Я хочу закатить глаза. Джастин, ты — выдающийся автор. Конечно же, ты можешь подобрать слово получше, чем просто «круто». Я делаю глоток вина, а затем прочищаю своё горло.

— Круто.

Я хочу закатить глаза. Джастин, ты — выдающийся автор. Конечно же, ты можешь подобрать слово получше, чем просто «круто». Я делаю глоток вина, а затем прочищаю своё горло.

— Ты знаешь, я надеюсь, что ты не возражаешь, если я спрошу твоего совета, ты же знаешь о том, как писать и работать с материалом?

— Конечно, леди, — улыбается он, и мне хочется растаять, но нет. Я велю своему глупому сердцу успокоиться.

— Хорошо, я знаю, что ты издаешься традиционно, но…

Он поднимает палец вверх.

— Гибрид. Я всё ещё занимаюсь немного инди-культурой.

— О, да, хорошо, ну, в общем, с… инди-культурой, я имею в виду, как ты продаёшь это?

— Это, бл*дь, вопрос на миллион долларов. Это всё — счастливая случайность, если ты спросишь меня об этом. Но лучший совет, который я могу тебе дать, — отправляйся во столько автограф-туров во сколько только сможешь.

— Почему? — симулирую я наивность.

— Автограф-туры. О, Боже, — произносит он, наклоняясь над столом, огромная усмешка, распространяется на его губах. — Есть маленькая фишка. Ты когда-нибудь была на автограф-сессии?

— Нет…

— Дерьмо, это просто… потрясающе. Я люблю их. Встречи с читателями и вечеринки.

— Возможно, я смогу пойти на одну с тобой, — потому что Тори-*баная-Дэвис не получит тебя снова…

— Я не знаю, — ухмылка украшает его лицо, пока он подносит вино к своим губам. — Несовместимость и всё такое.

Я закатываю глаза.

— Это не свидание, дебил. Как друг.

— Да, да. Ты же понимаешь, что я не собираюсь просто дружить с такой девочкой, как ты, правда? — белыми зубами он прикусывает нижнюю пухлую губу. — Меня тянет к тебе, и в тот момент, когда ты отпустишь оборону… — он выгибает бровь и подмигивает мне.

— Что бы не тешило твоё эго…

— Автограф-сессия в Хилтоне в городе в эти выходные, — он пожимает плечами и затем приканчивает вино. — Ты хочешь на неё пойти? Я введу тебя в курс дела, представлю некоторым людям.

— Конечно.

Он прищуривается, глядя на меня.

— Я имею в виду, не радуйся или что-то типа того, — я впиваюсь в него взглядом над кромкой моего бокала вина, пока слегка наклоняю его. — Ты, возможно, легко можешь стать первой женщиной, которая выбьет меня из колеи, — произносит он.

— Хорошо, потому что я не обычная девушка.

— Нет, Мариса, абсолютно нет.

 

***

 

Я высоко держу свою голову, в то время как мы идем через лобби гостиницы, где проходит автограф-сессия. Без сомнения, я вызываю зависть у каждой женщины здесь, поскольку Джастин выглядит так совершенно в своей свежей белой рубашке, изодранных джинсах и чаках тэйлорах (прим. кеды).

— Срань господня, — произношу я, когда Джастин и я заходим в бальный зал. Вся комната переполнена столами, баннерами и людьми. Женщины кричат и смеются. Кусочек леденца приземляется перед моими ногами, и я склоняюсь над ним, чтобы поднять с пола, морщу лоб, так как держу леденец на палочке в форме члена. — Так…

Джастин выхватывает его, разворачивает и засовывает в свой рот.

— Ммм. Всегда предполагал, что член на вкус подобен арбузу, — произносит он, его глаза закатываются от его мыслей.

Я шлёпаю его.

— Ты такой пошлый, — произношу я, а он улыбается. — Сколько авторов здесь?

— Я не знаю, восемьдесят или около того.

— Боже мой… — я следую за Джастином через переполненную комнату, он маневрирует между людьми, тележками и грудами книг. Каждая женщина глазеет на него. Каждый человек машет или здоровается, а затем их глаза стреляют по мне. Они хотят быть мной.

— Почему ты не привез ни одной книги? — спрашиваю я.

— Мой персональный ассистент оставил их здесь, — мы останавливаемся перед столом со сложенным книгами, закладками и футболками. Он гладит стол. — Смотри. Всё здесь, — позади его стола вывешен большой баннер: «Джастин Вайлд #1 автор бестселлеров по версии «Нью-Йорк Таймс»».

Он выдвигает для меня стул, затем шлепается вниз на другой и отклоняется назад, пробегаясь своими пальцами по каштановым волосам. Я сажусь и наблюдаю за другими авторами поблизости, сражающихся с баннерами, складывающими и перекладывающими книги, размещающих на столах леденцы и ручки.

— Ты собираешься выручить меня сегодня? — спрашивает он с улыбкой.

— В чем нужна помощь?

— Ну, знаешь, — он хватает одну из своих книг и просматривает страницы. — Подавать мне книги и всё такое.

Я впиваюсь в него взглядом, барабаня ногтями по столу,

— Как твой помощник?

— Ага, конечно, что-то типа этого.

— Прости, я-то думала, что ты пригласил меня сюда, чтобы продемонстрировать мне независимую сторону издательского мира, а не для того, чтобы быть твоим помощником.

— Называй это как хочешь, — он пожимает плечами, хватает маркер и стучит по краю стола, прежде чем использует его, чтобы указать на девушку-брюнетку через комнату… ту, которую я узнала из моего краткого внимательного изучения его телефона как-то вечером. — Я могу заставить её сделать это, если ты не хочешь, — произносит он.

— Прекрасно, — говорю я без улыбки. Я не могу не заметить, что его взгляд по-прежнему приклеен к грёбаной девке, а его глаза курсируют по её заднице.

Джастин столько мнит о себе. Настолько самоуверен. И именно тогда, когда кто-то настолько самоуверен, тогда проявляются их слабости. Он взглянул обратно на меня, усмехнулся, затем подхватил книгу и просмотрел её. Я уставилась на него, изучая. Я на сто один процент уверена: он лучше трахается, чем большинство мужчин могли бы когда-либо надеяться, что смогут… и он думает, что сыграет свою маленькую игру в кошки мышки со мной, однако в этой игре не такие правила. Нет, Джастин. Не так. Ты будешь пытаться поймать меня, а я буду убегать. Вместо того, чтобы преследовать тебя, я буду убегать. И, в конце концов, ты полюбишь меня, потому что я думаю, что тебе следует это сделать.

Он улыбается.

— Боже, ты такая красивая.

И ты совершенен, Джастин. Так оно и есть на самом деле.

— Благодарю.

— И чертовски странная, — смеётся он.

— Пошел ты.

— Боже, ты становишься всё лучше и лучше. Люблю девочек с грязным ротиком.

Брюнетка, на которую он указывал несколько минут назад, уверенной походкой направляется к его столу, сиськи наружу и вся такая улыбающаяся.

— Привет, Джастин, — воркует она — буквально воркует над ним, так как она опирается своей ладонью о стол и наклоняется, полностью демонстрируя своё декольте. — Кто твоя… — она стреляет глазами в моём направлении — …подруга.

— Мариса, — он смотрит на меня и кивает в сторону пустышки. — Мариса — это Тори.

О, я знаю, что это «я не могу дождаться, когда снова тебя увижу» Тори-*баная-Дэвис. Она поворачивается, смотрит на меня, протягивает свою руку так, как будто хочет пожать мою.

— Рада познакомиться с Вами, — произносит она. Но она не улыбается и даже не подмигивает. Она отводит своё бедро в сторону, оценивая меня, пока пожимает мою руку. — Джастин — отличный парень.

— Уверена, что так, — говорю я, неуловимо выгибая одну бровь, пока думаю о том, как легко я могла бы утащить эту маленькую карлицу в ванную комнату и утопить её в чертовом унитазе.

— Так ты собираешься ходить с ним и на другие автограф-сессии? — её глаз дёргается, ноздри раздуваются.

— Я не знаю… — я так сладко улыбаюсь, хлопая ресницами, словно маленькая невинная малышка.

— Эй, эй, — щелкает пальцами Джастин, и она поворачивается лицом к нему. — Эмм, этот блоггер, как, бл*дь, её имя, Саманта — «Книга одержимости Саманты» или подобная херня, она здесь?

—  Где-то тут.

Джастин хватает ручку и книгу, открывает на первой странице и небрежно карябает что-то на ней, прежде чем вручает её Тори.

— Отдашь ей это от меня, хорошо?

— Окей, — она постукивает пальцами по блестящей обложке. — Я увижу тебя после на вечеринке. Ты остановился в отеле?

— Неа, мой дом слишком близко от этого дерьма. Мне просто пьяному надо найти метро… с ней, — он дёргает меня за волосы и смеётся. Тори надувается, а я хочу ударить её по лицу стопкой книг много раз до тех пор, пока её грёбаный череп не расколется, но вместо этого я улыбаюсь.

— Ладно, тебе лучше выкроить немного времени специально для меня после вечеринки.

— Да, да, нет проблем, — он подкидывает в воздух маркер и ловит его.

— Приятно было познакомиться, — говорю я, конечно не имея этого в виду. И, конечно, она хочет убить меня, но, правда, насколько жалкой ты можешь быть? Он только что сказал, что поедет домой со мной, а эта девочка дуется. Это, правда, отвратительно. Она не отвечает мне. Я и не ожидаю этого от неё. Она перекидывает волосы через плечо, разворачивается и уходит, пытаясь покачиванием добавить сексуальности недостаточному объему бедер. Разве она не знает, что нужны изгибы, чтобы вскружить голову такому парню, как Джастин? — Ничего себе, — бормочу я.

— Да, Тори — сука. Не обижайся на неё.

— Сука? И ты такой милый с сукой, потому что…

Джастин пожимает плечами, расцветая для меня улыбкой.

— В этом деле приходится быть милым, детка. Приходится.

Детка. Уже, Джастин? Уже…

Я наблюдаю, как Тори заняла место за столом, а затем к нам важной походкой приближается парень в майке.

— О, Боже, — стонет Джастин. — Бл*дь, я его на дух не переношу.

— Кто он? — спрашиваю я.

— Крис Тэлон. Он — член. Высокомерный и раздражающий. Полностью парень-братан.

Я выгибаю бровь на Джастина.

— Так, как будто ты смотришься в зеркало, не так ли?

Он впивается взглядом в меня.

— Слишком низко, Мариса. Слишком низко.

И так проходит день. Джастин продает более двух сотен книг за первые два часа. И всё же, даже после того, как все книги покинули его стол, около него всё ещё сохраняется очередь.

— Я люблю только вашу историю.

— Вы — гений.

— Я люблю тебя.

Снова и снова это то, что я вынуждена выслушивать. Все эти женщины раболепствуют у его ног. Каждая из них мечтает о возможности попробовать его. Все они хотят видеть его обнаженным… ощутить его горячий член, скользящий между их губ. Не хочу скомпрометировать его талант как автора. Он одарен, но могу поспорить с вами, что у Стивена Кинга нет таких заискивающих перед ним женщин. Нет, люди пресмыкаются перед Кингом исключительно из-за его слов. Джастин, ты бы мог иметь это, но твоё проклятие состоит в том, что ты — довольно симпатичный, а симпатичные вещи никогда не принимаются всерьёз, как должны восприниматься. К тому времени, когда все другие авторы упаковали свои вещи, всё, что осталось на его столе, — я, он и его маркер. Он тянется под столом, кладя свою тёплую руку на моё бедро и сжимая его.

— Готова к вечеринке?

— Если это так же увлекательно, как была и эта часть происходящего, — произношу я, — то не могу дождаться.

***

Спустя час вечеринки я опираюсь на стену, поглядывая вниз на мой напиток и наблюдая, как куча женщин собралась вокруг Джастина. После первых пятнадцати минут грызни из-за него, мне пришлось отлучиться. Внимание, казалось, заряжено электричеством, хотя было ясно любому, кто хотя бы в некоторой степени понимает мужчин, что он не заинтересован в любой из этих женщин. Они все прикасаются к нему. Улыбаются. Изливают чувства. А я стою здесь, пью свое вино и усмехаюсь. Он перемещается на два шага вправо. Они перемещают вправо на три. Кривая улыбка растягивает мои губы, когда я представляю, на что это будет похоже — придушить каждую из них.

Танцевальная музыка ревёт из звуковой системы. Я прикончила остатки моего дешёвого вина, оттолкнулась от стены и оставила пустой бокал на столе. Танцпол полностью заброшен, и это позор. В танце заключается то, как ты хорошо проводишь время, если только не присутствует Джастин Вайлд, тогда, я предполагаю, лучшее время состоит в селфи и хихиканье. Я качаю своими бедрами в ритме музыки, поднимая руки вверх. Джастин смотрит на меня над головами своего гарема. Он улыбается. Я смотрю вдаль. Игнорирую его, потому что так вы, несомненно, поймаете хищника, действуя как ничего не подозревающая добыча.

Две пьяных женщины наткнулись на танцпол и начали танцевать. Я поворачиваюсь к нему спиной, и как по волшебству, прежде чем я осознаю это, я чувствую руку: очень большую мускулистую руку, оборачивающуюся вокруг меня. Я прекращаю танцевать, когда чувствую жар его дыхания, опаляющий мою шею.

— Мне не нравится, что ты бросила меня, — шепчет он мне в ухо.

— Ай, — я поворачиваюсь и впиваюсь в него взглядом с саркастической улыбкой. — Задела твои чувства?

Он наклоняется ближе ко мне, свежий аромат его одеколона попадает мне в нос. Я глубоко вдыхаю этот запах в свои легкие. Хочу отложить его в память. Я хочу зафиксировать эту ночь, каждый этот момент в памяти, потому что это история, которую я буду рассказывать нашим детям и внукам, — то, как мы влюбились друг в друга. Рука Джастина скользит к моей талии, и он властно притягивает меня к себе.

— Такая дразнилка, — говорит он, и его теплое дыхание обдувает мою шею. Твердая выпуклость его члена между половинками моей задницы, давление его рук, путешествующих вниз по моим бедрам. — Такая дразнилка, — повторяет он, и в тот момент его руки смещаются на мою спину.

— Просто не фанатка. Всего­-то делов.

Глубокий хриплый смех, и ублюдок захватывает прядку моих волос, дергая мою голову назад.

— Держу пари, к концу ночи я изменю твоё мнение об этом.

— Фишка в том, — я выдергиваю свои волосы из его хватки, кружась вокруг и указывая на большую группу женщин, взглядами мечущих кинжалы в моём направлении. — Я не одна из них. Я не из тех, кто умирает от желания оттрахать тебя, Джастин Вайлд.

Его глаза расширяются на мгновение. Они мерцают, прежде чем широкая улыбка растягивается по всему его лицу.

— Я люблю вызов.

— Спорю, что да.

Его взгляд падает на мои губы.

— Восприятие похоже на красоту в глазах смотрящего… — он дышит, когда придвигается ближе, теперь только в дюйме от моего лица. — Однако превыше всего остального — это только моё восприятие имеет значение, — он цитирует фразу из «Заблуждения», и моё сердце практически взрывается.

— Это моя любимая фраза, — шепчу я.

— Так и думал, — он облокачивается рукой на стену около меня, загоняя меня в клетку. Его глаза опускаются на мой рот снова, и он рычит.

— Давай выбираться отсюда, детка, — он не ждет ответа, он просто хватает мою руку, переплетая свои пальцы с моими, пока выводит меня из комнаты в фойе отеля, где ожидает Uber (прим. служба такси). О, ты хитрый дьявол, ты…

Мы забираемся на заднее сиденье, и в тот момент, когда дверь закрывается позади нас, Джастин захватывает моё лицо, набрасываясь своими губами на мои. Полные, мягкие губы Джастина Вайлда на моих, его совершенное обертывание языка вокруг моего. Это — только я и он. Он и я, и этот тяжелый туман похоти, желания и абсолютной потребности. Я растворяюсь в поцелуе. Это судьба, и судьба ощущается как блаженство. Руки Джастина обхватывают и отчаянно сжимают мои груди, мои бёдра, мои ляжки. Я никогда не чувствовала такого желания, как в этот момент, но разве так игрок играет в игру? Он заставляет вас ощущать себя желанной, необходимой, красивой и другой. Но, ох, Джастин, всё по-другому. Мы разные — особенные и совершенные… Я стону в его рот. Я не могу удержаться. Его зубы погружаются в мою нижнюю губу, болезненно потягивая мою кожу, пока он стонет.

К тому времени, когда водитель Uber останавливается у бордюра, Джастин получил каждый кусочек моей такой сильной душевной боли, что мне кажется, малейшее движение может отправить меня за край. Но я не могу туда пойти. Не могу. Ключевая роль стратегии: я — королева, а он — моя пешка, и я выиграю эту партию. Независимо от того, как сильно я хочу трахнуться с ним прямо сейчас, этого не произойдёт. Он быстро бросает чаевые водителю, открывает дверь и помогает мне выйти. Он всё ещё держит мою руку в своей, когда мы начинаем двигаться по тротуару, ведущему в его квартиру. Я отстраняюсь от него, моё сердце готово разорваться в моей груди. Останавливаясь посередине быстрого шага, он поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Что ты…

— Спасибо, что взял меня с собой сегодня, — улыбаюсь я, хотя хочу плакать, поскольку я не хочу оставлять его. Но делаю это. — Я классно провела время.

— Ты… — он откидывает свою голову назад и смеется. — Ты меня разыгрываешь, правда?

— Позвони мне завтра? — произношу я, затем поворачиваюсь и ухожу, мой пульс нестабильный. Я чувствую себя как Золушка, пытающаяся сбежать, пока часы не пробили полночь, и прежде, чем тайна исчезнет. Поэтому, когда вы покидаете мужчину, окруженного тайной, — он будет слабее… так что вы станете его навязчивой идеей. А я хочу быть его навязчивой идеей, и я хочу, чтобы он был моей собственностью.