Беседа Пападжи и чоки ньима Ринпоче

(Катманду, 1993)

 

http://www.advayta.org/

 

Я пришел сюда потому, что пришло время прийти.

У всех нас общая цель, мы движемся в одном направлении. Это направление, в котором ориентированы все.

 

Я так не думаю. (Смеется.)

Почему?Почему Вы не согласны?

 

Потому что направлений не существует. Нет направ­лений. Любое, любое направление ведет в прошлое.

Но ненаправленность — верное направление.

 

Ненаправленность — это...

 

Верное направление. (Смеются.)

 

Я устранил все направления. «Направление» подра­зумевает, что есть исходная точка. И есть цель. И есть путь, по которому движутся в каком-то направлении: на север, юг, запад или восток. Это всё ментальные кон­цепции. Я отбросил концепции. «Концепция» — это прошлое. А прошлое связано с умом. Расстояния и на­правления находятся в уме. Поэтому я не даю уму никакого направления. Если придать ему какую-то направ­ленность, это затянет в цикл, длящийся тридцать пять миллионов лет.

Тридцать шесть миллионов. (Смеются.)

 

Все утверждения исходят из ума. Они состоят из ума. Даже фраза «Я свободен от ума» — это ум.

Да. Что бы человек ни утверждал, это исходит из ума. Утверждать что-то —природа ума. И ничего не утверж­дать —это тоже ум.

Да. Понятие «Я порабощен» сформировано умом, и идея «Я свободен» тоже является порождением ума.

Конечно.

 

«Я порабощен» — то же, что «Я свободен», потому что рабство и свобода взаимосвязаны. У них общие кор­ни. Эти корни откуда-то растут, но откуда? Надо по­смотреть на корни, на их источник. На источник кон­цепций ума, свободы и рабства. Нужно узреть корень. Если мы увидим, откуда он выходит, если мы дойдем до корня, не будет ни рабства, ни свободы. Поэтому я го­ворю: «Вы уже свободны». Уже свободны.

По-тибетски мы называем это «неукорененностью» и «бес­почвенностью».

 

Любой язык является «почвой», но ТО запредельно языку. То, о чем я говорю, языку недоступно.

Без слов трудно что-то сказать. Но я согласен: слова — просто ярлыки, нечто поверхностное.

 

Поэтому, если пользоваться словами, все будут за них держаться.

Это так.

А раз все держатся за слова, то лучше ими не пользо­ваться.

Именно поэтому Мастера прошлого пользовались не слова­ми, а лишь жестами (например, указывали пальцем на не­бо). Нет таких слов, которыми можно было бы указать на Абсолютную Истину.

 

Да, слово подобно пальцу, указывающему на луну. Люди хватаются за палец и не видят луны.

Да, это правда. Палец призван лишь помочь перевести взгляд на луну. Но ведь и луна — не луна.

Откажемся от обоих, потому что и то и другое — слова. «Луна» —слово. «Палец» —тоже слово. Но отку­да появились эти слова?

Любые слова?

 

Откуда исходят все слова?

Слово создается мыслью.

 

Да. Мысль и ум — одно и то же.

Мысль представляет собой функцию ума.

 

Хорошо. В таком случае мысль будет функцией толь­ко при наличии «я». Мысль, ум, «я», пространство, прошлое — это все одно и то же. Когда появляется «я», появляется все. Появляются слова, появляется сансара, появляется порабощенность, появляется свобода. Глав­ная причина всего этого —«я». «Я порабощен», «Я хочу освободиться», «Я ищу, у кого научиться освобожде­нию» и, наконец, «Я свободен». В каждом из утвержде­ний «я» по-прежнему присутствует. Это «я» является са­мим умом. Так как же убрать «я»?

Знание, посредством которого смотрят за пределы «я» и постигают его отсутствие, называется праджней. Это знание (праджня) является лекарством от «я», от привя­занности к понятию «я».

«Я» (эго) — это корень сансары. Если человек держится за идею «я», появляется двойственность: «я» и «другое». Именно из-за «я» есть беспокойства, наслаждения, карма и страдания. Поэтому постижение нереальности «я» поз­воляет избавиться от всех бед. Если вкратце, то освобож­дение, просветление приходят как следствие осознания от-сутствия «я». И все именно так, как Вы сказали: это зна­ние запредельно мыслям и уму.

Есть природа, в которой отсутствует субъект и объект медитации. Постижение отсутствия «я» нельзя даже на­зывать медитацией, потому что здесь нет медитации на что-то. Почему? Потому что это естественная Истина, которую еще называют татхатой («таковостъю»). Она присутствует в каждом. И если мы привнесем в свою жизнь эту природу (которая уже здесь), то она сама станет методом просветления. Она сама по себе является при­родой всех вещей.

Таким образом, не имеет значения, пришло ли в мир про­светленное существо или нет, учит ли просветленный че­му-то или нет. Природа всех существ едина. Как Вы ска­зали, «эта природа запредельна мыслям». Так на что же она похожа? Если она вне мыслей, мы не можем найти слов для ее описания.

 

Я вам расскажу. (Смех.) Его Святейшество говорит о знании. Прежде всего знание подразумевает наличие знающего, знания и объекта познания- Знающий, зна­ние и познаваемое. Так кто является знающим? Должен быть познающий, получающий знание, а раз есть зна­ние, то оно — из прошлого.

Есть два вида знания. Обычное знание -знание, связанное с познающим, познаваемым и актом познания.

Да.

Но есть также трансцендентное знание — праджня парамита. Оно выводит за пределы двойственности.

 

Значит, есть два вида знания?

 

Переводчик: Да.

 

Что же (раздвигает стоящие на столе стаканы с со­ком), вот знание одного вида (указывает на один стакан), а это знание (указывает на другой стакан) другого вида. У нас тут есть «один» и «два». Там, где «два», там иллюзия. И понятие «один», и понятие «два» пришли из прошлого.

Есть два вида знания? Уберем один (убирает стакан). Уберем другой (убирает другой стакан). Вот, ничего не осталось.

Сказать «один» можно только в связи с понятием «два». «Один» —тоже концепция. Если эти концепции устранить, не останется ничего: нет понятия ни об «од­ном», ни о «двух».

Это правда. Все именно так. Одна концепция всегда связа­на с другой.

 

С вашего позволения я продолжу. То, о чем я гово­рю, — это Пустота. Если нет ни «этого», ни «того», зна­чит, осталась Пустота. И в ней «я» прекращает свое су­ществование. Как только появляется знание, возникает «я», но в Пустоте нет «я». Не стоит давать названия раз­ным видам знания, потому что эти знания — не что иное, как неведение.

То, что Вы сказали, справедливо. Но мы просто называем словом праджня («высшее знание») состояние, в котором нет познающего и познаваемого.

 

Правильно. Это называется праджней. Праджня — это запредельность, то, что выше ума.

Переводчик: Ринпоче употребил слово...

Праджня — «сверхзнание»; то, что выше знания». Но это «сверхзнание» не является словом. Не надо держаться даже за слово праджня. Праджня — это не слово, не кон­цепция.

Время тоже просто концепция.

 

Что?

Время тоже просто концепция.

 

Согласен. Время — концепция, ум.

Значит, нет ухода...

 

И прихода. Значит, сансара...

Если нет ухода, то, конечно же, не может быть и прихода. Определенно нет ни ухода, ни прихода.

 

Никто никогда никуда не приходил.

Но вы пришли. (Смех.) Вы пришли сюда.

 

А я скажу почему; ты привел меня сюда*. (Смех,) Я объясню. «Ты пришел, я пришел» —это сансара. Сразу после просветления Будда не разговаривал. Он молча сидел под деревом Бодхи. Обретя Мудрость, он замолчал. Переводчик: На семь недель.

Потом Ананда спросил его: «Господин, что ты чувс­твуешь?» Будда не ответил. Он продолжал молчать. Что это значит? Он обрел просветление в двадцать девять лет. И до восьмидесятилетного возраста он говорил о просвет­лении. Его слова исходили из «не-ума», «не-мысли». Они исходили из праджни. А то, что сегодня сказано, — это исходит из мысли? Нет, из «не-ума». Говорить из «не-ума» может не каждый. Обычные люди, говоря, пользуются умом. Чтобы говорить из «не-ума», человеку нужно знать, что он уже просветленный. Если кто-то чувствует, что просветление — это нечто, что надо приобрести, то оно потом будет потеряно, ибо приобретенное всегда утрачивается. Если чего-то здесь не было, если оно новоприобретенное, то однажды оно утратится.

Если знать, что ничего нельзя приобрести, и ничего не приобретать, то осознаёшь, что никогда ничего не существовало. Это абсолютная истина: никогда ничего не было.

Абсолютная Истина чего-то стоит? Как? На что годится Абсолютная Истина? Какая от нее поль­за? Есть ли в ней что-то хорошее?

Это всеобщая Истина. И теперь Истина спрашивает Истину: «Какая от этого польза?» Помимо Истины ни­чего нет. И она открывается святым. Истина сама от­крывает себя святым.