Кто-нибудь должен исправить это твоё командирское поведение».

«Кто-нибудь должен исправить это твоё командирское поведение».

Я нажал «отправить» и ждал необходимого ответа. Когда телефон пискнул, я улыбнулся.

«Не вынуждай меня приезжать, иначе я засуну тебе в горло не только таблетку».

Я положил телефон на свою голую грудь и обхватил ладонью свой утренний стояк, думая сказать ему «нет», только чтобы проверить, выполнит ли он угрозу. Бросив взгляд на часы, я простонал. К сожалению, такого варианта не было. Если я не ускорюсь, то опоздаю на работу.

Я принял быстрый душ, затем надел свои чумазые рабочие джинсы и рубашку и спустился вниз, чтобы сварить кофе. Мама должна была встать ещё не скоро, так что я тихо передвигался по кухне, находя ещё и завтрак. Дожидаясь, пока сварится кофе, я запил таблетку стаканом воды и набрал номер Аспена. Раздался один гудок, прежде чем он поднял трубку. И перед тем, как он успел что-то сказать, я его перебил.

— Однажды утром, я заставлю тебя выполнить эту угрозу.

Он хохотнул, и я услышал, как он копошится, вероятно, заваривая кофе себе.

— Мне сегодня нужно в университет, но домой должен вернуться около шести. Хочешь поужинать?

— Что ты планировал?

— Возьмём еду в «Астрос» и прогуляемся?

Зная, что прогулки Аспена в основном проходили вдали от множества спешащих толп, я согласился. Мы запланировали, чтобы он за мной заехал, и попрощались, чтобы отправиться работать.

Ровно в шесть я стоял у входа и ждал приезда Аспена. Деревья снова зацветали, и среди затхлых запахов города в воздухе висела нотка весны. Я закрыл глаза и вдохнул, пытаясь разобрать лёгкие ароматы один за другим. Влажная земля, мускус гниющих с прошлой зимы листьев и свежий оттенок новой жизни.

Звук подъезжающего джипа заставил меня открыть глаза. Я заскочил в салон, и Аспен улыбнулся.

— Я делал то же самое, пока шёл к джипу, собираясь ехать за тобой. Люблю запах весны.

— В нём есть что-то, что оживляет всё вокруг. Например, как земля возрождается заново.

С Аспеном я никогда не чувствовал себя странно, выражая себя или свою любовь к природе, потому что знал, что он поддерживает меня. После декабрьской вылазки мы возвращались в лагерь ещё три раза, просто чтобы побыть на природе. Погода никогда не являлась препятствием. Мы оба чувствовали себя более расслаблено, прячась среди деревьев.

Мы поехали в пиццерию, о которой говорил Аспен, и купили пару кусочков, чтобы съесть их в джипе. Я не знал, какую экскурсию Аспен планировал после ужина, но доверял его суждению и расслабился, пока он вёл машину.

Через несколько минут он съехал с дороги в сторону большого кладбища и припарковался на краю одинокой тропинки, которая петляла по местности. Это было необычно, но имело свой смысл. Не было ничего более мирного и тихого, чем бродить среди надгробий. Город оставался под контролем акров плоской земли и случайных деревьев.

— Не то, чего я ожидал, — сказал я. — Но тихо, так что я понимаю.

Он заглушил двигатель, но не двигался. Я замер, держа руку на двери, и оглянулся, задумываясь, почему он не выходит. Глубокое сочувствие в его пронзительных голубых глазах вызвало ощущение, напоминающее поток ледяной воды, щиплющий кожу.

— Хаксли, — он повернулся на сидении лицом ко мне. — Я привёз тебя сюда не просто так.

Я тяжело сглотнул и бросил взгляд на ряды ближайших надгробий. Тревожное чувство глубоко внутри подсказало мне правду.

— Он здесь, да? — мой голос был едва слышен, и я откинулся назад, не уверенный, куда деться.

— Да.

За восемь месяцев с тех пор, как вернулся домой, я избегал выяснений того, где похоронили Натаниэля. Любую мамину попытку раскрыть местоположение я намеренно прерывал. Множество раз доктор Кольер подталкивал меня обсудить гибель Натаниэля, и я подчинялся. Это было не легко, но я учился двигаться вперёд.

— Зачем? — спросил я.

— За тем, что ты так и не попрощался. Я вижу усилия, с которыми ты каждый день двигаешься вперёд, но, думаю, что-то всегда тянет тебя назад. Доктор Кольер несколько раз говорил тебе о том, что это может помочь. Натаниэль всегда будет частью твоей жизни, но, думаю, несмотря на всю твою скорбь и восстановление, пора сделать этот последний шаг. Я просто… подумал, что тебе может понадобиться рука поддержки. Я знаю, что это не легко, — когда я не ответил, он добавил: — Мы можем уехать. Наверное, мне не стоило давить, я просто…

— Нет… Я… Где он?

Аспен взял меня за руку и переключил моё внимание на другую область.

— Видишь то дерево? Третий ряд слева, вдоль забора.

Я кивнул, глядя туда, куда он указал. Внутри нелепо шевелились смешанные чувства. Долгие месяцы я пытался вытолкнуть это из своего сознания, терпел сокрушающий вес правды, когда она вылезала на поверхность, и продолжал двигаться вперёд, ставя одну ногу перед другой. Сколько бы я ни скрывал боль, которую носил, Аспен каким-то образом всё знал.

— Мы можем сначала прогуляться? Мне нужна минутка.

Он сжал мою руку.

— Конечно.

Мы пошли по кладбищу в противоположную сторону, по помеченным для посетителей тропам. Аспен ни разу не отпустил мою руку. Мы никогда раньше не были парой, которая чувствовала необходимость цепляться друг за друга, но я ценил этот жест. Должно быть, он чувствовал дисбаланс, шатающий меня изнутри.

Через полчаса неспешной прогулки, я повернул нас в сторону места последнего успокоения Натаниэля. В полурастерянном состоянии, я смотрел прямо и шёл. Его надгробие выделялось среди других. Не то чтобы оно было более блестящим или больше по размеру, просто его имя, выбитое на гранитной поверхности, манило меня ближе.

Я остановился в ногах его могилы и пустым взглядом смотрел на надпись, проникаясь датами и впитывая свои ощущения. Только когда челюсть начала болеть, я понял, что сжимаю её. Нахлынуло моё прошлое — наше прошлое. Путешествие, которое мы совершили вместе, и все испытания, которые мы разделили. Как я уже объяснял Аспену не так давно, тогда жизнь была другой. Я был другим человеком.

Как бы тяжело мне ни было на сердце, и как бы я ни скучал по своему лучшему другу всей жизни и мужу, дорога впереди меня продолжалась, и я шёл по ней, даже если мне этого не хотелось, если было страшно или грустно. Остались только воспоминания в глубине моих мыслей. Те, которые я всегда буду беречь.

Я опустил голову, закрыл глаза и молча попрощался с Натаниэлем. Он жил в моём сердце, и я без сомнений знал, что он поддержит моё движение вперёд.

Я сжал руку Аспена и потянул его за собой.

— Идём.

Мы вернулись к джипу и сели в салон. Пока Аспен не успел никуда нас отвезти, я положил руку на его колено.

— Спасибо тебе.

— Надеюсь, ты не расстроен.

— Нет. Не думаю, что я понимал, насколько мне это нужно.

Он накрыл мою руку своей и наклонился поцеловать меня в щёку.

— Куда едем?

— К тебе?

— Останешься на ночь?

— Лучше места не найти.    

 

Глава 27

Аспен

 

Я ненавидел общую рабочую зону в университете. Если бы не нужно было помогать Джеффу провести собеседование с детьми на проект с барсуками в начале августа, я бы никогда не поехал в город. Калгари был в миллион раз хуже Крикстоун-Вэлли, и я уже добирался до конца спасательной верёвки, нуждаясь в побеге.

Нужно будет спросить Хаксли, сможет ли он отпроситься на несколько дней, чтобы мы могли сбежать в поход.

Мы закончили первый круг собеседований пораньше, и у меня появился часовой перерыв до следующего круга. Джефф побежал за едой и оставил меня одного.

Чисто от скуки, я в сотый раз открыл список имеющихся вакансий. Медленное продвижение и постоянное откладывание диссертации в сторону говорили, что мне нужно поскорее принять решение о карьере.

На севере было несколько мест, все в маленьких колледжах, которые платили зарплату среднего уровня. Я снова просмотрел список, неуверенный, что делать. Несмотря на тяжёлое начало, у нас с Хаксли установились крепкие отношения, но мы никогда не обсуждали будущее, или что будет, если я перееду работать в город, находящийся в шести или в десяти часах езды от нашего.

Я постучал пальцами по столу и щелчком перешёл на вторую страницу, когда раздался стук в дверь.

— Да, — крикнул я, не отвлекаясь. — Входите.

Я поднял глаза на посетителя и вздрогнул.

— Крис?

Его широкая улыбка подсказала, что я прав, но мужчина выглядел совсем по-другому. Его волосы отросли и были стильно уложены, опускаясь чуть ниже ушей.

— Красавчик. Как жизнь?

— Я тебя еле узнал. Как поживаешь?

Он пожал плечами и уселся на стул напротив.

— Ну, знаешь, занимаюсь своими делами. Учусь, работаю.

— Как прошло отслеживание гималайских медведей?

Его глаза загорелись, и он подался вперёд.

— Боже, это была самая крутая работа. Я понянчил медвежонка. Хочешь посмотреть фотки?

Он достал телефон и мгновение что-то искал, прежде чем передать по столу мне. Я пролистал полдюжины фотографий Криса с чёрным медвежонком, спрятанным под его курткой спереди, скрутившимся и спящим у него на груди. Это были одни из лучших моментов проекта; согревать медвежат, работая с их спящими матерями.

— Я так понимаю, ты рад, что поехал?

— Очень.

Он убрал телефон обратно в карман и поставил рюкзак на пол перед собой.

— Так чем я обязан такой чести?

— Я слышал, что ты сегодня в кампусе, так что захотел зайти и узнать, слышал ли ты.

Он улыбался и ждал, будто я каким-то образом мог читать его мысли.

— Не слышал. Что?

— Я узнал по слухам, что ты сошёлся с дикарём.

— Хаксли, — исправил я. — Да, мы встречаемся уже некоторое время.

Он махнул рукой, будто я должен был продолжить этот ход мыслей.

— Крис, подыграй мне. К чему ты ведёшь?

Он вздохнул и хохотнул, копаясь в своём рюкзаке, чтобы достать планшет.

— Я думал, уж ты-то должен знать.

Я подождал, пока он что-то откроет и положит планшет передо мной.

— Та хижина, в которой он жил. Помнишь, её держали на доверенности для того паренька? В феврале ему исполнилось восемнадцать, и документы передали ему, вместе с огромной кучей денег. Полагаю, парень вроде как наглый городской паршивец. У него нет тяги к природе, как у деда. В любом случае, он ездил оценить собственность и дать распоряжения всё починить, чтобы можно было продать. Смотри, — он кивнул на планшет.

В ответ на меня определённо смотрела хижина Хаксли — только значительно улучшенная версия. Были фотографии и внутренних помещений. Везде добавились новые шкафчики, мебель и бытовая техника. Описание начиналось с установки нового большого генератора, вместе с баком для воды и системой фильтрации, которая обеспечит проточную воду для использования в небольших целях. Приспособления для стирки или душ добавить было нельзя, из-за невозможности провести трубы так далеко в лес, но в остальном хижина стала деревенским коттеджем для отдыха любителей дикой природы — или так заявляло описание. Судя по фотографиям пейзажа, появился новенький дворовой туалет, более комфортный, чем был у Хаксли.

Увидев описание, я что-то почувствовал. Сердце колотилось, и я перечитывал информацию снова и снова, открывая фотографии и изучая дополнения.

— Как ты об этом узнал? — спросил я.

— Видимо, этот парень сделал пожертвование университету. Хижина была довольно ухожена, и он предположил, что мы использовали её, когда ездили туда на проект.

Я резко поднял голову и нахмурился.

— Но мы никогда бы этого не сделали. Это вызывало бы хренову кучу проблем.

— Когда восемнадцатилетний парень протягивает исследовательскому отделу пятьдесят тысяч долларов, потому что для него это мелочь, все отворачиваются и не задают вопросов. Я думал, ты слышал.

— Нет, — я перевёл внимание обратно на описание. Хижина была выставлена на продажу. Убежище Хаксли в горах было выставлено на продажу.

В моей голове кипел ворох идей. Казалось, будто жизнь брала мой запутавшийся зад за руку и говорила: «Смотри, вот, что ты должен сделать».

— Ты ему расскажешь? — Крис чуть ли не скакал от радости, пока я пытался выбраться из состояния ошеломления.

— Не знаю. Я просто… Наверное, я в шоке. Не уверен почему, но это так.

Крис взял свой планшет и сунул обратно в сумку. Он наклонился вперёд и подмигнул.

— Я знаю, что вам там нравилось, ребята.

Нравилось.

Мы с Крисом поболтали ещё несколько минут, пока Джефф не вернулся с ланча. Крис попрощался, и я вернулся к работе, изо всех сил стараясь оставаться сосредоточенным.

Той ночью мы с Хаксли лежали в кровати после изматывающего раунда потного июльского секса. Моё тело ныло, но это была приятная боль.

Хаксли провёл пальцем вокруг моих запястий, ища какие-либо следы.

— Шёлковые повязки лучше. Я же тебе говорил. Больше никакой верёвки.

Он хохотнул и поднёс мою руку к своим губам, чтобы поцеловать нетронутую область.

— Я никогда не хотел причинить тебе боль.

— Оу, но мне нравится небольшая боль.

Я улёгся на него сверху, и он положил руки на мои бёдра, проводя ими вверх и вниз, плавной и мягкой лаской.

Мы вместе уже почти год. Год, который включал в себя множество споров и затянутые периоды молчания и отстранения. Но эти моменты были по большей части в начале. Мы никогда особо не говорили о том, что будет дальше, или о планах на совместное будущее, так что тема, которую я собирался поднять, вызывала дурное предчувствие.

— Я хочу кое-что тебе показать.

Он провёл руками вниз по моей заднице и сжал, прежде чем поднять голову и соединить нас в поцелуе.

— Что такое?

Я сел и переставил на кровать свой ноутбук. Я сохранил страницу, и как только зашёл в систему, я положил компьютер на грудь Хаксли.

Увидев хижину, он поднял голову, его глаза расширились.

— Моя хижина.

— Не твоя хижина, — напомнил я ему. — Но могла бы быть. Она продаётся.

Его взгляд метался по странице, изучая и читая всё так же суматошно, как делал я, когда Крис показал мне страницу. Хаксли сел, разглядывая сайт, на его лице явно отражалось неверие.

Я объяснил всё, что рассказал мне Крис. Когда закончил, я забрал свой ноутбук, чтобы Хаксли мог сосредоточиться на мне, а не на шокирующем описании.

— Хочешь поехать обратно?

Он открыл рот, взгляд переключился с закрытого ноутбука на моё лицо и обратно.

— Он правда продаётся?

— Да. И по очень разумной цене.

В его глазах промелькнули надежда и желание, а затем неуверенность. Он свёл брови вместе и покачал головой.

— Я… Моу душа ожила в той хижине. Но… моё сердце сейчас здесь. Я… — он оглядел моё лицо, в его глазах отразилось что-то неразборчивое. Он потянулся и взял меня за руку. — У меня есть ты. Я не хочу тебя бросать, не важно, как мне туда хочется.

От его честности на моём лице растянулась улыбка. Мы ещё не выражали глубину своих чувств друг другу, но оба знали, что они глубже, чем мы признаём. Признание Хаксли согрело меня и внутри, и снаружи.

— Ну, — я сжал его руку, — что, если я поеду с тобой?

Мгновение он был слишком потрясён, чтобы говорить. Он растерянно уставился на меня, а затем дёрнул меня вперёд и крепко прижал к груди.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что мне надоело, и я устал от того, что мы оба пытаемся стать частью города. Мы оба знаем, что живём во лжи и будем намного счастливее посреди глуши. В том районе есть колледжи, которые ищут преподавателей к сентябрю. Уверен, в Литл Дир найдётся место для автомеханика, а если нет, найдётся где-нибудь поблизости.

Я уселся к нему на колени и обхватил руками его лицо.

— Так вот, я хочу сказать, давай сбежим отсюда. Ты и я.

Он рассмеялся и крепко поцеловал меня, укладывая назад, пока я не оказался под ним.

— Уверен? — он погладил меня по щеке и заглянул глубоко мне в глаза, ища в них правду.

Мне нечего было от него скрывать, и сердцем я знал, чего хочу. Дикая природа манила меня с тех пор, как мы вернулись домой, точно так же, как она манила и Хаксли.

— Уверен, — прошептал я, запуская пальцы в его длинные волнистые волосы и позволяя им стать завесой вокруг нас. — Я люблю тебя, Хаксли. Здесь нам не место, ни одному из нас. Нам пора ехать домой.

Его губы приоткрылись от веса моих слов, и дыхание перехватило, прежде чем он снова смог заговорить.

— Правда?

— Правда.

— Я так тебя люблю, Аспен, и это лучшая идея, которую я когда-либо слышал.

Хаксли лишил меня кислорода, когда приблизил губы к моим и поцеловал меня так, как никогда раньше не целовал. Я почувствовал, как от головы до ног пробежали мурашки. С этим мы задержались, пробуя друг друга на вкус, лелея разделяемые эмоции, которые оба подавляли и не выражали до сих пор. Каждое движение его языка и нежная ласка его рук на моей коже оживляли меня.

Секс у нас всегда был жёсткий и быстрый. Близость мы подавляли, потому что оба не были уверены, что хотим этого, пока не будем готовы. Теперь мы были готовы.

Плавное скольжение его рук по моей плоти вызывало мурашки. Наши губы не отрывались друг от друга, и напряжение росло так, как никогда раньше. Закончив поцелуй, Хаксли начал изучать губами моё тело, с нежностью лаская каждый мой дюйм. Его руки шли следом, прикасаясь ко мне, но в каком-то смысле изучая впервые.

Я закрыл глаза и утонул в ощущениях. Когда его губы вернулись и захватили мои, мы целовались и переплетались вместе, всё больше и больше увеличивая желания. Нас обоих манила необходимость быть ближе.

Хаксли прервал поцелуй только для того, чтобы залезть в прикроватную тумбочку и найти всё необходимое. Прежде чем он успел воссоединить наши губы, я забрал у него презерватив. Его взгляд стал вопросительным. Мы оба недавно проверились, после обсуждения избавления от таких преград. Хоть мы оба получили отрицательные тесты на болезни, мы не двигались в этом направлении, будто не уверенные, что действительно к этому пришли. Что ж, теперь я пришёл.

— Без, — произнёс я, изучая его взгляд, чтобы понять его отношение к этому.

Он кивнул.

— Без, — он отбросил презерватив в сторону и вернулся к моим губам, притягивая меня к себе и обвивая своим большим телом моё.

Мы не спешили, наслаждаясь моментом и связью. Пока мы целовались, Хаксли ёрзал и двигался рядом со мной, наши тела скользили друг по другу, пока мы не потеряли фокус и больше не могли управлять своими губами.

— Пожалуйста, — умолял я. — Трахни меня. Я хочу почувствовать тебя внутри.

Его губы переместились к моему уху, когда он переместил вес на бок и потянулся за смазкой.

— Нет, — выдохнул он, прикусив мою мочку и втянув её в рот. — Я хочу заняться с тобой любовью.

Из-за того, как медленно и блаженно он меня подготавливал, у меня выгибалась спина, я скулил и молил о большем. Войдя в меня, он не переставал меня целовать и прижимать как можно ближе к себе.

— Чёрт, в тебе так хорошо, — прошептал он.

Он замер, пока мы оба привыкали к новому ощущению.

Когда Хаксли начал двигаться, медленно входя и выходя из моего тело, по моей коже танцевала дрожь. Хаксли всё время смотрел мне в глаза, не разрывая контакт. Боль в моих яйцах росла с каждым томным толчком, медленно вытягивая на поверхность мой оргазм.

Мы оба дрожали, когда его толчки стали глубже и грубее, подводя нас к пику. Хаксли всё контролировал и провёл большим пальцем по моей щетинистой щеке, чтобы заставить открыть глаза. Я не помнил, когда закрыл их, но расцветающего ощущения было слишком много.

— Смотри на меня, — прошептал он. — Я хочу наблюдать за тобой.

Он поправил своё тело и продолжил двигаться под углом, под которым попадал во все правильные места.

— А, чёрт.

— Да, ты близко?

Я кивнул, с трудом оставаясь сосредоточенным на его лице, пока по моему телу растекалось потрясающее ощущение, затягивая меня глубже в забвение.

— Прикоснись к себе.

Я мастурбировал свой член в такт его ускоряющимся толчкам, пока он не начал задевать мою простату специально, так, что в моём мозгу взрывались фейерверки. Очередное резкое движение его бёдер, и я больше не мог сдерживаться.

Он поймал мой крик обжигающим поцелуем, входя всё глубже и вытягивая каждую унцию моего оргазма, пока я больше не смог дышать. Я парил в воздухе и едва ли мог сосредоточиться. Когда я достаточно успокоился, его толчки стали более решительными.

Я запустил пальцы в его волосы и заставил его сосредоточиться на моём лице. На его висках собрались капельки пота, и он увеличил скорость, преследуя свой оргазм. Через мгновение он зажмурился, и из глубины его горла вырывался рык. Он прижался лбом к моему, пока меня плавно заполняла пульсация спермы.

Мир вокруг исчез, и пока мы лежали вместе, и наши сердце возвращались к обычному ритму, я чувствовал себя как никогда счастливым.

Между нами не всегда всё будет идеально. Хаксли нужна будет продолжающаяся терапия и поддержка, вне зависимости от того, где мы будем жить, и мы разберёмся с этим, когда устроимся на месте. Мы всё ещё учились в некоторых аспектах отношений, но, казалось, оба находились на одной тропе. Что я знал наверняка, так это то, что наша взаимная любовь далеко нас заведёт.

Наши сердца принадлежали дикой природе.

И принадлежали вместе.

 

Эпилог

Аспен

 

Дождь не прекращался неделю. Благодарный, что джип смеялся в лицо плохой погоде и труднопреодолимой местности, я ехал по практически непроходимой рабочей дороге, которая вела к нашей хижине. Местами паводковые воды практически достигали верхушки шин, но мой зверь никогда не тормозил.

Как только припарковался рядом с хижиной, я поднял воротник своего плаща, удерживая его спереди, и выскочил, ускоряя шаг, чтобы спрятаться в доме. Дипломат можно было на день оставить в машине. В этот вечер я не планировал делать ничего, кроме как найти Хаксли и насладиться блаженной ночью только вдвоём.

Промежуточные экзамены официально закончились, и на время прекратились долгие часы, которые мне нужно было проводить в колледже Эшленд Парк. Я скучал по нашим ленивым совместным вечерам. Когда я приезжал домой после девяти, иногда и в десять, Хаксли зачастую уже спал.

Я быстро зашёл через входную дверь и оглядел открытую гостиную. Конечно же, Хаксли нигде не было видно. Я знал, что он дома, потому что шёл шестой час. Домашний гараж Лео недалеко от Литл Дир никогда не работал допоздна. Хаксли был где-то здесь.

Не важно, что обещал прогноз погоды, Хаксли всегда больше нравилось находиться на природе, теряясь в лесах с животными. Покупка хижины и переезд сыграли для нас обоих огромную разницу. Без стресса городской жизни мы смогли сосредоточиться на наших отношениях и укрепить их.

Я скинул плащ и быстро снял рубашку и брюки. Дресс-код в колледже требовал от меня попыток выглядеть профессионально, но моя домашняя жизнь плохо переплеталась с шёлковыми галстуками и гладкими шерстяными брюками.

Я осторожно повесил вещи на спинку стула рядом с рабочим столом и покопался в комоде, чтобы найти джинсы, термо-футболку и свитер. Сменив туфли на походные ботинки, я отыскал свою мембранную трёхсезонную куртку и болоневые штаны, чтобы надеть и их.

Зная Хаксли, я, скорее всего, найду его у ручья или на стройке нового вольера для кроликов, который мы надеялись закончить до того, как выпадет снег. Я пошёл вниз по тропе в ту сторону, опустив лицо к земле, чтобы вода стекала по краю капюшона и не попадала на лицо. Стояла середина ноября, и я был удивлён, что температура не опустилась достаточно, чтобы превратить всё в снег.

Выйдя к склону возле ручья, я увидел Хаксли, сидящего на корточках у края воды. Он не рыбачил, как я предполагал, а смотрел вдаль, на другой берег бегущего, переполненного ручья. Этот идиот не надел капюшон, и его волосы собирали воду и липли к его похожей на мою мембранной куртке.

Я проследил за его взглядом и застыл на месте, сработали инстинкты. На другой стороне, метрах в пятидесяти или больше вниз по ручью, стояли два молодых гризли. Навскидку, судя по их размерам, я дал бы им три или четыре года возраста. Едва вышли из-под опеки матери. Их взгляды не были нацелены на Хаксли, они были заняты наблюдениями за бегущими водами, возможно, охотясь за едой.

Я присел на корточки, не сводя глаз с диких зверей, и подобрался ближе туда к Хаксли. Тяжёлый ливень приглушил мой шум, так что Хаксли не слышал меня, пока я не оказался всего в нескольких шагах. Он развернул голову, и я увидел на его лице молчаливое облегчение, прежде чем он улыбнулся и подозвал меня ближе.

Когда я оказался рядом с ним, он схватил меня за руку и поднёс её к своим губам, чтобы поцеловать. Это было молчаливое приветствие, и я наклонился поцеловать его плечо, после чего повернулся обратно к медведям. Мы продолжали молчать, пока двое животных игрались. В конце концов, они устали от охоты и вместе ушли в лес позади себя.

Когда прошло достаточно времени, я спросил?

— Как долго они там были?

— Некоторое время. Я рыбачил, когда они появились.

— Почему ты не ускользнул?

Это было возможно. Мы находились достаточно далеко, и завесы дождя было бы достаточно, чтобы скрыть движения и запахи.

Хаксли улыбнулся и толкнул меня плечом, вставая.

— И упустить это? Ни за что.

Меня всё ещё удивляло, насколько по-домашнему Хаксли чувствовал себя в горах. Мой промокший насквозь дикарь сиял, мечтательно глядя туда, где исчезли медведи. Его волосы были пропитаны водой, но не думаю, что он замечал это или был против.

— С рыбалкой повезло?

Он оторвал взгляд от далёкого леса и указал подбородком выше по течение, в противоположном направлении. Я проследил за его взглядом и увидел у воды его снаряжение, включая большое ведро, в которое он собирал улов.

— Немного.

— Идём, — я пошёл забирать его вещи. — Давай спрячемся от дождя и поедим. Полагаю, ты пробыл здесь достаточно долго. Когда ты пришёл домой?

— Лео привёз меня около трёх. Мы закончили пораньше.

Хаксли помог мне собрать снасти, и я пошёл следом за ним к хижине. Оставив всё кучей у входной двери, я остановил Хаксли на пути, когда тот собрался взять ведро и разобраться с рыбой.

— Сначала обсохни.

Под курткой он был практически сухим, не считая тех мест, где вода стекла по его шее, но я всё равно раздел его практически догола. Он не возражал и подчинился, наблюдая озорным взглядом. Когда я снял с него всё, кроме нижнего белья, его губы изогнулись в улыбке.

— Остановишься на этом?

— Пока что. Нам нужно поговорить.

Я достал из шкафчика полотенце и бросил его Хаксли, чтобы он мог высушить волосы. Я всё ещё был сухим, поэтому пошёл к комоду, чтобы поискать для Хаксли ещё и сухую одежду.

Пока я стоял спиной, Хаксли подкрался ко мне сзади и обвил сильными руками мою талию, притягивая к своему крепкому телу. Он положил подбородок мне на плечо и уткнулся носом в мою шею.

— О чём поговорить?

Я вздохнул, зная, что нужно подойти к теме осторожно, иначе мои слова могли загнать Хаксли в дурные места. Мы жили в хижине уже два с половиной месяца, и я упорно пытался подвести его к идее посещения нового доктора. Это было не легко. Хаксли едва доверял доктору Кольеру, и его нежелание начинать заново с незнакомцем было одной из самых значимых проблем.

Благодаря моей настойчивости, мы с Хаксли продолжали проводить сеансы с доктором Кольером по Скайпу, но нужно было найти кого-то местного. Интернет в горах был ужасным, а общение с доктором в библиотеке было не достаточно уединённым.

— Я сегодня встретился с доктором Говардом.

Его тело застыло, и хватка на мне стала крепче, но он молчал. Хаксли знал, что я решил поискать местного терапевта. И ещё он знал, что я нашёл того, кто должен был понравиться нам обоим, и записался на приём сам.

Маленькими шажками.

— Я хочу, чтобы в следующий раз ты пошёл со мной. Он хотел бы с тобой познакомиться.

Я ждал, что он отстранится, как было последний раз, когда я это предлагал. Бесконечные подозрения, которые создавал его разум, кричали так громко, что иногда я мог поклясться, что сам их слышу. Он не раз говорил мне, что доктор Говард мной манипулирует. Я всегда подбирал ответы осторожно. Я многое узнал о том, как справляться с паранойей Хаксли.

Чем дольше я разговаривал с доктором Кольером и доктором Говардом, тем больше уважал Натаниэля и то, как он справлялся с их отношениями. Я и близко не был так награждён терпением, как Натаниэль, но я старался. Иногда Хаксли удавалось злить меня или раздражать, но я понял, что это никогда не происходило от злобы или намеренно. Просто его разум работал не так, как у других людей.

Когда Хаксли не заговорил, я развернулся в его руках и посмотрел ему в глаза. Его кожа была холодной от того, как долго он пробыл на улице, и волосы падали мокрыми прядями на плечи. Я провёл пальцами по его подстриженной бороде и обхватил руками его лицо.

— Факт. Доктор Кольер был надёжным доктором. Ты поверил в него, хоть поначалу и было трудно. Факт. Те лекарства помогли замедлить вот это, — я постучал по его виску, — и мы ругаемся не так часто. Факт. Мне нужен кто-то, кто помогает понять, что работа твоего разума отличается от моего, и это очень мне помогло. Мне это нужно.

Хаксли прижал палец к моим губам, выражение его лица стало серьёзным.

— Факт. Я не знаю доктора Говарда и не доверяю ему.

Я убрал его палец.

— Факт. Доктор Говард и доктор Кольер жили в одной комнате общежития в университете и были лучшими друзьями.

Хаксли вздрогнул от этого открытия, так что я остановился и позволил ему впитать информацию. Оба доктора согласились, что Хаксли нужны постоянные напоминания, чтобы он мог сосредоточиться и отделять факты от выдумок собственного разума, так что мы разработали систему, которая, кажется, нам помогала.

— Правда?

— Факт. Это доктор Кольер подал нам идею пойти к доктору Говарду, но так как я знаю, что ты склонен не доверять людям, я подумал, что сначала сам посмотрю, понравится ли он мне, а затем буду предлагать тебе пойти со мной.

Его брови нахмурились, и челюсть сжалась, но он оставил руки на мох бёдрах, забираясь большим пальцем под край моей майки, чтобы погладить мою голую кожу.

— Факт, — продолжал я. — Я люблю тебя и хочу, чтобы ты пошёл на это со мной. Он согласился на время первых нескольких сеансов связываться с доктором Кольером по Скайпу, чтобы узнать и выучить, как тебе комфортнее общаться. Это будут строго разговоры и продолжение того, что мы делали всегда. Не будет никаких дополнительных лекарств. Я тебе обещаю. 

Я держал ладони на его щеках, чувствуя, как ускоряется его пульс.

Он закрыл глаза и сосредоточился на том, чтобы выровнять дыхание. Когда его веки снова открылись, он прижался своим лбом к моему и кивнул.

— Ладно, — его голос был сдавленным, и я знал, что это тяжело. — Факт, — прошептал он. — Ради тебя я сделаю что угодно. Я тоже тебя люблю.

Он схватился руками за края нескольких слоёв моей одежды и снял всё через мою голову.

— Так ты пойдёшь?

Его губы столкнулись с моими, и он яростно целовал меня, пока его руки ловко снимали с меня ещё и штаны. Раздев меня, он накрыл руками мою задницу и сжал.

— Пойду.

Очередной болезненный поцелуй, и Хаксли повёл нас через комнату к кровати, останавливаясь, чтобы захватить мой галстук, который я оставил на стуле. Его глаза потемнели, когда он накрутил галстук на свои руки и оглядел моё тело.

— Факт, — его голос был хриплым и грубым от голода. — Я свяжу тебя и трахну до потери сознания, так что мы можем опоздать на этот приём.

 

Конец