Общие ошибки при проведении интервью со взрослыми о привязанности

Интервью со взрослыми о привязанности требует специальных навыков: это, как уже было сказано, не полностью клиническое интервью и не вопросник. Интервьюеры, приученные к использованию подобных формализованных исследований в своей предыдущей деятельности, возможно, также нуждаются в специальной подготовке перед проведением первых интервью.

 

Трудности, случающиеся при использовании "клипового"

(сокращённого) "вопросного" формата

 

Сокращённый, вопросный формат, подходящий для многих интервью, не подходит для этого интервью. Интервьюер должен постоянно осознавать, что анализ будет зависеть от изучения точной естественной фразеологии субъекта, а не от того, что на определённые вопросы даны позитивные или негативные ответы. Ответы "да" или "нет", данные на вопросы, почти бесполезны для этого анализа.

Субъектам не должны мешать, когда они пытаются сформулировать свои мысли; им должно быть дано время на размышление; интервьюер должен иметь искреннюю симпатию и интерес и не должен спешить с новыми вопросами. Субъекту должно быть дано время ответить вдумчиво и постепенно распространить тему за период интервью. Уверенные индивидуумы, которые подвергаются слишком формальному интервью, со слишком многими помехами, прерываниями или признаками того, что интервьюер стремиться перейти к следующему вопросу, могут реагировать вполне понятной скрытностью и не могут быть оценены в отношении характера привязанности.

 

Трудный контингент с чрезмерно неформальным стилем

 

Как отмечали М. Мэйн с соавт. (1985) нередко возникали сложности в классификации интервью, если интервьюер позволял субъекту отклоняться далеко от темы. Некоторые отклонения субъекта от темы могут быть достаточно информативны и могут быть позволены в той степени, в которой переход к дискутированию другой темы будет должным образом замечен и записан. Возможны случаи, однако, когда интервьюер пытается помочь субъекту, активно присоединяясь к дискуссии других тем. Это ошибка. Когда интервьюер показывает свой интерес к ответам субъекта и даёт полное время для осмысления в отношении каждого вопроса, интервью не должно становиться управляемым субъектом и превращаться в полуинтимный обмен опытом между субъектом и интервьюером.

В аналитических терминах мы могли бы сказать, что целью интервью является "застать врасплох подсознание" с уважением к привязанности через повторяемое настойчивое исследование одной и той же темы. Субъекты имеют возможность отвечать прямо и непосредственно на адресованные к нему вопросы интервью. Слова, колебания, фразы, обнаруживаемые в немедленном ответе субъекта, обычно высоко наполнены смыслом.

Таким образом, когда субъект находится в позиции необходимости говорить немедленно, отвечая на вопрос: "Как бы вы описали отношения с вашей матерью в детстве?", психическая организация становится намного более доступной последующему анализу, чем когда интервьюер присоединяется к разговору, касающемуся других тем или слишком много делится своим собственным опытом. Такие движения со стороны интервьюера редуцируют потенциально полновластный лингвистический анализ интервьюером первого и возможно, отчасти "неподготовленного" ответа, к более слабому, по необходимости, анализу общего рассуждения. Поскольку общий разговор следует правилам, активно развиваемым обоими партнёрами, он уводит от потенциальной непоследовательности в беседе в представление о привязанности.

 

Более специфичными общими провалами являются следующие:

 

1. "Перевод" ответов субъекта.

Заполнение последних слов предложения; перефразирование ответов не так, как они были, но как интервьюер интерпретирует их; попытка создать субъекту комфортные условия через экстремально благоприятные и вселяющие уверенность реинтерпретации прошлых переживаний, когда, как интервьеру кажется, субъект этого желает.

2. Неспособность поддерживать постоянный интерес к тому, как говорит субъект.

Временами уважительное молчание со стороны интервьюера оправданно, например, когда субъект активно ищет мысли или слова, или явно вовлечён в личные чувства или воспоминания. Однако, для большинства разговоров мягкое и только полусловесное понимание речи партнёров является необходимым компонентом ситуации слушания. Они ободряют дальнейшую речь со стороны субъекта.

На аудиокассетах эти замечания со стороны интервьюера могут быть только едва слышимыми, как бы мягко подпущенными, без прерывания речи субъекта. Эти междометия ("охо", "ммм", "вы пошли к ней?", "аха", "не раз", "я понимаю", "трудно") могут даже не осознаваться многими интервьюерами; их отсутствие, однако, может сделать продолжения речи сложным для субъекта.

3. "Обрезание" речевых актов.

Это интервью трудно для большинства субъектов. Многие из этих вопросов адресованы к ним впервые, следовательно, субъект часто нуждается во времени для паузы, запинок, рефлексии, коррекции и рассуждения вслух. Интервьюер должен не только поддерживать продолжение речи субъекта путём активных подтверждений своего внимания к нему, но он должен также прослушать магнитофонные записи, чтобы определить, что они не содержат маркеров "обрезания". Некоторые интервьюеры бессознательно отмечают конец первого ответа субъекта на вопрос интервью с "обрезанием" речевыми маркерами, как "ммм". Эти междометия подходят только для интервью с форматом опросника. Они указывают субъекту; "Правильно. Мы охватили эту область, сейчас переходим к следующей". Эти речевые акты указывают на желание интервьюера ограничить дальнейшую мысль и, определенно, речь со стороны субъекта. Естественный поток и развитие, которое идёт в отношении привязанности, часто ограничивается этими бессознательными ответами со стороны интервьюера. Даже хуже, если субъект чувствует, что то, что он думает и чувствует, не представляет реального интереса для интервьюера.

4. Неумышленная реорганизация формата интервью субъектом.

Иногда личность начинает отвечать на вопрос, который должен появиться в интервью позднее. Интервьюер, который полностью знаком с порядком вопросов и достаточно умел, опытен, может позволить субъекту говорить свободно по этому пункту, одновременно быстро возвращаясь к уместным пробам (напоминания, воскрешая в памяти). Когда эта тема закончена, интервьюер может просто добавить, что он захочет спросить больше об этой теме позже. Вопрос должен будет снова поднят, когда он появится в предписанном порядке, с естественным признанием того, что он обсуждался прежде.

Как пример, субъект отвечает кратко: "Я уходил(а)" на вопрос: "Что вы делали, когда чувствовали себя отвергнутым (ой)?"...Он обсуждался прежде. Интервьюер может позволить себе перефразировать позже этот вопрос следующим образом: "Вы чувствовали, что ваш отец был под большим давлением работы, когда вы были юной и что это оставляло слишком мало времени для вас. Были ли другие причины, по которым он мог вести себя так, как он вёл?" Если когда либо на вопрос субъект уже частично ответил, интервьюер должен активно признать это в первом запросе на этот вопрос.

Субъекта, который уже объяснил, что он чувствует себя отвергнутым на протяжении всего своего детства, нельзя спрашивать: "Вы когда либо чувствовали себя отверженным маленьким ребёнком?". Достаточно, чтобы интервьюер начал: "Вы уже сообщили мне, что вы чувствовали себя отверженным довольно часто, когда были маленьким. И наш следующий вопрос — об этом чувстве — можно спросить: “Можете ли вы сказать мне немного больше, что вы помните об этом — первый раз, когда вы чувствовали себя таким образом и что вы делали?"

5. Неуспех в исследовании и "последующая проверка" за ответами субъекта.

Это отдельный выход из необходимости продолжения признания, сделанного субъектом, когда субъект "взял за собой слово", что то, что он говорит, продолжает быть интересным (п.2 выше). Часто субъект делает утверждение, которое нуждается в прояснении для цели интервью. Например, он(а) отвечает кратко: "Я уходил" на вопрос: "Что вы делали, когда чувствовали себя отвергнутым?" Ясно, что интервьюеру необходимо здесь спросить субъекта и как он чувствовал себя с тех пор, поскольку "Я уходил" могло бы иметь одно или несколько значений.

В общем, способный интервьюер использует спонтанно пробы и "дальнейшие действия за вопросами" более, чем какие-либо другие техники в стремлении поддерживать естественный полуразговорный стиль. Эти пробы и дальнейшие действия на вопросы показывают, что переживания и чувства субъекта являются интересными.