Традиционная техника «возвращения к истокам»

 

Мы не имеем намерения сравнивать психоанализ с верованиями и техникой «возвращения к истокам» примитивных и восточных народов. Цель сравнения, предложенного здесь, — показать, что «возвращение к истокам», важность которого для понимания человека и особенно для его лечения отмечал Фрейд, было известно уже внеевропейским культурам. После всего того, что мы уже сказали в отношении стремления обновить мир, повторяя космогонию, нетрудно будет понять основу этих ритуалов: возвращение индивидуума к своим истокам, понимается как возможность обновления и возрождения его существования. Но, как мы вскоре увидим, «возвращение к истокам» может осуществляться с разными целями и иметь различные значения.

Прежде всего, существует хорошо известный символизм ритуалов посвящения, предполагающий reg-ressus ad uterum[170]. Так как мы достаточно исследовали этот комплекс в нашей книге «Рождение мистики», ограничимся здесь несколькими краткими ссылками. Начиная с древнейших стадий культуры инициация подростков включает ряд ритуалов, символика которых очевидна; речь идет о перевоплощении неофита в эмбрион, с его последующим рождением заново. Инициация в данном случае равнозначна второму рождению. Благодаря механизму инициации, подросток становится полноправным членом общества, социально ответственным, с пробужденными культурными традициями сознанием. Возвращение к материнскому лону обозначается или через затворничество неофита в шалаше, или через символическое пожирание его чудовищем, или через проникновение на священную территорию, идентифицированную с чревом Матери-Земли[171].

Нас интересует здесь прежде всего тот факт, что наряду с ритуалами инициации подростков, характеризующими «примитивные» народы, существуют также, в более сложных культурах, ритуалы инициации, включающие regressus ad uterum. Ограничимся примером Индии, где можно различить этот мотив в трех различных типах церемоний инициации. Это прежде всего обряд, называемый упанаяма, который заключается в приобщении мальчика к личности и влиянию наставника. Мотив вынашивания плода и рождения заново здесь выражен очень ясно; наставник символически перевоплощает подростка в эмбрион и вынашивает его три ночи в своем чреве[172].

Тот, кто совершает упанаяма, считается дважды рожденным (dvi-ja). Существует также обряд дикса, совершаемый над тем, кто готовит себя к жертвоприношению сома[173], он состоит, собственно говоря, в воображаемом возвращении на стадию зародыша[174]. Наконец, regressus ad uterum находится также в центре внимания в ритуале хирания-гарбха, что буквально переводится как «золотой эмбрион». Подростка вводят в золотую вазу, имеющую форму коровы, и, покидая ее, он считается заново рожденным[175].

Во всех этих случаях regressus ad uterum осуществляется с целью приобщить подростка к новым формам бытия, или возродить его. С точки зрения структуры возвращение к материнскому лону соотносится с регрессией Вселенной к зачаточному состоянию или состоянию Хаоса. Мрак предродовой жизни соответствует Ночи, предшествующей сотворению мира и сумраку хижины, где подросток проводит свое затворничество. Все эти обряды инициации предполагают возвращение к материнскому лону, и у «примитивных» народов и у народов Индии имеют мифическую модель[176]. Существует нечто более интересное, чем мифы, связанные с обрядами инициации regressus ad uterum. Это мифы, повествующие о приключениях Героев, колдунов или шаманов, которые не символически, а на самом деле, во плоти и крови, совершают regressus. Многие мифы содержат в себе:

1) пожирание героя морским чудовищем и его победоносное освобождение после вспарывания брюха этого чудовища;

2) связанный с инициацией проход через vagina dentata, или опасный спуск в грот, расщелину, ассоциируемую со ртом или входом во чрево Матери-Земли.

Все эти действа составляют испытания инициации, пройдя которые, победивший герой обретает новую форму бытия[177]. Мифы и обряды инициации подростков, включающие regressus ad uterum раскрывают очевидность следующего факта: возвращение к истокам подготавливает новое рождение, но оно не повторяет первое, физическое рождение. Это возрождение духовного порядка, чисто мистическое, иначе говоря, выход в новую форму существования (включающую половую зрелость, участие в культовых и сакральных действиях, короче, «открытость» Высшему Разуму). Основная идея заключается в следующем: чтобы достичь высшей формы существования, необходимо повторить внутриутробное развитие и рождение, но они повторяются ритуально и символически; другими словами, мы имеем здесь дело с действиями, ориентированными на ценности Высшего Разума, а не на поведение, относящееся к психофизиологической активности.

Важно было отметить последнее обстоятельство, чтобы не сложилось впечатление, будто все мифы и обряды «возвращения к истокам» можно рассматривать в одном и том же плане. Конечно, символика здесь та же, но контексты различны, и замысел, раскрывающийся в контексте в каждом отдельном случае, дает нам возможность проникнуть в истинные значения мифа. Как мы видели, с точки зрения структуры возможно провести аналогию между мраком предродовой жизни или мраком хижины, где подросток проходит инициацию, и ночью, предшествующей сотворению мира. Действительно, ночь, из которой каждое утро рождается солнце, символизирует первоначальный Хаос, а восход солнца ассоциируется с космогонией. Но этот космогонический символизм обогащается, естественно, новыми оттенками значения при рождении мифического предка, физическом рождении каждого отдельного индивида или рождении заново в ходе инициации. Все это станет яснее, когда мы обратимся к примерам. Мы увидим, что «возвращение к истокам» служит моделью для различных физиологических и психо-ментальных приемов, имеющих целью перерождение человека и продление его жизни, а также его выздоровление и окончательное избавление от болезни. Мы уже имели случай заметить, что космогонический миф применяется по разному; наиболее часто встречающиеся случаи: лечение, поэтическое творчество, приобщение подростка к социуму и культуре и т. д. Мы уже видели также, что regressus ad uterum может быть уподоблен возвращению к хаотическому состоянию, предшествующему сотворению мира. Теперь можно понять, почему некоторые древние способы исцеления использовали ритуальное возвращение к материнскому лону вместо обряда словесного воспроизведения космологического мифа. Например, в Индии вплоть до наших дней традиционная медицина производит омоложение пожилых людей и восстановление здоровья совершенно истощенных больных, погружая и закапывая их в ров, имеющий форму матки. Символизм нового рождения очевиден. Впрочем, этот обычай засвидетельствован и за пределами Индии: закапывать больных для обретения нового рождения в лоне Матери-Земли[178].

«Возвращение к истокам» обрело славу как терапевтическое средство и в Китае. Даосизм придает большое значение «эмбриональному дыханию» тай-цзы. Оно состоит во вдохе, производящемся по замкнутой цепи, как это делает зародыш; последователь этой системы старается имитировать циркуляцию крови и дыхания от матери к ребенку и от ребенка к матери. В предисловии к Таи-си ку кью («Положение рта при эмбриональном дыхании») это сформулировано очень точно: «Возвращаясь к основам, обращаясь к истокам, можно победить старость, обрести то состояние, в котором пребывает зародыш»[179]. Один из текстов современного синкретического даосизма утверждает следующее: «Именно поэтому Будда в своем великом милосердии раскрывает метод (алхимической) работы огня и учит людей проникать заново в материнское лоно, чтобы воссоздать свою природу (истинную) и (полноту) своего жизненного предназначения»[180].

Таким образом, перед нами две различные, но связанные общими смысловыми моментами мистические техники, имеющие своей целью «возвращение к "истокам": эмбриональное дыхание и алхимическая работа. Известно, что эти две техники фигурируют среди многочисленных методов, используемых даосами, чтобы продлить юность и добиться чрезвычайного долголетия (бессмертия). Алхимические эксперименты должны сопровождаться соответствующей мистической медитацией. Расплавляя металлы, алхимик-даос старается осуществить в своем собственном теле единство двух космологических принципов — единства Неба и Земли, чтобы воссоздать ситуацию первоначального Хаоса, которая существовала до сотворения Мира. Эта первоначальная ситуация, названная состоянием Хаоса (houen), соотносится как с хаотическим состоянием яйца и эмбриона, так и с райским бессознательным состоянием несотворенного мира»[181]. Даос стремится достичь этого первоначального состояния или через медитацию, сопровождающую алхимический эксперимент, или через «эмбриональное дыхание». Но «эмбриональное дыхание» на последнем этапе сводится к «унификации дыхательных движений», к технике слишком сложной, чтобы мы могли ее здесь рассмотреть. Достаточно сказать, что «унификация дыхательных движений» имеет космологическую модель. Действительно, согласно учению даосов, «вдохи» были изначально «смешаны» и заключены в яйце, в Великом Едином, от которого отделились Небо и Земля[182].

Идеал даосов — достигнуть блаженства, юности и долголетия (бессмертия) — имел космологическую модель: таким было состояние первоначального единства. Здесь не наблюдается реактуализация космогонического мифа, как это было в обрядах исцеления, о которых шла речь. Речь идет не о том, чтобы повторять сотворение космоса, но о том, чтобы обрести вновь состояние, предшествующее космогонии, состояние Хаоса. Но суть здесь та же: здоровье и юность достигаются через «возвращение к истокам», которое осуществляется или «возвращением к материнскому лону» или возвращением к Великому Космическому Единству. Важно здесь отметить, что и в Китае считается, что болезнь и старость излечиваются через «возвращение к истокам», единственное средство, которое древний разум считаем эффективным в борьбе с разрушительным действием Времени. Речь идет, в конце концов, об упразднении быстротекущего Времени, о «возвращении вспять» и о том, чтобы начать заново существование, со всем непочатым многообразием своих возможностей.

 

 

Чтобы освободиться от времени...

 

В этом отношении особенно интересна Индия. Йога и буддизм развили там технику психофизиологической практики «возвращения назад» до невиданной в других странах степени. Конечно, обряды здесь больше не определяются никакой лечебной целью: не используется больше никакого regressus ad uterum с целью исцеления или омоложения, а также символического повторения космогонии, предназначенного вылечить пациента с помощью погружения в первоначальную полноту и неисчерпаемость. Йога и буддизм — явление иного плана, чем первобытная практика врачевания. Их окончательная цель не здоровье и омоложение, а духовная свобода и самообладание. Йога и буддизм — явления сотериологии[183], мистические приемы и цели их, естественно, иные, чем цели магического выздоровления. Однако нельзя не заметить некоторого структурного подобия и сходства этой мистической технологии индусов и первобытного врачевания. Аскетизм и созерцательная философия индусов преследуют ту же цель: избавить человека от страдания жить во времени[184]. Согласно философии индусов причина всех непрерывно продолжающихся в мире страданий — карма, протяженность во времени: именно закон кармы диктует и определяет многочисленные превращения, постоянное, вечное возвращение к жизни и, следовательно, к страданию. Освобождение от закона кармы равнозначно «исцелению». Будда — царь врачей, его наследие провозглашается как «новая медицина». Уничтожить окончательно кармический цикл и освободить себя от Времени можно, «испепелив» до последнего семени будущую жизнь. И вот одним из способов «сжечь» кармические остатки является технология «возврата к истокам» с целью познания предшествовавшего существования. Это общеиндийская установка, подтверждаемая Йога-сутрой (III, 18), известна всем мудрецам современникам Будды и рекомендуется самим Буддой.

«Надо начать свой путь с какого-нибудь определенного момента, как можно более близкого настоящему времени, и проделать весь путь наоборот («против шерсти», pratiloman) с целью дойти до истоков, ad originem, туда, где самая первая жизнь, «вспыхнув» в мире, породит Время, достигнуть того удивительного мгновения, когда Времени больше не будет, так как ничего нет, ничего не проявляется. Смысл и цель этого приема понятны: тот, кто возвращается назад во времени, должен неизбежно достичь исходного пункта, который, в конечном счете, совпадает с созданием мира. Прожить прошлые жизни, значит понять их и в какой-то степени «сжечь» свои «грехи», то есть сумму действий, порожденных невежеством, накапливавшихся и передававшихся от одного существования к другому, согласно закону кармы. Но важнее то, что мы приходим к началу Времени, к отсутствию времени, вечному настоящему, предшествующему всякому опыту времени, основанному первоначальным греховным человеческим существованием. Иначе говоря, отправляясь от какого-либо момента временной протяженности, можно исчерпать эту протяженность, проходя ее в противоположную сторону, и выйти в отсутствие Времени, в вечность. Но этим самым мы выходим за рамки удела человеческого и достигаем ничем не обусловленного состояния, которое предшествовало осознанию Времени, как грехопадения, как круговращения колеса истории»[185].

Хатха-йога и некоторые тантрические школы используют метод, называемый «движение против течения» с целью достичь инверсии всех психофизиологических процессов. Этот «возврат», «движение назад» передается посредством внутреннего уничтожения Космоса и, следовательно, «ухода от времени», достижения «бессмертия». По тантрической концепции, бессмертия можно достичь, только остановив проявления процесса распада, дезинтеграции; следует направиться «против течения» {ujana sadhana), обретая первоначальное единство, существовавшее in illo tempore, до Творения[186]. Речь, следовательно, идет о том, чтобы реализовать в своем собственном бытии процесс космического поглощения и достичь «начала». В Шивасамхите (I, 60) предлагается достаточно знаменательное духовное упражнение: описав создание Вселенной Шивой, текст говорит затем о противоположном процессе космического поглощения, как он переживается в упражнениях йогой. Йога видит, как стихия Земля становится более тонкой, растворяется в стихии Воды и как Вода растворяется в Огне, Огонь в воздухе, Воздух в Эфире и так далее вплоть до того, как все растворяется в Великом Брахмане[187]. Йог присутствует при процессе, обратном Творению, он возвращается назад, к «истокам». Это йоговское упражнение можно сравнить с даосской техникой, преследующей «возврат к яйцу» или к «первоначальному Великому Одному».

Еще раз подчеркнем: мы не отождествляем мистическую технику индусов и китайцев, с одной стороны, и первобытные методы лечения; это явления разного порядка. Но любопытно отметить некоторую преемственность поведения человека по отношению ко времени во все эпохи в разных культурах. Это поведение можно определить следующим образом: чтобы исцелиться от времени, следует «вернуться назад» и слиться с началом Мира, Мы только что видели, что этот «возврат к началу» оценивается по-разному. В архаических и палеовосточных культурах повторение космогонического мифа имело целью уничтожение прошедшего времени и начало нового существования, новой жизни, исполненной еще неисчерпаемых сил. Для китайских и индийских мистиков целью было не новое существование здесь, на этой земле, а возвращение «назад» и соединение с первоначальным Великим Одним. Но в этих примерах, равно как и в других, приводимых нами, решающим и главным было «возвращение к истокам».

 

 

Восстановить прошлое

 

Мы обратились к этим примерам для сравнения двух категорий технологии: 1) психоанализа и 2) древних восточных методов, содержащих различные приемы «возвращения к истокам и преследующих множество разных целей. Мы не собирались подробно обсуждать эти приемы, мы хотели лишь показать, что экзистенциальный возврат к началу, хотя и характерен для первобытного менталитета, не является характеристикой исключительно только этого мышления. Аналогичную технологию разработал Фрейд с целью дать современному человеку возможность восстановить содержание некоторых форм «врожденного» опыта. Мы установили, что существует несколько возможностей возвращения назад, наиболее значительные из которых следующие:

1) быстрая и прямая реинтеграция первоначальной ситуации (или Хаос, пракосмическое состояние или само мгновение творения);

2) постепенный возврат к «истокам», подъем во Времени, начиная с настоящего времени до «абсолютного начала».

В первом случае речь идет о полном, мгновенном, головокружительном уничтожении Космоса (или человека как результата некоей временной протяженности), о восстановлении первоначальной ситуации («Хаоса», или, если говорить на уровне антропологии, «семени», «эмбриона»). Совершенно очевидно сходство между структурой этого метода и ритуально-мифологическими сценариями стремительного отхода к «Хаосу», и повторением космогонии.

Во втором случае, при непрерывном возвращении к «истокам» мы сталкиваемся с тщательным и исчерпывающим припоминанием индивидуальных и исторических событий. Конечно, и в этом случае высшая цель — «сжечь» эти воспоминания, так сказать, уничтожить их, переживая и отдаляясь от них. Но речь уже не идет об их немедленном стирании с целью как можно быстрее достичь исходного момента. Напротив, очень важно держать в памяти, не забывать даже самые незначительные детали существования (настоящего или предшествующего), так как только благодаря этим воспоминаниям удается «сжечь» свое прошлое, овладеть им, помешать ему воздействовать на настоящее.

В отличие от первого случая, моделью которого является немедленное уничтожение мира с последующим его воссозданием, здесь самую существенную роль играет память. От Времени нас избавляет воспоминание, анамнез. Самое главное — вспомнить все события, свидетелем которых мы являлись в продолжение всего времени. Эта технология сходна с подробно исследованной нами концепцией первобытного мышления, согласно которой для овладения чем-либо очень важно иметь знания об истории и происхождении этого. Конечно, поворот времени вспять предполагает опыт личной памяти, а познание истоков сводится к предчувствию первоначальной истории, служащей в качестве примера, к познанию мифа. Но структуры их подобны: речь всегда идет о том, чтобы детально и точно вспомнить, что произошло у истоков.

Здесь мы подходим к проблеме, существенной не только для понимания мира, но особенно важной для последующего развития мифологического мышления. Знание истоков и истории конкретных вещей и фактов сообщает некоторую магическую силу воздействия на них. Но это же знакомство открывает путь постоянным размышлениям о происхождении и структурах мира. Мы еще вернемся к этому вопросу. Однако следует уточнить уже сейчас, что память рассматривается как знание. Тот, кто способен вспомнить себя, располагает более ценной религиозно-магической силой, чем тот, кто знает о происхождении вещей. В Древней Индии, например, существовало ясное различие между «объективным» знанием происхождения различных реальностей и «субъективным» знанием, в основе которого лежит воспоминание о предшествующих существованиях. «Мы знаем, о мечта, где ты родилась (janitram)», — восклицает автор Атарва Веды. «Мы знаем, о Агни, что ты родилась в трех местах». Благодаря подобному знанию истоков («место рождения») человеку удается противостоять мечте, и он оказывается способным безнаказанно обращаться с огнем.

Но знание о своих предшествующих существованиях, то есть знание личной «истории», дает еще и нечто большее: овладение своей собственной судьбой и наукой сотериологического типа. Помнящему о своих «рождениях» (то есть началах) и предшествующих жизнях (промежутки времени, образуемые значительным числом пережитых событий) удается избавиться от кармической зависимости. Иными словами, он становится хозяином своей судьбы. Поэтому «абсолютная память» — память Будды, например, — равняется познанию всего и сообщает его обладателю космократическое всемогущество. Ананда и другие ученики Будды «помнили о своих рождениях». Вамадева, автор знаменитого гимна Ригведа, говорил о себе: «Еще находясь во чреве матери, я познал все рождения богов» (Ригведа, IV). Кришна также «знал все жизни» (Бхагават-Гита, IV)[188]. Боги, Будда, йоги, мудрецы — все они из тех, кто знает.

Знание предшествующих существований не есть опыт исключительно только индийской цивилизации. Наличие его засвидетельствовано у шаманов. Мы увидим, что оно играло важную роль в философии греков. Но сейчас важно подчеркнуть, что исключительная ценность познания «истоков» и предшествующих существований есть следствие того значения, которое придавалось познанию «экзистенциальных» и «исторических» мифов, повествующих о становлении рода человеческого. Как мы говорили, удел человека, его судьба имеют «историю»: некоторые решающие события имели место в мифологическую эпоху, и лишь затем человек стал таким, каким он является в настоящее время. Следовательно, эта первоначальная, драматическая и порой даже трагическая история должна быть не только познана, она должна постоянно восстанавливаться в памяти. В дальнейшем мы увидим последствия решения, принимаемого первобытным человеком на определенном этапе своей истории, постоянно вновь переживать кризисы и трагедии своего мифического прошлого.