Жизнь первых людей до падения.

Материалистическому представлению о ранних стадиях развития человечества, когда люди были подобны зверям и вели скотский образ жизни, не зная Бога и не имея никаких понятий о нравственности, христианство противопоставляет учение о блаженстве первых людей в раю и о последующем грехопадении их и изгнании из рая. Надо сказать, что предания о первоначальном блаженстве людей и их последующем падении сохранились в мифологии многих народов, и между этими преданиями имеются отдельные черты поразительного сходства. Не является ли библейский рассказ одним из таких мифов? И можно ли относиться к нему как к действительной истории человечества или его следует воспринимать как аллегорию?

Прежде чем ответить на эти вопросы, определим, что такое “миф.” Греческое слово mythos обозначает вообще рассказ, историю, предание, притчу, преимущественно сказание о богах и героях, то есть о доисторическом прошлом человечества. Как показал А. Лосев, миф — это не выдумка, не фантастический вымысел и не аллегория, а “сама жизнь,” “само бытие, сама реальность,” то есть действительная история, но выраженная в словах и символах. Миф отличается от обычного исторического повествования, основанного на рациональном анализе фактов и событий. Язык мифа есть язык символов: действительная история, становясь мифом, облекается в слова и образы, имеющие символическое значение. ^[81] По мере удаления того или иного народа от истинной веры, то есть от веры в единого Бога, реальная действительность, изначально заложенная в его мифологии, все более искажается и приобретает сказочные, “мифические” (в отрицательном смысле этого слова) черты. Но известная доля правды все же сохраняется в любой мифологии. Этим и объясняются черты сходства между различными мифологиями.

Библейский рассказ отличается от всех древних мифов тем, что он принадлежит богоизбранному народу — единственному, который хранил истинную веру, а потому искажения в этот рассказ не проникли: он сохранил предание неповрежденным. Более того, Церковь принимает все, что написано в Библии, как богооткровенную истину, то есть истину, открытую Самим Богом через Своих избранников — учителей, апостолов, пророков. В этом смысле библейский рассказ является действительной историей, а не аллегорией или притчей. Но, как всякое древнее сказание, он написан символическим языком, в котором каждый образ требует пояснения. Мы понимаем, что “небо и земля” — это символ чего-то более значительного, чем наше астрономическое небо и наш земной шар. И “змей,” который был “хитрее всех зверей полевых,” — это не обыкновенная змея, а некая злая сила, вошедшая в нее. В Библии все до последней буквы является истиной, но не все следует понимать буквально. Мы бы определили библейское повествование как символический рассказ о действительных событиях.

Итак, сотворив человека, Бог вводит его в рай — сад, который Он “насадил в Эдеме, на востоке” (Быт. 2:8). Рай был отдан во владение человеку, который жил в полной гармонии с природой: он понимал язык зверей, и они были послушны ему; все стихии подчинялись ему как царю. “Господь поставил человека князем века сего и владыкой видимого. Ни огонь его не преодолевал, ни вода не потопляла, ни зверь ему не вредил,” — говорит преподобный Макарий Египетский. ^[82] Адам имел на лице “сияющую славу,” он был другом Божьим, пребывал в чистоте, царствовал над своими помыслами и блаженствовал. ^[83] В Адаме пребывало Слово, и он имел в себе Дух Божий. “Пребывавшее в нем Слово было для него всем — и знанием, и ощущением, и наследием, и научением.” ^[84]

Бог приводит к человеку разных зверей, “чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей” (Быт. 2:19). И Адам нарекает имена всем зверям и птицам, то есть познает смысл, сокровенный логос каждого живого существа. Ибо что такое имя? Это больше, чем просто условное обозначение того или иного существа. Имя — это осмысление бытия, проникновение в сущность вещей. Давая человеку право нарекать имена всей твари, Бог как бы вводит его в самую сердцевину Своего творческого процесса, призывает к со -творчеству, со -трудничеству: “Адаму надо было узреть неизреченное устроение, носимое в себе каждым животным. И все они подходили к Адаму, признавая этим свое подчиненное состояние... Бог говорит Адаму: будь творцом имен, коль скоро ты не можешь быть творцом самих тварей... Мы делим с тобой славу творческой премудрости... Давай имена тем, кому Я дал бытие” (Василий Селевкийский).[85]

Бог вводит человека в мир как “священника” видимого творения. Единственный из всех живых существ он способен словесно восхвалять Бога и благодарить Его. Все мироздание вручается ему как дар, за который он должен приносить “жертву хваления” и который он должен возвращать Богу как “Твоя от Твоих.” В этой непрекращающейся евхаристической (благодарственной) жертве человека — смысл и оправдание его бытия, и вместе с тем его наивысшее блаженство. Небо, земля, море, поля и горы, птицы и звери — вся тварь как бы делегирует человека на это первосвященническое служение, чтобы его устами восхвалять Бога.

Бог позволяет человеку вкушать от всех деревьев рая, в том числе от древа жизни, дарующего бессмертие. Однако он запрещает вкушать от древа познания добра и зла, потому что “познать зло” означает приобщиться к злу и отпасть от блаженства и бессмертия. Заповедь Божья дана, по изъяснению преподобного Иоанна Дамаскина, “как некое испытание и проба, упражнение послушания и непослушания человека.”⁷ То есть человеку дается право выбора между добром и злом, хотя Бог и подсказывает ему, каков должен быть выбор, предупреждая о последствиях грехопадения. Избрав зло, человек отпадает от жизни и “смертью умирает”; избрав добро, он восходит к совершенству и достигает наивысшей цели своего существования.

Цель жизни человека, по учению Отцов Восточной Церкви, есть “об о жение” (theosis). Уподобление Богу и об о жение — это близкие понятия: “Наше спасение возможно только через об о жение. А об о жение есть, насколько возможно, уподобление Богу и соединение с Ним” (Дионисий Ареопагит).[86] Апостол Павел называет это соединение с Богом “усыновлением” Богу (Рим. 8:15), апостол Петр — “причастием божеского естества” (2 Пет. 1:4), Ориген — “изменением (превращением) в бога.” ^[87] Единение с Богом, являющееся конечной целью существования человека, не есть слияние с божественной сущностью и растворение в Божестве (как у неоплатоников), не есть, тем более, погружение в небытие-нирвану (как у буддистов), а есть жизнь с Богом и в Боге, при которой личность человека не исчезает, но остается самой собой, приобщаясь к полноте Божественной жизни.

 

Грехопадение.

“Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог” (Быт. 3:1); так начинается библейское повествование о грехопадении первых людей. Это тот самый “великий дракон, древний змей, называемый диаволом и сатаною, обольщающий вселенную,” о котором говорится в Откровении Иоанна Богослова (Апок. 12:9) и который некогда был Светоносцем (Люцифером), но отпал от любви Божьей и сделался врагом всякого добра. Святитель Иоанн Златоуст не считает возможным полностью отождествить диавола со змеем: он говорит, что диавол воспользовался змеем как орудием. ^[88] Диавол прельщает человека “надеждой на об о жение,” по выражению преподобного Иоанна Дамаскина.[89] Человек не распознал обмана, потому что стремление к об о жению было вложено в него Творцом. Но об о жение невозможно без Бога, и признаком величайшей гордости является стремление сделаться равным Богу вопреки Ему.

Библейский рассказ о грехопадении помогает нам понять всю трагическую историю человечества и его теперешнее состояние, так как показывает, кем мы были и во что превратились. Он открывает нам, что зло вошло в мир не по воле Бога, но по вине человека, который предпочел диавольский обман Божественной заповеди. Из поколения в поколение человечество повторяет ошибку Адама, прельщаясь ложными ценностями и забывая истинные — веру в Бога и верность Ему.

Грех первых людей стал возможен благодаря свободе воли, которой они обладали. Свобода — величайший дар, делающий человека образом Творца, но в свободе изначально заключена возможность отпадения от Бога, бунта. По утверждению архимандрита Софрония, Бог, создавая человека свободным, в некотором смысле шел на риск: “Создание чего-либо — всегда рискованное предприятие, и создание Богом человека по Своему образу и Своему подобию включало определенную степень риска... Предоставление человеку богоподобной свободы открывало возможность в какой-либо форме противостоять предопределению. Человек вполне свободен определить себя негативно по отношению к Богу — вплоть до конфликта с Ним.” ^[90] Бог в силу Своей любви к человеку не хотел вторгнуться в человеческую свободу и насильственно предотвратить грех. Но и диавол не мог принудить человека ко злу. Виновником грехопадения является сам человек, употребивший во зло дарованную ему свободу.

В чем заключался грех первого человека? Блаженный Августин видит его в непослушании: “Не может быть, чтобы собственная воля не обрушилась на человека великой тяжестью падения, если он высокомерно предпочитает ее воле высшей. Это человек и испытал, преслушав заповедь Божию, и через этот опыт узнал различие между... добром послушания и злом непослушания.” ^[91]

Большинство же древне-церковных писателей говорят, что Адам пал из-за гордости: “Где случилось грехопадение, там прежде поселилась гордость, — говорит преподобный Иоанн Лествичник. — Наказание гордому — падение, досадитель же — демон... От одной этой страсти без всякой другой некто (диавол) ниспал с неба.” ^[92] Об этом же говорит и преподобный Симеон Новый Богослов: “Эосфор (Денница), а вслед за ним и Адам, один будучи ангелом, а другой — человеком, вышли из своего естества и, возгордившись перед своим Творцом, сами захотели стать богами.” ^[93] Гордость — это стена между человеком и Богом. Корнем гордости является эгоцентризм, обращенность на себя, самолюбие, самовожделение. До грехопадения единственным объектом любви человека был Бог, но вот появилась ценность вне Бога — дерево показалось “хорошо для пищи, приятно для глаз и вожделенно” (Быт. 3:6) — и вся иерархия ценностей рушится: на первом месте оказывается мое “я,” на втором — предмет моего вожделения. Для Бога места не остается: Он забыт, изгнан из моей жизни.

Запретный плод не прибавил человеку счастья; напротив, человек вдруг ощутил свою наготу: ему стало стыдно, и он пытается скрыться от Бога. Ощущение собственной наготы означает лишение той Божественной покрывающей светоносной одежды, которая защищала человека от “познания зла.” Жгучее чувство стыда за собственный срам — вот первое ощущение человека после того, как он совершил грех. Второе — желание скрыться от Бога, показывающее, что он утратил понятие о вездеприсутствии Божьем и ищет какое-нибудь место, где нет Бога.

Но это еще не было окончательным разрывом с Богом. Падение еще не есть отпадение: человек мог покаяться и этим возвратить себе прежнее достоинство. Бог выходит “на поиск” падшего человека: Он ходит между деревьями рая и как бы ищет его, спрашивая “где ты?” (Быт. 3:9). В этом смиренном хождении Бога по раю мы прозреваем смирение Христа, открывающееся нам в Новом Завете, смирение, с которым Бог выходит искать заблудившуюся овцу. Ему нет необходимости ходить, искать и спрашивать “где ты?” потому что Он может воззвать с неба громовым голосом или потрясти основания земли, но Он все еще не хочет быть Судьей Адама, Он все еще хочет быть с ним на равных и надеется на его покаяние. В вопросе Бога содержится призыв к покаянию, на что указывал Ориген: “Бог говорит Адаму “где ты?” не потому, что хотел разузнать о нем, но потому, что хотел напомнить ему. Ибо тому, кто сначала ходил в блаженстве, но вскоре нарушил заповедь и сделался голым, он напоминает (об этом), говоря: “Где ты? Посмотри, в каком состоянии ты был и где ты (теперь), когда отпал от сладости рая”.” ^[94] Если бы Адам сказал “я согрешил, прости меня,” он, несомненно, был бы прощен, утверждает преподобный Симеон Новый Богослов.[95] Но этого Адам стал оправдываться, обвиняя во всем жену: “...Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел” (Быт. 3:12). Ты дал мне её, Ты и виноват... А жена во всем обвиняет змея.

Последствия грехопадения для первого человека были катастрофическими. Он не только лишился блаженства и сладости рая — изменилась и исказилась сама природа человека. Согрешив, он отпал от естественного состояния и впал в противоестественное (авва Дорофей).[96] Были повреждены все части его духовно-телесного состава: дух, вместо того чтобы ждать общения с Богом, стал страстным, подпал под власть телесных инстинктов; тело со временем утратило первоначальную легкость и превратилось в тяжелую греховную плоть. Человек после грехопадения стал “глухим, слепым, голым, бесчувственным по отношению к тем (благам), от которых отпал, а кроме того, стал смертным, тленным и несмысленным,” “вместо божественного и нетленного знания он воспринял плотское знание, ибо ослепнув очами души... он прозрел телесными очами” (преподобный Симеон Новый Богослов).[97] В жизнь человека вошли болезни, страдания и скорби. Он стал смертным, так как потерял возможность вкушать от древа жизни.

Не только сам человек, но и весь окружающий его мир изменился в результате грехопадения. Изначальная гармония между природой и человеком нарушена — теперь стихии становятся враждебными ему. Земля уже не будет произрастать все сама собой: ее надо возделывать “в поте лица,” а она принесет “терния и колючки.” Звери тоже становятся врагами человека: змей будет “жалить его в пяту” и другие хищники нападать на него (Быт. 3:14-19). Вся тварь подчиняется “рабству тления,” и теперь она вместе с человеком будет “ждать освобождения” от этого рабства, потому что покорилась суете не добровольно, но по вине человека (Рим. 8:19-21).

Оказавшись вне рая, окруженные враждебным миром, жалкие и беспомощные, Адам и Ева начали плакать: “Они плакали, рыдали, били себя по голове, оплакивая свое прежнее жестокосердие, и делали они это не один, не два и не десять дней, но... всю свою жизнь. Ибо как можно было не плакать, вспоминая... этого кроткого Владыку, эту неизреченную сладость рая, эту неописуемую красоту тех цветов, эту беззаботную и беструдную жизнь, это восхождение и нисхождение к ним ангелов?” (преподобный Симеон Новый Богослов).[98] Накануне Великого поста Церковь вспоминает Адамово изгнание, и на богослужении поются такие слова: “Адам был изгнан из рая через снедь; поэтому, сидя напротив него, он рыдал, восклицая умилительным голосом: горе мне! как пострадал я, жалкий! я преступил одну заповедь Владыки и лишился всех благ! О рай святейший, насажденный ради меня... я уже не буду наслаждаться твоей сладостью и уже не увижу Господа Бога моего и Создателя, ибо пойду в землю, из которой был взят.”[99]

 

Распространение греха.

После Адама и Евы грех наследственным путем распространяется среди людей. Если они согрешили гордостью и непослушанием, то уже их сын Каин совершает братоубийство... Потомки Каина очень скоро вообще забыли Бога и занялись устроением своего земного быта: сам Каин “построил город,” из его ближайших потомков один “был отцом всех живущих в шатрах со стадами,” другой “был отцом всех играющих на гуслях и свирели,” третий — “ковачом всех орудий из меди и железа” (Быт. 4:17-22). То есть градостроительство, скотоводство, музыкальное искусство и, выражаясь современным языком, “производство орудий труда” — все это принесли человечеству потомки Каина как некий суррогат утраченного райского блаженства.

Последствия грехопадения Адама распространились на все человечество. Это разъясняет апостол Павел: “Как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили” (Рим. 5:12). Этот текст ап. Павла “ef' ho pantes hemarton” некоторые переводят: “потому что в нем все согрешили.” В таком переводе получается, что все люди согрешили подобно Адаму, т.е. каждый человек без исключения согрешил подобно Адаму, поэтому и все заслуживают осуждения вместе с ним. В этом случае Адам является лишь прототипом всех будущих грешников, каждый из которых, повторяя грех Адама, несет ответственность за свои грехи. “Когда мы поддаемся воздействию злых помыслов, будем обвинять себя, а не прародительский грех,” — говорит преподобный Марк Подвижник. ^[100] Грех Адама, согласно такому толкованию, не является причиной нашей греховности, потому что в грехе Адама нет нашего личного участия. Такое толкование приведенного текста неудовлетворительно по той причине, что оно перекладывает вину грехов всего человечества на Творца, Который, якобы, сделал нас неспособными не грешить. Если мы не можем не грешить, то за что нас осуждать.

Правильнее перевести слова “ef' ho pantes hemarton” (Рим. 5:12): “в котором все согрешили.” Так оно и переведено в славянский тексте: “в нем же (в Адаме) вси согрешиша.” То есть находясь в Адаме мы все унаследовали его греховную природу, мы рождаемся не с чистой природой, какой ее создал Творец, а с природой поврежденной грехом. Нося испорченную природу, склонную грешить, мы недостойны Царства Небесного, куда не может войти ничто нечистое. Естество человека “заболело грехом,” по словам святителя Кирилла Александрийского.[101] Святой Макарий Египетский говорит о “греховной закваске”[102] и о “тайной нечистоте и переизбыточествующей тьме страстей,”[103] которые вошли в естество человека и исказили его первозданную чистоту: грех так глубоко укоренился в его природе, что ни один из потомков Адама не избавлен от наследственной предрасположенности ко греху.

У ветхозаветных людей было живое чувство своей врожденной виновности перед Богом: “Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя” (Пс. 50:7). Они верили, что Бог “наказывает детей за вину отцов до третьего и четвертого рода” (Исх. 20:5) — не невинных детей, а тех, чья личная греховность коренилась в виновности их предков.

С рационалистической точки зрения, наказание всего человечества за грех Адама является несправедливостью. Ошибка рационалистов в том, что они рассматривают проблему первородного греха чисто юридически: один нарушил закон, а наказываются все автоматически. Дело не в поступке и в наказании, а в реальном духовном повреждении. Это греховное повреждение очищается и исцеляется Христом, когда верующий соединяется с Ним. Об этом и говорит ап. Павел в своем послании к Римлянам: “...Как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни. Ибо, как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так и послушанием одного сделаются праведными многие... дабы, как грех царствовал к смерти, так и благодать воцарилась через праведность к жизни вечной Иисусом Христом, Господом нашим” (Рим. 5:18-21).

 

Ожидание Мессии.

Эпоха Ветхого Завета была временем ожидания Мессии-Искупителя. Первозданный Адам по наущению диавола нарушил заповедь и отпал от Бога, но Божественный замысел о человеке не изменился: человек по-прежнему предназначен к общению с Богом, только теперь человек не в силах сам сбросить с себя иго греха и приблизиться к Богу. Необходим Спаситель, Который примирит человека с Богом. Об этом таинственно возвещает Бог диаволу, обращаясь к нему с проклятием в момент изгнания Адама и Евы из рая: “...Вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту” (Быт. 3:15); в греческой Библии стоит “он будет поражать тебя в голову.” Местоимение “он” мужского рода не согласуется со словом “семя” (sperma, по переводу LXX) среднего рода, обычно означающее вообще “потомство,” но в данном случае, как полагают христианские толкователи, указывающее на конкретное Лицо. “Семя” означает “сын” или “Потомок”, Который поразит диавола в голову. В этом же контексте понимают обетование Бога Аврааму: “И благословятся в Семени твоем все народы земли” (Быт. 22:18). Умирающий Иаков, благословляя сыновей, прямо говорит о Примирителе, Который произойдет из колена Иудина: “Не отойдет скипетр от Иуды... доколе не придет Примиритель, и Ему покорность народов” (Быт. 49:10). Весь второй псалом пророчески говорит о Мессии, Который здесь назван Сыном Божьим и Христом (Помазанником): “Восстают цари земли и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его... Господь сказал Мне: Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя” (Пс. 2:2-7).

Особенно много предсказаний о Мессии в книге пророка Исаии. Пророк говорит о рождении Мессии от Девы: “Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Эммануил, что значит: с нами Бог” (Ис. 7:14). Исаия предсказывает рождение Младенца (Ис. 9:7), сошествие на Него Святого Духа (Ис. 11:1-10, 42:1-7, 61:1). Поразительны пророчества Исаии о страданиях Мессии: “Как многие изумлялись, смотря на Тебя, столько был обезображен паче всякого человека лик Его, и вид Его — паче сынов человеческих! Так многие народы приведет Он в изумление; цари закроют перед Ним уста свои, ибо они увидят то, о чем не было говорено, и узнают то, чего не слыхали. (Господи) кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня? Ибо Он взошел пред Ним, как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в Нем ни вида, ни величия... Он взял на Себя наши немощи и понес болезни... Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши... и ранами Его мы исцелились... Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу, и Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно, и не открывал уст Своих... Ему назначили гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха и не было лжи во устах Его” (Ис. 52:14-15; 53:1-2, 4-7, 9).

Пророк Исаия, живший до Христа за 700 лет, говорит о Нем с такой силой и таким реализмом, как может говорить только человек, видевший Христа. Пророки были свидетелями Христа до Его пришествия — Святой Дух открывал им будущее, о котором они говорили как о настоящем. Апостол Петр пишет, что в пророках жил Дух Христов: “К сему-то спасению относились изыскания и исследования пророков, которые предсказывали о назначенной вам благодати, исследуя, на которое и на какое время указывал сущий в них Дух Христов, когда Он предвозвещал Христовы страдания и последующую за ними славу” (1Пет. 1:10-11). Духовным взором пророки прозревали то, что откроется в Новом Завете, и готовили народ израильский к встрече Мессии. Последний из пророков — Иоанн Креститель был первым из апостолов: он предсказывал о Христе и он же засвидетельствовал о Нем, когда Христос пришел. Иоанн Креститель стоит на рубеже двух эпох, завершая одну и открывая другую: в его лице произошла встреча Ветхого Завета с Новым.

В годы, непосредственно предшествовавшие рождению Христа, ожидание Мессии было всеобщим. “Знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам все,” — говорит в Евангелии простая женщина-самарянка (Ин. 4:25). Не только в израильском народе, но и среди язычников многие жили мечтой о “золотом веке.” Римский поэт Вергилий (I в. до Р.Х.) в четвертой эклоге своей “Энеиды” возвестил о таинственном Младенце, рождение Которого означает начало новой благословенной эры спасения. “Всматриваясь в грядущее, Вергилий невольно заговорил языком Исаии и воистину явился пророком античного мира,” — пишет по этому поводу современный исследователь.[104] Человечество томилось, охваченное предчувствием пришествия в мир Спасителя...

 

Антология.

Прекрасен мир — творение великого Бога, но нет ничего прекраснее человека, подлинного человека — сына Божия.

Архимандрит Софроний (Сахаров)

 

 

Достойно нашего внимания и то, что, когда полагаемо было основание столь пространному миру и его основным частям, вошедшим в состав целого, творение совершалось как бы спешно... Устроению же человека предшествует совет, и Художником... предызображается будущее создание: каким оно должно быть, какого первообраза (должно) носить в себе подобие, для чего оно будет и что сделает после сотворения, и над чем ему господствовать — все это предусматривало Слово, чтобы человек принял достоинство, которое выше его бытия, приобрел власть над существами прежде, нежели сам пришел в бытие. Ибо сказано: “И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию” (Быт.1:6)... Какое чудо! Устрояется солнце, и никакого не предшествует совета, также и небо, хотя нет ничего равного ему в сотворенном (мире)... К одному только устроению человека Творец приступает как бы с рассмотрительностью, чтобы... его образ уподобить некоей первообразной красоте...

Святитель Григорий Нисский

 

 

Согласно православному мировоззрению, Бог создал два уровня тварных вещей: во-первых, “ноэтический,” духовный или умственный уровень, и во-вторых, материальный или телесный. На первом уровне Бог создал ангелов, которые не имеют материального тела. На втором уровне Он создал физический мир — галактики, звезды и планеты, с различными видами минералов, растительной и животной жизни. Человек, и только человек, существует одновременно на двух уровнях. Благодаря своему духу или духовному уму он причастен ноэтической области и является “общником ангелов”; благодаря своему телу и душе он движется, чувствует и мыслит, ест и пьет... Наша человеческая природа, таким образом, более сложна, чем ангельская, и наделена большим потенциалом. Рассматриваемый в этой перспективе, человек не ниже, но выше ангелов... Человек стоит в сердцевине Божьего творения. Будучи причастным как духовной, так и материальной области, он есть образ или зеркало всего творения, imago mundi, “малая вселенная” или микрокосмос. Все сотворенное имеет в нем место встречи... Святой Ириней сказал: “Слава Божия есть живой человек.” Человеческая личность составляет центр и венец Божьего творения.

Епископ Диоклийский Каллист

 

 

В начале, когда Бог сотворил человека, Он поместил его в раю, как говорит Святое Писание, украсил его всякой добродетелью и дал ему заповедь не вкушать от древа, которое посреди рая. И был он в наслаждении рая, в молитве, созерцании, во всякой славе и чести, имея здоровые чувства и находясь в естественном (состоянии), в котором был создан. Ибо Бог сотворил человека по образу Своему, то есть бессмертным, свободным, украшенным всякой добродетелью. Но когда он преступил заповедь, вкусив плод дерева, от которого Бог заповедал ему не вкушать, тогда был изгнан из рая, отпал от естественного (состояния) и впал в противоестественное, то есть в грех, славолюбие, жажду житейских удовольствий и прочие страсти, которые овладели им, ибо он сам стал их рабом через преслушание. Тогда постепенно начало возрастать зло, и воцарилась смерть. Нигде не осталось богопочитания, а везде было незнание Бога... Итак, добрый Бог дал (людям) закон в помощь для обращения и для исправления зла, но оно не исправилось. Послал пророков, но и они не имели успеха. Ибо зло превозмогало, как говорит Исаия: “Ни для травмы, ни для язвы, ни для воспаленной раны нет пластыря, чтобы приложить, ни елея, ни перевязочного бинта” (Ис. 1:6, по переводу LXX). Как бы сказал: зло не где-то в одном месте, но во всем теле, объяло всю душу, овладело всеми ее силами... Один только Бог мог исцелить такую болезнь...

Авва Дорофей

 

 

Адам создан от Бога чистым на служение Ему, а на служение Адаму дана вся эта тварь, потому что поставлен он господином и царем всей твари. Но когда лукавое слово нашло к нему доступ и побеседовало с ним, Адам сначала принял его внешним слухом, потом проникло оно в сердце его, и объяло все его существо. И, таким образом, после его пленения, пленена уже вместе с ним и вся подчиненная ему тварь, потому что через него воцарилась смерть над всякой душой и вследствие его преслушания так исказила Адамов образ, что люди изменились и дошли до поклонения демонам. Ибо вот, и плоды земные, прекрасно созданные Богом, приносятся демонам: на алтари их возлагают хлеб, вино, елей и животных. Даже сыновей и дочерей своих (язычники) приносили в жертву демонам.