Является ли агрессия приобретенным социальным навыком?

 

Создатели теорий агрессии, основанных на инстинктах или фрустрации, исходили из того, что враждебность рождается в человеке из его эмоций, которые естественным образом «выталкивают» агрессию изнутри наружу. Социальные психологи утверждают, что то же самое делает и научение: оно тоже «выталкивает» из нас агрессию.

 

Плоды, которые приносит агрессия

 

Анализируя собственный опыт и наблюдая за другими, мы понимаем, что агрессия иногда вознаграждается. В лабораторных условиях миролюбивые животные превращаются в свирепых забияк. С другой стороны, неоднократные поражения порождают покорность (Ginsburg & Allee, 1942; Kahn, 1951; Scott & Marston, 1953).

Люди тоже способны приучиться к тому, что агрессивность вознаграждается. Весьма вероятно, что агрессивность ребенка, чьи агрессивные поступки держат в страхе его сверстников, с годами будет возрастать (Patterson et al., 1967). На счету агрессивных хоккеистов, которые за свою жесткую игру чаще других оказываются на скамейке штрафников, больше забитых шайб, чем у их неагрессивных товарищей по команде (McCarthy & Kelly, 1978a, 1978b). Члены юношеской хоккейной команды Канады, чьи отцы приветствуют физически агрессивную игру, ведут себя на льду наиболее агрессивно и демонстрируют жесткую игру (Ennis & Zanna, 1991). В данном случае агрессия — инструмент достижения определенного вознаграждения.

Коллективная жестокость тоже может приносить свои плоды. В 1980 г., после беспорядков в пригороде Либерти-Сити (штат Майами), президент Картер прибыл туда, чтобы лично заверить жителей в том, что он обеспокоен их положением, и пообещать помощь федерального правительства. Вскоре после детройтских беспорядков 1967 г. концерн Ford Motor Company стал принимать на работу больше представителей национальных меньшинств, что послужило комику Дику Грегори поводом для шутки: «Прошлым летом пожар подобрался слишком близко к заводу Форда. Смотри не подпали своих “Мустангов”, детка». После 1985 г. беспорядки в ЮАР приняли угрожающий характер, что вынудило правительство отменить законы, запрещающие смешанные браки, предложить восстановить в правах чернокожее население (без предоставления ему права голоса) и отменить ненавистные всем законы о передвижении, с помощью которых контролировались перемещения чернокожих. Речь не о том, что люди сознательно планировали использовать агрессию как средство достижения своих целей, а о том, что иногда агрессия приносит свои плоды. А если и не приносит, то, как минимум, привлекает внимание к тем, кто ее проявляет.

{ Агрессия может восприниматься как инструмент достижения какой-либо цели. Именно так и воспринимает ее этот палестинец, представленный на видеопленке вместе с израильским солдатом-заложником Нахсоном Ваксманом, который позднее был убит}

То же самое можно сказать и о террористических актах, когда люди, лишенные какой бы то ни было власти, оказываются в центре всеобщего внимания. «Убьешь одного — запугаешь десять тысяч» — говорит старинная китайская пословица. В наши дни, когда страны и континенты теснейшим образом связаны между собой, убийство одного человека способно напугать десятки миллионов. Именно это и произошло после того, как в Лондоне взорвались бомбы, подложенные бойцами Ирландской республиканской армии, и после взрыва в 1995 г. здания федерального назначения в Оклахома-Сити, который привлек к себе внимание всей Америки. А смерть в течение 1985 г. от рук террористов 25 американцев напугала путешественников больше, чем гибель в автомобильных авариях 46 000 наших сограждан. По мнению Джеффри Рубина, терроризм, безусловно, пойдет на убыль, если лишить его того, что Маргарет Тэтчер назвала «кислородом гласности» (Rubin, 1986). Вспоминается один эпизод, имевший место в 1970-х гг.: обнаженные зрители «сновали» по футбольному полю всего несколько секунд, зная, что телекамерам и этого времени достаточно. Как только средства массовой информации решают игнорировать те или иные инциденты, явление как таковое идет на спад.

 

Научение посредством наблюдения

 

Создателем одной из теорий агрессии, известной как теория социального научения,является Альберт Бандура (Bandura, 1997). По мнению автора, мы усваиваем навыки агрессивного поведения, не только убеждаясь на собственном опыте в том, что оно может приносить полезные плоды, но и наблюдая за другими. Агрессию мы усваиваем так же, как и многие другие социальные навыки: наблюдаем за поведением окружающих и отмечаем его последствия.

Представьте себе этот эпизод из одного из экспериментов Бандуры (Bandura et al., 1961). Место действия — одно из дошкольных учреждений Стэнфорда. Ребенок увлеченно рисует. В другом конце комнаты находится взрослая женщина, там же — деревянный конструктор, деревянный молоток и большая надувная кукла. Повозившись в течение одной минуты на полу с конструктором, женщина поднимается и в течение почти 10 минут колошматит надувную куклу: колотит ее молотком, пинает ногами, швыряет, не переставая кричать: «Дай ему в нос!.. Врежь ему!.. Пни его!»

Затем ребенок, видевший эту вспышку ярости, переходит в другую комнату, в которой много очень привлекательных игрушек. Однако спустя пару минут женщина (она же — экспериментатор) отрывает его от игры, говоря, что это — ее лучшие игрушки, которые она «должна поберечь для других детей». Фрустрированный ребенок переходит в третью комнату, в которой много игрушек для агрессивных и неагрессивных игр, в том числе кукла «бобо» и деревянный молоток.

Дети, не видевшие агрессивного поведения экспериментатора, редко играли или разговаривали агрессивно. Они играли спокойно, хотя и испытывали фрустрацию. Те же из них, кому довелось быть свидетелями агрессивных проявлений экспериментатора, чаще брали в руки молоток, чтобы ударить им куклу. Наблюдение за агрессивными действиями взрослого снизило их торможение. Более того, дети нередко повторяли и действия экспериментатора, и ее слова. Наблюдение за агрессивным поведением взрослого человека не только снизило их торможение, но и научило их проявлению агрессии.

По мнению Бандуры, семья, субкультура и средства массовой информации ежедневно преподают нам уроки агрессивности (Bandura, 1979).

Семья. В семьях, где практикуется рукоприкладство как способ наказания, вырастают дети, склонные к агрессивным действиям в отношении окружающих. Чтобы призвать их к порядку, родители нередко прибегают к окрикам, шлепкам и подзатыльникам, демонстрируя тем самым, что агрессия может быть способом решения проблем (Patterson et al., 1982). Чаще всего такие родители — выходцы из семей, в которых не брезговали физическими наказаниями (Bandura & Walters, 1959; Straus & Gelles, 1980). Хотя большинство людей, с которыми жестоко обращались в детстве, и не преступники, и хорошие родители, 30% из них все-таки переносят известные им по собственному опыту «методы воспитания» на своих детей и наказывают их в 4 раза чаще, чем в среднем по стране (Kaufman & Zigler, 1987; Widon, 1989). В семьях насилие нередко порождает насилие.

Влияние семьи также проявляется в более высоком уровне насилия в тех культурах и семьях, где дети растут практически без отцов (Triandis, 1994). По данным Бюро судебной статистики США, 70% задержанных полицией подростков, принадлежащих к национальным меньшинствам, воспитывались в неполных семьях (Beck et al., 1988). Вероятность того, что дети из неполных семей в будущем станут жертвами жестокого обращения, не закончат школу, начнут убегать из дома, обзаведутся в очень юном возрасте внебрачными детьми и совершат тяжкие преступления, в 7 раз выше — к такому выводу пришел Дэвид Ликкен, обработав эту статистическую информацию (Lykken, 2000). Полные семьи отличаются от неполных не только тем, что детям уделяется больше внимания, а отцы оказывают позитивное влияние на их дисциплину, но и более высоким уровнем благосостояния и образования и более оседлым образом жизни. Отсутствие одного родителя (как правило, отца) положительно коррелирует с таким параметром, как уровень насилия, и эта зависимость прослеживается во всех неполных семьях, независимо от их финансового положения, образовательного уровня, местожительства и расовой принадлежности (Staub, 1996; Zill, 1988). По данным одного исследования, проведенного в Великобритании, авторы которого наблюдали за 10 000 людей с момента рождения и до 33 лет, вероятность проблемного поведения детей возрастала, если родители разводились (Cherlin et al., 1998).

Эта взаимозависимость сохраняется и с течением времени. В 1960 г. в США без отцов жили менее 10% детей, и за преступления с применением насилия было арестовано только 16 000 подростков. В 1995 г. в неполных семьях жили уже 30% детей, и за аналогичные преступления полиция задержала уже 100 000 подростков. Речь вовсе не о том, что результатом безотцовщины всегда становятся правонарушения и преступления (воспитанные заботливыми матерями и другими родственниками большинство подобных детей вырастают законопослушными детьми). Однако риск того, что это может произойти, возрастает. Иными словами, семейная ситуация имеет значение.

Субкультура. Социальная среда вне дома тоже является источником примеров для подражания. Там, где идеалом мужчины является мачо (по-испански «macho» — настоящий мужчина, самец), агрессивный стиль поведения переходит от отцов к сыновьям (Cartwright, 1975; Short, 1969). Так, основанная на насилии субкультура подростковых банд дает их младшим членам немало примеров агрессивного поведения. На таких спортивных мероприятиях, как футбольные матчи, наиболее серьезные инциденты с участием агрессивно настроенных фанатов возникают как ответная реакция на жесткую игру их участников (Goldstein, 1982).

Влияние субкультуры изучали Ричард Нисбетт (Nisbett, 1990, 1993) и Дов Коэн (Cohen, 1996; 1998). Они считают, что в США представлены разные субкультуры: рассудительные и склонные к сотрудничеству белые люди, поселившиеся в Новой Англии и в центральных регионах североамериканского континента, создали собственную субкультуру, отличную от той, которая возникла на Юге, заселенном преимущественно хвастливыми и кичливыми потомками шотландцев и ирландцев. Первые были ремесленниками и фермерами, вторые — агрессивными охотниками и пастухами. До сих пор уровень «белой» преступности больше в тех американских городах и регионах, где живут потомки южан. Так, в Техасе, населенном выходцами с верхнего Юга, белыми совершается в 4 раза больше убийств, чем в штате Небраска, где живут потомки выходцев с Востока, Среднего Запада и из Европы. Даже в более бедных, чем техасские, городах Небраски уровень «белой» преступности ниже, чем в Техасе.

Южане склонны защищать вовсе не любое насилие, а лишь только то, которое защищает собственность и честь и является средством наказания (Nisbett & Cohen, 1996). «Любой человек имеет право убить, чтобы защитить свой дом», — с этим утверждением согласны 36% белых мужчин-южан и 18% белых мужчин из других регионов. По сравнению с сельскими жителями Среднего Запада среди мужчин-южан в 2 раза больше тех, кто в целяхсамообороны держит дома огнестрельное оружие. Южане более активно поддерживают войны и положительно относятся к такому наказанию, как порка (примеру насилия в социальных отношениях).

Люди приобретают навыки агрессивных реакций как на собственном опыте, так и наблюдая за поведением окружающих. Но в каких случаях эти навыки будут использованы? Бандура утверждает, что агрессивные действия могут быть спровоцированы различными аверсивными обстоятельствами: фрустрацией, болью, оскорблениями (Bandura, 1979) (рис. 10.4). Аверсивный опыт вызывает у нас эмоциональное возбуждение. Однако будем ли мы проявлять агрессию, зависит от того, каких возможных последствий мы ожидаем. Агрессивные действия наиболее вероятны тогда, когда мы возбуждены и нам кажется, что мы в безопасности и можем получить от них определенную выгоду.

 

Рис. 10.4. Агрессия как результат социального научения. Эмоциональное возбуждение, порожденное аверсивным опытом, побуждает к агрессии. Но проявится ли она или наша реакция будет иной, зависит от того, каких последствий агрессивного поведения мы — благодаря своему предыдущему опыту — научились ожидать

 

Резюме

 

Агрессия проявляется в двух формах: в форме враждебной агрессии,которая порождается такими эмоциями, как гнев и намерение причинить вред, и в форме инструментальной агрессии,являющейся лишь средством достижения какой-то иной цели.

Известны три общие теории агрессии. Теорию инстинктивной агрессии традиционно связывают с именами Зигмунда Фрейда и Конрада Лоренца, которые считали, что агрессивная энергия накапливается в человеке подобно тому, как вода накапливается в запруде. Хотя эта теория и не нашла экспериментального подтверждения, агрессивность индивида, тем не менее, зависит от таких биологических факторов, как наследственность, химический состав крови и строение мозга.

Согласно другой теории, гнев и враждебность есть следствия фрустрации. При наличии возбудителей агрессии подобный гнев способен спровоцировать агрессивные действия. Фрустрация является не следствием депривации как таковой, а следствием разрыва между ожиданиями и реальными достижениями.

Согласно теории социального научения,агрессивное поведение — это результат научения. На собственном опыте и наблюдая за успехами окружающих, мы порой убеждаемся в том, что агрессия может приносить полезные плоды. Социальное научение агрессии происходит под влиянием семьи, субкультуры и средств массовой информации.