Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Эдипов комплекс: заметки по поводу случая маленького ганса

Поиск

 

[45]

К 1905 году Фрейд опубликовал свои «Три очерка по теории сексуальности». Данные, полученные при психоаналитических исследованиях взрослых, привели его как ученого к мысли о необходимости дополнить наблюдения ценными сведениями из жизни детей. В результате этого через четыре года он опубликовал «Анализ фобии пятилетнего мальчика», труд, наполненный интересными суждениями, доказывающими, по мнению Фрейда, патогенную роль эдипова комплекса.

Фрейд считал, что Ганс – «действительно маленький Эдип»[46]. Маленький Ганс получал огромное удовольствие, оставаясь в постели со своей мамой и посещая с ней ванную комнату. С другой же стороны, он видел в своем отце соперника. Сначала, в Гмундене, ему хотелось, чтобы отец ушел, а позднее, в Вене «…уже появилось другое содержание: чтобы подолгу был в отсутствии, был мертв. Исходящий из желания смерти отца и, следовательно, нормально мотивированный страх перед ним образовал самое большое препятствие для анализа, пока оно не было устранено во время разговора у меня на дому»[47].

По Фрейду, фобии Ганса были результатом его либидозного кровосмесительного желания своей матери, обостренного рождением его маленькой сестры. Это стало событием, из-за которого его удалили из родительской спальни и из-за которого уменьшилась доля материнского внимания к нему. К этому нужно добавить ненависть Ганса к отцу как к сопернику, боязнь кастрации с его стороны, желание маленького мальчика и дальше заслуживать любовь матери. Он желает смерти своему отцу и очень боится, что тот его кастрирует. Символически его ужас проявляется в страхе перед лошадью. Таким образом, страх, испытываемый мальчиком при виде упавшей лошади, – это выражение его пожелания смерти своему отцу. Его стремление постараться не видеть лошадь – это проявление фобии, развившейся как бегство от обоих страхов.

Несмотря на логичность и правдоподобие аргументов Фрейда и богатство собранного им клинического материала, все же возникают некоторые вопросы и сомнения. Первый вопрос: относились ли родители Ганса к ребенку действительно так безупречно, как об этом заявляет Фрейд? «Его родители, оба мои ближайшие приверженцы, решили воспитать своего первенца с минимальным принуждением, какое, безусловно, требуется для закрепления добрых нравов. И так как дитя развилось в веселого, славного и бойкого мальчишку, попытки воспитать его без строгости, дать ему возможность свободно расти и проявлять себя привели к хорошим результатам»[48]. И Фрейд добавляет к этому: «…судя по воспитанию, которое дают ему родители, из не го исключены наши обычные грехи воспитания»[49]. «Для родителей нашего маленького пациента с самого начала уже было ясно, что здесь ни насмешкой, ни строгостью ничего сделать нельзя…»

Но правда ли, что родители маленького Ганса использовали минимум принуждения и избегали «наших обычных грехов воспитания»? Фрейд как искренний мыслитель всегда представляет нам подлинные данные, достаточные для вывода, что его оценка родительского поведения ошибочна.

1. Родительский метод воспитания ни в коей мере не лишен угроз. Мать совершенно ясно угрожает ему кастрацией. «Если ты будешь делать это (трогать руками свой пенис), я позову доктора А. и он отрежет тебе твой widdler…» Она также грозит ему бросить его. Ганс. Мама говорила мне, что она больше не придет»[50]. 2. Ложь также входит в их воспитательный метод. Нужно еще добавить, что ложь ребенку никак не может быть невинным актом, как часто думают родители. Во-первых, ложь – это острая форма недоверия ребенку, особенно если он в состоянии это чувствовать, хотя он не может знать, что заявление взрослого ложно. Во-вторых, лгать ребенку – это еще один путь применения силы; у ребенка нет возможности узнать, какова истина; он вынужден верить в искренность своих родителей и не имеет возможности защищаться от неправды. Сам Фрейд сказал: «Вначале для маленького ребенка его родители – единственная власть и источник всей веры»[51].

По нашему мнению, Ганс не столь наивен, как думает его мама. Действительно ли он верит, что аист приносит детей? Фрейд говорит нам: «Это пародия – месть Ганса отцу. Она должна означать приблизительно следующее: если ты думаешь, что я могу поверить в аиста, который будто бы принес Анну, тогда как я уже летом, когда мы ехали в Гмунден, заметил у матери большой живот, то я хочу, чтобы и ты верил моим вымыслам»[52].

Вероятно, этот же механизм включается в действие в связи с другой ложью. Мама Ганса говорит, что у нее тоже есть пенис, а его папа согласен с ней. Есть причины сомневаться, что Ганс полностью верит этому. Нам кажется, что, когда он отвечает, что пенис у его мамы такой же большой, как у лошади, он подсознательно насмехается над ней.

Не будем больше приводить примеры воспитательного метода родителей Ганса. Сейчас мне кажется более уместным спросить: как мог Фрейд подумать, что они избежали обычных ошибок, если они в действительности применяли те же методы принуждения и насмешки, какими пользуются почти все родители (более мягко и осторожно – в среднем и высшем слоях и более жестко и открыто – в низших)?

Поистине, единственное объяснение, какое мы можем предложить, – это «слабое место» в работе Фрейда. «Его отношение к буржуазному обществу можно охарактеризовать как либеральный, но не радикальный критицизм»[53]. Он хотел смягчить и уменьшить степень строгости в методах воспитания, но не заходил так далеко, чтобы критиковать основы буржуазного общества: принцип силы и угроз. Именно таким отношением можно объяснить тот факт, что он изменил свою первоначальную теорию о детских травмах. В конечном счете Фрейд пришел к выводу, что обычно эти травмы беспочвенны, они чаще всего оказываются проявлениями кровосмесительных и агрессивных фантазий ребенка. По нашему мнению, признание причиной фобии кровосмесительных желаний у ребенка в данном случае играет роль защиты родителей, освобождая их от кровосмесительных фантазий и действий, которые имели место. (В случае с Гансом, как мы вскоре убедимся, мать играет роль активной соблазнительницы.)

Возвращаясь к клиническим данным, мы понимаем значение симптомов маленького Ганса. Он, несомненно, боялся кастрации. Но этот страх не был вызван, как заявляет Фрейд, «очень слабыми намеками». Напротив, таковыми были ясные, сильные угрозы! От кого они исходили? Угрожал не отец, а мать. Следовательно, мы должны сделать вывод, что боязнь кастрации была связана с матерью Ганса, а не с отцом. Его мать не только грозила ему кастрацией, но еще и говорила, что бросит его. Другой симптом также говорит о том, что Ганс боялся матери. «Я боюсь, что упаду в воду только тогда, когда купаюсь в большой ванне». Отец. Тебя ведь купает мама. Разве ты боишься, что она уронит тебя в ванну?» Ганс. Что она отпустит руки, и я упаду в воду с головой»[54]. Истинные опасения Ганса, несомненно, связаны с матерью, а не с отцом.

Сон мальчика, где присутствует водопроводчик, не только не означает угрозу кастрации со стороны отца, но даже не выражает боязни кастрации. По крайней мере ясно, что этот сон связан с желанием Ганса получить пенис такой же большой, как у его отца, или суметь поменять свой маленький пенис на другой, побольше. Другими словами, его фантазия может означать желание скорее вырасти, а не страх кастрации.

Не имея возможности обсуждать здесь мнение Фрейда (особенно относительно сильной боязни ребенком своего отца), отметим, что это еще одно «слабое место», которое объяснимо его чрезвычайно патриархальным подходом к данной проблеме. Фрейд не мог допустить, чтобы признать женщину главной причиной боязни. Но клинические наблюдения явно показывают, что самые сильные и патогенные страхи у ребенка были связаны с матерью. Если роль матери в этом случае сравнивать с ролью отца, то окажется, что сын не очень боялся отца[55]. Скорее Гансу нужен отец, чтобы защитить его от угроз матери, а успех терапии наступает во многом не благодаря беседам с мальчиком, а благодаря защитной роли отца и роли «суперотца», то есть самого профессора Фрейда.

Фрейд считает, что история Ганса – классический пример проявления эдипова комплекса. Он утверждает, что кровосмесительное желание ребенком своей матери «эндогенно», а не результат соблазна матерью. Мы не сомневаемся, что у пятилетнего ребенка присутствуют сексуальные интересы и желания и что их объектом очень часто бывает мать. Тем не менее это сексуальное желание не может быть столь сильным и исключительным, каким его считал Фрейд, и было бы оно вообще, если бы не активный материнский соблазн.

Клинический материал, представленный Фрейдом, дает нам некоторые важные свидетельства касательно материнского соблазна. Он почти не подлежит сомнению, так как маме Ганса нравилось, когда он был с ней в постели и в ванной комнате. Но мать-соблазнительница не единственный объект сексуального влечения Ганса. Ему очень хочется спать с Марикой. Однажды он признался, что предпочитает ее компанию материнской компании. Ганс, конечно, ощущает сексуальное влечение к матери, но оно не так сильно и всепоглощающе, чтобы из него выросла ненависть к отцу, а затем и страх перед ним.

Это не значит, что мы недооцениваем важность фиксации сына на отношении к матери. Напротив, мы уверены, что эта фиксация была бы глубже, если бы она в основном или исключительно основывалась на сексуальном желании. В действительности сексуальный интерес обычно не становится основой очень прочной сексуальной связи. Мужчина может легко менять объекты своего сексуального интереса, и это же свойственно маленьким мальчикам. Фрейд полагает, что генитальной фиксации на матери предшествовали прегенитальные связи. «Сосание материнской груди становится исходным пунктом всей сексуальной жизни, недостижимым прообразом любого более позднего сексуального удовлетворения, к которому в трудные времена часто возвращается фантазия. Материнская грудь – первый объект сексуального влечения[56]… новый объект оказывается почти идентичным первому благодаря присоединению к нему орального стремления к удовольствию. Если это и не материнская грудь, то все-таки мать. Мы называем мать первым объектом любви… К этому времени, когда мать становится объектом любви, у ребенка уже началась психическая работа вытеснения, которая лишает его знания какой-то части своих сексуальных целей[57]…Мать заботится о всех нуждах ребенка, и поэтому ребенок заинтересован в том, чтобы она ни о ком другом не беспокоилась…Когда малыш проявляет самое неприкрытое сексуальное любопытство по отношению к матери, требуя, чтобы она брала его ночью в свою постель, просится присутствовать при ее туалете или даже пытается соблазнить ее, как это, смеясь, замечает мать, то в этом, вне всякого сомнения, обнаруживается эротическая природа привязанности к матери. Такая же забота матери о маленькой дочери не достигает того же результата; отец, соперничая с ней в заботе о мальчике, тоже не становится столь же значимым для сына, как мать. Короче говоря, никакой критикой нельзя исключить из ситуации момент полового предпочтения. С точки зрения эгоистического интереса со стороны маленького мужчины было бы лишь неразумно не пожелать иметь к своим услугам двух лиц вместо одного из них»[58].

Действительно, эмоциональная связь между ребенком и матерью заложена глубже, чем подразумевается под термином «прегенитальная фиксация». Эти любовные узы очень крепки там, где мать представляет собой помощь, защиту; на деле она олицетворяет собой саму жизнь – все то, что нужно, чтобы жить и не страдать. Любовь матери безусловна, а это порождает чувство глубокого удовлетворения, даже эйфории.

Когда мать перестает быть расточителем любви, дающей жизнь, она становится грозным монстром, всеми средствами мешающим росту своего ребенка. В конечном счете она становится всеразрушающей, каннибалической богиней разрушения (как одна из сторон индийской богини Кали), которая, в конце концов, делается идентичной самой смерти. Другими словами, связь с матерью может быть как мягкой, так и вредоносной, что отражается на уровне развития, достигнутого ребенком в процессе индивидуализации.

Если самый большой страх Ганса в основном связан с матерью, а не с отцом, то как можно объяснить фобию Ганса? Мы думаем, что элементы, составляющие эту фобию, таковы: поскольку Ганс любит мать, его страх перед ней увеличивается после ее угрозы кастрировать его и бросить его. Страх нарастает при его первом столкновении с фактом смерти. До возникновения фобии маленький Ганс видел похороны в Гмундене. Потом он видел, как упала лошадь, и подумал, что она умерла. Первая встреча со смертью всегда бывает очень серьезным событием в жизни ребенка, она может вызвать дополнительное болезненное состояние у ребенка, испытавшего страх кастрации.

Следовательно, можно сделать вывод, что страх перед лошадью имеет две причины: 1) страх перед матерью из-за ее угрозы кастрацией и 2) страх, вызванный смертью. Ганс стремится уйти от этих страхов, отчего у него развивается фобия, боязнь лошадей и состояние тревоги.

Вопреки объяснению Фрейда мы склонны допустить, что боязнь Ганса возникла вследствие угроз матери. Может быть, это было сильное, но подавленное чувство агрессии против матери из-за ее «измены» сыну с рождением дочери-соперницы, а также из-за желания маленького мальчика освободиться от фиксации на ней? Возможно и такое, но у нас нет достаточного материала для доказательства этого.

Однако есть факт, подтверждающий данную гипотезу. Обращаясь к фантазии Ганса о лошади, которую он вывел из конюшни, отец спрашивает: «Ты вывел ее из конюшни?»

 

Ганс. Я ее вывел, потому что хотел ее побить…

Отец. Кого, собственно, тебе хотелось бы ударить – маму, Анну или меня?

Ганс. Маму.

Отец. Почему?

Ганс. Вот ее я хотел бы побить.

Отец. Когда же ты видел, что кто-нибудь бьет маму?

Ганс. Я этого еще никогда не видел во всей моей жизни.

Отец. И как бы ты это хотел сделать?

Ганс. Выбивалкой. (Мама часто грозит ему выбивалкой.)[59]

 

В этом диалоге предполагается идентификация лошади с матерью и проявляется враждебность к ней. Фрейд признает возможность наличия у мальчика темного, садистического чувства к матери[60], но он также видит и другую сторону – «ясное желание мести по отношению к отцу»[61]. Последнее – основа для доминирующей интерпретации анализа случая Ганса. Но действительно ли враждебность Ганса направлена против отца, как заключает Фрейд? Можно ли установить это на основании каких-либо слов Ганса?

Анализируя свидетельство, предлагаемое Фрейдом в поддержку этого тезиса, нужно иметь в виду, что он сам подсказывал объяснения маленькому Гансу перед тем, как получить их от него и иметь основания для поддержки своей интерпретации. Так как мальчик признавал авторитет профессора и считал его «суперотцом», то его подсказки могли иметь очень большое воздействие на ребенка. Здесь следует спросить: в какой степени некоторые ассоциации Ганса основаны на этих подсказках и в какой – спонтанны?

Чувство агрессивности по отношению к отцу явно звучит в следующем диалоге.

 

Отец. Почему же ты всегда плачешь, когда мама целует меня? Потому что ты ревнуешь? (Заметьте навязываемую форму интерпретации.)

Ганс. Да, пожалуй.

Отец. Тебе бы, наверно, хотелось быть папой?

Ганс. О да.

Отец. А что бы ты стал делать, если бы ты был папой?

Ганс. А ты – Гансом? Я бы тогда возил тебя каждое воскресенье в Лайнц – нет, каждый будний день. Если бы я был папой, я был бы совсем хорошим.

Отец. А что бы ты делал с мамой?

Ганс. Я брал бы ее тоже в Лайнц.

Отец. А что еще?

Ганс. Ничего.

Отец. Почему же ты ревнуешь?

Ганс. Я этого не знаю[62].

 

И далее.

 

Отец. В Гмундене ты часто бывал в постели у мамы?

Ганс. Да.

Отец. И ты себе вообразил, что ты папа?

Ганс. Да!

Отец. И тогда у тебя был страх перед папой?

Ганс. Ведь ты все знаешь, я ничего не знал.

Отец. Когда Фриц упал, ты думал: если бы так папа упал, и когда овечка тебя боднула, ты думал: если бы она папу боднула. Ты можешь вспомнить о похоронах в Гмундене…

Ганс. Да, а что там было?

Отец. Ты думал тогда, что если бы умер папа, ты был бы на его месте?

Ганс. Да.[63]

 

Доказывает ли этот разговор, что Ганс чувствует глубокую неприязнь к своему отцу? Если интерпретировать его как выражение эдипова комплекса, то такая интерпретация верна; сказанное Гансом подтверждает это. Но исследуя материал без предубеждения, можно прийти к другому заключению: сильное желание Ганса занять место отца совсем не обязательно означает ненависть к нему или серьезное желание, чтобы он умер. Нельзя забывать, что одно из самых обычных желаний детей – стать скорее взрослыми, не считаться с властью взрослых, не быть объектом насмешек. Вот почему маленькие девочки любят играть в куклы, а маленькие мальчики воображают себя взрослыми. Другая универсальная тенденция, о которой также нельзя забывать, – это стремление воспринимать пассивный объект как активный. В работе «По ту сторону принципа удовольствия» Фрейд обращается к общей для всех тенденции превращать пассивные принципы в активные: «Как только ребенок переходит от пассивности опыта к активности игры, он переносит свой неприятный опыт на одного из своих товарищей по игре и таким образом находит себе отмщение»[64].

Как утверждает Фрейд, клинический опыт показывает, что тенденция превращать пассивную ситуацию в активную представляет собой мощную силу, порождая массу желаний как у ребенка, так и у взрослого. Желание быть на месте отца, делать активно то, что воспринималось пассивно, смягчить ревность к отцу – все это может вполне удовлетворительно объяснить заявление Ганса, не подтверждая гипотезу о чрезвычайной враждебности Ганса к отцу как причине его беспокойства и, конечно, его фобии.

Еще один фактор следует принять во внимание. Если пятилетний мальчик говорит: «Да, я хочу, чтобы мой папа умер», – то совсем необязательно, чтобы эти слова выражали его ненависть к отцу. Они могут означать просто какую-то его фантазию, кажущуюся ему сейчас приятной, без понимания серьезного смысла реальной идеи смерти. В анализе Ганса просматривается мысль, что он не очень боится отца и не ненавидит его. Если было бы иначе, он бы не говорил с ним так откровенно. Если рассматривать отношения между Гансом и отцом, не интерпретируя их как проявление эдипова комплекса, можно убедиться, что они основаны на дружбе и доверии. Возникает вопрос: как оценить лечение фобии путем неверной интерпретации случаев ее проявления? Мы предлагаем следующие замечания.

1. Ошибочная интерпретация касается только части основного конфликта, чаще всего только маргинально и символически.

2. Вопреки факту неверной интерпретации метод поиска того, что скрыто за явным поведением, сам по себе эффективен.

3. В некоторых случаях, как, например, в этом, в предлагаемых вопросах скрыто желание воздействовать на пациента, чтобы получить предполагаемый ответ: психоаналитик помогает пациенту не делать глупости. И это проявляется тем сильнее, чем авторитетнее конкретный профессор (как в случае с Фрейдом), и еще более действенно, когда аналитик про являет любовь и уважение к своему пациенту, как это делал Фрейд на протяжении всего анализа этого случая с маленьким Гансом.

4. Очевидно, самое важное, что мы выяснили в нашем анализе, – это вероятность того, что Ганс больше всего боялся своей матери, а интерес к нему и поддержка его отцом и профессором-аналитиком подбодрили его и немного успокоили. В конечном счете пред нами предстал случай легкой фобии, такой, какая бывает у многих детей, и, на верное, она исчезла бы незаметно без всякого лечения или без помощи и заинтересованности отца.

Итог: видимо, Фрейд под влиянием своих пристрастий к родительской власти и мужскому превосходству интерпретировал данный клинический материал односторонне и не смог объяснить ряд фактов, противоречащих его интерпретации.

 



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-04-26; просмотров: 434; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.12.151.11 (0.01 с.)