Психическая деятельность и мозг.

ПРОБЛЕМА ДЕТЕРМИНАЦИИ

ПСИХИЧЕСКИХ ЯВЛЕНИЙ

ДЕТЕРМИНАЦИЯ ПСИХИЧЕСКИХ ЯВЛЕНИЙ

Психические явления, как и любые явления в мире, детерми­нированы, включены во всеобщую взаимосвязь явлений матери­ального мира.

В своем практическом выражении вопрос о детерминирован­ности психических явлений — это вопрос об их управляемости, о возможности их направленного изменения в желательную для человека сторону. В этом основное значение, основной жизнен­ный смысл вопроса о детерминации психических явлений. Кон­кретно постичь детерминированность, закономерную обусловлен­ность психических явлений — психической деятельности и психи­ческих свойств человека — это значит найти пути для их форми­рования, воспитания.

На психические явления распространяется, приобретая здесь специфическое содержание, основная общая черта диалектикой материалистической концепции детерминизма, согласно которой внешние причины действуют через внутренние условия (которые сами формируются в результате внешних воздействий).

Внутренние условия психической деятельности как таковой не сводятся лишь к тем внутренним условиям рефлекторной дея­тельности мозга, которые вскрыты в физиологическом плане пав­ловскими исследованиями. Они имеют и свое собственно психо­логическое выражение. Внешнее воздействие дает тот или иной психический эффект, лишь преломляясь через психическое состояние субъекта, через сложившийся у него строй мыслей и чувств. Всякий психический процесс протекает как бы на фоне определенного психического состояния человека, обусловившего его течение, и своим последствием имеет его изменение.

Изучение внутренних психологических закономерностей, обус­ловливающих психический эффект внешних воздействий, состав­ляет фундаментальную задачу психологического исследования.

Говоря о детерминированной жизни организмов и тем более жизни и деятельности людей, надо различать внешние обстоятель­ства, среду, в которой протекает их жизнь и деятельность, и соб

 

особой структурой. Выходит, термиты, сооружая гнездо, дей­ствуют по-разному в зависимости от того, в какой части его они ведут строительство. Но действительно ли дело здесь в измене­нии реакции? Или, может быть, просто работа ведется разными группами строителей с различными нормами реагирования? В этом случае работа в процессе ее выполнения должна воздей­ствовать на них одинаковым образом.

Даже по отношению к гнездам, имеющим однородную струк­туру во всех своих частях, скажем к пчелиным гнездам, теория стигмергии, как показали некоторые наблюдения, полностью приложима лишь на первой фазе строительства. Пчелы, напри­мер, способны восстанавливать нарушенную параллельность сотов, не только наращивая края ячеек, но и перемещая дно, если оно оказалось слишком близко к соседним сотам. Но раз­ве можно приложить теорию стигмергии к действиям скульп­тора, который создает статую из каменной глыбы, удаляя лиш­ний материал? А ведь характер действий пчел именно таков... Действительно, если в маленьком улье, где пульс строитель­ства не слишком напряжен, прилепить к потолку кусочки вощи­ны самой различной формы, то можно убедиться, что все они ока­жутся как бы обрезанными по краям, причем некоторые из них вскоре бывают обработаны в форме эллипсоида, даюшего начало первому соту; с этого всегда начинают строительницы свою ра­боту. Это то же, что сделал бы термит, если бы, оказавшись пе­ред комом земли, принялся отбрасывать (а не добавлять) землю до тех пор, пока у него не получился бы столб.

Подобные примеры заставляют думать, что даже теория стигмергии не спасает нас от гипотезы, предполагающей нали­чие какого-то предварительного плана, которому подчинены дей­ствия строителей.

Р. Шовен. От пчелы до гориллы. М, «Мир», 1965,

с. 111 — 115; 143—166.

К.Ю. Войтонис

ПРЕДЫСТОРИЯ ИНТЕЛЛЕКТА

«ОРИЕНТИРОВОЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ» ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ У ОБЕЗЬЯН

Изучение поведения животных представляет прежде всего интерес филогенетический. У них мы находим различные виды деятельности в гораздо более простой форме, чем у человека. У них мы вправе искать психологических предпосылок появления специфически человеческой психической деятельности...

Особенно актуальной проблемой сравнительной психологии является проблема генезиса интеллекта. В его формировании у человека первостепенную роль играют общественно-трудовая деятельность и речь. Однако зачатки развития интеллекта мы вправе искать у высших животных. <...>

Поскольку жизнедеятельность протекает во взаимодействий организма со средой, степень сложности и разнообразия дей­ствий зависит в первую очередь от способности животного за­мечать те или другие элементы окружающей среды. Мир, конеч­но, неодинаково богат и многообразен для разных организмов. Это необходимо учесть. Для понимания развития сложных форм поведения необходимо знать, что именно в окружающем мире может привлечь внимание животных, каким воздействиям спо­собны они подвергнуть заинтересовавший их предмет. Богатство и многообразие круга восприятий зависит прежде всего от сте­пени дифференцированное™ и совершенства строения органов восприятия. Зависит оно и от степени совершенства эффекторов, от строения конечностей, подвижности головы и туловища.

Развитие активности в свою очередь зависит и от уровня развития центральной нервной системы, которая обусловливает: 1) степень общей подвижности животного, приводящей его в соприкосновение со все новым и новым окружением; 2) ту фор­му его активности, которая выражается в воздействии на объект восприятия, в манипулировании им и тем самым в рас­крытии новых элементов среды; 3) возможность появления новых направлений деятельности и новых форм восприя­тия. <...>

Интеллект характеризуется не только сложностью разреша­емых задач, но и направлением своей деятельности, своеобра­зием побуждений, мотивов. Все сложные действия, которые жи­вотные выполняли при экспериментах с ними, лежали обычно в русле первичного пищевого устремления, в русле инстинкта. Интеллект, по мнению некоторых авторов, разрывает рамки инстинкта, выходит за его пределы. Хотя и такая формулировка нам кажется не совсем удачной, мы согласны с тем, что интел­лектуальная деятельность характеризуется не только сложно­стью форм деятельности, но и своеобразием мотивации.

Правда, эта деятельность даже у человека может лежать в русле любого первичного побуждения — голода, защитного импульса, полового импульса и т. п. Эти побуждения могут играть решающую роль в смысле общего направления интеллек­туальной деятельности, могут ограничивать ее определенными рамками; но самый процесс размышления, обдумывания, а так­же непрерывное накопление опыта, из которого рождаются размышления, непрерывный рост отдельного индивидуально­го интеллекта направляются еще и другими своеобразными импульсами. Из них первостепенную роль, нам кажется, играет тот импульс, который чаще всего называют любопытством. Фи-

 

т

зиологи, встречаясь с ним, говорят об «ориентировочном реф­лексе». Мы предпочитаем называть его «исследовательским импульсом», подчеркивая этим его активную сторону и включая в него элемент манипулирования. <...>

Достаточно яркое проявление примитивной формы любопыт­ства и исследования предметов у обезьян отмечалось многими наблюдателями. Напряженность этого рода деятельности у них наряду с высоким развитием их рецепторов (особенно глаз) н моторики (рук) необычайно расширяет круг их восприятий, чрезвычайно увеличивает запас опыта и создает гораздо более мощную, чем у других животных, базу для формирования навы­ков, для зарождения сложных форм поведения. Видя в прими­тивной «исследовательской» деятельности обезьян возникшие в процессе биологической эволюции корни любознательности — важной предпосылки интеллекта, мы должны поставить в свою очередь вопрос о генезисе этой характерной для обезьян формы деятельности.

Нам представляется возможность взглянуть на ее происхож­дение и развитие с двух разных сторон. В большей или меньшей степени ориентировочная реакция, реакция на новизну, свойст­венна всем высшим животным. У них можно наблюдать и «вни­мание» к новому объекту, и те или иные формы его исследования. Однако круг этих явлений обычно весьма ограничен, и их дея­тельность невелика. Ориентировочная реакция мобилизует орга­низм, приводит его в готовность к действию и затем, смотря по характеру объекта, переходит либо в пищевое устремление, либо в бегство, либо в агрессию и т. п. Если объект оказался безразличным, ориентировочная реакция быстро угасает. <...>

У большинства животных «исследовательский импульс» в своей активной форме неразрывно связан с пищевым устремле­нием, является в сущности его аспектом, формой его проявления. Голодные крыса, еж, лиса рыскают, нюхают, высматривают, роют, одним словом, ищут, обследуют, исследуют. Но эта дея­тельность есть прямое проявление пищевого устремления. Она оживляется, когда животное натыкается на препятствие; теперь оно начинает обращать внимание на такие элементы окружаю­щей среды, на которые до того не реагировало, появляются новые действия, новые приемы.

...Мы можем представить, как у животных, с усложнением их организма, «внимание» к отдельным предметам обостряется, как оно начинает проявляться и вне периодов голода, как оно эмансипируется от пищевого устремления. У обезьян все это выражено очень ярко. «Исследовательский импульс» у них пере­растает пищевой и начинает существовать самостоятельно.

Ьще раз подчеркнем, что высокое развитие «исследователь­ского импульса» у обезьян, их внимание к отдельным объектам имеют вполне определенные биологические корни. В то время как хищник при выделении пищевого объекта может руковод-

ствоваться несколькими определенными признаками (движение, шорох), обезьяна должна разыскивать плоды, почки среди лист­вы. Ее пищевые объекты могут иметь самый разнообразный вид. Часто съедобная часть (орех, сердцевина плода) скрыта под оболочкой: возможно открытие новых подобных вещей. В таком случае непрерывная «обследовательская» и «исследовательская» деятельность обезьян идет им на пользу. <...>

Однако на развитие ориентировочно-исследовательской дея­тельности можно взглянуть и с другой точки зрения.

Потребность движения есть реальная первичная потребность организмов... Мы вправе считать, что в общем (отвлекаясь от ряда возможных исключений, связанных с особенностями био­логии того или другого вида) наиболее высокоорганизованным животным присуща и наиболее высокая степень активности.

...Однако активность не может проявляться иначе, как в кон кретном окружающем мире, она должна иметь свои объекты; отсюда ее проявление в форме манипулирования с предметами... В простейших случаях предмет открывает лишь возможности двигательных упражнений, служит «физкультурным снарядом». В более сложных случаях, при наличии высокоразвитой способ­ности восприятия и хватательных, тонко осязающих конечнос­тей, как у обезьян, он становится объектом исследования.

Возможно, что та форма деятельности обезьян, которую мы хотим обнять термином «исследовательский импульс»... имеет двойственную природу. С одной стороны, ее развитие связа­но с пищевым, а частично и с защитным импульсом, с дру­гой— она стимулируется нарастающей потребностью в дви­жении.

выводы

В понятие «ориентировочно-исследовательской деятельности», как более общее, мы включаем понятия «любопытство», «ориен­тировочный рефлекс», «манипулирование» и т. д. Высокую сте­пень развития «исследовательской деятельности» мы считаем одной из основных предпосылок образования высших форм по­ведения и интеллекта. Яркое проявление этого импульса у обезь­ян является наиболее характерной чертой, отличающей их пове­дение от поведения других млекопитающих... Устремление к объ­ектам оказывается сложным по своей природе и обусловлено несколькими факторами. Прежде всего оно вызывается новизной объекта, причем достаточно изменения цвета, формы или вели­чины привычного предмета, чтобы вновь привлечь к нему вни­мание. Кроме новизны, влечение к объекту зависит от степени его доступности, свободы манипулирования им, податливости его на воздействия и возможности владеть им, унести его. Все это, очевидно, связано со стремлением активно воздействовать ^на предмет.

 

Параллельные эксперименты с медвежатами показали, что у них меньше внимания к самому предмету; у них нет выражен­ного исследования объекта, выделения деталей, расчленения предмета, нет того богатства форм воздействия на предмет, ка­кое наблюдается у обезьян: предметы служат преимущественно средством двигательных упражнений.

Работая с тем или другим объектохм, обезьяна осуществляет своеобразный практический его анализ: выделяет мелкие детали, расчленяет, разбирает, разрушает. Моментов практического синтеза в процессе манипулирования нами замечено очень ма­ло. <...>

Стремление манипулировать любым предметом, не имеющим даже отдаленного сходства с пищей, способность замечать дета­ли и расчленять сложное — все это является первой предпо­сылкой проявления умения пользоваться вещью как орудием, в самом примитивном смысле этого слова.

ОТСРОЧЕННЫЕ РЕАКЦИИ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ «УСТАНОВОК НАПРАВЛЕННОСТИ» У ОБЕЗЬЯН

выводы

В результате наших исследований мы приходим к выводу, что экспериментально можно обнаружить разные формы прояв­ления простейших «мотивационных установок» у животных и их роль в поведении. Особенно благодарным методом в этом отно­шении является примененный и нами метод отсроченных ре­акций. <;...>

Мы видим в способности высших животных к отсроченным реакциям проявление специфической настроенности и относи­тельно устойчивой направленности в действиях, которая явля­ется основой мотивированности их поведения.

Устойчивая направленность поведения есть биологическая база формирования той волевой направленности у высших при­матов, которая является необходимой основой зарождения тру­довой деятельности. Изучение этих установок направленности и было нашей основной задачей. Метод отсроченных реакций оказался для этой цели достаточно удобным.

В опытах с «отсроченными реакциями» мы наблюдали у жи­вотных:

1) ярко выраженные в позах телесные установки непрерыв­ного внимания и устремления к определенным объектам;

2) кратковременные частичные нарушения внешней телесной ориентации с ее легким восстановлением;

3) непрерывную внутреннюю мобилизованность при отсут­ствии внешней мобилизованности (состояние начеку);

4) потенциальную, легко восстанавливаемую мобилизован­ность; слишком напряженная установка часто переходит в про­тивоположную направленность негативизма.

Среди факторов, определяющих формирование мотиваци­онных установок, особое значение имеют те, которые связаны с кинестетическими процессами. Здесь имеет немалое значение пространственное расположение объектов восприятия. По-види­мому, автоматизм и инертность установок определяются кине­стетическими условными связями. Установки наряду с устой­чивостью и даже инертностью обладают определенной пластич­ностью, которая позволяет животному находить решение проблемы, замечать препятствия и переносить навыки в исход­ную обстановку. Установки тонко отдифференцированы. Биоло­гически более мощные установки вытесняют менее мощные. Сле­дует различать филогенетическое развитие прирожденных уста­новок и онтогенетическое развитие установок приобретенных, что связано друг с другом,

ПОЛЬЗОВАНИЕ ПРЕДМЕТАМИ КАК «ОРУДИЯМИ» У ОБЕЗЬЯН

ВЫВОДЫ

Резюмируем кратко ход наших опытов. Обезьяне был пред­ложен особый «экспериментальный колодец», в котором нахо­дился песок. Дотянуться до него рукой обезьяна не могла. Ей дано было маленькое ведерко, прикрепленное к железному пру­ту. Мы сами вставляли ведро в колодец. Обезьяна вытягивала его, доставала из него песок и возилась с ним. Она имела воз­можность заметить соотношение ведра и отверстия колодца и направить свою деятельность на восстановление этого соотно­шения. Это в итоге и произошло. После нескольких выниманий обезьяна поставила ведро, достала песок и стала повторять это действие много раз. После этого мы стали видоизменять условия опыта. Песок заменили водой, перенесли отверстие колодца на его боковую стенку, вынесли отверстие за пределы клетки, про­делав его в стенке, изменили форму ведра, укрепили его на це­почке, заменили воду яблоками, а ведро вилкой-острогой, пова­лили колодец набок, вынесли за пределы клетки. Наконец, положили яблоки просто на доске за решеткой, а вилку заме­нили палкой. Со всеми этими ситуациями наша основная под­опытная обезьяна справилась (макак-лапундер Пат). При этих изменениях условий ей часто приходилось менять форму движе­ния. Удачная форма движения закреплялась и при изменении обстановки неизбежно проявлялась, приводя нередко к нелепым действиям.

Если бы обезьяна не направляла своей деятельности на ус­тановление определенного соотношения между отверстием ко­лодца и вилкой, она вряд ли преодолела бы автоматизм, вряд

 

 

ли попала бы еще раз случайно при новой обстановке вилкой в отверстие колодца. Также отчетливо видно, что обезьяна ру­ководствуется в своей деятельности восприятием соотношения предметов, когда она достает палкой приманку. Приманка ле­жит в разных местах доски, обезьяна просовывает палку в раз­ные петли решетки, берет ее то одной, то другой рукой. Очевид­но, что форма движения от случая к случаю меняется; но как только палка оказывалась позади куска, обезьяна ее подтя­гивала.

С другой стороны, неЪбходимо подчеркнуть, что заметить пространственное соотношение предметов и направить деятель­ность на его создание является пределом достижения обезьяньь, Нередко это достижение проявляется лишь в результате долгой подготовки и относительно беспорядочного манипулирования. Если оно и поражает нас как первый проблеск «рассудочной» деятельности, то здесь еще не бросается в глаза то, сколь велик был путь, который должен был проделать наш животный пре­док, чтобы приблизиться к деятельности самого примитивного обезьяночеловека. Что для человека является совершенно эле­ментарным актом, с которого он начинает свое развитие, то для обезьяны — предел достижения.

Н. Ю. Войтонис. Предыстория интеллекта. М.—«П., Изд-во АН СССР, 1949, с. 11—16; 45—46; 127—129;

189—190.

Н. А. Тих

ПРЕДЫСТОРИЯ ОБЩЕСТВА