Наши путешествия в мир труда

«Как добиться, чтобы труд стал важнейшей духовной потребностью детей?» — этот вопрос волновал весь наш пе­дагогический коллектив. Учителя начальных классов В. П. Новицкая, А. А. Нестеренко, М. Н. Верховинина, В. С. Осьмак, Е. М. Жаленко с первого дня воспитания во­влекали детей в посильный труд в школьном саду, на учеб­но-опытном участке. Вместе с В. П. Новицкой мы постро­или маленькую теплицу, где дети трудились зимой. Сове­туясь, как одухотворить детский труд высокими идейными побуждениями, учителя решили: давайте ежегодно, в день Победы над фашистской Германией, сажать один дубок. Это будет живая летопись нашей радости. С того времени каждый год в нашей Дубраве Победы появляется еще одно столетнее дерево — так дети называют дуб.

Мы видели важную воспитательную задачу в том, чтобы детей окружал не только мир природы, но и мир труда, творчества, строительства. Человеческая красота раскры­вается ярче всего в труде.

Начались «путешествия» нашей «Школы радости» в мир труда. Никогда не забудется детям первое «путешест­вие» — в колхозные зернохранилища. Дети увидели вороха пшеницы — тысячи центнеров хлеба. Отец Вани рассказал нам о людях, которые выращивают высокие урожаи сельскохозяйственных культур. Комбайнер Григорий Андре­евич повел детей в поле он, — я собрал в этом году четыре тысячи центнеров хлеба. А всего за десять лет я убрал своим комбайном столько хлеба, сколько надо для такого города, как Александрия».

Это познание мира не только разумом, но и сердцем. Детей изумляет красота человека-труженика. Они пере­вивают чувство гордости за человека. Еще глубже это чувство становится тогда, когда во время «путешествий» в мир труда дети встречаются со своими отцами и мате­рями. На животноводческой ферме они узнали, что мать Тани обеспечивает молоком полторы тысячи человек.

В теплый осенний, день мы поехали на машиностроитель­ный завод. Там нас встретил отец Вали. Он повел детей в литейный цех, выплавляющий чугун. Это была, наверное, самая интересная из всех сказок, которые дети слышали и которые составляли сами: человек превращал твердое вещество в багровую огненную реку, река волею и трудом человека превращалась в металлические слитки. Я с большой радостью увидел, как детское творчество наполнилось новым содержанием: ребята стали составлять сказки о богатырях, создающих огненные металлические реки, рисовали рабочих-металлургов. Первое посещение литейного цеха произвело незабываемое впечатление. Дети как бы по-иному увидели то, что они видели раньше: человек не мог бы жить и трудиться ни один день, если бы не было металла. Рабочие, металлурги, машиностроители — это подлинные творцы жизни. К ним у моих питомцев утвер­дилось чувство глубокого уважения.

Интересными были наши «путешествия» к умельцам — мастерам машинно-тракторной станции — слесарям, токарям. Здесь дети увидели, как из куска металла рождается деталь для трактора, комбайна. Затаив дыхание, они смот­рели, как умелые руки отца Ларисы создают винт, без ко­торого не может работать машина.

Отношение человека к человеку, его общественная жизнь раскрываются прежде всего в труде на благо людей. В том, как человек трудится для других, выражается его гуманизм. Одной из первых моих забот было то, чтобы в окружающей детей среде раскрывалась именно эта сторона нашей социалистической действительности. Я стремился к тому, чтобы детей восхищало, одухотворяло не только то, что связано с красотой природы, но и то, что составляет самую сущность нового человека нашей стра­ны — его служение Родине, обществу, людям. Любовь ребенка к людям труда — источник человеческой нравствен­ности.

МЫ СЛУШАЕМ МУЗЫКУ ПРИРОДЫ

Музыка, мелодия, красота музыкальных звуков — важ­ное средство нравственного и умственного воспитания че­ловека, источник благородства сердца и чистоты души. Музыка открывает людям глаза на красоту природы, нравственных отношений, труда. Благодаря музыке в человеке пробуждается представление о возвышенном, вели­чественном, прекрасном не только в окружающем мире, но _и в самом себе. Музыка — могучее средство самовоспи­тания.

Многие годы наблюдений над духовным развитием одних и тех же воспитанников от младшего возраста до зрелости убедили меня в том, что стихийное, неорганизо­ванное воздействие на детей кино, радио, телевидения не способствует, а скорее вредит правильному эстетическому воспитанию. Особенно вредно обилие стихийных музыкаль­ных впечатлений. Я видел одну из важных задач воспита­ния детей в том, чтобы восприятие музыкальных произве­дений чередовалось с восприятием того фона, на котором человек может понять, почувствовать красоту музыки — тишины полей и лугов, шелеста дубравы, песни жаворонка в голубом небе, шепота созревающих колосьев пшеницы, жужжанья пчел и шмелей. Все это и есть музыка природы, тот источник, из которого человек черпает вдохновение, создавая музыкальную мелодию.

В эстетическом воспитании вообще и в музыкальном в особенности важны психологические установки, которыми воспитатель руководствуется, приобщая детей к миру пре­красного. Для меня главной была установка на воспитание способности эмоционально относиться к красоте и потребности впечатлений эстетического характера. Важную цель всей системы воспитания я видел в том, что­бы школа научила человека жить в мире прекрасного, чтобы он не мог жить без красоты, чтобы красота мира творила красоту в нем самом.

В «Школе радости» больше внимания уделялось слу­шанию музыки — музыкальных произведений и музыки природы. Первой задачей, которая при этом ставилась, было вызвать эмоциональную реакцию на мелодию и потом по­степенно убедить детей, что красота музыки имеет своим источником красоту окружающего мира; музыкальная ме­лодия как бы призывала человека — остановись, прислу­шайся к музыке природы, наслаждайся красотой мира, бе­реги эту красоту и умножай ее. Многолетний опыт убеж­дает, что человек овладевает и родной речью и азбукой Музыкальной культуры — способностью воспринимать, по­нимать, чувствовать, переживать красоту мелодии — только в годы детства. То, что упущено в детстве, очень трудно, почти невозможно наверстать в зрелые годы. Детская Душа в одинаковой мере чувствительна и к родному слову, и к красоте природы, и к музыкальной мелодии. Если враннем детстве донести до сердца красоту музыкального произведения, если в звуках ребенок почувствует многогранные оттенки человеческих чувств, он поднимется на такую ступеньку культуры, которая не может быть достигнута никакими другими средствами. Чувство красоты музыкальной мелодии открывает перед ребенком собственную красоту — маленький человек осознает свое достоинство. Музыкальное воспитание — это не воспитание музыканта прежде всего воспитание человека.

...Ранней осенью, когда в прозрачном воздухе отчетливо слышится каждый звук, в предвечернюю пору мы сидел с детьми на зеленой лужайке. Я предложил прослушать мелодию «Полет шмеля» из оперы «Сказка о царе Салтане» Н. Римского-Корсакова. Музыка нашла у детей эмоциональный отклик. Малыши говорили: «Шмель то приближается, то отдаляется. Слышно щебетанье маленьких птичек...» Еще раз слушаем мелодию. Потом идем к цветущей медоносной траве. Дети слышат пчелиную арфу, жужжанье шмеля. Вот он, большой, лохматый, то поднимается над цветком, то опускается. Дети в восторге: ведь это почти такая же мелодия, как и записанная на пленку, Вб в музыкальном произведении есть какая-то своеобразная красота, которую композитор подслушал в природе и передал нам. Детям хочется еще раз услышать записанную на пленку мелодию.

Через день идем на участок цветущего медоноса утром. Ребята вслушиваются в звучание пчелиной арфы, пытаются уловить жужжанье мохнатого шмеля. В том, что до сих пор казалось им обычным, открылась красота — такова сила музыки.

Я подбирал для слушания мелодии, в которых в ярких образах, понятных детям, передано то, что они слышат вокруг себя: щебетанье птиц, шелест листьев, рокотание грома, журчание ручья, завывание ветра... При этом я оберегал ребят от обилия впечатлений. Еще раз повторяю, чтя обилие музыкальных образов вредно для детей; оно может вызвать смятенье, а потом и совсем притупить эмоциональную отзывчивость. Я использовал не больше двух мелодий в месяц, но в связи с каждой мелодией проводил большую воспитательную работу, цель которой — пробудить у детей: желание еще и еще раз послушать музыку, добиться того,) чтобы каждый раз ребята открывали в произведении новую красоту. Очень важно, чтобы между слушанием мелодий которому придается определенное значение в овла­дении азбукой музыкальной культуры, не было никаких стихийных, беспорядочных впечатлений. После слушания мелодий дети должны вслушиваться в тишину полей и между восприятием двух мелодий познавать красоту при­роды.

Вот мы идем в дубовую рощу. Тихий солнечный день «бабьего лета», под лучами солнца горит разноцветное убранство деревьев, слышится пение осенних птиц, доно­сится рокотанье трактора, в небесах лазури — ключ уле­тающих гусей. Мы слушаем «Осеннюю песню (Октябрь)» П. Чайковского. Мелодия помогает почувствовать неповто­римую красоту того, что дети до сих пор не замечали в окружающей природе тихого трепетанья листьев на жел­теющих дубах, аромата прозрачного воздуха, увядания ромашки на обочине дороги.

У ребят бодрое, радостное настроение, но мажорная мелодия навевает и легкую грусть. Дети чувствуют при­ближение пасмурных, дождливых дней, холодных метелей, ранних сумерек. Под впечатлением музыкальной мелодии они говорят о красоте лета, о первых днях золотой осени. Каждый ребенок запомнил что-то яркое, выразительное, и теперь образы лета и осени предстают в детском созна­нии во всей красоте. Лариса, например, говорит: «Мы с от­цом ходили в овраг. На склонах оврага зеленая стена — лес, лес, лес, залитый солнцем. Где-то заворковала горли­ца. И так в лесу красиво, так красиво... Хочется идти и ид­ти, чтобы всегда сияло солнышко. Когда воркочет горлица, кажется, что листочки на деревьях замирают, прислуши­ваются».

Вспоминает Шура: «Мама взяла меня в поле. Она рабо­тала возле комбайна. Я ездил с дядей — комбайнером. А потом захотелось спать. Мама положила меня в копну свежей соломы. Я смотрел в синее небо, и вот копна со­ломы поплыла, поднялась высоко, высоко над землей. Я то приближался к маленькой птичке, — а птичка все трепе­тала в небе, — то отдалялся от нее. И вместе со мной по­плыли кузнечики — целым хором пели, летели навстречу птичке. Так я и уснул. Проснулся, — а птичка все трепе­щет в небе, и громче поют кузнечики».

Мы еще раз слушаем мелодию П. Чайковского, и я чувствую, что дети находят в ней милые их сердцу воспомина­ния о красоте незабываемых летних и осенних дней. Дети слушают новые воспоминания.

«Мы с отцом везли воз сена. Я лежала на сене, а в не­бе мерцали звезды. В поле пел перепел. И звезды стали такими близкими, что, казалось, подними руку и бери звез­дочку, как фонарик».

Это воспоминание Зины. Я слушал девочку и изумлялся. Ведь молчала же всегда Зина, слова из нее не вытянешь. А вот музыка заставила заговорить.

Как радостно, что музыка обостряет эмоциональную отзывчивость, пробуждает представления, навеянные кpaсотой музыкальных образов. Хочется, чтобы каждый ребе нок под влиянием музыки мечтал, фантазировал. Музыка углубляет поэтическое, мечтательное в натуре детей как это хорошо. Меня радует, что и Коля, и Толя, слушая взволнованные рассказы Тани и Ларисы, сидят задумчивые — они тоже что-то вспоминают.

Музыка — могучий источник мысли. Без музыкально воспитания невозможно полноценное умственное развитие ребенка. Первоисточником музыки является не только окружающий мир, но и сам человек, его духовный мир, мышление и речь. Музыкальный образ по-новому раскрывает перед людьми особенности предметов и явлений действительности. Внимание ребенка как бы сосредоточивается на предметах и явлениях, которые в новом свете открывала перед ним музыка, и его мысль рисует яркую картину; эта картина просится в слово. Ребенок творит словом, черпая в мире материал для новых представлений и размышлений.

Музыка — воображение — фантазия — сказка — творчество — такова дорожка, идя по которой, ребенок развивает свои духовные силы. Музыкальная мелодия пробуждает у детей яркие представления. Она ни с чем не сравнимое средство воспитания творческих сил разума. Слушая мелодии Э. Грига, дети рисовали в своем представлении сказочные пещеры, непроходимые леса, добрых и злых существ. Самым молчаливым хотелось говорить; детски руки тянулись к карандашу и альбому, хотелось запечатлеть на бумаге сказочные образы. Музыка пробуждала энергию мышления даже у самых инертных детей. Казалось, она вливает в клетки мыслящей матери какую-то чудодейственную силу. В этом подъеме умственных сил влиянием музыки я видел эмоциональный источник мышления.

В зимние дни, когда снегом засыпало все наши тро­пинки, мы сидели в школьной комнате, слушали мелодий П. Чайковского, Э. Грига, Ф. Шуберта, Ф. Шумана. В сумерках особенно большую радость приносило детям слу­шание сказочных мелодий. Я рассказал ребятам украин­скую народную сказку о Бабе-Яге, а потом мы слушали мелодию П. Чайковского «Баба-Яга». Трудно передать сло­вами богатство фантастических образов и представлений, родившихся под влиянием этой музыки. Дети в мечтах устремлялись за далекие горы, за лес-пралес, за синие моря, в таинственные пещеры и ущелья. Я с изумлением слушал, казалось, совершенно невероятные истории, сочи­ненные ребятами. Отдельные из них запомнились мне на всю жизнь. В воображении Юры злая колдунья Баба-Яга превратилась в человеконенавистника, посягнувшего на радость людей — на песню. «Она взяла большой горшок, села на ступу, полетела по всему миру. Как только услы­шит песню, прилетает туда, где поют и радуются люди, стукнет горшком по ступе, люди умолкают, забывают, как петь, потому что песня в горшке запрятана. Так упрятала Баба-Яга все песни. Остался один-единственный поющий мальчик-пастушок. Он играл на свирели и пел песни. Сколь­ко ни стучала колдунья горшком по ступе, ничего не могла сделать: свирель была волшебной. И вот сидит злющая-презлющая Баба-Яга на своей горе, на горшке с песнями, а в мире тихо, никто не поет и не радуется, только маль­чик-пастушок играет. Лег он спать. Баба-Яга украла у него свирель. Проснулся мальчик. Собрал смелых ребят и пошел к Бабе-Яге...» Дальше Юра фантазировал о том, как мальчик-пастушок освободил песни, как к людям вер­нулась радость. Изумительное явление: под влиянием му­зыки ребенок создает в своем представлении настолько яркие образы сказочных существ, воплощающих добро и зло, что становится как бы участником борьбы за спра­ведливость. Музыка наполняет сказочные образы живым биением сердца и трепетом мысли. Музыка вводит ребенка в мир добра.

Каждый раз, когда я замечал инертность мысли детей, я вел их в дубраву или в сад, и мы слушали музыку, пробуждающую яркие представления о добре и зле. Музы­кальная мелодия как бы открывала родники мысли.

В зимние дни в нашей школе открывались все новые и новые мечтателя. Маленький Данько был таким застенчивым, что, казалось, слова от него не дождешься. И вот мальчик рассказал свою сказку о Бабе-Яге. Правда, она была похожа на сказку Юры. У Данька Баба-Яга полетела на ступе по всему миру и сорвала все цветы; приле­тела на свою адскую кухню, поставила горшок в печку — и все цветы погибли. «Но я, — ребята часто ставят себя на место доброго героя сказки,— собрал семена всех цве­тов и посеял их на земле. Цветы опять зацвели. Когда Баба-Яга узнала об этом, она со злости поломала свою ступу и костяную ногу, и теперь уже не может делать людям зла».

После этих рассказов мы беседовали с учителями трудностях и недостатках воспитания. Пришли к едино душному выводу: забывает наша педагогика, что ученик добрую половину всех лет обучения в школе остается прежде всего ребенком. Втискивая в голову детям готовые истины, обобщения, умозаключения, учитель подчас не дает ребятам возможности даже приблизиться к источнику мысли и живого слова, связывает крылья мечты, фанта­зии, творчества. Из живого, активного, деятельного существа ребенок нередко превращается как бы в запоминающее устройство... Нет, так не должно быть. Нельзя отгораживать детей от окружающего мира каменной стеной. Нельзя лишать ученика радостей духовной жизни. Духовная жизнь ребенка полноценна лишь тогда, когда он живет в мире игры, сказки, музыки, фантазии, творчества. Без этого он — засушенный цветок.

Разумеется, учение не может быть легкой игрой, сплошным и постоянным удовольствием. Оно, прежде все­го труд. Но, организовывая этот труд, надо учитывать осо­бенности духовного мира ребенка на каждой ступени его умственного, нравственного, эмоционального, эстетического развития. Умственный труд детей отличается от умствен­ного труда взрослого человека. Для ребенка конечная цель овладения знаниями не может быть главным стиму­лом его умственных усилий, как у взрослого. Источник желания учиться — в самом характере детского умственного труда, в эмоциональной окраске мысли, в интеллектуаль­ных переживаниях. Если этот источник иссякает, никакими приемами не заставишь ребенка сидеть за книгой.

Я никогда не забуду первой зимы «Школы радости» Если бы не музыка, не фантазия, не творчество, теплый уютный класс быстро опостылел бы. Музыка наполняла окружающий нас мир изумительным очарованием. Во мгле январских вечеров, в сиянии серебряных ковров под ной, в вихрях метелей, в треске замерзшего пруда — везде мы видели сказочные существа, созданные нашим вообра­жением.

Пришла первая весна «Школы радости», зажурчали ручьи, зацвели подснежники, зазвучала пчелиная арфа в белом разливе яблонь и груш. В эти дни мы слушали му­зыку весеннего леса, голубого неба, лугов и степей.

В тихий вечер мы пошли на луг. Перед нами — задум­чивые вербы в нежной листве, в пруду отражался бездон­ный небосвод, в чистой лазури летели ключи лебедей. Мы вслушивались в музыку прекрасного вечера. Вот где-то на пруду послышался удивительный звук — как будто кто-то слегка прикоснулся к клавишу фортепиано, казалось, за­звучал пруд, зазвучали берега и голубой небосвод. «Что это такое?» — прошептал Ваня. «Это музыка весенних лугов, — говорю детям. — В пруду вы видите отражение голубого небосвода. На большой глубине — огромный колокол из хрусталя. Там, в чудесном дворце, живет красавица Весна. Золотым молоточком прикоснулась она к хрустальному колоколу — и разлилось это по лугам».

Звук раздался еще раз. Коля улыбнулся: «Да это же лягушки «кумкают». Я боялся, что дети рассмеются, исчез­нет очарование, охватившее всех. Но никто даже не шелохнулся. «Может быть, лягушка, а может и не лягушка, — сказал Сашко. — А если и лягушка — ну и пусть, — ведь поет-то луг».

Как будто в ответ на его слова зазвенело где-то над со­седним прудом, через несколько мгновений откликнулся далекий луг. Мы стояли, очарованные удивительной музы­кой весенних лугов. Эта музыка — животворный источник оптимистического мировосприятия. Она помогала детям понять, открыть, почувствовать радость бытия в красоте. Гармония красоты представляется мне тем лучезарным ореолом, который всю жизнь окружает в наших воспоми­наниях незабываемые дни детства.

В первый солнечный апрельский день, когда в мареве дрожат древние курганы, мы вышли в степь слушать пес­ню жаворонка. Вот трепещет в небесной лазури серый комочек жизни, до нашего слуха доносится нежный звон серебряного колокольчика; вдруг колокольчик замирает, серый комочек падает к земле; над нежной зеленью ози­мой пшеницы птичка распрямляет крылья и медленно, как будто натягивая незримую нить, поднимается все выше и выше. Мы слышим уже не звон колокольчика, а звучание серебряных струн... Мне хочется, чтобы эта чудесная музыка дошла до детских сердец, открыла глаза на красоту окружающего мира. И я рассказываю сказку о жаворонке.

— Это — дитя солнца. Зимой солнышко уходит от нас далеко-далеко, землю засыпает снег и сковывают морозы. Медленно-медленно возвращается к нам солнышко, трудно ему растопить снег. Бросает оно горячие искры в снежные сугробы. Там, где упадут искры, появляются проталины, оживает комочек земли и рождается чудесная птичка — жаворонок. Поднимается она в голубое небо и летит навстречу солнцу. Летит и поет. А солнце рассыпает сереб­ряные искры. Висит жаворонок в небесной лазури, смотрит на землю, высматривает самую яркую искорку. Увидев ее, он камнем летит к земле, подхватывает искру, которая мгновенно превращается в тоненькую серебряную нить. Опустил жаворонок один конец нити к земле, повисла нить на стебельке пшеницы, а другой конец потянул все выше и выше к солнышку, к голубому небу. Видите, как ему нелегко подниматься вверх, как трепещут его серые кры­лышки. Играет серебряная нить, как струна, и чем выше поднимается жаворонок, тем выше звук издает струна. Протягивает жаворонок серебряную нить к самому сол­нышку и снова возвращается к земле, снова высматривает искорку.

Не затруднит ли сказка познание истинных закономер­ностей природы? Нет, наоборот — облегчит. Дети прекрас­но понимают, что комочек земли не может стать живым существом, как понимают они и то, что нет Кузнецов-великанов, Бабы-Яги и Кащея Бессмертного. Но если бы у детей не было всего этого, если бы они не переживали борьбу добра и зла, не чувствовали, что в сказке отражены представления человека о правде, чести, красоте,— их мир был бы тесным и неуютным.

Сказка о жаворонке помогла детям понять музыку при­роды, подготовила к слушанию музыкальной мелодии. Мы возвращаемся в школу, слушаем «Песню жаворонка» П. Чайковского. Ребята восхищаются, уловив в чудесных звуках музыки и звон серебряного колокольчика, и переливы тонкой серебряной струны, соединяющей зеленую ниву с солнцем. Не один раз мы слушаем эту песню: и в ясное погожее утро, и в серый ненастный день. И всегда дети вспоминают залитый солнцем чудесный мир, голубой небосвод, серый комочек жизни, безбрежную ширь полей. Малышам хочется воплотить свое представление о сказоч­ной птичке в ярком образе: они рисуют сказочные образы жаворонка, серебряную искорку, струну, натянутую от земли к солнцу.

Постепенно у нас создается альбом музыкальных произ­ведений, полюбившихся детям. Время от времени мы при­ходим в свою комнату, слушаем музыку. Я называю аль­бом «музыкальной шкатулкой», детям это нравится, они говорят с гордостью: «У нас есть музыкальная шкатулка». Появляется мысль: будем из года в год брать из сокровищ­ницы музыкальной культуры самое лучшее, создадим «му­зыкальную комнату», в которой будем наслаждаться кра­сотой, созданной природой и человеком. Будем петь, будем учиться играть на скрипке и фортепиано, но это в буду­щем, а пока что попробуем играть на нашей нехитрой сви­рели.

В пасмурный день мы пошли в рощу, вырезали из бу­зины свирель. Отшлифовали ее, прорезали дырочки. Я за­играл мелодию украинской народной песни о веселом пас­тушке. Трудно передать словами восторг, охвативший де­тей. Каждому ребенку хотелось поскорее испытать свои силы, все мечтали о своих музыкальных инструментах. Каждый сделал свою свирель. У Лиды, Ларисы, Юры, Ти­ны, Сережи, Кости обнаружился тонкий музыкальный слух, чуткость к мелодии, и уже через несколько дней дети играли мелодии народных песен и танцев. Никогда не за­буду тихого вечернего часа, когда Тина воспроизвела ме­лодию украинской народной песни «Ой на гoрi та й женцi жнуть». У девочки горели глаза, раскраснелись щечки. Мать рассказывала мне, что Тина подолгу сидит дома в саду со свирелью, что-то «придумывает», наигрывает ме­лодии, а иногда мечтательно смотрит на небо и на деревья.

Однажды я пришел в школу рано утром. Вокруг — ти­шина. Вдруг откуда-то из глубины сада донеслись тихие звуки свирели. Я пошел им навстречу. Кто-то играл свое, музыкальная мелодия была явной импровизацией. Через всю мелодию красной нитью проходила грусть — светлая, чистая. Осторожно, чтобы не потревожить музыканта, я подошел к кусту розы. На траве сидела Тина. Казалось, свирель стала частицей ее существа. Девочка смотрела на Цветущие розы, глаза ее были ласковые, мягкие. Теперь мне стала понятной мелодия: девочка играла о прекрасном, цветке, о синем весеннем небе. То, что показалось мне грустью, было тревогой: девочка передавала в звуках свою думу о будущем.

Увлекся свирелью и Костя. Мальчику трудно было играть одной рукой, но он быстро научился воспроизводить мелодии нескольких народных песен, а потом стал «придумывать» — фантазировать, передавать в музыке свои мысли, чувства, переживания. Однажды весной в грозу мы сидели в «Уголке мечты». Отгремел гром, над землей повисла радуга — все мы молчали, любуясь красотой картины. Послышалась тихая мелодия — играл Костя. В музыке улавливалось журчанье ручья, которое сменилось тревожным рокотаньем — приближается грозовая туча вдали гремит гром. Мальчик забыл, что его слушают, он весь отдался творчеству. Спохватясь, он увидел задумчивые лица товарищей, застеснялся... Далеко не каждый изних станет музыкантом, но я глубоко верю в то, что чув­ство восхищения музыкальной мелодией можно развит у каждого человека.

Увлечение этой нехитрой народной музыкой было нашим глубоко личным делом. Временами появлялось свое образное «музыкальное настроение»: ребятам хотелось сесть и поиграть. Чаще всего это бывало в тихие вечер; после заката, когда земля еще некоторое время озарялась отблесками солнца, скрывшегося за горизонтом. Высшим счастьем для нас было уже то, что музыка дает нам радость и удовлетворение.

У Коли был тонкий музыкальный слух, и мальчик быстро научился воспроизводить мелодии народных песен. Однажды, когда мы возвращались из лесу домой, я сказ Коле: «Помнишь, ты нарисовал Кузнецов, которые куют серебряный венок? Вот попробуй рассказать об этих Кузнецах на свирели: как они куют, как сыпятся на землю холодные искорки...»

— Они не холодные, нет, — горячо возразил мальчик Они горячие, ой, какие горячие...

— Да, конечно, они горячие... Ведь не может из-под молота и наковальни вылетать что-то холодное. Я тоже попробую рассказать о Кузнецах на свирели. О солнечных Кузнецах.

На второй день утром мы пришли в школьный сад. Бесхитростными мелодиями своих сопилок мы рассказали чудесных Кузнецах. Мы не только понимали друг друга но и чувствовали настроение, под влиянием которого рождались наши мелодии. Я вслушиваюсь в музыку Колиных «Кузнецов». Мальчик не только передал тонкий перезвон их молотков, но и восхищался силой. Он изумлен красотой серебряных россыпей, падающих на поля и сады, опеча­лен тем, что не может охватить взором всю землю. Ему хо­чется увидеть красоту, которую он смутно чувствует во всем.

Да, я увидел тропинку к сердцу этого ребенка. Музы­кальная мелодия воспитывает душу, очеловечивает чув­ства. В музыке, как и в слове, выражается подлинно чело­веческое. Развивая чуткость ребенка к музыке, мы облаго­раживаем его мысли, стремления. Задача заключается я том, чтобы музыкальная мелодия открыла в каждом сердце животворный родник человеческих чувств. Как в жи­вом, трепетном слове родной речи, так и в музыкальной мелодии перед ребенком раскрывается красота окружаю­щего мира. Но мелодия — этот язык человеческих чувств — доносит до детской души не только красоту ми­ра. Она открывает перед людьми человеческое величие и достоинство. В минуты наслаждения музыкой ребенок чувствует, что он настоящий человек. Душа ребенка — это душа чуткого музыканта. В ней — туго натянуты струны, и если вы сумеете прикоснуться к ним — зазвенит чарую­щая музыка. И не только в переносном, но и в прямом смысле. Детство так же невозможно без музыки, как невоз­можно без игры, без сказки.

Опыт подтверждает, что музыка — это самый благопри­ятный фон, на котором возникает духовная общность вос­питателя и детей. Она как бы открывает сердца людей. Слушая мелодию, переживая и восхищаясь ее красотой, учитель и ученик становятся роднее, ближе.

В минуты того сопереживания, которое достигается только музыкой, воспитатель видит в ребенке то, что ни­когда бы не увидел без музыки. Под воздействием музы­кальных звуков, когда душа очарована возвышенными переживаниями, ребенок поверяет вам свои тревоги и вол­нения. В один из таких часов Коля рассказал мне, что у него есть альбом, в котором он рисует все, что волнует, радует и тревожит его. Потом мальчик показал свои рисунки. Передо мной открылся мир мечты. Коля хотел уп­равлять трактором, стоять на пограничном посту.

ЗИМНИЕ РАДОСТИ И ЗАБОТЫ

Зима... Какие прекрасные возможности для воспитания развития детей кроются в этой замечательной поре. Глубоко заблуждаются те, кто считает периодом оздоровления детей только лето. Если не использована для укреп­ления здоровья зима — с умеренными морозами, мягкими, обильными снегами, то и лето не принесет пользы. Я при­учал малышей быть на морозе, дышать чистым морозным воздухом.

Утром мы шли в школьную теплицу встречать восход солнца, которое окрашивало в алый цвет причудливые узоры на замерзших стеклах в коридоре теплицы. На каж­дом стеклышке наше воображение рисовало удивительные миры: мы видели фантастических зверей, таинственные горные ущелья, облака, цветы. Здесь, у замерзших стекол, дети создали не одну сказку. Здесь они учились читать, о чем я расскажу позже.

Встретив солнце, ребята открывали дверь из коридора в теплицу и вступали в мир цветов. Зимой у нас в одной из теплиц цветут хризантемы. У каждого ребенка здесь был свой цветок — свой друг. Дети поливали цветы. Это были радостные минуты: в маленьких капельках загора­лась радуга, дети с восхищением смотрели на нее, мечтали о лете... Здесь родилась сказка о солнечном мосте — золо­той радуге.

После каждой метели, когда обновлялось белое покры­вало земли, мы шли смотреть на снежные сугробы в школьном саду. Удивительный это мир — снежные сугро­бы; такой же таинственный и неожиданный, как и облака. В причудливых сугробах дети находили и сказочные тере­ма на вершинах неприступных гор, и застывшие морские волны, и белого лебедя, и серого волка, и хитрую лису. Однажды природа как будто специально для нас создала сказочный корабль — с парусами и капитанским мости­ком, с якорем и пиратами, всматривающимися вдаль. Не­сколько дней подряд, пока ветер и солнце не разрушили корабль, мы ходили смотреть на него. А вечером дети со­бирались в школе, чтобы послушать мой рассказ о пиратах и добрых людях — освободителях слабых и несправедливо обиженных, о борьбе добра и зла, о победе правды над несправедливостью.

В сильный холод мы не ходили на прогулки. Если мо­роз был небольшой, дети находились на воздухе. А когда наступила оттепель, у нас начался настоящий праздник. Пионеры помогли нам построить снежный городок. Из снежных плит сложили убежище, получилось что-то по­хожее на пещеру. И здесь отдыху и труду тоже сопутство­вали сказка и игра. Мы играли в полярников. Я рассказывал детям сказки о великом ледяном безмолвии. В них пе­реплеталась фантастика с подлинными, героическими по­двигами человека. С грустью расставались малыши со своим убежищем, растаявшим под лучами солнца.

Дважды зимой мы ездили в лес, один раз автомаши­ной и один раз на лошадях. Легкий морозец обжигал щеки, но никто не жаловался на холод. Дни, проведенные в зимнем лесу, навсегда остались в памяти детей. Мы слушали музыку зимнего леса, наблюдали за жизнью птиц. В лес­ном овраге нашли незамерзающий источник. Грелись у костра, варили кашу. Любовались красотой вечерней зари, на наших глазах менялась окраска ветвей, покрытых сне­гом, они были то бледно-розовые, то оранжевые, то баг­ровые, то фиолетово-голубые. Сказка о Солнышке обогатилась новыми образами, захватившими детей своей фан­тастической необычностью и красотой. Здесь мы составили стихотворение, в котором дети передали свое впечатление о зимнем лесе. Катя, любуясь красотой сосны, одетой в снежный наряд, сказала:

— Сосна спит.

Зина нарисовала более яркий образ:

— Сосна уснула до лета...

— Сосна уснула до весны, — сказал Сережа, и все по­чувствовали напевность этих слов. Детям хотелось продол­жить мысль товарища.

— Ей снятся, снятся, снятся сны, — произносит кто-то из ребят.

 

Сосна уснула до весны,

ей снятся, снятся, снятся сны, —

 

пели мальчики и девочки, переживая чувство гордости от того, что сами сложили песню. Этот зимний вечер открыл передо мной целый мир духовных богатств ребенка. Я окончательно утвердился в убеждении: учить думать, развивать умственные силы и способности детей надо непосредственно у источника мысли и слова.

Кто из малышей не любит лепить снежную бабу, ка­таться на салазках! При умеренном морозе в тихую погоду, особенно когда ярко светило солнце, мы проводили целые дни на воздухе. На окраине села устроили ледяную горку. Деревянные и металлические сани нас не удовлетворяли — недостаточно быстро они скользили, и мы сделали десятка два ледяных салазок: брали солому, смешивали с навозом, обливали водой, придавая этим сооружениям форму гнездышка. Салазки были совершенно безопасны.

Мне вспомнилось собственное детство... Мы нашли ко­лесо от телеги, вставили ось в прорубь на пруду, лед ско­вал ось, и колесо превратилось в ледяную карусель. Дети, держась за палки, привязанные к колесу, скользили по зер­кальной поверхности пруда. В этих играх и забавах проходили целые дни. Слабенькие дети — Саня, Володя, Катя, Костя — стали румяными, краснощекими.

Своеобразная красота зимней природы особенно ярко раскрывалась перед ребятами в тихие безоблачные мороз­ные вечера. Мы стояли где-нибудь в саду, смотрели на алую зарю, ожидали первых звездочек. Озаренные вечер­ним светом, снега казались розовыми, потом — светло-фиолетовыми. В эти минуты чувства, охватившие детей, выра­жались в слове и музыкальной мелодии. Припоминались мелодии народных песен, созвучных неповторимой красоте. Очарованные, мы шли в школу, разжигали огонь в печке и пели песни.

В тихое зимнее утро дети любовались зарей. Они стоя­ли молча, созерцая красоту. Им хотелось найти слова, чтоб выразить свое восхищение. Я помогал в поисках слова. Каждая находка пробуждала не только радость, но и была новым зарядом мыслительной энергии.

ПЕРВЫЙ ПРАЗДНИК ЖАВОРОНКА

Зимой у клеток птичьей и звериной «лечебниц» мы мечтали о теплом весеннем дне, когда наши маленькие друзья полетят в голубое небо, попрыгают в рощу. И вот настал долгожданный праздник. Через день после того, как в небе появился первый жаворонок, мы вынесли клетки с птицами и зверюшками на вершину кургана. Степь зве­нела птичьими голосами. Ребята открыли клетки — и жа­воронок, дятел, иволга, заяц оказались на воле. Вот наш жаворонок уже поет в небе; вот он уже устремился к зем­ле... Мы стоим, очарованные красотой, и переживаем радость от того, что сохранили жизнь живым существам.

В эти мгновенья в моем представлении рисовалось будущее: каждый год мы приходим на вершину кургана, чтобы отметить праздник жаворонка.

Праздник жаворонка стал как бы рубежом, отделяю­щим весну от лета. Дети считали для себя честью спасти жизнь птенца. У каждого ребенка появился свой «уголок жизни и красоты». Образ жаворонка, неповторимая мело­дия, звенящая над залитыми солнцем полями, — все это навсегда вошло в духовный мир детей. Ребята с нетерпе­нием ожидали праздник еще и потому, что с этим днем связывались волнения художественного творчества: вме­сте е матерями они делали из белого пшеничного теста маленьких жаворонков, ласточек, скворцов, снегирей, со­рок, соловьев, синичек и приносили свои изделия в школу. Дети воплощали в свои маленькие создания чувство люб­ви к природе, каждый ребенок по-своему выражал свое представление о красоте.

Осенью ребята с грустью прощались с перелетными птицами. Это грусть, облагораживающая человеческое сердце. Без нее нет доброты.