тогда дело?

Буря, очевидно, заставила его преследователей укрыться по домам; улицы были пусты, и Рой беспрепятственно продвигался вперед, от дома к дому. Он шел осторожно, но быстро и скоро узнал, что в некоторых домах до него уже побывали понятые и оставили лишь напуганных женщин и детей.

Таким образом несколько «бдительных» было взято, а непогода мешала их семьям предупреждать других или искать помощи.

Люди, найденные Гленистзром дома, хватали ружья и, покидая плачущих жен, выбегали, несмотря на ливень. Великая борьба начиналась.

К рассвету остатки «бдительных», проклиная Мак Намару, собрались в большом и пустом складе при мерцающем свете фонарей.

К тому времени, как на востоке занялась заря, прибежали по моросящему дождю Дэкстри и Сленджак. Они принесли известие о Черри, успокоившее Гленистэра.

— Вот так молодец! — говорил старик-золотоискатель. — Она приехала к нам почти без чувств и теперь еще сидит у нас, выжидая конца бури.

— Что же дальше? — спросил он своего компаньона. — Когда мы повесим этих политических господ? Казалось бы, у нас тут достаточно сильных людей, чтобы выгнать всю их компанию, стереть, коли понадобится, город Ном с лица земли и начать жить по-своему.

— Я думаю, лучше всего притаиться и ждать, как будут развиваться дальше события, — осторожно ответил Рой. — Мало ли, что может еще случиться.

— Это так. «Бдительные», что твои духи — они лучше всего работают в темноте.

Буря стала утихать

В конторе Мак Намары было шумно и людно. Сам начальник сидел в кресле, куря несчетное число сигар; в лице его было упрямое и твердое выражение, глаза испытующе разглядывали собеседников. Он с обычной ловкостью играл своими марионетками, Воорхеза прогнал после жестокого разноса за то, что тот потерпел неудачу.

— Вы никуда не годитесь! Вам дают тридцать человек, а вы ловите десяток остолопов-рудокопов. Вы поймали мелкую дичь и упустили крупную. Мне нужен был Гленистэр, а вы пропустили его сквозь пальцы. Теперь же пойдет настоящая война. Ловкий человек обделал бы все дело шутя, а вы с места в карьер напутали. Посадите шпиона с вашими пленниками, пускай он заставит их разговориться. Предлагайте им, что хотите. А теперь убирайтесь.

Он вызвал одного из понятых и стал расспрашивать его; наконец сказал:

— Тут кроется предательство. Должно быть, этих людей предупредили.

— Кроме мисс Честер, никто не подходил к дому Гленистэра.

— Кроме кого?

— Кроме племянницы судьи. Мы по ошибке схватили ее в темноте.

Позднее один из людей, бывших вместе с Воорхезом в «Северной», попросил аудиенции у Мак Намары и сказал ему:

— Вы не поверите мне, если я скажу, что видел мисс Честер в танцевальном зале. Должно быть, это она предупредила Гленистэра; иначе он не знал бы, что мы ищем его.

Слушатель его промолчал; однако, оставшись один, тяжело заходил взад и вперед. Лицо его стало злым и жестоким.

— А, так вот как! Нам надо посчитаться! Вы поплатитесь жизнью за это, Гленистэр. И тогда, тогда я рассчитаюсь с вами, мисс Элен.

Он глубоко задумался. Хитрость за хитрость. Стыдно будет ему, если он не сумеет перехитрить этих рудокопов. Раз Элен передалась на их сторону, он сумеет использовать ее как следует.

Он не превысил своей законной власти вчера, однако с общественным мнением все же следует считаться. Чтобы не натягивать струны слишком туго, он решился пустить в ход дипломатию.

Надо заставить врагов нарушить закон и попасть в расставленную ловушку. Раз Элен уже ходила к ним, пусть пойдет еще раз.

Он торопливо направился к судье и бурей ворвался к нему. Он так ловко рассказал всю историю, что судья пришел в ярость, испугался и послал за племянницей. Она пришла, бледная и молчаливая.

Старик напустился на нее с капризным негодованием, Мак Намара же стоял молча. Элен не теряла самообладания до тех пор, пока Стилмэн не упомянул о Гленистэре в невыносимом, по ее мнению, тоне.

— Молчите! Я не хочу слушать вас! — страстно закричала она. — Я предупредила его, потому что вы хотели пожертвовать им после того, как он спас вам жизнь. Он — честный человек, и я благодарна ему. Вот и все. Только за это вы оскорбляете меня.

Мак Намара прервал ее с деланным чистосердечием:

— Конечно, вы думали, что поступаете правильно, но последствия вашего поступка будут ужасны. Теперь пойдут бунты, кровопролитие, и мало ли что еще. Желая предотвратить все это, я хотел рассеять организацию недовольных. Они пришли бы в себя после недели тюрьмы, теперь же они вооружены, воинственно настроены, и сегодня ночью будет непременно бой.

— Нет, нет! — воскликнула она. — Не надо насилия!

— Их нельзя уже удержать; они сами идут на гибель. Я узнал, что они хотят сегодня ночью атаковать «Мидас», и поставлю там пятьдесят солдат, которые встретят их. Жаль. Это все люди приличные, но они невежественны и, кроме того, обмануты этим молодым золотоискателем. Страшная будет ночь, не виданная на Севере.

С этими словами Мак Намара ушел к Воорхезу, говоря про себя: «А теперь, мисс Элен, можете идти предупреждать их, — чем скорее, тем лучше. Это их обозлит, но не до такой степени, чтобы они напали на „Мидас“. Они обрушатся на меня, а когда и вломятся в мою пустую контору, то им уже попадет как следует на орехи».

— Воорхез, — сказал он своей марионетке, — соберите человек сорок и вооружите их винчестерами. Чтобы все молодцы были не боящимися вида крови. Соберите их по одному, когда стемнеет, у заднего выхода из моей конторы. Это должно быть проделано в полной тайне. Постарайтесь на этот раз не провалиться, не то вам придется отвечать передо мною.

— Почему вы не вызываете солдат? — спросил Воорхез.

— Я хочу обойтись без них и здесь, и на участках. Когда явятся солдаты, то нам придется стушеваться, а я еще не готов к этому.

Он мрачно улыбнулся.

Тем временем Черри Мэллот доставила Элен записку Гленистзра.

Записка эта вполне подтверждала предсказания Мак Намары и окончательно напугала Элен. Она убедилась в том, что к вечеру разразится кровавая трагедия. Ее ужас усиливался при мысли, что она сама бессознательно помогла разнуздать злые силы. Нет, этого не должно быть!

Она предупредит всех, не боясь ни дяди, ни Мак Намары.

Однако она все еще не имела доказательств преступной деятельности последних; она лишь угадывала правду. Если бы она не была женщиной…

Тут вспомнились ей слова Черри Мэллот о Струве: «бутылка вина и хорошенькая женщина», а затем и уверения адвоката, что в документах, с таким трудом привезенных ею весною, содержится ключ к мучившей ее тайне.

Если это правда, то документы эти, пожалуй, могут положить конец разгоревшейся борьбе. Ни дядя, ни инспектор не решатся продолжать вести свою линию под угрозой разоблачения и суда.

Чем больше она думала, тем яснее вставала перед ней необходимость помешать сегодняшнему бою; это был единственный шанс на спасение.

К ее мучениям прибавлялось воспоминание о человеке, спрятавшемся за занавесом в «Северной».

Это был ее брат, но почему и тут какая-то тайна? Почему он прятался от нее, как вор или не пойманный лиходей? У нее кружилась голова, она чувствовала приближение истерического припадка.

 

Струве вскочил на ноги, когда дверь его конторы отворились и вошла сероглазая девушка.

— Я пришла за документами, — сказала она.

— Я знал, что вы придете, — он то бледнел, то краснел. — Вы помните наш уговор?

Она кивнула.

— Сначала — документы.

Он неприятно ухмыльнулся.

— За кого вы меня принимаете? Я исполню свою часть договора, если вы исполните свою. Но теперь не время и не место; ожидается бунт, и я занят приготовлениями к вечеру. Возвращайтесь завтра, когда все уже будет кончено.

Но она именно оттого и пришла к нему, что боялась за эту ночь.

— Я никогда не вернусь сюда, — сказала она. — Таков мои каприз — сегодня или никогда.

Он задумался на миг.

— Ну, пусть будет сегодня. Я пожертвую последними остатками чести, потому что вы завладели мною окончательно, и ради вас я готов, кажется, даже убить. Вот я каков; не могу сказать, чтобы гордился собою. Я всегда был таким. Мы с вами поедем в гостиницу «Солеи». Она стоит в романтичной долине, в десяти милях отсюда, у дороги, ведущей к Змеиной реке. Мы там вместе пообедаем.

— А документы?

— Я заберу их с собою. Мы поедем через час.

— Через час, — безжизненно повторила она и ушла.

Он мрачно ухмыльнулся и схватил трубку телефона:

— Центральная, дайте гостиницу «Солей», на ветви Змеиной реки. Алло! Это вы, Шорц? Говорит Струве. Есть у вас кто-нибудь? Хорошо. Если приедут, выставляйте, говорите, что гостиница закрыта. Это вас не касается. Приеду к вечеру, приготовьте обед для двоих. Сами уйдите и никого не впускайте.

Помня то, что писал Рой, Элен пошла к Черри Мэллот; на этот раз она не была встречена насмешками.

Черри была застенчива и полна достоинства. Однако она стала увереннее, видя, как растерялась ее посетительница.

Когда Элен кончила говорить, она решительно сказала:

— Не идите к нему. Он дурной человек.

— Но я должна идти. Кровь этих людей будет на моей совести, если мне не удастся предупредить несчастья. Если в бумагах находится то, чего я боюсь, то я сумею убедить дядю уступить и заставить Мак Намару возвратить прииски. Вы говорили, что Струве знает весь их план. Вы читали его документы?

— Нет, я знаю только с его слов; он часто говорил об этих документах, рассказывая, что они содержат инструкцию, приказывающую наложить запрещения на прииски и не давать возможности возбуждать тяжб. Он хвастался, что остальные члены шайки в его руках и что он может засадить их в исправительный дом. Вот и все.

— Это единственный шанс, — сказала Элен. — Они посылают солдат на «Мидас», и мы должны предупредить «Бдительных».

Черри побледнела и воскликнула:

— Боже мой! Рой говорил, что он сам поведет атаку сегодня ночью.

Обе женщины в ужасе уставились друг на друга.

— Если мне удастся убедить Струве, то можно будет остановить все это…

— Понимаете ли вы, чем вы рискуете? — спросила Черри. — Это настоящее животное. Вам придется убить его, чтобы спасти себя; он никогда не отдаст вам этих документов.

— Нет, отдаст! — с озлоблением сказала Элен. — Он не посмеет тронуть меня. Гостиница «Солей» публичное место, там есть хозяин, телефон и могут быть другие приезжие. Вы скажете мистеру Гленистэру о солдатах?

— Скажу. Вы — храбрая девушка. Подождите! — и Черри взяла с буфета свой маленький револьвер. — Вот вам, не бойтесь пускать его в ход. Да, я хочу, чтобы вы знали, что я жалею о своем вчерашнем поведении с вами.

Торопливо убегая от Черри, Элен внезапно осознала, какая произошла в ней за последние месяцы перемена. Гленистэр был прав, говоря, что его Северная страна творит чудеса над теми, кто живет здесь.

Она, скромная и неопытная девушка, покинувшая домашний очаг только из чувства долга, теперь превратилась в существо, ставящее на карту и честь, и репутацию.

Судьба безжалостно играла ею. Первобытные грубые силы изменили ее так же быстро, как в свое время изменили самого Роя.

Она в указанный час была у Струве, и они уехали вместе: он — веселый и воодушевленный, она — холодно молчаливая.

К вечеру тучи, лежавшие на западе, стали принимать устрашающие размеры. Ночь наступила рано, а с нею вместе загремела буря, соперничавшая в силе со вчерашней.

Когда стемнело, около задней двери конторы Мак Намары стали собираться вооруженные люди, которых затем прятали в самом доме.

Когда подходил особенно отчаянного вида бродяга, хозяин помещения отзывал его в сторону и тщательно описывал ему наружность широкоплечего юноши в белой шляпе и невысоких сапогах.

Устроив свою ловушку, Мак Намара улыбнулся про себя; он перестал сожалеть о вчерашней неудаче, так как она довела врагов его до нужной степени негодования и ярости, и они теперь сами пойдут на гибель.

Он с удовлетворением думал о роли, которую припишет ему пресса в Соединенных Штатах, когда там получится сенсационное известие о происшествиях этой ночи.

Представитель суда, рискнувший исполнять свои обязанности пред лицом разъяренной толпы; инспектор, обративший ночное нападение в позорное и кровавое отступление. Вот что будет сказано в газетах! Какое значение может иметь после этого, если он «превысит» свою власть, если разразится скандал? Кто станет расспрашивать об этом? Что касается солдат, нет, решительно не надо их. В данный момент помощь их не нужна ему.

Появление к вечеру в открытом море корабля доставило ему некоторую неприятность, потому что, несмотря на полученное им заверение в том, что отправление правосудия задержано в Сан-Франциско, он все же знал, что Билл Уилтон — умелый адвокат и решительный человек.

Поэтому он с удовлетворением приметил, что поднимается буря. Это исключало возможность вмешательства со стороны.

Пускай приезжают завтра, если хотят. К тому времени некоторые из приисков лишатся хозяев, а собственное его положение утвердится во сто крат.

Он протелефонировал на участки, велел выставить стражу, хотя считал, что одни лишь безумцы решатся атаковать их, несмотря на предупреждение, заведомо переданное им стараниями Элен.

Он надел непромокаемое пальто и пошел к Стилмэну.

— Приведите вашу племянницу ко мне в дом сегодня. Ожидаются беспорядки, и у меня будет спокойнее.

— Она еще не вернулась с прогулки верхом; боюсь, как бы ее не застала буря, — судья беспокойно вглядывался в темноту.

 

В течение долгого дня «Бдительные» скрывались, нетерпеливо перенося бездеятельность и дивясь тому, что их не пытаются разыскать; они не имели представления о хитрых планах Мак Намары.

Когда стало известно о записке Черри, предупреждавшей о последних, то все собрались в заднем помещении своего убежища и стали советоваться между собою.

— Есть только один способ покончить с этим положением, — сказал председатель.

— Верно! — заговорили другие хором. — Они поставили военный отряд на приисках, а мы пойдем в город и уничтожим их начисто. Мы повесим всю компанию на одном столбе.

Предложение это было принято восторженно, причем один Гленистэр колебался. Он заговорил:

— Я считаю, что следует поступить иначе. Послушайте, что я скажу вам, а затем уже решайте.

Вчера я получил от Уилтона извещение, что калифорнийские суды против нас; он объясняет это обстоятельство давлением извне; как бы то ни было, мы лишены помощи закона и здесь, и в апелляционном суде. Положим, мы предадим суду Линча трех представителей закона. Что же мы этим выиграем?

Немедленное военное положение, запрещение, наложенное еще на год на наши прииски, и кто знает, что еще. С другой стороны, мы можем потерпеть неудачу в нашем нападении, так как я знаю, что этот инспектор вовсе не дурак. И что тогда? Те из нас, которых не перебьют, окажутся в тюрьме. Вы говорите, что нам не сладить с солдатами, а я говорю, что мы должны сладить с ними. Мы должны захватить прииски помимо судов Аляски и помимо судов Калифорнии и дойти до самого Белого дома, где находится, по крайней мере, один честный человек.

Надо разбудить правителей в Вашингтоне. Обойдемся безо всякой политики, ибо на этом поприще Мак Намара сумеет объехать нас на кривой; однако несмотря на всю силу свою, он не сможет подкупить президента. В нашем распоряжении остался один заряд, и выстрел наш должен раздаться на берегах Потомака. Когда дядя Сэм вмешается в наше дело, мы можем рассчитывать на справедливость к нам, владельцам приисков. Поэтому пойдем на «Мидас» и постараемся захватить его. Иные из нас пострадают, но что же делать.



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-06-23; просмотров: 155; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 54.166.170.195 (0.131 с.)