Изабелле, любви всей моей жизни,

все будет подготовлено к твоей встрече с пластическим хирургом в Торонто,

как только мы вернемся.

Основываясь на той информации, которая у меня есть,

твой шрам может быть полностью удален.

Тебе не нужно больше о нем беспокоиться.

От всей души,

Эдвард.

Эдвард взял страницу из ее напряженных пальцев, виновато улыбаясь.

- Я не должен был вкладывать это в коробку. Просто должен был тебе это сказать. Прости.

Он встал и пошел к елке, но Белла протянулась и поймала его за руку.

- Спасибо, - выдохнула она. — Просто это застало меня врасплох. Я думала придется ждать.

Она прикусила губу. — Но это лучший подарок, который ты мог сделать мне. Спасибо.

Эдвард облегченно вздохнул и наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб. — Я еще договорился кое с кем, это для нас обоих. Особенно после того, что произошло вчера, мы должны поговорить с кем-то.

- Ты достоен этого.

- Ты достойна этого, - поправил он ее, его глаза горели.

Она немного улыбнулась и поглядывала ему за спину, на большую коробку, которая все еще стояла под рождественской елкой.

- Там еще один подарок. Для меня?

Эдвард кивнул.

- Ну, могу я его открыть?

- Лучше бы ты подождала.

Она нахмурилась. — Почему? Ты хочешь, чтобы я его открыла перед твоей семьей?

- Боже, нет!

Он пробежался пальцами по волосам и одарил ее полуулыбкой. — Прости. Это своего рода, хм, личный подарок. Подожди пожалуйста и открой его ближе к ночи.

Она встала и положила руку ему на лицо. — Конечно. Но теперь мне любопытно, что там. Судя по размеру коробки, это не котенок.

Теперь была его очередь смеяться. — Нет, это не котенок. Но если ты хочешь зверушку, я куплю ее тебе.

Она захихикала и ласково его обняла.

- Так что было в коробке от Питера?

Так и знала, что он задаст этот вопрос.

- Бутылка кленового сиропа, которую я отдала Чарли. Сыр, который я возьму с собой к Карлайлу домой. И пара игрушек.

Эдвард отодвинулся, чтобы видеть ее лицо.

- Игрушки? Правда? - сказал он с сарказмом. — Он знает, что ты взрослая, не так ли? И разве не он дал тебе крольчонка пару месяцев назад? Он что, на животных зациклился?

Angelfucker.

- Эдвард, а ты зациклился на женской обуви. Поэтому не начинай. — В ее голосе звучало предупреждение.

- Я никогда не отрицал мою эстетическую привязанность к красивой обуви. В конце концов, она произведение искусства. — Сказал он натянуто.

- И в любом случае я ничего не начинаю. Пока. — Его глаза лукаво блеснули.

- Если хочешь знать, две игрушки связаны с темой моей диссертации. Он подарил мне пластиковые фигурки Данте и Беатриче.

На лице Эдварда отразилось недоумение.

- Пластиковые фигурки? Я не знал что такие существуют. — Его ухмылка превратилась в провокационную улыбку. — Я бы хотел их увидеть. Они анатомически правильные?

Она закатила глаза. — Ну и кто ведет себя как ребенок?

- Мне просто интересно какие телодвижения они способны делать — в личном плане разумеется.

- Данте в гробу перевернется.

Эдвард прижался губами к ее щеке. — Мы могли бы воспроизвести это событие, взять куклы Питера на улицу и похоронить их на заднем дворе.

Белла не могла ему помочь в этом, но захихикала.

- Спасибо за подарки и спасибо, что взял меня с собой в Италию, это был самый лучший подарок из всех.

- Не за что. — Он взял ее лицо в ладони, некоторое время пристально смотрел ей в глаза, затем поцеловал.

То, что начиналось как робкий поцелуй, не размыкая уст, быстро набирало обороты, пока лихорадочные, жаждущие руки не сжимали в объятиях друг друга.

Белла стояла на цыпочках, прижимаясь к ег обнаженной груди, тяжело дышала ему в губы, пока Эдвард не застонал и мягко отодвинулся от нее.

Он передвинул очки, чтобы потереть глаза.

- Я бы продолжил то что мы начали, но Карлайл хочет, чтобы мы пошли с ним в церковь.

- Звучит здорово.

Он одел обратно очки и пожал плечами. — Разве приличная католичка, такая как ты, не предпочитает ходить на мессу?

- Какая разница, Бог один и тот же. Я и раньше ходила с твоей семьей в церковь. — Белла изучала выражение его лица. — Разве ты не хочешь пойти?

- Церковь — не совсем подходящее место для меня.

Она взяла его ладонь в свою, поглаживая ее тыльную сторону. — Почему нет?

- Потому что я грешник. Они будут судить меня.

Она серьезно посмотрела на него.

- Эдвард, мы все грешники. Если бы только святые люди ходили в церковь, церкви были бы пусты. Там не было бы даже священников. И я сильно сомневаюсь, что люди в приходе Карлайла будут осуждать тебя. Англиканская церковь имеет тенденцию быть довольно всепрощающей.

Она чмокнула его в щеку и исчезла в спальне, чтобы выбрать платье. Эдвард последовал за ней в спальню и рухнув на кровать смотрел как она обыскивает вешалки в шкафу.

- Ты все еще веришь в Бога? Ты не сердишься на него за все те вещи, что случились с тобой?

Белла остановилась, чтобы посмотреть на него.

Он казался очень несчастным.

- Плохие вещи случаются с каждым, Эдвард. Почему моя жизнь должна быть другой?

- Потому что ты хорошая.

- Вселенная не основана на магии — нет одной цепи случайностей для добра, а другой для зла. Все временами испытывают страдания. Вопрос в том, что ты делаешь со своими страданиями, так?

Он невозмутимо на нее посмотрел.

Она продолжила. — Может быть мир был бы намного хуже, если бы в нем не было Бога.

Он тихо ругнулся, но не стал спорить.

Она села рядом с ним на кровать.

- Ты когда-нибудь читал Братьев Карамазовых?

- Одна из моих любимых книг.

И это была тема диссертации Тани прежде чем она бросила Гарвард.

- Тогда ты знаешь разговор между Алешей, священником, и его братом Иваном.

Эдвард усмехнулся, но недоброжелательно. — Я полагаю, я мятежный свободный мыслитель, а ты религиозный мальчик?

Белла предпочла игнорировать его и продолжила.

- Иван дает Алеше список причин, почему Бог не существует, или если он существует, то он монстр. Это очень мощная дискуссия, и я провела много времени думая об этом. Этот разговор все еще движет мной. Но помнишь как Иван заканчивает эту дискуссию­? Он отрицает акт творения Богом этого мира, и все же, существует по крайней мере один аспект мира, который он находит невыразимо прекрасным — клейкие маленькие листочки, которые он видит на деревьях весной. Он любит их, хотя и ненавидит мир, в котором живет. Они — не вера. Они спасение. Они остатки надежды. Они предотвращают его отчаяние и демонстрируют, что несмотря на все зло, которое он видел в мире, осталась по крайней мере одна хорошая и красивая причина.

Она передвинулась, чтобы более отчетливо видеть выражение лица Эдварда, и затем очень нежно взяла в свои бледные ладони его лицо.

- Эдвард, а какие твои клейкие маленькие листочки?

Ее вопрос застал его совершенно врасплох, настолько, что он просто сел и таращился на брюнетку перед собой.

Именно в такие моменты как этот, он вспоминал почему он сначала подумал, что она ангел. В ней было столько доброты, что это в нынешние времена редкость среди людей. Ну по крайней мере, на своем веку он такого не встречал.

- Я не знаю. Я не думал об этом раньше.

- Мои — это Эсми и ты. - Она улыбнулась ему застенчиво. — И раньше, работники Армии Спасения в Финиксе были добры ко мне, когда моя собственная мать не побеспокоилась об этом. Они дали мне причину верить.

- А как на счет страданий невинных? Детей? - голос Эдварда был чуть громче шепота.

- Это самый сильный аргумент Ивана. И он имеет право использовать его. Но что случилось с остальными, Эдвард? Почему мы позволяем людям оскорблять и истязать своих детей? Почему бы нам не защитить слабых? Почему мы позволяем солдатам приходить и арестовывать наших соседей и заставляем их носить звезды на одежде и запихиваем их в крытые вагоны? Почему мы стоим и ничего не делаем, когда другие люди страдают? Это не Бог — есть зло, это — мы. Все хотят знать откуда берется зло, и почему весь мир им пронизан. Но почему никто не спрашивает откуда берется добро? У человеческих существ огромный потенциал жестокости. Почему такие люди, как Карлайл и Эсми, добры к остальным? Потому что есть Бог, и он не позволит своему раю на земле полностью развратиться. Есть еще эти липкие маленькие листочки, если ты их поищешь. И когда ты их увидишь, ты сможешь почувствовать присутствие Бога.

Эдвард закрыл глаза и пил ее слова через ее прикосновение, сердцем понимая, что она говорит об очень глубокой, очень сложной истине.

Как он ни старался, он не мог перестать верить, что даже в самые его темные дни, свет не погаснет.

Его направляла Эсми при жизни и, чудесным образом после ее смерти, он снова встретил Беатриче, и она показала ему оставшуюся часть пути.

Он целомудренно ее поцеловал, и когда она ушла в душ, он поразился ее тихому сиянию. Более чем вероятно, что она была гораздо умнее его, так как ее интеллект был отмечен истинной творческой оригинальностью, о которой он мог только мечтать. И несмотря на все, что с ней случилось, она не потеряла веру, надежду и милосердие.

Она мне не ровня, она лучше меня.

Она — мои клейкие маленькие листочки.

-

Час спустя, Белла и Эдвард выехали из Lodge в Сиквим (город в штате Вашингтон — примечание переводчика) в епископальную церковь св. Андрея в Порт-Анджелесе.

Эдвард был в черном костюме и белой рубашке, с гордостью одел запонки Беллы, в то время как Белла одела скромное, темно-фиолетовое платье, чуть ниже колена, черные высокие сапоги, которые он купил ей во Флоренции.

- Это очень привлекательное платье, - прошептал он, целуя тыльную сторону ее руки.

Белла хихикнула и предупредила его, чтобы сосредоточился на дороге.

Когда они вошли в главный вход церкви, то увидели, что Каллены уже прибыли и сидели в специально отведенном для них месте. Белла и Эдвард скользнули и сели рядом с Джаспером в дальнем конце скамейки, и были вознаграждены очень теплой улыбкой от Карлайла, который сидел рядом с Элис.

- Рад, что ты смог сделать это, - Джаспер подмигнул Эдварду.

- Мы как раз вовремя.

- Чуть не опоздали, - засмеялся Джаспер. — Обязательно включите вашу задержку в молитвы.

Белла густо покраснела, хотя даже отдаленно не произошло ничего, что он подразумевал, когда они приехали в Форкс.

Море неловкости.

Так бы Эдвард описал атмосферу, когда сидел рядом с Беллой в самом конце скамейки. Он был признателен литургии за порядок, за то, как было прочитано Писание, и то, как использовалась Книга общей молитвы во время службы. Он удивился тому, что размышлял о своей жизни и шагах, которые привели его к прекрасной женщине, которая держала его за руку на протяжении всей службы.

Но Рождество — это праздник рождения. В частности, одного рождения. И вокруг себя он увидел младенцев и детей; сцену с яслями перед церковью, хоругви и витражные окна, светящуюся кожу Роуз, сидящей по другую сторону от Карлайла.

В один краткий, необыкновенный момент, Эдвард понял, что сожалеет о своей стерилизации, не столько ради себя и из-за того, что не сможет стать отцом, сколько из-за Изабеллы.

Хоть он и знал, что это будет болезненным, он представил себя лежащим рядом с глубоко беременной Изабеллой, и как он положил руку на круглый животик и почувствовал удар своего ребенка. Он подумал о том, как держит их новорожденного сына в руках, потрясенный густыми рыжими волосиками на его головке.

Его воображение напугало его. Оно ознаменовало коренные изменения в характере и приоритетах, далекие от чувства вины и эгоизма, которые присутствовали в его жизни до появления его Беатриче. Изменения произошли в сторону постоянной приверженности к одной женщине, с которой он хочет создать семью, с которой хочет иметь ребенка.

Его любовь к Изабелле сильно изменила его. Он просто не знал насколько драматичными были эти изменения, до тех пор, пока не посмотрел на Эммета и Розали со своего рода задумчивой завистью.

Такими были мысли, которые занимали ум Эдварда, когда он держал Изабеллу за руку, пока не настало время принимать участие в Причастии.

Он был единственным из семьи, кто не встал и не выстроился в очередь на причастие.

Эдвард смотрел как его семья смешивается с другими семьями, молодыми и старыми, мужчинами и женщинами, здоровыми и больными, когда они двигались к алтарю.

Было что-то успокаивающее в церкви, подумал он. Хотя он нашел опыт всеобъемлющим, особенно обличающая проповедь. Он так много потерял в своей жизни — годы, которые не вернутся назад.

Он не сказал Эсми тех вещей, которые хотел сказать, прежде чем она умерла. Он не обращался с Таней или Изабеллой с достоинством, которого они заслуживали.

При мыслях о Тане, Эдвард отвел взгляд от темноволосой женщины в красивом платье и опустил голову, молясь почти бессознательно о прощении, а также о том, как правильно с ней обращаться. Он знал, что балансировал на острие ножа между ответственностью за свои прошлые поступки и устранением ее зависимости от него. Он молился, чтобы она нашла кого-нибудь, кто полюбит ее и поможет ей покончить с прошлым.

Эдвард настолько погрузился в молитву, что не заметил как его семья протиснулась мимо него и вновь заняла свои места, и маленькая теплая рука Беллы взяла его под локоть, мягко прижимаясь к его боку.

И он не заметил момент во время службы, как раз перед благословением, когда его отец нарушил тишину, его плечи затряслись от рыданий, и Роуз обняла его за плечи, склонив свою светлую голову ему на плечо.

Царство Небесное подобно семье, подумала Белла, когда Элис обнимала Карлайла со своей стороны. Где любовь и прошение заменяют слезы и страдания.

О Боже, дай мне долгую и счастливую жизнь с Эдвардом. Я не знаю как все это получится, но я люблю его. Я хочу, чтобы у нас был такой брак как у Карлайла и Эсми.

Да, я сказала это.

Я хочу выйти замуж, и хочу выйти замуж за Эдварда.

Даже если понадобятся годы терапии, чтобы мы были готовы… сжалься надо мной и услышь мою молитву.

-

После обеда Элис задействовала всю семью, чтобы они помогали ей подготовиться к ужину с большой и роскошной индейкой, которая была запланирована на вечер.

Белла кратко поговорила с Чарли по телефону, требуя с него обещание, что он приедет к трем часам, чтобы участвовать в обмене подарками, и затем она и Роуз сели на барные стулья на пустой кухне, чтобы нарезать яблоки для пары пирогов.

Элис сжульничала и купила готовый торт и вынула его из упаковки Пиллсбери (компания по производству выпечки быстрого приготовления, готовая выпечка — примечание переводчика) и завернула в полиэтиленовую пленку и поставила в холодильник, чтобы никто не догадался.

- Мне жаль, что ты плохо себя чувствовала, - начала разговор Белла, стараясь особо демонстративно не смотреть на свой коктейль флиртини и ее имбирный эль. Она действительно не хотела раздражать Роуз, когда у той в руках острый предмет.

Роуз отбросила волосы за плечи и измерила Беллу взглядом.

- Прекрати нести чепуху. Я знаю, что ты знаешь. — Она махнула ножом в сторону гостинной. — Я знаю, что все знают. И я благодарна, что вы все подыгрываете друг другу.

- Мы действительно рады за тебя и Эммета. Но мы не хотим расстраивать тебя.

- Я не боюсь быть расстроеной, я бось, что может произойти что-то плохое. Вот почему я запретила Эммету говорить. Он хотел разместить об этом объявление в Сиэтл Таймс месяц назад.

Они обе засмеялись.

- Если ты не возражаешь, я спрошу, почему ты так беспокоишься?

Роуз замолчала и сосредоточила свое внимание на чистке яблок. — Эдвард никогда не говорил тебе?

- Говорил что?

Ее глаза сузились, когда она изучала выражение лица Беллы, затем посмотрела обратно на свое яблоко.

- Что случилось со мной до встречи с Эмметом?

Белла покачала головой. — Ты и Эммет уже были вместе, когда я приехала в Форкс.

- Это случилось очень давно. — Она вздохнула и наконец положила нож и яблоко и сделала большой глоток имбирного эля.

- Я не ищу сочувствия, чтобы ты знала. Я не жертва. — Ее голос стал жестким.

Белла кивнула.

- Мои родители были друзьями этой семьи, Кинги. Ты слышала о них?

- Не думаю.

- Ройс-старший был сенатором, но он проиграл выборы как раз тогда, когда я поссорилась с его сыном. — Она нервно двигала руками.

- Ройс и я начали встречаться, когда я училась в школе. У нас все было довольно серьезно. Однажды в выходной я приехала к нему в гости в дом его родителей.

Она рассеянно играла с концами своих длинных светлых волос, глядя на них как будто они содержали тайное, скрытое знание.

- Его родители были в округе Колумбия, и он решил устроить вечеринку. Он всегда любил похвастаться. Вот почему он в первую очередь стал встречаться со мной. Ему нравилось то, что другие парни замечали меня. Это заводило его.

- Поэтому все пили и употребляли наркотики. Ройс затащил меня в библиотеку отца, где несколько его друзей по загородному клубу употребляли кокаин, и он хотел, чтобы я — не знаю — позировала для них.

- Сначала я подумала, что это забавно. Как будто он хотел, чтобы я как модель позировала им. Так я и сделала. Но затем он захотел, чтобы я сняла одежду. Я сказала нет. Он ударил меня и сказал, что я принадлежу ему. Что если он хочет трахнуть меня перед своими друзьями, он сделает это.

Белла вздрогнула и ее глаза расширились, но Роуз не встретилась с ней взглядом.

- Я не хочу описывать, что случилось потом. Скажем так, я попала в больницу.

- О, Роуз, мне жаль.

Она царственно выпрямила спину. — Спасибо. Я ценю это.

Она положила ладонь на яблоко и покатала его по поверхности стола.

- Я думала худшее, что они могут сделать, это напасть на меня. Я не понимала что то, что они сделали, грозит мне невозможностью иметь детей.

Белла быстро вдохнула. — Но сейчас ты беременна.

Роуз посмотрела на нее и улыбнулась. — Да, и врачи понятия не имеют как это возможно, учитывая, что мои внутренности настолько испорчены. Но как они сказали после последнего осмотра, у меня может быть выкидыш в любое время. Поэтому я жду худшего. И все остальные должны ждать того же.

- О Роуз. — Белла потянулась через стол и взяла подругу за руку и, удивительно, Роуз позволила ей это.

- Эммета не оттолкнуло то, что я была изнасилована. Я сказала ему это с самого начала. Я думала, это напугает его. Он прислал мне дюжину белых роз и карточку, которая гласила «Я сожалею о том, что произошло с тобой. Я уже знал, что ты интеллегентная и умная — теперь я знаю, что ты еще и сильная.»

Она натянуто улыбнулась и убрала руку. — Я заставила его долго ждать. Он никогда не жаловался и не злился. Вот тогда я поняла, что он единственный.

- Когда я была в школе, вы оба всегда говорили о браке и детях.

- Мы не знали насколько все плохо, пока не попытались зачать ребенка. Бедный Эммет. Это как реклама с исчезающей приманкой. Все, что мы делали, это говорили о том, как завести детей. Я думала, наверняка он бросит меня.

- Но он без ума от тебя.

- Да. Мне повезло. — Она многозначительно посмотрела на Беллу. — И ты тоже. Эдвард без ума от тебя, не так ли?

Белла посмотрела на груду почищенных яблок перед собой. — Я так думаю.

Роуз фыркнула как мопс, у которого проблемы с дыханием.

- Ты так думаешь? Ты что шутишь? Может быть ты не знаешь каким он был до того как влюбился в тебя, но мы-то знаем. Теперь посмотри на него. Аж тошнит, правда. Я уже типа соскучилась по тому ублюдку.

Она подмигнула Белле, и Белла улыбнулась.

- И он подарил тебе серьги Эсми. Ты думаешь, мы не заметили.

Белла потянулась, дотронуться до бриллиантов в ушах. — Я пыталась вернуть их. Он не взял их.

Роуз нахмурилась и взяла нож снова.

- Он их носить не собирается. Если только он не решит стать трансвеститом и не будет выступать в цирке. — Она на мгновение задумалась. — Это было бы интересно, кстати. Эдвард — в женской одежде — на трапеции. Хм-м.

- Слушай, Белла. Кому еще он должен был отдать серьги? Той психованной, которая ворвалась сюда? Пожалуйста!

Белла вздрогнула, но не сказала ничего, наколонила голову, сосредотачиваясь на нарезании яблок, а Роуз про себя отметила ее реакцию.

-

Позже тем же днем, когда все приготовления к ужину были сделаны, когда индейка была в духовке и большой обеденный стол накрыт, семья собралась вокруг большой рождественской елки в гостинной, чтобы открыть подарки.

Каллены были крепкой семьей, поэтому было много подарков, некоторые серьезные, некоторые шутливые, и Белла и ее отец получили свои подарки. Эммет стал в этот день ди-джеем и выбрал самую разную рождественскую музыку. Хотя к термину рождественская музыка у него был креативный подход.

Когда звуки песни Сказка Нью Йорка группы The Pogues раздались в воздухе, Джаспер наконец встал в знак протеста.

- Что это за дерьмо? - спросил он, указывая на стерео.

- Это рождественская музыка. Смирись.

- Никаких песен с бранными словами. — Элис качнула головой в направлении отца и нахмурилась на Эммета. — Это Рождество, черт побери!

- Но мелодия легко запоминающаяся. В любом случае меня тошнит от Винса Гаралди (американский джазовый музыкант и пианист, известный своими инновационными композициями и аранжировками и писал музыку для анимационной адаптации комикса Peanuts. — примечание переводчика). После этого будет Grandma Got Run Over By A Reindeer (Бабушка попала под оленя — рождественская песня, которая привела к созданию одноименного мультика, песня написана Рэнди Бруксом — примечание переводчика). — Он усмехнулся сестре, желая подразнить ее.

- Я принесу кое-какую музыку, которую ты можешь включить. — Джаспер стал подниматься по лестнице, чтобы достать свои компакт-диски, пока Элис не выпотрошила Эммета как рыбу перед всей семьей.

- Я не слушаю кантри или вестерн! - Эммет крикнул ему вслед.

- Эммет, это настоящий позор. У меня есть песни Хэнка Уилльямса-младшего в грузовике. (Хэнк Уильямс (англ. Hank Williams; полное имя Хайрам «Хэнк» Кинг Уильямс; (17 сентября 1923 — 1 января 1953) — американский автор-исполнитель, «отец современной музыки кантри»[1]. За пять лет активной музыкальной карьеры, прерванной его смертью в 29-летнем возрасте, Уильямс написал большое число песен, определивших облик музыки хонки-тонк и кантри в целом. Его традиции продолжает семья Уильямса — сын Хэнк Уильямс-младший, дочь Джетт Уильямс, а также внуки Хэнк Уильямс III, Холли Уильямс и Хиллари Уильямс. — примечание переводчика.) Уверен, он немного оживит атмосферу.

Все обернулись и посмотрели на Чарли, который подмигнул Белле поверх кружки кофе.

С каких это пор у моего отца появилось чувство юмора? - подумала она.

- Мне он тоже интересен, Чарли, - заговорил Карлайл.

Почему моя семья не может включить какую-нибудь, черт, веселую музыку? Проворчал Эдвард про себя, готовясь к борьбе с Эмметом за стерео.

Элис проигнорировала болезненную попытку Эммета петь вместе с The Pogues и вышла из гостинной в холл.

Она вернулась неся прямоугольную коробку, обернутую в красную бумагу с печатным ярлыком наверху коробки. — Я забыла об этом. Ее принесли сегодня утром.

Она шлепнула ее Эдварду на колени. Все уставились на нее.

- От кого она? - спросил он, глядя на ярлык в замешательстве.

- Не от нас. Открой и увидишь.

Эдвард с надеждой посмотрел на Беллу, но она покачала головой, прикусив губу. Этот подарок не от нее.

Он нахмурился и начал сдирать оберточную бумагу, затем он приоткрыл крышку коробки. То что он увидел внутри встревожило его.

В коробке лежала больше, чем одна вещь, но когда Эдвард убрал белую папирусную бумагу, все что он увидел — это фотография. Маленькая, зернистая, черно-белая фотография. Ультразвуковая фотография ребенка с запиской, приложенной к ней, в которой указывался пол ребенка и отцовство Эдварда.

Он прикрыл фотографию прежде чем кто-то увидел ее, и отбросил коробку, как будто в ней была чума. Он вскочил на ноги и быстро вышел через заднюю дверь, переходя на бег, когда дверь за ним закрылась.

- Так от кого коробка? - голос Эммета нарушил тишину, когда Белла последовала за Эдвардом.

Роуз толкнула мужа локтем в бок и прошипела женское имя на ухо.

-

- Эдвард? Эдвард! Пожалуйста! - Белла проковыляла по заднему крыльцу во двор, трусцой побежала за удаляющимся силуэтом возлюбленного.

Шел снег. Большие хлопья мокрого снега как перья падали с небес, укрывая траву и голые деревья холодной белизной. Она знала куда он пошел.

- Эдвард!

Он исчез в лесу, как будто не слышал ее. Она ускорила темп. Она знала, что если потеряет его из виду, то должна будет вернуться домой. Она не будет рисковать, дабы не потеряться в лесу без пальто или карты.

- Эдвард!

Когда она вошла под своды деревьев, то увидела его. Он был в пятидесяти футах от нее, наполовину скрытый большим пнем. Он медленно повернулся, этот медноволосый мужчина, одетый только в костюм и галстук и дорогую итальянскую обувь, которая без сомнения была испорчена.

- Ты без пальто, вернись в дом, - температура его голоса, соответствовала падающему снегу.

- Я не оставлю тебя.

Один из ее высоких каблуков попал в ветку, и она чуть не упала. Эдвард в мгновение ока оказался перед ней, приводя ее в равновесие.

- Я не хочу сейчас разговаривать. Иди в дом, пока не заболела.

Белла вздрогнула в его руках. — Нам не стоит разговаривать.

Он отпустил ее и сделал шаг назад, глядя на нее. Длинные волнистые волосы падали на плечи, руки скрещены от холода на груди, луч света белым припорошил ее голову и темно-фиолетовое платье.

Она выглядела как снежный ангел. Персонаж из сказки или из сувенира снежного шара, снежные хлопья танцевали вокруг нее, как друзья.

- Ты прекрасна, - выдохнул он, моментально забыв всю свою печаль, только от одного ее вида перед собой.

Она протянула к нему свои розовые, обнаженные руки. — Пожалуйста не ходи на поляну. Так холодно. Ты схватишь пневмонию.

Он упорно покачал головой и отказался от ее руки.

- Она никогда не отпустит меня.

- Она больная, Эдвард. Ей нужна помощь.

Он засмеялся над ее замечанием, но смех его был невеселым.

- Она пыталась соблазнить меня вчера, предлагая сделать минет, а сегодня она чертовски одержима выставить мое прошлое напоказ — на Рождество, в доме моих родителей. Разве ты не понимаешь? Она думает, что я лгу тебе про нее. Эта коробка — ее способ гарантировать, что ты бросишь меня. И ты хочешь помочь ей?

Она убрала руку обратно к груди, отчаянно дрожа. Прошло много времени с тех пор как Эдвард заставлял ее чувствовать себя глупой и маленькой. Она не знала, что в коробке. Он закрыл ее слишком быстро. Теперь ей стало интересно, что Таня спрятала внутри…

- Ты заслуживаешь лучшей жизни с кем-то, кто даст тебе те вещи, которые я не могу. Ты должна отпустить меня. — Его глаза стали грустными, и он отвернулся.

- Единственное, что может сделать меня несчастной — это потерять тебя. Таня не может сделать это со мной. Ты можешь.

Она слегка покашляла, так как холодный воздух обжег горло. Эдвард опустил голову.

- Пожалуйста, иди назад, Изабелла. Я не хочу, чтобы твоя болезнь была на моей совести.

- А как же мое разбитое сердце?

Он обернулся и посмотрел на нее долгим, испытующим взглядом.

- Ты сказал, что любишь меня, Эдвард. Ты обещал — ты обещал мне не только словами, ты обещал своим телом, глазами и руками. Ты собираешься нарушить обещание?

Она была на удивление спокойной, она думала, что слишком расстроена и напугана, чтобы плакать. Она не собиралась тратить энергию на слезы.

- Я люблю тебя и никогда не любил кого-то другого. Но неужели ты не хочешь найти кого-то другого, у кого нет такого багажа и кто может дать тебе ребенка?

Белла вдохнула, издавая хриплые звуки, когда морозный зимний воздух наполнил ее легкие.

- Так вот из-за чего все это? Вот почему ты не сказал мне?

Когда он не ответил, она сделала шаг к нему.

- Недостаточно делиться только своим счастьем, нужно делить и горести тоже. В противном случае, между нами всегда будет барьер. Это несправедливо. И ты не должен защищать меня от своих мыслей и чувств, Эдвард. Я должна их слышать. И да, когда-нибудь я захочу ребенка от тебя. Я уверена, что где-то там есть мальчик или девочка, который будет нашим ребенком. Мы просто должны найти его. Эсми усыновила тебя, твоего брата и сестру. Мы можем сделать тоже самое. Мы можем вместе создать семью, и чтобы Таня ни сказала или сделала, не изменит этого.

На ее лице отразилась боль. — Только если ты решишь, что не хочешь этого или не хочешь этого со мной.

- Конечно я хочу тебя. — Его голос сломался и несмотря на темноту, Белла увидела, как в его глазах появилась влага.

- Тогда прекрати говорить мне прощай. — Она протянула руку еще раз, и на этот раз он ее взял.

Они обнялись под падающим снегом, дрожа в объятиях друг друга в темном лесу. Любые слезы, что были пролиты, теперь были общими слезами.

-

Поздно вечером Эдвард и Белла сидели в пижамах на полу перед рождественской елкой Чарли Брауна.

В надежде что ее жест развлечет Эдварда (и устранит его ревность), Белла открыла подарок Питера и разложила предметы на ковре, чтобы он мог рассмотреть их.

Он казалось был совершенно очарован фигурками Данте и Беатриче, настолько, что он решил продемонстрировать Данте не совсем целомудренное действие с Беатриче — в позиции, которую он еще не пробовал с Изабеллой.

Она покраснела и попыталась отвести взгляд, но это было скорее похоже на эквивалент средневековой автомобильной аварии, поэтому она не смогла. По крайней мере, он заставил их сначала поцеловаться.

В ответ, Белла призвала Эдварда показать подарки Тани, чтобы все секреты были раскрыты. Он не хотел этого делать, но ради нее сделал. Он взял в руку ультразвуковой снимок и поморщился. Белла тихо попросила посмотреть снимок, и он отдал ей его, глядя на нее большими грустными глазами.

- Эта фотография не может причинить тебе вред, Эдвард. Даже если Элис или Эммет обнаружат, они отнесутся с состраданием. Выкидыш — это не твоя вина.

Она провела пальцем по линии маленькой детской головки.

- Ты должен держать ее где-то в укромном месте, но не в коробке. Она заслуживает быть поставленной в рамку. Она заслуживает, чтобы ее видели.

Эдвард положил голову на руки и застонал как будто был сражен. Она подняла руку, чтобы положить ее ему на плечо.

- Она не какой-то грязный маленький секрет. Она твоя дочь. Ты любил ее и хотел ее появления. Таня хотела, чтобы эта фотография нанесла тебе вред, но на самом деле, это ценный подарок. У тебя должна быть ее фотография, потому что ты ее отец.

Эдвард был слишком растерян, чтобы ответить. Чтобы отвлечься, он потянулся к коробке, чтобы вынуть остальное ее содержимое.

Внутри он нашел очень хорошую, очень дорогую, сделанную на заказ, парадно-выходную рубашку от Томаса Пинка. Когда он изучил ее более пристально, то понял, что рубашка точно его размера. Изабелла не могла знать, что эти рубашки были его любимые, и по крайней мере две такие висят у него в шкафу в Торонто, которые были куплены Таней в предыдущих случаях.

Сама по себе рубашка была экстравагантным подарком, но там было что-то еще — что-то маленькое и блестящее в двойных манжетах белой рубашки.

Запонки.

Из роскошного хлопка рубашки на него смотрели пара золотых запонок с изображением эмблемы колледжа Магдалены. С одного взгляда Эдвард установил два факта. Во-первых, Таня потратила несколько сотен британских фунтов на эти запонки. Во-вторых, это был Танин способ утвердить их общую историю — история Беллы сюда не вписывалась.

Эдвард поспешно прикрыл рубашку папирусной бумагой, стараясь скрыть запонки от глаз Беллы, но было слишком поздно. Она их уже увидела.

И по выражению ее лица, когда она подумала о скромных вчерашних серебрянных запонках, которые она подарила ему, в отличие от больших золотых, которые купила Таня, он понял, что она расстроена.

- Я отошлю все это обратно. — Он положил рубашку в коробку, проигнорировав карточку Тани. — Я оставлю ультразвуковой снимок, а остальное верну.

Белла кивнула и протянула ему обратно фотографию. Он погладил ее лицо рукой и нежно поцеловал, стараясь без слов сказать, что ему очень, очень жаль.

Она знала, что ему жаль. Она также знала, что им обоим понадобится время, чтобы пережить все, и поэтому она сменила тему.

- Теперь я могу открыть свой подарок?

- Конечно.

Эдвард положил последний подарок Белле в руки, и затем нервно начал потирать подбородок. Когда она увидела, что внутри, то поняла, почему он так нервничал.

Это было нижнее белье.

Но необычное белье. Эдвард купил ей корсет. Корсет сам по себе был в викторианском стиле и до крайности элегантный. Он был сделан из темно-синего атласа со вставками черного кружева и щеголял черной кружевной тесьмой на спине. Он был очень красивым и очень, очень сексуальным.

Она подняла его с удивлением, и он с нетерпением ждал ее реакции.

- Это еще не все, - сказал он тихо.

Под корсетом она обнаружила пару черных кружевных трусиков, пара черных шелковых чулок и черная кружевная подвязка. И на самом деле, этого было достаточно. Кроме того, что это подарок от Эдварда. А это означало, что он выбрал туфли в дополнение к ансамблю.

Белла взяла пару лодочек от Valentino d'Orsay с острыми носами.

- Это эгоистичный подарок. Мы однажды пошутили о корсете, и я заказал это у дизайнера из Парижа. Я думаю синий будет великолепно смотреться на твоей коже. Но если не хочешь, можно все вернуть. Я уверен, что после последних двух дней, этот корсет будет последним, что ты захочешь одеть. Особенно передо мной.

Настроение Эдварда сместилось в сторону депрессии, когда он вспоминал их неудобную размолвку вчера вечером.

Она ласково ему улыбнулась и наклонилась, чтобы поцеловать его.

- Спасибо, - пробормотала она ему в губы. — За все. И я обещаю, я буду носить его.

- Будешь?

Она посмотрела на корсет и пробежалась пальцами по ребрам жесткости, которые придавали корсету форму.

- Я приготовилась прочесть сама себе зажигательную речь, прежде чем одеть этот корсет, но я думаю, он очень женственный и очень красивый. И мне понравились туфли. Спасибо.

Плечи Эдварда расслабились, и он глубоко вздохнул.

Он хотел просить ее примерить его немедленно. Он хотел увидеть ее в этих туфлях… возможно сидя на туалетном столике, и он между ее ног… но он оставил такие фантазии при себе.

- Хм, мне нужно объяснить кое-что. — Белла положила все обратно в коробку и закрыла крышку, прижимая подарок к коленям.

- Я не могу одеть это сегодня.

- Все нормально. Как-нибудь в другой раз. — Эдвард спрятал свое разочарование за улыбкой.

- Должно пройти какое-то время прежде чем я одену все это.

- Когда ты почувствуешь себя комфортно, ты можешь удивить меня. — Он быстро чмокнул ее в щеку, и взял ее руку в свою, лаская ладонь пальцем.

- Я пыталась объяснить тебе прошлым вечером, но, э-э, я не закончила.

Он молчал и ждал, когда она выложит все начистоту.

- Хм, у меня менструация.

Челюсть Эдварда отвисла, и потом он закрыл ее. Он моргнул пару раз. По правде говоря, он никогда раньше не был счастлив слышать о женском цикле. Он убрал коробку в сторону и подвинул ее так, чтобы она оказалась у него на коленях, горячо обнял ее.

- Не такой реакции я ожидала. — Голос Беллы был приглушен из-за его груди, так как он крепко ее обнимал.

- Так это не из-за того, что ты была расстроена из-за меня и Тани? Или что ты не хотела меня? - в его голосе отражались сомнения.

- Я не была счастлива из-за того, что произошло вчера, но это не мешает мне хотеть тебя. Конечно, я хочу тебя. Ты есть ты. Ты привлекательный и сексуальный, и ты всегда заставляешь меня чувствовать себя особенной, когда мы занимаемся любовью. И красивой. Но прямо сейчас, я не собираюсь — идти туда. Или позволить тебе идти туда. Ну ты понимаешь что я имею ввиду. — Она стала волноваться и почувствовала, что ее щеки пылают.

Эдвард поцеловал ее в лоб и усмехнулся про себя. — Не волнуйся. У меня другие планы на этот вечер. Я думаю самое время нам обоим расслабиться и просто наслаждаться друг другом.