Анализ случая параноидной деменции в качестве парадигмы.

История болезни.

B. St., портниха, незамужняя, родилась в 1845 году. В 1887 г. пациентка была принята в клинику и с тех пор постоянно находилась в больнице. У нее тяжелая наследственность. До своего поступления в больницу она уже в продолжение нескольких лет постоянно слышала голоса, клеветавшие на нее. В течение некоторого времени она думала о самоубийстве, хотела утопиться. Она считала, что голоса исходят из невидимых телефонов. Они говорили ей, что у нее сомнительная репутация, что ее ребенка нашли в туалете, что она украла ножницы, чтобы выколоть ребенку глаза. (При этом по анамнезу пациентка вела вполне приличный, уединенный образ жизни!) Временами пациентка держалась своеобразно, пользовалась немного высокопарным слогом.

Представление об этом дают письма, написанные ею в то время.

5-го июля 1887 г.

Господину директору!

В этих строках я еще раз настоятельно прошу вас милостиво отпустить меня. Голова моя яснее, чем когда-либо, как я уже отмечала в последнем письме. Те страдания, которые мне приходится переносить благодаря новостям во всех областях, к сожалению, известны мне одной и слишком потрясающе действуют на мое здоровье, а также на мою душу. — К сожалению, люди дошли до того, что тайными жестокостями мучают несчастных людей, а я страдаю больше, чем вы себе можете представить, и поэтому совершенно отчетливо предвижу свой конец, что меня все больше печалит. Надеюсь, что вы будете действовать как врач, и что поэтому дело не требует дальнейшего обсуждения.

С глубоким уважением и т. д.

16-го августа 1887 г.

Милостивый государь!

К сожалению, я не в состоянии объяснить вам печальное положение, которое постепенно установилось. По этой простой причине еще раз обращаю ваше внимание на то, чтобы отпустить меня без дальнейших затруднений, ибо лишь мне одной новости доставляют страдания, и если бы вас можно было убедить в этом, вы, наверное, тотчас же отпустили бы меня, ибо я от этого страдаю с самого начала, с тех пор, как я здесь, и здоровье мое совершенно расстроено; я желаю немедленной выписки. Состояние мое немедленно улучшится, когда я буду вне Цюриха, в другой атмосфере, где нет этих ужасов и т. д.

Пациентка создавала множество безумных идей: ей досталось миллионное состояние; ночами ее постель набивали иголками. С 1888 г. речь ее стала все менее членораздельной, идеи стали непонятными: например, она обладает монополией. Она стала делать руками странные жесты; некий «Рубинштейн из Петербурга» посылает ей вагонами деньги. 1889 г.: ночью ей вырывают спинной мозг. У нее вызывают боли в спине веществами, проникающими через стены, «покрытые магнетизмом». «Монополия причиняет страдания, которые не находятся в теле и не летают в воздухе». Производятся «вытяжки вдыханием химии» и т. д. «Смертью от удушения уничтожаются легионы». «Станция за станцией так должна сохранять правительственные положения, что вопросы существования отделений не могут быть выбраны с целью спрятаться за ними, все вещи могут выбираться».

1890-1891 гг. Безумные идеи становятся все более нелепыми. Большую, но непонятную роль играют слова «монополия банкнот». 1892 г.: пациентка становится «королевой сирот», «владелицей заведения Бургхольцли», «Неаполь и я должны снабжать весь мир вермишелью». 1894 г.: При каждом посещении врача повторяется стереотипная фраза о выписке, но произносимая без всякого аффекта. 1895 г.: пациентка чувствует себя парализованной и утверждает, что у нее чахотка. Она владеет «семиэтажной фабрикой банкнот, с черными, как уголь и вороны, окнами, это означает паралич и голодную смерть». 1896 г.: пациентка утверждает, что она — «Германия и Гельвеция из исключительно сладкого масла; но теперь я не содержу даже столько масла, сколько составляет муха — гм-гм-гм — это голодная смерть — гм-гм» («Гм» — это характерная стереотипная вставка, существующая до сих пор.) «Я — Ноев ковчег, спасательная лодка и уважение», «Мария Стюарт, жена императора Александра». 1897 г.: по ночам ее мучают сотни тысяч змей и т. д.

Эти заметки из истории болезни ясно показывают, с каким случаем мы имеем дело. В настоящее время пациентка прилежная работница; при работе она немного жестикулирует, шепчет и во время врачебных посещений стереотипно и без всякого аффекта задает свои вопросы: «не слыхали ли вы чего-либо о банкнотах? Я ведь уже так давно установила монополию, я тройная властительница мира» и т. д. Когда она не говорит о своих безумных идеях, то поведение ее и способ выражения вполне нормальны, хотя нельзя не заметить известной искусственности, но подобная искусственность нередко встречается у пожилых незамужних женщин, заменяющих неудовлетворенную сексуальность усиленной корректностью. Она, разумеется, не сознает своей болезни, но находит в известной степени понятным, что никто не в состоянии разобрать ее безумных идей. Слабоумия не замечается. Речь изменяется лишь при изложении безумных идей, в других же случаях пациентка говорит нормально, повторяет прочитанное, ясно определяет понятия, поскольку последние не возбуждают комплекса. При опытах и анализах пациентка была очень предупредительна и, видимо, всячески старалась быть мне, насколько возможно, понятной. Это ее поведение объясняется тем, что исследование как таковое уже возбуждает комплекс, ибо пациентка сама постоянно вызывает на разговор, в надежде наконец убедить нас и таким образом добиться исполнения своих желаний. Пациентка всегда спокойна и ее поведение не привлекает внимания. При работе она бормочет свои «могущественные слова», то есть стереотипные фразы или отрывки фраз весьма странного содержания, как, например: «вчера я находилась в ночном поезде, идущем в Ниццу, там я должна была пройти под триумфальной аркой — мы все это уже установили, как тройная владетельница мира — мы тоже — лилово-новокрасное морское чудо и т. д.». Подобные отрывки встречаются у нее во множестве, но все они стереотипны и постоянно могут быть воспроизведены в одинаковой форме. Моторные (двигательные) стереотипы встречаются редко; таковым является, например, внезапное простирание рук, как будто пациентка хочет кого-то обнять.

Простые ассоциации слов.

В продолжение двух лет я несколько раз записывал простые ассоциации слов пациентки (подобно тем, которые описаны мной в «Диагностических исследованиях ассоциаций»). Приведу некоторые из них.

Слово-стимул, Повторений*	Реакция	Время реакции (сек.)
1. Ученик, 2	теперь вы можете писать Сократ	12,4
2. Отец, 1	да, мать	7,6
3. Стол, 1	диван	3,8
4. Голова, 1	да, незаменима	14,8
5. Чернила, 1	ореховая вода	9,0
6. Иголка, 1	нитка	11,4
7. Хлеб, 1	масло	3,4
8. Лампа, 1	электричество, керосин	6,4
9. Дерево, 1	фрукты	6,0
10. Гора, 1	долины	9,4
11. Волосы, 2	шляпа	6,2

Некоторые из этих ассоциаций представляются весьма понятными. Р.1. — ученик — Сократ — реакция, странная для портнихи. Она представляется очень натянутой и поэтому тотчас вызывает предположение о комплексной констелляции: склонности к изысканности речи и поведения. То же самое можно сказать и о Р.8. — лампа — электричество. Р.4 — голова — да, незаменима — непонятна, если не знать, что слово «незаменимо» — одно из излюбленных стереотипных слов пациентки. Р.5. — чернила — ореховая вода — темно-коричневая, чернила — черные. Но каким образом пациентке пришла в голову именно ореховая вода? Это опять-таки, как и Сократ, комплексная констелляция. Пациентке очень хочется иметь ореховую воду. Наряду с этими странностями поражают многочисленные повторения слов-раздражителей, необычайно продолжительные периоды реакции и частое повторение слова «да» в начале реакции. Как известно, именно эти признаки мы считаем симптомами комплексной констелляции, то есть вмешательством представления, ярко окрашенного чувством. Но нельзя упускать из вида, что тут мы имеем дело со случаем раннего слабоумия, когда безумные идеи (по нашим понятиям они являются выражением комплекса) излагаются с нарочитым отсутствием аффекта. Если бы имело место действительное отсутствие аффекта, то на первый взгляд противоречило бы здравому смыслу то обстоятельство, что признаки сильного подчеркивания чувством появляются именно там, где обычно создается впечатление дефекта чувства. Благодаря многочисленным исследованиям, проведенным со здоровыми и истеричными людьми, нам известно, что при опытах эти признаки всегда указывают на выступление какого-либо комплекса, поэтому мы и в случаях раннего слабоумия придерживаемся того же мнения. Следствием вышеуказанного предположения является то, что большая часть вышеупомянутых реакций должна быть констеллируема комплексами. Что это действительно так при 1-ой реакции — мы уже видели. Р.2. — отец — да, мать — отличается словом «да», указывающим на сильное чувство; в безумных идеях пациентки родители играют, как мы увидим далее, известную роль. Р.3. — стол — диван — как кажется, носит объективный характер и время реакции поэтому короче. Р.4. — голова — да, незаменима — имеет, наоборот, очень долгое время реакции. Пациентка отнесла слово «голова» к себе самой и поэтому прибавила сказуемое «незаменима» — выражение, которое она обычно присваивает своей личности, большей частью в следующей стереотипной фразе: «я двойной политехникум незаменима». Р.5. — чернила — ореховая вода — есть косвенная комплексная констелляция, заимствованная из весьма отдаленной области. Наряду со многими другими предметами пациентка обычно требует и ореховую воду. Р.6. — иголка — нитка — вызывает в ней профессиональный комплекс — она портниха. Р.7. — хлеб — масло — реакция объективная. Р.8. — лампа — электричество, керосин — также являются предметами желанными. Р.9. — дерево — плоды — также, ибо она часто жалуется, что получает слишком мало фруктов. Она и мечтает иногда об обильном подарке, состоящем из фруктов. Р.10. — гора — долины: гора играет большую роль в ее безумных идеях; она выражает это следующим стереотипным образом: «я создала высочайшую вершину Финстерааргорн» (горная вершина в Швейцарии) и т. д. Р.11. — волосы — шляпа — тоже должна иметь отношение личное, но отношение это до сих пор не установлено.

Итак мы видим, что наибольшая часть вышеприведенных ассоциаций констеллируема комплексами, чем объясняются внешние признаки окраски чувством. Но на первый взгляд непонятно чрезвычайно большое число комплексных констелляций. Такое огромное количество их мы находим у нормальных и истеричных людей лишь при чрезвычайно интенсивно окрашенном комплексе, то есть при свежем аффекте. Об этом у нашей пациентки не может быть и речи: она совершенно спокойна, в ее ассоциациях отражаются лишь последствия, вызванные действием аффекта: одностороннее выдвижение комплекса без вызываемого им возбуждения чувств. Отсюда вытекает клиническое впечатление «отсутствия аффекта». Мы видим как бы скорлупу аффекта, содержание же ее исчезло. Но может быть и так, что пациентка сместила аффект и что скорлупы эти являются лишь избитыми способами выражения вытесненного комплекса, обладающего разумным и понятным содержанием, но не поддающегося более воспроизведению и скрывшегося вместе с аффектом. Упоминаем уже здесь об этой возможности, к которой мы еще вернемся в дальнейшем.

12. Дерево, 1	обивка	10,2
13. Сновидение, 1	реальность	3,8
14. Тетрадь, 1	портфель	14,4
15. Бумага, 1	штемпельная бумага	5,0
16. Книга, 1	книги	6,8
17. Карандаш, 1	перья	7,6
18. Петь, 1	певица	5,0
19. Кольцо, 1	связка, союз или помолвка	16,4
20. Зуб, 1	челюсть, зубы	14,8

Р.12. — дерево — обивка — относится к ее жалобе, что в больнице только твердые деревянные скамейки, тогда как она хотела бы иметь мягкую мебель («я устанавливаю мягкую мебель»). Р.13. — сновидение — реальность: большую часть своих безумных идей она черпает из сновидений; но в ответ на всякое возражение она всегда решительно подчеркивает реальность всех предметов своих желаний. Р.15. — бумага — штемпельная бумага — относится к безумной идее, что существует государственный документ, свидетельствующий о ее выдающейся деятельности. Р.16. — книга — книги — относятся к ее стереотипу: «я видела книгу страшно высоко над городским парком» и т. д. Этот стереотип также имеет отношение к ее необыкновенной деятельности, как мы увидим далее. Некоторые реакции при Р.19 — кольцо — связь, союз или помолвка — указывают на особенно интенсивную окраску чувством; тут отчетливо выступает эротический комплекс, играющий большую роль у данной пациентки и в других случаях. Р.20. — зуб — челюсть, зубы — относится к ее желаниям. Она хотела бы получить новую искусственную челюсть взамен старой, испорченной.

21. Окно, 1	дверь, вставляющееся стекло, вентиляция	10,6
22. Лягушка, 1	охотнее всего хотела бы паралич	18,2
23. Цветок, 1	камелия	24,8
24. Вишня, 1	груша	9,8
25. Заведение, 1	причина	12,8
26. Фельдшер, 1	запертый	8,0
27. Рояль, 1	пианино	14,8
28. Печка, 1	черты интересов	8,4

Р.21. — окно — в ее безумных идеях обладает многочисленными значениями; одно из главных его значений то, на которое она намекает словом «вентиляция»; каждую ночь ее мучает запах фекалий, который она надеется устранить улучшением вентиляции. В высшей степени странную 22-ю реакцию — лягушка — пациентка объясняет следующим образом: такое настроение является, когда видишь, как прыгает лягушка; у меня при этом всегда отнимаются ноги». «У меня паралич» или «это паралич» — стереотипы, намекающие на подобное параличу чувство в ногах. Как видно, пациентка очень издалека привлекает ассимиляцию к своему комплексу. При 23-ем слове-раздражителе — цветок — камелия — реакция: «камелия» снова представляется весьма изысканной; но камелия относится также к убору, о котором она мечтает. Р.24. — вишня — относится к комплексу фруктов. Своеобразная реакция 25 — заведение — причина — пациентка объясняет следующим образом: «частные лица создают подобные заведения. Я как владетельница мира установила это заведение, но не я его причина, хотя при моем поступлении (сюда) кто-то и крикнул это». Когда пациентка поступила сюда, голоса говорили ей, что она виновата в существовании этого заведения; она это оспаривает, но со времени своего -поступления убеждена (безумная идея), что заведение это принадлежит ей, ибо она как «владетельница мира» «устанавливает» все большие здания как свое имущество. Р.26. — фельдшер — запертый — представляет реакционное слово, персеверацию предыдущего комплекса. Р.28.- печка — черты интересов — пациентка объясняет следующим образом: «мы печки для государства... я передаю черты интересов». Последняя фраза стереотипна, значение ее мы увидим ниже. Такие реакции, как «заведение — причина» и «печка — черты интересов» — безусловно типичны для раннего слабоумия и не встречаются при иных психических аномалиях.

29. Гулять, 1	это для меня чрезвычайная радость, когда я могу выходить*	—
30. Варить, 1	жарить	6,8
31. Вода, 1	лимонад	5,0
32. Танцевать, 1	Прим, я — г-н Прим	10,0

Тут снова появляется безумная идея. Пациентка объясняет: «Господин Прим — первый танцмейстер в Цюрихе». Ни имя, ни личность мне не известны; это, вероятно, безумное образование.

33. Кошка, 1

Клевета

21,8

Эту издалека привлеченную комплексную констелляцию пациентка объясняет следующим образом: «меня однажды кто-то оклеветал, потому что я всегда носила на руках кошек». Неясно, исходила ли клевета от какой-либо личности или от голосов. Ношение на руках кошек нередко является симптоматическим действием при эротических комплексах. (Ребенок!)

34. Сердце, 1	разум	1,2
35. Плавать, 1	однажды я чуть не утонула; тонуть**	—
36. Император, 1	императрица***	3,0
37. Луна, 1	солнце	2,8
38. Бить, 1	всегда есть доказательство грубости****	5,8
39. Звезда, 1	можно ли сказать: солнце, луна и все неподвижные звезды?*****	—
40. Гладить, 1	слово, которое нельзя хорошо написать: ласкать.	—

Тут снова констеллируется эротический комплекс, как, вероятно, и в предыдущей ассоциации. Обе указанные реакции являются нерешительно, после вступительных слов, указывающих на чувство неуверенности, то есть чувство неполноты, которое, вероятно, возникает из-за того, что одновременно возбуждается сильный бессознательный комплекс; сознательное представление поэтому становится менее отчетливым и полным.

41. Грандиозно, 1

досада

6,6

Снова комплексная констелляция, притянутая издалека! Пациентка объясняет: «ведь говорят же, когда случается что-либо неприятное: да, это грандиозно!» (Пациентка считает особенным огорчением то обстоятельство, что ей все еще не выдают громадного состояния, которое она давно уже «установила»).

42. Ребенок, 1	родители	6,2
43. Сладко, 1	я должна познать горькое в жизни	11,0
44. Ездить верхом, 1	я должна теперь ездить в экипаже	8,8

Тут пациентка опять реагирует весьма эгоцентрично, то есть ее комплексы пользуются всяким возможным случаем, чтобы выступить наружу. Р.44. — ездить верхом — относится к стереотипно выраженной безумной идее: «я уже с 1886 г. должна была бы выезжать верхом». Эта идея также относится к мании величия.

45. Любезно, 1

да, любезно, миловидно

2,8

Относится к стереотипно выраженной идее величия: «я королевски миловидна, так миловидна и чиста».

46. Корона, 2

вилла

17,4

Пациентка объясняет: «вилла С. в Т. — моя корона». «Я устанавливаю ее как мое имущество». Вилла С. — одна из красивейших в окрестностях Цюриха.

47. Сурово, 1	по большей части грубо*	5,6
48. Больной, 2	больна бедность**	—
49. Жертва, 2	жестокость***	7,8
50. Свадьба, 1	государственное дело****	7,8
51. Бабушка, 1	есть счастье*****	6,6
52. Ссориться, 2	всегда доказательство опасного	10,4
53. Голубой, 1	небесно-голубой	3,4
54. Диван, 1	подушка	7,2
55. Тысяча, 1	150 000******	7,0
56. Любить, 1	большие неурядицы	11,4

Пациентка объясняет: «люди любят только самих себя». Этим она хочет выразить, что никто не обращает внимания на ее требования и поэтому она все еще должна ожидать уплаты.

57. Дико, 1	индеец	8,2
58. Слезы, 1	скорбь	4,4
59. Война, 1	я еще никакой войны не вызвала, всегда бедствие	6,8
60. Верность, 1	непреходяща	9,0
61. Чудо, 1	высшая точка*	10,0
62. Кровь, 1	облагороженная	9,0
63. Венок, 1	праздничен	7,0

Первая ассоциация является, очевидно, комплексной констелляцией, вторая — отрывком из ее фантазий, относящихся к большим празднествам.

64. Разлучаться, 1	большей частью вызывает слезы	1,2
65. Право, 1	честность	5,8
66. Сила, 1	большей частью это есть жестокость, насилие	13,0
67. Месть, 1	часто естественна при жестокостях	14,2
68. Маленький 1	часто это потеря*	10,0

 

69. Молиться, 1

есть основной фундамент*

11,4

 

70. Несправедливый, 1	всегда жесток	8,2
71. Мир, 1	владетельница мира	4,2
72. Чужой, 1	незнакомый	3,4
73. Фрукты, 1	благословение	15,0
74. Фальшивый, 1	плохой	6,6
75. Шлем, 3	герой, геройство*	11,4

 

76. Одевать, 1

вкус*

3,4

 

77. Тихо, 1

такт*

6,0

 

78. Бедствие, 1

костыли*

7,8

 

79. Сено, 1	урожай	4,8
80. Чисто, 1	хорошие условия*	24,4

 

81. Малина, 1

варенье, сироп*

3,8

 

82. Глава, 1

мудрость*

22,0

 

Ограничусь этими примерами. Они содержат все существенное. Прежде всего поражает огромное количество совершенно отчетливых комплексных констелляций. За некоторым исключением все ассоциации являются едва скрытыми выражениями комплекса. Так как комплексы везде занимают первенствующее место, то мы везде встречаем соответствующие расстройства опыта ассоциаций. Постоянная повышенная продолжительность времени реакции, вероятно, отчасти объясняется постоянным вмешательством комплекса, что у нормальных и даже истеричных людей встречается значительно реже. Из этого можно прямо заключить, что психическая деятельность пациентки занята исключительно комплексом: она порабощена комплексом, она говорит, действует и мечтает лишь о том, что внушает ей комплекс. Представляется, что у нее имеет место известное слабоумие, которое выражается в некоторого рода наклонности к определениям, но, в противоположность подобной же наклонности у слабоумных, у нашей пациентки эта наклонность не характеризуется стремлением к обобщениям, а лишь определяет или обозначает предметы слов-раздражителей в терминах, используемых комплексом. Характерны при этом необычайные взвинченность и аффектация, часто граничащие с непонятностью. Неуклюжие и поэтому кажущиеся странными определения слабоумных встречаются там, где возникает какое-либо интеллектуальное затруднение, то есть именно там, где их можно ожидать. Однако в нашем случае аффектированные определения появляются в неожиданных местах, соприкасающихся с комплексом. Поражающие и лингвистически странные реакции, в особенности иностранные слова или слова из других языков, мы постоянно встречаем у нормальных и истеричных людей в критических местах. Здесь же этому соответствуют неологизмы (словесные новообразования), представляющие не что иное, как особо сильные и содержательные выражения мыслей, связанных с комплексом. Поэтому понятно, что пациентка называет свои неологизмы «могущественными словами». Их появление всегда указывает на целую систему, скрытую за ними, как употребление технических терминов в нормальной речи.

Мы видим, что комплекс стимулируется даже самыми отдаленными словами; он, так сказать, ассимилирует все, что входит с ним в соприкосновение.

Нормальные и истеричные люди, по нашим наблюдениям, держатся приблизительно сходным образом при комплексах, интенсивно окрашенных чувством, когда аффект еще свеж. Итак, пациентка держит себя в эксперименте как человек, обладающий свежим аффектом. Разумеется на самом деле это не так, хотя ее ассоциации подвергаются влияниям, подобным тем, которые могут иметь место лишь при свежем аффекте; наибольшая часть реакций отчетливейшим образом констеллируется субъективным комплексом. Этот факт мы объясняем высказанным в предыдущих главах предположением, по которому раннее слабоумие обладает содержанием, аномально интенсивно окрашенным чувством, которое при возникновении болезни становится устойчивым. Если это предположение верно и применимо ко всем формам раннего слабоумия, то мы должны ожидать, что характерной особенностью ассоциаций у шизофреников явится аномальное проявление комплекса. Мой опыт действительно подтверждает это во всех случаях. В этом отношении сходство раннего слабоумия с истерией также весьма значительно. Экспериментом были затронуты следующие основные комплексы.

Комплекс личного величия. Он констеллирует большую часть ассоциаций и выражается, прежде всего, аффектацией, которая стремится исключительно к подчеркиванию достоинств личности. В этом смысле аффектация является нормальным и общеизвестным средством, которое постоянно укрепляет самоуверенность. Но здесь она достигает преувеличенной силы в связи с болезненно повышенным чувством собственного достоинства. Так как аффект, на котором она основана и который вызывает ее действие, по-видимому, никогда не угасает, она продолжает существовать целыми десятилетиями, превращаясь в манерность, резко контрастирующую с реальностью. Впрочем, то же самое замечается у нормальных, но неумеренно тщеславных людей, сохраняющих претензии на величие даже в случаях, когда их положение совершенно не соответствует этому. В соответствии с преувеличенной аффектацией мы находим и преувеличенные идеи величия, которые отчасти вследствие своего контраста с реальностью, отчасти же вследствие аффектированного и непонятного словесного выражения кажутся гротескными. Это явление наблюдается и у нормальных людей, когда чувство собственного достоинства противоположно их умственному развитию и положению. У нашей пациентки речь идет, главным образом, о преувеличении, которое заставляет предположить наличие соответствующего аффекта. Но неясность и несоответствие выражения превосходят нормальный механизм и указывают на искажение понятий, лежащих в основе этого явления. Комплекс личного величия выражается также в неадекватности требований и желаний.

Комплексу величия противоположен комплекс ущербности, выступающий также весьма отчетливо. При этой болезни он является обыкновенной компенсацией величия. И тут способ выражения снова преувеличен, часто едва понятен и поэтому смешон.

Имеются также намеки на эротический комплекс, но они в значительной мере отходят на задний план по сравнению с обоими предыдущими комплексами; тем не менее эротический комплекс играет, быть может, главную роль. У женщин этого даже следует ожидать. Быть может он, в значительной степени, находится на заднем плане, тогда как другие комплексы являются лишь его заменой. Мы еще вернемся к этому ниже.

Человек, обладающий сильной чувствительностью и преувеличенным чувством собственного достоинства, постоянно будет сталкиваться со своим окружением. Отсюда прямо вытекают основы комплексов величия и ущерба. Таким образом, в этих механизмах едва ли содержится нечто специфическое. Мы скорее должны искать это специфическое в симптомах, наиболее удаленных от нормы, то есть в непонятном. Сюда, прежде всего, относятся неологизмы. Поэтому я подверг особым исследованиям словесные новообразования пациентки, надеясь тем самым напасть на след самого существенного.

Непрерывные ассоциации.

Прежде всего я попытался добиться непосредственно от пациентки объяснения ее неологизмов. Но эта попытка оказалась совершенно безуспешной, так как пациентка тотчас же произнесла целый ряд новых неологизмов, напоминавших «салат слов». Она говорила таким тоном, как будто значение ее слов подразумевается само собой и ей совершенно ясно, и считала сказанное ею исчерпывающим объяснением. Я убедился, что прямые вопросы ни к чему не приводят, как и при истерии, когда прямо спрашиваешь о возникновении симптомов. Поэтому я применил то средство, которым с успехом пользуются и при истерии, заставив пациентку высказывать все ассоциации к одному слову-раздражителю. Это позволило найти ассоциации для каждого понятия во всех направлениях и выяснить его различные связи. В виде слов-раздражителей я выбирал неологизмы, во множестве существующие у пациентки. Так как она в области своих безумных идей говорит очень медленно, и при этом постоянной помехой является еще «отключение мыслей» (вызванные комплексом), то за ней было нетрудно записывать дословно. Воспроизвожу эти опыты в точности, пропуская лишь повторения.

А. Исполнение желаний

1. Сократ: ученик — книги — мудрость — скромность — нет слов для выражения этой мудрости — высший пьедестал — его поучения — должен был умереть из-за плохих людей — несправедливо обвинен — величественнейшее величие — самодовольный — это все Сократ — изящный ученый мир — не разрезать ни одной нитки — я была лучшей портнихой, никогда ни кусочка сукна на полу — изящный мир артистов — изящная профессура — это дублон — 25 франков — это высшее — тюрьма — оклеветана злыми людьми — неразумность — жестокость — распутство — грубость.

Эти ассоциации не шли гладко; они постоянно задерживались «отключением мысли», которое пациентка описывает как невидимую силу, которая постоянно отнимает у нее как раз то, что она хочет сказать. Отключение мысли проявляется особенно в те минуты, когда она хочет сказать что-нибудь решающее. Это решающее и есть комплекс. Так, при вышеприведенном анализе мы видим, что существенное появляется только после большого числа предшествующих темных аналогий. Предположительной целью опыта является объяснение неологизмов, что известно и самой пациентке, поэтому, если ей нужно столь продолжительное время для воспроизведения важнейшего, то ее способность представления должна быть своеобразно расстроена; это расстройство скорее всего можно назвать недостатком способности отличать важные материалы от незначительных. Объяснение ее стереотипов: «я Сократ» и «я подобна Сократу» заключается в том, что она была «лучшей портнихой», которая «не разрезала ни одной нитки» и «никогда не имела на полу ни кусочка сукна». Она «артистка», «профессор» своего дела. Ее истязают, не признают владетельницей мира и т. д., считают больной, это, однако, является «клеветой». Она «мудра» и «скромна», она совершила «высшее»; все это — аналогии к жизни и смерти Сократа. Итак, она хочет сказать: «я подобна Сократу и страдаю, как он». С известной поэтической вольностью, свойственной минутам сильного аффекта, она прямо говорит: «я Сократ». Болезненным тут, собственно, является то, что она до такой степени отождествляет себя с Сократом, что уже не в состоянии освободиться от этого отождествления и до известной степени считает его действительностью, а замену имен настолько реальной, что ожидает понимания от всех, с кем имеет дело.

Тут мы видим ясно выраженную недостаточную способность различать два представления: каждый нормальный человек бывает способен отличить от своей действительной личности принятую роль или ее принятое метафорическое обозначение, хотя сильно развитая фантазия, то есть интенсивная окраска чувством, может удержать в течение некоторого времени подобное образование сновидения-желания. В конце концов обратное движение чувства непременно приведет к исправлению данной метафоры, а, следовательно, и к приспособлению к действительности. Но бессознательное действует несколько иначе: мы видели, например, что сон превращает метафорическое выражение в нечто реальное, действительное для видящего сон, или, как, например, бессознательный комплекс тотчас сливает с данной личностью отдаленную аналогию, благодаря чему достигает интенсивности, нужной ему для расстройства сознательного процесса. (Стихотворение Гейне: «Стоит одиноко сосна» и т. д.) Если бы в ту минуту бессознательный комплекс, воспользовавшись кратким состоянием сумеречного сознания, овладел иннервацией речи, он бы сказал: «я — сосна». Как было сказано в предыдущих главах, необходимым условием подобных слияний является неотчетливость представлений, которая и в норме всегда существует в бессознательном. Этим мы объясняем слияния и в нашем случае: как только пациентка начинает думать в области комплекса, мышление ее оказывается лишенным нормальной энергии, то есть отчетливости; оно становится неотчетливым, подобным сновидению, таким, какими наши мысли бывают в области бессознательного или в сновидениях. Как только ассоциации пациентки касаются области комплекса, прекращается главенство направляющей идеи, и мысли протекают аналогиями, подобными сновидениям, которые, со свойственной им естественностью, приравниваются к действительности как равноценные ей. Тут комплекс работает автоматически, повинуясь привычному ему закону аналогий; он совершенно свободен от комплекса эго, который поэтому не может вмешиваться в комплексные ассоциации, направляя их ход. Напротив, он сам оказывается в подчинении у господствующего комплекса, и его действие постоянно расстраивается недостаточными (отключение мыслей) репродукциями (воспроизведение, представление) и навязчивыми ассоциациями (патологические идеи). Процесс затемнения, разыгрывающийся в представлениях, происходит и в речи: речь постепенно становится неясной, сходные выражения легко заменяют друг друга, появляются перемещения по созвучию и косвенные (лингвистические) ассоциации. Так, например, пациентке безразлично сказать «артистка» или «изящный артистический мир», «профессура» вместо «профессор», «изящный мир ученых» вместо «ученая портниха». Понятия эти заменяют друг друга так же легко, как личность пациентки и Сократ. Но характерно, что ударение ставится ею не на том, что просто, а на том, что необыкновенно, так как это соответствует ее стремлению к изяществу.

2. Двойной политехникум (стереотип: «я двойной политехникум — незаменима»). Это — высшее, наивысшее — высшее в шитье одежды — высшая деятельность — высшая интеллигентность — высшая деятельность в поварском искусстве — высшая деятельность во всех областях — двойной политехникум незаменим — универсал с 20 000 франков — не разрезала ни одной нитки — изящный мир артистов — ни одной нитки не пришить там, где ничего не видно — пирог из слив на основе манной крупы — это так важно — изящнейшая профессура — это дублон — 25 франков — одежда музея улиток есть высшее — салон и спальня — должна была бы там жить как двойной политехникум.

Содержание «двойного политехникума» весьма сходно с содержанием «Сократа», только здесь «искусства» выдвигаются еще больше. Рядом с «шитьем одежды» (портняжничество) появляется еще поварское искусство с его специальностью «пирогом из слив на основе манной крупы». Портняжное искусство снова появляется в тех же стереотипных связях ассоциаций, как раньше. И без дальнейших объяснений понятно, что «политехникум» является дальнейшей заменой верха искусства и мудрости. Дальнейшим определением являются слова: «должна была бы там жить» — то есть в Политехническом Институте, как объяснила мне пациентка позднее. При этом ни для ее сознания, ни для сновидения не является противоречием, что она сама, в качестве «двойного политехникума», живет в Политехническом Институте («политехникуме»). Эту нелепость совершенно невозможно довести до ее сознания — она просто отвечает одним из вышеприведенных стереотипов. Политехникум в Цюрихе — величественное здание, поэтому он «принадлежит ей». Неясным эпитетом является слово «двойной»; может быть, слово «дублон» есть лишь его отголосок. Возможно, что это должно означать плату, ожидаемую за ее «высшую» де<