Слово — отголосок великих догадок и заблуждений древних мыслителей

 

Атом. Начало биографии атома теряется в глубине веков. Скудные сведения, которыми мы располагаем, сообщают: идея о наличии в природе изначальных частиц принадлежит финикийцу Моху Сидонскому, жившему в XII веке до нашей эры. Двумя столетиями позже к мысли о существовании атомов пришел индийский философ Канада. Затем следует пауза в добрых полтысячи лет — частицы забыты. Появляются новые теории строения мира. Они утверждают: огонь, земля, вода и воздух — вот то первичное, неизменное, из чего состоит все живое и мертвое в этом мире. То соединяясь между собой, то разъединяясь, в разных пропорциях и комбинациях, они дают многообразие существующих предметов.

Идут годы. Новые поколения мыслителей не могут безоговорочно признать такое учение. Ну, хорошо, четыре сущности — это основы основ мироздания. А из чего состоят сами эти сущности — земля и вода, огонь и воздух? Над этим задумывается грек Левкипп (ок. 500 — 440 гг. до н. э.). Затем его ученик Демокрит (460 — 370 гг. до н. э.). Затем их последователь Эпикур (341 — 270 гг. до н. э.).

Нет, заключают они, эти четыре элемента вовсе не первичные. Вся материя, все мироздание состоит из мелй-чанших, абсолютно неделимых и неизменяемых частиц.

Так возникает, развивается наивная атомистическая философия греческих материалистов.

Карл Маркс назвал Демокрита «первым энциклопедическим умом среди греков». Замечательная догадка первого «атомиста» Левкшша — «все — из частичек» у Демокрита перерастает в уверенность. Он замечает, что золотые руки статуй в храме «худеют» от прикосновения множества губ, что происходит, полагает он, от потери неделимых, незримых частичек золота. И Демокрит нарекает эти частички словом атом. Древнее греческое слово атомос (а-томос) означало «неделимый» (сравните: ана-том — тот, кто «рассекает на— части»).

Атомы, по Демокриту, являются началом всех вещей, они неделимы и лишены внутреннего строения. Атомы не создаются и не уничтожаются. Ничто не возникает из ничего.

Со времен Демокрита знания человека безмерно возросли. Без малого двадцать пять веков атом считался неделимым и неизменным. Теперь мы знаем: это представление было неточным.

Атом неисчерпаем — таково было гениальное предвидение В. И. Ленина на заре научной атомной теорпи. В философском произведении «Материализм и эмпириокритицизм» (1908) Ленин развил положение о неисчерпаемости материи. Наука блестяще подтверждает это.

Атомы существуют, но они оказались делимыми, да еще как! Атомы — это целые микромиры, населенные многими составляющими их частицами. Физики нашли в атоме ядро и неистово носящиеся вокруг него, точно крошечные планетки вокруг Солнца, частицы — электроны. Стали известны и другие, обладающие иными свойствами, частицы атома и самого его ядра; нейтроны и позитроны, мезоны и нейтрино…

Эстафета открытий последнего времени заставляет ученых заново переписать биографию атома.

И тем не менее старое, удобное название атом не было выброшено на свалку. Просто мы перестали обращать внимание на его первоначальный смысл. Но оно стало памятником мыслителям древности, запечатлевшим в слове не до конца разгаданную тайну первоосновы материального мира.

 

 

СЛОВО, СОЗДАННОЕ В ПОРЫВЕ ВДОХНОВЕНИЯ

 

Миллион. Сочинитель этого слова — венецианский купец Марко Поло.

В 1271 году венецианские купцы Николо иМаффео Поло, они же посланники папы, отправились во владения монгольского хана Хубилая. Третьим был семнадцатилетний Марко, сын Николо. Только через четыре года, преодолев тысячи миль, пройдя многие страны, венецианцы— достигли Катая (Китая) и вошли в город Камбалу (Пекин).

Марко был обласкан ханом, и за те семнадцать лет, что находился у него на службе, изъездил все провинции необъятного государства и даже был назначен правителем одной из них.

Вернулся он на родину лишь в 1295 году, — спустя три года после того, как покинул Китай. А вскоре, приняв участие в морском бою, стал пленником Генуэзской республики. В тюрьме и продиктовал он свои воспоминания о путешествиях пизанцу Рустичано. Родилась книга. Ру-стичано снабжает ее предисловием: «…Вы найдёте тут необычайные всякие диковины и разные рассказы о Великой Армении, о Персии, о татарах, об Индии и многих других странах; все это наша книга расскажет ясно, по порядку, точно так, как Марко Поло, умный и благородный гражданин Венеции, говорил о том, что видел своими глазами, и о том, чего сам не видел,но слышал от людей нелживых и верных. А чтобы книга наша была правдива, истинна, без всякой лжи, о виденном станет говориться в ней как о виденном, а слышанное расскажется как слышанное…» Рассказы Марко Поло принимались за россказни, хотя венецианец старался быть точным и честным.

«Да, правит Катаем великий хан, и подданных у него тьма-тьмущая. Доходы хана — неисчислимы. Пышность двора — непередаваема». — «Ох, и фантазер же ты, Марко», — говорили друзья.

«Да, там водится большущая змея с ногами. И есть там камни, которые горят». — «Совсем помешался этот человеку — покачивали головами сердобольные.

«Да, там улицы, окаймленные деревьями. А люди охотно обменивают золото и рубины на бумажки». — «Лгун, первый лгун Венеции», — злорадствовали недоброжелатели.

«Да, там изобрели доски, печатающие книгид и в чужих морях не видна на небе Полярная звезда…»

…Купцы Венеции — состоятельные люди. Арифметику внают прекрасно. «Милле», — сочно произносят они каждый раз, когда счет идет на тысячи. Но Марко уверяет, что богатевший местный купец уступит беднейшему из вельмож Хубилая. Как это выразить, как передать одним словом несметные богатства Востока?

И Марко Поло произносит: «Мильоне!»

Он сказал «мильоне»? Слово необычно, но понятно: милле по-итальянски — тысяча; конечное —оме играет у итальянцев ту же роль, что у нас суффикс —ищ-. Милъоне — очевидно, «тысячища», «большая, великая тысяча», «тысяча тысяч». (Удивительного в таком словообразовании мало: наше русское слово тысяча, как разъясняют лингвисты, тоже значило когда-то «тучная сотня».)

Так родилось слово миллион, обозначающее число «тысяча тысяч».

За первым путешественником, который ознакомил Европу с Азией задолго до эпохи великих географических открытий, закрепились прозвища «Мессер Марко Миллион», «Господин Миллион».

«Бог простит вам нелепые выдумки, — увещевал умирающего Марко Поло монах, — но покайтесь, ибо многое в ваших рассказах кощунственно. Отрекитесь от утверждения, что не всем светит божественная Путеводная звезда».

А в чем было, каяться великому венецианцу х если он рассказывал лишь о том, что видели его глаза и что слышали его уши, не более.

Разве в том, что, сам того не ведая, в порыве вдохновения сочинил слово, которым пользуется ныне весь мир.

 

 

ПРАВО НА МЕМОРИАЛ

 

Цинхона — «хинное дерево». Долгое время лучшие европейские врачи были бессильны помочь человеку, заболевшему болотной лихорадкой, или, как стали ее позже называть, малярией. (Название произошло от итальянского сложного слова, где мала — «дурной», ариа — «воздух»: одно время заболевание связывалось с пагубным влиянием на организм плохого болотного воздуха.) Тысячи людей гибли от страшного недуга. А исцеление от него, оказывается, существовало. Только находилось оно по ту сторону океана.

Началась эпоха великих географических открытий. В страны Нового Света хлынули завоеватели и миссионеры. От них-то и стало известно, что индейцы владеют снадобьем, излечивающим болотную лихорадку.

В 1638 году тяжело заболевает лихорадкой жена вице-короля Перу графиня Кинхон. Излечивает ее одна индианка настоем коры неизвестного дерева. Вскоре лихорадка начинает одолевать и самого Дона Луиса Херонимо Кабрера де Вобадилла графа Кинхона.. Он возвращается в Испанию, прихватив с собой значительный запас чудодейственной коры. Но европейские врачи не могут разгадать рецепт замечательного противомалярийного средства, и люди по-прежнему безоружны перед смертоносным врагом. Отходит в иной мир граф Кинхон. Малярия уносит в.могилу вождя английской буржуазной революции Оливера Кромвеля.

Но вот короля Англии Карла II избавляет от лихорадки малоизвестный до того лекарь Тальбор, тут же получивший из монарших рук вознаграждение и звание королевского врача.

Выздоровела и семья Людовика XIV — тем же средством тот же Тальбор ставит на ноги всю больную королевскую фамилию.

Каким образом Тальбор заполучил это снадобье — неизвестно. Скорее всего, от отцов-иезуитов, уже умевших к тому времени изготовлять «иезуитский порошок».

Прошла добрая сотня лет с того момента, как неизвестная индианка излечила графиню Кинхон. И вот французский геодезист Шарль Мари де ла Кондамин отправляется в Южную Америку и там находит пресловутое дерево, описание и гербарный образец которого посылает знаменитому шведскому ботанику Карлу Линнею. «Оно вечнозеленое, средней величины. Любит возвышенные места. Весной распускается пахучими цветами».

Карл Линней уже наслышан о свойствах целебной коры, знает и о трагическом конце графа Кинхона — человека, первым познакомившего Европу с чудодейственным растением. В честь испанского гранда шведский ботаник называет дерево цинхоной (Кинхон, Цинхон, Чинхон, Хинхон — так в разных языках читается фамилия графа).

Со временем возникает наука хинология? пытающаяся постичь капризы этого лекарства. Хина, хинин — говорим мы, не подозревая о страхах и печалях минувших веков.