Доброе утро. Таблетка, кофе, затем позвони мне».

ПРОЛОГ

Аспен

Пять лет назад

 

— В этом деле не должно быть сомнений. А у меня они есть, поэтому я не могу признать его виновным.

Питер Ударе не скрывал своей самоуверенности. Он вел себя как упертый баран, и я быстро терял терпение.

Если говорить честно, то я потерял терпение уже восемь часов назад, как и остальные десять присяжных, чье терпение тоже было на исходе. Это казалось достаточно простым делом. Человек, которого судили за непредумышленное убийство, Дерек Россен, по мнению всех, был виновен, и только Мистер Сомнение считал это дело неоднозначным и настаивал на этом с тех пор, как наше мнение было отброшено.

— Четыре человека засвидетельствовали, что видели этого человека, — сказал я, указывая на закрытую дверь в нашу комнату переговоров, — как он заколол мистера Бейли до смерти. Как ты до сих пор можешь сомневаться?

Усталые глаза присяжных, сидевших за нашим длинным столом, переместились с меня на Питера.

— Я просто не уверен, что мы можем списать со счетов Хаксли Демпси. Зачем ему понадобилось снимать все свои сбережения и исчезать без вести сразу после убийства человека, которого он якобы любил?

Даже крючковатый нос Питера не остался безучастным. Мужчина высказал свое мнение о геях достаточно раз, чтобы прояснить свою позицию.

— Вы имеете в виду человека, которого он держал на руках, пока тот не истек кровью после того, как четверо свидетелей видели, как Дерек Россен нанес ему шесть ножевых ранений? Он что, серьезно? — спросил я у сидящих за столом.

— Хаксли не судят, — в очередной раз повторила Сьюзан Кларк.

Джанет Маллиган, пожилая афроамериканка, наклонилась вперед и буквально прожгла Питера глазами.

— Вы что, отсутствовали в зале суда в этом месяце!? У Хаксли Демпси есть медицинские справки за последние десять лет, которые подтверждают утверждение обвинения, что он страдает параноидальным расстройством личности.

— Вот именно! — перебил Питер, вскинув руки, как будто Джанет подкрепила его доводы. — Он психически неуравновешен, как доказывают медицинские заключения. Именно поэтому его внезапное исчезновение наталкивает меня на определенные выводы. Если он невиновен, как вы все верите, тогда зачем ему скрываться?

— Он объявлен пропавшим без вести. Вероятнее всего из-за своих расстройств он не осознает свою невиновность. И боится, что его обвинят. Поэтому он сбежал от страха. Черт, Питер, полиция, его родственники, врачи — все знают, что это факт. Как можно быть таким безразличным к этому?

— Это как Вы можете быть такими наивными?! — Питер наклонил голову в сторону и поднял бровь.

— Он не под следствием! — более твердо сказала Сьюзан.

— Послушай, упертый идиот! — я вскочил со своего места, потому что был вне себя от гнева.

— Аспен, успокойтесь и присядьте, — прервал меня Роберт Макнил. Я последовал его просьбе. Это был мужчина средних лет, гладковыбритый, с лоском, с зачесанными назад волосами. Он носил военно-морской костюм и галстук и производил впечатление человека, который в своей повседневной жизни занимал авторитетное место.

Как только я сел на место, он строго посмотрел в сторону Питера.

— Мистер Ударе, я искренне не понимаю, почему вы тратите наше время на пустые рассуждения. Вы не можете никак опровергнуть показания четырех свидетелей, которые видели, как Дерек Россен напал на Натаниэля Бейли и убил его. У вас нет аргументов. Хаксли Демпси не находится под следствием и является такой же жертвой в этом деле. И дело не только в его психическом здоровье. Натаниэль был зарезан на почве ненависти, в ночь, которую он проводил с Хаксли. Он не только стал свидетелем трагедии, но и вынужден был наблюдать, как умирает его любимый человек, которому он не в силах был помочь. Где находится в данный момент мистер Демпси, не должно никого из нас волновать. Специалисты объяснили, как работают параноидальные расстройства. Вы не слушали видимо? Теперь его поиски находятся в руках властей. И сейчас я думаю, что говорю от лица всех здесь собравшихся, прекратите нести чушь и примите единственно правильную версию. Никто не желает провести еще один день в этом чертовом суде.

Роберт посмотрел на всех сидящих за столом, и все присяжные, включая меня, одобрительно кивнули.

— Давайте проголосуем еще раз, — предложил я, более в интересах Питера, потому что он был единственным, кто стал причиной столь длительного совещания.

Впервые за восемь часов, проведенных в зале суда, Питер казался побежденным и вжался в кресло.

Когда он наконец-то утвердительно кивнул, напряжение за столом уже было критическим.

Наконец-то!

 

Глава 1

Аспен

Настоящие дни. Май

 

Так случается всегда. Как только моя задница приземляется в кожаное кресло в моем офисе, и я подношу горячую кружку кофе к губам, готовясь начать свои исследования, звонит телефон.

Утро субботы. Шесть утра. И кто бы сейчас ни звонил, он явно не получал мое сообщение с просьбой не тревожить меня в эти выходные. У меня была гора информации, которую необходимо было обработать и организовать, чтобы я мог официально приступить к работе над своей диссертацией.

Я посмотрел на экран телефона и понял, что мне звонит мой лучший друг и коллега. Тяжело вздохнув, я поставил кружку с кофе рядом с ноутбуком, прежде чем ответить.

— Джефф, надеюсь это действительно важно, — огрызаясь, ответил я, — ты же обещал не беспокоить меня в эти выходные.

— Ты же знаешь, что я никогда не стал бы тебя беспокоить без причины. И я давал обещание не тревожить до того, как дерьмо не попало в вентилятор.

Конечно, я об этом знал, и мне было даже интересно, что могло такого произойти, когда солнце только встало над горизонтом.

— Что-то мне подсказывает, что это меня не обрадует?

— После того как ты меня выслушаешь, главное помни о своей страсти к работе, — в голосе Джеффа появились нотки убеждения, и это настораживало, потому что если друг напомнил мне о любви к работе, значит мне придется согласиться на что-то, что мне явно не придется по душе.

— Не тяни резину и говори! Ты же знаешь, я не люблю, когда люди начинают юлить.

— Ладно, Ладно. Проект «Гризли» очень нуждается в твоем возвращении. У нас пять техников в поле, а их командир этой ночью просто ушел без объяснения причин. У нас в Литтл Дире есть куча новеньких, но они просто бродят туда-сюда, делая вид, что знают как и что делать, но ты же понимаешь, что без опытного командира там будет катастрофа.

На самом деле, катастрофа — это слабо сказано. Я начал работу над проектом «Гризли» четыре года назад, и все эти годы мы собирали образцы ДНК, чтобы составить точный список популяции медведей, оставшихся в Скалистых горах Альберты.

Много лет назад на гризли велась агрессивная охота, и, хотя теперь это уже не так из-за новых правил охоты, но все равно усилились опасения, что им угрожает опасность. Пересчет популяции было единственным способом оценить их количество, и это был изнурительный пятилетний проект. Студенты первого и второго курсов, вероятно, испортят данные, если за ними не будут тщательно следить. Годы кропотливой работы могут быть искажены в считанные дни.

Это наступающее лето, с момента окончания магистратуры, должно было стать моим первым годом ухода из проекта, поскольку я позволил новому лидеру и новым выпускникам продолжить его. Было трудно отпустить, но я был полон решимости работать над диссертацией и, в конце концов, получить докторскую степень.

— Пожалуйста, скажи мне, что это шутка. И что ты не предлагаешь взять мне снова руководство проектом в свои руки? Я и так еле нашел силы, чтобы уйти из него.

— Мне очень жаль, приятель, — выдержав паузу, продолжил Джефф, — но более квалифицированного чем ты, нам сейчас не найти. Ты нам нужен хотя бы на пару недель, чтобы расставить позиции и найти нового командира. Я уверен, что ты не хочешь, чтобы мы рисковали. Я понимаю, что ты хотел заняться диссертацией, но ведь этот проект — твое детище и только ты вправе принимать решение.

Я откинулся на спинку стула и провел рукой по лицу. Как раз в тот момент, когда я убедил себя, что, наконец, все разложено по полочкам, эта новость обрушилась как снег на голову. Джефф прекрасно знал, что я не смогу отказать, хотя и понимал, что просит меня отложить мое будущее. Конечно, я мог взять все материалы для диссертации с собой, но зная, что такое работа в проекте «Гризли», я прекрасно понимал, что свободного времени у меня почти не будет, да и мне придется делить тесные квадратные метры с пятью техниками. Эх, прощай, спокойная жизнь!

Джефф молчал и не продолжал меня убеждать, а я прокручивал в голове все возможные варианты решения. Очень скоро я понял, что другого выхода нет, кроме как ехать, иначе я поставлю под угрозу всю работу над проектом.

— Черт, — я стукнул рукой по столу. — Делать нечего. Я соберу свои вещи и сразу выезжаю. Где именно около «Литтл Дира» они находятся?

— Они в десяти минутах от города. Я напишу тебе инструкции. У них приличного размера хижина. На этот раз хотя бы не трейлер, и не придется ютиться.

— Хижина? Серьезно? — это было редкостью. На большинстве полевых работ, где я работал, команда жила в палатках или в лучшем случае в трейлерах.

— Вертолетный экипаж находится в заповеднике Рок-Вэлли примерно в десяти километрах. В трейлере не хватило места для всех, поэтому наземная команда выиграла жеребьевку, основываясь на местоположении. Фредрик отвечает за остальных. Экипаж вертолета будет выполнять ту же работу, что и наземный экипаж, за исключением более отдаленных горных районов, куда на квадроциклах не проехать.

— Отлично. Редко достается такая роскошь в работе сродни моей.

— Я позвоню и сообщу им, чтобы ожидали тебя. И еще раз извини, Аспен. Я знаю, как ты мечтал поработать над диссертацией.

— Что есть, то есть.

Я оглядел свой маленький офис, прекрасно осознавая, что покидаю этот милый уголок уединения еще на один сезон. Это была часть моей жизни. После окончания школы я долгое время не мог позволить себе жить одному. Я то жил в общежитии с другими студентами, то работал над тем или другим проектом по всей стране, или же жил с командой не менее чем из четырех полевых техников.

Маленький домик, который я купил перед Рождеством, был моим убежищем совсем недолго, и я снова уезжал, чтобы провести дни и ночи в поле. Я любил полевую работу. Это было мое призвание. Источник радости, который я мог извлечь из любого плохого дня. Но в последнее время я чувствовал себя обязанным добиваться большего и лучшего.

Забавно, как детские переживания, даже давно ушедшие, все еще дают о себе знать в глубине души. Начиная с начальной школы, меня всегда подталкивали к успеху, к усердной работе над собой, убеждали, что мое будущее в моих руках. Я был достаточно умен, чтобы получить докторскую степень, и я знал это, поэтому следовал к поставленной цели. Организация данных, обеспечение исследовательских грантов и борьба с правительством за новые законы, основанные на том, что мы обнаружили в результате исследований, были частью большей цели. «Не уходи с пути, на котором можешь сделать и достигнуть больше», — это наставление отца постоянно звучит в моих ушах.

Но мой разум и сердце не соглашались между собой. Меня позвали на ценную для меня работу. А отложить свои планы на будущее казалось уже не таким ужасным, как я это озвучивал. В глубине души это заставило меня улыбнуться.

После того как я попрощался с Джеффом, я снова взял чашку с кофе в руки, но он уже был холодным. Так как мои планы резко поменялись за 20 минут, то я решил, что заниматься диссертацией уже нет смысла, и начал собирать вещи и запирать дом, потому что, вероятнее всего, в ближайшие четыре месяца я не вернусь сюда.

Было чуть больше десяти, когда я бросил последнее свое снаряжение в багажник зеленого джипа. Еще раз осмотрев помещения, я отправил Джеффу сообщение с просьбой присматривать за домом и поливать мои растения раз в неделю, если сможет. Растения я явно приобрел зря, потому что думал, что наконец-то обосновался достаточно прочно, чтобы насладиться их красотой. Они, вероятно, засохнут к моему возвращению.

Городок Литтл Дир был в девяти часах езды на север, и дорогу туда я прекрасно выучил за четыре года, так что мне не нужен был даже GPS. Включив несколько избранных лекций, воспроизводимых через Bluetooth, я отправился в путь.

Так как я не успел поесть, я взял кофе и бублик с собой перед отъездом из города. В какой-то момент я думал позвонить команде и получить краткое описание того, что было на месте, но я знал, что Джефф связался с ними раньше и дал им выходной день, пока я ехал, поэтому я не беспокоился, что они сделают что-нибудь глупое, прежде чем я приеду. Дело не в том, что полевая команда была ненадежной или преднамеренно небрежной, но студенты первого и второго курсов, как правило, слишком самоуверенны и думают, что знают все. А такого рода мышление студентов могло привести к непоправимым последствиям, при отсутствии должного руководства и присмотра.

Был поздний вечер, когда я сидел в маленькой закусочной недалеко от шоссе, там же я решил написать Джеффу, чтобы получить контактный номер для связи с хижиной. Он как всегда был оперативен и отправил запрошенную информацию через пять минут.

Джефф также добавил, что команда с нетерпением ждет работы под моим руководством и что я для них как гуру, и нет никого лучше, чтобы возглавить этот проект.

Я улыбнулся от комплимента. Только потому, что я создал проект «Гризли», я не стал гуру, но было приятно слышать, что мое присутствие не осуждается или не считается тягостным и вынужденным.

Прежде чем снова отправиться в путь, я позвонил по номеру, чтобы сообщить им, что буду на месте через несколько часов. С третьего раза ответил мужской голос.

— Тигр слушает, что я могу сделать для тебя?

Я даже затормозил на мгновение, услышав в его голосе юмор и мужество. Тигр? На заднем плане были шумные голоса и смех.

— Эй, — наконец сказал я. — Это Аспен Тейлор.

— Черт! Заткнитесь, ребята, — крикнул он тому, кто шумел. — Это Аспен. Привет, чувак, извини. Это Майлз. Что случилось?

— Просто приближаюсь к базе, сообщаю, что я в трех часах езды. Я должен быть там около девяти. Мне нужно, чтобы вы, ребята, убедились, что у вас для меня есть подробный список всего, что было сделано с тех пор, как вы прибыли на базу. Я просмотрю его, когда доберусь туда, и хочу, чтобы все были готовы к завтрашнему подъему в пять утра, понятно?

Шум голосов утих. Либо Майлз перешел в другую комнату, либо группа его слушалась, когда он просил тишины.

— Да, чувак, мы можем это сделать. Я передам список вам по наследству. О, Дэви, старый командир экипажа, спал на первом этаже. Надеюсь, тебя это устраивает? Тифф убралась за ним сегодня: постирала постель и все такое. Остальные живут наверху. Так нормально?

Он спрашивал об этом человека, который больше привык к спальному мешку и палатке. Я даже засмеялся. Вся эта история с хижиной по-прежнему сводила меня с ума. Эти ребята думают, что я привык к такому роду роскоши и требую ее для себя.

— Идеально. Оставь все, что я просил, в моей комнате.

— Хорошо

— Подъем ровно в пять утра. Я не шучу.

— Да, сэр.

Мы попрощались, и я положил телефон в карман. В прошлые годы у меня были приличные команды полевых техников. Не часто я получал плохие кадры, но все-таки такое случалось. Надеюсь, что новая команда трудолюбива, потому что я ненавижу лень. Некоторые техники вбивают себе в голову, что полевая жизнь — это весело. Они пьют, засиживаются допоздна, а впоследствии днем бывают никудышными работниками. Забираясь в свой джип, я молился, чтобы люди, которые встретят меня через несколько часов, не были такими.

Последний отрезок пути к Литтл Диру был трудным. Моя задница онемела, суставы болели от того, что я весь день просидел в машине, и я чертовски устал. Несмотря на май, центральная Альберта все еще держалась за последние нити зимы, и когда я добрался до окраины города, на земле был снег, а в воздухе холод.

Литтл Дир очень маленький городок, и его легко не заметить, если вы не знаете, где он. Расположенный у подножия канадских Скалистых гор, спрятанный глубоко в лесистой части западно-центральной Альберты, он окружен дикой природой и горами и скрыт от посторонних глаз. Большинство жителей маленького городка жили где-то глубоко в лесу, в уединенных коттеджах или домиках далеко в конце уединенных грунтовых дорог. Было в городе несколько зданий, в которых находились продуктовый магазин, банк, бензоколонка, почта и закусочная, в которой был винный магазин в задней части. Но на этом все закончилось. Любые излишества можно было найти только в ближайшем городе, в сорока пяти километрах отсюда.

В девять часов вечера все в Литтл Дире было закрыто. Тихие, темные улицы были пустынны, как и здания, когда я проезжал мимо них, прежде чем свернуть на грунтовую дорогу, которая вела к арендованной хижине, что была предоставлена для экипажа.

Вдоль однополосной дороги не было уличных фонарей, а полог деревьев закрывал Луну. Было темно, и несколько огней, горевших в хижине, ярко выделялись на черном фоне ночи. Я припарковался возле потрепанной фуры и заглушил мотор. На переднем дворе стояли три квадроцикла вместе с разбитой Камри, которая, вероятно, принадлежала одному из студентов.

Мое тело наконец-то почувствовало облегчение от того, что мы прибыли, и все мои мышцы кричали «Спасибо», когда я встал и потянулся. Мне нужно было время передохнуть и отдышаться, прежде чем забирать свои сумки с задней части джипа.

Глубоко вдохнув, я почувствовал знакомый запах мускуса, земли и сосны. Это было опьяняюще. Я любил запах свежего воздуха больше, чем любой другой. Это пробудило мои чувства и расслабило меня до глубины души, как ничто другое. Это был наркотик, на который не грех подсесть.

Умиротворенность ночи, окружающей меня, была прекрасна, и я провел несколько минут, растворяясь в спокойствии. Я прислушивался к звукам природы вокруг: скрипу деревьев, когда они качаются на ветру, шелесту сухих листьев и крикам различных ночных существ, рыскающих по округе. Назвать отдаленный район тихим означает игнорировать музыку Матушки Природы. Ни один современный художник не смог бы запечатлеть эту красоту полуночного умиротворения.

В конце концов, я собрал свои вещи.

С сумками, закинутыми через плечо, я поднялся по лестнице на большую деревянную террасу, которая выглядела как свежая пристройка к старой хижине. Она обвивалась вокруг стены и исчезала в глубине. Различные стулья патио и уличная мебель были разбросаны, предлагая приличное место для отдыха, если нам вдруг удастся найти время для него.

Перекинув свой груз, чтобы у меня была свободная рука, я вошел без стука, так как это был, по сути, мой дом на следующие четыре месяца или больше.

Запах сосны в помещении был таким же густым, как и снаружи. Почти вся мебель в доме была ручной работы, и теплая атмосфера, когда я вошел, была чем-то, что окутало меня, как приветственное объятие, исходящее от самого дома. Мягкая плетеная мебель, деревянные полы, массивные шкафы и деревянные предметы интерьера были повсюду.

— Привет! — бросил я в пустоту, и эхо откликнулось.

Первый этаж был большим для хижины. Высокие потолки, широкие дверные проемы и большое количество открытого пространства. Кухня смежная с гостиной и отделена только высокой барной стойкой с высокими деревянными табуретками, которые стояли с обеих сторон. Там был личный кабинет, спальня и красивая, полностью оборудованная ванная комната.

Лестница, ведущая на второй уровень, была расположена в задней части кухни, и оттуда послышался топот ног, явно кто-то бежал по ней на высокой скорости.

— Эй, ты добрался?

Парень двадцати с небольшим лет широко улыбнулся, обогнув стойку бара и приблизившись ко мне. У него были огненно-рыжие волосы с интересным скоплением черных пятен в нескольких местах, которые выделялись, но, казалось, были там от природы и естественными. Его передние зубы были слегка кривыми, и у него было большое количество веснушек на переносице, они покрывали обе его голые руки там, где были видны из-под футболки.

— Привет, я Аспен, — сказал я, протягивая руку, чтобы обменяться рукопожатиями, после того, как мои сумки наконец-то поставлены на пол.

— Я — Майлз, но все зовут меня Тигром. Приятно познакомиться, — ответил он, крепко пожав мою руку, — ты даже не представляешь, как мы рады, что получилось уговорить тебя стать нашим командиром. Ты знаменитость — Аспен Тейлор. Гризли Гуру. Было грустно, когда мы поначалу встретили здесь Дэви. Все в команде были разочарованы, что ты отказался от проекта.

— Да, выше нос. Пришло время двигаться дальше в работе. По крайней мере, я так думаю. Похоже, ваше желание исполнилось.

Рассмотрев Майлза и его рыжие волосы, я понял, что кличка Тигр была обоснованной.

— Девочки и Крис уже спят. Мы с Зейном были на телефоне на всяких случай. Никто не хотел вас расстраивать. Хотя подъем в пять утра — это, конечно, отстой, — продолжил Тигр.

Я улыбнулся, понимая, что мне повезло с хорошей группой. Они стремились учиться под моим руководством и уже доказывали свою преданность.

— Я рад. Я тоже буду собираться спать. Сейчас только распакую вещи и, возможно, быстренько приму душ, прежде чем рухну на кровать. Я смертельно устал после девяти часов за рулем.

— Ясное дело. Увидимся утром. О, и документы, которые ты просил, на твоем комоде.

— Благодарю. Я совсем забыл об этом.

Тигр практически одним движением вернулся наверх. Я осмотрел хижину и снова поднял свои сумки с пола.

— Дом, милый дом, надеюсь.

Поскольку я специально попросил, чтобы список их достижений в работе был подготовлен к моему приезду, я решил, что должен, по крайней мере, просмотреть его. Они приложили все усилия, поэтому я должен быть готов к следующему утру, насколько это возможно.

 

***

 

Пять пар глаз смотрели на меня в предвкушении. И это было странное чувство, стоять перед своей новой командой, которая реально хотела учиться. Особенно, с учетом того, что я оставил все, чтобы вернуться сюда.

Было пять утра, и ни один техник не заставил меня ждать. Они даже сварили пару кастрюль кофе и вручили кружку в мою руку, как только я вошел в кухню. Они расставили табуретки в полукруг и разложили большую карту местности с метками.

Я оглядел группу, все они потягивали кофе из своих кружек. Две девушки и три парня. Все студенты первого или второго курса, обучающиеся на степень бакалавра.

— Доброе утро, — я приветливо кивнул и сделал быстрый глоток из кружки, зная, что к тому времени, как мы закончим, она может остыть, — я Аспен Тейлор, но я уверен, что вы все слышали обо мне. Я начал этот проект «Гризли» четыре года назад, и, похоже, он втянул меня обратно в свои когти для финального раунда. Так что, прежде чем мы приступи к работе, давайте начнем со знакомства, и простите меня, у меня ужасная память на имена, так что мне, вероятно, нужно будет их повторять и не раз. Кроме того, хотелось бы иметь представление о любом прошлом полевом опыте, который у вас был. Так как я не видел ваших резюме и нахожусь в неведении.

Тигр вызвался быть первым. Его волосы были в том же беспорядке, что и прошлой ночью, но он был одет по-уличному: в теплую рубашку с длинными рукавами и прочные джинсы.

— Майлз, мы познакомились вчера вечером. Я второкурсник, и я провел кое-какую полевую работу в Неваде. В основном, связанную с птицами.

— Все зовут тебя Тигр, правильно?

— Да. Спорим, ты не забыл мое имя, — он провел по волосам и усмехнулся.

— Конечно нет.

Я кивнул в сторону девушки рядом с ним. У нее были темно-каштановые волосы, завязанные в высокий хвост. На ее бледной коже отчетливо выделялись темные брови и глаза. Она была стройной, но высокой. Как и Майлз, на ней были грубые джинсы и толстовка на молнии поверх футболки.

— Тиффани. Я провела один сезон в проекте «Барсук» с Джейком Полли прошлой весной.

— Он отличный парень. Мы вместе учились в старших классах, — объяснил я. — Тебе понравилось в проекте?

— Это было здорово. Плюс, я впервые была в Онтарио, так что это тоже было круто.

Девушка рядом с Тиффани была миниатюрной. Она сидела, но я бы поспорил, что она едва была выше пяти футов. У нее были короткие светлые волосы и пронзительные голубые глаза.

— Я — Поузи. Это мой первый опыт подобной работы, но для меня большая честь, что он пройдет под Вашим руководством, сэр.

— Приятно познакомиться, Поузи, — я улыбнулся. — Но, пожалуйста, не называйте меня сэром. Мне нравится держать здесь равные условия. К тому же, я чувствую себя старым, а этого просто не должно быть. Я пытаюсь продержаться как можно дольше.

— Хорошо. Я знаю, что вы дадите мне лучший первый опыт, поэтому я рада, что вы пришли.

Чарующий свист пронзил воздух и привлек всеобщее внимание к виновнику.

— Сексуально, Поузи, но Аспен не сорвет твою вишенку.

Я поднял бровь на Мистера Выскочку, который хихикал у стойки рядом с кофейником.

— Пошел на хрен, Крис. Ты просто осёл. Все прекрасно поняли, что я имею в виду.

Парень рядом с Крисом сунул ему в руки пустой графин и посоветовал сделать что-то полезное для команды. На барной стойке стояло множество дорожных кружек, и, судя по всему, они работали над их наполнением, прежде чем я вышел.

— Как насчет того, чтобы представиться, — сказал я, усмехаясь умнику, улыбающемуся мне в ответ.

— Меня зовут Крис. Чувак, ты мой герой. Я хочу быть как ты, когда вырасту. Серьезно, думаю, что влюблен в тебя, — он сделал трепетное движение рукой, прижатой к сердцу, и очаровательно захлопал глазами.

Группа засмеялась, и я сразу понял, что Крис был главным приколистом в группе.

— Приятно познакомиться, Крис. У тебя есть опыт?

— Пока нет, приятель, ты прав. Будь готов сорвать мою вишенку. Я просто знаю, что ты ставишь высокие планки и никто другой с тобой не сравнится, — наигранное обольщение в его голосе было слишком сильным, и я рассмеялся вместе со всей командой.

Я сделал мысленную пометку, что нужно держать Криса в узде. Если он новичок в этой области, ему нужно бы сразу понять, что это не прогулка в парке, по крайней мере, не под моим командованием.

Я повернулся к человеку рядом с ним, который закатил глаза на своего друга.

— Я — Зейн.

Он принял заполненный графин обратно от Криса и продолжил разливать кофе. У Зейна была оливковая кожа и темные глаза и волосы. Ему было не так много лет, но что-то в его глазах говорило мне, что он мудрый не по годам.

Он надел очки и поправил их, прежде чем продолжить.

— Это моя третья работа в этой области. В прошлом году я работал с Каллумом Саутерлендом над проектом Cariboo, но я также взял на себя дополнительную работу в течение зимы и отправился в британскую столицу, чтобы помочь с исследованием гнездовья сов.

— Интересно. Нам нужно как-нибудь побеседовать. Я хотел бы услышать, как там этот проект. Брайс Лейн все еще лидер?

 — Да, это так. Отличный парень, — улыбнулся Зейн.

Да, я определенно могу сказать, что присутствие Зейна в команде будет преимуществом.

Так вот с кем мне работать. Неплохо. Они были в Литтл Дире около двух недель, так что моим следующим шагом было выяснить, что они сделали и на каком этапе находились. Как бы им это ни не нравилось, мне также нужно было убедиться, что они получили надлежащий урок по безопасности и знают как себя вести при встрече с медведем.

— Хорошо, доверьтесь мне. Вчера вечером я посмотрел, что у вас есть на данный момент. Всего три участка? Я полагаю, последние две недели были в большей степени организационными, я прав?

Зейн пересел на табурет и первым начал говорить.

— Да, сэр. Дэви немного медлил с началом. Он заказал в городе у местных мясников большое количество коровьей крови и частей рыбы. Но так как этот городок очень маленький, нам пришлось ждать, пока все это привезут. Дэви попросил нас составить карту местности, которую мы будем исследовать, и определить лучшие места для поиска следов гризли в течение лета.

Зейн указал на карту.

Следов было не так много, как я ожидал увидеть, поэтому я прервал его.

— А сколько особей он рассчитывал контролировать за сезон?

— Около семидесяти пяти, — Зеин неуверенно пожал плечами.

Я быстро подсчитал и покачал головой.

— Это далеко не хорошее число. Как много он планировал находить за один раз?

— Шесть

— Вот черт. Я мог бы легко удвоить данные. За четыре года мы никогда не обнаруживали меньше двенадцати за раз.

Это было первое, что нужно было исправить.

— Продолжать?

Зейн посмотрел на команду и продолжил.

— Нам удалось найти только три, прежде чем Дэви ушел.

— Чем же вы занимались все эти две недели?

Тигр тут же оживился.

— Ну, мы поехали вместе с вертолетной командой, и Зейн нашел след. В прошлом году твоя команда располагалась ведь где-то рядом с этим местом, верно?

Я отрицательно покачал головой.

— Не совсем. Мы были дальше на восток, но области поиска всегда немного пересекаются, а что?

Тигр с усмешкой кивнул Зейну.

— Расскажи ему.

Зейн выпрямился и широко улыбнулся.

— Я много прочитал о проекте «Гризли», прежде чем присоединиться к команде. Мне нравится быть в курсе событий, поэтому я всегда детально подготовлен.

Это меня нисколько не удивило.

 — В общем, я читал, что у вас были проблемы с мамой и детенышем в прошлом году, — продолжил Зейн. — Вы наткнулись на них в одной из точек, и детеныш был ранен, а его мать была в бешенстве.

Мое сердце бешено заколотилось.

— Это Нэлл. Да. Нам пришлось вызвать специалиста по транквилизаторам и ловить маму с ребенком. У Нэлл была тяжелая инфекция в порезе, но мы очистили ее и сделали укол антибиотиками. Чипировали их обоих и провели несколько контрольных тестов, пока мы были там, а что случилось? — я перевел взгляд с Тигра на Зейна.

— Дело в том, что мы нашли маленькую Нэлл неподалеку. Наверное, на краю того места, где вы были в прошлом году. Никаких следов мамы, а ее чип, наверное, сдох.

Мое сердце мгновенно согрел слух о маленькой Нэлл. Хотя технически это не было частью исследования, которое мы проводили, мне нужно было плотнее и конкретнее пообщаться с Зейном и решить, сможем ли мы найти ее след на радаре. Если бы я мог снова увидеть этого милого детеныша, тогда это лето стало бы лучшим для меня.

— Окей. Ненавижу приносить плохие новости, но ваша туристическая прогулка только что закончилась. Чему бы Дэви вас не учил, забудьте это. Он, кажется, забил болт на все с самого начала, и это хреново. Этот проект — мое детище, и мы будем работать над ним до конца с полной самоотдачей. Начнем с техники безопасности. Что Дэви говорил вам о правилах поведения при встрече с медведем?

Все молчали.

— Он хоть что-нибудь говорил?

— Он раздал нам брошюры, чтобы мы их читали.

Я был шокирован этими словами.

— Ну что ж, слушайте сюда. Главное, что нужно помнить, пока мы находимся в поле: ведите себя громче. Кричите, лязгайте и шумите. Половину времени вы будете покрыты приманкой и будете пахнуть для медведя как ужин. Не шокируйте медведя, отсюда и правило шуметь. Если застать медведя врасплох, он станет обороняться. Никогда, никогда не убегайте. Знаете, как говорят?

Зейн усмехнулся.

— Если он коричневый — ложись, если черный — сопротивляйся.

— Правильно. Если вы столкнулись с гризли. В этом случае лягте на землю, свернитесь в клубок и защищайте голову. Если вы не будете сопротивляться, то, скорее всего, медведь оставит вас в покое. Всегда, всегда, всегда оставайтесь парами. Никогда не расходитесь по одному. И, наконец, у вас есть спрей от медведя?

Пять полевых техников кивнули в унисон, несколько вытянув бедра вперед, где спреи уже были прикреплены к ремням.

— Вы в курсе, как им пользоваться?

Все утвердительно кивнули. По крайней мере, это уже что-то.

— Хорошо. Теперь я хотел бы посмотреть, как выглядят ваши места, которые вы уже обнаружили. Завтра мы с вами добавим еще. Есть ли у нас припасы и все ли собрано?

Тифф вскочила и подняла с пола рюкзак.

— Все здесь: перчатки, пинцеты, конверты и мешки в изобилии.

Я одобрительно кивнул и допил свой кофе.

— Идеально.

Я не собирался всегда контролировать их на поле, но я хотел убедиться, что то, что они делали с этого дня, соответствовало моим более строгим требованиям. Плюс мне очень хотелось на свежий воздух.

Мы отправились в путь ранним утром, как только солнце взошло над горизонтом и его лучи просочились сквозь деревья. Воздух был холодным, и изморозь покрывала большую часть вечнозеленых растений. Птицы пели высоко на своих насестах, а ветер пронизывал лес.

Радуясь, что на мне холщовая куртка с толстой подкладкой в несколько слоев, я натянул шерстяную шапку на уши, когда мы мчались по рабочим дорогам через Скалистые предгорья на квадроциклах. Понимая, что я не знаю, где именно находятся их места, я следовал сзади, когда остальные ехали впереди. Я был в паре с Крисом, который ехал сзади, прижимаясь немного плотнее, чем стоило в рамках командной работы. Это заставило меня задуматься, насколько шутливыми были его заявления по поводу меня этим утром.

Судя по карте, нам нужно преодолеть около десяти километров, что означало, что исследованные территории уже были достаточно обширны, что радовало меня.

К часу дня у меня заурчало в животе. Мы только что пересекли скалистое плато и вышли к небольшому ручью. Команда сделала перерыв, разбредясь и прыгая по скалам, пока я осматривал и изучал местность. Крис приклеился ко мне, болтая без умолку. По крайней мере, с ним мне не нужно было беспокоиться о шуме при встрече с гризли. Он был достаточно громким для нас обоих. В какой-то момент, когда мы взобрались на скалистый выступ примерно в ста метрах от команды, мой живот зарычал достаточно громко, что возможно слышали уже все.

Крис усмехнулся и поделился со мной батончиком мюсли.

— Спасибо.

Мы стояли вместе на выступе, поднявшись довольно высоко. Солнце струилось по деревьям и искрилось на редких участках нетронутого снега. Я прищурился, всматриваясь в солнечную сторону, и заметил вдали хижину или какое-то здание, скрытое среди группы деревьев и кустов.

Я показал в ту сторону и наклонил голову, пытаясь лучше рассмотреть.

— У нас есть соседи в этом районе. Вы проверили наличие жильцов в этом районе, чтобы убедиться, что мы не нарушаем границы частных владений?

Это было в пределах территории, которая была обозначена и должны была быть изучена университетом. Любая частная собственность должна была быть отмечена на карте. Тем не менее, это было не редкостью, когда такие вещи упускались из виду.

— Насколько я знаю, мы в безопасности, — сказал Крис, поднимая руку, чтобы прикрыть глаза от солнца, и посмотрел на меня.

— Кто бы это ни был, мы не должны заходить дальше, чем нам разрешено. Мы на границе, я думаю.

Крис вытащил карту из заднего кармана и нахмурил брови, разглядывая ее.

— Судя по карте, думаю, что это в пределах отведенной нам для исследований территории.

— Нам придется сделать запрос по этому дому и получить разрешение на его земле. Это случается не в первый раз. Ничего особенного.

Поузи и Тигр присоединились к нам в нашем перерыве с батончиками мюсли и наблюдением за скрытой в лесах хижиной.

— Черт, я бы все отдал, чтобы так жить. Никого вокруг. В одиночестве в лесу. Это круто! — вмешался Тигр.

Были дни, когда я полностью соглашался с этим утверждением. На открытом воздухе было мое естественное убежище, и было больше за, чем против, чтоб обосноваться жить на лоне природы.

Здесь можно очистить свои мысли, когда устал от проблем повседневности.

 

* * *

 

Вернувшись в хижину, Поузи и Тифф занялись приготовлением еды для всех. Зейн расслабился на плетеном диване с ноутбуком на колене, в котором он работал над пересмотром нашей территории, чтобы пометить больше потенциальных мест. Крис и Тигр были в другой части дома, где ждали ужина.

— Я собираюсь сгонять в город, — объявил я. — Спеша к вам, я забыл несколько предметов личной гигиены, а вы же не хотите, чтобы я вонял, ребята. Вам нужно что-нибудь еще, пока я туда собрался?

Не поднимая глаз, Зейн поднял палец.

— Вода в бутылках. У нас закончилась.

— О, — сказала Поузи из кухни, — нам нужно больше картофеля, макарон и фруктов, если там конечно есть что-то из этого. В продуктовом магазине небольшой выбор. Будьте осторожны.

Я мысленно сделал пометку и кивнул.

— Как там с прикормкой?

— Достаточно, — ответила Тифф.

— Ладно, скоро вернусь

Город находился в восьми-девяти минутах езды от хижины. Через некоторое время главную дорогу сменила грунтовая дорога с одной полосой, все еще покрытая снегом. Я припарковался на небольшой гравийной стоянке между продуктовым магазином и банком и направился внутрь.

Поузи была права, когда описывала местный магазин как маленький. Их цены были выше, и выбор ограничен, но это было единственное место, чтобы купить еду, а за всем остальным ехать почти час.

Было всего несколько покупателей, все были одеты тепло по погоде, толкали тележки или несли корзины. Я остановился в начале, чтобы сориентироваться в магазине.

Впереди я заметил джентльмена, который прощался с пожилой женщиной, выходящей из магазина. Белый фартук прикрывал его круглый живот. У него были пухлые щеки и очки в черной оправе того же цвета, что и редеющие волосы. Когда он заметил меня, он улыбнулся и помахал.

— Добрый день, незнакомец. Если тебе нужна помощь в поисках, просто спроси. Меня зовут Бен. Этот магазинчик принадлежит мне.

Пользуясь случаем, я подошел к Бену и пожал ему руку.

— Аспен Тейлор. Руководитель команды проекта «Гризли». Я думаю, вы встречались с некоторыми из моей команды.

— Ах, да. Буду собирать кое-что для вас, ребята.

— Мы признательны за это.

Бен наклонил голову, чтобы посмотреть поверх очков.

— Тебе что-нибудь нужно сегодня днем? Могу сформировать заказ.

— Нет, просто захвачу еще кое-что.

Он кивнул и жестом показал на витрины.

— Если не сможете что-то найти, просто спросите.

— Спасибо. Приятно с вами познакомиться.

— Взаимно.

Я отправился по проходам в поисках нескольких предметов, необходимых для дома.

Как только я добрался до задней части магазина и области, в которой находились средства гигиены, я осмотрел полки, изучая ассортимент. Было не так много вариантов, когда дело дошло до дезодоранта, я стал нюхать образцы, чтобы увидеть, что мне больше всего подходит.

Пока я размышлял и выбирал, тень упала на полку передо мной, и мужчина протянул руку и схватил бутылку экологически чистого шампуня, которая стояла рядом со мной. Я уловил его запах и бросил взгляд на человека, который подкрался ко мне.

Он был высок, широк в плечах и мускулист. Мой разум затуманился при виде его, и я тут же бросил взгляд обратно на полку, чтобы он не заметил моей реакции. Все во мне хотело оглянуться назад и лучше рассмотреть его лицо, потому что мое первое впечатление было: «Черт возьми, он просто Бог».

Его рост заставил меня считать себя коротышкой, особенно когда он завис у моего плеча, вытащив еще несколько предметов с полки и перенеся их в свою корзину. Через мгновение он обошел меня и пошел дальше по проходу.

Только когда я был уверен, что он повернулся спиной ко мне, я рискнул рассмотреть его. На нем был серая вязаная шапка, каштановые волосы торчали из-под нее и свисали мягкими беспорядочными волнами на плечи. Под джинсами и расстегнутой флисовой курткой скрывалось подтянутое тело.

Он встал в очередь у кассы на другом конце магазина. Сложив свои вещи на прилавок, он повернулся, позволив рассмотреть его лицо. У него было брутальное выражение лица и густая борода. Он ни разу не обменялся словами и не встретился взглядом с Беном, который в тот момент пробивал ему товары.

Расплатившись, он положил вещи в рюкзак и перекинул его через плечо. Собираясь уходить, он оглядел магазин. Он остановился на мгновение, когда увидел, что я смотрю с другого конца прохода. Сначала он немного растерялся, а затем черты его лица напряглись, и он сузил глаза, вглядываясь в мое лицо. Несмотря на тщательный осмотр, я не мог отвести взгляд. Время висело в воздухе, и странное чувство чего-то знакомого пробуждалось во мне, но я не мог понять, что это. Могу ли я его знать?

Я не успел подумать, потому что в одно мгновение он исчез.

Что-то в нем застало меня врасплох, и я потратил минуту, чтобы придти в себя, прежде чем продолжить покупки. Был ли это просто его поразительный, брутальный вид, который привлек меня, или я действительно встречал этого человека раньше?

Литтл Дир был крошечной сельской общиной. Я уже бывал тут, работая над проектами, но никогда не задерживался здесь настолько долго, чтобы познакомиться с жителями. Мужчина был впечатляющей внешности, поэтому я предположил, что, возможно, я сталкивался с ним когда-то давным-давно.

На кассе я размышлял о его лице, когда Бен пробивал мне товар.

— Тот человек, который только что ушел, — наконец спросил я. — Он новичок в городе?

Может быть, если бы он недавно переехал в Литтл Дир из Калгари или еще откуда-нибудь, то это бы все объяснило.

Бен оглянулся через плечо на входную дверь. Незнакомца нигде не было видно.

— Тот, который был здесь минуту назад? Нет, он здесь обитает уже какое-то время. В городе особо не появляется. Вижу его лишь в редких случаях. Никогда ни с кем не разговаривает, просто берет то, что ему нужно, и уходит.

— Интересно.

Я просто кивнул головой. Кем бы тот мужчина ни был, он был привлекателен, но я, вероятно, не мог знать его. Но какая-то часть меня желала, чтобы я снова столкнулся с ним, даже если он действительно настолько замкнут, как рассказал Бен.

Глава 2

Хаксли

 

Выйдя из магазина, я проскользнул в узкий переулок, чтобы затаиться за зданием, и прижался спиной к кирпичной стене. Магазин находился на окраине города, и улиц дальше не было. Город резко обрывался, и прямо перед моими глазами вырастал массивный лес. Мое сердце бешено стучало и практически вырывалось из груди, в горле все пересохло и перехватило дыхание. Я осторожно осматривался вокруг.

«Успокоиться. Отдышаться. И не паниковать».

С тяжелой сумкой на плече я пытался собрать в кучу свои мысли. Надо было мыслить логически, чтобы мой мозг не взорвался. «Думай. Думай. Думай».

Какие тут мысли к черту... Почему этот парень так на меня смотрел? Кто он такой, черт возьми?

Звук проезжающей мимо машины заставил меня вздрогнуть, я затаил дыхание и позволил себе выглянуть из-за угла здания, за которым скрылся, опасаясь, что кто-то появится. Я напряг все свои мышцы и застыл, стараясь даже не дышать, чтобы не быть замеченным.

В голове была каша, и я потерял ход своих мыслей.

«Неужели он преследует меня...»

Нервно я снова оглядел заднюю часть магазина и лес за ним, сердце вновь бешено забилось, и на лбу выступили капли пота. Теперь я не мог идти домой обычной дорогой. Я реально боялся, что он последует за мной. Только следуя через лес, я мог чувствовать себя в безопасности. Поэтому тихо и с осторожностью я начал свой путь к лесу, который находился в десяти футах от меня. Дорога до дома сегодня будет длинной.

Как только я добрался до леса, я спрятался за массивным деревом и снова оглянулся назад. Позади меня никого не было. И да. Чувства не могли меня подводить. Выражение лица того парня многое говорило. Что-то было в его глазах. Его глаза были такие голубые, что их небесный цвет нельзя было не заметить, даже стоя в другом конце магазина. Его взгляд был настолько пронзительный, что проникал прямо в душу. Он всматривался в меня. Но зачем? И почему?

Черт, наверное, он узнал меня. Его послали специально, чтобы найти меня.

Я прижался спиной к дереву и жадно глотал воздух. Я чувствовал, что мои руки и ноги замерзают, несмотря на то, что одет я был по погоде. Единственное, что я сейчас понимал, что мне нужно бежать и скрыться.

Не теряя больше времени, я побежал вглубь леса так быстро как мог, периодически оглядываясь, чтобы убедиться, что за мной никого нет. Чем глубже я погружался в лес, тем свободнее я себя чувствовал. Напряжение и страх наконец-то начали отступать.

Я уже был довольно далеко от города, в окружении деревьев и кустарников. Притаившись за высокой сосной, я перевел дыхание, прижался спиной к стволу и опустился на землю. Я снова был один и в безопасности.

По крайней мере, временно.

В своей голове я рисовал образ незнакомца: у него были темно-русые волосы, длинные сверху и зачесанные назад, они были слегка растрепаны ветром. Он был довольно крепкого телосложения, но не слишком мускулист. У него были широкие плечи и грудь, но в целом он был строен и хорошего роста, хоть и не такой высокий, как я. И да, у него была очень загорелая кожа, как будто он большую часть времени проводил на свежем воздухе.

А его голубые глаза. Они как будто что-то говорили мне...

Как будто знали обо мне...

Он вполне мог быть агентом, а его внешний вид был такой, чтобы ввести меня в заблуждение. Его коричневое пальто и рваные джинсы для того, чтобы не вызвать у меня подозрений. Несмотря на то, что я не контактировал особо с жителями Литтл Дира, у кого-то могли возникнуть подозрения. Кто-то мог говорить обо мне.

Как иначе они могли узнать, где меня искать?

Мое сердце снова забилось с бешеной скоростью, я зажмурил глаза и старался дышать как можно глубже.

Мог ли он узнать меня? Я же настолько изменился, что уже сам мало узнавал себя.

Но его глаза. Они как будто изучали меня и проникали прямо в душу.

Я собрался духом и снова встал на ноги. С рюкзаком на плече я снова продолжил свой путь через лес. Живя на лоне природы довольно долго, я уже знал эту местность и не спотыкался о подлесок или упавшие ветви. Неровная и каменистая дорога была для меня уже как тротуар. Мой мозг уже научился распознавать препятствия, и ноги несли меня сами.

Не желая, чтобы меня нашли, я проделал очень запутанный и ветвистый путь. Я преодолел ручей, где иногда ловил рыбу, и даже заросли чертополоха, которые обычно обходил стороной. Затем я и вовсе прошел около километра в обратном направлении от своей хижины, прежде чем развернуться и зигзагами вернуться к дому.

И вот наконец-то бревенчатые стены моего дома стали видны вдалеке на скалистом выступе в очень уединенном месте. Я бродил больше часа, что намного больше чем обычно.

Но в данном случае это было необходимо.

Я еще раз оглянулся назад, потому что до сих пор меня не покидало чувство, что за мной могут следить. Некое опасение быть обнаруженным постоянно сидело во мне, даже в таком маленьком городке как Литтл Дир. Ведь опасность могла таиться где угодно, и мне нужно было всегда быть начеку.

И тут меня осенило, что парень из магазина может поговорить с Беном. А если он будет расспрашивать обо мне??

Это парень появился в Литтл Дире не просто так. Он хочет выманить меня отсюда.

Прежде чем войти в свою хижину, я должен был осмотреть периметр вокруг. Я отсутствовал больше часа, и у них было время обнаружить мое жилище.

По моей коже тут же побежали мурашки, как будто куча насекомых пробрались под мою одежду и теперь ползают по моему телу. Я поглядел по сторонам, наполненный страхом, что они окружили меня. Мне казалось, что они притаились в лесу, ожидая, пока я подойду к входной двери и войду в хижину.

У меня снова пересохло в горле.

Я замер на месте и решил прислушаться. В воздухе витали звуки леса. Пели птицы, и ветер шелестел высоко в кронах деревьев. Неожиданно проворный бурундук пробежал прямо передо мной, как будто специально выбирал столь подходящий момент. От его внезапного появления мое сердце ушло в пятки.

Никаких других звуков я не слышал, и чем больше я прислушивался к тишине, тем больше терял самообладание. После того как мне начало казаться, что я стою уже целую вечность, я наконец-то двинулся к хижине. Никто не схватил меня и не окрикнул.

Я подошел к задней части здания и, прижавшись к стене, обошел здание вокруг, в тот момент я ощущал и осязал все единовременно: запахи, звуки, тени, движения деревьев и даже то, как ткань рубашки терлась о мое тело.

Перед самым входом, осознав, что меня так никто и не обнаружил, я проскользнул внутрь и закрыл дверь. Темнота обняла меня, и эти объятия меня тут же успокоили.

Тяжелые шторы на каждом окне не позволяли солнцу проникнуть внутрь. Еще мгновение я наслаждался тишиной и прислушивался, ожидая, когда мои глаза привыкнут к темноте.

Мне нужно было время, чтобы успокоить свои нервы. Время и отсутствие контакта с людьми.

Но я хотя бы убедил себя, что поблизости никого нет.

Заметно холодало, и я уже было хотел развести огонь в камине, но потом остановил себя. А что если дым из трубы привлечет внимание? Дым превратил бы мой дымоход в маяк, который сигналил бы о моем местоположении.

Но холодная ночь может убить меня, и я не знал, что делать.

Солнце уже скрывалось за горизонт, а я не находил в себе решимости выйти на улицу и завести генератор, чтобы можно было включить лампу.

«Я должен выжить!»

Привыкший к темноте, я пробрался на кухню в дальней части дома. Оставив покупки на столе, я открыл холодильник, чтобы убедиться, что в нем никого нет. Хоть он был у меня и небольшой, но кто-то полный решимости меня поймать, мог спрятаться и там.

Холодильник был пуст.

Взяв несколько кусочков вяленой рыбы, которую я приготовил несколько дней назад, я вернулся в свою комнату и устроился на кровати в углу.

Кровать слегка скрипела подо мной, потому что была довольно изношенной, но недостаточно громко, чтобы слышали на улице. Я поедал куски рыбы и слизывал соль с губ, размышляя о прошедшем дне.

Больше никаких поездок в город. Риск однозначно слишком велик. Тем более в городе появились новые люди. Парень, который смотрел на меня так, как будто знает меня, и если бы я понаблюдал за ним чуть дольше, я бы раскрыл его намерения. Люди не приезжают в Литтл Дир без весомой причины. В этом маленьком городишке нет ничего, кроме горстки дорогих магазинов и пустой горной местности вокруг. Люди приезжают сюда, только когда у них здесь есть серьезные дела.

Как же пристально смотрел на меня этот голубоглазый незнакомец.

Я еще раз прокрутил в памяти его взгляд, засунул в рот последний кусок и медленно пережевал его. На обшарпанном деревянном столике у кровати я нащупал свою потрепанную тетрадь. Пошарив в ящике, я достал карандаш, которым я иногда делал заметки. Для своей безопасности я достал из кармана ножик и проверил, насколько он заточен, сделав несколько зарубок на дереве. Нож был острый, и я положил его на столик.

Прищурившись в темноте на свой дневник, я понял, что мне необходим фонарик, который я также нащупал в ящике. Затем я установил его на прикроватном столике, чтобы он светил на тетрадь. Затем я открыл чистую страницу и вновь задумался. Этот незнакомец, кем бы он там ни был, не сможет добраться до меня. Я все равно одержу верх, и он уедет восвояси, так и не получив то, что ему нужно. Он вернется домой и скажет тем, кто его нанял, что они ошиблись с моим местоположением.

На чистом листе бумаге я написал сверху «голубоглазый» и нервно несколько раз подчеркнул это слово. Нужно мыслить логически и не упускать ни одну деталь. Под заголовком я описал детально его внешность, стараясь ничего не упустить, начиная от прямого угла его носа до едва заметных дуг его лба. Я отметил глубину его взгляда и коралловый оттенок его губ. Не имело значения, что мы были в разных концах магазина, я все это рассмотрел и прочно зафиксировал в памяти.

Когда я закончил свои записи, я внезапно вспомнил момент, когда мы столкнулись с ним в отделе с товарами личной гигиены. Я отчетливо помню его запах: от него пахло сосновой смолой, немного потом и дымом от костра. Дымный запах был легким, как будто он впитался в пальто, но уже прошло какое-то время.

Стоп, а почему одежда нанятого бандита пахнет дымом от костра?

Я убрал карандаш в открытый ящик и заново перечитал написанное. В течение следующего месяца мне необходимо залечь на дно. Никаких поездок в город. Крайняя осторожность при нахождении на улице.

Не терять бдительность ни на секунду!

Я бросил тетрадь в ящик, и с трудом задвинул его, потому что он с трудом поддавался, так как от старости дерево отсырело и разбухло. После я встал с кровати и подошел к занавешенному окну и с осторожностью выглянул наружу.

Солнце уже село и осталась только темнота.

Я наконец-то снял с себя пальто и бросил его на спинку единственного стула в комнате, затем я освободил себя от остальных слоев одежды, пока не остался в одной рубашке и свободных боксерах. Они плотно прилегают к моему телу, подчеркивая мышцы и изгибы моего тела.

Когда я собрал всю свою одежду и аккуратной стопкой сложил ее на стуле, я снял свою вязаную шапку и тоже бросил ее на стул. Мои длинные волосы упали на плечи. Тогда я нашел свою старую резинку для волос и собрал их в свободный хвост. Затем из-под подушки достал свою шапку для сна, которая была связана из грубой шерсти синих и красных цветов. Я нахлобучил ее на голову и заправил в нее пряди, выпавшие на лицо.

Наконец-то я улегся в кровать.

Я забрался под три флисовых одеяла и хорошенько обернул их вокруг своего тела.

Улегшись, я долго смотрел в темноту комнаты. Сон никак не приходил, потому что в голове роилась куча мыслей и перед глазами мелькали картинки из воспоминаний о сегодняшнем дне.

Глава 3

Аспен

 

Мне потребовалось два дня, чтобы грамотно организовать работу в лагере с моей новой командой.

Было около шести утра, когда Тигр позвал меня на кухню с легким волнением в голосе.

— Аспен, мужик, иди сюда. Серьезно! Поторопись, пока чертов интернет не пропал.

Оставив планы принять душ и почистить зубы, я побрел на кухню, где Зейн сидел за стойкой с открытым ноутбуком, а Тигр и Поузи практически повисли у него на плечах.

Увидев меня, Поузи улыбнулась и помахала мне рукой.

— Она близко. Мы снова ее засекли. Нужно проверить место.

Зейн посмотрел на меня через плечо и довольно улыбнулся, затем он освободил место у ноутбука, чтобы я мог получше все разглядеть. На экране были данные со спутника и карта. Отчетливая, крошечная точка мелькнула и медленно перемещалась по части экрана в верхнем левом углу.

— Неужели это Нэлл? — спросил я.

Тигр утвердительно кивнул, а я почувствовал, как по моей коже побежали мурашки. Нэлл была не первым медведем, которого я чипировал за всю свою карьеру, но она была для меня дороже всех остальных. Она лежала на моих руках после того, как ее усыпили, пока команда работала над ее травмой. Это я тыкался носом в ее мех, поражаясь довольно приличному весу малышки, которая только начинала жить. Я никогда не забуду этот момент. С той минуты Нэлл стала мне как ребенок, я реально испытывал к ней отцовские чувства.

Мое лицо буквально расплылось в улыбке. Это были те эмоции, которые я не мог сдерживать. Наблюдая за мигающей точкой, я понимал, что она совсем рядом, и это грело мне душу. Затем я оторвал взгляд от точки и изучил саму карту, чтобы получить более четкое представление о том, где она находится.

— Это то место, где мы были вчера?

— Так и есть, — ответил Зейн, — вот здесь мы разместили наши новые места.

Он указал на место к югу от нашей малышки Нэлл.

 — Каков план, босс? Хочешь с ней встретиться?

Безусловно, в протоколе проекта не было пункта, который позволял официально преследовать дикое животное. По крайней мере, в рамках конкретного проекта. Да, мы чипировали медведей, чтобы отслеживать их передвижения, но на этом наша работа считается выполненной. Однако было невозможно отрицать непреодолимое желание просто увидеть ее снова.

Я почесал свою щетину. Мое желание увидеть ее выставляло меня не лучшим руководителем, но я решил следовать зову своего сердца.

— Для протокола, этого не было. Зейн, ты со мной.

Если кого-то и брать с собой, а по моим правилам передвигаться по местности можно только парами, то это должен быть человек с головой на плечах.

 — Поузи, я хочу, чтобы ты была на связи на случай, если нам понадобятся уточнения, — сказал я, посмотрев на Тигра и Поузи.

Поузи кивнула и исчезла в гостиной, которая более напоминала захламленное служебное помещение.

— А где Крис и Тифф?

— Уехали в город, — пробормотал Тигр, перегнувшись через плечо Зейна и увеличив аэрофотоснимок над местоположением Нэлл.

— Дайте мне минуту, и я буду готов, — произнес Зейн, вскочив со своего места.

Тигр уселся за компьютер как раз тогда, когда Поузи вернулась с двумя рациями. Она настроила их на один канал, затем вручила одну из них мне и провела быстрый тест, чтобы убедиться, что они работают должным образом.

— Благодарю. Свяжемся, если понадобится.

— А если там будет мама Нэлл? — спросил Тигр. — Тогда что?

— Тогда придется поздороваться и с мамой.

— Будьте осторожны, — пожелал Тигр, разворачиваясь обратно к экрану.

Я прицепил рацию к поясу и вернулся в свою комнату за свитером и курткой.

Уже через десять минут мы с Зейном мчались на квадроцикле по заснеженной дороге по направлению к месту, где была обнаружена Нэлл. Желание увидеть своего медвежонка дало мне дополнительный всплеск адреналина, и я не мог сдерживать глупую улыбку на своем лице.

День был достаточно теплым, но в воздухе все еще витала свежесть. Кругом была слякоть, и хотя я старался избегать сильно грязных мест, мы попали в несколько луж и в итоге обрызгали себя грязью. Но сейчас ничто не могло испортить мне настроение. Солнце приятно согревало мое лицо, когда его лучи проникали сквозь деревья, и мое настроение только улучшалось.

Как только мы оказались в полукилометре от того места, которое мы видели на карте, я остановил квадроцикл. Шуметь было нельзя, иначе мы спугнем ее. Гризли не были безопасными животными, к встрече с которыми можно относиться легкомысленно, я это прекрасно понял за годы исследований, что осторожность всегда должна быть на первом месте. Особенно это важно, когда имеешь дело с мамой и ее детенышем.

Пока Зейн осматривал местность, я снял рацию с ремня. 

— Сообщаю, что мы на месте. Сейчас примерно в полукилометре от ее первоначального местоположения. Вы можете дать нам точные координаты, где она сейчас?

Почти сразу послышался спокойный голос Поузи, мягкий и слегка искаженный.

— Она повернула и снова направляется на север. Я бы сказала, она примерно в полукилометрах от первоначального места, где была обнаружена.

Вот дерьмо. Она уходила.

Я вытащил телефон и увидел, что сигнал не стабильный. Даже в хороший солнечный день связь была дерьмовой.

— Что ты делаешь? — спросил Зейн.

— Посмотрим, смогу ли я загрузить карту в телефон.

Я снова включаю рацию.

— Поузи, пришлите мне информацию для входа на сервер. Мы удерживаем позицию и нужно проверить, смогу ли я с таким сигналом загрузить карту на телефон, чтобы отслеживать сигнал спутника.

— Принято.

Менее чем через минуту пришло сообщение Поузи, и я скопировал информацию в поле загрузки. Сигнал был слабый, и я был уверен, что ничего не получится, но все-таки карта появилась, включая мигающую точку, обозначающую маршрут Нэлл на север. Ее местоположение переместилось в точку в горах, куда мы не сможем добраться на квадроцикле.

— Черт. Она ушла, — я показал телефон, чтобы Зейн увидел.

— Мне жаль, приятель, — с огорчением сказал Зейн.

Я закрепил рацию на своем поясе и еще раз осмотрел местность. Она вернется. Я верил, что так и будет. Это был ее дом. И этим летом я ее обязательно увижу. Я чувствовал это всем своим нутром.

— Эй, Аспен, — окликнул меня Зейн, находясь буквально в тридцати метрах от меня.

Он всматривался во что-то, что я пока не видел. Я слез с квадроцикла и пошел к нему. Его взгляд был устремлен вверх. На дереве, на высоте около трех с половиной метров, висел кое-как закрепленный знак с надписью: «Проход и проезд запрещен».

Тут мне вспомнилась хижина, которую мы обнаружили на днях.

— Нам говорили, что в этом районе нет частной собственности, — сказал Зейн, еще раз взглянув на знак, — наверное, стоит перепроверить?

— Да, так правильно.

Я пробежал чуть вперед и остановился. Вдалеке была чуть видна та самая хижина, она находилась прямо на территории, где бродил наш медвежонок.

— Значит правда, — я почесал свой подбородок, — мы должны запросить еще раз информацию о частных владениях на территории. Но пока мы будем его ждать, думаю, было бы не лишним познакомиться с нашим соседом. Просто поставить его в известность, чем мы тут занимаемся, чтобы не создать его врасплох случайно.

— Полностью согласен, — поддержал мое предложение Зейн.

И это был не первый подобный случай, и уверен, что не последний. Университет часто предоставлял нам неполную информацию, вследствие чего возникали ситуации, подобные этой.

В основном люди были вполне дружелюбные и даже помогали нам в наших исследованиях, но попадались и трудные случаи, когда нас обвиняли во вторжении на частную территорию.

— Ну, пойдем знакомиться, — минуту обдумав, сказал я.

— Только после вас, командир, — улыбнулся Зейн.

Мы оседлали квадроцикл и рванули в сторону хижины. Добравшись до места, мы припарковались не далеко от здания и приступили к осмотру территории. Кто бы ни был хозяином этого маленького домика, он выбрал очень укромный уголок.

Несмотря на то, что у Зейна был опыт в исследовательской работе, я понял, что с такой ситуацией он сталкивался впервые, поэтому решил взять инициативу в свои руки и первым отправился к хижине.

Никакого транспорта поблизости не было, и я предположил, что, возможно, хозяина нет дома. Темные шторы закрывали все окна, и я не видел вообще никаких признаков, что хижина была жилой. Дом изрядно зарос кустами, а виноградные лозы обвивали бревна, из которых он был построен. Нельзя сказать, что все было ужасно, но выглядело запущенным.

У входной двери мы переглянулись, и было понятно, что наши мысли по поводу ситуации сходятся. Несмотря на запущенное состояние хижины, я все же постучался в дверь.

От моего стука птицы, обитающие неподалеку, взметнулись ввысь, но дверь нам никто не открыл. Тогда я постучался второй раз, но ответом была все та же тишина.

— Зайдем через денек, — сказал я, повернувшись к Зейну.

— По крайней мере, мы можем дождаться подтверждения по поводу частных территорий и узнать, где сейчас находятся владельцы, чтобы согласовать нашу деятельности с ними, — продолжил мою мысль Зейн.

— Согласен. Пошли. Нет смысла тут тусоваться.

Мы молча вернулись к квадроциклу. И тут я почувствовал чей-то взгляд мне в спину. Я обернулся и вернулся к хижине.

Возможно, что мне показалось, но я готов был поклясться, что занавеска на боковом окне пошевелилась. Я стоял и ждал, произойдет ли это снова, но все было спокойно.

Нерешительно и со странным чувством внутри я вернулся к Зейну и запрыгнул на квадроцикл.

 

***

 

Следующим вечером нам пришел ответ из университета по поводу наличия частной собственности на территории наших исследований. Ко мне в комнату их принес Крис, уже тогда, когда я валялся с книгой в постели.

— Эй, горячий мужчина, надеюсь, ты одет? Я могу войти? — спросил он, демонстрируя бумаги через приоткрытую дверь. — Тебе нужна эта информация прямо сейчас, или мне оставить до утра ее в гостиной?

Я откинул одеяло и встал с кровати. Рывком открыв дверь, я увидел лицо Криса, расплывающееся в улыбке.

— Пожалуй, я возьму их прямо сейчас.

Когда я протянул к документам руку, он, прищурившись и ухмыльнувшись, отвел руку назад.

— Нет, подожди. А что ты мне за это дашь?

Крису доставляло удовольствие играть со мной. По правде говоря, я не хотел задавать ему этого вопроса, но понимая, что просто так он не отдаст мне бумаги, я сломался, хотя и чувствовал, что ответ мне не понравится.

— А что ты хочешь, Крис?

— Я хочу, чтобы ты просто меня отблагодарил. Как ты думаешь, как? — он прошептал мне это практически на ухо, приблизившись ближе, чем нужно.

Я все больше убеждался, что он гей. Независимо от того, шутил он или нет, в его общении со мной всегда проскальзывал флирт. Он был вдвое моложе меня, и я искренне надеялся, что он вскоре поймет, что мне это не интересно.

— Благодарю тебя, Крис, за то, что прошел долгий путь от кухни до моей комнаты, чтобы передать мне эти бумаги, — сказал я и снова протянул руку, чтобы забрать документы.

— Не за что, ваше величество. Мы все прекрасно понимаем, что эта работа — смысл вашей жизни, и вы хотели увидеть документы немедленно, — ответил он, театрально расклинившись.

— Пошел отсюда, холоп. Королю нужен отдых, — подыграл я ему и вытолкнул его за дверь.

— Знаешь, я мог бы..., — я закрыл дверь у него перед носом, не дослушав его театрально томной речи.

С кухни доносился звонкий смех. Моя команда собралась там за бутылочкой пива. Было еще не поздно, но я не присоединялся к ним, потому что считал, что молодым ребятам нужно предоставлять личное пространство без присутствия командира, который существенно старше их.

Мое решение поступать в университет уже в достаточно зрелом возрасте заставляло меня чувствовать себя немного неуместным в полевых работах. Мне было уже почти сорок лет, а я проводил большую часть своего времени с людьми практически вдвое моложе меня. В этом конечно были свои плюсы, потому что в их окружении я тоже чувствовал себя молодым. Но все равно я жалел, что не нашел свое призвание раньше, когда был моложе.

С распечатанными документами в руках я вернулся в свою постель, улегся поудобнее и начал читать. Я пробежался всего по паре предложений, когда прочитанное заставило меня вскочить в кровати и сесть.

 

«Частная собственность, обнаруженная вами, принадлежала Томасу Элдерфилду, который скончался восемь лет назад. Он оставил свою собственность в наследство своему внуку Дэмиену, которому на тот момент было всего девять лет. На данный момент хижина нежилая и не использовалась родственниками с момента кончины владельца».

 

Также в электронном письме были рекомендации, чтобы мы связались с семьей наследника, и в случае возникновения конфликта переехали жить в отель. Также университет был расстроен условиями наследования: по строгому требованию покойного собственность не могла быть использована до достижения наследником совершеннолетия, а это означало, что передача прав наследования произойдет только в следующем году.

Это вызывало массу сложностей и могло потребовать юридической консультации. Я бы предпочел не лезть в это дело, если бы в этом не было необходимости. Далее описывались возможные варианты развития событий, но я даже не стал читать, потому что примерно понимал, что там написано.

Мой разум вернулся к предыдущему дню, когда мы с Зейном пытались познакомиться с владельцем хижины. Действительно здание было аварийным и находилось в густых зарослях кустов, единственным признаком жизни в этой хижине была штора, которая пошевелилась в одном из окон, когда мы уже уходили.

Я снова попытался убедить себя, что мне это просто показалось, но что-то внутри упорно не соглашалось с этим. Что-то во мне буквально кричало, что этот том не пустовал. У нас был сосед, и что самое главное, он был тем, кого там не должно быть.

Я перечитал письмо еще раз и положил его на тумбочку. Затем я снова забрался под одеяло с мыслью о том, что завтра я еще раз наведаюсь к этой хижине.

 

***

 

В восемь утра солнце уже просочилось сквозь кроны деревьев и согрело землю. Хрустя замерзшими листьями под ногами, я подобрался к заброшенной хижине на скалистом выступе. Я раздал своей команде задания, а сам незаметно улизнул, решив провести свое собственное расследование.

Нарушив собственное правило, которое гласило в поле можно выходить только в паре, я сбежал с квадроциклом около получаса назад. Поскольку не хотел, чтобы кто-то из команды знал, что я поехал к хижине, я оставил транспорт на стоянке у дороги в полукилометрах от места.

Держась на расстоянии, я тщательно осмотрел местность на предмет каких-либо движений. Вокруг было тихо, и царило умиротворение. Пахло утренней свежестью, и я ценил каждый вдох, наслаждаясь своими самыми любимыми ароматами. Над головой без устали пели синицы, перелетая с ветки на ветку.

Убедившись, что поблизости никого нет, я решил как можно тише подойти ближе к хижине. Не отрывая глаз, я смотрел на окно, ожидая увидеть в нем какое-то движение, но все было неподвижно. Оказавшись рядом с домом, я снова стал искать признаки жизни в нем.

Когда я подошел ближе к входной двери, то замер: на пороге дома появились новые отчетливые следы. Грязные следы следовали по тропе, которую я раньше не замечал. На ней четко были видны следы грязи и навоза, хотя все пространство вокруг нее оставалось белым от снега.

Тропа следовала на северо-восток, и я проследовал по ней глазами. Поразмыслив, я решил следовать по ней, а не стучать в дверь, так как если там кто-то и был, то он не открыл мне вчера, и не думаю, что откроет сегодня.

Будучи очень осторожным и ведя себя как можно тише, я начал пробираться по тропе в лес, чем нарушал свое очередное правило, которое гласило, что нужно вести себя как можно громче. Я прекрасно понимал это, но позволил своему любопытству взять верх над здравым смыслом. Преодолев примерно сто метров, я заметил, что каменистая тропа пошла под уклон к небольшой долине. Внизу протекал небольшой ручей, и мускусный запах земли усиливался по мере моего приближения к воде.

Спустившись вниз, я осмотрелся по сторонам, чтобы понять, что меня окружает. Рядом с протоптанной дорожкой между упавших деревьев я приметил какое-то сооружение. Если бы я не изучал так тщательно каждый метр вокруг меня, я точно бы не заметил его и прошел мимо. Я не понимал, что это за сооружение, которое было заключено в клетку из проволочной сетки, и собирался пойти проверить, как вдруг мое внимание привлек чей-то кашель.

Я обернулся в сторону, откуда раздался звук, как раз в тот момент, когда человек вышел из-за деревьев. Он шел довольно далеко от меня вдоль ручья и был сосредоточен на воде. Он снова закашлялся, закрывая рот шарфом и флисовой курткой.

Инстинктивно, я пригнулся к земле и скрылся за большим камнем, не отводя взгляда от человека. Флисовая куртка, густая борода и вязаная шапка — все это казалось мне знакомым.

Это был тот самый брутальный незнакомец из магазина.

Приступ кашля закончился, и он огляделся вокруг. Прежде чем он посмотрел в мою сторону, я успел распластаться на земле, поэтому остался незамеченным.

Был ли он тем человеком, который занимал заброшенную хижину? Скорее всего, это было так, потому что следы на тропе привели меня именно к нему.

Через мгновение я вернулся к наблюдению. Мужчина по-прежнему был сосредоточен на воде. Через плечо у него висела веревка, с привязанным к ней ведром. Он что-то накручивал вокруг пальцев, но с такого расстояния я не мог разглядеть что именно.

В конце концов, он остановился, всматриваясь в бушующий поток. Затем ступил ногой на выступающий камень и присел на корточки, разматывая веревку. Немного помедлив, он опустил ее конец в воду.

В этом момент я догадался, что он рыбачит без удочки, а нить, которую он мотал на руку, была леской.

Он долго сидел на корточках, сосредоточившись на своем занятии. Некоторые пряди его волос вылезли из-под шапки и закрыли его лицо. Иногда пальцами он почесывал свою густую бороду.

Я так увлекся наблюдением за ним, что не успел снова спрятаться, когда он обернулся в мою сторону, и его взгляд встретился с моим.

Он бросил рыбачить, вскочил с места и осмотрелся по сторонам, прежде чем его взгляд снова устремился в мою сторону. Прятаться больше не было смысла, и я решил выйти и представиться.

Я подошел ближе к нему и приветливо улыбнулся. Он никак не отреагировал, а его взгляд стал совсем нервным, изучая лес позади меня.

— Приветствую, — начал я, — простите, что напугал вас. Меня зовут Аспен Тейлор, и я управляю исследовательским проектом «Гризли» в этом районе.

Я не стал подходить ближе, потому что он начал нервничать еще сильнее. Он бросил взгляд на камень, на котором сидел, потом на берег, затем на лес вокруг, будто бы искал путь к отступлению. После того как он понял, что уйти некуда, его лицо стало красным, а взгляд враждебным.

— Простите, я не хотел подкрадываться к вам, — добавил я, все еще ожидая от него ответа.

Он снова осмотрел лес вокруг, его страх был настолько сильным, что уже проник в меня.

Я рефлекторно тоже осмотрелся. На мгновение я подумал, что возможно он боится не меня, а медведя. Но вскоре понял, что это не так.

— Я один, — сказал я, держа руки открытыми, чтобы он видел, что у меня нет оружия, — мы обнаружили вашу хижину на днях и хотели познакомиться, чтобы рассказать вам, чем мы занимаемся в этом районе, чтобы не застать вас врасплох, как вышло сейчас.

Он изучающе осмотрел меня, будто примечая каждую деталь во мне, и вернулся к моему лицу.

— Не нужно шифроваться, — грубо ответил он. Его голос был глубоким и хриплым.

— В смысле шифроваться?

— Я знаю, кто ты. И догадываюсь, что ты хочешь. Ты думаешь, я совсем тупой? Это не так.

Он опустил лицо в куртку и снова закашлялся. Его кашель был очень сильным и сопровождался жуткими хрипами, отчего мне стало не по себе. Его голос был крайне грубым и раздраженным, а его слова заставили меня усомниться в его адекватности. Я терпеливо ждал, пока у него закончится приступ кашля.

— Вы серьезно простужены, — сказал я, когда он снова поднял голову и посмотрел на меня.

— Я в порядке.

Он неуверенно сделал шаг навстречу мне и опустил веревку с ведром на землю, при этом не отрывая взгляда от меня. Неловкость момента заставляла меня разруливать ситуацию.

— Я еще раз повторюсь, я не хотел врываться сюда или еще что-нибудь. Я просто хотел, чтобы вы знали, что мы работаем в этой местности и пробудем здесь некоторое время. А почему вы живите в хижине, которая вам не принадлежит?

— У тебя есть команда?

— Да, нас шестеро.

Какая-то обреченность появилась в его взгляде. Я не мог рассмотреть их цвет, но они казались темными, возможно карими. Выражение его лица показывало, что он уязвлен, хотя борода и не давала хорошо его рассмотреть.

Под его расстегнутой флисовой курткой была темная рубаха из плотной ткани, которая облегала его тело, и я не мог не оценить, насколько хорошо он сложен. Он был брутален и притягателен своей мужественностью, что я отметил еще при встрече в магазине. Меня это восхищало и притягивало.

— Ну и что дальше? — сказал он, отвлекая меня от рассматривания его.

Внезапно в моей голове появилась куча вопросов. Я хотел узнать: кто он такой, как его зовут, как он оказался здесь. И неожиданный вопрос, который искрой зажегся в моей голове, видимо от долгого отсутствия личной жизни, я хотел узнать гей ли он.

— Я оставлю вас в покое. Мы не будем посягать на ваше пространство.

Хотя я понимал, что это, скорее всего, не его собственность, если только семья не пошла против воли покойного родственника и не распорядилась наследством раньше.

Я не стал больше ни о чем его спрашивать.

Мужчина кивнул в сторону тропы, по которой я пришел. Сам он не двинулся с места, и я понял, что он просит меня уйти. Я не стал сопротивляться и пошел в обратном направлении. Он провожал меня взглядом.

Желание узнать о нем больше натолкнуло меня на мысль рассказать ему, где нас можно найти.

— В конце Миллер-Роуд есть хижина, рядом с городом. В восьми-десяти километрах к югу отсюда. Если вам что-то понадобится или появятся вопросы, то будем рады гостям, — сказал я напоследок

Он ничего не ответил, но прожег меня взглядом так, что я почувствовал смятение и возбуждение одновременно.

— Как тебя зовут? — задал я последний вопрос.

Он облизнул губы и нахмурил брови, затем отрицательно покачал головой, не желая мне открыть своего имени.

Я смирился с этим и пошел, не оглядываясь, по протоптанной тропе. Резкий кашель снова раздался позади меня, и по расстоянию я понял, что он так и остался у ручья.

Глава 4

Хаксли

 

Он был вне поля моего зрения, но не исчез из моей жизни.

Восемь-десять километров на юг.

Команда из шести человек.

Они следили за мной.

Мои легкие горели огнем и отзывались резкой болью, и я снова закашлялся в куртку, изо всех сил стараясь заглушать звук. Когда приступ утих, вокруг снова воцарилась тишина. Все мое нутро ощущало себя под прицелом чужих глаз, и я, прищурившись, снова осмотрел все вокруг, потому что мне казалось, будто я окружен и больше не в безопасности.

Мне нужно уходить.

Я должен найти себе новое жилье, где-нибудь подальше отсюда.

Мое убежище в этой глуши было рассекречено. Аспен и его команда следили за мной. Они наблюдают за мной. Хоть он и сказал, что не хотел этого. Он кормил меня выдуманной легендой об исследовательской работе, чтобы сбить меня с толку, но я не настолько глуп. Я все прочел между строк.

Проект «Гризли» — это прикрытие для операции «Убрать Хаксли Демпси». Их задача — найти меня, задержать, повесить на меня обвинения, арестовать и запереть в тюремной камере.

Я заглянул в ведро с уловом и недовольно поморщился на пару рыбешек, которых мне удалось поймать сегодня. Из них, безусловно, тоже можно приготовить ужин, но не такой, который я планировал. А с учетом двух зайцев, которых я сегодня упустил, мои мысли о предстоящем ужине и вовсе омрачились.

Взяв ведро, я осторожно побрел по тропинке по направлению к хижине. Всю дорогу у меня першило в горле, побуждая меня откашляться и прекратить это раздражение. Я сдерживался как можно дольше, чем вызвал неимоверно сильный и громкий приступ кашля.

Поставив ведро на тропе возле себя, я уткнулся в воротник и решил все же прокашляться, чтобы освободить свои легкие от мокроты. Я не хотел признавать этого, но мне становилось все хуже. У меня ломило все кости, и я ощущал, что меня неумолимо клонит в сон.

Забив на осторожность, я не стал изучать территорию возле дома на наличие шпионов и сразу прошел со своим скудным уловом в хижину. Там меня настиг еще один приступ кашля, настолько сильный, что я чуть было не упал на колени. Откашлявшись, я сбросил свои грязные ботинки и выставил их за дверь. Обычно я не делал этого, но Аспен и его люди все равно уже обнаружили меня, поэтому, наплевав на все, я потащил свою больную задницу в кровать.

Страх во мне отошел куда-то в сторону. Он никогда не покидал меня, и я знал, что должен быть начеку, но усталость от болезни взяла верх над всем.

Рыба в ведре плавала кругами, и я оставил ее на кухне, решив разобраться с ней позже. Я снял с себя куртку и все лишние слои одежды, дрожа от влажного холода, охватившего тело. Оставшись в термобелье, я сменил уличную шапку на шапку для сна и заполз под одеяло, не переставая кашлять. Тяжесть в груди заставляла свернуться меня в клубок.

Сон наступал, но прежде чем погрузиться в него полностью, я вспомнил лицо Аспена. Глаза небесно-голубые. Они были обучены скрывать обман, потому что я не видел лжи в них, хотя знал, что он врет. Его голос был ровным и глубоким. Баритон. Он был из тех людей, вся сущность которых успокаивала своей мягкостью. В моих фантазиях, искаженных болезнью, я позволил его сущности скользнуть по моей коже и обнять меня. До тех пор, пока его слова не всплыли в моем сознании.

Мои глаза открылись, и хотя я не мог вспомнить, что именно он говорил и какие слова использовал, я прекрасно понимал, что он имел в виду. Его успокаивающие интонации внезапно заставили меня оцепенеть.

Мое сердце билось громко и в бешеном ритме, сердцебиение — единственное, что было слышно в тишине. Звук полностью соответствовал скорости мыслей в моей голове, которые сменяли одна другую. Я долго ворочался и стонал от усталости, которая растекалась по всем моим конечностям. Эти мысли трансформировались, в конце концов, в кошмары, когда мой воспаленный мозг погрузился в беспокойный сон.

Только на следующий день я заставил себя вытащить ослабленное тело из постели. В хижине было очень холодно. Обернувшись в одеяло, я пытался разжечь камин, который игнорировал большую часть недели, опасаясь быть обнаруженным. Неудивительно, что я заболел, так как позволил холодной весне, с ее высокой влажностью, поселиться внутри жилища.

Дрожь пронзала все мое тело, казалось, что холод проник даже в кости. Меня лихорадило. В течение многих лет я не страдал даже насморком, а в тот единственный момент в жизни, когда мне нужно быть максимально собранным, я еле могу стоять на ногах.

Как только огонь разгорелся, я отправился на кухню, чтобы посмотреть, жива ли там моя рыба. Я не собирался оставлять ее в ведре так надолго, она должна была стать моим ужином в предыдущий вечер.

Они не двигались и не плавали, поэтому я пнул ведро ногой, одетой в носок. Это привело их в чувства, и пара сделала пару кругов в ведре, прежде чем снова успокоиться. Мне нужно было убить и почистить их, а также заставить себя их съесть, чтобы не чувствовать такую слабость.

Одна мысль о том, что нужно выходить из дома, заставляла меня стонать. У меня снова начался приступ кашля, поэтому я решил одеться еще теплее. Я надел второй слой термобелья, натянул на себя толстовку с капюшоном, но все равно не переставал дрожать. Одевшись, я натянул на себя флисовую куртку и заправил пряди волос в шапку.

С ведром, в котором плескалась рыба, разделочным ножом и несколькими вещами, необходимыми на открытом воздухе, которые я брал с собой для безопасности, я с трудом передвигал свои ноги по дороге к ручью. Снимать шкуры и разделывать рыбу у хижины было неразумно. В первый год проживания в этой местности, я испытал это на собственной шкуре. Гризли и волки появлялись при первых признаках забоя живности, а рыбьи потроха, оставленные возле дома, несли за собой большие проблемы.

С тех пор, как я усвоил этот рук, я начал разделывать всю добычу у ручья. Если они и захотят полакомиться объедками, то это будет достаточно далеко от хижины, и я могу не волноваться.

Шел я очень медленно. Моя грудь болела и сопротивлялась каждому шагу, у меня случилось полдюжины приступов кашля, прежде чем я добрался до места. Даже если я смогу почистить эти две рыбины не рухнув, то тот факт, что я смогу их съесть, становился все менее вероятным. Но мозгами я понимал, что есть мне необходимо.

У ручья я тщательно осмотрел местность, прежде чем ступить на выступ скалы. Там я поставил ведро и присел на корточки у воды, чтобы скорее очистить рыбу.

Я чистил ее на автомате, так как не редко приходилось это делать. Разделавшись с первой, я перешел ко второй. Новый приступ дикого кашля остановил меня, и все мое внимание сосредоточилось на том, чтобы очистить легкие от мокроты. Я ударил себя кулаком в грудь, уже даже не пытаясь заглушать звуки своего кашля.

Как только приступ отступил, я продолжил свое занятие. Чувствуя жуткую слабость, я изо всех сил старался справиться с простой задачей, которую выполнял прежде много раз. Полоснув ножом, чтобы сделать первый разрез, моя рука соскочила, и нож прошелся по большому пальцу руки.

— Дерьмо!

Я выронил нож и рыбу, чтобы ухватиться за раненый палец. Порез был глубокий, и я чувствовал пульсацию. Кровь просачивалась сквозь пальцы, и когда я неохотно разжал руку, чтобы посмотреть на рану, она хлынула и собиралась в лужицу на моей ладони.

— Е*аный в рот!

Стараясь устоять на выступе, я опустил руку в ледяную воду. Она онемела, но кровь мгновенно смылась, и я мог рассмотреть рану. Но в тот момент, когда я вынул руку из ручья, кровь снова начала сочиться.

Не имея под рукой ничего, чем я мог перевязать рану, я просто зажал ее рукой. Кровь капала на камень подо мной. Я сжал руку еще сильнее. Тут меня накрыл очередной приступ кашля, я выругался и ударил себя по груди, палец оказался прижатым к куртке, а кровь текла по ней, но я решил все-таки откашляться.

В этот раз я не смог контролировать и остановить кашель, и теперь сидел, хрипя и обливаясь кровью, у ведра с не дочищенной рыбой. В конце концов, приступ утих, и я, задыхаясь, хватал ртом воздух, в то время как волна головокружения отступила.

Шорох на берегу напугал меня. Отвлекшись на свою травму и болезнь, я совсем растерял бдительность. Я обернулся и мгновенно вскочил на ноги, готовясь ко встрече с хищником.

Из-за кучи упавших деревьев и кустов появился агент Аспен, он шел, нахмурившись. Он подошел ко мне, подняв руки, и посмотрел на меня, прежде чем сканировать глазами лес.

Находясь в растерянности, я опустил раненую руку, чтобы достать спрей от медведей, но как только угроза нападения слегка отступила, боль от пореза вернулась.

Аспен уже не смотрел на мое лицо, его взгляд переместился на мою руку. Его глаза расширились, и он снова посмотрел на меня, прежде чем двинуться мне навстречу снова. Все мои мышцы напряглись, и в моей голове не оставалось больше ни одной мысли, кроме как мысли об отступлении.

Я сделал шаг назад, но мой ботинок встретил там пустоту. На мгновение время застыло, а затем я начал падать. Ледяная вода поглотила меня и украла возможность вздохнуть. В этом месте ручей был неглубоким, поэтому я не опасался утонуть. Моя спина болезненно хрустнула, приземлившись на скользкие камни под водой, лишая меня чувств.

Все мои мысли улетучились, и я лежал в воде, не понимая, что происходит, прежде чем две крепкие мужские руки потянули меня наверх и вытащили обратно на скалистый выступ, откуда я упал минуту назад. Мои зубы стучали от холода, и я не мог остановить этот процесс. Через секунду после того, как я обрел твердую почву под ногами, я встал на колени, кашляя и задыхаясь.

Мои мышцы болели, а в ушах звенело. Прошло еще несколько минут, прежде чем я заметил, как Аспен дрожит и кричит на меня.

— Тут повсюду кровь! Ты что, совсем спятил?

Я был полностью разбит, и тело не слушалось меня, и все, что я мог делать, — это смотреть в его взволнованные голубые глаза. Обрывки, сказанных им, слов попадали в мой мозг, но я не всегда понимал их значения.

— ...ты понимаешь, насколько это опасно?!

Он хлопнул меня по щеке и схватил за подбородок, когда моя голова устало опустилась. Каждая моя конечность стала тяжелой, и меня настолько сильно тянуло лечь, что я не мог этому сопротивляться. Аспен не мог этого допустить. Он отпустил мое лицо, обматывая чем-то мою руку. Это была очень плотная ткань.

Меня снова захватил приступ кашля.

Я не заметил, в какой момент оказался прижатым к его крепкому телу, я все еще задыхался от нехватки воздуха в перерывах между приступами кашля.

— Ты должен встать. Я помогу тебе, но мы не можем оставаться здесь. Эй, приятель? — он снова хлопнул меня по щеке. — Ты меня слышишь?

Своей неповрежденной рукой я вцепился ему в куртку и позволил поднять меня на ноги. Снова приняв вертикальное положение, я пошатнулся. Он обхватил меня за талию и потянул дальше от ручья. Мое тело дрожало, не переставая. Промокшая одежда прилипла к телу и стала тяжелой, не давая мне нормально передвигаться.

Аспен снова заговорил, и я пытался вслушиваться в его слова, прежде чем снова потерять сознание.

— ...в этих краях полно медведей, а ты истекаешь кровью, как раненая собака. Ты потенциальная добыча, идиот!

Аспен тащил меня быстрее, чем я мог перебирать своими ногами, вверх по склону, а потом вниз по тропе к моей хижине. Несколько раз мне приходилось просить его остановится, потому что мои легкие требовали от меня откашляться. Глубоко в моем сознании иногда всплывали воспоминания, кто этот человек и что ему нужно.

Что если он пользуется тем, что я практически беззащитен и, возможно, умираю от пневмонии? Что если его команда сейчас шарится по моей хижине и подбрасывает улики, чтобы выставить меня виноватым и задержать?

А что если он и вовсе хочет хладнокровно убить меня?

«Ты моя добыча».

Ведь именно эти слова, похоже, произнес Аспен у ручья. И я слышал их.

Сил становилось все меньше, но я попытался вырваться из его крепкой хватки, но только споткнулся о ветку и тяжело завалился на бок. Внезапный удар моего тела о землю снова заставил меня закашляться.

Аспен снова поднял меня на ноги, после того как приступ прошел. Я качнулся вперед, и мы столкнулись грудь в грудь. Его руки держали меня, и я положил ему свою голову на плечо, подчиняясь болезни, которая полностью завладела мной.

Уткнувшись носом в его холщовую куртку, я почувствовал запахи, которые помнил еще с нашей первой встречи в магазине, и рефлекторно вдохнул. Он пах осенним днем, и эти запахи окутывали меня: сосновая смола, листья, земля и едва уловимый запах дыма от костра.

— Ты замерз. Уже скоро. Мы уже почти на месте, — пробормотал он.

Он оттолкнул меня, чтобы я смог стоять самостоятельно, и я был опечален тем, что оторвался от умиротворяющих запахов, исходивших от него.

Мы двинулись дальше, чуть медленнее, но увереннее. Он открыл дверь в хижину и втолкнул меня внутрь, прежде чем я успел что-то возразить. Затем он закрыл дверь за нами.

Звук закрытой двери эхом разнесся по хижине. Это было похоже на сигнал охотничьего горна, оповещающего о моей неминуемой гибели. Я старательно вглядывался в полумрак, ожидая нападения.

Аспен прошел вглубь хижины, оставив меня прислоненным к стене. Он щелкнул включателем лампы, стоящей на столике рядом с диваном, но ничего не произошло. Он перешел к другому маленькому столику с лампой возле кухни. Но снова ничего.

— Генератор, — прохрипел я. Мой голос был еле слышен в тишине, но Аспен уловил мои слова и понимающе кивнул.

Он быстро вернулся к входной двери и посмотрел на меня.

— Где он находится?

Я указал на восточную стену хижины, и он понял меня даже без слов. Затем он вышел.

Почти все во мне кричало, что я должен запереть дверь и забаррикадироваться внутри, но тогда я окажусь в ловушке. Он и его команда окружат меня, и я просто не смогу покинуть хижину. Мне нужно было бежать. Найти себе другое место и начать все заново.

Мой мозг соображал не так быстро, как должен, и прежде чем у меня в голове сформировался хороший план, заревел генератор, и Аспен вернулся в хижину. Он снова щелкнул выключателем на торце стола и потащил меня на кухню. Он усадил меня на единственный стул и начал стягивать с меня промокшую насквозь одежду.

Я прикладывал все усилия, чтобы остановить его. Я отмахнулся от него и огрызнулся. Но мой голос звучал скорее жалостно, чем грозно.

— Ты насквозь промок и промерз до костей. Я бы сказал, что ты чертовски простужен, но судя по звукам, которые вырываются у тебя из груди, ты уже одной ногой в могиле. Прекрати сопротивляться и снимай одежду, чтобы я мог тебя разогреть и осмотреть твой большой палец.

Мой большой палец.

При этом напоминании он снова запульсировал в такт моему сердцебиению, пульсация пробиралась по моей кисти и вверх по руке.

— Можно мне уединиться? — произнес я, мой голос стал чуть сильнее, но все еще полон хрипов.

Аспен опустил свой взгляд, его голубые глаза были полны беспокойства и сочувствия.

— Конечно, извини.

Он встал и осмотрел пространство хижины. Вскоре он заметил камин.

— У тебя есть дрова, которые я могу собрать, пока ты раздеваешься, — спросил он, указывая мне на камин.

Я утвердительно кивнул и ухватился за край стола, чтобы не упасть. Все поплыло перед моими глазами, и дрожь пробирала все сильнее.

— За домом.

— Я сейчас вернусь, — кивнув, сказал Аспен.

Потом он снова вышел из хижины.

Я не понимал, что мне делать дальше. Сбежать казалось лучшим вариантом, но я понимал, что рухну, преодолев буквально метров триста. Оставаться было еще хуже. Понимая, что он может вернуться в любое время, а я по-прежнему мокрый и замерзший, я старался все-таки снять с себя одежду. Этот процесс затянулся. Мало того, что я был слаб и еле стоял на ногах, так вдобавок одежда прилипла ко мне и, казалось, весила тонну.

Наконец-то я был абсолютно голый и быстро натянул на себя пару спортивок и рубашку с длинными рукавами. Моя шапка и волосы тоже были мокрыми. Я расчесал пальцами столько прядей, сколько смог, но с перевязанным пальцем не смог собрать их в хвост, поэтому оставил их спадающими на плечи.

Раздался тихий стук в дверь, прежде чем она приоткрылась.

— Я могу войти?

Мне хотелось ответить отрицательно, но вырвался положительный ответ.

Аспен вошел со связкой дров в руках. Ему понадобилось несколько минут, чтобы развести огонь, затем он встал и вытер руки о свои джинсы. Когда он повернулся и посмотрел на меня, мое сердце бешено заколотилось. От ощущения тревоги волосы на моих руках встали дыбом и по телу побежали мурашки. Я был в ловушке и слишком слаб, чтобы бороться.

— Могу я взглянуть на твою руку? У меня есть навыки оказания первой помощи, так как моя деятельность к этому обязывает. Возможно, я смогу тебе помочь.

Я слегка закашлялся, когда утвердительно кивнул и посмотрел на свою руку. Кровь просочилась сквозь материал, который он использовал. Только сейчас я присмотрелся и понял, что это его шарф.

Медленно он подошел к столу и присел на корточки, прежде чем поднять мою руку за запястье и размотать временную повязку. Сделав это, Аспен осмотрел увечье, которое я нанес себе ножом.

Тут я задумался, куда дел свой нож.

Кровотечение почти не было, а рука стала холодной и бледной.

— У тебя есть аптечка? — спросил Аспен, глядя мне прямо в глаза. Он прижимал шарф к ране и жестом попросил меня подержать его.

Кашель не дал мне ответить. Не в силах остановить его, я указал на аптечку подбородком. Я держал несколько основных предметов и медикаментов в пластиковом мешке на молнии в закутке под тумбочкой. Аспен понял меня и направился к тому месту.

Пока он двигался через комнату, я усиленно пытался откашляться. Чем дольше я кашлял, тем мне становилось хуже. С каждым новым приступом требовалось все больше времени, чтобы придти в себя. К тому времени, когда я больше не кашлял и не задыхался, я начал искать Аспена глазами в комнате.

Наконец, я восстановился и увидел, что делает Аспен.

— Нет!!! — крикнул я ему, вскочив с места.

Глава 5

Аспен

Я предположил, что он указывает мне на тумбочку, поэтому без всякой задней мысли пересек комнату и уставился на ветхий предмет мебели у его постели. Она была значительно повреждена и перекошена. На ее поверхности было множество царапин и сколов, и на полу она стояла довольно неустойчиво.

Когда я попытался открыть ящик, он застрял и сопротивлялся, и мне понадобились усилия, чтобы выдвинуть его. Весь этот процесс сопровождался жутким кашлем бедняги, который пытался выплюнуть свои легкие, находясь позади меня. Какого черта он решил, что достаточно здоров, чтобы выйти на улицу, я искренне не понимал.

В ящике тумбочки лежало несколько вещей. Потрепанная тетрадь, которую я вытащил и переместил в другую руку; небольшая коробочка, с выгравированными на ней птицами, которая была слишком мала для аптечки. Также там валялись несколько мелочей: простой карандаш, батарейки, зажигалки, небольшой моток бечевки, а также фотография, которая была перевернута изображением вниз.

Аптечки я там не обнаружил и уже хотел переспросить у больного, чтобы уточнить ее местоположение, но вместо этого рефлекторно перевернул фотокарточку и посмотрел на изображение.

Фотография была довольно потрепанной. Поверхность была поцарапана, но изображение оставалось четким. На ней было двое мужчин в смокингах, их лица были близко друг к другу, и они улыбались. У обоих мужчин руки были прижаты к груди, а на пальцах красовались кольца. Похоже, что это было свадебное фото.

В этой фотографии было что-то странно знакомое мне, и от этого ощущения по моему телу пробежали мурашки. Парень слева был более молодой и менее мускулистой версией мужчины, который сейчас задыхался от кашля за столом на кухне. На изображении его волосы были короткими и более светлыми, у него не было бороды, но это, безусловно, был он. Однако причиной моей тревоги был второй парень на фото.

Я чувствовал, что он мне знаком, но не мог вспомнить, где видел его лицо. Оливковая кожа и темные черты подчеркивали острые углы его лица. Парень был очень красивым и высоким, с янтарно-карими глазами и длинными ресницами, и он улыбался своему возлюбленному.

Я точно знал его. Откуда я с ним знаком? И кто он такой?

— Нет!!! — хриплый и сдавленный крик раздался с кухни.

Он заставил меня вздрогнуть и поднять глаза.

— Не прикасайся к этому! — произнес он, встав на ноги и посмотрев на меня с яростью.

— Прости, — произнес я и поспешил убрать фото и тетрадь обратно в ящик.

Мне потребовались усилия, чтобы закрыть его. К тому моменту, когда я справился, больной был уже рядом со мной и оттолкнул меня от тумбочки. Он встал между мной и ящиком и грозно смотрел на меня. Каким бы он не был ослабшим в данный момент, вид его не внушал мне доверия и немного пугал, поэтому я слегка отступил.

— Послушай, я просто пытался найти аптечку. Я думал, ты указываешь мне на тумбочку. Я не хотел...

— Что они тебе сказали?

— Ты о чем?

— Обо мне, — рявкнул он в мою сторону. — Что они тебе рассказали обо мне?

Я отступил еще на шаг и покачал головой, показывая, что не понимаю, о чем идет речь.

— Кто они?

Он боролся с очередным приступом кашля, стараясь удерживаться на ногах, но силы были не на его стороне и недуг брал над ним верх.

— Я знаю, что они делают... — пробормотал он и будто завис, задумавшись о чем-то.

Его колени подкосились, но он успел ухватиться за край кровати. Я не был уверен, но казалось, что он бредит от лихорадки. Он нес какую-то чепуху. С осторожностью, стараясь не терять бдительности, я подошел к нему и положил свою руку ему на плечо.

— Почему бы тебе снова не присесть. Мне, правда, нужно осмотреть твою руку, чтобы оценить, насколько серьезна рана. Возможно, придется тебя штопать, потому что порез кажется глубоким.

На минуту вспышка страха отразилась в его темных глазах, все его тело напряглось. Он сжал свои челюсти, стараясь не показывать своих эмоций. Он сел, продолжая подозрительно смотреть на меня, хотя я не понимал, чем это вызвано. Он нагнулся и достал аптечку, которую я не заметил в открытом пространстве под тумбочкой, и протянул ее мне.

Внутри было совсем мало предметов. В основном это была марля, бинты, несколько булавок и лейкопластырь. Я надеялся, что швы ему не понадобятся, потому что был уверен, что в больницу его не затащишь.

Пока он неподвижно сидел на кровати, я встал перед ним на колени и взял его раненую руку. Он не сопротивлялся этому, но заметно напрягся. Когда я снова снял шарф с его раны, то заметил, что пульсация и дрожь явно уменьшились.

Его мокрые волосы лежали у него на плечах, обрамляя его лицо, и он молча наблюдал за моей работой. Я дул ему на руку, пока осматривал порез. Его рука все еще была холодной, но рана не кровоточила. Она была глубокая и около трех сантиметров длиной, но я подумал, что вполне можно обойтись без швов.

— У тебя есть спирт или перекись? Или хотя бы что-то в этом роде, чтобы я обработал рану?

— Внизу, — ответил он, дернув ногой в сторону тумбочки.

Я порылся под ней и нашел полбутылки алкоголя. Поскольку ваты у него не оказалось, мне пришлось расположить шарф у него под рукой и лить спиртное прямо на рану. В тот момент, когда струя коснулась его кожи, он втянул воздух сквозь зубы и зарычал. Я представляю, как ему было чертовски неприятно.

— Потерпи, — тихо произнес я.

Он позволил мне дотронуться до раны и обильнее промыть ее алкоголем. От моих манипуляций кровотечение возобновилось, но не было столь сильным. Как только я обработал рану, я извлек из аптечки марлю и приложил ее к разрезу, чтобы сделать перевязку. Занимаясь этим, я решился завести разговор. Я до сих пор ничего не знал об этом парне, кроме того, что он проживает в хижине незаконно и не в восторге от моего появления тут. Кроме того, я никак не мог понять, почему появилось странное чувство чего-то знакомого. Особенного это касалось второго парня с фотографии.

— Ты все еще не хочешь представиться? После того как я вожусь с твоей раной, мне кажется мы могли бы хотя бы нормально познакомиться.

Я зубами оторвал еще один кусок бинта для перевязки.

— Ты уже знаешь мое имя, — сухо ответил он.

Я остановился и посмотрел в его темные глаза цвета лесного ореха. Они были тяжелыми и окруженными темными кругами. Я рассмотрел перед собой молодого мужчину с фотографии где-то среди бороды и длинных волос, но все еще не мог вспомнить, где я его видел. Его щеки сейчас были впалыми, а губы, скрытые частично в бороде, бледными. Он был крайне болен.

— Почему ты так уверен, что я должен тебя знать?

Он пристально посмотрел на меня.

— Это он нанял тебя. Ты один из его головорезов. За мной наблюдает целая команда. Я уверен, что ложные обвинения против меня уже сфабрикованы. Я только не понимаю, почему ты медлишь.

Я нахмурился, но был заинтригован постоянным потоком запутанной информации, которая слетала с его бледных губ. Это определенно был бред, вызванный лихорадкой. Ему нужен был отдых.

— Как тебя все-таки зовут? — настаивал я сквозь улыбку.

Но вот его это не веселило, он склонился надо мной, глядя мне прямо в глаза.

— А может, ты скажешь мне, как меня зовут?

Я неожиданно рассмеялся, от чего он вздрогнул. Но я не мог сдержаться, настолько он был наигранно серьезен.

— Приятель, у тебя жар, и ты сходишь с ума. Ну, давай, я буду звать тебя Джо. Если ты, конечно, не против?

Я наклонил голову и закончил закреплять марлю. Я сложил остальные припасы в аптечку и вернул ее обратно под тумбочку. Я остался стоять на коленях перед ним и положил ему на колено руку, чтобы привлечь его внимание.

— Хорошо, Джо. О ране мы позаботились. Держи ее в чистоте, и тогда она быстро заживет. И еще один маленький совет: когда так болеешь, сиди дома. Еще одно подобное происшествие в краю, где обитает полно медведей, и ты привлечешь не только их внимание, но и волков. Ты реально можешь плохо закончить такими темпами. А сейчас я советую тебе отдохнуть.

Он посмотрел на мою руку, затем медленно перевел свой взгляд на мое лицо. В тишине хижины было слышно, как бешено колотится его сердце. Напряжение между нами еще сохранялось, но оно было смешано с чем-то еще, чего я не мог понять. Какое-то непонятное тепло объединяло нас в эти минуты.

Мы просидели в тишине несколько мгновений.

Когда я не дождался от него никакого ответа, я поднялся с колен, чтобы уйти. Когда я уже подходил к двери, он снова заговорил.

— Мое имя Хаксли. Тебе ведь уже известно это, не так ли?

Я наклонил голову и еще раз изучил его с головы до ног. Он был предельно серьезен. Хотя я надеялся на то, что ранее он просто шутил, чтобы напугать меня, теперь тревога в его глазах убедила меня, что это не так.

— Это не важно, приятель. Поправляйся.

 

***

 

Возвращаясь в лагерь, я размышлял о том, какое странное стечение обстоятельств привело меня к якобы «свободному» домику покойного Томаса Эльдерфилда. Первоначально, выйдя на улицу свежим утром, я просто был охвачен непреодолимым желанием побольше узнать о нашем странном соседе. Я оставил инструкции своей команде по их первому сбору информации о местонахождении гризли в данной местности, в то время, когда сам был ведом необъяснимой тягой к укрытой среди скал хижине. Мне не потребовалось много времени, чтобы определить местоположение ее обитателя. Выйдя с тропы, я обнаружил Хаксли, которого мое появление застало врасплох. С этого момента все события дня вышли из-под контроля.

«Хаксли? Хаксли?»

Это не было просто именем. Мне казалось, что в моей голове оно соотносится с каким-то туманным образом. Будто в моей памяти было зарыто какое-то воспоминание об этом человеке, но я не мог никак его раскопать.

«Хаксли? А кем был второй парень с фотографии?»

Это была свадебная фотография. Они были женаты. Значит, Хаксли точно гей. А где же тогда его супруг? И почему Хаксли скрывается в этой хижине?

Пока я думал, квадроцикл нес меня к лагерю. Слишком много вопросов терзало мой мозг, а ответов совсем не было. Когда наша хижина появилась в поле зрения, я отбросил вопросы, чтобы вернуться к ним позже. Была середина дня, а значит, команда будет ждать дальнейших инструкций, как только вернется с ежедневных обходов.

Зейн был единственным, кто оказался в доме на момент моего возвращения. Он был занят составлением различных таблиц. Как только наши образцы будут обнаружены, их данные будут регистрироваться и систематизироваться, чтобы сократить объем работы, когда лето закончится. Парень только на секунду оторвался от компьютера, когда я вошел в хижину. Гостиная была похожа на развалины после бомбежки: среди кучи коробок и папок, валялись ноутбуки ребят, бутылки и остатки еды.

Я решил приготовить себе кофе. Как только я налил напиток в свою любимую кружку, устроился в плетеное кресло напротив Зейна. Он выглянул из-за ноута и посмотрел на мою дымящуюся чашку.

— Я бы с удовольствием выпил кофе, Аспен, спасибо, что предложил. Нет-нет, сиди, я сам принесу.

Он отодвинул ноутбук в сторону и захихал, когда я засмеялся.

— Ну ты и задница, — кинул я в его сторону.

— Подходящее сравнение, — ответил Зейн, направляясь на кухню, — я выполняю за тебя всю грязную работу.

— Как у нас дела?

Зейн минуту был занят приготовлением кофе, затем отхлебнул из чашки и вернулся на свое место.

— Я пытаюсь вытащить формы с университетского сайта, но это крайне изнурительно. Все было бы гораздо быстрее, если бы наше интернет-соединение не было из каменного века. Сигнал здесь — дерьмо. Даже дозвониться невозможно, хотя я всегда считал, что университет должен идти в ногу со временем.

— Мне это прекрасно известно. Мы добиваемся этого годами, но нужно радоваться, что мы живем не в трейлере, как вертолетная бригада. Тогда бы нам пришлось ездить несколько раз в неделю в город, чтобы поймать хоть какой-то сигнал. Если ты хочешь что-то более стабильное, то нужно ехать в Эшленд Парк, который в часе езды отсюда. У них довольно высокая скорость интернета в местной библиотеке.

Зейн задумался, будто размышляя о том, стоит ли тратить час на то, чтобы загрузить несколько таблиц. Затем его взгляд упал на мою рубашку, и он нахмурился.

— Это что, кровь?

Я посмотрел вниз и отодвинул стопку с книгами на столе, чтобы поставить кружку с кофе.

— Не волнуйся, это не моя, но мне нужно переодеться, если я снова соберусь выйти из дома. В той хижине, где мы были, я встретил жильца.

— Я думал, что она должна пустовать.

— Ну как видишь, это не так.

Зейн поставил ноутбук на колени и поправил очки.

— Наверное, мы должны сообщить об этом.

Образ Хаксли вновь возник в моей голове. Длинные, волнистые, мокрые волосы обрамляли его лицо. Обеспокоенные, обвиняющие меня в чем-то глаза, жар от которых заставлял мой член реагировать, вне зависимости от ситуации и обстоятельств. Конечно, я понимал, что правильно было связаться с властями и сообщить о наших подозрениях, но волна возбуждающего тепла прокатилась по моему телу при одной мысли о Хаксли. В нем было что-то таинственное и интригующее, что тянуло меня к нему, и я не мог этому противиться. Я не мог допустить, чтобы его трогали, пока я не разгадаю эту загадку.

— Нет, он никому не причиняет вреда. И это не наше дело. Тем более он полностью понял меня, когда я рассказывал ему о проекте. Сказал, что мы можем спокойно заниматься тем, что необходимо нам для наших исследований.

Все, что я говорил, было ложью, но пока я не пойму, что именно меня так цепляет в этом парне, я не хочу предпринимать каких-то мер в этом направлении. Зейн посмотрел на меня с долей недоверия, но, в конце концов, вернулся к работе, а я решил допить свой кофе. Несмотря на то, что у меня была куча дел, которые нужно сделать, и моя команда может вернуться с минуты на минуту, я не мог выкинуть мысли о Хаксли из своей головы.

Я был немного удивлен условиями в той хижине, где он обитал. Было только несколько основных удобств. Электричество шло от генератора, что объяснимо, учитывая отдаленность места от цивилизации, но там совсем не было водопровода. Ни кухонной раковины, ни тем более ванной. Я, конечно, был приучен к суровой жизни, проведя много времени в полевых условиях и усвоив принципы выживания. Но я никогда не мог представить, как жить в таких условиях постоянно. Мои походы с рюкзаком всегда заканчивались, и я возвращался к обычному образу жизни. Но с другой стороны, что-то привлекало меня в той жизни, которой жил Хаксли. Но учитывая состояние его здоровья, мне было интересно, как он справляется. Ведь, чтобы получить теплую воду нужно греть ее на огне, чтобы сходить по-большому, нужно рыть ямку, и я уже не говорю о мелочах типа того, как постоянно готовить еду без микроволновки.

Я допивал кофе и составлял в голове план дальнейших действий. Зейн еще пару раз взглянул на меня и продолжал стучать пальцами по клавиатуре.

— Слушай, мне нужно съездить в город и приобрести пару вещей. Когда остальные вернутся, пусть пообедают и зарегистрируют свои данные в базе. Потом можете отдохнуть.

— Будет сделано, командир.

Я оставил Зейна работать и отнес кружку на кухню. Проверив там запасы продовольствия, я переоделся в чистую одежду и отправился в город.

Может, это было глупо и Хаксли не примет мою помощь, но я считал себя обязанным помочь больному человеку.

В городе я бродил по продуктовому магазину, собирая ингредиенты для приготовления куриного супа. В детстве мама всегда готовила нам такой бульон, когда мы болели. Она говорила, что он богат полезными микроэлементами, поэтому является целебным.

После того как я закончил с продуктами, я подошел к единственной полке с лекарствами, которые опускались без рецепта. Выбор был скуден, но я схватил таблетки, чтобы сбить температуру, микстуру против кашля и заложенности в груди, а также банку поливитаминов, но других вариантов там просто не было.

Как только я вернулся в лагерь, то занялся приготовлением бульона в небольшой кастрюльке. Моя команда ошивалась вокруг, но казалось, что никого не интересует, чем я занят.

Был уже поздний вечер, когда я упаковал суп в герметичный контейнер и собрал лекарства. Так как ездить в такое время с едой было чревато встречей с медведем, то я тщательно все упаковал дважды, чтобы уменьшить запах.

Солнце было уже совсем низко, когда я добрался до тропинки, ведущей к хижине Хаксли. Это была грубая, почти не используемая дорога, которая шла вдоль подножия гор. Я никогда не видел машины около хижины, поэтому предположил, что у Хаксли ее нет. Наверное, единственное движение, которое видела эта дорога, был тот момент, когда приезжал грузовик с пропаном для генератора.

Я припарковался в ста метрах от хижины и огляделся вокруг. Было тихо. С моими подарками — супом и медикаментами — я подошел к двери и постучался.

Затем я стал ждать.

В ответ тишина.

Я постучал еще раз, уже погромче.

Снова ничего.

Я понимал, что Хаксли мог спать. И правда, надеялся, что так оно и есть. Но я не могу оставить суп под дверью на улице. Это реально было небезопасно в этих краях.

Я не желал проникать в его дом, но и не мог оставить мужчину в таком состоянии внутри. Я снова постучал.

— Хаксли, это Аспен. Открой, пожалуйста.

Минуты прошли в молчании. Дверь по-прежнему оставалась закрытой.

— У меня есть кое-что для тебя. Я знаю, что тебе нехорошо!

Молчание.

Я тяжело вздохнул и огляделся.

— Я не хотел этого делать, но я оставляю это под дверью. Тут еда в полиэтиленовом пакете, тебе нужно забрать ее домой. Я просто хотел убедиться и проверить, что с тобой все в порядке.

Я положил пакет на землю и отступил на несколько шагов. Он был слишком болен, чтобы куда-то уйти. Я хотел верить, что сегодняшнее утро стало для него уроком. Я чувствовал, что он слышит меня, но просто боится встретиться со мной лицом к лицу.

— Хорошо, я ухожу. Только пожалуйста... не оставляй это здесь...

Вернувшись к квадроциклу, я сел на него и ждал, когда дверь хижины откроется. Но этого не произошло.

Развернув транспорт, я поехал в сторону лагеря, несколько раз оглянувшись, чтобы посмотреть, не вышел ли он. Ничего не происходило.

Глава 6

Хаксли

 

Звук двигателя оповестил меня о том, что Аспен наконец-то уезжает. Я не осмеливался даже выглянуть из окна, пока не услышал, как шины его квадроцикла хрустят по земле, когда он отъехал от моего жилища. Только тогда я отодвинул край шторы буквально на пару сантиметров и посмотрел ему вслед.

Когда он отъехал достаточно далеко, я позволил хрипам в своих легких вырваться наружу и кашлял до тех пор, пока боль в груди практически не заставила упасть меня на колени.

Когда квадроцикл полностью скрылся вдали, я подождал еще минут пять, прежде чем позволил себе отпереть дверь и выглянуть на порог. Маленький пакетик из крафтовой бумаги, сложенный сверху, соседствовал рядом с большим целлофановым пакетом, завязанным на узел. Я еще раз посмотрел в сторону, где скрылся Аспен, прежде чем слегка пнуть пакеты ногой.

Миллионы мыслей одновременно рождались в моей голове. Это точно была ловушка. Скорее всего, к одному из оставленных предметов был прикреплен какой-либо датчик, чтобы он мог контролировать меня на расстоянии. Он хотел слышать меня? Там было подслушивающее устройство? А может быть, это была сумка, полная доказательств, которые они сфабриковали, чтобы обвинить меня в том, что они хотели на меня повесить? Это было своего рода предупреждение, чтобы я знал, что у них против меня много козырей. Они хотели уничтожить меня. За пять лет они могли вполне придумать что-то, чтобы кровавый след привел их в мою сторону.

Мое сердце бешено забилось, когда я снова пнул посылки от Аспена. Я сам не знал, чего ожидал, но подозрений было очень много.

Оперевшись на дверную раму, я наклонился и внимательно осмотрел поверхность оставленных на пороге вещей в поисках чего-то необычного или подозрительного. Ничего такого я не обнаружил. Я натянул рукава свитера, чтобы прикрыть руки, и осторожно заглянул в пакеты по очереди. Я опасался, что это улики против меня и не хотел оставлять отпечатков.

Я кое-как развязал пакет, стараясь не обращать внимания на травмированный палец, и с осторожностью заглянул внутрь. Содержимое было теплым и пахло специями. Мой желудок самовольно отреагировал и сильно заурчал. Это была еда. А точнее, суп. В бумажном пакетике лежали три пузырька с белыми крышками, в темноте было невозможно изучить их этикетки. Приостановив свое изучение содержимого, я огляделся по сторонам, предполагая, что где-то вдали притаился Аспен, наблюдая за мной и выжидая. Я ошибался.

Закутанными в свитер руками, я разорвал бумажный пакет сбоку, чтобы извлечь содержимое и внимательнее изучить, что оно из себя представляет. Три пузырька были лекарствами и витаминами, все фабричные, герметично запечатанные пластиком. Я изучил их на наличие места вскрытия. Ничего подозрительного я не обнаружил.

Еще раз осмотрев местность, я наклонил голову к подарку и без особого желания собрал все содержимое, занеся его в дом.

Генератор все еще работал, после того как Аспен запустил его, поэтому свет в доме загорелся, когда я щелкнул выключателем. Я поставил пакеты с супом и пузырьками на стол у камина и внимательно посмотрел на все это. Уже не беспокоясь об отпечатках пальцев, я взял один из пузырьков в руку, чтобы прочитать этикетку.

Мой организм будто отозвался на надпись на этикетке «от кашля и заложенности в груди», мои легкие наполнились хрипами, и меня накрыл очередной приступ. Когда я откашлялся и пришел в себя, то поставил пузырек на место и уставился на суп. Я не ел со вчерашнего дня, и моя попытка очистить рыбу потерпела неудачу. Я понимал, что в этом причина моей слабости, и еда манила меня своими восхитительными запахами. Я немного приоткрыл крышку контейнера и выпустил в пространство пикантные ароматы. Суп был еще теплым, и у меня мгновенно потекли слюнки.

Я не хотел быть добычей Аспена.

Я вздрогнул и резким движением захлопнул крышку до щелчка. Хищники часто обманывали свою добычу. А вдруг Аспен отравил еду, чтобы вывести меня из строя и напасть в удобный момент. Он был здесь и видел фотографию. Он в курсе, что я слаб. Я не смогу сбежать и скрыться в таком состоянии, и он знал это.

Я унес суп на кухню, чтобы избавится от него позже. В кладовке я взял кувшин, который наполнил кипятком несколько дней назад. Вода в нем была очищена таблетками йода, и я налил немного в кружку.

Вернувшись к столу, я еще раз посмотрел на пузырьки с таблетками. Боль по всему телу просила меня поверить, что с ними все в порядке. Я сам хотел верить в честность поразительных, голубых глаз Аспена. В глубине души я убеждал себя, что сегодняшний подарок — это жест, укрепляющий дружеские и соседские отношения, пускай даже с целью усилить правдоподобность легенды, придуманной для меня.

Я ощущал себя очень хреново, поэтому открыл все пузырьки и вывалил по две таблетки из каждого на ладонь. Стараясь не думать о том, что в них может крыться подвох, я забросил их в рот и обильно запил водой.

Прежде чем снова лечь в постель, я натянул на себя ботинки и вышел на улицу, чтобы отключить генератор и справить нужду. Не было необходимости тратить топливо, если все, что я планировал сегодня, — это лечь спать.

 

***

 

Следующие дни проходили как в тумане. Я несколько раз поднимался с постели, чтобы сделать текущие дела. Мне нужно было кормить голодных кроликов, нужно было приносить дрова в хижину, чтобы окончательно не замерзнуть, и нужно было есть. Суп Аспена так и стоял на кухне, уже давно прокиснув.

В моей голове пробуждалась масса воспоминаний, когда я проходил мимо кухни и видел контейнер на столе. Натаниэль всегда любил готовить и гарантировал, что мы будем наслаждаться бесконечным количеством вкусных наваристых супов, как только наступит зима. Первый раз он пригласил меня на ужин, когда нам было по шестнадцать лет. Я отказался от приглашения. Он не мог просто так принять мой отказ, поэтому много раз после этого говорил мне, что не все хотят меня заполучить, некоторые просто хотят выглядеть милыми и заботливыми.

Я искренне желал, чтобы Аспен просто хотел быть милым. Но я знал правду!

За годы, проведенные в горах, я научился основным способам выживания в глуши, поэтому сводил к минимуму свои появления в городе. Я два раза в год формировал заказ на доставку из разных городов таких продуктов, как крупы, сухофрукты и бобы, а также различные тушенки и консервы, и рассчитывал это по времени так, чтобы их прибытие совпало с тем моментом, когда мне нужно было заправить топливо для генератора.

Спустя восемь дней после того, как Аспен принес мне свою посылку, я стал чувствовать себя гораздо лучше. Лихорадка и боль отступили, кашель все еще давал о себе знать, но уже не был таким сильным. Я нагрел воду над огнем, чтобы иметь возможность смыть с себя пот после продолжительной болезни. На улице было слишком холодно, чтобы мыться в ручье. Мои волосы были в полном беспорядке, поэтому я дважды промыл их экологически чистым шампунем, который приобрел в магазине, прежде чем слить использованную воду за порог. Мою бороду необходимо было постричь, но я решил отложить это занятие еще на денек, так как руки еще дрожали после болезни, да и травмированный палец еще давал о себе знать, поэтому мелкая моторика рук была неловкой.

Чувствуя себя довольно хорошо, я запланировал порыбачить. Я жил за счет того, что хранилось в кладовке, и нуждался в какой-то свежей пище. В течение прошедшей недели мой нож для разделки рыбы, который я считал потерянным, случайным образом оказался на пороге моего дома. Видимо его снова подложил Аспен.

Погода стояла довольно мягкая и теплая, глубокий снег в нетронутых местах леса начинал таять. Дорога превратилась в грязь, которая липла и собиралась на моих ботинках, поэтому весь мой путь она хлюпала каждый раз, когда я поднимал ногу, чтобы сделать шаг. Каменистая поверхность была достаточно скользкой, поэтому приходилось быть предельно осторожным. В воздухе царил аромат весны.

Прежде чем спуститься к воде, я решил проведать своих кроликов. Я нашел сломанную ловушку, когда только облюбовал эту хижину. Доведя ее до ума, я поймал несколько диких кроликов и решил попробовать разводить их. Но эта идея потерпела неудачу. Они были очень свирепыми животными и поубивали друг дружку раньше, чем я до них добрался. Потребовалось много времени и терпения, чтобы разобраться в нюансах их разведения. Многослойная клетка из проволочной сетки, похоже, сделала свое дело, и, хотя проблемы еще оставались, я регулярно получал достаточное количество здоровых кроликов для еды. Их корм был еще одним продуктом, который я заказывал по доставке.

Я свернул с тропы и побрел сквозь густой кустарник к загону для кроликов. Неожиданно я приметил какое-то шевеление впереди себя и остановился. Автоматически моя рука потянулась к аэрозолю против медведей, зная, что хищники обычно обнюхивают местность, прежде чем принять решение смогут ли они атаковать свою добычу. Но еще до того, как я успел что-то предпринять, в моем поле зрения появился человек в знакомой холщовой куртке коричневого цвета, который ошивался возле клетки с кроликами.

Это был Аспен.

Его голубые глаза сразу же приметили меня, и он улыбнулся.

— Доброе утро, — воскликнул он, — рад, что ты выжил. Я собирался уже взломать дверь твоей хижины, чтобы проверить это. Но обнаружил, что кролики выглядят вполне сытыми, поэтому решил, что пару раз ты все-таки выходил сюда.

Я подошел ближе, чтобы оглядеть загон с животными, а затем снова посмотрел на него, размышляя о том, что он здесь делает снова. Он понял, что я ему ничего не отвечу, поэтому пожал плечами и сделал движение головой, показывая, что я должен следовать за ним.

— Позволь мне показать тебе кое-что?

Я покрутил головой, чтобы осмотреть все вокруг, ожидая, что меня окружает группа людей. Нигде никого не было, и я попытался максимально избавиться от чувства страха. Ведь если бы его намерения были плохими, то почему он до сих пор не осуществил их. Возможностей было предостаточно.

Аспен двинулся вглубь леса, уворачиваясь от веток и периодически оглядываясь, чтобы убедиться, что я следую за ним.

Он остановился рядом с огромной сосной и повернулся ко мне, засунув свои руки глубоко в карманы. Я не отреагировал и следовал за ним. Конечно, мне было интересно, чего он хотел и куда меня вел. Мысль о засаде в лесу прострелила мне голову, и я автоматически сделал шаг назад, а не вперед. Аспен не обращал внимания и никак не реагировал на мое отступление, но я и не успел уйти далеко, когда он вынул свою руку из кармана и постучал по стволу дерева рядом с ним.

— Ты в курсе, как определить были ли медведи поблизости, Хаксли? — он поманил меня рукой и начал осматривать дерево.

Я еще раз бросил взгляды по сторонам и убедился, что вокруг нас никого нет, по крайней мере, в осязаемой близости. Я с опаской двинулся вперед, пока не оказался в полуметре от дерева.

— Следы еще свежие.

Аспен провел пальцами по глубоким и различимым следам от когтей хищника, потом убрал руку от дерева и протянул ее мне. На его пальцах блестела липкая смола сосны.

— Это все еще плачущий сок сосны. Если бы эти отметины были старыми, то он бы уже высох, как это видно выше по стволу, — сказал он, указывая на следы на другой стороне дерева.

Аспен отступил и обошел другую сосну, прежде чем оглянуться назад.

— Вот и медвежий помет, — произнес он, указывая на лесную подстилку.

Я проследил за его взглядом, там лежала большая черная куча дерьма, больше чем размер его ботинка.

— Он тоже свежий, — продолжил Аспен. — Ты знаешь, почему медведи царапают деревья?

Наши взгляды пересеклись. Его вопросы не преследовали цели выставить меня тупым, он просто делился знаниями, что я понял по его улыбке. Вместо того чтобы ответить на его вопрос, я пытался понять в чем цель этого рассказа, найти ответ в его голубых глазах.

— Они метят свою территорию, — ответил он за меня. — Ты добился значительных успехов с кроликами?

Я решил, что он отвлекает мое внимание и вся это болтовня о медведях всего лишь уловка. Я обернулся и осмотрелся.

— Здесь только я. Но я бы хотел, чтобы моя команда могла придти сюда и установить датчики, потому что тут бродят гризли. Мои ребята будут здесь только дважды, чтобы установить датчик, а потом собрать образцы и убрать его.

Я задумался, что за образцы нужны им. Аспен продолжал что-то объяснять, но мои мысли устремились в другом направлении: что если им нужны образцы моей крови и что за ловушку они собирались устроить. Если они получат образцы моего ДНК, то запросто смогут сфабриковать улики и подбросить их, а когда они приедут за мной, то доказательства будут там и они будут неопровержимыми. Я не смогу доказать свою невиновность.

Аспен сократил расстояние между нами, прежде чем я успел среагировать, и положил свою руку мне на плечо. Я вздрогнул, и все мое тело напряглось.

— Ты в порядке? Ты побледнел, как привидение. Ты уверен, что уже чувствуешь себя лучше?

Инстинкт самосохранения кричал мне, чтобы я вырвался и бежал, но теплый запах Аспена и убаюкивающий тон его голоса не давали мне шевельнуться. Из-за беспокойства за меня у него на лбу проявились морщины, он пристально всматривался в мое лицо. Я не понимал, как ему удается добиться такого безобидного вида. Его голубые глаза просто приковывали меня к месту. Я перевел свой взгляд на его лицо, сходя с ума от непонимания и не осознавая, что я вижу, погружаясь в глубину его глаз.

Он был так близко. Маска, которую он носил, выражала только любовь, доброту и нежность. Не было никаких признаков того, что он вводит меня в заблуждение. Должно быть, он был здорово натренирован, или же...

Что-то изменилось в моей душе, и слова Натаниэля вновь всплыли в моей голове, эхом отозвавшись в хаосе и метаниях моих мыслей, наталкивая меня на другую версию.

«Не все хотят заполучить тебя, Хаксли»

Натаниэля больше нет. Но он отдал свою жизнь, оберегая меня. С того самого дня я вынужден сражаться против всего мира, полного врагов. Натаниэль был моей единственной опорой. Он изо дня в день убеждал меня, что нам нечего бояться, и я начал верить, что это так, потому что он держал их на расстоянии. Но теперь Натаниэля больше нет. И они знают об этом и хотят, чтобы я заплатил за это. Они ждали целых пять лет.

Рука коснулась моей щеки, и я на мгновение почти поверил, что Натаниэль вновь рядом со мной, успокоил меня и защитил снова.

— Хаксли?

Я не помнил, когда закрыл глаза. Но открыл я их, потому что кто-то звал меня тихим голосом. Я отчаянно пытался вернуться в реальность.

Аспен крепко сжал мою руку и повернул мое лицо к себе, рассматривая меня.

— Может тебе стоит вернуться домой?

— Я в порядке, — ответил я, пытаясь освободиться от его хватки.

Он не позволил мне вырваться, он отпустил мою руку и поднес свою к моему лицу. Он гладил ладонью мой лоб и шею сзади.

— Тебя лихорадит?

— Она прошла. Я в порядке.

— Тебя мутит?

— Нет, — прорычал я.

Моя попытка убежать сорвалась, когда я ударился спиной о дерево, и Аспен вновь возник передо мной.

— Когда ты ел последний раз?

Мое сердце стало биться чаще, когда в голове прокручивались версии, как Аспен мог отключить меня и погрузить в сон.

— Зачем? — пробормотал я.

Он сдвинул брови. Его большие голубые глаза обследовали каждый миллиметр моего лица, прежде чем остановится на моих губах. Среди всех негативных сценариев, роящихся в моей голове, появилась частичка света. Искра тепла вспыхнула и разгоралась от внимания, уделяемого мне, плавно скользя по моим венам. Мое дыхание перехватило, когда я внезапно осознал нашу близость и почувствовал все точки, где мы соприкасались.

— Что-то здесь не так, — прошептал Аспен.

Он облизал свои губы, которые потрескались от непогоды, и вновь посмотрел в мои глаза. Мы задержали взгляды друг на друге, прежде чем он отступил, отпустив меня. Магия между нами была разрушена, и мое естество оплакивало потерю его прикосновений.

В замешательстве я попытался собраться, находясь в спутанных ощущениях облегчения и разочарования одновременно.

— Мои ребята придут завтра. Я скажу им, чтобы они не беспокоили тебя.

Не отрывая от меня глаз, Аспен попятился назад. Затем он развернулся и пошел в направлении к лесу, вскоре скрывшись среди деревьев.

Глава 7

Аспен

 

Регулярные прогулки по лесу на землях Хаксли, вероятно, не лучший из моих планов. Еще при знакомстве он показался мне очень странным, но тогда я списывал все на его недуг. Но это явно было что-то другое. Необъяснимый ход его мыслей и сумасшедший взгляд очень тревожили меня. Он совсем не доверял мне. Несколько попыток сблизиться, которые мы предпринимали, заканчивались самым странным образом. Очевидно, что Хаксли считал, что у меня имеется какой-то скрытый мотив.

Но главная причина, почему я должен был прекратить вторгаться на его земли, заключалась не в том, что Хаксли вел себя как псих, а в том, что притяжение между нами стало настоль сильным, что я боялся, что не смогу этого скрывать. Наблюдая за Хаксли, бредущим по тропе с волосами, собранными в слабый хвост так, что несколько прядей падали на крепкие плечи, облаченные в черно-синюю фланелевую рубашку, в тяжелых ботинках, покрытых грязью… Я ловил себя на том, что его вид порождает во мне противоречивые чувства. Грубоватый брутал, возможно, был слегка за рамками моих предпочтений, но что-то необъяснимо тянуло меня к нему, и я не мог это контролировать.

В момент, когда он попятился к дереву, и мы оказались лицом друг к другу, мне пришлось приложить все усилия, чтобы сдержаться и не слиться с ним в поцелуе. Меня было не просто сбить с толку, но Хаксли имел какую-то невероятную власть надо мной.

Спустя сорок минут, я вернулся к своей команде туда, где оставил их ранее.

— У тебя реально душа путешественника, постоянно что-то исследуешь. Я честно не привык к таким командирам, которые не стоят у меня за спиной, — произнес Зейн, а Тигр и Крис усмехнулись в ответ.

— Ты настолько несамостоятелен, что нуждаешься в постоянном моем присутствии?

Я скрестил руки на груди, ожидая ответа от своей команды.

— Это чушь. Мы надежные. У тебя никогда не было лучшей команды, — фыркнул Тигр, махнув рукой.

— Этого я пока не могу утверждать. Вам еще предстоит проявить себя.

— О, я бы с удовольствием проявил себя, если бы ты позволил мне, красавчик, — воскликнул Крис, поиграв бровями, но я проигнорировал его.

Вместо этого я перевел взгляд на Зейна.

— Помнишь хижину? — спросил я его. Он утвердительно кивнул. — Там есть тропа к ручью. К северу от тропы есть клетка с кроликами. Вы точно не пропустите ее. Дальше на север — медвежий помет и свежие отметины от когтей. Я хочу, чтобы завтра вы установили там ловушки для сбора образцов. Сходи на разведку и посмотри, о чем я говорю.

Зейн сразу зашевелился и пристально посмотрел на Тифф, которая стояла в стороне с Поузи, слушая меня внимательно. Эти двое схватили свое снаряжение и без лишних вопросов отправились на разведку.

— Эй, — крикнул я им вслед, — держитесь подальше от хижины и не докучайте хозяину. Просто сделайте свою работу и уходите. Поняли?

— Да, командир! — ответили они хором.

 

***

 

В пять тридцать утра только проснулись птицы. Они и моя команда. Все собрались на кухне и болтали, попивая кофе, пока Поузи возилась у плиты, готовя омлет.

Звуки голосов практически всегда были слышны в этой комнате, поэтому они не мешали моему чтению. Я пытался немного отвлечься от исследований, чтобы уделить внимание своей диссертации, поэтому я прихватил из дома некоторые материалы по ней. Но времени катастрофически не хватало, чтобы заняться ими.

На кухонном столе зазвонил телефон и прервал болтовню. Я поднял глаза и увидел, как Тигр метнулся к телефону.

— Моя мама прекрасно понимает, что выловить меня можно только на рассвете.

Он извинился, и поскольку дверь хижины была открыта, он вышел, чтобы ответить.

— Ты будешь есть, Аспен? — спросила Поузи, доставая тарелки из шкафа.

— Если мне достанется, то конечно.

Она разложила омлет по тарелкам, а Крис достал тосты и намазал каждый из них маслом.

В тот момент, когда мы расхватали еду и сели завтракать, Тигр вернулся. Он вытер лицо рукой и бросил телефон обратно на стол.

— Херовая ситуация, ребята.

— Что стряслось? — поинтересовался Зейн, положив свою руку на плечо Тигра.

— Звонила моя мама. Я попросил ее периодически проверять мой почтовый ящик в мое отсутствие, и походу меня вызывают в суд присяжных. Вот так подфартило, мать его!

По всей кухне раздался стон сочувствия.

— Ну, это не значит, что ты однозначно станешь присяжным, — заверил я его, запихивая омлет в рот, — это стандартная процедура, и я уверен, что найдется способ избежать этого.

— Но это значит, что я должен вернуться домой. Девять чертовых часов в пути, с*ка!

— Когда ты должен к ним явиться?

— Третьего июля.

Тигр плюхнулся за стол и без особого энтузиазма ткнул вилкой в омлет. Я прекрасно его понимал. Быть вызванным в суд присяжных — это не самая приятная новость, но таковы реалии взрослой жизни. Чаще всего человек заканчивал все дела в один день. Если, конечно, он не был мной.

— Расслабься. У тебя еще достаточно времени. До этого еще целый месяц. И я уверен, что ты быстро разберешься со всем и вернешься сюда, чтобы снова раздражать нас.

Это заставило меня немного улыбнуться.

— Эй, красавчик, а ты ведь был присяжным? — такое обращение ко мне Криса просто убивало меня.

Я оторвал кусочек от тоста и съел его, глядя на мою команду, которая обратила свое внимание в мою сторону, благодаря Крису.

— Да, был. А как ты догадался? Это же было много лет назад.

— Я знаю о тебе всё, Аспен Тейлор. Сбор информации о тебе стал целью всей моей жизни, — соблазнительно облизнувшись, прошептал Крис, прежде чем громко рассмеяться. — Шучу, Зейн сказал мне об этом!

Зейн тоже засмеялся и постучал себя пальцем по виску.

— Здесь скрыты безграничные знания, босс. К тому же студенты много болтают. Это было какое-то дело об убийстве, связанное с парой геев? Твоя ориентация для нас не секрет, Аспен, мы все в курсе, что ты гей. Вот почему тебя тогда выбрали, не так ли? Им же выгодно набрать хороший круг присяжных? Им хотелось видеть сочувствующих гомосексуалистов и в этом есть смысл...

Зейн продолжал, но пока он говорил, в моих венах стыла кровь. Образы пятилетней давности мелькали у меня перед глазами один за другим. Они чередовались все быстрее, и я вцепился руками в стол, чтобы не рухнуть со стула. Все фотографии с места убийства, которые нам пришлось увидеть, оружие, обвиняемый, жертва. Точнее, две жертвы.

«Вот, что это было! Свадебная фотография. Счастливая пара».

Кусок еды теперь не лез мне в рот, и последний из них попал не в то горло так, что я чуть не задохнулся. Приступ кашля, который последовал за этим, поставил меня на колени перед стулом. Тифф стучала меня по спине, помогая откашляться, а вся команда окружила меня, смутившись происходящим.

— Черт, Аспен, с тобой все в порядке?

В этот момент Зейн встал передо мной на колени и взял меня за плечо. Приступ кашля прошел, и кусок провалился, но переваренная мной информация заставила мою голову кружиться.

«Хаксли. Мужчина на фотографии. Это был он. Это были они».

— Приятель, ты точно в порядке? — Тигр присоединился к Зейну, и парни внимательно изучали меня.

— Все хорошо, — я откашлялся и окинул взглядом окружающих, — я...

Что мне было нужно сейчас? Ясность. Конкретные ответы.

— Мне нужен ноутбук.

Повисла неловкая пауза, пока Тигр и Зейн обменивались непонимающими взглядами, прежде чем Поузи сорвалась с места и принесла мне его, положив на колени.

Я жестом попросил их отойти. Такая их близость пробуждала во мне приступы клаустрофобии, и мне требовалось личное пространство. Я открыл «Гугл Хром» и стал ждать, пока идет бесконечная загрузка, а потом получил сообщение о том, что связь оборвана.

— Черт, — пробормотал я.

Я попытался снова. Результат был таким же.

Интернет завис. Я пытался держать себя в руках, но мое терпение было на исходе.

— Я должен поехать в Эшленд-парк. А вы ребята... решите что-нибудь с этим дерьмом. Я скоро вернусь.

Я вручил ноутбук в руки Тифф и встал, оперевшись на стол. Никто мне ничего не ответил, поэтому я просто схватил куртку и ключи и ушел.

Население Эшленд-парка было довольно скудным — около двенадцати тысяч человек. У них была более развитая инфраструктура по сравнению с Литтл Диром, что делало их самым ближайшим городком с определенными благами цивилизации. На окраине города располагались больница, колледж, начальная и средняя школы, а также библиотека, продуктовый супермаркет, ряд магазинчиков и кафешек.

Я остановил машину на парковке библиотеки и заглушил мотор. Нервная дрожь, которая обрушилась на меня, когда я осознал, кто такой Хаксли, отступила, но ладони все еще оставались потными, и я вытер их об джинсы.

Библиотека представляла собой старое двухэтажное здание на окраине. Она очень нуждалась в наружном ремонте, но, к счастью, внутри была довольна современна. С дополнительными вышками, установленными за последние годы, им удалось значительно улучшить качество предоставления интернет-услуг.

Я вошел внутрь здания и отправился в отделение, где находились компьютеры для общего пользования. Несмотря на то, что в зале практически никого не было, я все равно устроился за компьютером в углу, чтобы уединиться.

Я снял куртку и устроился у компьютера, затем открыл поисковую систему и глубоко вздохнул. Мои пальцы отказывались печатать, потому что очередной приступ паники охватил меня.

У меня очень плохая память на имена. А дело об убийстве было закрыто пять лет назад. И имена жертвы, и человека, который был осужден по этому делу, вылетели из моей головы. Единственное имя, которое мне было известно, — это Хаксли. И насколько я помнил, он не присутствовал на заседаниях суда, потому что пустился в бега.

Я напечатал запрос «Убийство гея, Крикстоун-Вэлли, март 2012» и нажал на «поиск».

Страница обновилась, и на экране появились результаты поиска.

Это было то, что нужно.

На несколько секунд я снова почувствовал себя в зале суда. Равнодушное лицо Дерека Россена уставилось на меня с экрана. Такое же абсолютно безэмоциональное выражение лица я наблюдал в течение всего месяца заседаний. В его светло-зеленых глазах не промелькнуло ни капли раскаяния, даже после того, как судья вынес ему приговор.

Это было довольно легкое судебное разбирательство. Неопровержимые доказательства и наличие свидетелей позволяли закрыть его практически сразу.

Я прокрутил ленту вниз и нашел то, что искал. Та же самая фотография, что я видел в хижине Хаксли, была опубликована среди остальных. На каждой из них была изображена счастливая пара. Было и несколько одиночных фотографий жертвы, Натаниэля Бейли.

Он был очень красивым парнем, и у меня сердце обливалось кровью от осознания того, что он был убит. Я будто вернулся в тот месяц, когда рассматривалось дело. Это было тяжелым испытанием. Трагичность всей этой ситуации преобладала на каждом заседании, и все это ощущали на себе.

Я кликнул на статью пятилетней давности, в которой говорилось о неизвестном местонахождении тридцатитрехлетнего Хаксли Демпси. В течение секунды на мониторе появилась статья, датированная ноябрем того года, в котором шло разбирательство, то есть она была написана после закрытия дела. Ее заголовок гласил: «Семья обеспокоена исчезновением Хаксли Демпси».

Я пробежался глазами по статье, пропуская ту информацию, которую уже знал об этом деле, и остановился, когда дошел до информации о Хаксли. Я смутно припоминал, что он страдал каким-то психическим расстройством, но никогда не предавал особого внимания этому факту. Это играло свою роль во время разбирательств, но потом я об этом забыл.

Параноидальное расстройство психики.

В статье пояснялось, что пропавший парень находится в сильном эмоциональном потрясении, полагая, что он виноват в гибели своего супруга. Власти запрашивали любую информацию о его местонахождении и просили обращаться в местные отделения полиции. Сообщалось, что парень, скорее всего, будет оказывать сопротивление, а если он почувствует угрозу, то станет враждебным и агрессивным.

Задумавшись, я вспоминал наши немногочисленные встречи с ним, и все это начинало обретать смысл. Его поведение, странные вопросы и необоснованные обвинения.

Я свернул окно со статьей и открыл новое с поисковиком. Я ввел туда запрос о параноидальных расстройствах личности. Во время суда был вызван медицинский работник, который объяснял нам причины исчезновения Хаксли. Он рассказывал и об основных проявлениях данного расстройства, но из моей памяти, как всегда, все стерлось.

Поиск выдал результаты, и я щелкнул на первую ссылку и принялся читать.

Неверная интерпретация высказываний и восприятие их в негативном русле.

Отношение к любым действиям посторонних людей, как к угрозе.

Постоянное чувство недоверия.

Излишняя подозрительность.

Изоляция от общества.

Отшельничество.

Враждебность.

Список казался бесконечным.

Хаксли все еще числится пропавшим без вести. Хотя прошло уже пять лет. «Зачем судьба вывела меня к порогу его дома в Литтл Дире? Хотя эта хижина была не его».

Использование заброшенного жилья в качестве убежища имело смысл. Но знает ли Хаксли о том, что вскоре у этой хижины появится владелец? «И где он берет деньги, чтобы обеспечивать себя все это время?»

Я вернулся к статье об его исчезновении и освежил в памяти информацию о дне, когда он сбежал. Согласно тому, что мне стало известно, он опустошил свой банковский счет. Конкретная сумма не разглашалась, но было ясно, что ее вполне достаточно, чтобы обосноваться на новом месте и обеспечивать себя в течение последующих нескольких лет.

Про себя я подумал, что Хаксли поступил еще умнее, найдя заброшенную хижину у черта на куличиках, хорошо сэкономив на этом. Да и потому, что я видел, расходы у него были сведены к минимуму.

Я распечатал все статьи, которые смог найти касательно Хаксли и его расстройства, и покинул библиотеку. Сидя в своем джипе, я прокручивал в голове всю информацию, которую смог сегодня узнать. «Что теперь делать дальше? Стоит ли сообщать информацию властям?»

Внутри меня все сжалось, когда я представил, что это сделает с человеком в лесу. Мое вторжение в его пространство уже доставило ему массу хлопот. Когда я представлял картину, как офицер полиции тащит его после стольких лет домой, мне стало тошно.

Притяжение, которое у меня было к Хаксли, не давало мне мыслить здраво, и я прекрасно осознавал это. Прежде чем думать дальше об этой ситуации, я достал телефон и решил связаться с Джеффом, узнать, как дела дома. Он ответил спустя три гудка.

— Здорово, повелитель Гризли! Как ты там, приятель?

Я не стал особо церемониться. Джефф был моим лучшим другом, и я сразу перешел к делу.

— Мне нужна твоя помощь. Желательно, как можно быстрее. Мне нужно получить информацию.

— Дай мне пару секунд, — на другом конце послышалось шарканье и отчетливый звук, закрывающейся двери, — можешь продолжать.

Я сосредоточился, перебирая кипу бумаг у себя на коленях.

— Пять лет назад я был присяжным в суде по делу об убийстве. Дело было довольно простым и длилось недолго. Убитый был женат, но его муж таинственно исчез. У тебя есть, чем записать?

В трубке снова что-то зашуршало.

— Да.

— Ок, тогда записывай. Натаниэль Бейли и Хаксли Дэмпси. Натаниэль был убит, а Хаксли пропал без вести после того, как это произошло.

— Вот дерьмо! Он что убил своего парня?

— Не думаю. У него есть проблемы в плане психики, и эксперты считают, что потрясение от гибели его супруга побудило его на этот шаг или что-то вроде этого. В любом случае, я бы хотел, чтобы ты помог отыскать мне родственников Хаксли. И если получится, то передал мне их контакты.

Я продолжал перебирать бумаги, пока не наткнулся на распечатку фотографии молодого Хаксли с короткой стрижкой и без бороды. Я посмотрел ему прямо в глаза, которые не были тогда еще такими дикими, в них еще была нежность и трепет.

— Аспен, а что случилось? Ты обнаружил этого парня?

Сложив распечатки на сидение рядом со мной, я задумался над своим ответом. Я, конечно же, доверял Джеффу, но не был уверен, что он поддержит меня в том, что я пока не хочу связываться по поводу Хаксли с властями. В конце концов, я решил говорить правду.

— Я встретил человека, который, как мне кажется, страдает тем же расстройством, что и Хаксли. Поэтому, я надеюсь, что его родственники смогут помочь мне разобраться в этой ситуации.

— Вот как, — дыхание Джеффа заполняло паузу в нашем разговоре. Я подозревал, что он уже понял всю ситуацию, но не стал задавать мне лишних вопросов. — Я попробую что-то придумать. Дай мне пару дней.

После того, как мы повесили трубки, я долго сидел в задумчивости, прежде чем завести джип и отправиться обратно в Литтл Дир. Таинственность, окружающая Хаксли Демпси, стала более понятной. Информация о его расстройстве объясняла многие неловкие моменты при наших с ним встречах.

Вопрос заключался в том, что мне теперь делать со всем этим. Все думают, что он пропал без вести. Я понимал, что ему нужна помощь и что я должен сообщить о нем властям. Но что-то внутри меня кричало о том, что это может навредить Хаксли.

Если бы мне удалось связаться с его семьей, и я бы получил больше информации, то я бы знал, как поступить наверняка. Возможно они сами дали бы мне какие-то указания, когда узнали бы, что я знаю о его местонахождении. Мне требовалось время, чтобы принять решение по поводу дальнейших действий.

Глава 8

Хаксли

 

Мне нужно было покинуть это место. Сейчас самое время. Прошло уже пять лет, и я слишком засиделся здесь, поэтому Аспен и его команда отыскали меня. Учитывая все то, что они могли сделать для того, чтобы как-то получить мою ДНК и фальсифицировать улики, я должен был уходить немедленно. Если я не сбегу в ближайшее время, то в одно прекрасное утро я очнусь связанным и с кляпом во рту. Она арестуют меня и любыми способами выставят все так, будто это я убил Натаниэля.

Но у меня была одна проблема.

Когда я бежал на север, я использовал наш с Натаниэлем автомобиль. Дважды опустошив топливо до нуля, я наткнулся на маленький городок Литтл Дир, скрытый среди гор. Я изучал его окрестности около недели и наткнулся на хижину. Она была пуста, было заметно, что в ней никто не жил некоторое время.

Я постепенно расспросил местных жителей о ней и узнал, что она принадлежит одному пожилому мужчине, которого уже долгое время никто не видел. Поняв, что с владельцем мне не договориться, я решил арендовать этот домик через местного главу, продав свой автомобиль перекупщику за наличные.

Если мне сейчас сбегать отсюда, то я не уверен, справлюсь ли с этим. Мои возможности на данный момент очень ограничены, я тяну только жизнь в этой глубинке. У меня нет средств к существованию где-нибудь в другом месте.

Я размышлял о своем затруднительном положении в течение нескольких дней. Мое здоровье наконец-то было в порядке, и на пятый день после встречи с Аспеном у крольчатника я принял решение провести свое маленькое расследование. Если бы я понял, как именно они работают, возможно, мне бы удалось перехитрить их. Я должен быть на шаг впереди них, чтобы сохранять за собой преимущество. Возможно, я бы смог инсценировать свой побег, чтобы они убрались подальше отсюда.

Ближе к обеду, после того как я собрал немного земляники для овсяной каши, я готовился к походу туда, где по словам Аспена находился их лагерь. Так как я был неплохо знаком с местностью, то я решил проследовать через лес и спуститься по скалистым уступам, сохраняя бдительность и помня о большом количестве хищников вокруг.

Спустя час, проведенный в пути, меня начали одолевать сомнения. Ведь Аспен мог и врать, он мог рассчитывать на то, что рано или поздно я решу заглянуть к ним. Там могут быть ловушки или камеры наблюдения.

Я остановился и увидел, что впереди меня лес сгущается. Аспен обвел меня вокруг пальца. Как я мог не понять этого раньше.

Осмотревшись по сторонам, я решил выбрать более широкую тропу для дальнейшего движения. Если бы я лучше обдумал свои действия, то возможно бы не сделал столь рискованного шага.

Прошло еще около полутора часов, когда я вышел на место, с которого увидел очертания некой резиденции. Я замер, включив всю свою бдительность. Я не слышал ничего необычного вокруг, только звуки типичные для леса. С наступлением весеннего потепления в воздухе появились новые запахи. Запахи природы, которая просыпалась от зимней спячки.

Метрах в десяти от дома до меня донеслись голоса. Их было несколько. Точно больше, чем один.

Я спрятался за широким стволом сосны, прижавшись к ней спиной, и прислушался.

— ... он в пределах досягаемости. Трасса недалеко.

— Отлично. Вот наш план действий, — это был голос Аспена. — Зейн, ты следуешь со мной. Остальные держитесь поодаль. И отключите радио. Нам не нужно, чтобы мы спугнули объект и он сбежал. Если будет необходимость, я позвоню. Всем все понятно?

Мое лицо горело. У меня начались приступы тошноты, и закружилась голова. Мои ноги отказывались держать меня, поэтому я вцепился в кору дерева, чтобы не упасть. Они каким-то образом отследили меня. Я был в западне. Зажмурившись, чтобы не нагнетать мысли в голове, я сделал то, что казалось единственно правильным.

Я побежал.

Бросившись в лес в том направлении, откуда я пришел, я судорожно пытался удержаться на ногах. Они преследуют меня, я чувствовал это. Они отслеживали все мои передвижения все это время. Мой пульс зашкаливал, и кровь приливала к голове, поэтому, когда меня окликнули, я не сразу понял это.

Мысли в моей голове были беспорядочны. Меня буквально загоняли, как зверя. Мне было не убежать. Не скрыться. Но я не должен позволить им поймать меня. Осознание безысходности вызвало у меня рвоту. Несмотря на суматоху, я изо всех сил пытался собраться, чтобы не погрязнуть в пучине паники и не потерять сознание.

Позади меня слышался командный голос Аспена, что совсем сбило меня с толку, и я уже не мог побороть страх.

— Хаксли, остановись!

Я бежал от него в таком темпе, который я бы не смог долго держать. Я прекрасно понимал это. Несмотря на то, что я был в хорошей физической форме, Аспен нисколько не уступал мне и не отступал. Я был готов к тому, что в любое мгновение за моей спиной раздастся выстрел, и пуля или острое жало дротика с транквилизатором вонзятся в мое тело.

Мое сердце выпрыгивало из груди каждый раз, когда подошвы моих ботинок касались сырой земли под ногами. Жжение в груди усиливалось. Меня буквально разрывало. Тело ломило от боли. В моей голове пронеслась еще одна мысль.

Аспен загонял меня в заранее заготовленную ловушку.

Внезапно осознав это, я резко затормозил, и в это мгновение Аспен нагнал меня. Я даже не успел ничего подумать, когда он дернул меня за плечо, развернул к себе лицом и прижал к дереву. Мы оба тяжело дышали после такого марафона, а его практически дикие голубые глаза отражались в моих.

Мои легкие горели, когда я пытался сообразить, что мне делать или говорить сейчас. Я был готов бороться за свою свободу, если этого потребует ситуация. Реакция Аспена была молниеносной, когда я попытался вырваться. Он снова поймал меня. Его рука метнулась к моему лицу, ухватив за подбородок, сильнее прижимая меня к дереву.

— Хаксли, успокойся. Отдышись. Дай мне поговорить с тобой.

Я боролся, дрыгал ногами, пытался оттолкнуть его, двигаясь напролом в попытках вырваться. Но, в конце концов, Аспен снова обвел меня, и я оказался прижатым щекой к стволу дерева, а обе мои руки были сведены за спиной.

«Вот и все. Игра окончена».

Его лицо было над моим ухом, и когда он говорил, то его горячее дыхание обжигало мою шею и щекотало мочку уха.

— Все в порядке. Я не буду причинять тебе боль. Успокойся, и я отпущу тебя.

Он лгал спокойным голосом, абсолютно не выдавая себя. Пока я боролся с его железной хваткой, он продолжал говорить. Но сейчас он говорил еще мягче, почти перейдя на шепот.

— Я хочу, чтобы ты наконец-то услышал меня, Хаксли. Меня зовут Аспен Тейлор. Я — биолог дикой природы, сотрудничающий с университетом Калгари в рамках масштабного исследовательского проекта по сохранению популяции медведей гризли. Те ребята, которых ты видел со мной, это моя команда, которые помогают мне собирать информацию о местах обитания медведей. Мы здесь не для того, чтобы доставать тебя и причинить тебе боль. Ты можешь это понять?

Я прекрасно все понимал. Теперь я был уверен, что прав по поводу их тактики. Они хотят получить мое расположение, чтобы сделать меня уязвимым.

— Отпусти меня! — прорычал я.

— И ты снова побежишь?

Я снова дернулся в надежде освободиться.

— Хаксли.

От того, с какой интонацией он произнес мое имя, по моему телу побежали мурашки. Это было очень тепло и умиротворяюще. Этот был тот голос, которым можно было смирить даже дикое животное. Но я не поведусь на это.

— Хаксли, успокойся. Услышь меня. Тебе совсем ничего не угрожает. Моя команда не преследует тебя.

Чем больше я сопротивлялся, тем сильнее он прижимался ко мне. Тепло его тела просачивалось сквозь мою одежду и обволакивало меня.

— Я прекрасно слышу тебя. Вы постоянно ведете слежку за мной. Ваша цель — подставить меня. Вам нужны образцы моей крови.

Я толкнул его, пытаясь сбросить с себя, но он был слишком крепок и силен.

— Хаксли, в прошлом году мы чипировали молодого медведя гризли. На ее шеи наше устройство слежения. Сейчас она где-то поблизости. Она та, кого мы ищем. Ее зовут Нэлл. Если хочешь, я могу тебе показать, чтобы доказать, что я не обманываю тебя.

— Нет! Это ложь! Это все легенда, чтобы обвести меня!

Хватка Аспена стала еще сильнее, моя щека настолько уперлась в ствол дерева, что шапка съехала набекрень на моей голове.

— Хаксли, — губы Аспена были совсем близко, его влажное дыхание скользило по мочке моего уха, — не все стремятся заполучить тебя. Я твой друг. Клянусь.

Я замер.

Эти слова эхом отдались в моей голове. Я носил их с собой всю свою жизнь, но произнесены они были другим голосом.

Его хватка ослабла, и он отпустил меня. Но я не побежал, как планировал, и даже не оборачивался. Даже в тот момент, когда Аспен отступил от меня, забрав с собой свое тепло, я не шелохнулся и продолжал обнимать дерево.

— Хочешь посмотреть, чем мы занимаемся у нас в хижине?

Я отрицательно замотал головой и поправил на себе шапку. Я медленно повернулся к нему лицом, вжавшись спиной в дерево. Он изучал меня взглядом, а я чувствовал себя перед ним голым и беззащитным. Его глаза будто пробили мою броню и заглянули в самую душу.

— А что если я принесу тебе часть наших исследований? У меня есть журнальные статьи, которые я написал за пять лет исследований, распечатки собранных нами данных, фотографии Нэлл и ее матери. Я могу принести их в твою хижину и...

Я замотал головой еще сильнее. Приглашение в мое жилище было именно тем, чего он добивался. Он пытался ввести меня в заблуждение, затуманить мое сознание своими рассказами. Завоевать мое доверие, чтобы я потерял бдительность, тогда он сможет получить то, что ему нужно. Я не могу допустить такого.

Аспен сделал шаг мне навстречу, и я глубоко вздохнул, вцепившись в дерево за своей спиной. Он мягко положил свою руку на мое плечо, а его голубые глаза пристально смотрели мне в лицо.

— Ты можешь мне доверять,Хаксли. Мне нет необходимости тебя обманывать.

«Не все хотят заполучить тебя».

Я искренне желал, чтобы эти слова были правдой и смогли бы успокоить мой разум, как это случалось ранее. Запах Аспена туманил мое сознание. Я посмотрел на его руку и облизнул свои губы, пытаясь придумать, что ответить. Его присутствие притупляло мой страх. Тепло его тела поглощало всего меня и мешало мыслить здраво.

Мои сомнения все больше сбивали меня с толку. Если Аспен был хоть чуточку честен, то он должен дать мне уйти сейчас.

— Оставь меня в покое, — прохрипел я. — Я не делал ничего плохого.

Он подошел еще на шаг ближе.

— Я прекрасно это знаю.

Его рука двинулась вверх по моей руке, задержавшись на моем твердом бицепсе. Его пальцы коснулись волосков на моем подбородке, и я вздрогнул.

Его лицо было настолько близко, что я терял рассудок. Я отвел свой взгляд с его лица на его грудь. Когда он снова заговорил, он приподнял мою голову за подбородок, чтобы видеть мои глаза.

— Ты в безопасности. Мы здесь не для того, чтобы поймать тебя и причинить боль. Я готов повторять это сотни раз, пока ты не поверишь мне. Сейчас я должен вернуться к своей команде, потому что я должен найти Нэлл и не хочу упускать этой возможности. Я гарантирую тебе, что ты можешь спокойно возвращаться домой, где за тобой никто не будет следить.

Не зная, что ответить, я просто стойко выдерживал напор его глаз. Его прикосновение ко мне заставляло мою кожу пылать, а его пристальный взгляд все еще исследовал мое лицо. Когда он опустил свою руку и отошел, в его глазах скрывалось нечто большее. Его кадык дрогнул, и он просто кивнул мне, прежде чем развернулся и пошел в обратную сторону.

В этот момент я хотел просто провалиться сквозь землю.

Тепло и запах Аспена еще оставались на моей куртке, несмотря на то, что он был уже далеко. Я ощущал запах костра, который тот носил с собой повсюду. Причина, по которой я чувствую сильное притяжение к нему, очень волновала меня, но прежде чем я позволил себе задуматься об этом, я отцепился от дерева и побежал через лес к дому.

 

***

 

Аспен был верен своему слову и не объявлялся около моей хижины уже несколько недель. Моя повседневная жизнь постепенно вернулась в привычное русло.

Теплым июньским днем, я понял, что поход в город мне просто необходим. У меня совсем не осталось продовольствия, и тем более я любил периодически пользоваться услугами прачечной недалеко от заправки, чтобы сохранять свою одежду в свежести.

Также я должен был оформить крупный заказ у продавца из другого города, потому что запасы топлива для генератора у меня тоже были на исходе, так как я очень много читал при свете ламп последнее время.

Я взял несколько пустых сумок, которые понадобятся мне под покупки, и перекинул еще одну со своей одеждой через плечо. Опасение перед походом в город у меня было постоянным, но сегодня оно было каким-то особенным.

Каждый раз покидая хижину, я вспоминал об Аспене. Я всегда представлял себе, как его команда пробирается в хижину в мое отсутствие и устанавливает жучки и камеры в тех местах, где я не смогу их обнаружить. Каждый раз возвращаясь домой, я тратил часы на обследование территории, чтобы отогнать от себя эти мысли. Страх постоянно жил во мне.

То, что Аспен не давал о себе знать, начинало меня настораживать. Я ощущал, что надвигается что-то очень плохое, что что-то произойдет в ближайшем будущем.

В городе я прямиком отправился в прачечную и загрузил свои вещи в машинку, пока они стирались, я отправился в магазин, чтобы совершить несколько покупок. Я опустил голову и не поднимал своих глаз, обходя малочисленных посетителей. Сейчас на мне не было шапки, и волосы были завязаны в хвост, от этого я чувствовал себя слишком уязвимым. Слишком открытым для глаз, которые с интересом рассматривали меня.

Я подошел с полной корзиной к кассе и расплатился за покупки наличными. Я всегда платил только так, чтобы не светить своего местоположения. Старик, который стоял за прилавком, уже не пытался со мной заговорить, потому что знал, что мои ответы будут сухими и односложными.

Когда я вышел на улицу, солнце было уже достаточно низко. Я двинулся в сторону заправочной станции, когда услышал за спиной знакомый голос.

Мельком оглянувшись, я увидел Аспена, который сидел на капоте своего автомобиля и разговаривал с кем-то по телефону. Он припарковал свою машину у строения, где заправщик принимал платежи.

Используя стену магазина в качестве прикрытия, я внимательно наблюдал за человеком, которого встречал всего несколько раз в своей жизни. Он все еще не оставлял меня в покое, хоть и давно не появлялся у хижины. В тот момент, когда я уже начал убеждать себя, что он вместе со своей командой покинул эти края, он объявился снова.

Он внимательно слушал человека, который был с ним на телефоне, и что-то записывал на листочке. Я не мог разобрать его слов, как бы ни прислушивался. Аспен провел рукой по своим светло-русым волосам, изучая то, что написал.

Только когда он повысил голос на своего собеседника, я смог кое-что разобрать.

— Нет! — твердо заявил он. — Никакой полиции. Еще не время. Позволь мне...

Мне было достаточно того, что я услышал про полицию.

Дрожь охватила мое тело. Все, что он говорил мне, оказалось абсолютным враньем. Я поспешил обратно в прачечную и забился там в самый дальний угол помещения, чтобы обдумать, как мне действовать дальше.

Глава 9

Аспен

 

— Я поеду с тобой.

Сборы Тигра у входной двери внезапно прекратились, и он перекинул свою сумку через плечо, уставившись на меня.

— Что? Ты серьезно, приятель? Поездка займет около девяти часов. Зачем тебе это? Я даже не в курсе, как долго пробуду там. А что если меня все-таки зачислят в число присяжных? Тогда я и вовсе не вернусь. А ты нужен ребятам здесь.

— У меня есть дела в Крикстуоне, которые мне необходимо уладить. И ты тоже нужен нам здесь, так что ты обязан вернуться. Иначе, действительно, нет смысла ехать вдвоем.

— Вы покидаете нас, командир? — поинтересовался Зейн с кухни.

— Ты бы еще добавил навсегда, — драматизируя, промолвил Крис.

Проигнорировав очередной выпад Криса, я махнул рукой в сторону Зейна.

— Я уезжаю всего на пару дней. Вы, как мне кажется, уже неплохо освоились. Ты остаешься за главного, потому что знаешь, что нужно делать. Если возникнут трудности, звони мне.

— Давай, нам пора, — кивнул я сторону Тигра, который все еще обдумывал неожиданно поменявшиеся обстоятельства.

Долгая дорога в Крикстоун оказалась еще более тяжелой, чем я ожидал. Тигр был болтливым и в обычные дни, но оказавшись запертым в машине на девять часов, он стал и вовсе невыносим. Это было почти настолько же некомфортно, как общение с Крисом, только без флирта. К тому времени, как мы подъехали к дому его семьи, я уже горел желанием распрощаться с ним на время. Он был отличным парнем, но столько долгое пребывание рядом напомнило, что мне уже не двадцать. Я с ужасом осознал, что через полгода мне стукнет тридцать. Очевидно, поэтому я уже не мог болтать без умолку.

Было уже больше девяти вечера, когда я ввалился к себе домой и включил свет. Меня не было дома чуть больше месяца, но воздух в помещении уже стал тяжелым и затхлым. За окном уже было лето. В квартире было душно, и я бы мог включить кондиционер, но я предпочел открыть все форточки, чтобы позволить вечернему бризу освежить воздух.

Кондиционирование воздуха никогда не привлекало меня, и если бы кондиционер не был тут установлен до покупки мной этого жилища, то я бы мог запросто обойтись без него. К тому же, я слишком много времени проводил на природе, поэтому мне по душе был свежий воздух, дарованный матушкой-природой.

На следующий день мне предстояла встреча с Аннет Демпси, матерью Хаксли. Когда Джефф позвонил мне, то он сообщил, что именно она настояла на том, чтобы дело о пропаже ее сына оставалось открытым. Ее мужа не стало еще тогда, когда Хаксли был подростком. Аннет была единственной, кто выражал свое недовольство, когда дело об исчезновении ее сына было омрачено судебным разбирательством по поводу убийства Натаниэля.

Она согласилась встретиться со мной, думая, что я собираю информацию о параноидальных расстройствах. Я выдумал легенду, что меня привлекла история ее сына во время работы над моей диссертацией. Если все будет идти ровно, то я планировал все же сообщить ей, что мне известно о местонахождении ее сына. Я знал, что убедить Хаксли вернутся домой почти невозможно, но также я не был уверен в том, что стоит привлекать к этому полицию. Поэтому я осмеливался предполагать, что миссис Дэмпси одобрит такое мое решение.

Численность населения Крикстоуна составляла шестьдесят пять тысяч человек. Хотя по сравнению с крупными города, типа Калагари и Эдмонтона, он был малюсеньким, для такого человека, как я, который привык проводить время в компании диких животных, он был довольно приличных масштабов.

Аннет Демпси жила на другом конце городка, в сельской местности, где дома располагались вдали от дороги и отличались большими придворовыми территориями. Она жила на тупиковой улице в конце ряда. Длинная подъездная дорога завершалась гаражом на два автомобиля. Здание из красного кирпича было двухэтажным с большими окнами и садом, который был полон цветущих растений.

Я прибыл на место довольно рано. На часах было без десяти минут десять, когда я заглушил свой автомобиль и вышел из него. Я провел бессонную ночь, обдумывая вопросы, которые хотел бы задать, но волнение все равно переполняло меня. Ряд моих встреч с Хаксли все равно не объясняло то, почему я так хочу узнать о нем больше и помочь ему. Я сам не до конца разобрался в причинах моего столько бурного рвения.

В последний раз, когда я общался с ним, охваченным приступом паники и прижатым к дереву, меня одолевало желание просто обнять его. Его страх и убежденность в том, что я желаю навредить ему, были слишком очевидными. Он действительно верил в это. Это заставило меня в срочном порядке предпринимать попытки доказать ему, что он может довериться мне.

Я постучал в дверь дома и стал ждать. Утреннее солнце светило невероятно ярко, и я щурил глаза, рассматривая красоты сада.

Спустя минуту я услышал щелчок замка, и в дверях возникла пожилая женщина. На вскидку, я мог предположить, что ее возраст в промежутке от шестидесяти до семидесяти лет. Ее морщинистое лицо украшали невероятно ясные глаза. Ее серебристо-каштановые волосы были собраны в пучок, и несмотря на свои довольно скромные размеры, она была очень похожа на своего сына. Не было никаких сомнений, что ее гены преобладали в генофонде Хаксли.

— Доброе утро, — приветливо улыбнулся я, — меня зовут Аспен Тейлор. Мы с вами общались по телефону.

Она внимательно осмотрела меня и приветливо кивнула.

— Доброе утро. Проходите. Могу я предложить вам чай или кофе?

— Кофе был бы очень кстати, благодарю.

Я проследовал за ней в просторную парадную с винтовой лестницей, ведущей на второй этаж. Показав мне, где я могу снять обувь, она провела меня по коридору на довольно современную кухню.

Когда Аннет поставила кофейник на огонь, я уселся за большой дубовый стол, за которым без труда разместилось бы человек шесть. Если задуматься, то весь дом был построен для проживания в нем большой семьи, поэтому я задавался вопросом, почему Аннет продолжает жить в нем одна.

— Сливки и сахар?

— Только сливки, спасибо.

Как только кофе был разлит по чашкам, Аннет не стала ходить вокруг да около. Скептическое отношение ко мне было заметно на ее лице, как только я появился на пороге.

— Вы знаете, где находится мой сын, мистер Тейлор?

Я посмотрел на свою кружку с кофе и открыл рот, чтобы что-то ответить, но не находил слов. Для меня стало полной неожиданностью, что общение начнется именно с этого.

— Все в порядке, мистер Тейлор?

Встретившись с ней взглядом, я заставил себя дружелюбно улыбнуться.

— Пожалуйста, зовите меня просто Аспен. Да, я знаю, где сейчас ваш сын. Простите меня, что я скрывал это и не обратился в полицию, просто я не был уверен, как это отразится на нем.

На ее глазах выступили слезы, нижняя губа задрожала, и мое сердце облилось кровью от этого.

— Этого и не стоило делать. Мой сын был бы в ужасе от этого. Пожалуйста, мистер Тейлор, скажите мне, где он? Где мой маленький мальчик?

— Он на севере отсюда в маленьком городке Литтл Дир. Я биолог и руководитель проекта по исследованию популяции медведей-гризли в тех местах уже несколько лет. Ваш сын живет у подножья гор.

Пока я говорил, она закрыла рукой свой рот. Слезы не текли по ее щекам, но ее глаза уже были полны ими. Она с нетерпением ждала, когда я продолжу свой рассказ, поэтому я поведал ей все в деталях. Я рассказал ей о своем участие в деле об убийстве, о том, как я обнаружил Хаксли и долгое время не мог понять, кто он такой, и о том, каким образом я, в конце концов, во всем разобрался.

— Я, правда, не знал, какие шаги мне предпринимать. Мы говорили с ним несколько раз, но каждый раз... Я даже не знаю, как вам описать это...

— Общение было напряженным? Ты чувствовал, что он подозревает тебя в чем-то, чего ты даже не можешь понять? — она сделала глоток кофе и, не подняв глаз на меня, смотрела на поверхность стола. — У Хаксли есть диагноз, который выражается в излишней бдительности, недоверчивости и мании преследования. До определенного момента болезнь протекала спокойно...

Я понял, что она имеет в виду убийство, но почему-то не хочет об этом говорить.

— Эти события, безусловно, снова усугубили его состояние. Я даже не представляю, как он чувствует себя без постоянной терапии, — продолжила Аннет.

— Я пришел к вам за советом, миссис Демпси. Я боюсь, что мое внезапное появление вызвало у него обострение расстройства или...

— Это не твоя вина, дорогой. Это в нем мог вызвать любой. Хаксли может узреть подвох даже в самых благих намерениях. Но и он не виноват в этом. Он не признает в себе параноика, скорее он считает себя сверхвпечатлительным.

Я все это видел и слышал. И сейчас возвращаясь в памяти к тем моментам, я воспринимаю все это совсем иначе.

— Я не знал, стоит ли мне сообщать об этом властям.

Она нахмурилась, услышав эти слова.

— Огромное спасибо, что сначала вы пришли ко мне. Так как дело о его исчезновении еще не закрыто, то рано или поздно мы будем вынуждены сообщить об этом. Но я думаю, что сначала мы можем попытаться вернуть его домой.

Я был слегка ошарашен тем, что она использовала местоимение «мы». Исходя из того, как Хаксли реагировал на любое мое появление, вряд ли я могу вот так запросто привести его к матери.

— Миссис Демпси, при всем моем уважении к вам, я должен констатировать тот факт, что для вашего сына — я враг.

— На данный момент Хаксли думает, что весь мир враждебно настроен против него. Прежде чем бедный Натаниэль погиб, состояние моего сына было более стабильным. Конечно, были определенные проблемы, но он жил гораздо более нормальной жизнью, чем прогнозировал его врач. И все потому, что у него была надежная поддержка в лице Натаниэля и его психотерапевта, доктора Коллиера. Диагноз был поставлен, когда ему только исполнилось двадцать лет, и я виню себя в этом. У нас с его отцом были просто ужасные отношения. Уолтер был жестоким, требовательным и агрессивным. Хаксли был свидетелем всех наших ссор и сам ощущал его гнев на себе. Это все отражалось на его психике и делало его неуверенным в себе, что в дальнейшем привело к возникновению параноидальных расстройств.

Я сделал еще один глоток кофе и устроился на стуле поудобнее. Это было немного странно, что я получаю столько информации из чужих уст о человеке, который сам даже не желал делиться ей со мною. Мы с Хаксли были практически незнакомы друг с другом. Количество сведений, обнародованных Аннет, ставило меня в неловкое положение, потому что я не мог ей ничего ответить.

Она, кажется, абсолютно не обращала на это внимания, поэтому продолжала свой рассказ.

— Заставить его обратиться к психотерапевту было крайне нелегко. У него и Натаниэля только зарождались отношения в то время, но так как они были знакомы с начальной школы, то тому удалось достучаться до моего сына, как никому другому. Он практически за руку привел Хаксли в кабинет доктора Коллиера, и именно он убедил моего мальчика, что ему необходима поддерживающая терапия. Боюсь, что в кругу знакомых Хаксли практически нет людей, которым он доверяет. А с уходом Натаниэля, возможно их совсем не осталось.

Я поставил свою чашку на стол, обхватив ее керамическую поверхность руками.

— Миссис Демпси, я правда пока не знаю, чем могу вам помочь, но честно говоря, когда я встретил вашего сына, то... я хотел бы, что бы вы...

Я замолчал, поджав губы, не зная, как объяснить Аннет, что я чувствовал, когда был рядом с ее сыном. При виде Хаксли я трепетал от желания, меня тянуло к нему, словно магнитом, я всеми силами хотел доказать ему, что я не враг ему. Но я прекрасно понимал, что сейчас говорить об этом было бы неуместно.

— Пожалуйста, подскажите, что мне делать дальше, — добавил я.

Удивление промелькнуло в ее лице, и она неуверенно повела плечами.

— Я буду с тобой предельно честна, Аспен. Хаксли пять лет живет во власти собственного разума. Как бы я не хотела верить в то, что ты сможешь вернуть его домой и убедить продолжить лечение, в котором он отчаянно нуждается, реальность говорит об обратном, и я сомневаюсь, что тебе это удастся. А я не могу путешествовать на дальние расстояния, так как перенесла операцию на тазобедренном суставе несколько лет назад, и теперь поездка на машине больше двадцати минут доставляет мне адские боли. Я осознаю, что это будет травматично для моего сына, но, наверное, обращение к властям — это единственно правильное решение.

— Нет, — произнес я настолько твердым тоном, что сам напрягся от этого, — не нужно на него так давить. Позвольте мне попробовать. Я навещал его несколько раз. Мы общались с ним. Может, мне все же удастся завоевать его доверие, доказав, что я не представляю для него угрозы. Если я сообщу ему, что вы ждете его дома, возможно, это повлияет на него, не так ли?

Она улыбнулась, но ее глаза оставались печальными.

— Ты славный парень, Аспен.

— Я просто хочу помочь вам.

И я правда собирался сделать это. Только сейчас, сидя за столом с Аннет, я осознал, насколько это важно для меня.

— Пожалуйста, посоветуйте мне что-нибудь. Обещаю, что я сделаю все, что в моих силах, и буду всегда держать вас в курсе событий.

Отчаянно стараясь убедить ее, я совсем не задумывался о том, насколько растерянным я сейчас выгляжу, и что она услышит между строк в моих уговорах. Выражение ее лица изменилась, и она пристально смотрела на меня. Я знал этот взгляд, так смотрела моя мама на парней, которых я представлял ей. Она смотрела на меня с надеждой, что я именно тот, кто сможет защитить ее сына. Я не хотел открыто говорить ей о своих чувствах, но мысль о том, что она готова довериться мне больше, чем полиции, придавала мне уверенности. Если бы она обратилась к властям, то Хаксли сразу бы обвинил в этом меня, а я не мог этого допустить ни в коем случае.

Аннет глубоко вздохнула и протянула свою руку через стол в мою сторону, чтобы дотронутся до моей руки.

— Я действительно не уверена, что ты осознаешь, на что именно ты подписываешься. Дружить с Хаксли — это равносильно тому, что ты сидишь на пороховой бочке. Он способен перевернуть любые твои слова и действия с ног на голову, чтобы убедить себя, что единственная твоя цель — причинить ему боль. Он будет кидать в твою сторону обвинения, подозревать тебя во всем на свете, спорить с тобой по любому поводу, не доверять тебе, и, возможно, он даже причинит тебе боль, если рассмотрит в твоих действиях слишком сильную угрозу. Хаксли не умеет радоваться жизни, как другие люди. Его разуму необходимо наличие врагов и угроз, поэтому он сам их себе выдумывает. Все его подозрения, подобны небольшим пророчествам, которые он сам себе сулит. Самое ужасное, что мой сын не может контролировать это, потому что он не осознает, что с ним что-то не так.

В воздухе повисла затяжная пауза, пока я укладывал в голове все то, с чем я столкнулся.

— Вы говорите так, будто с этим невозможно бороться. Как же Натаниэлю удалось преодолеть эти преграды и стать для Хаксли партнером?

— Натаниэль был исключительным случаем. Они росли бок о бок, и он всегда поддерживал Хаксли, какие бы трудности у него не возникали. Между ними был очень высокий уровень доверия еще до того, как мой сын начал страдать параноидальными расстройствами. Но, несмотря на это, Натаниэлю все равно приходилось очень нелегко. Не нужно обманывать себя. Он взвалил на свои плечи почти непосильную ношу. Но ему удалось уговорить Хаксли прибегнуть к терапии, и это помогло моему сыну жить более-менее нормальной жизнью. Безумно сложно завоевать доверие человека, который страдает от такого рода психических расстройств. Если ты убедишь Хаксли вернуться к лечению, то тогда возможно у тебя получится.

Я прекрасно осознавал, что говорить об этом гораздо легче, чем провернуть в реальности.

— Он доверял своему психотерапевту? — поинтересовался я.

Она поджала губы и задумалась.

— Если только отчасти, и то только потому, что ему доверял Натаниэль.

— Миссис Демпси, ваш сын убежден в том, что я появился в тех краях, чтобы арестовать его или что-то в этом роде. Вчера, по дороге в наш город, меня осенило воспоминание о том, как судебный медэксперт говорил о том, что есть вероятность, что Хаксли сбежал, потому что убедил себя, что виновным в убийстве считают его. Как думаете, есть смысл в этих словах?

— Безусловно, есть. На самом деле, я практически уверена, что он скрывается именно по этой причине. Если он что-то вбил себе в голову, то долгое время не разубедится в своей правоте. Во время терапии доктор Коллиер постоянно напоминал ему о том, что необходимо придерживаться реальных фактов, а не своих предположений. Но я подозреваю, что он забыл о большинстве установок, что давал ему психотерапевт.

Я выпрямился на стуле, пытаясь сообразить, как именно я бы смог использовать эту информацию.

— А что если я покажу вашему сыну, чем закончилось судебное разбирательство, и что виновник уже давно сидит в тюрьме? Ведь если он узнает, что дело уже закрыто, а он вне всяких подозрений, то ему будет проще довериться мне и прислушаться к моим советам.

— О, милый, — ее сочувственная улыбка вновь появилась на ее лице, и она похлопала меня по плечу, — если бы все было так просто. Понимаешь, если пытаться опровергнуть убеждение Хаксли, то он попросту совсем потеряет к тебе доверие. Ты никогда не должен оспаривать то, что для него истина. Если ты совершишь такую ошибку, то навсегда оттолкнешь его от себя. Я не прошу тебя во всем потакать ему, но он нуждается в сопереживании, а не в опровержении. Видишь ли, Хаксли комфортнее чувствует себя с теми, кто не осуждает его. Я имею в виду, что ты не должен еще больше подпитывать его заблуждения, но ты должен чутко наблюдать, как правда, которую ты пытаешься до него донести, действует на него. Ему не нужно сочувствие, ему необходимо понимание. Ты понимаешь, о чем я?

Я утвердительно кивнул, чувствуя, как груз ответственности и тяжесть полученной информации обрушились на мои плечи. Я не хотел отступать и говорить ей, что лучше передать решение этой проблемы властям, но я уже не был уверен, что в состоянии справиться с этим самостоятельно.

— Натаниэль всегда повторял Хаксли слова о том, что не все хотят его заполучить. Чудесным образом они помогали моему сыну. Они заставляли его задуматься о многом. Ему нужна постоянная терапия. Если ты хочешь ему помочь, то попробуй убедить его вернуться к лечению.

Я закончил пить свой кофе и кивнул вместо ответа, стараясь понять, зачем и почему я во все это ввязываюсь. Я думал о том, стоит ли мне еще кому-то сообщать о Хаксли, живущем в хижине, которая даже не принадлежит ему. Аннет вырвала меня из круговорота моих мыслей.

— Он хороший парень, Аспен. Он может совладать с реальностью и жить нормальной жизнью большую часть времени. Сейчас разум моего сына пошатнулся и, возможно, гораздо сильнее, чем раньше, но поверь, в нем есть и чувственная сторона. Натаниэль рассмотрел в нем и всячески лелеял. У них был очень крепкий брак, несмотря на болезнь моего сына. Натаниэль выдерживал все выпады Хаксли, практически не придавая им внимания. Просто ужасно, что его больше нет.

После слов о покойном супруге Хаксли и их крепкой семье, во мне пробудились странные чувства. Аннет настолько восторженно и ярко описывала покойного и его отношение к ее сыну, что я начал сомневаться, в состоянии ли я, довольно невзрачный и поверхностный, сравниться с ним. Честно говоря, я вообще не понимал, почему мое сознание проводит какие-то параллели между мной и бывшим любовником Хаксли. Мое подсознание говорило о том, что я бы хотел заменить для Хаксли Натаниэля. И это было похоже на ревность.

Я раз за разом обмозговывал тот факт, что я сорвался в Крикстоун, чтобы пообщаться с его матерью, но настойчиво не готов сдавать его властям. Исходя из рассказов Аннет и из того, что за наши немногочисленные встречи с Хаксли я так и не нашел с ним общего языка, все что я напридумывал себе в голове казалось мне все менее осуществимым.

У меня еще была возможность отступить от задуманного, но меня не отпускало желание ще раз увидеться с Хаксли. Я должен был попытаться.

— Я буду держать вас в курсе, миссис Демпси.

Она дотронулась до моей руки и улыбнулась.

— Если ты решишь, что это слишком тяжело для тебя или то, что твой план не сработает, как ты планируешь, пожалуйста, не стесняйся сказать мне об этом. Конечно, я бы хотела, чтобы все было, как можно менее болезненно для моего мальчика, но если суждено будет подключить к этому полицию, значит, так и должно было быть.

— Хорошо, миссис Демпси... Как вы считаете, он должен знать о том, что я общался с вами?

Она задумчиво отпила из своей чашки и аккуратно вытерла губы салфеткой.

— Пожалуй, я позволю решать это тебе.

Когда наш разговор был окончен, я помог Аннет убрать кофейные чашки в раковину. Когда мы вернулись в коридор, я не мог не обратить внимания на картины в рамах, украшающие стены. Большинство из них были написаны акварелью в жанре натюрмортов и пейзажей. В двух последних рамках, ближе к выходу, красовались фотографии. На обоих снимках были Натаниэль и Хаксли в день свадьбы.

Улыбающееся лицо Хаксли говорило о нем, как о нормальном и счастливом парне, а не о том человеке, с которым мне пришлось столкнуться. Сам не зная почему, я остановился у этих фотографий, пристально вглядываясь в них. Рука Аннет, коснувшаяся меня, вернула меня в реальность.

— Мой мальчик — не монстр.

Я оторвал свой взгляд от счастливой пары и посмотрел на миссис Демпси

— Я знаю это и очень надеюсь, что смогу ему помочь.

Прошло еще пару дней, прежде чем Тигра освободили от исполнения обязанностей в суде присяжных, и мы могли вернуться к работе. Мы провели еще один мучительно долгий день в пути, болтая обо всем, что интересовало Тигра. Я всячески пытался обходить его вопросы, которые касались моего опыта участия в судебном процессе.

Глава 10

Хаксли

 

Июльское тепло сводило необходимость в открытом огне на нет. Я решил использовать генератор, чтобы подпитывать плиту и готовить на ней вместо того, чтобы дать температуре в хижине подняться до максимума.

В то время, когда на сковороде обжаривалась свежепойманная форель, раздался стук в дверь, и я подпрыгнул от неожиданности. Прошло уже несколько недель с того момента, как я сталкивался с Аспеном. Глубоко в моем сознании прочно засела мысль, что наступит тот день, когда он заявится сюда снова и, скорее всего, не один.

Я почти был уверен, что за стуком последует крик. В ожидании выкриков «открывайте» и «вы окружены» я уже почти слышал их своими ушами. Но это так и не произошло. За очередным стуком в дверь последовал довольно нерешительный и мягкий вопрос.

— Хаксли? Это Аспен. Ты дома?

Мое сердцебиение мгновенно участилось. Смесь страха и возбуждения не давала мне рассуждать здраво. Застыв и не понимая, как действовать дальше, я стоял спиной к плите и блуждал взглядом по своему жилищу. Стук в дверь повторился.

— Хаксли, я пришел один. Я очень надеялся, что мы сможем с тобой поговорить. Я принес немного еды.

Недели. У меня были целые недели на то, чтобы покинуть это место. Какого черта, я пытался объяснить самому себе и всему свету, что я не могу этого сделать. Это было идиотское решение, и я прекрасно знал, что его последствиями станет то, что Аспен вновь объявится. Мое тело словно окатило огнем, и моя кожа покрылась румянцем, что заставило меня задуматься, а не остался ли я здесь осознанно.

Запах подгорающей форели наполнил пространство и вернул меня в чувства. Я выключил горелку и подошел к стене с зашторенным окном у двери. Слегка приподняв портьеру, я вгляделся в яркий дневной свет и увидел парня на пороге.

Впустить его внутрь было иррационально и невероятно глупо, но я не мог отрицать, что какая-то часть меня намеренно ждала этого дня.

Аспен стоял с бумажным пакетом в руке, уставившись на закрытую дверь и переминаясь с ноги на ногу. В какое-то мгновение его взгляд метнулся в сторону окна, но снова переместился на дверь, прежде чем он успел уловить, что я наблюдаю за ним.

Не зная, как быть, если неожиданно появится команда Аспена, я нерешительно приоткрыл дверь, чтобы выглянуть через небольшую щель.

На спокойном лице Аспена тут же нарисовалась легкая ухмылка. Июльское солнце пробивалось сквозь кроны деревьев и отражалось в его голубых глазах.

— Привет. Как поживаешь? — произнес Аспен, приподняв бумажный пакет. — А я решил заглянуть в гости и принести тебе перекусить. Надеюсь, я не очень навязчив?

Не зная, как именно оценивать его визит, я очертил глазами территорию позади него, прежде чем снова посмотреть на него. Лучи солнца делали его кожу слегка золотистой, подчеркивая морщинки вокруг его приветливых глаз.

— Я один. Гарантирую тебе.

— Зачем ты пришел? — хрипя, спросил я. Мой голос звучал грубее, чем обычно. Так как я был ограничен в ежедневном общении, то порой он мог немного ломаться.

— Просто дружеский визит. На сегодня у меня было не так много работы, и я предположил, что, возможно, наш сосед с северной стороны будет не против разделить со мной трапезу: домашний хлеб, яйца и бекон, — он похлопал по пакету в руках. — Так что, если ты не против подпустить меня к плите, то я покажу, что я не так уж и плох в готовке.

Я осматривал его в течение минуты, даже не шелохнувшись. В конце концов, я распахнул перед ним дверь и отошел в сторону, впуская его. Я даже не мог сказать, что побудило меня пригласить Аспена в дом, но, в любом случае, я сделал это с крайней осторожностью.

Как только он вошел, я еще раз осмотрел пространство вокруг хижины, прежде чем затворить дверь и запереть ее на засов. Аспен прошел несколько шагов и остановился, принюхиваясь.

— Жареная рыба. Черт, пахнет офигительно. Я так понимаю, ты уже завтракаешь.

— Это форель, — я вернулся к плите и снова зажег конфорку. — Тут не хватит на двоих. Я не планировал делить с кем-то свой завтрак.

Аспен проследовал за мной на кухню и поставил пакет с продуктами на стол.

— Никаких проблем. Мы можем добавить к твоему блюду то, что я принес.

Он достал решетку яиц, большую буханку хлеба, обернутую полотенцем, и нераспечатанный пакет с копченым беконом. Довольство собой промелькнуло на его лице и тут же выразилось в широкой улыбке.

Я тщательно изучал то, что он выложил на стол. Я уже, наверное, сто лет не ел бекона. Яйца довольно часто бывали в моем рационе, но я не мог сказать, что питался ими регулярно. А хлеба, тем более домашнего, я не вкушал и не наслаждался его вкусом с тех пор, как я еще жил дома и просыпался субботним утром, когда мама выпекала его на кухне.

— Кто испек этот хлеб? — поинтересовался я, и в моем тоне были слышны нотки сомнений.

Аспен снял полотенце с буханки, и воздух наполнился ароматом теплого хлеба и дрожжей.

— Одна из девушек в моей команде, Поузи, она просто кулинар от бога. На днях она испекла нам домашнего хлеба, и я уговорил ее сегодня повторить это, чтобы принести его тебе.

Аспен оторвал ломоть от буханки, выпустив в воздух пар от горячего хлеба, и протянул его мне.

— Держи, попробуй. Уверен, что тебе понравится.

В моем мозгу зазвучал сигнал тревоги, когда я взял предложенный кусок в руки и внимательно осмотрел его. Это было уже слишком подозрительно. Внезапное появление Аспена, его столь дружеское расположение и то, как он сует мне домашний хлеб под нос.

Не рискуя попробовать выпечки, я положил ломоть обратно на стол и снова вернулся к шкворчащей на плите рыбе. Я убедился, что форель не прилипла и не пригорела, а затем снял вторую сковородку с крючка на стене. Я поставил ее на вторую конфорку и зажег. С яйцами я как-нибудь разберусь. Бекон тоже в заводской упаковке, а значит с ним никаких проблем. Но я не настолько наивен, чтобы есть подозрительную пищу из рук человека, которому я не могу доверять.

Когда я потянулся за упаковкой с яйцами, Аспен схватил меня за руку.

— Оставь это мне. А сам позаботься о рыбе.

Он ловко разбил четыре из них на сковородку и вернул скорлупу в освободившиеся ячейки решетки. Затем он зубами разорвал упаковку с беконом и разложил несколько ломтиков рядом с яйцами. Когда яичница была сформирована, он схватил кусок хлеба, который я оставил, и, улыбаясь, помахал им перед моим лицом.

— Ты сам не знаешь, от чего отказываешься, — Аспен вцепился зубами в ломоть и откусил кусок, игриво подмигивая и жуя. — Ты что решил, что я хочу тебя отравить? Или что?

Я не стал отвечать, но мой взгляд невольно переместился в сторону контейнера с супом, который он принес мне давным-давно, но который все еще продолжал стоять на кухне. По какой-то причине, я до сих не позволил себе избавится от него. Аспен заметил, что я на что-то отвлекся, и проследил траекторию моего взгляда, заметно вздрогнув, когда понял, куда я смотрю.

Его голова слегка откинулась, и он проглотил то, что жевал, а затем кивнул в сторону контейнера.

— Ты что не ел мой суп?

Я молча пожал плечами и перевернул рыбу на сковороде.

Аспен схватил меня за руку и отвел от плиты. Его горячие пальцы коснулись моей оголенной руки, от чего волосы на ней встали дыбом, а по телу пробежала дрожь. Обида промелькнула на его лице, когда он смотрел мне в глаза.

— Неужели ты всерьез думаешь, что я хочу тебя отравить или что-то в этом роде?

Я пытался уловить неискренность в его словах, но мне это не удавалось. Его поведение казалось таким естественным, но если он был профессионалом, то умел скрывать правду.

— Я уверен в том, что ты работаешь на тех, кто хочет подставить меня и увести отсюда. Возможно, ты хочешь сбить меня с толку, чтобы вытащить отсюда без сопротивления. Или хочешь, чтобы я признался в чем-то, доверившись тебе. А, может быть, тебе нужно, чтобы я потерял сознание, чтобы ты мог взять образцы моего ДНК или отпечатки пальцев. В общем то, что может помочь тебе. Поэтому я не стал есть твой суп. Меня не просто обвести вокруг пальца.

Шок на лице Аспена казался неподдельным. Даже то, как он вздрогнул, разинув рот. Но я держался уверенно, будучи готовым бросить вызов любому его возражению, даже прежде чем оно сорвется с его губ. Яичница с беконом зашипела на сковороде, но после моих заявлений, ее значение в этой операции видимо потеряло смысл.

Удивление на его лице сменила глубокая задумчивость, и он вскинул руки вверх, будто не планировал спорить.

— Могу я тебе кое-что показать?

На этих словах он сунул свою руку в задний карман и извлек оттуда телефон. Каждый мускул в моем теле отозвался на это действие и мгновенно напрягся. Его взгляд только дважды соскользнул с моего лица, когда он что-то искал на своем мобильном, прежде чем показать это мне.

Взяв у него телефон, я увидел фотографию Аспена, обнимающего детеныша медведя гризли. Его руки были просунуты под передние лапы животного, и он крепко прижимал его к груди. Улыбка на его лице была непринужденной и радостной. Он просто светился от гордости, что подчеркивалось морщинками в уголках его глаз и губ. Его волосы были короче и светлее, будто летнее солнце слегка обесцвечивало их. На заднем плане были незнакомые мне люди, а также куча предметов, назначение которых мне было неизвестно.

Аспен пояснил, что эта фотография сделана в прошлом году.

— Это Нэлл. Я изучал гризли и среду их обитания в течение многих лет. Мы проводим исследования по подсчету популяции, чтобы знать, сколько их обитает в данной местности. Мы создаем специальные базы данных, поэтому нам приходится собирать образцы их ДНК для этого. В случае с Нэлл мы были вынуждены ей помочь, так как она была ранена. И мы закрепили датчики на ней и ее матери.

Он провел пальцем по экрану, на котором появилось изображение Нэлл со взрослым медведем.

— А вот и ее мать. Давай, дальше листай сам.

Я коснулся дисплея, и в моей памяти всплыли воспоминания о тех временах, когда и я пользовался таким устройством. Фотография за фотографией показывали мне Аспена с несколькими незнакомцами, которые собирали что-то с проволоки, намотанной на стволы деревьев, и складывали это в темные конверты.

Я задерживал свой взгляд на тех снимках, где Аспен был занят работой. Было что-то в его позах, что говорило об искренней заинтересованности и страсти к тому, чем он занимается. Он любил то, что делал, а эти чувства не так просто подделать. Парень на снимках выполнял свою работу с полной самоотдачей. Казалось, он был реально поглощен тем, чем он занимается.

Я пролистал изображения со стволами деревьев с четкими отпечатками когтей медведей и группой незнакомцев, которые работали рядом с ними, изрядно утопая в грязи. Аспена на этих снимках не было, а мне хотелось видеть его лицо, чтобы лучше понять, насколько он искренен.

— У меня степень магистра по биологии в сфере изучения дикой природы при университете Калгари. Я не должен был возвращаться сюда в этом сезоне, но так вышло, что команда лишилась своего командира, и они обратились ко мне, чтобы я заменил его. На самом деле у меня было твердое намерение закончить свою диссертацию и наконец-то получить докторскую степень, но полевые работы очень заманчивы для меня, и мне трудно отказаться от этого.

Я добрался до снимков с полевых работ, на которых была изображена палатка, которая подсказала мне, что это лагерь. Был разведен костер, а импровизированный стол ломился от припасов, которые включали в себя переносной холодильник, походную плитку, фонарь и коробку с продовольствием. Я узнал джип по цвету напоминающий танк, который я видел во время похода к их хижине, но самого Аспена на снимке не было.

— Я просто люблю работу на природе, — заключил Аспен, забирая у меня телефон, — и сейчас пытаюсь показать тебе, что я здесь не ради тебя, а ради медведей. А тебя я обнаружил совершенно случайно.

На какое-то время между нами воцарилась тишина, когда никто из нас не проронил и слова. Мне хотелось продолжить просмотр фотографии, чтобы узнать, если там снимки из лагеря, а также изучать его слегка обветренное лицо и светлые и добродушные улыбки. Точно такие же, которые не покидали его лица, когда он смотрел на меня.

Прежде чем я успел хоть что-то ответить, Аспен отвлекся и вернулся к сковороде, окидывая взглядом мою маленькую кухню.

— У тебя имеется что-то типа лопаточки?

Не глядя, я открыл ящик и нащупал там деревянную ложку. Запасы утвари у меня были скудными, потому что я пользовался тем, что нашел в хижине, когда прибыл сюда.

Аспен покрутил ложку в руках и пожал плечами, прежде чем вернуться к яйцам с беконом.

— Яичница готова, — произнес он и улыбнулся.

Пока он занимался едой, я размышлял о том, чем он поделился со мной и какие снимки показал. Наверняка, не составило сложности создать такой фотоальбом для алиби, чтобы подкрепить его легенду. Вспоминая все, что он мне когда-то говорил, и то, что мне удалось подслушать у их лагеря, я задавался одним единственным вопросом: что из этого истина?

Никто не мог подделать такие искренние эмоции, этот чистый восторг, от которого он светился, особенно на фотографии с медвежонком.

— У тебя есть тарелки? — поинтересовался Аспен, посмотрев на меня через плечо.

Я вытащил из ящика две коричневые тарелки и поставил на стол. Аспен разделил яичницу с беконом между нами, прежде чем положить по кусочку жареной рыбы рядышком. Он вернул сковородки на плиту и снова взял в руки хлеб. Он оторвал от него еще ломоть и показал его мне, перед тем как отправить его в рот. Его челюсть активно двигалась, пока он жевал этот кусок, а его дернувшийся кадык при глотании на мгновение забрал все мое внимание.

Улыбнувшись, он стряхнул крошки с рубашки и указал мне на буханку.

— Он безопасен, гарантирую. Попробуешь?

Только когда я согласно кивнул, он отломил кусок и положил его мне на тарелку, пододвинув ее ко мне. Эта порция была гораздо больше тех, что я съедал за один раз в последнее время.

Подойдя к дивану, Аспен приземлился на краешек и помахал мне рукой, предлагая присоединиться к нему. Что-то в его раскованном поведении и располагающей улыбке привлекло меня. Устроившись на дальнем конце дивана, я с осторожностью принялся за еду. Так как у меня были только ложки, то я подцепил свою порцию рыбы и сразу отправил ее в рот.

Когда Аспен расслабился и откинулся на спинку дивана, я тоже немного успокоился и позволил себе насладиться завтраком. Факт того, что я нахожусь в его неожиданной компании, никак не мог уложиться в моей голове, так как я до сих пор не понимал, что он здесь делает. Единственное объяснение, которое он сам мне дал, что он здесь для того, чтобы развеять мои подозрения.

Во время приема пищи я отметил, что Аспен внимательно рассматривает меня. Его голубые глаза пытались расположить меня к нему, но я заставил себя отвести взгляд.

— Что? — пробормотал я, прожевывая бекон.

— Я восхищаюсь тобой. Не представляю, как ты тут живешь, практически оторванным от цивилизации. А главное почему?

«Он издевается надо мной? Или он действительно не знает?»

— Здесь тихо. А я люблю тишину.

— Разве тебе не одиноко?

Эмоции, которые я усердно топил в себе, вновь попытались всплыть на поверхность. От этого комок встал у меня в горле, и неприятная дрожь пробежала внутри меня. Я сглотнул и заерзал на диване, желая избежать психоанализа со стороны Аспена.

— Нет.

— Я бы с удовольствием пожил вот так, но думаю, что не справился бы в одиночку, — он ухмыльнулся. — В противном случае, я бы начал говорить сам с собой.

Я только хмыкнул в ответ и начал есть быстрее, набивая рот, чтобы свести разговоры к минимуму. Аспен встал с дивана, чтобы вернуть тарелку на кухню. Он долго не возвращался, и я бросил взгляд через плечо, чтобы увидеть, что он прислонился своим стройным телом к стойке, изучая глазами мое жилое пространство.

«Может он делает это не просто так?»

Ощутив дискомфорт от того, что он находится там один, я запихнул последний кусок в рот и отправился к нему. Как только я поставил свою тарелку рядом с его, он схватил меня за руку и повернул лицом к себе.

Мое сердце чуть не выпрыгнуло из меня. Почему от его прикосновения меня обдавало, словно огнем? Каждый раз это выбивало меня из колеи, поэтому я тупо смотрел на него, ожидая, когда станет понятно, зачем он меня остановил.

Аспен приблизился ко мне, сократив между нами расстояние сантиметров до двадцати. Впервые с тех пор, как он приехал, я ощутил уже знакомый запах костра и хвои. Он мгновенно проник внутрь меня и вызвал приятный трепет.

Видимо от усталости у его глаз были видны морщинки. Его лицо было слегка обветренным и загорелым, как на фотографиях. Щетина на подбородке и щеках придавала ему слегка брутальный, но, несомненно, привлекательный вид, который я усиленно пытался игнорировать.

Когда его слегка потрескавшиеся губы разомкнулись, я не смог отвести взгляд от них. Он провел своим языком по ним, пробуждая во мне неожиданную волну желания. Я удивлялся сам себе. Мне были интересны его истинные намерения. Интересно, есть ли у него еще фотографии из походов? Я задавался вопросом, было ли такое непреодолимое притяжение к нему с моей стороны взаимным. Но больше всего меня сейчас интересовало, каков на вкус его язык.

Его губы снова сомкнулись, прежде чем слова вырвались из него, я ощущал, насколько он напряжен. Это похоронило во мне ощущение вожделения и снова пробудило защитный рефлекс. Что-то было не так.

— Хаксли, — заговорил он наконец-то, — я должен тебе кое-что сказать, чтобы быть до конца честным перед тобой.

Осознавая то, что он крепко держит мою руку практически мертвой хваткой, я приготовился к бою. Честный человек, как же. Ложь, которую он так долго накручивал, должна быть вот-вот распутана.

— Хаксли, ты меня не знаешь, но я многое знаю о тебе. И мне известно, кто ты. Я даже знаю о Натаниэле.

«Я знаю, кто ты. Я знаю, кто ты».

Неожиданная вспышка гнева обожгла мне сердце, и ярость полностью поглотила меня. Я резко выдернул руку, разорвав хватку Аспена, который, видимо, не рассчитывал на такую мою реакцию. Расчетливым движением я развернул его и прижал лицом к стене, точно так же, как он держал меня несколько недель назад в лесу у дерева.

Он взвыл, и этот звук смыл все остальные вокруг, когда я сомкнул свои руки вокруг его запястий и прижал его тело к бревенчатой поверхности стены, используя весь свои вес и силу.

— Не вздумай дергаться, — прошипел я ему в ухо.

«Я знаю, кто ты».

Он не оказывал сопротивления и стоял не шелохнувшись, пока я боролся с приступом гнева, который заставлял меня дрожать, а мои зубы скрежетать. «Что он имел в виду, черт возьми?»

— Хаксли...

— Тихо. Дай мне минуту.

Мне необходимо было подумать. Мой самый жуткий кошмар прямо сейчас происходил наяву. «Почему я не сбежал отсюда? Каковы его истинные намерения? Куда он хочет увести меня?»

— Почему ты здесь? — я говорил достаточно тихо, чтобы нас никто не услышал за пределами моего жилища.

— Я же тебе уже сказал.

Я еще сильнее надавил на него, прижимая его к стене. Его дыхание участилось. Его отчетливое сердцебиение резонировало внутри меня. Всепоглощающий запах Аспена проникал в мои ноздри, и я просто не мог удержаться, чтобы приблизиться еще ближе, пока мои губы не коснулись мочки его уха, а нос не уперся ему в висок.

— Хватит нести чушь. Расскажи мне все как есть.

— Хорошо, но позволь мне повториться. Прошу тебя. Все, что я тебе рассказал, это правда. Я правда биолог и возглавляю проект «Гризли». Со мной моя команда, и мы работаем в этом районе. Пять лет назад меня вызвали присяжным в Крикстон-Вэлли. Тогда рассматривалось дело об убийстве твоего супруга, Натаниэля Бейли. Мы не пересекались с тобой, потому что ты не присутствовал на заседаниях. Присяжным сообщили, что ты пропал. После того, как Деррик Россен был признан виновным, я вернулся к своей обычной жизни.

Капли пота проступили на виске Аспена и намочили его волосы. Я не мог удержаться от того, чтобы прижаться к нему носом и вдохнуть его запах. Феромоны, исходящие от него под моим напором, проникали в мое тело, пробуждая во мне такой пожар, который я не в силах был игнорировать.

— Когда я прибыл сюда по работе, мы столкнулись с тобой. Я не смог сразу узнать тебя, потому что это было так давно. Даже твоя фотография с Натаниэлем пробудила что-то во мне, но не позволила связать все воедино. Мне потребовалось время, чтобы разобраться во всем. Хаксли, клянусь, я здесь не для того, чтобы причинить тебе вред.

Пока он загружал меня новой информацией, которая выбила меня из равновесия, я не заметил, как ослабил хватку настолько, что Аспен сумел развернуться. В результате этого наши лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга.

Я все еще не понимал цель его визита, то ли просто дружеский жест и желание разделить со мной трапезу, то ли та же причина, по которой я терял контроль над собой при виде Аспена. Все мои логические цепочки разорвались в моей голове.

Глаза Аспена встретились с моими. Крошечные искорки, которых я раньше не замечал, играли вокруг его голубых радужек. Он тяжело дышал и изучал мое лицо. Дважды его взгляд застывал на моих губах, и каждый раз это, подобно разряду тока, отдавалось у меня между ног.

— Хаксли, — прошептал он, отвлекая меня от его губ, — я пришел сегодня, потому что хочу стать твоим другом.

Наши взгляды снова встретились, и я понял, что волна желания и похоти накрыла и его. Хотя это может быть ловушка. Идеально продуманная ложь, чтобы я потерял бдительность.

— Я бы не стал делать этого, но...

Я уже не мог ничего соображать. Я уже не удивлялся тому, что он чувствует ко мне такое же притяжение, как и я к нему. Это было невозможно подделать. Возможно, он сам не ожидал этого, как и я. Может быть, это спутало все его планы. Но мы разберемся с этим со временем.

«Если я буду осторожен...»

Я приблизил свое лицо к нему, пока мы не соприкоснулись носами. Он выдохнул, и его дыхание коснулось моих губ. Оно было теплым и влажным.

— Хаксли, — прошептал он.

— Тише, я думаю.

— К черту раздумья. Сделай это.

Наши рты неистово схлестнулись. В этом не было ничего нежного и ласкового. Это было настойчиво и практически неизбежно. Казалось, что это был единственный способ разрядить обстановку между нами. Первобытный инстинкт, который был выше всего, что я мог себе сейчас объяснить.

Доминируя и имея власть над ним в данный момент, я буквально пожирал его губы и втягивал язык глубоко в свой рот, несмотря на несколько неудобное положение. Я удерживал его запястья одной рукой, а другой провел по его щеке, прикусывая его нижнюю губу и страстно посасывая ее. Грубая щетина на его небритом лице приятно щекотала подушечки моих пальцев, и я уже не мог остановиться.

Глава 11

Аспен

 

Не знаю, чего я ожидал, придя этим утром к Хаксли, но точно не того, что меня прижмут к стене и будут целовать до потери сознания.

Когда он провел своими губами по мочке моего уха и потребовал объяснений, мои колени задрожали. Он был в ярости, и это не было бы удивительно, если бы на фоне этого влечение, которое нарастало между нами, не стало неоспоримым. Хаксли едва мог сосредоточиться на моем рассказе, чтобы найти в нем какие-то неточности или несостыковки. Их и не было. Я говорил ему чистую правду, но был уверен, что он сможет за что-то зацепиться.

От ощутимого дыхания, когда его нос уткнулся мне в висок, меня накрыла горячая волна возбуждения. Я закрыл глаза на все время моего признания, ощущая все точки соприкосновения наших тел. Его тело было в напряжении, когда он старался удерживать меня. Доказательство его возбуждения становилось все более и более очевидным, пока я, запинаясь, пытался объясниться.

Как только он ослабил хватку на моих запястьях, я предпринимал попытки извернуться до тех пор, пока мы не оказались лицом друг к другу. Мы были настолько близко, что я мог рассмотреть все черты его лица, густую бороду, темные глаза и жадный рот.

Он набросился на меня с какой-то животной силой, доминируя, желая получить то, чего мы оба хотели с самого момента моего приезда.

Его борода царапала мое лицо, и я наслаждался этим, зная, что потом все лицо будет гореть, но мне было плевать на это. В его действиях не было нежности и ласки, они были отчаянными, жадными и продиктованными необъяснимой потребностью обладать. Я не имел возможности пошевелиться или прикоснуться к нему, как бы я этого не хотел. Я был все еще прижат к стене и находился полностью в его власти.

Он прикусил мою нижнюю губу, и я ощутил, что она кровоточит, тогда он втянул ее в свой теплый рот, жадно обсасывая. Его пальцы скользили по моим щекам, но постоянно возвращались к моему подбородку, чтобы держать мою голову ближе к себе.

Он оторвал меня от стены и притянул к себе, резко и слегка болезненно дернув мои запястья рукой, которая обхватывала их. Не знаю, намеренно ли это было сделано, но я ощутил под своими пальцами внушительный стояк у него под шортами.

Затем он толкнул меня, и я ударился спиной о стену, выбивая воздух из моих легких. Прежде чем я успел вдохнуть, он снова накрыл мой рот своим. Так или иначе, ему удалось взять каждое из моих запястий в отдельные руки, и он зафиксировал их у меня над головой. Чего он точно не понимал, так это то, что я никуда не собирался уходить. Пульсирующее в нем возбуждение заставляло его не останавливаться.

Его мощное тело крепко прижимало меня к стене, и его возбужденный член терся о мой стояк. Ограниченный в движениях, я старался как можно сильнее соприкасаться бедрами с ним. Глубокий рык вырвался из его горла, а мой стон вторил ему, когда он еще сильнее прижался ко мне.

Его щеки зарделись под бородой. Розовые, исцарапанные от поцелуев губы оставались приоткрытыми, а дыхание было прерывистым. Его зрачки были расширены и сосредоточены на моем рту, который, как я догадывался, был таким же поцарапанным.

— Хаксли, — прохрипел я, обращаясь к нему и прижимаясь к нему, насколько он мне позволял, — позволь мне прикоснуться к тебе, умоляю.

В его взгляде просматривалась неуверенность. Казалось, что он обдумывает мою просьбу. Я пытался освободиться, но он не ослаблял хватки. Он пресекал все мои попытки. А растущая волна желания накрывала меня. Я еще раз дернулся и прислонился головой к стене, закрыв глаза.

— Хаксли, пожалуйста.

Я не узнавал собственного голоса. Желание и похоть бушевали во мне, полностью ломая мое сознание, и я ощущал только растущее возбуждение, разливающееся по моему телу и сосредотачивающемуся в моих штанах.

Его губы коснулись моей шеи, и он ласкал ее, посасывая, покусывая и царапая мою кожу, продолжая удерживать меня. Скользящие движения его языка вызывали волну удовольствия по всему моему телу, и я не смог сдерживать стон, когда он сорвался с моих губ.

Продолжая исследовать ртом мою шею, он снова взял мои запястья в одну из своих ладоней, освобождая вторую руку, которая тут же скользнула к застежке на моих шортах. Как только он справился с ней, его рука скользнула под резинку моих трусов и обхватила мой набухший член. Я вскрикнул от прикосновения и протолкнулся глубже в его ладонь.

Он снова припал губами к моему рту, а его грубые мозолистые руки крепче сжимали мой стояк, заставляя меня посылать стоны прямо ему в рот. Неудовлетворенный ограниченным доступом к моему телу, Хаксли оторвался от моего рта и спустил мои шорты и трусы, которые оказались собранными у моих лодыжек. При этом он так и не ослабил хватку на моих запястьях.

Он поднял свою свободную руку и сжал мой подбородок, изучая меня своими голодными глазами. Затем он подставил мне ладонь.

— Плюй, — скомандовал он.

Я посмотрел на его ладонь и, набрав побольше слюны, наполнил ее. Он опустил свою руку и накрыл ею мой член, поглаживая его по поверхности и подергивая. Его взгляд не отрывался от моего лица. С каждым движением по моему стволу мои мысли уносились прочь, и я плавал в океане нахлынувшего блаженства.

Хаксли склонился ближе ко мне как раз в тот момент, когда я уже был готов закрыть глаза, и мне пришлось вновь посмотреть на него, когда он провел своим языком по моему подбородку к губам, слизывая струйку слюны, которая незаметно стекала по моему лицу. Он ворвался языком в мой рот и поцеловал меня так неистово, что я был практически уверен, что мы оба будем в синяках или сломаем челюсти раньше, чем это закончится.

Хаксли Демпси не проявлял никаких нежностей. От его напора и агрессивности у меня кружилась голова. Каждое решительное движение на моем члене сбивало меня с ритма нашего поцелуя. В конце концов, я сдался, подчиняясь неизбежному приближению оргазма.

— О, да, — простонал я, когда он ускорил темп.

Когда я опустил голову на его плечо, его губы вновь потянулись к моей шее. Весь мир вокруг будто исчез, когда я погружался в ощущения, которые были полностью наполнены Хаксли. Его жесткие и уверенные прикосновения, запах его кожи, которая пахла землей и чем-то, что было его индивидуальным ароматом, его рычание и стоны, когда он жадно кусал кожу у моих ключиц. Он казался каким-то диким животным, и я никогда не чувствовал себя более возбужденным.

Мои колени задрожали, когда возбуждение достигло предела и сконцентрировалось в яйцах. Я был на грани, и, казалось, что Хаксли чувствует это. Он прекратил пожирать меня ртом и посмотрел между нами, наблюдая за тем, что он делает. Я уже слишком далеко зашел, чтобы волноваться или смущаться.

Рычание вырвалось из его горла, пронзая меня насквозь.

— Черт... Хаксли... бл*... я...

Его хватка усилилась.

— Сделай это, — прошептал он, — прямо сейчас.

Мое тело словно ждало этой команды, чтобы выполнить ее, я уткнулся в его плечо, не сумев сдержать крик. Оргазм накрыл меня такой невероятной волной, что я был рад, что Хаксли удерживает меня в вертикальном положении.

Он не выпускал моего члена из своей руки, и использовал мою сперму для ее скольжения по нему до тех пор, пока не выжал из меня все до капли, и я не обмяк обессиленный и безвольный в его руках. Я практически не мог дышать. Перед моими глазами все плыло, а в ушах звенело от испытанного оргазма. Мне потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что я больше не прижат к стене. Хаксли отпустил мои запястья, и я вцепился в его рубашку.

Когда я нашел в себе силы, чтобы посмотреть на него, его лицо было близко к моему, и он пристально смотрел на меня. В его глазах промелькнула тревога, но она была хорошо замаскирована за яростью, которая по-прежнему оставалась на переднем плане.

Он бросил взгляд между нашими телами и прищурил свои дикие глаза, все еще ведомый желанием.

— На колени, — прошептал он.

Это не было просьбой, и я опустился на пол от головокружения. Дрожащими руками я с трудом расстегнул пуговицу на его шортах. Высвободившись из тесного плена, его восставший член грузно покачивался перед моим лицом. Я не был одним из тех парней, которые бегают повсюду, сравнивая свой член с чужими, но его член был значительно крупнее, чем то, что я видел у себя между ног с тех пор, как достиг половозрелости. Возможно, он был не длиннее, но его толщина заставила мои внутренности сжаться.

Вена на его нижней части пульсировала и манила меня к себе. Не дожидаясь каких-то указаний, я провел по ней языком, остановившись на уздечке. Когда я на мгновение остановился, пальцы Хаксли вцепились в мои волосы, и он задрал мою голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Его взгляд был полон желания.

— Ты справишься с этим?

Хрипота в его голосе вибрировала на моей коже. Темный, пронзительный взгляд, которым он смотрел на меня, заставлял мое сердце биться чаще. Каким бы необычным не было его поведение, он не казался мне неуравновешенным. Он был со мной, и его грубое обращение не столько пугало, сколько безумно возбуждало меня.

— Поверь мне, я справлюсь, — усмехнулся я.

Уголок его губ дернулся, словно он хотел улыбнуться. Но я никогда не видел, чтобы Хаксли делал это. Глядя в его глаза, я ждал, когда он ослабит хватку и позволит мне приступить.

Свободной рукой Хаксли несколько раз провел по своему члену, прежде чем поднести его к моим губам. Он продолжал держать меня за волосы и отдернул мою голову, когда я попытался взять его ствол в рот.

— Открой рот, — прорычал он.

Не сводя глаз с его лица, я приоткрыл рот. Его головка блестела, и он провел ею по моим губам. Когда он отстранился, я слегка облизнулся, чтобы попробовать его на вкус. Он был землистым, как и все в Хаксли, терпким, но в то же время обладал солено-сладким послевкусием, которое трудно было описать.

Он выгнул бровь, когда я снова облизнулся, уже более жадно.

— Хочу больше, — выпалил я.

В следующий раз, когда он поднес свой член ко мне, он впустил головку мне в рот, и снова отстранился, после того как я обвел ее языком. Каждый раз он входил в мой рот на пару сантиметров больше, пока не достиг моего горла. Положение, в котором он держал меня, не позволяло мне самому проявлять инициативу.

Глядя вверх, пока он продолжал равномерно трахать меня в рот, я наблюдал, как выражение его лица меняется, и он уходит от жесткого контроля к нескрываемому удовольствию. Его глаза закрылись, а бедра задвигались интенсивнее. Решив, что он уже слишком поглощен процессом, чтобы волноваться по поводу того, возьму ли я ситуацию в свои руки, я погрузил его мошонку себе в ладонь и начал играть с яичками, следя за его реакцией на это.

От моего прикосновения ему пришлось открыть глаза, чтобы посмотреть на меня. Его челюсти сжались, а движения стали более размашистыми. Он отпустил мои волосы, и его рука скользнула к моему лицу. Он вынул свой член у меня из рта, оставляя между нами тонкую ниточку из слюны, и провел большим пальцем руки по моей распухшей губе.

— Ты выглядишь чертовски сексуально с моим членом во рту, — прошептал он, кивнув мне, чтобы я снова открыл свой рот, и я подчинился.

Рука переместилась с моих волос на подбородок, чтобы вновь контролировать мои движения, прежде чем он с решительностью вставил свой член мне в рот. Я обводил его языком, обсасывал и заглатывал его настолько, насколько он мне позволял это сделать, я делал это со всем усердием, чтобы как можно быстрее привести его к оргазму.

Судя по рычанию и прерывистому дыханию Хаксли, я понял, что он стремительно приближается. Я слегка потянул его за яйца, прежде чем взять член у основания. Я поглаживал его в такт толчкам, наслаждаясь количеством смазки, выделяемой мне в рот.

Было что-то безумное в том, что происходило сейчас, когда я стою на коленях обслуживая его, но я не мог отрицать трепет и всплеск адреналина, который лишал меня всякой возможности контролировать ситуацию.

Хаксли застонал и вновь отстранил меня. Выпустив член из рта, я продолжал двигать рукой по всей его влажной поверхности, массируя и уделяя особое внимание головке.

— Я уже...

Я снова пытался взять его в рот, чтобы ощутить вкус его спермы, когда он кончит, но Хаксли не дал мне этого сделать. Он убрал мою руку и взял на себя задачу довести себя до оргазма. Неистово надрачивая себе, он свирепо смотрел на меня, что заставило меня снова напрячься.

— Ты хочешь мою сперму? — спросил он.

— Конечно.

Я жаждал высосать все до конца, почувствовать, как она наполняет мой рот и проникает мне в горло. Но Хаксли владел ситуацией, и его властная натура очаровывала меня.

— Открой рот, — приказал он, двигаясь все быстрее.

Его ноги дрожали, и я знал, что он на грани. Не сводя глаз с него, я повиновался. Он смотрел на меня, пока это не случилось. Когда оргазм захлестнул его, он зарычал и закрыл глаза, а его горячая сперма покрывала мои губы, подбородок и лицо. Большинство попало мне в рот, и я облизал губы, наслаждаясь фееричностью момента.

Его большой палец размазал остатки по моему подбородку, пока мы оба приходили в себя, после того, что с нами произошло. Вся эта ситуация казалась слишком странной. Я оставался стоять на коленях, и мы оба молчали.

Визит к Хаксли и совместный завтрак был задуман, как дружеский жест, который должен был помочь нам преодолеть непонимание и, возможно, узнать друг друга получше. Я никогда не ожидал, что в итоге он кончит мне на лицо и доведет меня руками до оргазма, прижимая к стене.

Когда я пришел в себя, Хаксли протянул мне запачканное кухонное полотенце.

— Вытри лицо.

Я взял полотенце, когда смог подняться на ноги, боль в коленях стала ощутимой после того, как мы закончили. Я вытер лицо и вернул полотенце Хаксли, прежде чем натянуть на себя шорты и застегнуть их.

Возникла неловкая пауза.

Хаксли вернулся на кухню. Он собрал рыбьи кости и яичную скорлупу на тарелку и отнес их к камину, забросив их внутрь. Он собрал тарелки и положил их в большой матерчатый мешок, поставив его на стол.

Значит ли это, что он поверил мне? Понял ли он, что я не враг ему? Осознал ли, что Деррик Россен осужден за убийство Натаниэля? Я достучался до него?

Ласковое общение, которое обычно следовало за сексуальными контактами, было заменено затянувшимся молчанием. Я откашлялся и приблизился к нему, все же сохраняя дистанцию.

— Могу ли я помочь тебе чем-то? — поинтересовался я, окидывая взглядом кухню, в которой я не обнаружил раковины или другого места, приспособленного для мытья посуды.

— Я сам справлюсь. Ты принес еду, за что я тебе признателен.

Недоверчивый тон исчез из его голоса, и он говорил мягче, чем я когда-либо слышал от него.

— Это не было чем-то сложным для меня, — я почесал большим пальцем бровь и усмехнулся. — Честно говоря, я рассчитывал на дружеский завтрак, но никак не на это.

Он замер, отвернувшись от меня, его спина выпрямилась и выглядела напряженной.

— Я ни в коем случае не разочарован, — добавил я, — просто немного удивлен... наверное... не знаю...

Его плечи двигались в такт его дыханию, но он так и не обернулся и ничего не ответил. Неужели, он расстроен тем, что произошло?

— Послушай, я...

— Я не убивал своего мужа.

Я проглотил то, что хотел сказать и наблюдал за его позой. Как он склонил голову. Как оперся руками на столешницу. Свободный узел на его затылке распустился, и на плечи упало больше прядей волос, чем раньше.

Сделав несколько неглубоких вдохов, которые сотрясали его плечи и руки, он повернулся ко мне. Морщины на его нахмуренном лбу стали глубокими. Его печальный взгляд, казалось, вернулся в прошлое, о котором я мог только догадываться.

— Я этого не делал, — произнес он, подняв подбородок и посмотрев мне в глаза.

— Я знаю, — прошептал я.

— Они хотят подставить меня. Они не перед чем не остановятся, чтобы засадить меня за решетку...

— Это не так.

— Они хотят этого! — крикнул он, его глаза вспыхнули огнем, когда он сжал кулаки.

Его внезапная ярость вызвала у меня всплеск адреналина, и я испуганно сделал шаг назад.

Я никогда не должен оспаривать то, во что он свято верит.

Я сглотнул, вспомнив наставления мисс Демпси и пытаясь подобрать подходящие слова.

Лучше сопереживать ему, чем не соглашаться с ним.

— Прости, я имел в виду, что не знаю, что они там думают или замышляют. Я знаю только то, что я слышал и видел пять лет назад. То, что ты говоришь… звучит пугающе.

Он кивнул и задумчиво почесал бороду.

— Они обращались к тебе?

— Нет.

— Значит будут.

По крайней мере, он больше не обвиняет меня в связи с ними.

Он сорвал резинку со своих волос и бросил ее на стол, тряся головой и рассыпая по плечам распущенные волосы. Когда он снова поднял взгляд, он был сосредоточен на моих губах. Я рефлекторно вытер рот. На улице моя нежная кожа всегда обветривалась и шелушилась.

— Ты повредился, — сказал он, указывая на мой рот.

— Ничего смертельного. Ничего такого, что не решит гигиеническая помада. Это того стоило.

Он перевел взгляд с моих губ на глаза и едва заметно кивнул.

— Ну хорошо, — ответил он, и уголок его рта снова дернулся.

Это не была улыбка, но что-то похожее, и я понял, что наши действия, насколько бы они не были импульсивными, понравились ему.

— Мне, наверное, пора.

Хаксли моргнул, выйдя из оцепенения, и потянулся за решеткой с оставшимися в ней яйцами.

— Нет, нет, оставь их пожалуйста себе. Завтрак был замечательным. Я думаю, что будет не плохо, если на днях ты порадуешь себя чем-то подобным.

— У меня нет холодильника. Мне негде их хранить.

Я улыбнулся.

— Я купил их на рынке сегодня утром, они только из-под курицы. Они еще не были в холодильнике, и поэтому обойдутся без него еще несколько дней.

Он нахмурился и, кивнув, положил их обратно на стол.

— Я этого не знал.

— Походный трюк. Я много времени провел на открытом воздухе, поэтому усвоил некоторые хитрости.

Больше ничего не было сказано, и я двинулся в сторону двери, остановившись возле нее и засунув руки в карманы.

— Ну, не дичай тут. Здесь может быть одиноко и не с кем пообщаться.

Было трудно понять, о чем думает Хаксли в этот момент. Неуверенность, разочарование и тревога промелькнули на его лице за те несколько мгновений, что я ожидал ответа.

— Спасибо... что навестил, — его взгляд упал под ноги, когда он сделал вздох, чтобы продолжить. — И за то, что было... тоже спасибо.

 

***

 

Я возвращался по служебной тропе к нашей хижине с облегченной душой, но тяжелыми мыслями. Предложение совместного завтрака должно было стать первым шагом к тому, чтобы получше познакомиться с ним.

Все наставления мисс Демпси еще были свежи моей голове, и я планировал осторожно придти к тому, чтобы быть откровенным с Хаксли, рассказать ему о том, кто я есть на самом деле, и попытаться подружиться с ним. Но никак не оказаться на коленях перед парнем, которого я едва знал.

Воспоминания о том, как властно он вел себя со мной, вызвали мурашки по моему телу и неожиданную улыбку на моем лице. Я не собирался отрицать то, насколько это было восхитительно, но я больше не чувствовал того, что справился со своей задачей. Я не был уверен в том, что Хаксли поверил хоть одному моему слову. В его глазах все еще было скрытое подозрение, хотя, когда мы беседовали с ним после, он больше не связывал меня с теми, кого он опасается.

Может быть, все-таки был какой-то прогресс.

Его вкус все еще оставался у меня во рту, и я задумался о том, стоит ли мне прекратить все это. В тот момент это казалось невозможным. Мы оба потеряли здравый смысл, и наше природное желание взяло над нами верх.

Глава 12

Хаксли

 

«Не все люди хотят тебя заполучить, Хаксли. Некоторые просто хотят быть дружелюбными».

Я провел пальцем по улыбке Натаниэля, пока его слова снова и снова звучали у меня в голове. Его интонация всегда была такой теплой и располагающей. Он ни разу не повысил на меня голос и не сказал мне, что я не прав. Натаниэль понимал меня.

— Он совсем другой, но в то же время так напоминает мне тебя.

Бросив свой взгляд на кухонный стол, на котором стояла решетка с яйцами, я вспомнил теплую улыбку Аспена, когда он рассказывал мне о том, чем он занимается по жизни. Нетронутый мною суп был отставлен в сторону, и я осознал, сколько страха и недоверия я испытывал по отношению к его намерениям. Буханка домашнего хлеба, которую мы делили с ним на двоих, была наполовину съедена и оказалась свежей и безопасной, а не отравлена, как я предполагал ранее.

Затем мои глаза скользнули к стене, где я прижимал его своим телом и ощущал его тепло и запах, которые проникали в каждую клеточку, я вспомнил похоть, которая охватывала меня в тот момент. Вкус его губ, тепло его дыхания, ощущение его члена в моей руке.

Я снова всматривался в фотографию, на которой запечатлены мы с Натаниэлем в день нашего бракосочетания.

— Ты, должно быть, в бешенстве? — спросил я, осознавая, что это не так. Натаниэль не злился. Он всегда стремился к тому, чтобы понять меня. — Он, правда, просто хочет быть милым? Или он все же хочет добраться до меня?

Я не получил ответа, даже в отдаленных уголках моего сознания, где я еще общался с Натаниэлем. Убрав фотографию в ящик, я снова обдумывал текущий ход событий. Если Аспен действительно был тем, за кого он себя выдавал, то получается, что я снова могу расслабиться. Это означало, что пока еще никто не ищет меня, и угроза не такая уж неизбежная. По крайней мере, не сейчас.

«Биолог? Работает с медведями?»

Фотографии на его телефоне, казалось, подтверждают эту легенду. Не каждый осмелиться держать на руках усыпленного медведя. На фотографиях Аспен был похож на самого себя, с его улыбкой, голубыми глазами и светло-русыми волосами, растрепанными на ветру. Я представлял, как он пах костром в день, когда была сделана фотография, точно так же, как тогда, когда я прижимался носом к его виску.

Мне не хватало заверений Натаниэля, потому что сам я ужасно разбирался в людях. Независимо от того, в чем меня пытался убедить Аспен, я искренне старался поверить ему.

«Не все люди хотят заполучить тебя, Хаксли».

— Я понимаю, — произнес я, но эти слова были бессмысленны, потому что я не был уверен в этом.

 

***

 

Спустя три дня после неожиданного визита Аспена, я уже просто не находил себе места. Он больше не объявился, и мне было необходимо знать, где он и чем занят. Чем дольше я позволял своему сознанию бушевать, тем дальше от меня были заверения Натаниэля.

Мои ночи были переполнены смесью иллюзий и эротики. Прошло так много времени с тех времен, когда я ощущал на себе хотя бы легкое прикосновение мужчины, что я не мог не думать о том, что произошло между мной и Аспеном. За последние пять лет моей единственной компанией в этом плане была моя рука.

До тех пор, пока Аспен, с его восхитительным запахом и фантастическим взглядом голубых глаз, не забрел сюда через лес и не нарушил ход моей жизни.

С тех пор все перевернулось с ног на голову.

Было уже начало седьмого утра, когда я зашнуровывал ботинки после освежающего купания. Я умылся в ручье и дал себе установку пройти много километров до… хижины Аспена. Я сознательно не называл ее оперативной базой или штаб-квартирой для разработки коварных планов, это просто хижина.

Солнце вышло довольно рано и усиленно работало над тем, чтобы прогреть воздух до температуры середины лета, что заставило меня благодарить судьбу за то, что я живу в тени леса. Мои длинные волосы быстро высохли и завились после мытья гораздо сильнее, чем обычно. Я тут же пожалел о том, что не собрал их в хвост, потому что пот струился по моему лбу и вискам, и они неприятно прилипали к лицу.

На этот раз я не намеревался вести наблюдение, поэтому я сразу вышел к бревенчатой хижине Аспена, вместо того, чтобы прятаться.

Держась слегка на расстоянии, я двигался, стараясь оставаться незамеченным, так как не знал, будет ли его команда рядом и как они отнесутся к моему появлению. Пение ранних пташек и стрекотание цикад было единственным, что я слышал, пока не раздался металлический скрежет, который я не мог идентифицировать.

Я приблизился и внимательно осмотрел веранду в задней части хижины, когда она больше не была скрыта за деревьями. Только тогда я заметил Аспена, который развалился в шезлонге с книгой на коленях. Он наливал что-то из термоса из нержавеющей стали в кружку, стоявшую на столе рядом с ним. Когда он закрывал термос, металлический скрежет вновь пронзил воздух.

Он был один, поэтому я бесшумно подошел к нему и остановился, когда был в трех метрах от веранды.

Он вскочил, резко захлопнув книгу, и удивленно уставился на меня. Затем он прижал руку к груди и рассмеялся. Смех с грохотом вырывался из него, и по моей влажной от пота коже пробежал холодок.

— Ты чертовски напугал меня. Доброе утро.

Он положил книгу на стол рядом с кружкой и снова присел.

— Я не хотел пугать тебя, — начал я, не придумав, что сказать, когда увижу его, — я… просто гулял.

Я не был уверен, что он поверил, когда на его лице появилась знакомая ухмылка.

— Хорошее утро для этого, — он взял свою кружку и подошел к перилам, облокотившись на них и вглядываясь в меня. — Если верить прогнозу погоды, то сегодня будет ужасная жара.

Я не был осведомлен об этом прогнозе. Еще до того, как я перебрался в свое скромное убежище в горах, Натаниэль настаивал на том, чтобы телевизор был настроен на канал с ситкомами. Он всегда давал понять то, что новости, криминальные хроники и драматические шоу являются тем, что ему не нравится. По этой же причине он просил не слушать радио, а ограничиваться МП3 и компакт-дисками, если мы заходим послушать музыку. Я разделял такую его позицию.

Аспен поднял свою кружку и кивнул, когда не дождался от меня никакого ответа.

— Хочешь кофе? Я могу принести еще одну кружку.

Прошло пять лет с тех пор, когда я его пил, поэтому мое слюноотделение заметно усилилось. Я бросил взгляд на термос, из которого он пил, и неуверенно согласно кивнул.

«Некоторые люди просто хотят быть дружелюбными».

Улыбка Аспена стала шире, он оттолкнулся от перил и схватил термос.

— Дай мне минутку.

Он исчез внутри хижины и вскоре вернулся со второй кружкой и походными ботинками. Затем спустился по лестнице и подошел ко мне.

— Я подумал, может быть, ты захочешь продолжить свою прогулку, а я присоединюсь к тебе. Ты же не против компании?

Я взял пустую кружку из его рук и подозрительно уставился на нее, удивляясь тому, что она пуста. Аспен покачал термосом и подмигнул.

— Просто не хочу, чтобы ты подозревал меня в чем-то, — он налил себе три четверти кружки и сделал большой глоток, протянув термос мне. — Все безопасно.

«Откуда он знает, о чем я думаю?»

— Было бы неплохо прогуляться.

Я плеснул себе в кружку достаточно кофе, чтобы он не расплескался, пока мы следуем через лес. Поскольку Аспену негде было нести термос, я закрепил его на петлю на своей сумке.

Мы двигались молча, звуки и запахи дикой природы буквально укачивали нас в своих умиротворяющих объятиях. Кофе был довольно крепким и ударил мне в кровь довольно быстро, поскольку кофеин давно не поступал в мой организм. Спустя несколько минут Аспен коснулся моей руки, чтобы привлечь мое внимание.

— Идем сюда.

Я без вопросов следовал за ним, пока мы не оказались на берегу небольшого водоема. Я знал о его существовании, но не бывал здесь последние годы. Он был гораздо дальше от дома, чем расстояние, на которое я отваживался выбираться, но этот оазис был пронизан спокойствием, которое я так часто искал, но редко находил. Сквозь деревья над головой просматривалось голубое небо, которое будто подражало цвету глаз Аспена.

Аспен подвел меня к зеленой лужайке, что было роскошью, которая редко встречалась под сенью деревьев и среди скалистых плит, где я скрывался, и предложил присесть. Я отцепил термос и протянул ему, позволяя наполнить наши кружки.

Крепкий кофе был настолько приятен мне, что я забыл о потребности в сливках и сахаре из своего прошлого и наслаждался каждым глотком.

— Ты из долины Крикстоун? — поинтересовался я, как только мы немного расслабились.

— Я родился и вырос там. Когда я решил поступить в университет Калгари, я пару лет жил в общежитии, но я не смог вынести ритма жизни в большом городе, поэтому принял решение ездить на учебу. Порой даже долина Крикстоун кажется мне слишком суетливой для моего сердца. Меня манят дикие места, понимаешь?

Я рассеянно кивнул, наблюдая за тем, как ветер колышет гладь водоема.

— Люди не понимают меня, — я нахмурился и помотал головой. — Хотя нет, подожди, Натаниэль говорил, что это я не хочу понимать людей.

Мое заявление словно повисло в воздухе, и я почувствовал себя неуютно, вглядываясь в нахмуренное лицо Аспена. Это вызвало легкое напряжение в моих губах, вынуждая меня улыбнуться. Аспен был одной из тех открытых книг, которые легко читаются.

— Не волнуйся, — заверил я его, — Натаниэль не всегда был прав. Я прекрасно понимаю людей. Большинство просто ничего не понимает. Мне нравиться думать, что я более восприимчив ко всему, чем остальные. Меня не так легко обмануть.

— Ты очень смышленый парень.

Его комплимент снова заставил меня отвести взгляд на гладь воды. Я запустил пальцы в свои волосы и откинул их с лица, наблюдая за стрекозой, которая парила над кувшинкой в отдалении.

— Как долго вы были женаты?

— Почти семь лет.

Я не говорил о Натаниэле вслух с тех пор, как потерял его. То, что он еще жил в моем сознании, было моим единственным утешением. Я осознавал, что его больше нет, и долго страдал от этого в одиночестве. Иногда я желал, чтобы заботливые объятия моей матери помогли мне пройти через это.

Когда слова стали слетать с моих губ в присутствии Аспена, я не знал, почему и откуда они исходят, но я ощущал, что они должны быть сказаны.

— Мы выросли вместе. Я познакомился с ним в третьем классе, и мы быстро стали друзьями. Стали неразлучными. Дома меня никогда не ждало ничего хорошего, так что общение с Натаниэлем стало моей отдушиной. Мы начали встречаться еще в школе. Мы делали это тайно, потому что оба исследовали то, в чем не были уверены. Мы не спешили объявлять себя геями. После окончания школы это уже не имело значения. Однополые браки тогда еще не были законными, но Натаниэль всегда говорил, что как только это случится в Альберте, мы будем первыми в очереди.

— Это случилось в 2005?

— Да. Двадцатого июля. И двадцать девятого мы расписались.

Стрекоза улетела, как только толстая жаба заприметила ее на кувшинке. Она погрелась немного на солнце и с плеском скрылась под водой.

— Мне искренне жаль, что так произошло. Работа в суде присяжных дала мне больше понимания произошедшего, чем мне хотелось бы. Я даже не могу себе представить каково это. Поэтому, я просто рад, что виновного посадили.

Искренность, с которой он произнес эти слова, заставила меня задуматься о том, а имеет ли он хоть малейшее представление о том, как легко будет заинтересованным людям обжаловать приговор, когда они найдут меня и арестуют. Я знаю, что они послали кого-то искать меня. Я знаю, что они сообщили обо мне как о без вести пропавшем в СМИ. Я также уверен, что люди Деррика Россена работают над тем, чтобы выставить меня виноватым с первого дня. Как только они сумеют сфабриковать новые улики, они подадут апелляцию.

— Он был хорошим человеком, — пробормотал я, решив, что мне нужно лучше узнать Аспена, прежде чем указывать ему на ошибки в его размышлениях.

— Не сомневаюсь в этом.

Аспен предложил мне кофе в третий раз, но я отказался. Кофеина, который поступил в меня, было более чем достаточно, чтобы раскачать мои нервы. Он наполнил свою кружку и отставил термос в сторону, прежде чем вытянуть свои ноги. Они были длинными и стройными. Его коричневые шорты доходили почти до колен, а походные ботинки поднимались выше лодыжек. Я могу видеть его накаченные икры, испачканные колени и светлые волосы, которыми покрыты его ноги.

Прежде чем Аспен успел задать какие-то вопросы и перейти к тем темам, на которые я бы не хотел разговаривать, я перевел разговор в то русло, которое меня давно интересовало.

— Расскажи мне о походах.

— Походах? — Аспен склонил голову, и его улыбка была ослепительнее, чем солнце.

— Пожалуйста, — настоял я, изучая морщинки, которые появились на его лице от улыбки, — ты же сам утверждал, что любишь их.

— Хорошо, я не против рассказать. Я всю жизнь провел в походах. Мои родители не упускали возможности, чтобы отвести меня и моих сестер в наши местные парки в мои детские годы. Я развил свою любовь к природе и отдыху на свежем воздухе, что, вероятно, сказалось на моем выборе профессии. Будучи взрослым, я обожаю исследовать национальные парки и заповедники. Обожаю путешествовать на каноэ или уходить в походы на пару недель, как только выпадает такая возможность.

Он осушил свою кружку и поставил ее рядом с термосом, прежде чем откинуться назад, оперевшись на руки. Его футболка оливкового цвета облегала его торс, и я на мгновение выпал из реальности, когда скользил по нему глазами, спускаясь к области шорт и вспоминая то утро.

— Иногда, когда у меня нет возможности отлучиться на пару недель, я просто беру свое снаряжение и отправляюсь в местный парк, как в детстве с родителями. Я захватываю с собой базу данных и провожу время загородом, иногда выезжая на работу. Я работаю более плодотворно в окружении деревьев и животных. В городе слишком суетно.

— Удушливо, — добавляю я, отвлекая его от размышлений о большом городе, откуда он сбежал.

— Да, точно подмечено. Город душит, — он рассмеялся и улегся на землю, скрестив руки за головой и вглядываясь в небо. — А что насчет тебя? Ты часто бывал на лоне природы до того, как перебрался сюда?

— Ни разу.

Он дернулся и ткнул меня в бок, засмеявшись.

— Прекрати! Ты мистер Дикарь. И ты хочешь, чтобы я поверил, что ты новичок в этом?

Я лег рядом с ним и сосредоточился на стае птиц, которая пересекала небо. Взгляд Аспена на мне обжигал меня больше, чем палящее солнце. Неожиданная ухмылка нарисовалась у меня на губах, я получал удовольствие от его внимания.

Я повернул голову в его сторону и встретился с ним взглядом.

— Первый год был очень тяжелым. Мне нужно было многому научиться, и я не раз чуть не погибал из-за своей глупости и наивности.

— Глупость, подобная тому, как пойти рыбачить, еле стоя на ногах от пневмонии, и порезать себе руку, залив все вокруг кровью, в краю полном медведей? Такая глупость?

Моя ухмылка моментально превратилась в широкую улыбку, которую я тут же попытался скрыть. Когда я отвернулся, Аспен приподнялся на локте и взял меня за подбородок.

— Надо же... оказывается, ты иногда улыбаешься.

Мгновение спустя он убрал свою руку, и я не мог решить для себя, хотел ли я избежать его прикосновения или, напротив, жаждал этого. Аспен снова лег, и мы вместе уставились в небо.

Тишину нарушил вопрос Аспена.

— У тебя есть семья?

«Есть ли у меня семья?»

Я перемотал в голове свою жизнь до того, как я уехал сюда, ту, которую я прожил до рокового свидания, которое унесло жизнь Натаниэля. Я работал механиком в местном автосервисе. Это удовлетворяло мои потребности, так как большую часть времени я работал в одиночестве, оставляя общение с клиентами владельцу.

У меня был Натаниэль. Моя мать. И Бизус, пятнадцатилетняя персидская кошка. В то утро, когда я решил сбежать, я оставил Бизус в ее переноске на пороге дома моей матери, зная наверняка, что она позаботиться о моей пожилой подруге-кошке. Она должно быть уже присоединилась к Натаниэлю в загробном мире за мое пятилетнее отсутствие.

Итак, Натаниэль покинул этот мир, Бизус тоже, и моя мама стала единственным оплотом силы в моем сознании. Ей потребовалось целых девятнадцать лет, чтобы освободиться от жестокого обращения моего отца, но она справилась. Если мне суждено увидеть ее когда-нибудь снова, то я уверен, что за эти пять лет она стала еще сильнее и энергичнее, чем когда-либо.

— У меня только мама, — прошептал я, — потому что я единственный ребенок в семье.

— Она живет в Крикстоуне?

— Да, если ничего не изменилось.

— Ты скучаешь по ней?

Я нахмурился, все еще глядя в голубое небо. «Почему он задает столько вопросов?»

— Можешь не отвечать, — добавил он, видя, что я не тороплюсь с ответом, — это твое личное.

Снова воцарилась тишина.

Солнце было совсем высоко, и лежать дальше становилось невозможным. Оно расположилось в самом центре голубого неба, и его яркие лучи слепили нас обоих. Мы встали, пытаясь найти хоть немного тени под косматыми ветвями сосны.

— Разве ты не должен работать сегодня вместе со своей командой, занимаясь всякими медвежьими штучками?

Он усмехнулся, и его обветренное лицо расплылось в обворожительной улыбке. Я не мог отвести от него взгляда.

— Мы стараемся иногда позволить себе отдохнуть. Последние два дня были очень загруженными. Мы создали кучу новых баз, и теперь нам требуется время, чтобы вернуться к ним. Поэтому сегодня я дал всем выходной.

— Что такое база для сбора ДНК?

Глаза Аспена загорелись огнем, когда он начал свои объяснения. Удовольствие, которое он получал от своей работы, было неоспоримым.

— В общем-то, все довольно банально. Мы делаем кучу связок из хвороста, которые покрываем рыбьими головами и кишками, а затем погружаем в коровью кровь. Затем мы сооружаем территорию вокруг участка заграждением из колючей проволоки, высотой где-то на уровне колен. Запахи привлекают медведей. Они заползают под проволоку в надежде исследовать то, что они считают добычей, в процессе клочки их меха остаются на колючках. Мы собираем эти образцы, потому что они часто содержат на себе фрагменты кожи, и мы имеем возможность выделить из них ДНК.

— Судя по рассказам, довольно тошнотворная работа.

Мой комментарий заставил его улыбнуться еще шире.

— Ты думаешь, что это отвратительно, а я даже еще не рассказывал тебе о таскании мешков. Это не очень лицеприятно, но мне нравится моя работа.

— Таскание мешков? — спросил я, хотя не был уверен в том, что хочу знать ответ.

— Это когда те же вещи, что мы развешиваем по базам, раскладываются в мешки. Мы таскаем их по всему лесу, недалеко от месторасположения баз, чтобы распространить запах и привлечь медведей.

— Да уж.

Утро подходило к концу, и вскоре солнце начало свое снижение. У нас закончились темы для разговора, поэтому остаток встречи прошел в молчании. Это было не так неудобно, как я ожидал. Аспен источал спокойствие, которое просачивалось и проникало в меня.

Не говоря ни слова, мы оба поднялись со своих мест и потянулись. Я откинул свою челку и позволил ветру обдувать мою влажную от пота кожу. Аспен бродил по каменистому склону, а затем наклонился, чтобы рассмотреть крошечные цветы, которые росли между камнями. Он сорвал один из них и решил вручить его мне, протягивая руку.

Я вскинул бровь, не понимая, как относиться к происходящему. Глаза Аспена блестели, и крошечные морщинки не исчезали в уголках его губ и глаз, когда он продолжал улыбаться.

— Альпийская незабудка, — промолвил он, — в память о Натаниэле.

Мое тело напряглось и челюсти сжались, когда я старался откинуть в сторону эмоции, которые пробуждались во мне. Я взял единственный ярко-синий цветок и благодарно кивнул.

— Спасибо, — прошептал я.

Мы решили пойти через лес, когда возвращались к хижине Аспена. Мне предстоял долгий путь домой, и я понимал, что должен идти. Я не ел с самого рассвета, и мои силы были на исходе.

Я остановил Аспена, прежде чем мы ушли слишком далеко. Солнце, проглядывающее сквозь кроны деревьев, рисовало геометрические фигуры на его одежде и мерцало в его волосах. Я знал, что хочу сказать, но не сумел этого сформулировать. Мы сегодня ни разу не заикнулись о том, что произошло между нами в моей хижине. Аспен был в хорошем расположении духа и не подавал никаких признаков обиды или сожаления.

— Спасибо за приятную компанию, — я передал ему пустую кружку, из которой пил кофе.

Когда он потянулся за ней, наши пальцы соприкоснулись, а выражение его лица стало мягче.

— Сегодня было приятно сбежать от детей. Я хотел сказать, что они конечно уже не дети, но точно еще недостаточно взрослые.

Он снова усмехнулся, и я понял, что его смех мне очень нравится.

Я кивнул на дорогу позади меня.

— Мне пора идти.

Его взгляд скользнул туда, куда я указывал, и довольное выражение улетучилось с его лица.

— Если хочешь, то я могу подвезти тебя. Мы возьмем квадроцикл. Твой дом довольно далеко отсюда.

— Я справлюсь.

Мы немного помолчали, прежде чем Аспен решился на то, чтобы разрядить напряжение, возникшее между нами. Он потряс двумя кружками, которые держал в руке. Его улыбка уже не была такой искренней и открытой, как там, у воды.

— Мы должны повторить это как-нибудь.

— Да.

— Хорошо.

Не зная, что еще сказать, я развернулся и последовал по направлению к дороге, которая, как я знал, вела прямиком к моему дому, расположенному на предгорье.

— Эй, Хаксли!

Я обернулся на его зов, в ожидании того, что он хочет сказать.

— Приходи к нашему костру завтра.

Внутри меня пробежала волна желания сделать это, и я согласно кивнул, прежде чем осознать, на что я подписался.

Глава 13

Аспен

 

Сумерки уже спускались на землю, когда я собирал хворост у оврага за хижиной. Я воспользовался правом принять душ первым, и сейчас остальная команда была занята тем, что смывала со своих тел едких запах рыбьих потрохов и коровьей крови, прежде чем провести остаток вечера под открытым небом. Меньше всего нам хотелось привлекать медведей к своей хижине.

Весь день все мои мысли были о Хаксли, и я гадал, примет ли он мое предложение и присоединится ли к нашему костру вечером. Вчера он вел себя абсолютно нормально. Его внезапное появление было желанным для меня, и мне безумно нравилось слушать, как он говорит, когда мы делились сокровенным и больше узнавали друг о друге.

Намеков на какое-то психическое расстройство, которые я замечал много раз до этого, не было и в помине, и я предположил, что, возможно, все не настолько запущено, как рассказывала его мать. Затем воспоминания обо всех остальных наших столкновений убедили меня в обратном, и мне пришлось напоминать себе, что я не должен быть настолько наивен.

Я расколол несколько крупных поленьев на более мелкую щепу, наслаждаясь напряжением в своих мышцах и насыщенным ароматом сосны, когда бревна раскалывались под острием топора. Подготовив приличное количество древесины, я присел на корточки у ямы для костра и сложил щепу в аккуратное строение, набив его скомканными листами газеты. Рядом я уложил поленья покрупнее, чтобы они были под рукой, когда огонь разгорится.

Пока я готовился к разведению костра, Тифф и Крис выскочили на улицу, выглядя свежими после душа. Крис позвякивал связкой ключей в руках, и вместо того, чтобы присоединится ко мне, они направились к тому месту, где были припаркованы квадроциклы.

— Куда это вы намылились?

В мои обязанности не входило нянчиться с молодой командой, но по уставу я отвечал за технику, которую мы использовали, а они собирались воспользоваться транспортом.

— Тигр нашептал, что неподалеку расположен тренировочный лагерь пожарной бригады. Они разбили свой лагерь всего несколько дней назад, и, наверняка, он кишит горячими пожарными. Так что, да, мы решили проверить это, — объяснился Крис.

Все мои подозрения подтвердились лучезарной улыбкой на лице парня и его соблазнительной походкой. Если даже не брать в расчет того, что он флиртовал со мной, я почти не сомневался, что он гей.

— Не парься, красавчик, я все равно еще люблю тебя. Просто я не готов ждать вечность.

Я не стал подстегивать его своим ответом на его комментарий.

— Предполагаю, что там будет пьянка?

Крис закатил свои глаза к небу.

— Чувак, ты говоришь точь-в-точь как моя мама.

— Я просто хочу, чтобы вы вернули квадроцикл целым и невредимым. А так, мне глубоко фиолетово, чем ты там будешь заниматься.

— Я буду за рулем на обратном пути, — сказала Тифф. — Я не собираюсь пить.

— Хорошо повеселиться.

Я снова принялся поправлять щепу и поленья, которые разложил в яме, прежде чем извлечь зажигалку из кармана.

— Чувак! — крикнул Крис, прежде чем забраться на квадроцикл вслед за Тифф. — Я серьезно, там будут горячие пожарные. Ты не хочешь присоединиться? Как ты можешь отказаться от такого?

Это был не первый раз, когда тренировочный лагерь пожарных был расположен в одном районе с нашим. Каждый год они устраивали подобные вылазки, и за последние годы я не раз бывал у них в лагере. Зная, что Хаксли все же может прийти, я подавил в себе желание присоединиться к их веселью. Стремление провести время вместе с ним перевешивало во мне желание слиться с более молодой тусовкой, где я чувствовал себя все более неуместным год от года, несмотря на перспективы быть оттраханным невероятно мускулистым пожарным. Кроме того, Хаксли на днях прилично преуспел в этом плане, и часть меня мечтала о том, чтобы это повторилось.

Я молча отмахнулся от них и зажег лист газеты, торчащий из конструкции из поленьев. Медленные языки пламени зашевелились где-то в глубине и вскоре превратились в яркий и высокий костер, как только древесина разгорелась.

Как только огонь стал устойчивым, я поправил несколько крупных бревен, которые мы использовали в качестве сидений, в надежде, что скоро ко мне кто-нибудь присоединится.

Поузи, Тигр и Зейн появились спустя полчаса, когда меня уже одолевали сомнения в том, что Хаксли объявится. Все трое мирно болтали об учебных мероприятиях дома, о своих планах на зимний семестр и о распределении на другие полевые занятия.

Когда Зейн рассказывал о своем интересе к проекту «Черный медведь» в Северном Онтарио, позади нас раздался шорох, и я обернулся. К нам приближался Хаксли, освещенный лучами заходящего солнца. Его волосы были собраны в пучок, но выбивающиеся пряди обрамляли бородатое лицо. На нем были шорты цвета хаки и черная обтягивающая футболка. На его плече висела коричневая холщовая сумка с фляжкой, а в руке он держал трость.

Он остановился на выходе из леса, и прежде чем мы встретились взглядом, он оглядел всех остальных. Он слегка нахмурился, прежде чем его глаза устремились в мою сторону.

Я поднялся с бревна, на котором сидел.

— Ты все-таки пришел?

Он кивнул, но не сдвинулся с места. Его лицо по-прежнему было суровым, когда он скользил взглядом по остальным. Шевеление за моей спиной заставило меня оглянуться. Поузи, Тигр и Зейн поднялись со своих мест и стояли с такими выражениями лиц, словно они уже догадались о том, что могло быть или не быть между мной и Хаксли.

Тигр помахал рукой Хаксли и, понимающе ухмыляясь, посмотрел на меня.

— Не возражаешь, если мы возьмем два других квадроцикла и присоединимся к остальным?

Я не планировал всех прогонять, но Хаксли явно испытывал дискомфорт.

— Возьми мой джип. Мне нужен будет один из квадроциклов, чтобы отвезти Хаксли домой потом, а вы не сможете ехать все на одном. Только верните его в целости и сохранности.

Все трое с энтузиазмом согласились и через несколько минут исчезли из видимости. Я повернулся к Хаксли, который все еще не шелохнулся. Его взгляд проследил за молодежью, которые сгоняли за ключами в дом и забрались в мою машину.

Выражение его лица и вопрос в его глазах должны были предупредить меня о том, что его слова не будут приятными. Что его не устраивает? Почему он так на меня смотрит.

Все возвращалось. Признаки паранойи, которые я не видел вчера у воды, снова волнами накатывали на него.

— Они капризные дети. Я не предупредил их о твоем приходе, так что, скорее всего, они удивились, увидев тебя. Проходи. Садись, — я указал на бревно, которое освободила Поузи, и дружелюбно улыбнулся, надеясь улучшить его настроение и отвлечь его мысли от того, чем они были заняты на данный момент.

Оторвав свой взгляд от того места, откуда только что рванул джип, растворяясь в ночи, он еще мгновение изучал меня, прежде чем выйти на поляну на заднем дворе. Только когда он приблизился, я рассмотрел, что у него что-то висит на поясе за сумкой.

Это был мертвый кролик.

Когда Хаксли подошел еще ближе, я увидел, что задние лапы животного связаны бечевкой и бьются по ноге. Я видел кроликов, которых он разводил в загоне, и этот, по-видимому, был из их числа.

— Я решил, что теперь моя очередь приносить еду, — сказал он, заметив, куда направлен мой взгляд. — Я убил его перед выходом к тебе. Он свежий. Я могу сам снять с него шкуру и подготовить, если это не твое. Я подумал, что мы могли бы поджарить его на вертеле, — добавил он, кивнув в сторону костра.

Сняв с пояса мертвое животное, он извлек из бокового кармана сумки нож и замер. Его глаза вновь встретились с моими, и в тот момент я понял, что так и не ответил. В позе Хаксли было заметно напряжение и настороженность. Он не был так расслаблен, как накануне, поэтому я попытался придумать что-нибудь, что могло бы позволить ему почувствовать себя свободнее.

— Ты думаешь, ты больше приспособлен к жизни на природе? Ну-ка, дай! — я кивнул ему, чтобы он передал мне кролика.

Это был всего лишь второй раз с тех пор, как мы познакомились, когда Хаксли попытался улыбнуться. Он сделал это, прежде чем передать мне животное и нож. Это было не настолько явно, лишь приподнятый уголок рта, но выражение его лица явно смягчилось.

Я никогда особо не любил охоту. Я являюсь скорее хранителем дикой природы, чем охотником. Однако мои попытки вегетарианства, когда мне было около двадцати, не выдержали и недели, потому что я осознал, что не могу без мяса в своем рационе.

За свою жизнь мне приходилось разделывать туши разных животных, в том числе и кроликов. Пока Хаксли сидел, я разложил несколько досок и быстро снял с кролика шкуру. Было необходимо поддерживать порядок. Если не соблюдать осторожность, можно создать приманку для медведей прямо на своем заднем дворе, а последнее, что мне нужно, это медведи, гуляющие по моей территории.

Насадив кролика на вертел и вернув его Хаксли, я бросил доски, шкуру и внутренности в огонь. Хаксли внимательно осмотрел результат моих трудов, а я скрестил руки на груди, ожидая его вердикта.

— Ну? И как я справился?

Он кивнул, по-прежнему слегка ухмыляясь.

— Прилично.

Я рассмеялся и покачал головой.

— Прилично, говоришь. Ну, хорошо. В следующий раз, дикарь, ты мне покажешь, в чем мне еще стоит усовершенствоваться. Ты тут начинай, а мне нужно умыться.

Когда я вернулся, Хаксли уже удобно устроился, а кролик аккуратно расположился над огнем. Я сидел и смотрел на костер, иногда поглядывая на Хаксли в ожидании, когда напряжение между нами испарится. Реакция Тигра почему-то выбила из равновесия Хаксли, но время шло, и он постепенно успокаивался.

Кролик шипел и источал соки, готовясь на вертеле. Хаксли по мере необходимости переворачивал его, и вскоре манящий запах жареного мяса наполнил воздух вокруг, заставляя мой желудок заурчать.

— Ты часто так проводишь время? — поинтересовался Хаксли. — У костра?

— Это мое любимое времяпрепровождения. Только в середине лета это не так приятно. Жара делает такой досуг менее привлекательным.

Он понимающе кивнул и слегка приподнял кролика над языком пламени, который уже лизал бок тушки.

— Ты всегда пахнешь костром, — добавил он.

Я усмехнулся и пнул его по ноге, чтобы он посмотрел на меня.

— Я не понял, это комплимент или ты намекаешь, что мне нужно чаще принимать душ?

Его губы дрогнули в улыбке, но прежде чем что-то сказать, он снова переключил внимание на кролика. Он всегда был настороже.

— Мне нравится это, — он пожал плечами, словно тут же пожалев, что сказал это. — Так куда направилась твоя команда?

Хаксли заправил прядь волос за ухо и снова посмотрел на меня. Это не было случайным вопросом. У него явно имелись свои догадки по этому поводу.

— Они молоды и проворны, и, вероятно, узнали о лагере пожарных в этом районе. Они будут всю ночь напролет веселиться с пожарниками с обнаженными торсами, которые весь день потели, туша пожары.

Хаксли нахмурился и кинул свой взгляд на дорогу, по которой почти сорок минут назад скрылись Тигр и остальные.

— О чем ты говоришь?

— Это учебный курс, который они организуют для всех отделений штата. Контролируемые лесные пожары. Они обучают новобранцев, как с ними работать.

Хаксли почесал бороду и задумчиво кивнул.

— Думаю, это имеет смысл.

Я не мог быть уверен, что он поверил в мою версию, но он больше не мучил меня расспросами, и через некоторое время стал абсолютно спокоен. Он снова был тем раскрепощенным человеком, с которым я провел время у воды утром.

Следующие несколько часов мы провели за поеданием кролика, обсуждая навыки Хаксли, которые он приобрел за годы жизни в дикой природе, мою работу с гризли, и просто заново знакомясь друг с другом после захода солнце. За время всей нашей беседы, я не приметил никаких настораживающих знаков, которых Анетт Демпси велела мне остерегаться. Он выспрашивал меня о моей работе, но терпеливо выслушивал все, что я рассказывал, и, казалось, верил, что я говорю правду.

Хаксли, безусловно, отличался от всех мужчин, которых я встречал, но чем расслабленнее он становился, тем заметнее становились эти различия. Его образ жизни делал его более скованным и сдержанным в эмоциях, чем обычный человек, словно он потерял навыки общения за эти годы, но в этом не было ничего удивительного.

— Почему именно медведи? — в одно из мгновений спросил Хаксли.

— Почему медведи? — я сделал глубокий вздох, обдумывая ответ в своей голове. — Я работал со многими животными на протяжении этих лет. Бобры, барсуки, карибу, бесконечные исследования птиц и многие другие. Но около шести лет назад я провел зиму в Северном Онтарио, занимаясь чипированием черных медведей. Работа с таким мощным зверем, как медведь, было совсем другим делом.

Я смотрел в звездное небо, пытаясь подобрать слова для более яркого описания.

— Медведи имеют репутацию грозных, смертоносных животных, но это не так. Не пойми меня неправильно, но в их естественной среде обитания медведи — прекрасные создания. К примеру, медведицы-матери очень ласковые, заботливые, преданные, внимательные и чрезвычайно трепетные по отношению к своему потомству. Я наблюдал за ними в деле, и даже не могу объяснить, насколько это зрелище умиротворяющее.

Смеясь, я замотал головой и посмотрел на Хаксли.

— Я не очень хорош в объяснениях. Наверное, когда я в первый раз столкнулся в работе с медведями, что-то во мне изменилось. Я каждый день ощущал душевное удовлетворение, пока я находился в полевой экспедиции, и я никогда не чувствовал себя счастливее. Поэтому, когда пошли разговоры о том, что планируются исследования популяции Гризли здесь, я сразу выдвинулся добровольцем. Им нужен был надежный лидер, способный возглавить проект, и я сразу понял, что это мое место.

— Ты можешь общаться с животными? — голос Хаксли был хриплым и низким, и он говорил так тихо, что я едва расслышал вопрос.

— Я могу сказать так. Я ощущаю с ними духовную связь, если ты, конечно, веришь в это.

— Эм...

Это не было похоже на согласие, но возможно это было принятием моего мировоззрения. Хаксли снова перевел взгляд на пламя и больше не поднимал тему о медведях.

Чем глубже становилась ночь, тем больше времени мы проводили в молчании. Я украдкой взглянул на Хаксли, пока он был погружен в свои мысли. Было в нем что-то такое, что все больше разжигало во мне интерес. Он был настолько сложно устроен и состоял из такого количества слоев, что я не мог справиться со своим желанием снять слой за слоем, чтобы изучить его полностью.

Во многом он напоминал мне огромных зверей, изучением которых я занимался. Он силен и легко может стать угрозой, если я не буду осторожен, что вызывает во мне уважение к нему. Он предпочитает одиночество, как гризли, и обладает неоспоримым интеллектом, которому находит применение. К тому же, в нем есть что-то, что непреодолимо притягивает меня. Даже когда я совсем не знал и не понимал его, желание узнать о нем, все что возможно, было неоспоримым.

Я все еще обдумывал, как убедить его вернуться к матери, но я понимал, что без прочной основы из дружбы между нами все эти разговоры будут бесполезны. Обсуждение его возвращения в общество может легко спровоцировать то, что все, чего я добился между нами, сойдет на нет.

Он посмотрел мне в глаза, и мы на мгновение сцепились взглядами, прежде чем я отвернулся в сторону темного леса и гор, которые сейчас казались не более чем силуэтами в лунном свете. Мое сердцебиение участилось, когда его глаза продолжали прожигать меня.

— Как только ты захочешь, я отвезу тебя обратно. Просто дай мне знать.

— Сейчас.

Его голос был хриплым и едва слышным, даже в тишине ночи, но это привлекло мое внимание к нему. Одно слово в его ответе было вполне однозначным, но создавалось впечатление, что в нем заключается какое-то скрытое послание.

Он сидел на бревне, упершись локтями в колени, а его темные глаза блестели от света костра. В них таилась та же потребность, которую я сдерживал в себе на протяжении всего вечера.

Я поднялся с места и кивнул в сторону костра.

— Затопчи его. Я пока схожу за ключами.

Когда я вернулся, в яме уже дотлевали угли, а Хаксли уже маячил около моего квадроцикла. Я оседлал его, а Хаксли уселся позади меня. Я завел двигатель и помчался по служебной дороге, которая, как я помнил, вела к убежищу Хаксли. Рев двигателя казался гораздо громче в наступившей тишине. Единственная фара пронзала темноту ночи, и мы запрыгали по каменистой ухабистой дороге.

Это была десятиминутная поездка по дороге, которая казалась мне едва знакомой, но мне все же удалось доставить нас, не заблудившись. Я уже хотел припарковаться возле его хижины и заколебался, обдумывая свой следующий шаг. Мне нужно заглушить двигатель и поинтересоваться, не нуждается ли он в компании? Или я должен пожелать ему доброго вечера и поблагодарить за то, что он присоединился ко мне у костра?

Хаксли все решил за меня.

Когда квадроцикл резко затормозил, я мгновенно ощутил вес его тела на своей спине, когда он наклонился и самостоятельно заглушил двигатель. Его руки скользнули по моим, и он оторвал мои пальцы от руля, склонившись к моему уху, щекоча его бородой.

— Слезай с транспорта.

От этих слов по моей пылающей коже пробежали мурашки. Несколько секунд я не мог шелохнуться, потому что был зажат его телом, но в мгновение ока он исчез. Звук его ботинок, ударяющихся о землю, заставил мой мозг снова заработать, и я обернулся туда, где он приземлился. Ночная тьма скрывала большую часть его тела, но жар, который исходил от него, не давал сомневаться, что он там.

Я показался ему слишком медлительным, поэтому, когда я перекинул ноги через квадроцикл и собрался спрыгнуть, он схватил меня за талию и притянул к себе. Я врезался в его каменную грудь, прежде чем он прижал меня к борту моего вездехода.

Он сжал мои запястья и положил их по обе стороны квадроцикла. Его борода скользнула по моей щеке, когда он вновь приблизился ртом к моему уху.

— Ничего не делай руками. Ты понял меня?

Кровь застыла у меня в жилах, а затем устремилась к моему члену, когда он прикусил мочку моего уха. За всю мою жизнь никто не обращался со мной так властно и грубо. Зная о проблемах Хаксли с психическим здоровьем и помня слова его матери, которые звучали в моей голове, мысль о том, что, возможно, мне стоит опасаться этой ситуации, возникла у меня, но лишь на мгновение. Было трудно испытывать страх на фоне такого возбуждения.

Хаксли прижал наши дела друг к другу и крепче сжал мои запястья, прежде чем зарычать.

— Делай, что я говорю. Понял?

— Да.

Я подался бедрами вперед, чтобы потереться об него и заявить о своем растущем желании.

— Будь громким только для меня. Мы не нуждаемся в компании.

Его твердая хватка исчезла, но я продолжал держать свои руки на квадроцикле, как он требовал. Он отстранился от моего уха и пристально посмотрел мне в глаза, расстегивая пуговицу на моих шортах и стягивая их с меня одним плавным движением. Мои трусы оказались собранными вокруг лодыжек вместе с шортами, когда Хаксли обхватил мою растущую плоть своей грубой рукой.

После нескольких резких движений, я застонал и запрокинул свою голову к кронам деревьев, закрывающих ночное небо.

— Вот так. Стони громче для меня.

Хаксли облизнулся и потянулся своей рукой, чтобы грубо схватить меня за подбородок и потянуть мою голову вниз, чтобы я смотрел на него.

— Я буду сосать тебе до тех пор, пока ты не кончишь. А ты ничего не делаешь руками, в противном случае, в следующий раз я свяжу их.

Если это была угроза, то она имела обратное действие. Мысли о том, чтобы быть связанным и оттраханным этим мужчиной, было достаточно, чтобы довести мое возбуждение до предела, и я вцепился в его руку. Когда я попытался потянуться, чтобы завладеть его ртом, он отстранился, и жалобный звук разочарования, который я издал, вызвал хищную улыбку на лице Хаксли.

— Продолжай в том же духе. Я еще не слышал от тебя таких звуков.

Хаксли отпустил мой подбородок и посмотрел вниз, проведя большим пальцем по головке моего члена. Затем он поднес палец ко рту и облизал его, а затем снова посмотрел мне прямо в лицо.

— Черт! — зарычал он.

В следующее мгновение он рухнул на колени и одним резким движением заглотил мой член.

Я не мог сдерживаться. Невероятный напор сорвал крик с мох губ, и моя голова снова откинулась назад от приятного покалывания по всему телу.

В происходящем не было ничего сладкого или чувственного. Все было продиктовано диким и необузданным голодом. Хаксли не останавливался и заглатывал мой член снова и снова, приближая меня к оргазму гораздо быстрее, чем я ожидал. Не было никакого смакования момента или купания в опьяняющих прелюдиях.

Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы держать руки на месте и не попытаться остановить его. Он обхватил мой член одной их своих больших рук и начал с решимостью дрочить мне, сосредоточив свой рот на головке, кружа вокруг нее языком и щекоча уздечку.

Мои колени задрожали, а все мышцы напряглись. Я уже не в силах был предугадать, рухну ли я на землю после такого напора или взлечу в облака с трепетом, который волной обрушился на мое тело. Мои бесконечные стоны разрывали тишину ночи, и чем громче они были, тем усерднее действовал Хаксли.

Его рука скользнула к моим яйцам, и он перекатывал их в своей ладони, когда снова заглотил мой член целиком. Тугого кольца его губ вокруг моего члена было достаточно, чтобы я ощутил, что мой оргазм совсем близко.

Он отстранился от меня, а затем еще дважды погрузил мой член в свой рот, прежде чем я достиг освобождения и извергся прямо ему в горло, пульсируя и заполняя его рот. В этот момент я закричал, не сдерживаемый даже пустынной тишиной вокруг нас.

Я не заметил, как положил свою руку на его голову и запустил свои пальцы в его волосы, чтобы удержать его на месте, когда мой член продолжал содрогаться у него во рту, а мое тело дрожало и было готово рухнуть. Когда ощущения, наконец, утихли, я снова убрал свою руку, положив ее на бок квадроцикла, надеясь, что Хаксли не обратил на это внимания.

Я не мог отдышаться и задыхался, когда Хаксли освободил мой обмякший член и поднялся с колен. Он облизнул губы, и в его глазах вспыхнул огонь. Потом он разочарованно щелкнул языком, снова схватил меня за подбородок и притянул к себе.

— Ты не справился. И ты знаешь, что ждет тебя в следующий раз.

Все еще пытаясь усмирить свое сердцебиение, я улыбнулся, стараясь подобрать слова.

— Одни обещания. Могу я сделать для тебя тоже?

Его пристальный взгляд прожигал меня насквозь. Я держал руки поднятыми, но отчаянно хотел прикоснуться к нему. Он приблизил свое лицо достаточно близко к моему, его борода и теплое дыхание коснулись моей кожи. Он снова отверг мой поцелуй, когда я попытался это сделать, и я буквально зарычал от негодования.

— Позволь мне отсосать тебе.

Он замотал головой.

— Не в этот раз.

— Почему?

— Ты не был послушен.

Теперь я не был стеснен в движениях, поэтому опустил руку на его нескрываемую эрекцию и погладил его член через ткань.

— Давай, я помогу тебе.

Когда я не получил ответа, я сжал его возбужденную плоть, отчего его ресницы дрогнули, и я понял, что он хочет этого. Я потянулся к пуговице на его шортах, но он снова схватил меня за запястье и замотал головой еще более решительно.

Прежде чем я успел что-то возразить, он развернул меня к себе спиной. Мои ноги запутались в шортах, которые сгрудились на моих лодыжках, но он не дал мне упасть. С силой удерживая меня, он прижал мое тело к вездеходу и прижал мои руки к переднему сидению.

Он прижался своей скрытой в шортах эрекцией к моей голой заднице и приблизил свой рот к моему уху.

— Когда ты позволишь мне трахнуть твою задницу?

Мое сердце вновь бешено забилось от его напористого вопроса и некого рукоприкладства. Я люблю сексуальные контакты с мужчинами, но предпочитаю переходить к определенным занятиям на более прочной стадии отношений. Анальный секс был одним из таких занятий. К тому же я крайне избирателен, когда дело касается моей пассивной роли. Даже когда мой возраст вышел на четвертый десяток, я не был уверен в том, что эта роль для меня предпочтительна. Я шел на это много раз, но всегда с оговоркой.

— Я не знаю, — искренне ответил я.

Хаксли продолжал тереться о мой зад, облизывая мою шею. Он не стал спорить или сомневаться в моем ответе. На мгновение он отстранился и отпустил мои руки. Я понимал, что лучше мне сейчас не двигаться.

С силой он стащил меня с квадроцикла, сделав так, что я снова оказался на ногах. Его сильная рука прижала меня к его телу, когда он тяжело дышал мне на ухо.

— Тогда я кончу на твою задницу.

Я откинул голову на его плечо, когда язык скользнул по моей шее. Шевеления позади меня дали мне понять, что он дрочит себе и время от времени проводит влажной головкой члена по моей промежности.

Звук его растущего возбуждения наполнял ночную тишину, заставляя меня снова возбудиться. Когда его рот вернулся к моему уху, из его горла вырвалось звериной рычание, как раз в тот момент, когда струи его спермы изверглись на мой зад. Рука, обхватившая мою талию, напряглась, пока он работал над своим освобождением.

Он не отстранился от меня, даже когда его дыхание пришло в норму. Он провел рукой по беспорядку, который он устроил, размазывая все по моим ягодицам и скользя пальцем по промежности, прежде чем слегка проникнуть в мою дырочку. От этого действия у меня перехватило дыхание, и я слегка отстранился, удивившись тому, как сильно я жажду вторжения. Он сделал это еще раз, войдя в меня пальцем немного глубже, заставив меня забыть о моих правилах и подчиниться его власти. Затем его хватка ослабла, а его палец исчез. Я высвободился из его объятий и неуверенно повернулся, прислонившись к квадроциклу и нагнувшись, чтобы натянуть на себя шорты.

Мы оба вернулись в реальность и испытали некую неловкость, прежде чем Хаксли опустил голову и молча направился в хижину.

Глава 14

Аспен

 

Я не смог бы объяснить, почему испытал такое возбуждение, даже если бы усиленно попытался сделать это. В последующие дни я только и думал о том, что произошло между мной и Хаксли. Моя команда тоже не была настолько наивной и не упустила возможности поперемывать мне кости в течение целого часа, пока я сам не попросил их оставить эту тему.

Я не собирался делать ничего подобного с Хаксли. Притяжение было заметно с самого начала, но я не мог предположить, что буду так действовать на него. Моей целью было то, чтобы побудить его вернуться домой, и я не до конца понимал, поспособствует или помешает этому в дальнейшем то, что происходит между нами.

Как бы там ни было, я осознавал, что если планирую выполнить обещание, данное его матери, то наши встречи с Хаксли должны быть регулярными. Сделать это было нелегко. Наши полевые работы занимали много времени и сильно выматывали. К вечеру я практически валился с ног, и мне было не до того, чтобы следовать к его хижине.

Через две недели после нашей встречи у костра я объявил команде, что мы опережаем график, и что мы можем вернуться к более спокойному темпу работы. Мы и так работали на износ.

Решив сделать себе выходной, я встал с утра пораньше и составил список поручений для команды, которые они должны выполнить после подъема. Я был в курсе, что девчонки планируют поездку в Литтл Дир, так как нам нужно пополнить запасы. Приняв душ и собравшись, я схватил ключи от квадроцикла и уехал.

Хаксли две недели не давал о себе знать, и я решил, что пришло время навестить его. Я планировал провести с ним день, плавно переходя к более личным разговорам, чтобы понять, на что я должен давить.

Вскоре достигнув хижины, я спрыгнул с квадроцикла, в красках вспомнив ту ночь, когда я доставил его домой.

Я постучался, но ответа не последовало.

Изначально, я понимал, что Хаксли затаился внутри, опасаясь появления незнакомцев. Но я предпочитал думать, что я для него уже не чужой.

После того, как я постучался второй раз и снова не получил ответа, я окинул взглядом близлежащую местность, размышляя о том, где он может быть. Предположив, что он у ближайшего ручья или со своими кроликами, я побрел по уже знакомой мне тропинке в надежде найти его.

Когда я приблизился к журчащему потоку, до моих ушей донеслись явно неестественные всплески воды. Когда моим глазам открылся стремительный ручей, я замер, увидев Хаксли, купающегося в теплой летней воде. Его влажное тело переливалось на солнце, когда он стоял по пояс в водоеме. Вода струилась с его плеч и каскадом следовала по телу. По телу, которое я не имел возможности лицезреть до этого момента. Он стоял ко мне спиной, что позволило мне рассмотреть верхнюю часть его задницы, которая выглядывала над поверхностью воды.

Подавив свое мгновенное возбуждение, я достаточно громко откашлялся, чтобы привлечь его внимание. Обернувшись, он погрузился глубже в воду, стараясь прикрыться, прежде чем встретился со мной взглядом.

— Доброе утро, — я подошел ближе, остановившись у самой кромки воды, и ухмыльнулся. — Я ничего не мог с собой поделать. Если бы я знал, что обнаружу тебя здесь, то, наверное, не стал бы принимать душ с утра.

Не говоря ни слова, он изучил глазами весь лес позади меня, прежде чем снова посмотреть на меня. Я выбрал местечко на большом каменном выступе у ручья и, оперевшись на руки, поднял голову к солнцу.

— У меня сегодня выходной, и я предположил, что, возможно, ты не откажешься составить мне компанию.

Я прислушался и по звукам воды, стекающей на каменистую поверхность, понял, что он вышел из водоема. Вскоре звук льющейся воды становился все более размеренным, пока и вовсе не превратился в редкий стук капель. Его шевеления и шорох одежды, когда он одевался, заставляли меня из всех сил сдерживаться, чтобы я не посмотрел в его сторону. Желание взглянуть на его обнаженное тело было неимоверным. Я надеялся, что он осознает, какое терпение я проявляю, отведя глаза.

Почувствовав его приближение, я отвел свой взгляд от неба и наблюдал за тем, как он перепрыгнул через несколько камней и вновь оказался на берегу. Капли воды беспорядочно покрывали обнаженные участки его тела, а мокрые волосы намочили его футболку в области плеч.

Все также молча, он шмыгнул на каменный уступ рядом со мной и улегся под лучами палящего солнца. Уловив его намек, я лег рядом с ним и закрыл глаза, пытаясь понять, с чего лучше начать разговор.

Довольно долгое время мы оба просто наслаждались умиротворением летнего дня. Моя компания, по-видимому, не смущала Хаксли, поэтому я решил подождать немного, прежде чем нарушать тишину словами.

— Ты когда-нибудь задумывался о возвращении домой?

Возможно, начинать с такого вопроса было глупо с моей стороны, но я надеялся, что ответ на него даст мне отправную точку. Если он ответит положительно, то моя миссия станет более выполнимой.

То, как его тело мгновенно напряглось, дало мне понять, что к своей цели мне будет прийти непросто.

— Это небезопасно.

Я мельком бросил на него взгляд. Его глаза по-прежнему оставались закрытыми, но напряжение в его мышцах не исчезло.

— Почему ты в этом так уверен?

— Они ищут меня.

Я отстранился немного в сторону, приподнялся на локте и посмотрел на него. Он приоткрыл один глаз и подозрительно взглянул на меня.

— С момента твоего исчезновения прошло пять лет, конечно, они будут искать тебя. Люди переживают.

Он замотал головой и снова закрыл глаза.

— Не они. Другие люди. Я не могу вернуться.

— А как насчет твоей матери?

Он не ответил. Единственной заметной эмоцией, которую я приметил, была небольшая морщинка, нарисовавшаяся у него на лбу. Решив отойти от такого рода вопросов, я решил зайти с другой стороны.

— Тебе не одиноко здесь?

— Не тогда, когда группа исследователей популяции гризли проводят свои работы буквально у меня на заднем дворе. Я не могу даже спокойно искупаться, — ответил он, не задумываясь.

Я усмехнулся, когда искорка веселья мелькнула на его лице. Это не длилось долго, но это было.

— Ты ведь понимаешь, что я здесь всего на месяц, не так ли? Наша работа завершается летом.

Тень легла на его лицо, когда солнце скрылось за облаком. Это идеально совпало с долей разочарования, которое исходило от него, когда он встрепенулся.

В воздухе повисла пауза, прежде чем он что-то сказал.

— Вы же вернетесь в следующем сезоне?

— Нет.

Я постарался, чтобы мой ответ звучал твердо и уверенно, сказав то, что должен был сказать. Хаксли сел на каменном уступе, отвернувшись от меня. Он провел пальцами по прядям своих волос и собрал их в пучок с помощью резинки, которую стянул со своего запястья.

— Почему?

— Здесь две причины. Во-первых, мне нужно работать над диссертацией, и я не планировал быть здесь и в этом сезоне, но согласился, когда понадобилась моя помощь. Во-вторых, это последний год для данного исследования. Мы получили все данные, которые нам необходимы. И даже если бы у нас было больше времени на исследования, то нас бы переместили в другую местность, и мы бы все равно уже не оказались здесь.

Он погладил свою бороду и устремил свой взгляд на горы за ручьем.

— Ты снова останешься в одиночестве, Хаксли. Неужели это то, что ты хочешь?

— Я не страдаю от одиночества, — прежде чем я успел что-то возразить, он резко повернулся ко мне. — Почему это ты так настойчив? С каких пор мой отшельнический образ жизни так тревожит тебя?

Я не мог не заметить проблески агрессии в его тоне и должен был отступить, но я не видел другого способа коснуться этой темы, тем более ситуация уже накалилась и я уже шагал по минному полю.

— Твоя мама тоскует по тебе.

Он сорвался с места и посмотрел на меня горящими глазами.

— Откуда ты знаешь? — прорычал он, сжимая и разжимая кулаки.

Я слез с уступа и отошел на расстояние, вытянув перед собой руки, чтобы успокоить его.

— Когда я узнал о том, кто ты, и выяснил, что ты все еще считаешься пропавшим без вести, я встретился и поговорил с ней.

— Что ты сделал? — его глаза расширились и дико сверкнули, всматриваясь в мое лицо, а его голос был пропитан яростью. — Что ты ей рассказал? Она знает, где я?

— Да, но не совсем все.

Резким размашистым движением он устремился на меня и швырнул меня в сторону каменного уступа, на котором мы сидели. Я не удержался на ногах и смачно приземлился на задницу. Хаксли подошел ко мне вплотную быстрее, чем я успел перевести дух, и его руки крепко вцепились в мою рубашку.

— Зачем ты сделал это? — я ясно видел, как много мыслей он прокручивает в свое голове. — Ты понимаешь, к чему это может привести? Ты подверг ее опасности. Если она знает о моем местонахождении, то они могут надавить на нее. Они могли причинить ей боль, чтобы получить нужную информацию. Что именно ты ей сказал?

Он полностью вышел из себя, и если я вскоре не смогу привести его в чувства, то не смогу быть уверен, что он не причинит мне боли. Слова Аннеты зазвенели у меня у ушах.

«Возможно, он даже причинит тебе боль, если увидит в твоих действиях слишком сильную угрозу».

— Хаксли, — огрызнулся я, чем привлек его внимание. Я схватил его за футболку, так же как он поступил со мной, и оказал ему больше сопротивления, чем он ожидал. Ведь до этого момента я позволял ему делать с собой все, чего хотел он. Когда это было ради развлечения, я не был против, но сейчас он вот-вот был готов сорваться. — Отцепись от меня и с**бись в сторону, — я напирал на него до тех пор, пока мы снова оба не оказались на ногах, крепко прижатыми к друг другу в схватке за преимущество. — Если ты хочешь обсудить это, то я с удовольствием поговорю с тобой. Я не собираюсь причинять тебе вреда. Подумай. Используй свои гребаные мозги. О чем тебе всегда говорил Натаниэль?

Я не был уверен в том, что разумно сейчас использовать этот козырь против него, но я вспомнил, как его мать рассказывала, как Натаниэль смог достучаться до него, когда никто другой не смог.

Он вздрогнул при упоминании имени Натаниэля, поэтому я решил дожать его.

— Скажи мне. Что он тебе постоянно говорил?

Его хватка на моей рубашке ослабилась, и ярость в его глазах слегка приутихла, когда он задумался о тех словах. Словах, которые я не мог точно воспроизвести, но был уверен, что он понимает, о чем я.

— Так что он тебе говорил? — подтолкнул я его к ответу.

Хаксли опустил руки и сделал шаг назад.

— Не все хотят навредить тебе, Хаксли. Некоторые люди просто пытаются стать тебе другом. Откуда ты знаешь о том, что он мне говорил?

Его тревога разбавилась неприкрытым страхом, от чего его зрачки еще сильнее расширились, а все тело напряглось

— Твоя мама рассказала мне.

Я расправил свою рубашку и стал ждать его реакции на сказанное мной. Но он снова погрузился в себя, прокручивая всю информацию в голове.

— Я просто хочу быть тебе другом, Хаксли, и я не собираюсь причинять тебе вред. Если не хочешь верить мне, поверь Натаниэлю. Он был прав. Когда я обнаружил тебя здесь, а после узнал, кто ты такой, я стал переживать за тебя. Вместо того чтобы сдать тебя полиции, я отправился за советом к твоей матери. Она многое поведала мне о тебе. Она добрая и светлая женщина, и она очень скучает по своему сыну. Хаксли, я верю в то, что могу быть с тобой абсолютно честным, так что я скажу кое-что прямо сейчас, что может задеть тебя, но я обязан это сказать. Ты готов меня выслушать?

Он кивнул, но еще больше напрягся.

— Твоя мама мне многое рассказала. О тебе и Натаниэле. О твоем детстве. Твоем отце. Скандалах, которые царили у тебя дома. Много личных вещей, которые, как мне казалось, я не должен знать. Но она откровенничала со мной не просто так. Хаксли, я в курсе, что ты страдаешь параноидальным расстройством личности.

Он взревел и провел рукой по волосам, позволив еще большему количеству прядей выбиться из-под резинки и упасть ему на плечи.

— Я не параноик, — резко заявил он.

Не ожидая от него полного отрицания своего диагноза, я слегка замялся, прежде чем продолжить. Его мать говорила о том, что он посещал курсы терапии. Я не мог представить, чтобы человек добровольно пошел на это, если сам не уверен в том, что ему это нужно. Но что, черт возьми, я могу смыслить в этом?

Припомнив то, что Аннет утверждала, что это Натаниэль убедил его пойти к психотерапевту, я неуверенно решил пойти в этом направлении, чтобы посмотреть, что из этого получиться.

— Твоя мама сказала, что это Натаниэль посоветовал тебе встретиться с доктором Кольером, это правда?

Его челюсть сжалась, когда он задумался, прежде чем ответить.

— Это так, но не потому, что я параноик, — он заерзал на месте и заправил выпавшую прядь волос за ухо. — Это потому, что мой мозг слишком много работает и никогда не отключается. Раньше я тревожился за всех и обо всем. Я не мог довериться многим людям. Он, Натаниэль, считал, это нездоровым. Он считал, что это выводит меня из равновесия, поэтому я пообещал ему, что встречусь с доктором Кольером. Пойми, я никогда не был сдвинутым.

Хорошо, пусть называет овцу лошадью. Однако Хаксли дал мне понять, что я действую правильно и мне есть от чего отталкиваться.

— Ты доверял доктору Кольеру?

— Натаниэль доверял ему.

Я решил сделать паузу. Аннет объясняла, как важно для Хаксли вернуться к курсам терапии. Это было то пространство, которое я должен был исследовать в первую очередь, но я решил пойти в обход и вернуться к своей первоначальной тактике. Позже, если мне удастся, я приложу все усилия, чтобы выяснить, как Хаксли относиться к своему врачу и дальнейшему лечению.

— Когда я встретился с твоей матерью, она была очень счастлива узнать, что ты жив и с тобой все в порядке. Несмотря на то, что ты объявлен пропавшим без вести, она не желает посылать за тобой полицию, так как знает, что ты им не доверяешь. Она попросила меня попытаться убедить тебя вернуться самостоятельно.

— Нет, — он решительно замотал головой и осмотрелся по сторонам.

— Почему? Скажи мне, чего ты боишься, Хаксли?

Его темные глаза встретились с моими, и он долго и пристально всматривался в меня. Сколько бы раз я не пытался убедить его, все равно он не до конца мне доверял. Он был насторожен, и его терзали сомнения. Когда он так и не смог найти слов, чтобы ответить, я сделал несколько неуверенных шагов навстречу ему. Он не был против, но следил за каждым моим движением. Оказавшись возле него, я протянул руку и провел своими пальцами по его бороде, пока не остановился на его подбородке. Я сжал его пальцами и притянул к себе, так что наши лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга. Дыхание Хаксли стало сбивчивым, но он не отпрянул.

— Что произойдет, если ты вернешься домой? — прошептал я. — Расскажи мне.

— Люди Дерека Россена узнают о моем возвращении. Они ждут этого. И при наличии весомых улик они подадут апелляцию и попытаются засадить меня за решетку за убийство Натаниэля.

«Ты не должен еще больше подпитывать его заблуждения, но ты должен чутко наблюдать, как правда, которую ты пытаешься до него донести, действует на него».

— Именно это пугает тебя?

Он уткнулся своим лбом в мой лоб, вздохнул и утвердительно кивнул. Загнанный зверь внутри него успокаивался, и я знал, что спокойными и аккуратными заверениями, практически как ребенка, я смогу переубедить его.

— Я не убивал своего супруга.

— Я знаю, — я положил свою руку к нему на затылок и крепче прижал к себе. — Что должно случиться, чтобы ты ощутил себя в безопасности и смог вернуться домой?

— Я не знаю.

Его пальцы нашли мои и переплелись, делая нас ближе друг к другу.

— Ты доверяешь мне, Хаксли?

Он искал в себе силы ответить. Усиленно зажмурившись, он громко сглотнул и еще крепче сжал мою руку.

— Временами. Когда ты рядом со мной, то я постоянно слышу слова Натаниэля. Думаю, он бы хотел этого для меня, но я… я ни в чем не уверен...

Я понятия не имел, верит ли Хаксли в духов, но если бы он верил в то, что Натаниэль направляет его, то никогда бы не посмел с этим спорить.

— Он был хорошим человеком, не так ли?

— Он понимал меня. Не многие люди на это способны.

— А твоя мама?

— Она тоже, — ответил он незамедлительно.

— А твой доктор?

Он слегка задумался, прежде чем кивнуть.

— Я думаю, тоже.

— Тогда зачем скрываться от тех немногих, кто тебя понимает? Я хочу помочь тебе, но не смогу, пока ты мне не позволишь.

Слегка надавив ему на затылок, я сделал так, чтобы он подался вперед и наши губы соприкоснулись. Дальше я ничего не предпринимал, ожидая того, как поступит он. Он подхватил меня, отвечая на поцелуй.

— Я не могу вернуться домой.

Эти слова скользнули по моим губам, прежде чем он наклонился и прикусил мою нижнюю губу. Напор, с которым он это сделал, ошеломил меня, но вызвал дрожь желания, пробежавшую по моей спине.

Когда я попытался получить больше, он отстранился и выпустил мою руку. Прищурившись, он снова изучающе посмотрел на меня. Ореол сомнений, который окружал его, был заметен в каждом движении его тела. Как мне сделать так, чтобы он поверил мне?

Мне нужно было воспользоваться еще одним козырем. Возможно, было не очень красиво настраивать Хаксли против него самого, но, хорошенько всё взвесив, я озадачился, а может ли один страх перевесить другой и заставить его вернуться домой. Я просто озвучивал факты, а правда оставалась правдой — все, чего он действительно боялся, это возвращение домой.

— Как долго ты собираешься здесь прятаться?

Он пожал плечами, продолжая сверлить меня суровым взглядом. Один раз его глаза скользнули по моим губам, но он быстро сумел собраться.

— Пока я не почувствую, что угроза миновала. До тех пор, пока они не успокоятся.

— А как ты это поймешь?

— Я пойму.

Учитывая то, что угроза существовала лишь у него в голове, я предположил, что для него это действительно имеет смысл. Я еле сдерживался, чтобы сдаться и просто не назвать его идиотом. Каждая моя клеточка хотела прокричать ему правду о том, что он глубоко заблуждается. Я не обязан был быть там, бороться и аккуратно ходить вокруг да около той запутанной фантазии, которую он себе вбил в голову. Но я не мог позволить себе уйти. Что-то заставляло стоять меня на месте. В глубине души я понимал, что должен постараться сделать все возможное.

— А что если это продлится еще лет десять?

— Значит я пробуду здесь десять лет.

— У тебя так много денег, чтобы продержаться здесь так долго? Я думаю, что твои накопления уже очень скудны на данный момент.

В его глазах промелькнула доля сомнения. Он явно не задумывался об этом.

— Я справлюсь.

Я вздохнул и провел ладонью по лицу. Пришло время выложить последний аргумент. Использовать все в надежде на лучшее.

— А что насчет хижины? Что произойдет, когда владелец узнает, что ты вторгся в его частную собственность и использовал ее в течение пяти лет?

Хаксли напрягся. Его глаза расширились, а челюсть задрожала от силы сжатия.

— Просто мне стало интересно, и я решил немного изучить, что именно может грозить тебе. Твой поступок — это прекрасный образец овладения чужим имуществом. Ты не только проник в частные владения, а еще и проживаешь там незаконно. Хотя наказания за такое, бывает, различаются, но ты в курсе, что тебя могут не только оштрафовать, но и посадить за это? И не факт, что на год или два. В некоторых случаях, о которых я читал, срок лишения свободы доходил до восьми лет. Так что, — добавил я, сжав кулаки, — подобного рода судимость оставит отпечаток в твоей жизни надолго. Так что думай, Хаксли...

— Это место было заброшено много лет. Никого не волнует, что я скрываюсь здесь. Хижина разваливалась, когда я набрел на нее.

— Можно я сейчас объясню тебе почему?

Его грудная клетка торопливо поднималась и опускалась, и дыхание заметно участилось. Пока я говорил, пульс в его шейной артерии стал ощутимее, и его заметно начало трясти. Когда он оставил мой вопрос без ответа, я продолжил.

— Владелец, Томас Элдерфильд, скончался восемь лет назад. Я подозреваю, что на склоне своих лет, он не так часто появлялся в хижине, поэтому она так долго пустовала. Но, как мне стало известно, хижина по доверенности была оставлена его девятилетнему внуку. В свой восемнадцатый день рождения он вступит в права собственника. И при таком раскладе, если у тебя нет проблем с математикой, это произойдет уже где-то в следующем году.

 

Глава 15

Хаксли

 

Кровь прихлынула к голове и застучала у меня в висках, как только Аспен начал говорить. Все внутри меня скрутило, и мне пришлось собрать все свои силы, чтобы скрыть свою реакцию. Меньше всего мне хотелось, чтобы он решил, что добрался до меня. Он и так слишком много знал. Он копал под меня. Разговаривал с моей мамой. Изучал мое прошлое.

«Почему, черт возьми? Зачем?»

Мне было необходимо снова взять инициативу в свои руки, так как я чувствовал, что земля уходит у меня из-под ног. Пока мой разум постепенно нашептывал мне, что рядом с Аспеном я могу чувствовать себя в безопасности, я все равно оставался настороже. С тех пор как он появился, я не улавливал суть нашего разговора полностью, так как я был убежден, что враги окружают.

Я просто не мог ни о чем думать.

Было слишком много информации, которую нужно было переварить, а я не мог сделать этого, пока он стоял передо мной, безжалостно копаясь во мне. Каждое слово, слетавшее с его губ, все глубже проникало мне под кожу, пока я не зажмурился и не попытался абстрагироваться от него.

— Хаксли, я говорю тебе все это, чтобы ты хорошенько все обдумал.

«Обдумал? Думал? Я ни черта не могу сделать этого».

— У меня есть копия документов на хижину, приложенная к письму...

«Заткнись!»

Я отвернулся, чтобы оценить все возможные пути отступления, пока голос Аспена продолжал звучать позади меня. Он был один? Была ли вся эта его информация частью подставы? Неужели все это ложь?

Я снова пристально посмотрел в обеспокоенное лицо Аспена, чтобы уловить доказательства лжи. Ободряющие слова Натаниэля вновь пронеслись в моей голове, но я отбросил их в сторону. Натаниэль не всегда был прав. Слишком часто посторонние манипулировали им, играя на его доброте.

— Уходи, — давящий комок в горле сделал мой голос особо хриплым. — Мне нужно, чтобы ты ушел от меня. Я знаю, чего ты пытаешься добиться, но это все равно не сработает.

— Хаксли, я просто пытаюсь помочь тебе.

— Нет! — мой пронзительный крик эхом разнесся в горах. — Ты пытаешься манипулировать мной. Вы используете всяческие уловки, чтобы убедить меня вернуться домой, потому что прекрасно знаете, что там я окажусь в их руках. Ты хочешь меня подставить, но я не куплюсь на это. Убирайся!

— Хаксли...

Я бросился в его сторону со всей яростью, не в силах совладать с собой. Аспен сделал несколько шагов назад и вскинул руки вверх, признавая поражение, и это остановило меня.

— Я уйду. Только обещай, что ты обмозгуешь все, что я тебе сказал. В этой ситуации я не какой-то плохой парень. Я пытаюсь тебе помочь.

Я ничего не ответил, но, в конце концов, он понял, о чем я думаю. Опустив руки, он вздохнул и отправился восвояси.

Стоя как вкопанный, я смотрел ему вслед до тех пор, пока он не дошел до выступа скалы и не скрылся в лесной чаще. Мне все еще не удалось отдышаться, когда я услышал рев мотора его квадроцикла, что свидетельствовало о том, что он уехал. Придя в себя, я развернулся и собрал все свои принадлежности для мытья с земли, где они были оставлены, и отправился к себе домой.

Или не к себе.

Зерно сомнения было посеяно в глубине моего сознания, и сколько бы я не пытался отключить мозг и отвлечься от того, что мне рассказал Аспен, я не мог. Тяжелый груз полученной информации все сильнее давил на мой разум, до тех пор, пока это не стало единственным, о чем я мог думать.

Как только я оказался внутри своего единственного убежища, которое служило мне в течение пяти лет, внутри моего изолированного уголка, затерявшегося в глуши, я почувствовал себя абсолютно растерянным. Было слишком много всего, что я должен был обдумать, и я не понимал, с чего я должен начать.

Когда я был полностью разбит попытками хоть как-то совладать с ситуацией, я рухнул на свою кровать и порылся в ящике тумбочки в поисках своего дневника. Оставшийся огрызок от карандаша нуждался в заточке, поэтому я воспользовался карманным ножом, чтобы срезать пару завитков древесины, чтобы привести его в рабочее состояние.

Я несколько раз глубоко вздохнул, стараясь совладать с нервами, и отыскал запись, которая была посвящена Аспену. Под надписью «Голубоглазый» было написано его имя, сразу после того, как я познакомился с ним. Помимо описания его внешности, которое я составил в первый день, я добавил туда короткие пометки о наших последующих встречах. Пометки, которые включали в себя информацию и о наших жарких контактах, когда похоть настолько захлестнула меня, что я не видел другого варианта усмирить ее.

Я проглотил комок, вставший мне поперек горла, когда я перечитывал о событиях тех дней. Аспен был одновременно покорным и несдержанным. Воспоминания о его расширенных зрачках, напрочь скрывающих восхитительную синеву его глаз, полностью заполонили мой разум, и я отогнал их, подавляя порочные мысли прежде, чем мое тело отозвалось на них.

Я перелистнул на чистую страницу, чтобы больше не видеть написанного, и начал новые записи, перечисляя все, что он поведал мне сегодня. Натаниэль снова вернулся ко мне, побуждая сосредоточиться на фактах. Нужны только факты.

«Есть веские причины, почему доктор Коллиер настаивает на том, чтобы ты вел дневник, Хаксли. Только так ты сможешь распознать черное и белое в этой жизни. Оставь все непонятное на страницах. Это просто твой мозг заполняет существующие пробелы, а у тебя вдобавок слишком бурное воображение. Черное и белое — это чистые факты. Будь предельно внимателен к ним. Помни, детка, что не все…»

— ...хотят заполучить меня. Я в курсе. Некоторые просто хотят стать мне другом.

Потерев переносицу, я отвлекся от записей и усиленно выдохнул. Ведение дневника всегда казалось мне бессмысленным, но Натаниэль так настаивал на этом.

«Ты считаешь, тебе может навредить это? Просто обдумай все. Если ты хочешь делать этого для себя, то сделай это для меня. Мне нравится смотреть, как ты ведешь свои записи. Это успокаивает».

Итак, я делал это ради Натаниэля. Прошло уже пять лет, а я продолжал заниматься этим ради него. Мне нравилось представлять, как он смотрит на меня с небес и улыбается. Если видя то, как я веду дневник, он обретает покой, то я готов вести его вечно.

Я трижды перечитал всю информацию, которую пытался донести до меня Аспен. Был ли я достаточно объективен? Я пробежался глазами еще раз.

Все в порядке.

Приступ паники вновь охватил меня, и я был вынужден подняться с кровати, расхаживая из угла в угол, чтобы привести все, что сказал мне Аспен, в порядок. Намекнул ли он мне как-то, что работает на людей Россена?

Он навещал мою мать, узнавал о моем прошлом, копался в том, что происходит со мной сейчас, и пугал меня перспективами моего будущего.

«Ты, правда, считаешь, что он пытался запугивать тебя, детка?»

Я зажмурился, пытаясь еще раз в голове прокрутить весь наш разговор. Аспен утверждал, что моя мать скучает по мне и это впервые за долгое время заставило мое сердце болеть. Прошло уже немало лет с тех пор, когда я заглядывал в этот потаенный уголок своей души. Вместо того чтобы бежать в полицию, Аспен вначале отыскал мою мать. Он уже несколько месяцев владел информацией о моем местонахождении и уже множество раз мог бы заполучить меня, если бы захотел, но он этого не делал.

Мое пребывание в хижине скоро закончится? Он говорил правду по поводу этого или же это просто была уловка, чтобы заставить меня вернуться домой?

Я схватился за грудь, чтобы усмирить свое сердцебиение. Беспрестанный стук под ребрами становился невыносим.

«Что должно случиться, чтобы ты понял, что тебе ничто не угрожает?»

— Черт возьми, я не знаю!

Чем дальше от дома я находился, тем менее ощутимой для меня становилась угроза. Пять лет спустя, могу ли я вернуться обратно без проблем или они до сих пор подстерегают там меня?

«Твоя мать скучает по тебе».

«Ты доверяешь мне?»

«Ты доверяешь мне?»

«Ты доверяешь мне?»

Я стиснул зубы, развернул ход своих мыслей и стал рассуждать от обратного. Порой не все зависело от доверия. Я доверял Натаниэлю, но и он не всегда был настороже. Зачастую он видел в вещах не то, что нужно, и нуждался в моем зорком глазе. Люди бывают так слепы. Аспен существовал словно в вакууме и не задумывался об опасностях, таящихся вокруг, которых я изо всех сил старался избегать.

В данном случае доверие было вовсе ни при чём. Аспен был слишком наивен. С осознанием этого внутри меня что-то сдвинулось, и я немного успокоился. Его слепая вера грозилась втянуть его в серьезные неприятности. Он может оказаться в опасности и даже не понять этого. Возможно, он вовсе и не тащил меня в пасть зверя. Вероятно, что он сам стал потенциальной жертвой, впрягаясь в эту историю.

— Вот дерьмо.

Он встречался с моей матерью. Если они в курсе этого, то могли усомниться в его намерениях. Они проанализируют его поведение и постановят, что он является помехой в реализации задуманного. Если еще больше углубиться в происходящее, то они могут предположить, что Аспен и вовсе пытается мне помочь.

— Черт!

Он был в опасности.

Картина происходящего быстро развернулась в моей голове, как только я понял, как могут обстоять дела на самом деле. Я просто не смог бы не думать об этом, даже если бы очень захотел. Не раздумывая, я снова рухнул на кровать и подготовил чистый лист бумаги. Как только я наткнулся на истину, я решил все записать. Я фиксировал в своем дневнике каждую, даже малейшую, мысль, что посещала мою голову.

«Детка, опирайся на факты. Доктор Коллиер…»

— Замолчи.

Отбросив все старые воспоминания о том, что было, я провел следующие несколько часов, анализируя то, что изначально я оставил без внимания, с момента, как Аспен возник в моей жизни. Нарушение правил ведения моего дневника являлось единственным способом докопаться до истины.

Как только я закончил и прочел еще раз все написанное, волосы на моей голове зашевелились от страха. Мне не следовало впускать Аспена в свою жизнь. Как он умудрился оказаться впутанным в клубок моих повседневных мыслей? Бог с ними, с моими мыслями, он ухитрился копнуть глубже и вытащить на поверхность глубоко похороненные потребности и желания.

Пока огрызок от карандаша балансировал между моими пальцами, в моем сознании всплывало воспоминание о том, как мой член обхватывают его губы цвета кораллов. Его горящие от желания глаза. Его расширенные от вожделения зрачки, а затем и хриплые стоны, которые эхом разносились среди гор, когда я доводил его своим ртом до оргазма.

От этих мыслей мою кожу обдало жаром. Я захлопнул блокнот и аккуратно положил его на прикроватную тумбочку. Покраснев и вспотев от одолевающих меня воспоминаний, я поудобнее устроился поверх одеяла и закрыл глаза.

Мысленно я был все больше расположен к Аспену. Решение о том, друг он мне или враг, лежало практически на поверхности. Оно было продиктовано непреодолимым, обжигающим возбуждением, гуляющим по всему моему телу.

Это не очень предусмотрительно, и я осознавал это. Но доктор Коллиер всегда утверждал, что я слишком много думаю. Сегодня мне не хотелось больше думать. Поддавшись взывающей потребности опустошить свои яйца, я расстегнул свои шорты и нарисовал в своей голове совершенный образ задницы Аспена. Две восхитительные округлости, освещенные только лунным светом, пробивающимся сквозь кроны деревьев. Я представлял себе, как я овладею им и буду трахать, пока Аспен выкрикивает мое имя.

 

***

 

Понадобилось четыре дня, чтобы я пришел к осознанию того, что я все еще владею недостаточным количеством информации. Сомнения вновь вернулись, и маятник моего отношения к Аспену колебался из стороны в сторону. Пару дней назад, пока я занимался рыбалкой и кроликами, на моем пороге появилась папка с документами.

Они подтверждали слова Аспена касательно хижины. Он не только предоставил копию завещания, но и приложил распечатку переписки с руководством университета, которые раскопали эту информацию, и с адвокатом, который предоставил документы и проконсультировал его по вариантам решения проблемы, если у него возникнет необходимость получить разрешение на пребывание на этих землях. В заключение, он распечатал статьи законов, связанных с несанкционированным вторжением на частные территории.

Тщательное изучение бумаг снова заставило все внутри меня сжаться. В какой-то момент в следующем году молодой парень станет владельцем хижины, и я не мог знать, чем это чревато для меня. Аспен был прав, мое время пребывание здесь было сочтено. Риски были слишком велики, и я должен был составить план. В самые короткие сроки.

Этим утром я решил, что пришло время снова встретиться с Аспеном и обсудить все более обстоятельно. Если он покинет эти места в августе и вернется в Крикстоун, он может оказаться в опасности лишь из-за того, что знаком со мной. Я не мог допустить этого.

Когда я добрался до его лагеря, вокруг было тихо, и я не обнаружил ни одного из трех квадроциклов. Было уже за полдень, и палящее солнце обжигало обнаженные участки моей кожи, несмотря на то, что я выбрал довольно тенистую тропинку для прогулки. Пот струился у меня по вискам, а еще скапливался посередине спины, от чего футболка неприятно липла к телу.

Аспен рассказывал мне, что они стараются выполнять большую часть полевых работ до полудня, так что я бродил неподалеку от их лагеря в ожидании их возвращения. Джип Аспена был припаркован сбоку их хижины, и я задержался возле пассажирской двери, изучая салон автомобиля. На задних сидениях громоздились кипы книг и папок, а также, кое-какие вещи, которые являлись походным снаряжением. Палатка, походная плитка, спальный мешок, туристические стулья и столик, плохо скрученные брезентовые подстилки и куча прочих предметов, среди которых была и пачка крекеров. Прошла уже уйма времени с тех пор, как я позволял себе такие изыски, и это вызвало у меня повышенное слюноотделение.

Еще раз окинув взглядом безлюдную территорию вокруг, я дернул дверцу машины и обнаружил, что она не заперта. Вырвавшийся наружу теплый поток воздуха нес в себе стойкий запах костра, что вызвало у меня улыбку. Это было приятным воспоминанием об Аспене, и мне это доставляло удовольствие.

На переднем сидении со стороны пассажира лежала пара толстовок и плащ-дождевик, а на полу огромные черные резиновые сапоги со следами засохшей грязи. Я зажал толстовку в своем кулаке и поднес ее к носу, удовлетворяя свою потребность, которая возникла сама по себе. Несмотря на приятный лавандовый аромат от кондиционера для белья, на ней остался выраженный запах Аспена.

Вернув толстовку на то место, где я ее обнаружил, я открыл бардачок и порылся в нем, обнаружив его водительские права и страховку. Аспен Лоренс Тейлор, проживающий в доме номер 427 по Боллпарк-Роуд, Долина Крикстоун. Каждый аргумент, который мне удалось раскопать, возвращал мое доверие к Аспену. Я аккуратно сложил обнаруженные документы и захлопнул бардачок. Беспорядок на заднем сидение поведал мне достаточно о его увлечениях и образовании, чтобы подтвердить рассказанное мне ранее, поэтому я не стал искать новые доказательства. Однако я стырил у него кусок нейлоновой веревки, засунув его в карман своей сумки, прежде чем захватить с собой непочатую пачку крекеров.

Еще раз прогулявшись вокруг дома, я поднялся по лестнице и устроился на шезлонге, где однажды утром застал Аспена. На столе рядом с ним лежала книга и я положил ее себе на колени. «Фату-Хива: Возврат к природе» Тура Хейердала. Это была та самая книга, которую Аспен читал в то утро. Я понял это по ее обложке. Закладка была примерно посередине, но не далеко от того места, что в прошлый раз. У парня явно не хватало свободного времени для чтения.

Прочитав аннотацию на обороте, я распечатал упаковку крекеров, чтобы насладиться их приятной соленостью. Книга являлась биографической историей ученого, который еще по молодости решил вернуться к природе и жить вдали от цивилизации вместе со своей супругой на Маркизских островах.

Минуло уже немало времени с тех пор, когда мне в руки попадало что-то годное для чтения, поэтому я откинулся на спинку шезлонга, стараясь не выронить закладку Аспена, и начал читать историю сначала, попутно наслаждаясь своей закуской.

Солнце уже практически скрылось за деревьями, когда до меня донесся рев моторов квадроциклов, несущихся по дороге. Я слишком погрузился в путешествия Тура, поэтому вздрогнул от неожиданности, когда транспорт появился в поле моего зрения на служебной дороге. Они припарковались, прежде чем я успел вернуть книгу на стол и стряхнуть крошки со своей рубашки.

Глаза Аспена сразу были прикованы ко мне, и как только его квадроцикл остановился, он спрыгнул с него и двинулся в мою сторону. Я поднялся с места, встречая его и недовольно наблюдая, как кучкуется его команда и перешептывается о чем-то, что я не могу слышать. Они изучали меня с нескрываемым любопытством и ухмылками, которые были мне непонятны и неприятны.

— Привет, — поприветствовал меня Аспен, как только отдалился от команды на несколько метров. — Вижу, ты чувствуешь себя как дома, — он кивнул в сторону стола с книгой и крекерами. — Ты должен быть в курсе, что эти гребаные штуковины — мои любимые, и если ты слопаешь их все, я вытащу тебя в город и заставлю купить мне новые.

В его голосе не было и намека на враждебность, только юмор. Я тянул с ответом, настороженно наблюдая, как его команда собирает свое снаряжение и движется в нашу сторону. Меньше всего мне хотелось говорить о чем-то в присутствии любопытных подростков, слушающих нас.

Прищурившись, я кивнул Аспену в сторону небольшой лесной полянки, которую мы приметили ранее.

— Не хочешь пойти со мной?

Он прикусил губу, когда его команда шумно проследовала по лестнице и скрылась в хижине.

— Не сейчас. Мне необходимо сбегать в душ, иначе мой запах может привлечь нежеланных гостей, — он кивнул в сторону книги. — Посиди тут немного, а я выйду минут через двадцать.

Я жестом согласился, когда он одарил меня воодушевляющей улыбкой и прошмыгнул внутрь дома. Снова откинувшись на спинку шезлонга, я уставился вдаль, не став продолжать чтение. Спустя несколько минут я извлек из сумки папку с документами, которую Аспен принес для меня, и в сотый раз пробежался по страницам, напоминая себе, для чего я здесь.

Вскоре, пока я был занят перечитыванием письма адвоката, Аспен вернулся на террасу и навис надо мной. Я закрыл папку и вернул ее в сумку, прежде чем посмотреть в его сторону.

— Ты получил мои документы.

Ничего не отвечая, я поднялся с места и вновь закинул сумку на плечо, ожидая, когда Аспен сдвинется с места, чтобы мы могли уйти. Он кивнул в сторону стола, прежде чем вновь посмотреть на меня.

— Необходимо убрать их обратно в джип. Оставлять здесь еду небезопасно.

Я схватил упаковку с крекерами, не отводя от него взгляда, и проследовал за ним с террасы в сторону его машины.

Аспен выхватил из моих рук коробку и небрежно швырнул ее обратно на заднее сидение, прежде чем захлопнуть дверцу.

— Я бы должен сказать, что поражен тем, что ты рылся в моем джипе, но не скажу. Ты ведь просто хотел удовлетворить свое любопытство, не правда ли? Надеюсь, сейчас до тебя начинает доходить, что я не подхожу на роль бандита-манипулятора, стремящегося подставить тебя и обвинить в убийстве.

Эти слова задели меня, но я не подал виду. Оставив эту шутку без внимания, мы оба двинулись в том направлении, которое было нам уже знакомо. На полпути к нашему месту я приметил куст дикой малины, скрытый в более густых зарослях, и свернул к нему, чтобы сорвать несколько ягод, полагая, что не слишком отстану от Аспена.

Повернувшись спиной к тропе и Аспену, я вздрогнул, когда неожиданный рывок сзади чуть не уронил меня на землю. Заплетаясь в собственных ногах, я врезался в грудь Аспена, который очутился позади меня, прежде чем поймать равновесие и обернуться, чтобы узнать, что произошло.

— Какого черта? — прорычал я.

Аспен вскинул бровь и протянул руку в сторону куста, к которому я следовал.

— Я понимаю, что малина — вкусное и сочное лакомство, но ты вообще смотришь, куда идешь?

Я снова бросил взгляд в сторону куста, не понимая причин беспокойства Аспена. Не дождавшись от меня ответа, он похлопал меня по спине и потянул за собой обратно на тропу, по которой мы следовали.

— Она манит, но окружена ядовитым плющом. Может быть, ты один из немногих людей, кому на это плевать, но мне даже просто подышать рядом с ним чревато серьезными проблемами. Поэтому, прошу, не подставляй меня.

— Ты серьезно? — я перестал сопротивляться и проследовал за Аспеном.

— Предельно серьезно. Понимаю, зная род моей деятельности можно предположить, что у меня иммунитет, но это совсем не так. Позволь мне рассказать тебе небольшую предысторию.

Мы поднимались по высокому склону, а Аспен беспрестанно смеялся и болтал. Атмосфера оказалась не настолько давящей, чем я ожидал, и спокойствие покрывалом опустилось на мои плечи, когда я слушал его историю.

— Много лет назад, когда я только закончил свою работу над проектом «Бурый медведь» в северном Онтарио, мы с моей командой решили разбить лагерь в Алконгинском парке. И однажды днем мы с парнем, с которым я сблизился тогда, решили отправиться исследовать то, что не имело никакого отношения к местности.

Аспен стрельнул глазами через плечо в мою сторону и широко улыбнулся. Я прочел, что он хотел сказать между строк и игнорировал укоренившееся семя ревности внутри меня, продолжая следовать за ним.

— Мы думали совсем о другом и полностью игнорировали то, что нас окружает. Мы едва не забывали о хищниках, обитающих вокруг, что уж говорить о густой растительности у нас под ногами. До того момента меня мало беспокоило это, потому что никогда не сталкивался с реакцией на ядовитый плющ. Я был одним из тех самодовольных сукиных детей, которые считают себя неуязвимыми. Но как оказалось, я катастрофически ошибался. Ты можешь думать о самых худших аллергических проявлениях, но мои были самыми ужасными, и учитывая то, чем мы занимались, им были подвержены те области тела, которые ты никогда не пожелал бы подвергнуть раздражению. Поверь мне. Мои страдания длились около трех недель. Ни один член команды не проявил ко мне сочувствия, так как весь сезон я бахвалился своей невосприимчивостью к таким вещам. В конце концов, когда наша экспедиция подошла к концу и мы готовы были отправиться домой, реакция угасла. Я вернулся в город и начал готовиться к новому учебному году. Спустя месяц после начала учебного семестра по моей коже вновь побежали волдыри. Они были очень похожи на реакцию на ядовитый плющ, но дело в том, что я не выбирался на природу. На этот раз они покрывали все мое тело, а не концентрировались в определенных областях, поэтому я нашел это странным и обратился к врачу.

Мы наконец-то вышли к небольшому водоему и выбрали скалистый выступ с противоположной стороны от того места, где мы располагались в прошлый раз.

— Оказывается, — продолжил Аспен, — что у меня в крови еще оставался яд от растения. Сыпь оказалась вторичной реакцией на мой контакт с плющом несколько недель назад, и позволь мне заверить тебя, что это было еще в сотни раз хуже. Я думал, что сдохну. Зуд был невыносим настолько, что я даже не смогу этого описать. Как результат, у меня сейчас очень слабый иммунитет к воздействию ядовитого плюща. Врач объяснил, что аллерген может оставаться в моей крови неопределенный срок, что сделает меня более восприимчивым к этому растению. Поэтому даже дышать рядом с ним чревато для меня последствиями, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться к нему.

— Упаси, господь, — мысль об этом приводила меня в ужас.

Я обитал в дикой местности уже пять лет и не разу не задумывался о ядовитом плюще, так как никогда не испытывал аллергических реакций по отношению к нему.

— Вот и я о том же. Так что прости, что прервал твою охоту за лакомствами, но если ты собираешься провести этот день рядом со мной, но при этом будешь купаться в зарослях этого кустарника, я уверен, что реакция не заставит меня ждать.

— Я понял. Это реально крайне дерьмово.

— Так оно и есть. Мое единственное спасение в том, что если у меня нет прямого контакта с растением, то реакция протекает довольно мягко.

Некоторое время мы просидели молча, пока я обдумывал его историю и прикидывал, а не подвергал ли я его опасности ранее. Я проводил довольно много времени на природе, занимаясь загонами для кроликов и рыская по лесу в поисках чего-нибудь съестного. Между нами также была пара весьма впечатляющих эпизодов близости, когда я касался и ласкал самые чувственные части его тела.

По моему телу пробежала дрожь от этих воспоминаний, и я постарался загасить пожар в моей крови, прежде чем мое тело среагировало. Было слишком просто снова пересечь эту черту и забыть обо всем, что я хотел обсудить. Аспен был покорен и податлив оба раза, и у меня не было никаких причин полагать, что сегодня все может быть по-другому.

— Итак, — Аспен вырвал меня из потока моих мыслей, — у тебя уже была возможность изучить документы, которые я предоставил тебе?

— У меня складывается впечатление, что ты всеми силами хочешь выманить меня из единственного убежища, которое я нашел после того, как покинул Крикстоун.

— Это не так. Моей целью было лишь проинформировать тебя. У меня такое ощущение, что ты настолько зациклился на одном, что совсем не видишь того, где может крыться реальная угроза.

Угроза. Аспен признавал, что она есть, но я не был уверен, что он осознает, что его расследование ввергло его в круговорот проблем.

— Я обдумывал возможные варианты.

— И к чему ты пришел?

— Мне нужно еще разобраться кое в чем.

Аспен прислонился спиной к каменному выступу за нашими спинами и притянул меня к себе, чтобы я присоединился к нему. Выступ был довольно невелик, поэтому наши плечи соприкасались, когда мы делили столь тесное пространство.

Прежде чем я успел открыть рот, чтобы хоть что-то пояснить, рука Аспена скользнула мне на бедро и слегка сжала его.

— Я на твоей стороне, просто знай это.

Так ли это? И моя ли эта сторона?

Я наблюдал за его рукой, пока его большой палец скользил по поверхности моего бедра, как будто это было в порядке вещей. Это невинное действие вновь разожгло пожар в моей крови, который я так хотел игнорировать, и я одернул себя, чтобы иметь возможность продолжать.

— Ты говорил с моей матерью лишь однажды?

— Нет. Я созванивался с ней довольно часто. С тех пор, как она узнала, что с тобой все в порядке, ей хочется быть в курсе. Она хочет наконец-то узнать, удалось ли мне, в конце концов, убедить твою упрямую задницу вернуться домой.

Он навалился всем своим весом на мое плечо, подталкивая меня и тем самым показывая, что говорит об этом с долей шутки.

— Вот как… И каким был ее голос? Она казалась взволнованной? В ее голосе слышалась встревоженность… или… я не знаю, может быть складывалось впечатление, что кто-то вынуждает ее вытягивать информацию из тебя? Неужели она совсем не была напугана?

Рука Аспена сжала мою ногу сильнее, когда он посмотрел на меня. Он развернул мое лицо к себе, нежно коснувшись моего подбородка.

— Хаксли, она беспокоится только о благополучии своего сына. И ни о чем более.

— Но если они узнают, что он знает о моем местоположении, тогда...

Его пальцы коснулись моих губ, не давая мне договорить.

— Она совсем не напугана. Никто не тянет из нее информацию о тебе, и она в полной безопасности.

— Откуда у тебя такая уверенность? — произнес я сквозь его пальцы. — Эти люди не остановятся не перед чем, если они пронюхают, что моя мать...

Его рука полностью закрыла мне рот, и он прислонился своим лбом к моему, пристально смотря мне в глаза. Глубокий небесный свет, исходящий от них, слегка утихомирил мое сердцебиение, но не настолько, чтобы я отступил от этой темы. Как я мог думать о возвращении домой, если все еще не взвесил все риски? Как я мог...

— Не хочешь сам поговорить с ней?

Я больше не мог ни о чем думать и чуть не упал с выступа. Рука Аспена еще сильнее сжала мое бедро, а другая его рука скользнула мне за спину и становилась на затылке, удерживая меня на месте.

— Успокойся. Это был всего лишь вопрос, и ты можешь ответить отказом. Просто, возможно, услышав голос своей матери, ты сам сможешь судить о том, как он звучит.

Отчаянно ища в себе силы ответить и испытывая неприязнь к притяжению Аспена, я вырвался из его хватки и спрыгнул с насиженного места, чтобы иметь возможность собраться мыслями. Мой разум плыл от того, что Аспен был настолько близко, а я не мог позволить ему, чтобы он затуманил мои мысли. Его заботливые прикосновения сбивали меня с рационального пути, а это было опасно.

— Черт возьми, ты не должен предлагать мне такого, — прорычал я, но собравшись, продолжил менее агрессивно: — я не уверен, что ты даешь себе отчет, насколько все серьезно.

— Я понимаю, что это пугает тебя, — Аспен сдвинулся к краю выступа. — Я знаю, что ты видишь массу рисков в том, чтобы вернуться домой, но какой вред может быть от телефонного разговора с матерью? Прошло пять лет, Хаксли, и эта женщина не находит себе места. Ты ее сын. Она тоскует по тебе.

Я прокрутил эту мысль в голове и постарался все взвесить. Может ли это быть опасным? Какие могут быть риски от разговора с ней? Вероятно, что хуже, чем есть, уже не станет.

Пока я был погружен в свои мысли, Аспен извлек мобильник по карману и постучал им по своему колену.

— Всего пару слов. Сигнал здесь оставляет желать лучшего, и связь может прерваться в любой момент, но она привыкла к этому, и я просто перезваниваю ей, когда появляется возможность.

Я встретился взглядом с Аспеном и вновь начал искать намек на обман, изучая глубину его синих глаз. Почему я всегда чувствовал себя таким безвольным в его присутствии? Он вынуждал меня посмотреть на себя так, как это в свое время делал Натаниэль, и это нехило выбивало меня из колеи.

Когда слова Натаниэля вновь всплыли в моем сознании, я отогнал их, не желая слышать вновь.

Слова «я согласен» и «я позвоню ей» вертелись у меня на языке, но я был не в состоянии их произнести. Аспен протянул мне свой телефон, и все, что я смог сделать, это кивнуть в ответ.

Он мягко улыбнулся мне со всем своим добродушием, которое я успел полюбить и которое успокаивало меня, и положил телефон к себе на колени, чтобы набрать нужный номер.

— Хочешь, сначала я поговорю с ней?

Я замотал головой, избегая его взгляда, и уставился на его мобильник, словно эта была бомба, которая вот-вот сдетонирует. Разговор с матерью после пятилетнего молчания вдруг показался мне крайне интимной вещью, и я уже не был уверен, что вообще хочу видеть Аспена рядом в этот момент.

Он несколько раз провел пальцем по дисплею и вновь протянул телефон мне.

— Просто нажми «позвонить», и вы на связи.

Использование гаджетов уже не вписывалось в концепцию моего существования, поэтому ощущение телефона в руке было чуждым. Не оповещая Аспена, но будучи уверенным, что он поймет, я развернулся и спустился к кромке воды, чтобы перебраться на другой берег, балансируя на камнях и пристально вглядываясь в имя матери на дисплее телефона.

Оказавшись в некотором отдалении, я приземлился на один из камней и нажал на вызов раньше, чем успел пойти на попятную.

Гудки прерывались помехами и продолжались довольно долго, и я уже был уверен, что никто не возьмет трубку. Но вскоре, на пятом гудке, раздался щелчок, за которым последовал нежный дрожащий женский голос пожилой женщины. Это был голос, память о котором я хранил в глубине своей души, и он поразил мое сердце неожиданным уколом, который заставил меня свернуться калачиком, оперившись лбом в колени, но не убирая телефона от уха.

— Алло? Меня слышно?

Я сделал судорожный вдох и резко выдохнул, стараясь не терять почву под ногами, которая куда-то ускользала.

— Мама? — мой голос прозвучал сдавленно и был таким же прерывистым, как и связь из-за помех.

— О, Хаксли, это ты? — в трубке раздался негромкий, но отчетливый вздох облегчения.

— Да, это я, мама.

Я не знал, что говорить. Этот момент настолько обескуражил меня. Я собрался силами и бросил взгляд в сторону Аспена. Он по-прежнему сидел на каменном выступе, который мы делили с ним, и наблюдал за нашим разговором с настороженностью и тревогой. Заметив, что я смотрю на него, он взмахнул рукой и ободряюще улыбнулся.

— Хаксли, сынок, ты даже не представляешь, как я переживала за тебя. Как ты мог держать меня в неведении так долго?

Я был не в силах сглотнуть комок, стоявший у меня в горле, поэтому я пытался говорить, игнорируя его.

— Я не хочу подвергать тебя опасности. Если они интересовались у тебя обо мне, то лучше, чтобы ты ничего не знала.

— Перестань думать об этом, мальчик мой. Что бы тебя ни тревожило, это осталось далеко позади. Ты слышишь меня?

Так ли это?

Меня не было там, и я не имел ни одной возможности узнать это.

— Я переживаю за тебя, — продолжил я.

— Я понимаю тебя. Твой разум занят тем, чтобы сделать так, чтобы со мной все было хорошо. Ты знаешь, как я это ценю.

Умиротворяющий тон ее голоса был не тем, что я ожидал услышать. Она казалась спокойной и счастливой, не считая некой взволнованности из-за того, что была счастлива услышать меня. Все было точно так, как сказал Аспен.

— Хаксли, милый, как ты?

— Я... Со мной все в порядке. Не думаю, что стоит рассказывать тебе, где я сейчас. Я в курсе, что в общих чертах Аспен уже описал тебе, но… это не самая лучшая затея.

— Я все понимаю. Аспен с тобой?

— Да, — я снова встретился с ним взглядом.

— У него прекрасная и чистая душа. Он очень напоминает мне Натаниэля, тебе так не кажется? Проницательный, прямолинейный, но заботливый и чуткий.

Я не мог найти слов, чтобы ответить. Поскольку я сразу же сбежал, у нас никогда не было возможности поговорить о трагедии, которая настигла Натаниэля. Фактически, единственный человек, при котором я упоминал это имя, сидел напротив меня, наблюдая за мной, пока моя мать проводит параллели, которые я был не в силах отрицать.

— Возможно, в чем-то.

В некоторых аспектах они сильно различались. Никогда в жизни я не смог бы овладеть Натаниэлем так, как делал это с Аспеном. У Натаниэля имелись табу в постели, и любое проявление грубости было среди них.

Аспен больше не смотрел на меня и был сосредоточен на выковыривании грязи из-под ногтей. Луч солнца блеснул на его грязно-светлых волосах. За летние месяцы они изрядно выцвели, а его кожа, напротив, приобрела золотистый загар.

— Ты вернешься домой? — ее вопрос был довольно внезапным, но ожидаемым. — Аспен вернется в Крикстоун в конце месяца, и ты мог бы сделать это вместе с ним. Это будет менее страшным для тебя, когда рядом будет друг.

— Не могу обещать.

— Опасность миновала, Хаксли. Если твой разум все еще тревожит это, ты можешь быть уверен, что доктор Коллиер будет рад снова помочь тебе.

Я напрягся и поджал губы, прежде чем что-то ответить.

— Мой разум в порядке.

— Это просто предложение. Доктор Коллиер был хорошим, надежным другом. Не забывай об этом.

— Который пичкал меня таблетками, из-за которых я не мог мыслить здраво. Ты же знаешь, как я ненавидел это. Мне важно, пребывать в здравом рассудке. Когда я принимаю это дерьмо, я слишком расслаблен и спокоен, что мешает мне сконцентрироваться.

— Но вы с Натаниэлем меньше ссорились, вспомни?

— Натаниэль мертв.

Из-за помех на линии возникла тишина, и я снова посмотрел в сторону Аспена, который продолжал возиться с ногтями.

— Возвращайся домой, мальчик мой. Больше нет причин скрываться.

— Возможно, мам.

— Возможно — это уже лучше, чем нет. Ты же позвонишь мне еще?

Я вздохнул.

— Я не знаю. Это не мой телефон.

— Аспен, наверняка, не будет против одолжить его тебе, пока он рядом.

Я в этом не сомневался.

Мы попрощались ни на чем, и я нажал кнопку «завершить разговор», прежде чем подняться с места и вернуться к Аспену. Он заметил мое приближение и выпрямился, слегка улыбаясь.

— Как все прошло?

Я вернул ему мобильник и пожал плечами.

— Она хочет, чтобы я вернулся домой.

— А ты?

— А я еще не уверен в том, что это правильное решение.

— У тебя же не возникло ощущения, что ей что-то угрожает? Я знаю, ты переживал по этому поводу.

Я помотал головой и нахмурился.

— Нет. Но...

Когда я не договорил, он протянул ко мне руку и коснулся моих пальцев.

— Но что?

— Но, если я вернусь домой, пусть даже угроза реально миновала, как утверждает моя мама, там больше нет ничего моего.

Мысли о моем будущем в Крикстоуне породило ощущение пустоты внутри меня. Моей квартиры, где мы с Натаниэлем строили нашу жизнь, больше нет. Моя работа никогда не была настолько стабильной, чтобы я мог рассчитывать вернуться к ней. Все было чужим для меня, как никогда раньше. Технологии двигались вперед, а я стоял на месте.

Мои мысли вернулись к книге, которую читал Аспен, и к близости с природой, которой придерживался Тур. Во многом это не сильно отличалось от того, к чему пришел я. Целых пять лет хижина, спрятанная в горах, служила мне убежищем. За его пределами все менялось, и я не был уверен, что готов столкнуться с этим.

Пальцы Аспена переплелись с моими, и он потянул меня вниз, чтобы я сел рядом.

— Чтобы ты не решил, я уверен, что твоя мама поддержит тебя и поможет с этим справиться. Она беспокоится о тебе и желает лишь одного, чтобы ты был в безопасности.

— Я чувствую себя в безопасности здесь.

Я окинул взглядом горную местность, и печаль еще сильнее укоренилась в моем сердце.

— Я понимаю твое ощущение покоя. Вот почему я убегаю в поля при каждом удобном случае. Дома порой наваливается слишком много дел. Этот груз давит на меня, и, в конце концов, я ловлю себя на том, что мне тяжело дышать. Поэтому я делаю такие короткие перерывы для обновления. Возможно, если возвращение домой для тебя станет слишком тяжелым, ты тоже сможешь устраивать себе такие перерывы. Если ты начнешь чувствовать себя неуютно, ты сможешь проводить неделю-другую где-нибудь на природе и оценишь, помогает ли это.

— Мне нужно обдумать все это.

Аспен снова схватил меня за бедро и слегка сжал его.

— Это серьезное решение, и принимать его страшно, но дай мне знать, когда определишься. Если хочешь, мы можем вернуться вместе. Я пробуду здесь еще несколько недель, так что у тебя еще есть время, чтобы все обдумать.

 

Глава 16

Аспен

 

Позже вечером мы с Хаксли распрощались, и я был крайне разочарован тем, что он не позволил мне подвезти его до хижины. Я прекрасно знал, что ему придется брести в темноте два с половиной часа, а то и больше, но его, по всей видимости, это не смущало.

В этот день Хаксли выглядел более уязвимым, чем когда-либо, и я принял то, что ему необходимо время, чтобы переварить все случившееся. Воссоединение с матерью выбило его из колеи, и хотя он думал, что я не слышу, я чувствовал, как тяжело ему заканчивать разговор.

Выполнение ежедневных обязанностей вместе с моей командой давалось мне все сложнее. Хаксли не давал о себе знать уже несколько дней, и мое беспокойство о его душевном состоянии неуклонно возрастало. Я понимал, что мое заявление о реальных хозяевах хижины обескуражило его, но, по всей видимости, оно сделало свое дело. Хаксли, похоже, всерьез задумался о возвращении домой.

— Командир! — я переключил свое внимание на Тигра, когда тот стоял с вытянутыми руками в крайне глупой позе. — Мне нужно учить тебя тому же, чему ты учил нас?

Мой взгляд вызвал у него удручающее выражение лица, и Тигр вернулся к удалению крупных клочков меха с колючей проволоки. Он складывал образцы в крошечные конвертики из-под монет и протягивал их Поузи, которая отправляла их в ящик для картотеки, стоящий на земле.

Я возобновил свое хождение по территории, постукивая деревянной ложкой по жестяной тарелке в своей руке, создавая должный уровень шума. Как только я отвлекался от этого занятия, Крис снова начинал петь, а его импровизированные любовные баллады были совсем не в кайф для меня в данный момент. Он и Тифф работали в паре, отбирая из всех ловушек те, что можно было использовать повторно. Зейн насвистывал какой-то не менее раздражающий кантри-мотив, пока формировал свою картотеку на противоположной стороне базы.

После того, как вся проволока была очищена и площадка демонтирована, мы переместились на другую территорию, чтобы начать все заново, соорудив новую базу в замену той, что была нами уничтожена.

Крис и Тифф спрыгнули с квадроцикла и набили свои полупустые мешки пакетами с рыбьими остатками из холодильника.

— Ходячий мертвец выходит на прогулку, — завопил Крис, сложив ладони у рта, чтобы его голос разнесся по округе. Затем он начал театрально и размашисто вышагивать, волоча свой мешок через деревья в дальний угол базы.

— Подожди. Этому мертвецу нужно побольше крови, иначе он выглядит недостаточно мертвым, — Тифф сняла крышку с ведра с бычьей кровью, которое мы забрали этим утром из города, и принялась заливать содержимое его мешка до того момента, пока она не началась сочиться сквозь волокнистую мешковину.

Вероятно, у меня должно было вызывать отвращение, как эта парочка находит нездоровое удовольствие в самой неприятной части нашей работы, но я привык к этому. Команды, с которыми мне приходилось работать за все эти годы, всегда поступали так. Когда было необходимо пометить территорию, что включало в себя таскание мешков с гниющей рыбой и сочащейся коровьей кровью, чтобы привлечь внимание медведей, это делалось с задором во избежание приступов тошноты.

Было уже полтретьего, когда мы решили, что на сегодня достаточно. По возвращении в нашу хижину, я первым принял душ и уселся за столом на кухне, чтобы выпить кофе. Оставшуюся часть дня я был свободен, и желание завалиться в кровать и почитать книгу было практически непреодолимым. Однако потребность увидеться с Хаксли и узнать о его состоянии, с каждой минутой все сильнее требовала удовлетворения.

В течение дня Тигр четыре раза одергивал меня из-за моей растерянности. Это было херово, что второкурсник был вынужден ставить меня на место.

Сделав большой глоток из своей кружки, я задумался о планах на день. В этот момент, из коридора нарисовался Крис в полотенце, обернутым вокруг бедер, и с только что выбритой головой, за исключением хохолка посередине, который за лето прилично отрос. Он уложил его при помощи геля и направился в мою сторону, жестом демонстрируя, что сотворил у себя на голове.

— Симпатично, не правда ли? Как ты считаешь? Я подумал, что не мешало бы немного краски для пущего эффекта. Возможно, рыжего.

— Нам достаточно здесь одного Тигра. Почему бы тебе не вернуться в ванную и не позаботиться об этом хохолке, который ты все время пропускаешь? С ним ты выглядишь глупо.

Он приземлился на стул рядом со мной и слегка толкнул мою руку с ехидной улыбкой, с которой, к моему сожалению, мне пришлось свыкнуться.

— Врешь. На самом деле ты считаешь, что это очень горячо. Признайся.

— Извини, это не в моем вкусе.

— Не, я в курсе, чувак, что тебе нравятся длинноволосые и бородатые. Такие не по мне, но, черт побери, твой мощный. Если бы он побрился и подстригся, я бы замутил с ним.

«Какого черта?»

Я оставил его заявление без ответа и продолжил потягивать свой кофе, глядя через заднюю раздвижную дверь на лесные массивы, простирающиеся в сторону гор.

— Его не было видно уже несколько дней. Почему бы тебе не навестить его? Мы знаем, что ты этого хочешь.

Я бросил довольно холодный взгляд на Криса, не желая подливать масла в огонь.

— Почему тебя так заботят мои проблемы?

— Потому что сегодня ты был чертовски рассеян, и я не сомневаюсь, что все твои мысли были о нем. Езжай к нему. Хватит делать вид, что между вами ничего не происходит. Язык ваших тел просто кричит о притяжении между вами. Ты сто пудов хочешь его. Помимо того, — добавил он, играя бровями, — ты гораздо менее загружен после отличного перепихона. Это видно невооруженным глазом. Поэтому все здесь в курсе.

«Превосходно». Это то, что мне нужно было услышать. Я мог бы либо сидеть там и весь вечер насиловать свой и без того рассеянный мозг, либо просто навестить Хаксли и дать им закрепиться в их догадках. От меня уже явно не требовалось осторожности. Моя личная жизнь и так была главной темой для обсуждения в последнее время.

Я поднялся с места и отправил свою кружку в раковину, прежде чем схватить связку ключей из вазы на столе.

— Скоро вернусь.

— Я не стану докладывать твоей маме, если ты вдруг останешься там на ночь, — усмехнувшись, крикнул Крис мне вслед, когда я уже направлялся к двери.

Я ждал, когда это лето закончится. С годами работать с командой молодежи становилось все более напряжено. Конкретно в этом случае, Крис становился просто невыносим.

 

***

 

Когда я почти добрался до хижины Хаксли, солнце было еще высоко над головой. Чем ближе я подъезжал, тем более ухабистой становилась служебная дорога, поэтому я сбавил скорость, чтобы не трясти свое тело больше меры.

Я припарковался там же, где и всегда, и, спрыгнув с квадроцикла, увидел Хаксли, спускающегося по склону с северной стороны. Он замедлил шаг, прежде чем полностью остановится, и его глаза приветливо заблестели, несмотря на отсутствие улыбки. Это был самый теплый прием с его стороны. Я задумался о том, что нужно сделать, чтобы заставить его улыбаться. Большую часть времени этот парень был слишком серьезен.

— Доброго дня прогуливающимся, — я кивнул и обошел квадроцикл, чтобы приблизиться к нему.

Он жестом попросил меня остановиться, что я и сделал.

— Тебе лучше не подходить ко мне. Я не могу утверждать, что избежал контакта с ядовитым плющом, — он наклонил коробку, которую нес в руках, чтобы я имел возможность увидеть, что там внутри. В ней были россыпи крошечных черных ягод. — Черная смородина.

— Ты уверен в этом?

Хаксли обитал там уже много лет. Безусловно, он был хорошо подкован в вопросах поиска пропитания в дикой природе. Я не переставлял удивляться, как ему удалось не довести себя до истощения или вовсе не отбросить коньки.

Он утвердительно кивнул и заглянул в коробку, изучая свою добычу.

— Они хорошо сочетаются с крольчатиной. Я готовлю из ягод пряный соус, — посмотрев на меня, он указал на дверь в хижину. — Давай я отнесу их внутрь и возьму принадлежности, чтобы помыться. Мы пойдем к ручью.

Мысль о том, что я увижу обнаженного и мокрого Хаксли, заставила меня мгновенно согласиться, что заставило уголок его рта дернуться в легком подобии улыбки. Мне противен тот факт, насколько близок был Крис, оценивая меня в тот момент. Умение видеть меня насквозь было неоспоримым.

Хаксли попросил отойти меня в сторону, прежде чем исчезнуть внутри, и это заставило меня улыбнуться. Несмотря на дистанцию, которую он старался поддерживать между нами, и его суровую внешность, Хаксли был крайне добродушен, хоть и всячески скрывал это. Его забота о том, чтобы я не пострадал, крайне льстила мне.

Спустя несколько минут, он появился на улице с небольшим набором пузырьков, но без полотенца. Он показал мне один из них, чтобы я мог прочесть этикетку.

— Это все экологически безопасное. Думаю, что они содержат биоразлагаемые компоненты и не принесут вреда, если я буду пользоваться ими здесь.

Он говорил так, словно пытался дать оправдание своим действиям. Я никогда не был повернут на этом, но порой обращал внимание на подобную продукцию. Несмотря на то, каким захолустьем являлся Литтл Дир, небольшой магазинчик в нем имел полку с такими товарами и призывал клиентов покупать их. Мысль об этом натолкнула меня на один важный вопрос.

— А свою одежду ты тоже стираешь здесь?

— Неа, — Хаксли шел впереди меня по тропинке, ведущей к ручью. — В городе есть прачечная неподалеку от заправки. Я хожу туда несколько раз в месяц и пользуюсь их услугами. Хотя у меня и не такой большой гардероб.

Это было уже что-то, что связывало его с цивилизацией. Но я не переставал даваться диву, как он приспособился к жизни в таких условиях. Большинство людей в наши дни не смогли бы справиться с такими суровым образом жизни, который избрал Хаксли. Когда я в очередной раз задумался о том, как он к этому пришел, меня накрыло волной сочувствия. Иначе Хаксли просто не чувствовал себя в безопасности. Для него это было как выбор между плыть или тонуть, а точнее, бежать или быть пойманным, и я не видел способа, убедить его в обратном.

Подойдя к ручью, Хаксли остановился и бросил взгляд через плечо. Его глаза прогулялись по моему телу, прежде чем снова вернуться к лицу.

— Не хочешь присоединиться?

Тон, с которым он произнес это приглашение, заставил кровь рвануть к моему члену. Учитывая, что я уже мечтал увидеть его обнаженным, его предложение только обострило все мои пикантные желания.

Я прикусил нижнюю губу и похотливо ухмыльнулся.

— С удовольствием, — мой голос прозвучал более томно, чем я того желал, но заставило глаза Хаксли загореться, поэтому мне было плевать. — Но для начала ополоснись. Последнее, чего мне сейчас не хватало, это аллергическая реакция на ядовитый плющ в последний месяц экспедиции.

В прошлый раз, когда я застал Хаксли плещущегося в ручье, я проявил вежливость, закрыл глаза и переключил свое внимание на посторонние вещи. На этот же раз, Хаксли намеревался задержать мое внимание на себе. Он пристально посмотрел мне в глаза вожделеющим взглядом и начал не спеша раздеваться.

Он скрестил руки на груди и взялся за подол футболки, прежде чем стянуть ее через голову, обнажая стальную грудь, и отбросить в сторону. Ничто не могло отвлечь меня в эту минуту от его пресса и рельефных мышц, явившихся моим глазам. Его грудь покрывали темные волосы, но не настолько, чтобы это выглядело отталкивающе. Это срабатывало в плюс в совокупности с его брутальной внешностью. Эти соблазнительные виды заставили мой пульс зашкаливать, и я втянул в себя воздух сквозь зубы.

Не мешкая ни секунды, он сбросил с себя обувь и избавился от носков. Его пальцы проворно скользнули за пояс, и в момент он остался без шорт и нижнего белья, которые соскользнули на землю. Не было ни сантиметра его тела, где не побывал мой взгляд. Мощные, накаченные бедра, внушительные бицепсы и безупречный рельеф. Хаксли был просто безупречным собранием того, что мне нравится в парнях. И он стоял прямо передо мной, обнаженный, в полный рост, и буквально пожирал меня глазами.

Рычание вырвалось из моего горла, прежде чем я смог сдержать его, и наши взгляды схлестнулись.

— Ополоснись, — крикнул я, когда мои руки потянулись, чтобы снять шорты. Если он не будет порасторопнее, то я, вероятнее всего, просто забуду о том, для чего мы вообще следовали к ручью.

От возбуждения я даже не мог нормально раздеться. Словно что-то внутри меня перевернулось. Я превратился из серьезного парня, намеревающегося обсудить с Хаксли его возвращение домой, в жадного до секса, обезумевшего юнца, который жаждал отдаться зверю, который только что погрузился в водные потоки.

Когда моя футболка и шорты присоединились к кучке одежды Хаксли, Я поправил свои ноющие яйца и провел рукой по члену, наблюдая за тем, как Хаксли погружается с головой в воду. Когда он вынырнул, вода струилась по его плечам и спине, на которых лежали длинные распущенные волосы. Верхняя часть его задницы выглядывала из воды, что позволяло мне частично оценить его щель между ягодицами. Мой разум мгновенно зациклился на тех вещах, которые я бы мог сотворить с его задницей. Я не был уверен в том, что Хаксли позволит мне это, но был готов узнать.

Когда он начал натирать свое тело, я сорвался с места, чтобы присоединиться к нему, так как не в силах был больше ждать.

Прежде чем Хаксли успел выдавить себе геля на ладонь во второй раз, я вырвал пузырек у него из руки и развернул к себе лицом. Вожделеющий огонь его темных глаз обжигал мою кожу и отдавался приятной болью в яйцах. Я не мог отвести от него взгляда. Намылив руки для начала, я сократил расстояние между нами всего до нескольких сантиметров. Его член уперся под водой мне в бедро, и я слегка сдвинулся, чтобы выровнять наше положение, и подался вперед, чтобы наши стволы соприкасались друг с другом. Рот Хаксли слегка приоткрылся в едва слышном стоне, пока я вращал бедрами, усиливая трение.

Обильно покрыв обе ладони гелем, я прикоснулся ими к груди Хаксли, от чего тот чуть ли не споткнулся о камень позади него. Я не был нежным. Интенсивно растирая его кожу, я совершал круговые движения по его груди, чувствуя под своими руками каждый мускул его тела, к которому не имел доступа ранее. С напором, ничуть не меньше, чем проявлял я, Хаксли прижался ко мне, демонстрируя свою силу и не позволяя мне ни на секунду подумать, что я могу доминировать над ним.

Его тело под моими прикосновениями было напряжено и собрано, а кожа источала жар, несмотря на прохладность воды. Его руки вцепились в мои бедра, раскачивая их вверх-вниз, чтобы не позволить трению, которое я затеял, прекращаться.

Мои ладони скользнули по его бокам и спине, прежде чем я притянул его к себе. Он слегка пошатнулся вперед, от чего наши груди столкнулись.

Не желая смывать с рук мыло, которое обеспечивало скольжение, я провел руками вверх по спине, а не вниз к воде. Как только мои пальцы нащупали кончики его волос, я обернул пряди на свою руку и потянул голову Хаксли назад, открывая себе доступ к его шее.

Он рассмеялся так, что его грудь начала содрогаться, хотя такого я не мог от него ожидать вовсе, и это вызвало приятный трепет внутри меня. Мистер Контроль похоже не возражал передать часть инициативы в мои руки.

Игнорируя тот факт, что его кожа была вся в геле, я прильнул к его шее и провел своим языком до самого чувствительного места около уха. Его согревающий смех отдавался во мне, а руки крепко сжимали мою талию, прежде чем с силой ухватиться за мою задницу.

Не стремясь к контролю, но все же задавая направление инстинктивно, Хаксли побуждал двигаться меня в такт с ним, создавая трение между нашими налитыми членами под водой. Я прикусил мочку его уха, и он, застонав, запрокинул свою голову назад, давая мне полный доступ к его восхитительному адамову яблоку. Припав губами к его шее, я наслаждался его вкусом, пока мне не захотелось большего.

Положив руку ему на затылок, я склонил его голову к себе и жадно накинулся на его рот. Он отстранился, а затем с такой же жадностью поцеловал в ответ, желая вернуть себе инициативу. Я почти задыхался, но мне было плевать.

Наши тела плавно скользили друг по другу из-за обилия геля, когда Хаксли полностью завладел моим ртом, не оставляя ни миллиметра свободного пространства. Пока он неистово целовал меня, а его борода царапала мое лицо, один из его пальцев проложил свой путь между моих ягодиц, скользнул глубже и толкнулся в мой анус.

Я испустил стон в его рот и слегка расставил ноги, чтобы дать ему больший доступ. Вторая его рука легла мне на бедро, и он направил меня назад по извилистому руслу ручья, пока я не уперся в твердую поверхность скалы. Как только мы остановились, он приподнял мой подбородок и посмотрел в мои глаза.

В воздухе повисло молчание, мгновение, когда только желание и страсть разгорались из-за соединения наших взглядов. Затем Хаксли переключил свое внимание на плоский камень возле нас. Он был погружен в воду примерно сантиметров на двадцать. Хаксли убрал мои руки из-за своей головы и развернул меня так, что моя спина коснулась его груди, а я оказался лицом к скалистому выступу. Его руки скользили по моему животу, исследуя каждый мускул, по пути к моей груди. Затем одна из них крепко вцепилась мне в шею и притянула мою голову к его плечу. Большой палец его руки прошелся по моей щетине на подбородке, а Хаксли прикусил мое ухо.

— Ты хоть понимаешь, как сильно я хочу овладеть тобой? — его хриплый голос и горячее дыхание обвивали мою шею.

Что было самым пугающим, так это то, как неистово я жаждал, чтобы он трахнул меня. Я пылал от возбуждения, и когда его палец вновь встретился с моей дырочкой и он позволил себе немного погрузиться в меня, я не смог сдерживаться и, застонав, подался назад, чтобы впустить его глубже.

Я понимал, что то, что сейчас между нами, это просто милые шалости ради высвобождения сексуального пыла, но мое личное правило не заниматься анальным сексом с малознакомыми быстро исчезало в тумане, уступая место твердому желанию. Я редко позволял парням трахать меня на начальном этапе отношений, но стремление отдаться было неимоверно сильным.

— Бог мой, какой кайф, — простонал я, когда он снова надавил пальцем. Возможно, то, что я уклонился от ответа на его вопрос, даст мне время все взвесить.

Хаксли провел языком по моей шее к щетине на подбородке, прижимаясь к моей спине и все глубже проталкиваясь в мою задницу.

Вода не давала такого эффекта, сколько бы могла дать смазка, и Хаксли, по всей видимости, понимал это. Он никогда не пытался причинить мне боль, хотя, казалось, что требовал большего подчинения, когда между нами повышался градус.

— Забирайся на камень. Встань раком. Покажи мне свою задницу.

Его рука отпустила мою шею, и он крепко обхватил мою талию, помогая выбраться на поверхность. Твердый камень отдавался болью в моих коленях, но я был так опьянен желанием, что проигнорировал это и сделал, как хочет Хаксли.

Как только я очутился на четвереньках, я вскрикнул, когда две грубые руки раздвинули мои ягодицы, а теплый язык скользнул от мошонки к моему анусу.

— Черт побери... Боже... Хакс...

Я не смог бы грамотно выстроить речь, даже если бы очень захотел.

Он даже не дал мне возможности опомниться. Как и во все предыдущие разы, Хаксли был беспощаден. Его борода царапала мою чувствительную кожу, когда он снова и снова скользил своим языком, в то время как я сомневался, что смогу удержать себя на весу.

Я практически растерял свой рассудок, ощущая, как волны блаженства растекаются по моему телу. Хаксли жадно лизал и сосал мою промежность, пока его руки мяли мой зад, держа мои ягодицы широко раздвинутыми.

Мои руки дрожали, отказываясь удерживать меня, но у меня не было возможности опустить голову, так как подо мной не было мягкого матраса, и я бы мог захлебнуться в двадцати сантиметрах воды, которые были подо мной. Хотя это было бы не так уж плохо: отправиться на тот свет, изнывая от удовольствия, пока мою задницу буквально пожирают.

Рот Хаксли исчез, снова уступив место его пальцу. Он проник глубоко в меня одним резким движением и провернул его, прежде чем вынуть его и повторить тоже действие снова. Затем один палец превратился в два, а еще через немного Хаксли погрузился в меня достаточно, чтобы коснуться простаты, заставляя мое дыхание участиться, а истошные стоны вырываться из меня.

Это было большее, что я мог вынести. Моя левая рука соскользнула, и я чуть не упал, поймав себя в последний момент. В следующее мгновение огромное тело Хаксли накрыло меня, а его язык коснулся моего уха. Его сильная рука подхватила меня, помогая удержаться на ногах. Боль в коленях стала только воспоминанием.

Его налитый член терся между моих ягодиц, и возбуждение внутри меня требовало, чтобы он овладел мной.

— Позволь мне трахнуть тебя. Я нуждаюсь в этом.

Его голос был обезумевшим от такой же похоти, как и во мне.

Ухватившись за здравый смысл, я судорожно пытался найти причину отказа, когда он вцепился зубами в мое плечо, а два пальца вернулись обратно ко мне в задницу.

— Резинка, — выдавил я из себя, гордясь тем, что у меня пока еще хватало ума не дать ему взять меня без контрацептива.

Рычание возле моего уха свидетельствовало о его разочаровании. Я мысленно сделал себе пометку, что нужно купить несколько гребаных презервативов, так как раньше я всегда делал это перед отъездом.

Его пальцы вторгались в меня, прикасаясь к простате снова и снова, заставляя мой член налиться до такой степени, что я был готов вот-вот взорваться.

— Подрочи себе, — скомандовал Хаксли. — Я хочу увидеть, как ты кончишь.

Обхватив накрепко мою грудь и прижимая меня к себе, Хаксли настойчиво погрузил свои пальцы глубоко в меня, достигая моей простаты с каждым толчком. Я обхватил рукой свой набухший член и стал гладить себя в такт его интенсивным действиям. Не потребовалось много времени, прежде чем я издал самый животный крик, пронзивший тишину горной местности.

Я запрокинул свою голову назад, опираясь на Хаксли, пока волны оргазма сотрясали меня так, что я едва стоял на ногах. Его хватка не ослабевала ни на секунду, и он целовал мою шею до уха на протяжении всего этого.

— Ты безумно горяч, когда кончаешь для меня, — прорычал он, отчего по моей невероятно чувствительной коже вновь прокатилась волна мурашек.

Мне потребовалось несколько минут, чтобы вернуться в реальность, прежде чем я вернулся к скалистому выступу. Едва отдышавшись, я повернулся и опустился на колени, когда Хаксли подошел ко мне. Он навис передо мной, беспрестанно поглаживая свой член.

Это было шикарное зрелище, и не смотря на то, что я был выжат, оно все же заставило мой член снова отреагировать.

Хаксли взял меня за подбородок и заставил меня посмотреть на него.

— Открой рот.

Я подчинился.

Он не стал трахать мой рот, как я думал изначально, но продолжал надрачивать себе. Я держался за его мускулистые бедра, наблюдая, как блаженство расслабляет черты его лица, делая его еще прекраснее. Затем, когда он достиг пика, по всей округе раздался рев. Лицо Хаксли исказилось от напряжения, когда он выстрелил спермой мне в рот и на лицо. Я обхватил его член губами и высосал все до последней капли, не желая, чтобы хоть что-то было потрачено впустую.

Прошла еще минута, прежде чем он опустился рядом со мной на колени. Его лоб уткнулся в мое плечо, и следующие мгновения были наполнены нежностью, чего я совсем не ждал. Он плавно провел своей рукой по моему обнаженному телу и прижался ко мне, пока мы пытались совладать с нашим дыханием. Я прижался к нему сильнее, и он обхватил меня и уткнулся лицом в мою шею, вдыхая мой запах.

Когда возбуждение спало, боль в коленях стала ощутимой, и я пошевелился, пытаясь найти удобное положение.

— Ты в порядке? Я сделал тебе больно? — спросил Хаксли, скользнув губами к моему уху.

— Мои колени изнывают от боли, нам необходимо двигаться.

Он усадил меня у скалы, выступающей из воды, и мы прислонились спиной к прохладному камню. Пока мы оба приходили в себя, его рука лежала на моем бедре, словно он не в силах был оторваться от меня.

Потребовалось не мало времени, чтобы отойти от произошедшего и привести дыхание в норму.

— Я пришел проведать, как у тебя дела. Я понимаю, что за последнее время на тебя обрушилось слишком много всего, а я не в курсе, как ты живешь с этим, — заговорил я.

Хаксли промолчал, но то, как он слегка напрягся, говорило мне о том, что он обдумывает непростое положение дел.

— Ты планируешь возвращаться домой? — настоял я.

— Это не так просто.

— Понимаю, но что я могу сделать, чтобы помочь тебе с этим?

Он пожал плечами и замотал головой, окидывая взглядом горный хребет перед нами.

— Моя мать утверждает, что угроза миновала.

— Ты веришь ей?

— Как она может знать?

— А как ты узнаешь, если не убедишься в этом?

Он посмотрел на меня, и его темные глаза удовлетворенно скользнули по моему телу.

— То, на что ты меня подталкиваешь, может быть потенциально опасным.

— Ты не производишь впечатления человека, который бежит от опасностей.

— Это не ты рискуешь своей свободой.

«И не ты. Как мне убедить его в этом?»

— Я помогу тебе, если захочешь. Не оставлю тебя одного. Я живу недалеко...

Впервые я осознал то, что если Хаксли вернется в Крикстоун, то мы будем жить в одном городе. Всплеск адреналина ударил мне в грудь, и я не понимал, было ли это возбуждением из-за перспективы продолжения нашего краткосрочного общения или тревогой от того, что я был в курсе, что у Хаксли гораздо больше проблем, чем я, вероятно, готов осилить.

— Недалеко?

Я откашлялся.

— От твоей матери. Мы были бы рядом, если бы ты вернулся. Я был бы… твоим другом.

Меня встревожило, как он посмотрел на меня. Его пронзительный взгляд буквально излучал вопрос, чего я жду или хочу от него, а я не знал. Наверное, смешно, но я не верил, что Хаксли действительно считал, что произошедшее между нами было чем-то большим, чем способ снять напряжение. Но его было трудно раскусить, поэтому я мог и ошибаться.

— Я... Возможно.

Он прервал разговор и соскользнул со скалы обратно в ручей. Он погрузился по пояс в воду, отлавливая брошенные флаконы с гелем, и начал мыть голову.

Возможно? Возможно… Он хочет вернуться домой. Это было крайне похоже на то, что мне удалось достигнуть прогресса. Внезапная волна удовлетворения пробежала по моему телу в этот момент. Мне было неловко признавать это, но мысль о том, что Хаксли вернется домой заводила меня.

 

 

Глава 17

Хаксли

 

Я столько времени провел в уединении, но дни никогда не были столь скоротечны. Необходимость принять решение с каждым прожитым днем давила на меня все ощутимее. Страх делал мои ночи бессонными, пока я прокручивал варианты, что может меня ждать, если я останусь здесь или вернусь домой.

Эти гнетущие мысли упорно засели в моей голове, пока я следовал по проторенной дороге, ведущей в город, перекинув сумку с бельем, которое нужно постирать, через плечо. С тех пор, как я виделся с Аспеном, прошла уже неделя. Семь дней с момента нашего жаркого контакта в ручье и общения, последующего за ним.

Аспен не пытался скрывать, что не станет перечить моей матери, если она примет решение обратиться к властям, чтобы вернуть меня домой. Ранее она говорила ему о том, что ей не хотелось бы этого делать, но если я не вернусь самостоятельно, то у нее просто не останется другого выбора.

По полицейской базе я числился пропавшим без вести, и они не раздумывая отправились бы на поиски меня, если бы моя мать заявила, что владеет определенной информацией о моем местоположении. К тому же Аспен потрудился объяснить мне, какие последствия могут меня ожидать, когда обнаружится, что я завладел собственностью, не принадлежавшей мне.

Бесконечная какофония и гул в моей голове практически сводили меня с ума. Я не мог сделать никакого выбора. Меньше всего было нужно, чтобы общественность узнала, что я вернулся в Крикстоун. Даже если люди Россена действительно отступили, как только до них донесутся слухи, опасность снова станет столь же ощутимой, как и вначале. Или все же мне будет спокойнее по возвращению домой.

А может, мне стоит бежать. Отправиться куда-то в другое место и попытаться выжить.

Но мои сбережения таяли с каждым днем. Деньги, которые я обналичил пять лет назад, были на исходе, и даже если бы я имел возможность остаться в своей хижине, очень скоро я бы лишился возможности получать элементарные услуги, которые помогали мне существовать все это время.

И что будет с Аспеном? Будет ли он в безопасности? Если вдруг всплывет, что он нашел меня или имеет сведения о моем местонахождении, это автоматически сделает его мишенью. Люди Россена могут навредить ему ради того, чтобы добыть информацию.

Лишь от одной мысли об этом по моей спине пробежал холодок, и я сильнее вцепился в лямку сумки. Нет, этого не будет.

На подходе к городу я свернул с дороги, спускаясь вниз по скалистому уклону. Солнце уже клонилось к закату и, судя по его положению, приближалось время ужина. Выйдя из-за заправочной станции, я осмотрелся по сторонам и, опустив голову, направился к входу в прачечную.

Загрузив свои вещи в машинку, я закинул на плечо пустой рюкзак, чтобы отправиться в магазин за продуктами. Как только я вывернул из-за угла, до моего уха донесся знакомый смех, и я поднял глаза и увидел Аспена, который взъерошивает небольшой хохолок на голове какого-то молодого парнишки. Вскоре я признал его, как и рыжеволосого парня и брюнетку, которые загружали коробки и бутыли с водой в багажник джипа Аспена.

— Ты мелкий засранец, — сказал Аспен, отталкивая парня, когда тот сложил губы для поцелуя, практически достигнув лица Аспена.

Этот маневр пробудил во мне ревность, и я, нахмурившись, замедлил шаг, чтобы понаблюдать за ними.

Парнишка усмехнулся, уворачиваясь от руки Аспена. Именно в этот момент воздух разрезал пронзительный свист, заставивший меня насторожиться. Все, включая меня, посмотрели в сторону рыжеволосого, который ткнул подбородком в том направлении, где стоял я.

Я напрягся и отступил назад, когда Аспен и мистер Хохолок переключили внимание на меня. Парень заметно удивился, а затем снова посмотрел на Аспена, скорчив умилительную гримасу.

— Перестань, — произнес Аспен, ткнув в него указательным пальцем.

Затем, приняв серьезный вид, Аспен жестом показал парню, чтобы тот помог товарищам с погрузкой. Когда Аспен двинулся в мою сторону, мистер Хохолок должно быть отпустил какую-то шутку, которую я не расслышал, так как Аспен замахнулся в его сторону, но промахнувшись, просто подтолкнул того к остальным.

— Мелкий придурок!

Аспен направился ко мне, мотая головой и широко улыбаясь. Он выглядел расслабленным и довольным. Его футболка плотно облегала тело, подчеркивая мускулы. Однако мой взгляд тут же зацепился за его оголенные колени, выглядывающие из-под шорт. Левую коленную чашечку украшал приличных размеров пурпурно-желтый синяк, а на правой виднелись ссадины.

— Приветствую, дикарь, — заявил он. — Странно видеть тебя посреди цивилизации.

Я нахмурился, не сводя глаз с его коленок.

— Что с тобой случилось? — спросил я, указав на его повреждения.

Аспен ухмыльнулся, и я пристально посмотрел ему в глаза, когда он подошел совсем близко.

— Сексуальная травма. И я хочу, чтобы ты понимал, что не проходит ни одной гребаной минуты, чтобы эти сопляки не пытались меня подколоть по этому поводу, — прошептал он.

Я бросил взгляд на паренька с хохолком, который тут же отвернулся в другую сторону. Ярость, которая бушевала во мне с тех пор, как я увидел двусмысленные жесты, оказываемые им в сторону Аспена, рвалась на свободу. Сексуальная травма?

— В следующий раз, — продолжил Аспен, не улавливая моего внутреннего кипения, — не могли бы мы, если это возможно, избегать каменистых поверхностей? Особенно, если ты хочешь, чтобы я стоял на коленях. У тебя же имеется вполне подходящая для таких занятий кровать, которую мы почему-то избегаем.

Я снова посмотрел на Аспена, пытаясь переварить его слова, затем вновь скользнул взглядом на мистера Хохолок и снова на колени Аспена.

— Я травмирован по твоей вине, но жить буду. Мне же уже не двадцать лет.

По моей вине? Каменистые поверхности?

— Оу, прости.

Он ухмыльнулся и пожал плечами.

— Ерунда. Так что ты забыл в городе?

— Зашел в прачечную. И нужно кое-что прикупить, — я потер рукой подбородок.

— А ты?

Молодежь закончила с погрузкой, захлопнув багажник джипа, и стала болтать о чем-то, беспрестанно посматривая в нашу сторону.

— Финальная закупка продовольствия. У нас осталось всего четыре объекта, с которыми мы должны поработать уже завтра. А потом, через неделю, мы соберем образцы, и рабочее лето будет закончено.

Он говорил об этом с расстановкой, и в его глазах я смог прочесть, как он незаметно намекает мне, что у меня остается все меньше и меньше времени для принятия решения.

— Когда вы уезжаете?

— Двадцать седьмого августа.

Это заявление снова выбило меня из колеи, и я снова судорожно пытался найти ответы. Аспен схватил меня за руку и потащил за угол магазина. Когда мы сбежали от людских глаз, он прижал меня к кирпичной кладке и крепко вцепился в мой подбородок.

— Услышь меня, Хаксли. Тебе не хуже меня известно, что если ты останешься тут, тебе грозит гораздо больше неприятностей, нежели если ты уйдешь. Перестань сопротивляться и просто доверься мне.

Я подался вперед, пытаясь освободиться от его хватки, но, неожиданно для меня, Аспен быстро вернул меня на место и улыбнулся, когда прочел удивление на моем лице.

— Да, Большой парень, я тоже в состоянии контролировать ситуацию. Если ты будешь сопротивляться, я смогу дать тебе отпор. То, что я позволил тебе поставить меня на колени и делать то, что тебе вздумается, совсем не значит, что я не могу взять инициативу в свои руки.

Его лицо было в сантиметрах от моего, его дыхание ласкало мои губы, мятное, словно он только что пожевал жевательную резинку.

— Ты никогда не позволял делать мне то, что вздумается, — возразил я. — Так как если бы я это сделал, ты бы точно об этом узнал. Твоя задница помнила бы об этом несколько дней.

Улыбка на его лице стала еще шире. Он сжал мой подбородок еще сильнее, другой рукой роясь у себя в кармане. Затем он вложил что-то в мою ладонь, побудив зажать это в кулаке.

— Возьми это с собой домой. Они могут нам пригодиться.

Только на ощупь я понял, что это была связка из трех презервативов. По моей коже разлилось покалывающее тепло, посылая сигнал вниз моего живота. Зрачки Аспена расширились, когда он подался вперед, буквально касаясь своими губами моих.

— Если ты не собираешься поехать вместе со мной домой, то позаботься хотя бы о том, чтобы моя задница запомнила это лето.

Затем он отстранился, выпрямившись и попытавшись скрыть свое очевидное возбуждение, и молча ушел.

Я стоял, прислонившись к стене до тех пор, пока не услышал, как Аспен и его команда уехали. Он оставил мне лишь три презерватива, и я посмотрел на них, лежащих в моей ладони. А что, если я и в правду отправлюсь с ним домой? Невзирая на страх перед тем, с чем я могу там столкнуться, внутреннее желание сделать это росло во мне неконтролируемо. Возможно, Аспен даст мне шанс на продолжение? Слова, которые он сказал мне последними, давали мне надежду, что наши отношения могут получить развитие.

Если только я решусь покинуть свое убежище в горах.

Ощущая тяжесть на душе от раздумий, я направился в магазин, чтобы все же пополнить свои запасы. Необходимость в них стала уже менее ощутима, и я поймал себя на мысли, что мой разум уже все решил за меня.

Прошло около двух часов, прежде чем мое белье было выстирано и уложено обратно в сумку. Я взвалил ее на плечо и отправился в путь, намереваясь следовать к служебной дороге, которая вела непосредственно в мою хижину.

Я предположил, что было примерно около семи вечера. Так как дорога до моего дома занимала около двух с половиной часов, то на месте я должен был оказаться довольно поздно. Как только город оказался позади, я обнаружил, что отклонился от курса, следуя через тенистую местность к месту, где располагался лагерь Аспена.

Он располагался относительно недалеко от цивилизации, и вскоре вечернюю мглу пронзил свет, исходящий из окон. Немного замешкавшись, я принял решение, что мне нужно что-то, чтобы написать записку. Я объехал мощенную площадку возле дома и приблизился к джипу Аспена, припаркованному в темноте неподалеку от здания.

Забравшись внутрь, я отыскал ручку в бардачке и вырвал чистый лист бумаги из блокнота, обнаруженного на заднем сидении. Я старался вести себя как можно тише, не привлекая внимания. Используя капот машины в качестве стола, я начеркал короткое сообщение и сложил бумагу несколько раз, написав свое имя снаружи.

В доме звучала музыка, и время от времени раздавался смех, звеня в воздухе. Свет на террасе был погашен, поэтому я подкрался к раздвижной двери, будучи крайне осторожным, чтобы меня не заметили. Затем я вставил записку в дверную раму на уровне глаз.

Я отступил на несколько шагов и заглянул на кухню, где горел свет и собралась, казалось, вся команда. Аспен потягивал пиво, сидя на табурете возле стойки, а улыбающийся мистер Хохолок стоял рядом с ним, болтая и не сводя с Аспена глаз.

Мне не нравился этот юнец. Было в нем что-то такое, что пробуждало неприятное чувство у меня внутри. Я отбросил негативные мысли и пересек террасу, чтобы уйти незамеченным с другой стороны. Проходя мимо шезлонга и стола, я заметил, что книга Аспена все еще лежит там.

Не сомневаясь, что вскоре снова увижусь с ним, я подумал, что он не будет возражать, если я одолжу ее. Она лежала нетронутой уже несколько недель. По всей видимости, Аспен был слишком занят, чтобы уделять время чтению, а я же, напротив, жаждал провести побольше времени, читая о жизни Тура вдали от цивилизации.

 

Глава 18

Аспен

 

— О боже, это самая милая штука в мире.

Крис буквально скакал на цыпочках, махая листом бумаги в воздухе, с дурацкой улыбкой на лице. Его печальное подобие ирокеза после ночи сна было не более чем лохматым беспорядком.

— Как думаешь, у тебя получится снизить этот девчачий визг до более выносимого уровня? — спросил я, допивая свою вторую чашку кофе. — Сейчас только шесть утра.

— Я не замолчу. Смотри, тебе оставляют любовные записки в двери. Это как в чёртовой старшей школе. О боже, ребята, послушайте это, — Крис взял листок в две руки и прочистил горло, поворачиваясь к остальной команде лицом и спиной ко мне. — Аспен, дай мне подумать пару дней. Приходи в хижину…

Я пролетел на другой конец комнаты и вырвал листок из руки Криса, в то время как он рассмеялся.

— Ты чёртов незрелый мальчишка, знаешь?

Все остальные изо всех сил старались скрыть улыбки, возвращаясь обратно к занятиям, которые бросили, чтобы послушать Криса.

— Брось, приятель, он оставил тебе любовную записку на двери. Я млею — признаюсь, слегка завидую — но млею, а это даже не для меня.

Игнорируя его, я взял свой кофе и вышел из кухни. Закрывшись в своей комнате, я поставил кофе на столик рядом с кроватью и прочитал записку, которую оставил Хаксли.

 

«Аспен,

Дай мне подумать пару дней. Приходи в хижину в пятницу, и я тебе отвечу. Я ничего не обещаю, потому что действительно ещё не знаю, что делаю. По меньшей мере, я хочу убедиться, что попрощаюсь должным образом.

Х»

Пятница. Прийти в хижину в пятницу.

Это был официальный последний день проекта. В этот день мы планировали снять свой последний датчик, собрать полную коллекцию образцов и готовиться к воскресному отъезду домой. Нам нужно было освободить арендованную хижину не позже тридцатого числа, что технически было в следующую среду. Я дал себе небольшой запас, на случай, если Хаксли понадобится ещё несколько дней.

В пятницу у него будет ответ, или, судя по его записке, он будет прощаться. От этой альтернативы у меня скрутило желудок. Я не раз отмахивался от мысли, что мы станем чем-то большим, если он решит поехать домой. В его голове был беспорядок, и я не был уверен, что он сможет пойти на что-то длительное.

В миллионный раз, я вспомнил все наши разговоры о его возвращении домой, включая плюсы и минусы, которые ему нужно было обдумать при принятии решения. Он не был глупым человеком, он должен был понять, что единственный выбор — идти вперёд.

Неделя предстояла длинная.

 

***

 

Множество раз, между днём получения записки и пятницей, мне приходилось останавливать своё желание сесть на квадроцикл и поехать в хижину Хаксли, чтобы узнать, принял ли он решение. Крис не переставал дразнить меня, даже когда остальные члены команды говорили ему отвалить.

Когда мы остановились у дома в пятницу днём и слезли с квадроциклов с последней коробкой образцов, атмосфера гудела от энергии. Мы закончили последний сезон проекта «Гризли». Это предстояло отметить.

Вся молодёжь занялась работой, занося оборудование внутрь и занимая душ. Шли разговоры о куче выпивки и потенциальных поездках в тренировочный лагерь пожарных, чтобы посмотреть, на месте ли они ещё.

Когда я вышел из ванной, вытирая полотенцем влажные волосы, ко мне, пританцовывая, подошёл Крис.

— Готов к своему свиданию? Надеюсь, ты хорошенько потёр свою дырочку для этого горца.

Я бросил в него своё мокрое полотенце и пошёл дальше по коридору.

— Тебе нужно потрахаться, Крис. Ради бога, иди найди горячего пожарного и оставь меня в покое.

— Что? Я ведь не подкатываю к тебе… уже.

— Нет, но моя сексуальная жизнь тебя слишком сильно интересует, что говорит мне о твоей собственной засухе в данный момент. Сделай нам обоим одолжение.

Я взял себе пиво и прислонился к тумбочке рядом с Тигром.

— Круто, — усмехнулся Тигр, протягивая свой кулак, чтобы я стукнулся о него своим. — Я буду по тебе скучать, босс.

— Да-да, а я совсем не буду скучать по вам, ребята.

— Аспен, ты сегодня уезжаешь или хочешь присоединиться к нам? — спросила Тифф, занимая место у стойки.

— Я оставлю вас веселиться одних. У меня другие планы.

— Планы, которые включают в себя ещё больше ссадин на коленях? — отозвался из гостиной Крис.

— Отстань уже от него, — крикнула через плечо Тифф.

— Не нужно меня защищать, — я указал бутылкой пива на Тифф, после чего сделал глоток. — Я толстокожий.

— Но синяки у тебя как у нежной принцессы.

— Крис! — рявкнул Тигр. — Клянусь, если ты не заткнёшься, я сегодня найду кого-нибудь, кто заткнёт тебя вместо меня.

Крис заглянул на кухню с яркой улыбкой и блеском предвкушения в глазах.

— Обещаешь?

Тигр бросил крышку от своей бутылки в голову Криса, и они оба рассмеялись.

— Хорошо, мне развлечений хватит, я пошёл, — я допил остатки своего пива и оставил пустую бутылку на стойке. — Не разбейте квадроциклы. Ведите себя ответственно. И не ждите меня, я ночевать не приду.

С этими словами, я подмигнул Крису и вышел за раздвижные двери на террасу. Я хохотнул, когда Крис заскулил прямо перед тем, как закрылась дверь.

— Как я завидую!

Я испытывал желание признаться, что, наверное, буду скучать по этим ребятам. Работать с ними было весело. Даже с Крисом. Они были молоды и полны молодёжных шуточек, но умели усердно работать и закончить дело.

Было ещё светло, пока я ехал по дороге к оазису Хаксли в лесу. Предвкушение того, что я узнаю его ответ и снова увижу его, росло всю неделю. С этим предвкушением смешалась дрожь восторга из-за обещаний, которые лежали впереди этого вечера.

Задумчивый и отстранённый Хаксли сидел на старом пне рядом с хижиной. Когда я подъехал и припарковался, он поднял взгляд на меня, но в его глазах не было ни намёка на радость. Внутри меня всё рухнуло. Он решил остаться? Я приехал для нашего официального прощания? Почему эта мысль так некомфортно меня съедала?

Он поднялся со своего места, в то время как я слез на землю и посмотрел на него с вопросом и тревогой.

— Ты в порядке?

Он кивнул, но отвёл взгляд, не в силах сосредоточиться на мне более чем на краткое мгновение.

— Ты ел? — он направил вопрос в горы вдали, хмурясь.

— Нет. Только утром.

Он повернулся и посмотрел на меня с опаской, после чего указал на хижину.

— Я приготовил кролика с рисом. И соус из чёрной смородины и малины. Это вкусно. Возможно, моё любимое блюдо. Если ты захочешь, — он пожал плечами, ожидая ответа.

Я не мог игнорировать слабость внутри и сократил расстояние между нами. Он отвёл глаза, но я положил руку на его щеку и вернул его взгляд к себе.

— Ты готов ответить?

— Да, — прошептал он, глядя на мои губы и отказываясь поднимать глаза. — Но давай сначала поедим. Пожалуйста.

Я редко видел уязвимую сторону Хаксли. Мужчина, стоящий передо мной, разваливался на части и очень старался не показывать этого.

Я провёл большим пальцем по его нижней губе, наслаждаясь грубостью его бороды под своей рукой. Он закрыл глаза и прильнул к моей руке.

— Сначала еда, — согласился я. — Но потом мы поговорим?

Он взялся за моё запястье и прижал мою руку к своему лицу. Прильнув ближе, он прижался к моему лбу своим. Так мы стояли ещё минуту, пока я впитывал редкое проявление близости, игнорируя то, как моё сердце болело и тянулось к нему.

— Идём, — я подтолкнул его вперёд.

Он неохотно отстранился и повёл меня в дом. В хижине было душно, но воздух заполнил сладкий запах приготовленных ягод, уравновешивая дискомфорт чем-то хорошим.

На тумбочке, рядом с миской соуса стояла железная тарелка с приготовленным мясом. Рис был слегка подгоревшим и стоял в своей тарелке, напоминая мне о моём большом опыте готовки на огне. Было практически невозможно не спалить еду время от времени.

Хаксли протянул мне тарелку со сколами и ложку и кивнул, приглашая угощаться. Только наполнив свою тарелку, я понял, насколько голоден. Мой желудок неприлично заурчал, и я хохотнул, бросая взгляд на Хаксли. Он не заметил. Стоя меньше чем в двух метрах от меня, он потерялся в своих мыслях, глядя в далёкое никуда, глубоко нахмурившись.

— Твоя очередь, — я толкнул его плечом, чтобы привлечь внимание. — Выглядит отлично. Я умираю от голода.

Он опешил и на мгновение встретился со мной взглядом, после чего покачал головой и положил себе целую тарелку еды.

Я подошёл к дивану и присел на дальний конец. Хаксли сел напротив и молча начал есть. Не уверенный, что сказать, я занялся своей едой, пытаясь оттолкнуть из разума дурное предчувствие.

Закончив, Хаксли поднялся и прошёл обратно на кухню, где на тумбочке оставил свою тарелку. Он тяжело наклонился, сжав кулаки, развернувшись ко мне спиной. С меня хватило тишины. Не закончив есть, я оставил свою тарелку на столике и пошёл за ним.

Его тело застыло. Единственным движением было его тяжёлое дыхание. Я подошёл к нему сзади и положил руки на его бока. Его сжатые мышцы напряглись ещё больше. Я провёл руками по его спине, на мгновение надавливая на его напряженные мышцы, после чего прижался к его телу и обвил его руками.

Его дыхание замедлилось, и он наклонил голову на бок, позволяя мне целовать его шею, двигаясь к уху.

— Поговори со мной.

Он не ответил, но чем дольше я оставался рядом с ним, даря ему нежные поцелуи и прижимая к себе, тем больше он расслаблялся.

В конце концов, он развернулся в моих объятиях и взял моё лицо в свои большие, грубые руки. С момента моего приезда это был наш самый долгий зрительный контакт, так что я не двигался. Я наблюдал, пока он искал в моей душе что-то, в чём отчаянно нуждался — только я не знал, что это было.

Затем он притянул моё лицо к своему и поцеловал меня, крепко и глубоко. С грубой силой, он впивался в мои губы, лизал и исследовал каждую впадинку, толкая меня спиной вперёд по комнате, к своей кровати. Это было удушающе, напряжённо и требовательно.

Когда мои икры ударились о раму, я вцепился в его майку, стягивая её через его голову, пока он избавлял меня от моей.

Разговоры подождут. Пламя, которое взрывалось, когда мы были вместе, невозможно было сдержать, пока оно не поглотит нас обоих.

Мои штаны упали на пол, и я откинул их ногой в сторону, избавляя Хаксли от его брюк. Обнажённый, он, наконец, разорвал наш поцелуй и отступил назад, чтобы рассмотреть меня, и из его горла вырвался рык.

— Аспен? — прошептал он.

Это был вопрос, и я знал, о чём он спрашивает. В начале недели я решил, что не стану останавливать это. Поэтому я купил презервативы и напрямую сказал ему использовать их.

— Я был снизу, но не часто, так что держи это в уме.

Он потянулся к ящику рядом с кроватью, но прежде чем открыть его, оглянулся и спросил:

— Ты мне доверяешь?

Забавно, хоть я без сомнений знал, что это одностороннее чувство, я доверял Хаксли. Я видел всё сквозь защитные барьеры, которыми он оградил своё сердце, и знал, что этот человек не причинит мне вреда.

— Да.

От моего ответа в его глазах загорелся огонь, и губы приподнялись в развратной улыбке. Моё сердце ёкнуло, неуверенное в том, на что я только что неосознанно согласился. Хаксли открыл ящик, бросил на кровать презервативы, которые я ему дал, и полупустую баночку смазки — слава богу — а затем достал свободный отрезок нейлоновой верёвки.

Вот чёрт.

Его недавние слова всплыли на передний план моих мыслей.

«Не двигай руками, иначе в следующий раз я их свяжу».

Должно быть, на моём лице отобразилось удивление. Он встал передо мной и разочарованно покачал головой, с кривой усмешкой.

— Помнишь, что я тебе говорил? — он взял одну мою руку и помассировал большим пальцем моё запястье, рассматривая его. Затем взялся за вторую руку. — Держи их вместе. Вот так.

Я не мог оторвать от него глаз. Мой пульс дико ускорился, пока я держал руки параллельно, прижав запястья друг к другу. От того, с каким навыком он обматывал и завязывал верёвку, по моему телу прошла волна жара, и мой член жаждал прикосновений. В свои тридцать девять лет я мог честно сказать, что никогда не занимался в спальне ничем чересчур диким. Если задуматься, я практически мог назвать свою сексуальную жизнь предсказуемой, или даже скучной.

Пока я наблюдал, какая похоть исходит от Хаксли, пока он заканчивал связывать мои руки, меня переполняли ощущения. Его взгляд переместился на изголовье кровати, и он похлопал меня по бедру.

— Вверх. Руки над головой.

Как покорный щенок, которым я казался в последнее время, я забрался на кровать и лёг на спину посередине. Я поднял связанные руки над головой и положил их рядом с изголовьем.

Хаксли забрался по кровати и оседлал меня, глядя вниз и облизывая губы.

— Знаешь, сколько раз я фантазировал об этом?

Наблюдая за капелькой спермы, которая появилась на его головке, я тяжело сглотнул и облизнул губы, ужасно желая его попробовать.

— Я предположу, что это происходит с того вечера, когда ты сказал мне не двигать руками.

— Ты не послушал, — ещё одно движение. Ещё одна капля спермы, из-за которой первая покатилась вниз по его стволу.

— Тогда я заслуживаю этого.

— Это верно.

Он подполз ближе на коленях и поднёс член к моему рту. Я ещё не был привязан к кровати, но руками не двигал. Подняв голову, чтобы встретить его предложение, я лизнул головку его члена, пробуя жидкость и издавая стон от вкуса, который взорвался в моём рту.

Он запустил пальцы в мои волосы и прижал мою голову обратно к матрасу.

— Не двигайся.

Меня согрел хриплый рык его голоса.

Он снова сосредоточился на верёвке и обмотал оставшийся отрезок вокруг перекладины изголовья, оставляя достаточно, чтобы я мог переворачиваться на живот и на спину. Как только остался доволен, он снова опустился ниже и приблизился губами к моему уху.

— Если в какой-то момент захочешь всё прекратить, говори. Понял?

— Да, — выдохнул я в его кожу.

Он поднял лицо от моего уха и накрыл мои губы своими, скрепляя нас вместе в поцелуе, из-за которого по моим венам потекла жидкая лава. Это была смешанная битва губ, языков и зубов, пока мы пытались взять больше и больше того, чего хотели.

Когда он высвободился и опустился ниже по кровати, я получил минимальное предупреждение, прежде чем его горячий рот обхватил мой ствол. Я вскрикнул и машинально собрался схватиться за его голову, чтобы замедлить темп. Верёвка натянулась, и я затормозил, когда вспомнил, что не могу двигаться.

— Вот чёрт, — я поднял голову и смотрел, как исчезаю в его губах снова и снова, пока он двигал головой и отсасывал мне, доводя меня чуть ли не до комы. Его взгляд поднялся, и решительность в его глазах была грубой и живой, с такой сексуальностью, что мне захотелось потянуться и прикоснуться к нему. Жажда вытянуть все эти эмоции на поверхность заставила меня дёрнуть свои путы.

Мой оргазм подбирался всё ближе, пока он сосал и лизал мой член, сосредотачиваясь языком на моей щели и обводя головку круговыми движениями. У меня дрожали ноги, и я жалобно скулил, снова опуская голову и дёргая бёдрами в такт его движениям.

Затем он исчез.

Я выгнул спину, гонясь за его исчезнувшими губами. Его крепкие руки прижали мои бёдра к кровати, и он хохотнул.

— Боже, ты так дёргаешься.

Я изнывал от боли, находясь в секундах от оргазма, а он просто бросил мой член, не отвечая на его зов. Я прорычал и попытался поднять бёдра, борясь с его силой, но он опустил их, придавливая своим весом.

Мне нужно было трение, прикосновение, что-нибудь, что угодно. Протестуя, я умолял его взглядом, что только вызвало смешок. Этот мужчина никогда не смеялся, едва ли улыбался, но моя агония вызывала у него смех.

— Просто трахни меня, — умолял я. — Ты ждал всё это время, так что сделай уже.

Хаксли сел на пятки, отпуская мои бёдра.

— Я это и планирую.

Затем он взялся за мои ягодицы, раздвигая их и приближаясь лицом к моей пояснице.

— Ох, чёрт…

Я едва подготовился к тому, что надвигалось. Жар его рта и языка заставил меня дёрнуться ему навстречу. Его хватка стала крепче, и он продолжал свои действия, не сбиваясь из-за моего протеста. Его язык проник глубоко в мою задницу, и я потерял все ощущения разума и тела.

Издавая невнятные стоны и умоляя, чтобы он коснулся моего члена, я был уверен, что умру от переизбытка ощущений, прежде чем он решит закончить начатое. Его рот снова нашёл мою напряжённую эрекцию, в то время как он просунул глубоко внутрь меня два пальца, с каждым толчком задевая мою простату. Пальцы были скользкими от смазки, но я не помнил, чтобы он искал баночку и наносил её.

Это было слишком.

— Хаксли, пожалуйста. Я не могу… — выдохнул я.

Когда я подумал, что больше не смогу этого выносить, его губы и пальцы исчезли. Меня ловко перевернули на живот, и с поднятыми над головой руками я был вынужден уткнуться лицом в простыни. Хаксли поднял меня на колени и помял мои ягодицы, проскальзывая большим пальцем в мою дырочку.

— Чёрт, у тебя идеальная задница.

Я оглянулся через плечо, пока он надевал презерватив на свой член, и пока он поглаживал себя смазанной рукой, я вспомнил, какой у него толстый ствол. Опьянённый страстью и находясь на грани беспамятства, я сглотнул свою нервозность, зная, что будет больно, если я не расслаблюсь.

Он взялся за мои бёдра и провёл головкой своего члена по моей заднице, немного надавливая и погружая внутрь кончик, прежде чем снова вытащить. Я зарылся лицом в одеяло и зажмурился, когда он надавил снова, давая мне чуть больше, прежде чем отстраниться. Жжение было сильным, но моему телу было плевать, и оно кричало от желания вторжения. Следующее движение вперёд, и я дёрнулся в ответ, позволяя ему скользнуть на дюйм глубже.

Он втянул воздух через зубы, отстраняясь назад и снова входя в меня, без паузы. На этот раз глубже и с низким стоном, вырывающимся из его горла.

— Чёрт, ты узкий. Меня надолго не хватит.

Он снова надавил вперёд и погрузился до самого основания, замирая на месте, когда мы оба застонали от удовольствия. Я никогда в жизни не чувствовал себя более цельным. Жжение, в конце концов, рассеялось и превратилось в блаженство, пока он медленно вынимал член и входил в меня снова.

Он задал темп. Сначала движения были медленными, но как только я начал с готовностью встречать каждый его толчок с равной силой, он взялся за мои бёдра и беспощадно вбивал меня в кровать. Я кусал одеяло, пока из моего рта вырывался равномерный поток всхлипываний и криков. Каждая часть моего тела горела и покрывалась мурашками.

Мой член напрягся, жаждая прикосновений, но я до него дотянуться не мог. Я был в полной власти Хаксли, и он знал об этом. Каждый раз, когда он касался моей простаты, я кричал, умоляя. Теряясь в ощущениях, я чуть не расплакался, когда он вышел из меня полностью. Пустота и глубокая нужда, которая разрослась по моей кожи и проникла глубоко внутрь меня, заставила меня снова дёрнуться в своих путах, пробуя что угодно, чтобы получить облегчение.

Крепкие руки Хаксли перевернули меня на спину, беспокойство из-за жжения на моих запястьях стало далёким, когда я увидел голодный взгляд его тёмных глаз. Он поднял мои ноги, подцепляя руками мои бёдра, и согнул меня чуть ли не пополам, погружаясь в меня снова.

Мне было уже не двадцать лет, и я знал, что если и не чувствую боль в этот момент, позже будет болеть всё. Целостность вернулась, и я запрокинул голову назад, жмурясь, пока он кусал и лизал мою шею, вбиваясь и толкаясь в меня.

— Пожалуйста… Боже, Хаксли, пожалуйста… Прикоснись ко мне.

Я больше не мог этого выносить. Я слишком долго был на грани. Он двигался беспощадно, наша кожа ударялась друг о друга, соединяясь в жарком, взаимном удовольствии. Снова и снова, пока из моего члена на пресс не закапала сперма.

Затем гонка до финишной черты замедлилась, когда он отпустил одну из моих ног и протянул руку за мою голову, чтобы распутать связанную верёвку. Так как он использовал одну руку, на это ушло какое-то время, но он не переставал двигать бёдрами и заполнять меня. Прежде чем отвязать меня полностью, он опустил голову, прижимаясь к моей щеке свой, и его жаркое дыхание коснулось моего уха.

— В тебе так хорошо.

Снова сосредоточившись, он распутал последний узел и развязал верёвку.

— Подрочи себе. Кончи для меня.

Он снова взялся за мою ногу и поднял её. Это был конец. Как только он закрыл глаза и начал двигать бёдрами, я потерялся в нарастающем вихре удовольствия, которое охватывало моё тело и копилось в яйцах.

Он вибрировал надо мной, кусая свою губу, гонясь за собственным оргазмом. Я дрочил себе в такт его движениям и упал за грань раньше, чем понял, что происходит. Я кричал изо всех сил, пока в глазах не потемнело. Казалось, это продолжалось вечность, пока напряжённое удовольствие, наконец, не выпустило меня из своей хватки.

Наконец открыв глаза, я смотрел, как поток крохотных капелек пота скатывается по вискам Хаксли. Поймав мой взгляд, он наклонился, целуя меня до беспамятства, делая внутри меня ещё несколько хороших толчков. Последнее движение глубоко внутри, и он отпустил себя. Я чувствовал каждое содрогание, которое проходило по его телу, каждую пульсацию его оргазма, пока он наполнял презерватив, и каждый щипок его пальцев, которые впивались в мою кожу.

Мы оба задыхались, не в силах восстановить дыхание. Несколько тихих минут мы были ещё соединены, впитывая момент, прежде чем Хаксли скатился с меня. Реальность медленно вернулась, очищая дымку, которая окружила нас обоих.

Это было совсем не то, чего я ожидал. Всё ещё заторможенный и опьянённый от такого мощного оргазма, я пытался заново проиграть всё в уме, захватить вовлечённые эмоции, пока они не выскользнули из моих пальцев и не исчезли. Только когда моё сердце успокоилось, я начал осознавать жжение на запястьях. Я поднял руку и увидел воспалённую, слегка опухшую полоску кожи под ладонью. Кожа не была порвана, но появились ссадины и краснота.

Хаксли перевернулся и осторожно взял меня за руку, притягивая её к себе и оглядывая повреждения.

— Чёрт, — его голос был хриплым и грубым. — Я тебе навредил.

— Всё в порядке. Факт в том, что я, очевидно, не очень умею лежать смирно.

— Да, но… — он затих и поднял вторую мою руку, чтобы рассмотреть. Она была повреждена так же.

Удивив меня, он поднял голову и оставил нежные поцелуи вдоль красных ссадин.

— Мне так жаль, — он ласково погладил большим пальцем опухшую кожу на моём левом запястье. — Я не думал, что на тебе останутся такие следы.

Я хохотнул, надеясь развеять глубокое беспокойство, которое свело вместе его брови.

— Я боец.

— Ты молотилка, — исправил он, хохотнув и ещё раз поцеловав мою руку. — Подожди секунду.

Он встал с кровати, выбросил презерватив и бросил мне полотенце, после чего принялся копаться в тумбочке рядом с кроватью. Когда он вернулся, в руках у него была маленькая бутылочка с прозрачным гелем внутри.

— Алоэ вера. Дай мне свои запястья.

Я подчинился, и Хаксли посмотрев на них еще раз, аккуратно нанес мазь на ссадины. Когда он закончил суетиться, я убрал руки от его нежной заботы, не желая, чтобы он чувствовал себя плохо из-за того, чем я насладился больше, чем ожидал.

— Значит, в следующий раз, — сказал я, — мы используем что-нибудь помягче. Например, шёлковые ленты, а не нейлоновую походную верёвку. Идёт?

— В следующий раз? — он положил голову рядом с моей и уставился в потолок.

— Знаешь… если следующий раз будет.

Тишина была слишком тяжёлой, и мне хотелось спросить о его решении, но не хотелось рушить момент потенциально напряжённым разговором. Всё было слишком хорошо. Больше, чем хорошо. Это были такие чувства, которые я ассоциировал с отношениями, а не с одноразовыми связями. Но я не мог думать о таком. Ещё нет. Часть меня думала, что это глупо, даже если он поедет домой, зная, какая сложная жизнь у Хаксли, и сколько ему нужно помощи.

Хижина медленно погрузилась в темноту, когда село солнце. Судя по сезону, я предполагал, что времени около девяти. Когда мои глаза привыкли к тьме, я наклонил голову, чтобы посмотреть на Хаксли. Я понятия не имел, как он относится к нам, что думает, и что принесёт утро.

Он встретился со мной взглядом в темноте и просунул руку под мою голову, притягивая меня ближе. Прижимаясь к его тёплому телу и потираясь носом о его щеку, я знал, что больше не смогу оставаться в неведении.

Прежде чем я успел задать пугающий вопрос, он запустил пальцы в мои волосы и повернулся достаточно, чтобы поцеловать меня в лоб.

Он вдохнул, проводя носом вдоль линии роста моих волос, а на выдохе прошептал:

— Я еду с тобой домой.

 

Глава 19

Хаксли

 

Паника, тревога и обилие других эмоций кипели и боролись в моём разуме и теле, пока Аспен тихо спал у меня под боком. Весь день я думал, как сказать ему, что не собираюсь уезжать. Моё решение казалось ясным и окончательным, а затем мой язык ответил противоречиво, что ошеломило меня.

Несмотря на шаткое состояние моих нервов, мне почему-то не хотелось отступать. Не помогало осознание того, что причиной этого был Аспен. Несмотря на беспокойство за его безопасность, от идеи больше никогда его не видеть глубоко в моей груди росла боль.

Пока ночь становилась глубже, и наши тёплые тела некомфортно липли друг к другу в жаре позднего августа, я понял, что нужно найти силы сделать то, что я сказал. Если я останусь осторожным, возможно, всё будет в порядке. У меня была высоко развита способность чувствовать опасность; этого не хватало обычным людям, и я это знал. Пришло время пользоваться этой силой.

Какое-то время спустя, думая, что нужно сделать перед отъездом, я уснул.

Как и всегда, на следующее утро меня разбудил щебет птиц. Аспен сопел, совсем ничего не замечая. В какой-то момент ночи он отодвинулся и растянулся на животе на дальней стороне кровати, отвернув лицо и закрыв голову руками.

Я поморщился, когда увидел ссадины на обоих его запястьях. Они были не такими опухшими, как предыдущей ночью, но жгучая краснота осталась. Оторвав взгляд от его повреждённой кожи, я оглядел каждый дюйм его обнажённого тела, растянутого на кровати. Меня влекла идеальная окружность его задницы, и я потянулся и провёл рукой по изгибам и вверх, к ямочке на его спине.

Он зашевелился от моего прикосновения и уткнулся лицом в подушку, издавая стон и выгибая спину, потягиваясь руками выше и зевая.

— Когда мы уезжаем? — спросил я.

Повернувшись лицом ко мне, он открыл глаза и нашёл мои своими ясными голубыми радужками, которые напоминали мне летнее небо. Во сне его светлые волосы взъерошились и торчали во все стороны, вызывая улыбку на моём лице. В неряшливом виде утреннего Аспена было что-то необычайно привлекательное.

— В воскресенье, — он похлопал по кровати рядом с собой. — Поспи ещё. Сейчас слишком рано.

Приглашение было заманчивым, и мне пришлось бороться с растущим желанием быть к нему ближе. Если мы уезжали на следующий день, мне многое нужно было сделать. В первую очередь, моему сердцу нужно было прекратить попытки вырваться из груди. Как бы я ни хотел выгнать Аспена из своей постели, и каким бы сильным ни было желание повторить всё, что мы делали, мне нужно было какое-то время побыть одному.

Вся моя жизнь вот-вот изменится — снова — и я не был готов к этому.

Я скользнул рукой вниз по его заднице и оставил её там на минуту, впитывая тепло его кожи. Не встречаясь с ним взглядом, я похлопал его по ягодице и поднялся, чтобы найти одежду.

— Мне сегодня нужно сделать пару вещей. Доберись до дома сам.

— Оу, эмм… — с его губ сорвалось замешательство. Затем комната погрузилась в тишину.

Взяв одежду из кучи возле кровати, я оделся и пошёл к двери. Шорох позади подсказал мне, что Аспен поднимается, и он обратился ко мне раньше, чем я вышел в летнее утро.

— Я зайду завтра утром. Хорошо?

Кивнув, всё ещё избегая его взгляда, который впивался мне в затылок, я ушёл.

 

***

 

Было что-то тревожное в эмоциях, которые я испытал, выпуская на свободу своих нескольких кроликов. Будто не понимая свою свободу, они скакали по клетке, кучей прижимаясь к проволочному забору, пока я не разогнал их ботинком по каменистому двору. Меня заполнило потаённое волнение, когда я понял, что эти бедные зверьки никогда не видели ничего за пределами клетки и, вероятно, не выживут в дикой природе.

Это было нелепо, учитывая, что их выращивали для еды и ничего больше.

Утро перешло в день, а день в вечер, прежде чем я вернулся в хижину. Я сделал большой крюк вдоль основания горы, очищая разум и раздумывая над будущим. Где я буду жить? Как я относился к необходимости снова работать? Какие трудности ждали меня по возвращению к городской жизни? Действительно ли я хотел этого? И прежде всего, какие опасности ждали впереди?

К вечеру я вернулся в единственный дом, который знал последние пять лет, и оглядел маленькое пространство, где лежало несколько личных вещей. Собирать было особо нечего. Я приехал ни с чем и уеду едва ли с большим.

Утром приедет Аспен и…

Меня снова охватила дрожь от этой мысли. Приняв решение и надеясь, что это поможет успокоить мои мысли, я пошёл по хижине и разобрал свои вещи по маленьким кучкам. Одежда. Туалетные принадлежности. Медикаменты. Ножи, верёвки и различные инструменты для выживания, которые я накопил за годы.

В последнюю очередь, я открыл ящик прикроватной тумбочки. Я достал свой дневник и единственную фотографию Натаниэля, которая у меня осталась. В моей груди росла боль, пока я смотрел на улыбающееся лицо мужчины, которого больше никогда не увижу. Правильно ли я поступал? Это был один из тех моментов, когда мне захотелось услышать в голове его заверения. Пустота в моём разуме и сердце была мрачной и болезненной.

Я открыл обложку дневника, чтобы засунуть под неё фотографию для безопасности, и нашёл засушенные незабудки, которые давным-давно подарил мне Аспен. Они были сохранены. Плоское изображение красоты, которой они когда-то являлись. В моём разуме прозвучал сантимент и слова Аспена.

«Для Натаниэля».

Я спрятал фотографию вместе с цветами и замер, изучая роли, которые оба мужчины сыграли в моей жизни. Давным-давно, я принял смерть Натаниэля и усердно старался двигаться вперёд. Было бы легче, если бы меня не преследовали люди Россена. Аспен не стеснялся упоминать или напрямую говорить о Натаниэле. На самом деле, он не раз заставлял меня вспоминать успокаивающие слова, которые говорил мой муж.

Я отправлялся в путешествие домой, где у нас была общая жизнь. Каким-то образом мне нужно будет найти силу официально попрощаться. Насколько тяжёлой будет жизнь, когда меня окружат воспоминания Крикстоун-Вэлли?

Я закрыл дневник и положил его среди других вещей. Солнце начинало садиться, и учитывая то малое количества сна, которое я получил предыдущей ночью, я рухнул и погрузился в лишённую сновидений дрёму до того, как на улице полностью стемнело.

Когда на следующее утро приехал Аспен, я ждал его на куче дров, которые годами собирал так же аккуратно, как расходовал каждое полено. Годами бездумно рубил дерево, соединяясь с окружающим меня уединением.

Выражение его лица было сдержанным, пока он вылезал из джипа, глядя на меня через тёмные очки, которые я никогда на нём не видел. Он был в серо-зелёной футболке и джинсах, несмотря на тёплую температуру.

Когда он поднял очки, надевая их себе на макушку, его сдержанность и затуманенное выражение лица меня укололи.

— Всё ещё едешь? — в его словах не было обычного тепла.

 — Да, — я встал и подошёл к нему, останавливаясь в нескольких шагах. — Я выгнал тебя не потому, что не хотел тебя там видеть. Это… — я не знал, почему чувствовал необходимость объясниться, но было ощущение, что это важно. — Это… Я не уверен, что ты понимаешь, насколько это тяжело. Раньше… В пятницу… — чёрт, я не знал, что пытался сказать. — Я решил не ехать с тобой, но…

— Что изменилось? — в его глазах по-прежнему было мало эмоций. Он защищался, это было очевидно. Когда я не ответил, он взглянул на горы и вздохнул. — Слушай, мы ведь ничего друг другу не обещали. Я вполне ожидал, что всё закончится, так что не извиняйся…

— Я не хочу, чтобы это заканчивалось.

Единственный аспект моего возвращения домой, с которым я не хотел сталкиваться вчера, это то, в каком положении окажемся мы с Аспеном. Я знал, что в первую очередь рискую из-за него. Чтобы с его лица пропало холодное выражение, нужно было столкнуться с правдой и высказать это вслух.

Мы стояли, глядя друг на друга больше, чем было комфортно, и я заёрзал, пряча руки в карманы и ожидая какого-либо ответа. На его лице отражались различные эмоции, пока не осталось только беспокойство.

— Я не знаю, — наконец произнёс он, копируя мою позу и зарываясь руками глубоко в собственные карманы. — Я представляю, что это возвращение домой будет для тебя сложным. Я не уверен, что сейчас тебе нужно ещё больше препятствий.

— Ты не препятствие.

Его взгляд переместился обратно на горы. Я сократил расстояние между нами и перевёл его внимание на себя, положив руку ему на щеку.

— Что ты у меня просишь, Хаксли?

Я положил вторую руку на противоположную щеку и осмотрел каждый дюйм его лица, в конце концов теряясь в его глазах.

— Давай посмотрим, к чему нас это приведёт. Я знаю, что мне ко многому нужно будет привыкать в Крикстоуне, но зачем нам бросать что-то, что… кажется правильным. И ты знаешь, о чём я говорю.

Он тяжело сглотнул и потянулся убрать мои руки.

— Знаю, — прошептал он. — Просто… — он уставился в никуда, после чего покачал головой и закончил свою мысль, — я не думаю, что ты готов.

— Я готов. К чему тут готовиться?

Он колебался и прикусил губу, прежде чем продолжить.

— Твой разум, он… Я просто не знаю… — он вздохнул и не закончил.

Я нахмурился от его разбитого объяснения. Что было не так с моим разумом? Что он имел в виду? Он начал верить во всё это дерьмо о каком-то дурацком ярлыке, который на меня пытались повесить много лет назад?

— Хаксли, — его голос вернул меня в реальность, и он потянулся и сжал мою руку. — Давай посмотрим, что будет дальше?

Я отступил на шаг назад и посмотрел на него, прежде чем перевести взгляд на пейзаж. Растущее желание быть с ним подобралось ближе и полностью завладело мной. После прошлой ночи я не мог не чувствовать сильную магнетическую связь, которая нас сближает. Мне хотелось знать, почему он колеблется.

— Хорошо.

— Ты готов? — спросил он.

— Да. У меня почти ничего нет, только пару вещей внутри.

Мы оба зашли в хижину, и пока я сделал несколько подходов, чтобы отнести свои вещи в джип, Аспен проверил комнату. Когда я вернулся в дом после последней загрузки, Аспен стоял у тумбочки на кухне.

Я пересёк комнату и увидел, на что он смотрит; контейнер с супом, который он принёс мне давным-давно, по-прежнему нетронутый стоял в углу.

— Ты думал, что я пытаюсь тебе навредить, — это был не вопрос, а скорее резкая констатация факта.

— Я не был уверен.

— Тогда зачем его хранить?

Не уверенный, как он воспримет мою ласку, я прижался к нему всем телом и обвил руками его талию, касаясь губами его шеи, а затем уха. Он не отстранился, вместо этого прильнув ко мне спиной.

— В тот день, когда ты принёс это, напоминание Натаниэля звенело в моей голове бесконечным кругом. Хотя я не мог заставить себя принять его, а потому не мог съесть. Где-то внутри я знал, что Натаниэль был прав. Так что оставил контейнер как напоминание себе о том, что, может быть, ты просто вёл себя дружелюбно. Чем дольше я узнавал тебя, тем больше в этом убеждался. Но когда меня одолевало сомнение, контейнер всегда был на виду.

Аспен хохотнул и повернул лицо к моему.

— Это заплесневелый, отвратительный контейнер супа, который я сварил тебе в мае. Сейчас он тебя убьёт — что никогда не входило в мои намерения. Это уже научный эксперимент, а не суп.

Я прижал его к своему телу и вдохнул свежий после душа запах, уткнувшись носом в его шею.

— Поэтому он остаётся здесь.

К тому времени, как мы отправились в дорогу, напряжение между нами рассеялось, и мы увлеклись лёгким разговором.

Аспен объяснил, как собранная за последние несколько месяцев ДНК даст им довольно точное представление о популяции гризли в Альберте. Я слишком много раз терялся в его технических словах и ничего не понимал, но наслаждался восторгом и радостью в его голосе, пока он говорил о том, что было ему по душе.

На некоторое время наступила тишина, после того, как Аспен закончил говорить, и я откинулся на спинку сидения и наблюдал за проплывающим мимо пейзажем. Я заметил, что он надел часы на одно из своих повреждённых запястий, но другое было открыто, уже не такое красное, как поначалу, но достаточно, чтобы привлечь взгляд.

— Тебя дразнили?

— А? — Аспен бросил на меня вопросительный взгляд, прежде чем снова сосредоточиться на дороге.

— Твои запястья. Дети тебя дразнили?

Аспен усмехнулся.

— Ты даже не представляешь. Крис на полдня онемел от шока, но к ужину в субботу готов был разорваться. Так что я велел ему высказаться и сказал, что после этого не хочу слышать ни слова. И предупредил, что иначе его труп будет валяться в горах.

— Грубо.

— Проведи с ним пять секунд, и тебе захочется поступить так же.

Я представил подростков, которых видел, и задумался, который из них Крис.

— Это тот парень с ирокезом?

Аспен рассмеялся.

— С неудавшимся ирокезом, да.

В тот день возле магазина этот парень открыто флиртовал с Аспеном. При воспоминании об их взаимодействии, у меня внутри начало расти раздражение.

— Он ревнует.

— Он засранец.

— Он к тебе приставал?

Аспен поморщился и бросил на меня вопросительный взгляд.

— Он флиртовал, но знал, что я не заинтересован.

— Разве?

— Прошу прощения?

— Кажется, тебе с ним было весело. В тот день возле магазина, ты флиртовал в ответ.

Внезапный взрыв хохота Аспена заставил меня нахмуриться.

— Уверяю тебя, я не флиртовал.

Я наблюдал за Аспеном, пока он вёл машину, изучал его лицо и ничего больше не говорил на эту тему. Он защищался ужасно настойчиво. Из-за Криса он был не особо уверен, что хочет больше разобраться в наших отношениях по возвращению домой? Я играл с этой мыслью в голове и преуспел в увеличении своего раздражения, думая, играл ли Аспен с нами обоими всё это время.

После четырёх часов езды я был готов распсиховаться. Я беспокоился из-за того, что так долго сидел в машине, и ворчал из-за того, что был так ослеплён похотью, что не заметил всей картины раньше. Аспен предложил остановиться на заправке и перекусить.

Возле автозаправки/закусочной Аспен съехал с дороги и припарковался на маленькой парковке рядом с витриной закусочной. Мы зашли внутрь, чтобы купить немного еды, но обнаружили, что это место было довольно популярной остановкой на шоссе, и большинство столиков были заняты.

Аспен не казался шокированным. Это была маленькая закусочная, которая обслуживала путешественников, и он объяснил, что она заполнена практически всегда. Краска обсыпалась, и столы и стулья из тёмного дерева видали дни получше. Через комнату тянулся длинный прилавок с прикрученными к полу барными стульями. Две официантки в белых передниках разливали кофе и разносили еду посетителям, вбегая и выбегая через двойные двери, которые вели на кухню.

— Давай просто возьмём еду с собой? — предложил Аспен после того, как мы оглядели закусочную. — Мне не особо хочется ждать, пока освободится место.

Мне не хотелось тоже, плюс, уровень шума давил мне на мозг и заставлял меня щуриться от давления.

Мы заказали сэндвичи и картошку и встали на свободное место у прилавка, ожидая. Аспен молчал, и его взгляд был сосредоточен на улице за окном, где люди выстроились у насосов, чтобы заправиться. Через пятнадцать минут официантка сообщила нам, что ждать осталось недолго, так что Аспен хлопнул меня по плечу и встал.

— Ты забери еду, а я заправлю машину. Встретимся на улице?

— Да.

Я наблюдал, как он вышел за дверь и сел в джип. Он подъехал к свободному насосу и заглушил двигатель. Как только вставил шланг, Аспен на мгновение прислонился спиной к джипу, а затем помахал кому-то рукой и подмигнул, тепло улыбаясь.

Молодой парень в чёрных свободных штанах и в обтягивающей белой футболке подошёл с такой же яркой улыбкой. Слишком яркой. Парень оперся рукой на насос, который использовал Аспен, и у них завязался разговор. Беседа продолжалась какое-то время, и Аспен один раз взглянул на цифры на насосе, но быстро вернул внимание к слишком самодовольному парню перед собой.

Должно быть, вскоре бак заполнился, потому что внимание обоих мужчин переключилось на насос. Аспен вынул шланг и вернул его на насос, после чего закрыл бензобак. Он достал из заднего кармана бумажник и попытался протянуть парню пару купюр, но работник отмахнулся от них и позвал Аспена за собой в маленькое здание, которое располагалось между насосов.

Аспен зашёл первым, и парень проводил его, осторожно положив руку на поясницу Аспена. Это действие заставило меня оттолкнуться от прилавка и подойти к окну, чтобы рассмотреть получше. Этот жест был слишком дружелюбным на мой вкус, и я не мог понять, почему Аспену понадобилось зайти внутрь, когда он был более чем готов расплатиться за бензин наличными.

Когда я подошёл к окну, угол обзора лучше не стал, и я собирался выйти на улицу, когда женщина за прилавком крикнула мне, что заказ готов. Нахмурившись, я отвернулся от окна и быстро расплатился за еду, чтобы выйти и разобраться, какого чёрта происходит.

Моё нетерпение увеличивалось, пока официантка не торопясь отсчитывала мне сдачу. В конце концов, я сказал ей оставить мелочь себе, взял пакеты с едой и вылетел за дверь. Пока я подходил к джипу, Аспен вышел из здания, с улыбкой на лице и зачарованным взглядом, посмеиваясь.

— Какого чёрта это было? — рявкнул я.

Он резко остановился и поднял голову, его улыбка сменилась замешательством.

— Что «это»?

— Это, — я кивнул подбородком на здание, внутри которого по-прежнему находился тот работник, и всучил пакеты с едой в руки Аспену.

Он оглянулся на здание, а затем посмотрел на меня, нахмурившись.

— О чём ты?

— Зачем ты ходил туда с ним?

— Чтобы расплатиться за бензин? — он произнёс это медленно и с интонацией, которая выставляла меня идиотом.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— На самом деле, Хаксли, не знаю. Просветишь меня?

В этот момент работник заправки решил вернуться на улицу, и я бросил на него убийственный взгляд, который заставил его передумать.

Аспен нахмурился и стал толкать меня в грудь, подвигая нас, пока мы не оказались за джипом, вне поля зрения, если вдруг этот засранец решит понаблюдать за нами из-за затемнённых окон.

— Какого чёрта происходит?

— Это мне и хотелось бы узнать. У тебя не было причин заходить с ним в это здание. Ты предложил ему за бензин наличку. Я это видел. Но нет, этому раскрепощённому мистеру ты понадобился внутри. Зачем?

Брови Аспена взлетели вверх, и он мгновение смотрел на меня, после чего открыл рот, закрыл, провёл рукой по своей щетине на подбородке, а затем наконец заговорил, тыкая пальцем мне в грудь.

— Я даже не буду обсуждать это. Садись в джип.

Он развернулся, чтобы подойти к своей стороне, но я поймал его за руку. Прежде чем я успел выплюнуть, что хочу получить ответ, он приблизился ко мне, понизив голос до опасно низкого тона.

— Встряхни свою чёртову голову. Я предложил парню наличку, да, но они не принимают купюры в пятьдесят или сто долларов. На витрине есть табличка, которой я не видел, пока он мне не сказал. Я зашёл внутрь, чтобы расплатиться карточкой.

Я открыл рот, чтобы нанести ответный удар, но он подошёл ближе и зарычал.

— Это уже не лезет ни в какие ворота. Садись. В. Джип.

Когда мы снова отправились в дорогу, тишина стала такой тяжёлой, будто превратилась в отдельное существо в салоне, которое давило и поглощало свободное пространство, пока я не почувствовал необходимость подвинуться ближе к окну и дать этому существу требуемое место. Чем дольше это тянулось, тем громче тишина кричала в моих ушах.

Наша еда давно закончилась, и километры оставались позади, пока мы приближались к Крикстоун-Вэлли. Я закрыл глаза, когда мой разум атаковали воспоминания в виде Натаниэля, который отчитывал меня за то, что я обвинял его в том, что по его заверениям не являлось правдой. Такое случалось часто.

 

— Покажи мне твёрдые улики, Хаксли! У тебя есть факты, или твоя голова просто снова придумывает истории?

— Я просто знаю.

— Детка, ты слишком много думаешь, и твоя умная голова просто рушит всё хорошее. Факты. Объективные мысли. Помнишь, что говорил доктор Кольер?

 

Я откинул голову на спинку сидения и ущипнул себя за переносицу.

— Прости, — пробормотал я.

Это было первое слово, прозвучавшее между нами за много часов, и оно так долго висело в воздухе без ответа, что я открыл глаза и взглянул на Аспена. Он сжал руль так, что побелели костяшки пальцев, и смотрел вперёд, сжав губы в тонкую линию.

Я был уверен, что он не ответит, и собирался снова откинуть голову назад, когда он сквозь сжатые зубы выплюнул:

— Я не твоя собственность, Хаксли. Мы никак не обозначили отношения. Мы не встречаемся. Ничего официального. Вообще ничего. Это был очень хороший трах посреди глуши и возможность, может быть, чего-то большего по приезду домой. Если бы тот парень на заправке ко мне подкатывал — чего не было — и если бы я флиртовал с Крисом — чего тоже не было — это тебя не касалось бы.

Злость встала у меня перед глазами пеленой. Очень хороший трах посреди глуши? Разве я не дал понять, что заинтересован в большем? Разве я говорил не достаточно конкретно?

Будто читая мои мысли, Аспен отвёл взгляд от дороги достаточно, чтобы добавить:

— Я сказал, что мы посмотрим, к чему нас это приведёт. Я не знаю, готов ли ты уже к этому. Пока что, на протяжении нескольких часов, я ставлю это под сомнение.

Не трудясь отвечать, так как во мне остался один яд, я снова закрыл глаза и укутался в предпочтительную тишину. Как и все из моего прошлого, Аспен заскочил в состав поезда «тебе нужна помощь» и свистел прямо мне в лицо.

В какой-то момент я провалился в сон и проснулся некоторое время спустя, когда меня толкнул Аспен.

— Эй, до дома осталось минут сорок. Ты хочешь позвонить своей матери и дать ей знать, что почти приехал?

Поток тревоги ударил меня прямо в грудь, пока сонный разум крутил его слова в моём наполовину проснувшемся мозге.

— Остановись.

Мою панику было не скрыть, и Аспен повернул голову в мою сторону.

— Что?! Зачем? — ещё не договорив, он проверил зеркала заднего вида и замедлился, уводя джип на обочину.

Только когда он остановился и повернулся ко мне, я смог сформулировать объяснение своей внезапной вспышки тревоги.

— Она знает, что я еду? — я даже не подумал спросить раньше.

— Она знала, что это возможно, но до сегодняшнего утра я не был уверен, что ты не передумаешь.

Я кивнул, глядя вдаль, куда мы направлялись.

— Ладно. Нам… Нам нужно быть осторожными. Я не буду уверен, в безопасности ли мы, пока не приеду туда. Если люди Россена…

— Хаксли.

Я сосредоточился на Аспене, который ущипнул себя за переносицу с усталым видом, который я множество раз видел в своей жизни. Это было выражение лица наивных людей, которые считали себя неприкасаемыми. Эти люди не слушали, не важно, насколько явно им всё объясняли. Я думал, что Аспен другой.

Он взял свой телефон с приборной панели и протянул мне.

— Пожалуйста, позвони своей матери, — усталость достигла его глаз, и я взял у него телефон, желая найти какой-либо способ заставить его понять.

Натаниэль поначалу тоже мне не верил. Ему понадобилось много времени, чтобы понять, что я могу уловить вещи, которые не улавливают другие люди. И моя мать это понимала.

Я нашёл мамин номер и нажал кнопку вызова, пока Аспен притворялся, что заинтересовался пейзажем. Меня невозможно было одурачить, и я знал, что он краем уха слушает мой разговор.

— Алло? — от её голоса моё сердце сжалось.

— Привет, мама.

Раздался шумный вздох.

— Хаксли, малыш, ты едешь домой?

— Мы довольно близко.

— Ох, милый, — слова выходили из неё с трудом, из-за эмоций. — Не могу поверить, что ты едешь домой.

Этого было практически достаточно, чтобы растоптать все мои беспокойства, но мне нужно было оставаться осторожным и не забывать, какую опасность может вызвать моё возвращение.

— Мама, к тебе кто-нибудь приходил с тех пор, как мы разговаривали в прошлый раз?

— Хаксли, малыш, послушай сейчас меня. Угрозы нет, слышишь?

— Мама.

Она вздохнула.

— Никто не приходил.

Я кивнул и сделал глубокий вдох.

— Хорошо.

— Приезжай домой, милый. Не доставляй хлопот Аспену. Помни, что если ты будешь слишком много думать, иногда это может навредить людям вокруг тебя. Ты очень умный, но не все ведь такие.

Она понимала. Моя мать всегда понимала.

— Я просто не хочу никому навредить.

— Я знаю, малыш.

Мы попрощались, и я вернул телефон Аспену. Он выглядел истощённым, бросая гаджет обратно на приборную панель.

— Мы можем ехать?

— Да.

Аспен больше ничего не сказал. Он выехал обратно на шоссе и повёл машину молча.

Чуть больше часа спустя, Аспен припарковался на обочине у дома, который я не видел много лет. Сады цвели, и газон выглядел свеже подстриженным. Двигатель заглох, но я сидел на месте.

За пять лет, я никогда не ожидал возвращения, но вот, я снова стоял перед домом своего детства. В моей крови текло больше эмоций, чем я мог определить. Страх. Неуверенность. Злость. Замешательство. Тревога. Паника. Облегчение.

Из-за столкновения и смеси ощущений я смотрел вдаль, на прошлое, которое предпочёл бы никогда не вспоминать. Когда это произошло, к чувствам добавилась скорбь.

— Ты в порядке?

После тишины, которая длилась большую часть дня, искренность в голосе Аспена прорвалась сквозь мой туман, и я повернулся к нему.

— Да. Просто… всё это сложно обдумать, — я глянул обратно на кирпичный дом, возвышающийся на фоне безоблачного неба. Я не знал, что делать дальше, или как сделать этот первый шаг. — Послушай, прости меня за…

— Забудь. Давай просто оставим это в прошлом. Я знаю, что тебе не легко. В последнюю очередь тебе сейчас нужно переживать о том, что не имеет значения.

Я повернулся лицом к нему, хмуря брови.

— Не имеет значения?

Он вздохнул и покачал головой.

— Хаксли, ты теперь дома. Сосредоточься на этом.

Лицо Аспена было напряжённым, и в его голубых глазах таился намёк на грусть.

— Так мы всё ещё можем посмотреть, к чему нас это приведёт? Или ты говорил серьёзно о том, что я был просто хорошим трахом посреди глуши?

Он опустил внимание на свои руки и минуту возился с ногтями, прежде чем снова поднять голову.

— Я не это имел в виду. Я был расстроен. Ты бросался в меня сумасшедшими обвинениями. Но, честно говоря, Хаксли, я не думаю, что сейчас хорошее время нам что-то строить.

— Почему?

Он колебался и подбирал слова осторожно, чтобы продолжить.

— Думаю, тебе придётся ко многому привыкать заново. Может, со временем, когда ты устроишься, мы поговорим об этом ещё раз. Тебе следует воссоединиться с семьёй… и, может быть, с доктором тоже.

Я поморщился от его последнего заявления.

— Что?

— Это не повредит.

— Ты считаешь меня сумасшедшим.

— Я не считаю тебя сумасшедшим. Я считаю, что тебе нужна… помощь.

Мои вены наполнились ледяной водой, и я мог только ошеломлённо смотреть, как замедлилось время, и слова Аспена одно за одним встали на места. Как только они полностью осели в моём мозгу, я высвободился от шока и отстегнул ремень безопасности.

Прежде чем я успел выйти из джипа, Аспен схватил меня за руку, которую я быстро попытался вырвать.

— Хаксли, подожди.

Я оглянулся, с растущей злостью.

— Ты знаешь, почему я ходил к доктору Кольеру. Я поделился этим с тобой. Я не болен. Я не параноик. Я не одержимый. Но ты такой же, как все остальные, и видишь только то, что выбираешь видеть. Натаниэль знал. Он видел, как я иногда выматываюсь из-за всего, что обдумываю ежедневно, о чём не думают другие.

— И ты ходил к доктору Кольеру, чтобы успокоить свои мысли, верно?

— Да, — произнёс я сквозь сжатые зубы.

— Ладно. Логично. Так почему бы не пойти к нему снова?

— Потому что я себя контролирую.

Аспен невесело фыркнул, что только разозлило меня ещё больше.

— Хорошо, да, определённо контролируешь. Хаксли, — его хватка на моей руке ослабла, и он обхватил мою ладонь своей, разворачивая меня. — Я не буду тебе врать. Мне действительно нравилось то, что было между нами. Ты… У меня никогда не было такого секса, и это было действительно нечто. Когда твой разум не бежал впереди тебя, я даже наслаждался тем, что узнавал тебя. Но правда в том, что прямо сейчас тебя поглощают мысли, и это немного слишком. Мне не нравится выслушивать обвинения в том, что не является правдой. Так что, как бы сильно я ни хотел посмотреть, что у нас может получиться, я не могу, когда ты такой.

Мой взгляд опустился на наши соединённые руки, и мне понадобилась минута, чтобы найти свой голос. Красный след на запястье Аспена пробудил воспоминание о нашей совместной ночи. О ночи, которая была всего два дня назад.

Прежде чем успеть ответить что-нибудь глупое, я убрал руку из его хватки и открыл дверь джипа. Аспен вышел и помог мне выгрузить вещи на газон, а затем повернулся ко мне.

Я покачал головой, пока он не успел заговорить.

— Просто уезжай.

Оставив его стоять у дороги одного, я направился к входной двери в дом своего детства.

 

Глава 20

Аспен

 

Следующий месяц был загруженным. Так как я не мог оставить своё детище, я много времени проводил в университете, работая над данными, которые мы собрали, и изучая цифры. Пятилетнее изучение популяции медведей-гризли было закончено и ожидало последних подсчётов.

Меня позвали провести несколько семинаров по нашему исследованию и показать новому поколению студентов, полевых биологов, какие возможности видны на горизонте.

Сентябрь уже приближался к концу, когда я, наконец, решил, что жизнь успокоилась достаточно, чтобы начать работу над диссертацией. Я знал, что меня будут прерывать и вызывать в помощь на лекциях и, возможно, на лабораторные работы, но было самое время взяться за дело.

Я сосредоточился на эффектах промышленных отходов на дикой природе. Я годами собирал данные и сидел в своём домашнем кабинете среди гор текстов и различных исследовательских документов, когда раздался стук в мою входную дверь.

Отодвинувшись от своего стола, я снял свои очки для чтения, положив их на бумаги, и встал, чтобы открыть дверь. У меня не часто бывали гости. Иногда заходил Джефф, реже моя мама, но перед этим они звонили, чтобы меня предупредить.

Когда я открыл дверь, мои волосы взъерошил прохладный ветер, и я вздрогнул, увидев своего неожиданного гостя.

— Крис? Привет, как жизнь?

— Красавчик! — его озорная улыбка была такой же яркой, какой была всё лето. — Ты ведь не думал, что от меня можно так легко избавиться? — он протянул кулак, чтобы я стукнулся о него своим, и я поддался, хоть этот жест и заставлял меня чувствовать себя по-детски и нелепо.

— Это было бы глупо с моей стороны. Эмм… Как ты узнал, где я живу?

Крис поиграл бровями.

— Моя миссия — знать о тебе всё, красавчик.

— Это жутко, Крис. Если ты меня преследуешь, я не хочу этого знать. Чем я могу тебе помочь?

Рюкзак Криса висел на его плече, и он поправил его удобнее, прежде чем кивнуть подбородком.

— Не против, если я зайду на минутку?

— Да, конечно, — я отошёл в сторону и придержал дверь. — Ты избавился от ирокеза.

Он провёл рукой по своей стриженной голове, волосы на которой были длиной примерно в дюйм и вернулись к своему натуральному каштановому цвету.

— Да, — он пожал плечами, — у меня было собеседование. Ну, знаешь, профессиональное. Мне нужно было выглядеть хорошо.

— Ну, мне нравится. Человек из тебя получается получше, чем росомаха. Принести тебе выпить?

Я провёл его на свою крохотную кухню, где он бросил свой рюкзак на пол и отодвинул стул от моего столика на двух человек.

— Нет, приятель, не нужно.

Решив прислониться к белой панельной тумбочке, я скрестил руки на груди и любознательно улыбнулся.

— Так чем я обязан такой чести?

Крис покопался в своём рюкзаке и достал папку, которая была смята с трёх углов из-за того, как была засунута.

— Я забыл попросить тебя подписать мои документы с полевых работ, а мне нужно их сдать, иначе мне не засчитают часы, — он передал мне папку и поджал ногу под свою задницу. — Ещё я думал, можем ли мы поговорить.

Это привлекло моё внимание, и я поднял взгляд от изучения первого документа в стопке.

— Поговорить?

Он пожал плечами и опустил голову, будто стесняясь, впервые за то время, что я его знаю.

— Я просто… я говорил, что вдохновляюсь тобой, чувак. Мне сделали два предложения на зимние полевые работы, и я не знаю, которое принять.

Я закрыл папку и бросил её на стол, чтобы отодвинуть стул и присоединиться к Крису. Он встретился со мной взглядом, с оттенком румянца на щеках, что было очаровательно и убрало эту его раздражающую сторону.

— Я польщён. Но, честно говоря, это должен быть твой выбор. Это зависит от того, какие у тебя цели на будущее. По какой тропе ты хочешь пойти?

— Я пока особо не знаю.

— Хорошо, какие есть предложения?

Его глаза зажглись, и он выпрямился, складывая руки на столе перед собой.

— Ну, первое больше связано с изучением окружающей среды. Это в нашей местности. Я буду брать образцы заболоченной земли, флоры, почвы, воды, всего необходимого для изучения. Второе… — он колебался, — это то же самое, что ты делал на севере Онтарио с чёрными медведями. Надевать на них ошейники, разбираться в физиологии и брать образцы для лабораторий.

Воспоминание о подобной должности вызвало улыбку на моём лице. Это было среди моих любимых занятий.

— Это две совершенно разные работы, Крис. Мне кажется, ты знаешь о своём будущем достаточно, чтобы решить, хочешь ты заниматься окружающей средой или дикой природой.

— Да, знаю, — он снова опустил взгляд и провёл пальцем по краю стола. — В этом и дело. Пока ты не присоединился к нам в мае, вертолётная команда приглашала нас с ними, если захочется чем-то заняться, потому что Дэви не особо быстро собирался. В основном они делали то же, что и мы, только выше в горах. Одним утром я полетел с ними. Брэкс, он обученный стрелок из транквилизатора, не часть их команды, оставался в округе с зимнего исследования, которое проводил университет. В целом, та же ерунда, как проект «Чёрный медведь», только с гризли. Ошейники и всё остальное. Так что они спросили, хочу ли я попробовать поработать. Мы поднялись в горы и нашли самого большого чёртового гризли, который, вероятно, только есть. Будто чёртов мамонт, чувак. Брэкс выстрелил в него, вертолёт посадили, и бум, сразу за дело. Медведь боролся с транквилизаторами. Будто действие могло как-то пройти. В любом случае, я просто застыл. В медведя пришлось стрелять два раза. Те парни все сбежались, и я наблюдал, как они надевали ошейник, брали кровь, зуб, образцы шерсти, всё. Его даже подвесили к проклятому дереву.

— Это чтобы взвесить его, ты ведь знаешь, верно?

Огорчение на лице Криса вызывало беспокойство. Он не был обучен и подготовлен делать то, на что взяла его вертолётная команда.

— Теперь знаю. Брэксу пришлось делать ещё и укол. Затем, когда они закончили, мне сказали садиться в вертолёт, потому что они собирались лететь обратно, и нам нужно было двигаться быстро. Асп, это было ужасно страшно. Если я с этим столкнусь при работе с чёрными медведями…

— Воу, воу, — я положил руку на его суетливые пальцы. Он поднял голову, и я увидел напряжённое беспокойство в его глазах. — Давай я попробую объяснить тебе то, что ты видел, а затем расскажу, насколько сильно это будет отличаться от того, что ты будешь делать, хорошо?

Крис закусил нижнюю губу и кивнул, и при этом выглядел невероятно молодо. Несмотря на весь летний флирт, было очевидно, что он воспринимает меня как лидера команды и уважает.

— Прежде всего, меня немного беспокоит, что эти парни могли работать против правил. Там рядом находился или участвовал лидер?

— Да, парень по имени Винс. Он знал, чем занимаются парни, и одобрял, но не летал с ними.

— Хорошо, — когда я убрал успокаивающее прикосновение к руке Криса, он нахмурился и откинулся на спинку стула, глядя на стол. — Итак, прежде всего, разбираться с живым, бодрым медведем и разбираться с медведем в спящем состоянии, это совершенно разные вещи. В случае с чёрными медведями, ты будешь работать с естественно усыплёнными животными, из-за спячки. Их пульс уже будет замедлен, и ты используешь уколы, чтобы временно их отключить. Не будет того же сопротивления, которое ты видел. Активный медведь будет естественно бороться с усыплением, и может потребоваться вторая или даже третья доза, если не поможет. Как с твоим гризли. Даже если они в отключке, их могут разбудить громкие звуки, так что смысл в том, чтобы работать быстро и тихо. Помогают повязки на глаза. Образцы, которые ты берёшь, те же самые. Кровь, чтобы можно было понять, было ли попадание болезнетворных организмов, зачастую берётся предкоренной зуб, чтобы определить возраст, образцы шерсти, все параметры тела, которое можем получить, и ты будешь собирать любых видимых паразитов, вроде клещей. Иногда, если команда обладает хорошими навыками, мы можем взвешивать медведей.

— Подвесив их на дереве. Я не знал, что они это делают, — Крис покачал головой и рассмеялся над собой. — Я не чёртов нытик. Просто всё это было бешено и сумасшедше. Если я увижу такое с чёрными медведями, не знаю, смогу ли я справиться.

Я постучал костяшками пальцев по столу и поднялся с места. Я достал из холодильника две бутылки воды и поставил одну на стол рядом с Крисом, хоть он и сказал, что ничего не нужно. Снова прислонившись к тумбочке, я сделал глоток воды.

— Поверь мне, у тебя опыт будет намного спокойнее. На самом деле, такой проект усилил мою любовь к диким животным и привёл меня к лидерству в проекте «Гризли». Я вырастил в себе уважение и любовь к медведям. Их дух не похож ни на какое другое животное.

Крис отпил из своей бутылки и закрыл крышку, после чего прочистил горло и снова откинулся на спинку стула.

— Знаешь, ты отличный учитель. Я насладился нашим летом. Ты многому нас научил, — он с дьявольской улыбкой пожал плечами и добавил: — Хоть ты меня и не трахнул.

— Засранец, — я рассмеялся вместе с ним. — Но спасибо, Крис. Хоть я был готов отдать проект кому-нибудь другому, было приятно побывать там и завершить его.

Его карие глаза нашли мои и изучали меня. Вернулась вспышка юмора, к которой я привык больше и которую ассоциировал с натурой Криса.

— Так что случилось с самым диким из зверей?

Я нахмурился, не понимая.

— С самым диким из зверей?

Он хохотнул.

— С дикарём из леса, — он бросил взгляд на мои руки. — Я вижу, твои ссадины от верёвки хорошо зажили. Вы двое ещё встречаетесь?

Мои щёки порозовели, и я провёл рукой по волосам, отталкивая укол сожаления. Мне едва ли удавалось не думать о Хаксли. Мне не нужно было снова ворошить прошлое, особенно в компании Криса.

— Нет. Ему пришлось со многим справляться по возвращению домой. Я… Мы разошлись.

Крис удерживал мой твёрдый взгляд, а затем потянулся в свой рюкзак и достал планшет. Нахмурив брови, он стучал пальцами по экрану. Когда нашёл то, что искал, он передал гаджет мне.

Это была статья местных новостей, с заголовком «Найден пропавший мужчина». У меня скрутило желудок от осознания, что такая публичность из-за его возвращения не пойдёт Хаксли на пользу. Я пролистал статью. Особых подробностей не было, но журналист задел несколько уместных деталей, таких как суд, длительное отсутствие Хаксли и его душевное здоровье.

— Я знаю, кто он, — слова Криса прорезались сквозь моё растущее раздражение на прессу за то, что они столько всего раскрыли о Хаксли.

— Что?

— Дикарь. Хаксли. Ты был присяжным на деле о его муже.

Я не мог оторвать глаз от экрана. Фотография Хаксли, прикреплённая к статье, была старой. Я задумался, попытались ли эти идиоты сделать новую. Хаксли никогда не допустил бы этого.

— Аспен?

— Да, так и было.

Я протянул Крису обратно его планшет, нахмурившись. Чтобы отвлечься, я притянул к себе папку с документами, которые нужно было подписать, и занялся ими.

— Я думал, вы друг другом увлеклись. Что случилось?

Проведя рукой по волосам, я перевернул и подписал второй документ, и просмотрел несколько оставшихся, проверяя, требуется ли там моё внимание.

— Мне не особо комфортно обсуждать свою личную жизнь, Крис. Хаксли нужно было вернуться домой. Я помог ему сделать этот шаг. Конец истории.

Я толкнул папку через стол, но Крис не взял её. Он продолжал анализировать меня.

— Так почему бы не вызвать полицию?

Крис никогда не был воспитанным. Почему я этого ожидал? Он говорил то, что было у него на уме.

— Потому что. Ты читал статью. Это было бы травмирующе… а я не хотел усложнять ему жизнь.

— Потому что ты волнуешься за него, — тот факт, что это было заявление, а не вопрос, заставил меня сжать зубы и отвести взгляд.

— Я просто хотел ему помочь. Я знал это дело об убийстве и знал, что оно сделало с ним.

— Чувак, не ври мне. Я видел вас двоих вместе. Влечение было, но появилось что-то большее. Чёрт возьми, я видел, как светилось твоё лицо в тот вечер, когда он оставил тебе записку на двери. Так что случилось? Почему ты ушёл?

Я поднялся из-за стола и подошёл к тумбочке, нуждаясь в занятии, о котором меня не станет расспрашивать парень, вдвое младше меня возрастом.

— Послушай, Крис, моя личная жизнь касается только меня. Мои дела с Хаксли — это личное. Я не один из твоих приятелей-студентов, которые разболтают о своей сексуальной жизни, только потому что ты попросишь. Это немного назойливо, и я это не ценю. Зачем ты это делаешь?

Крис подскочил и загнал меня в угол, скрестив руки на груди.

— Знаешь, мне было всё равно. Мне нравилось дразнить тебя в хижине, особенно, когда твои маленькие секс-марафоны оставляли на тебе видимые раны. Это было весело. Но недавно я увидел эту статью, — он указал на планшет на столе, — и всё стало немного более лично.

Я покачал головой и в замешательстве посмотрел в обеспокоенные глаза Криса.

— Как моя сексуальная жизнь внезапно стала для тебя личной? — слова казались забавными, и я заёрзал от не комфортности ситуации. Крис стоял немного слишком близко, и я не знал, к чему именно он ведёт.

— Ну, не личной, но… Дай мне объяснить.

— Пожалуйста, объясни.

— Мой старший брат покончил с собой, когда мне было тринадцать, — я открыл рот, чтобы ответить, но не знал, что сказать, или как его заявление относится к нашему разговору. — У него было биполярное расстройство. Ему помогали, он принимал лекарства, но система поддержки была дерьмовой. Родители даже не пытались его понять. Он с трудом заводил и удерживал друзей. Большинство времени у него было только это, а я был просто ребёнком. Душевное здоровье это не шутки. Это действительно чертовски реально, и если бы люди тратили больше времени на то, чтобы попробовать это понять, а не сторонились страдающих, тогда, может быть, люди вроде моего брата не чувствовали бы себя такими загнанными и одинокими в этом мире.

Глаза Криса блестели, но я видел, как он борется, стараясь контролировать эмоции.

— Прости, — прошептал я, не уверенный, что ещё сказать.

Мгновение Крис брал себя в руки, а затем продолжил.

— Когда я прочитал эту статью и понял, что ты сделал для Хаксли, герой в моих глазах просто стал ещё лучше. Потому что, знаешь, сколько людей сделали бы то, что сделал ты? Не много, чёрт возьми. Так что между вами произошло?

Боли, исходящей от карих глаз Криса, было слишком много. Я вздохнул и задумался об истине дела. О том, что игнорировал уже месяц.

— С ним действительно не всё хорошо. Ему нужна помощь, а прямо сейчас он не хочет её принимать.

— Ему нужна поддержка от людей, которым не всё равно.

— Крис, я едва его знаю. Довести его так далеко было невероятно трудно.

— Но ты сделал это. Он нашёл в тебе некое доверие, Аспен, иначе не поехал бы. Ты достучался до него. Я… — он опустил взгляд в пол, прежде чем снова перевести глаза на планшет. — Я немного почитал о его расстройстве, потому что мне стало интересно. Ты хоть представляешь, как тяжело войти в доверие к тому, у кого паранойя?

— Крис.

Он повернул голову обратно, и боль сменилась глубокой хмуростью.

— Я думал, ты лучше этого. Не всё в жизни просто, знаешь ли. Люди, которые рискуют и сталкиваются со сложными и пугающими вещами каждый день, в итоге становятся сильнее. Они больше довольны жизнью, потому что упорно боролись за то, чего достигли.

Не говоря больше ни слова, Крис взял свой планшет и папку со стола и засунул их в рюкзак.

— Мне пора идти.

Затем, он ушёл, оставляя меня стоять на кухне шокированным и сбитым с толку.

 

***

 

Я взял с заднего сидения своего джипа коричневое матерчатое пальто и надел его. В середине октября ветер дул с севера, и температура уже два дня не поднималась выше нуля. Застёгивая пуговицы, я уловил взглядом Джеффа, который махал рукой в мою сторону, выходя из служебного выхода за корпусом энвироники в кампусе.

Целый день я перестраивал график после встречи с полевой командой, чтобы провести финальный обзор наших данных о популяции, собранных во время проекта «Гризли». Было приятно снова увидеть команду в последний раз, прежде чем они все продолжат идти по своим карьерным дорожкам.

Крис избегал зрительного контакта всю встречу и был необычно тихим. После его визита ко мне домой несколько недель назад, я только и думал о его словах.

— Аспен. Пойдёшь выпить? Ты едешь домой? — спросил Джефф, когда подошёл ближе.

— Да, много дел. Выпить сегодня не получится.

— Брось. Полли и Ник пригласили нас в «Соболь». Тебе нужно больше общения.

«Соболь» был людным рестораном в стиле бар-и-гриль в центре города. Парни, с которыми я учился, посещали это заведение на регулярной основе. В тот вечер я поморщился от мысли о большой толпе и разговорах. Когда бы я ни возвращался с полевых работ, всегда был период адаптации, когда мне приходилось возвращать мозг к городской жизни. По какой-то причине, это занимало больше времени, чем обычно, и в последнее время мне хотелось только сидеть дома и быть одному.

— Мне не хочется. Веселитесь, ребята. 

Ожидая, что Джефф похлопает меня по плечу и уйдёт, как всегда, я резко остановился, когда он остался стоять передо мной, глубоко нахмурившись.

— Ты в порядке? Ты сам не свой с тех пор, как вернулся домой.

— Ты меня знаешь.

— Знаю, но сейчас всё будто иначе.

Я пожал плечами и уставился в серое небо над головой. В воздухе висел запах осени, и я заполнил лёгкие его земляным, богатым ароматом, наслаждаясь тем, как он заполняет мой разум и успокаивает душу.

— Просто много мыслей. Всё будет в порядке.

Джефф на минуту задумался, а затем кивнул.

— Хорошо. Береги себя. Позвони, если нужно будет поговорить.

— Спасибо, приятель.

Он пошёл обратно к зданию энвироники. Как только он скрылся из виду, я осмотрел парковку. Хоть наше здание стояло в дальнем углу кампуса, это всё равно был пейзаж бетона, зданий со стальными рамами, машин, автобусов, грузовиков и, помимо всего прочего, шума.

Малое количество деревьев было посажено в эстетических целях. Единственная видимая зелень росла в оранжерее рядом со зданием нашего факультета. В хороший день город был унылым, но с тех пор, как я вернулся с севера, всё стало хуже.

Меня огорчало, что человечество разучилось ценить природу. Мы настаивали на том, чтобы делать всё возможное для обеспечения простой жизни — электричество, водоснабжение, продуктовые магазины в каждом городском квартале, мобильные телефоны, компьютеры, интернет. И почему-то ни одного человека не отталкивала эта жизнь. Человечество приспособилось, и очень малое количество людей цеплялось и наслаждалось основами.

Неизбежно, мои мысли переключились на Хаксли, и я сел в свой джип и вставил ключ в зажигание. Я включил печку, усмехаясь от того, как просто мог добиться такой роскоши.

Если мне было трудно возвращаться к цивилизации, что это сделало с ним? Он жил простой жизнью пять лет. Вода, тепло, еда, убежище и безопасность ежедневно были его главной целью, в то время как миллионы других людей больше не задумывались об этом лишний раз.

Как он справлялся?

С ним происходило намного больше, чем со мной. Это казалось ещё одним обстоятельством поверх горы тех, с которыми он уже разбирался.

У меня путались мысли, и шумная городская жизнь вокруг исчезла вдали.

«Ему нужна поддержка».

В моих ушах прозвенел голос Криса. У Хаксли была мать. Кто лучше его поддержит?

Моё сердце колотилось, пока перед глазами проплывало дело об убийстве пятилетней давности. Фотографии, которые я видел, жестокость, которая имела место быть, показания доктора, который объяснял состояние Хаксли и почему тот сбежал. Затем я вспомнил страх в глазах Хаксли в первый раз, когда я предложил ему поехать домой.

«Он нашёл в тебе некое доверие, Аспен, иначе не поехал бы домой».

Дальше вспомнился каждый близкий, интимный момент, и мне пришлось закрыть глаза и опустить голову на руль. Между нами всегда всё было грубо и агрессивно, но я никогда не боялся. Каждое прикосновение было выжжено воспоминанием на моей плоти. Каждый поцелуй всё ещё оставался на губах. Поздно ночью, когда оставался один, я всё ещё чувствовал обвивающие руки-верёвки, пока Хаксли втрахивал меня в матрас. Сырой голод в его глазах держался в поле моего зрения. Властность, с которой он контролировал каждый аспект наших сексуальных встреч, зарождала новое желание у меня внутри.

Всё это было потрясающе, но не являлось частью момента, который тронул что-то в моей груди. Таким моментом была нежность, с которой он позаботился о моих травмированных запястьях. Его лёгкая хмурость, когда он увидел то, что сделал. Мягкое нанесение алоэ и то, как он обвил меня рукой и притянул ближе.

В этот момент я понял, что мы перешли от простого секса к чему-то большему.

Но затем на поверхность вышла реальностью. Как бы это ни было великолепно, правда в том, что в Хаксли Демпси не было ничего простого. Разбираться с его исковерканным образом мышления было утомительно, и я не был настроен делать это постоянно. Девятичасовая поездка в машине дала мне достаточное представление о том, с чем я могу столкнуться, заставляя меня задуматься.

«Я думал, ты лучше этого».

Я действительно вёл себя как придурок?

— Чёрт.

Я нашёл в кармане свой телефон и нашёл номер Аннетт Демпси. Меньшее, что я мог сделать, это узнать, как у него дела.

 

Глава 21

Хаксли

 

Если бы тот парень искоса посмотрел на меня ещё раз, с таким выражением лица, я бы сорвался. Это была простая замена масла. Я даже не разговаривал с ним, и всё же, как только он получил обратно в руки свои ключи, он сбежал на другой конец мастерской, чтобы сесть на уши моему начальнику. Яд на его лице говорил мне всё необходимое. Он пытался добиться моего увольнения. Рассказывал чепуху и выставлял меня в плохом свете. Возможно, говорил ему, что я каким-то образом испортил его машину.

Когда он ткнул в грудь Биллу чек, который получил от кассира, я зарычал и отбросил в сторону свою измазанную маслом тряпку, намеренный пообщаться с шипящим придурком, пока ему не удалось вселить в голову Билла ещё каких-то идей.

Я пролетел по мастерской, сосредоточив взгляд на своей цели, сжав кулаки по бокам. Билл увидел меня краем глаза и запрокинул голову назад, закатывая глаза. Затем он подтолкнул мужчину, над машиной которого я работал, к его автомобилю, похлопав по спине.

Когда я приблизился, до моих ушей донеслись его слова.

— Я это исправлю, Льюис. Езжай. 

 Я сменил траекторию, намереваясь перехватить Льюиса раньше, чем он сядет в машину, но Билл физически сдержал меня и толкнул в стену мастерской. Он посмотрел мне в лицо холодным, предупреждающим взглядом и поднял вверх палец, прежде чем я успел заговорить.

— Я даже не хочу это слышать. Это четвёртый раз за эту неделю. Второй за сегодня.

— Что сказал этот придурок?

— Льюис не придурок, он ценный клиент. Он был расстроен, потому что на кассе не оказалось его сервисной карты, и в этот раз ему должны были поменять масло бесплатно. К тебе это не относится.

Я наблюдал, как задние фары Джетты Льюиса исчезают из мастерской.

— Я видел, как он смотрел на меня, Билл, я не идиот.

Билл сжал в кулаке мою рабочую рубашку, шипя:

— Хаксли, я принял тебя обратно на несколько дней в неделю, потому что знаю, через какое дерьмо ты прошёл, и думал, что ты заслужил перерыв. В одно время ты был хорошим работником, пусть и занозой в заднице. Если продолжишь такое с моими клиентами, я без проблем тебя отпущу. Единственный человек, который добивается твоего увольнения, это ты сам.

Билл сорвался в сторону двери к обслуживающей стойке в комнате ожидания и исчез. Я проверил время на настенных часах. Без четверти пять. Льюис был последним клиентом за день, так что я вернулся на своё рабочее место и прибрался, прежде чем ехать домой.

Ветер середины октября разметал свободные локоны волос вокруг моего лица, пока я шёл несколько кварталов до дома своей матери. Я поднял лицо к ветру, вдыхая и безрезультатно пытаясь уловить уличные ароматы. 

В воздухе витал намёк на осень, но по большей части я чувствовал только выхлопные газы, бензин и резину, запахи чего липли к моему телу после проведённого дня в гараже, а ещё отчётливый, неопределённый запах самого города.

С тех пор, как я вернулся домой, мать позволила мне переехать в большой лофт над гаражом, пока я не найду жильё где-то ещё. Хоть лофт был отделён от основного здания дома — единственный доступ был с задней лестницы возле кухни — я всё равно был не один.

Я вошёл через заднюю дверь, надеясь пройти к лестнице незамеченным. Хоть наше воссоединение было долгожданным, оно также принесло больше воспоминаний, чем мне хотелось. И моя мать не умела закрыть тему, когда поднимались разговоры о Натаниэле.

К сожалению, когда я вошёл в дом, она сидела за кухонным столом, обхватив руками чашку чая.

Её улыбка была натянутой, и она похлопала по месту рядом с собой.

— Присядь.

— Я грязный, нужно помыться.

— Это может подождать. Садись.

— Нет.

Она не стала спорить, опустив взгляд в свою чашку.

— Тебе сегодня звонили.

Моё сердце подскочило к горлу, и я застыл, ожидая от неё продолжения. Журналисты из газеты приходили к дому дюжину раз, желая взять интервью, и я думал, что они, наконец, сдались, когда несколько недель назад выпустили свою чёртову статью. Несмотря на мои настойчивые требования, требования моей матери и представителей власти, чтобы моё возвращение в город оставили в тишине, журналисты не сделали ничего подобного.

Мне понадобились недели, чтобы успокоиться. Недели без каких-либо событий, чтобы успокоить моё сердце. Меня одолевали сомнения и страх. Состояние постоянной тревоги выматывало. Где бы я ни был, с каким бы человеком ни контактировал, что бы ни ел, по моему телу бежали мурашки.

Однако люди Россена продолжали молчать, и наконец, спустя больше месяца, я начинал верить, что моя мать была права. Что угроза прошла.

— Звонил твой друг, Аспен.

Аспен? Напряжение покинуло мои мышцы, пока я смотрел на неё пустым взглядом, не уверенный, что сказать. Прошло полтора месяца. Я не ожидал когда-нибудь снова его услышать.

— Он оставил номер, по которому ты можешь с ним связаться. Просил тебя перезвонить ему.

— Что ещё?

— Он интересовался, как у тебя дела.

— И?

— И попросил тебя перезвонить.

Я не трудился снова приобретать мобильный телефон, так как новизна меня больше не привлекала, так что прошёл по кухне и взял со стойки беспроводной телефон. Хорошо, что моя мать была старше, её не притягивали улучшений технологий, и она осталась со своим домашним телефоном.

Она протянула мне листок бумаги с грубо начёрканным номером и похлопала меня по руке.

— Он милый мальчик.

Я проворчал неразборчивый ответ и ушёл в лофт.

Мебели было мало, и после возвращения домой, я не добавил ничего своего. Там была большая кровать с деревянной рамой, два комода и прямоугольный, изношенный ковёр на деревянном полу.

Я присел на край кровати и уставился на номер, думая, зачем звонил Аспен. Мы расстались не при лучших условиях. Его уверенность в том, что мне нужна была помощь, доставляла мне дискомфорт. Эти слова и его обвинения не отличались от того, что говорили все другие люди, не понимающие меня. И всё же, я не мог отрицать прилив адреналина, который вызвал его телефонный звонок.

Что-то случилось? У него возникли проблемы? У него появилась информация, которую я должен был узнать?

Я набрал цифры и нажал кнопку вызова, моё зрение затуманили ощущения срочности и необходимости ответа.

Прозвучало три гудка, прежде чем он поднял трубку.

— Алло?

В одном этом слове было что-то другое. Его голос звучал напряжённо или устало.

— Привет. Я слышал, ты звонил.

Возникло мгновение тишины, а затем:

— Хаксли! Привет. Как ты?

— Я… в порядке, наверное. А ты?

— Снова живу на полную катушку, знаешь? Чем ты занимаешься? Я слышал, ты работаешь. Это фантастика.

Перемена его энергии была заметной и согрела меня, вызывая на моих губах улыбку.

— Немного. Пару дней в неделю. Мой старый начальник взял меня обратно в гараж. Я был отчасти удивлён. К этому… К этому пришлось привыкать.

— Уверен, так и есть. Эм… послушай, я тут думал, захочешь ли ты выпить или что-нибудь ещё.

По моей коже разрослось тепло, и мне захотелось сразу же согласиться, только его мотивы были не ясны.

— Зачем?

Ему понадобилась минута, чтобы ответить, но когда он ответил, я услышал напряжение за каждым его словом.

— Потому что я был не особо честен с тобой. Я… я надеялся, что мы сможем помириться и… Я не знаю… может, ты сможешь простить моё отсутствие терпения, и мы попробуем ещё раз.

Слыша голос Аспена, я отчасти расслаблялся. Больше месяца я ходил с таким напряжением, снова борясь за то, чтобы встать на ноги и построить заново жизнь, что не был уверен, что меня кто-то хочет видеть в Крикстоун-Вэлли. За несколько коротких предложений, Аспену удалось ослабить узлы в моём разуме и теле.

— Да, было бы отлично. Какие у тебя были идеи?

Аспен предложил кофейню на краю города. Так как пешком туда добираться мне было слишком далеко, он предложил заехать за мной через час.

Умывшись и переодевшись в чистые джинсы, футболку и клетчатую фланелевую рубашку, я ждал Аспена на улице. Дорога была заставлена припаркованными на обочинах машинами. В доме через несколько зданий от дома моей матери играла громкая музыка, и на газоне стояла табличка, объявляющая празднование дня рождения дедушки.

Это рушило равновесие, которые я пытался обрести до приезда Аспена, и я закрыл глаза от ветра, желая снова вернуться в горы, где шум исходил от животных, птиц и насекомых.

Вскоре к обочине у дома подъехала машина, и я открыл глаза и увидел две голубые радужки, глядящие через опущенное окно джипа Аспена.

— Эй, приятель. Ты там заснул стоя? — его лицо осветила улыбка, и в уголках глаз появились морщинки.

Я бросил последний взгляд на шумный дом вдали и открыл пассажирскую дверь.

— Нет, просто пытаюсь отстраниться от хаоса, — я указал за своё плечо.

Аспен оглянулся, после чего посмотрел на меня с сочувствием.

— Тяжело снова привыкнуть к цивилизации, проведя достаточно времени в дикой природе. Поверь мне, я могу это понять.

Аспен развернулся и повёл машину через город к кофейне.

— Как у тебя дела? — он бросил на меня краткий взгляд, отрывая глаза от дороги достаточно надолго, чтобы только улыбнуться в мою сторону. Улыбка не коснулась его глаз и была наполнена беспокойством.

— Справляюсь. Ещё не нашёл себе место. Всё по-прежнему чужое.

— Но ты работаешь. Это хорошо.

Я пожал плечами, вспоминая предупреждение Билла перед тем, как я сегодня ушёл. Несколько лет назад, когда я работал в мастерской, было не так напряжённо. Клиенты не так стремились вставать на сторону против меня, и я не знал, почему не мог настроиться так, как тогда. Все смотрели злыми взглядами. Все шептались за моей спиной. У всех, казалось, был какой-то скрытый мотив.

— Да, — пробормотал я. — Это тоже было тяжело. Не так, как раньше. Всё просто… иначе.

Мы продолжили ехать в тишине, но это была не та же давящая, некомфортная тишина, которая сопровождала нас в поездке домой. Она была приятной. Я ценил взаимопонимание Аспена и необходимость в этом спокойствии. Пока он вёл машину, я закрыл глаза и втянул в лёгкие воздух. Нотка дыма от костра, который лип к его куртке, вызвала у меня улыбку. Ощущение спокойствия от этого было безошибочным. Я скучал по этому.

Когда он остановился перед кафе и заглушил двигатель, никто из нас не сдвинулся. Витрина была большой и показывала шумную обеденную зону, заполненную рассаженными по разным столикам посетителями. В дальнем углу женщина играла на гитаре и пела; музыка не была слышна нам на парковке, но моя спина рефлекторно выпрямилась.

Казалось, Аспен тоже оглядывал наш пункт назначения, напряжённые мышцы его челюсти заставили меня задуматься, неприятна ли ему тоже вся эта атмосфера.

— Планы меняются, — он повернулся посмотреть на меня, указывая большим пальцем на кафе через лобовое стекло. — Я зайду и возьму нам кофе, и мы поедем в парк Лионель, пройдёмся по лесным тропинкам, подышим свежим воздухом.

Мне не пришлось даже думать. Я отчаянно закивал, наблюдая, как толпа аплодирует законченной песне гитаристки.

— Этот план мне нравится.

— Идеально. Что ты будешь пить?

С момента возвращения домой, я вновь приобрёл любовь к кофе более простого уровня.

— Большой чёрный.

— Принято.

Аспен исчез в кафе и вскоре вернулся с двумя бумажными стаканчиками в картонной подставке. Ветер сдувал его русые волосы ему в лицо, и он пытался повернуть голову, чтобы исправить проблему. С августа волосы отросли длиннее. Это дополняла щетина на его челюсти и щеках, и я не мог отвести взгляд. Время будто только сделало мою тягу к нему сильнее.

Он заскочил в машину и протянул мне подставку, чтобы увезти нас в парк Лионель.

Парк Лионель располагался на задворках города. Там было много природных троп, а так же информационный центр для посетителей, где рассказывали о местных обитателях дикой природы и их привычках. Летом это было популярное место для дневных прогулок или туризма, но прохладным октябрём вокруг было пусто.

Аспен проехал к началу парка и припарковался на обочине дороги, после чего заглушил двигатель. Наполненный по большей части вечнозелёными растениями, лес по-прежнему сиял всеми потрясающими цветами осени. Как только мы вышли из джипа, и я сделал первый вздох этого воздуха, моё тело охватило спокойствие. Над головой пели птицы, и шуршание сухих листьев, раздуваемых по земле и дороге, было моей любимой песней.

— Здесь хорошо, да?

Больше, чем я мог выразить.

Он жестом позвал меня за собой, и мы направились к тропе, в приятную дикую природу, которая ждала нас. Мы попивали кофе и шли неспешным шагом. Торопиться было некуда. Шум города остался позади. Несколько раз Аспен останавливался, прося меня послушать определённых птиц и объясняя, как распознать их только по звукам.

— Я не могу даже сосчитать, в отслеживании скольких миграций птиц я принимал участие. Различать виды можно научиться быстро.

Он был полон информации и говорил эмоционально. Любовь к природе сияла и исходила от него волнами. Кажется, я не замечал такой яркости, когда мы были на севере, но после отрыва от города, контраст был очевиден.

Через час прогулки по тропинке, Аспен остановился и присел на упавшее дерево в мелколесье. Не задумываясь, я присоединился к нему.

— Так вот, — начал он, напряжение в его голос вернулось. — Я хочу официально извиниться за отсутствие у меня терпения и за то, что я не обдумал глубины того, с чем ты столкнулся по возвращению домой. Надеюсь, ты можешь меня простить, — его рука легла на моё бедро, которое он легко сжал.

Эта связь оживила мою кожу, и я мгновение смотрел на его руку, прежде чем потянуться и обхватить её своей.

— Я действительно хочу посмотреть, к чему это приведёт, Хаксли. Я знаю, что тебе со многим приходится разбираться, но не хочу быть тем парнем, который уйдёт только потому, что всё не кажется идеальным. Я не такой мелочный, и я считаю, что между нами что-то есть.

Он повернул ладонь к моей и переплёл наши пальцы.

— Что думаешь? — спросил он.

Я не мог не согласиться. Аспен был единственным, кто помог мне обрести баланс после возвращения в Крикстоун. Постоянный поток тревоги увеличивался каждый день. Потребовалось только услышать его голос, чтобы шторм успокоился. Я не мог описать, насколько мне помогало сидеть рядом с ним, держать его за руку.

— Я думал, что для тебя всё это слишком.

Он замер и опустил взгляд на наши соединённые руки.

— Было не честно так говорить, особенно, когда мы едва знаем друг друга. Ты испытывал большой стресс, и я должен был оказывать больше поддержки.

— Мне нравилось то, что было.

— Мне тоже.

Аспен соскочил с дерева и встал между моих ног. Из-за высоты ствола, он оказался выше меня и смотрел вниз, водя ладонями по моим рукам. Они добрались до моих щёк, и он на мгновение обхватил моё лицо, а затем скользнул ладонями на мой затылок и наклонился поцеловать меня.

Машинально, я обвил его руками и притянул ближе к своему телу, тая в первом поцелуе, которым не угрожали выбить друг другу зубы. Это было медленно и мучительно, растягивая эти напряжённые эмоции, которые трепетали у меня в груди. В прошлом наши действия были грубыми и жадными, переполненные нуждой и избытком похоти, которая требовали немедленного удовлетворения.

Его язык скользнул вдоль моих губ, прося входа, и я подчинился, втягивая и посасывая его язык, прикусывая его нижнюю губу и наслаждаясь тем, по чему скучал. Так продолжалось долгое время, заманчиво напоминая нам обоим о том, без чего мы обходились.

Когда Аспен отстранился, его зрачки были расширены и полны того же желания, которое я чувствовал в себе.

— Значит, мы попробуем? — спросил он, облизывая свою покрасневшую нижнюю губу.

— Я бы этого хотел.

Я сжал в кулаках его куртку и притянул обратно к себе для большего. Прохлада и спокойствие, с которых всё началось, менялись, и по краям искрил жар, притягивая нас к пламени.

Пока мы исследовали рты друг друга, Аспен отцепил одну мою руку от своей куртки и направил её к напряжённой выпуклости на своих джинсах. Я простонал ему в губы от этого открытия и грубо потёр его стояк, вытягивая на поверхность его стоны.

Я не мог отпустить его губы; не хотел. По его вкусу я скучал больше, чем осознавал, и мне хотелось побаловать себя подольше.

Переместив внимание с его эрекции на пуговицу на джинсах, я быстро расстегнул её и спустил его штаны достаточно, чтобы раскрыть твёрдый член. Только тогда я перестал целовать его, чтобы увидеть свой приз и подразнить его долгими, томными движениями руки.

— Чертовски прекрасен, — прорычал я, не решив, чего хочу больше — чувствовать вкус его губ или его члена.

Аспен решил за меня, поднимая моё лицо обратно к своему и накрывая мои губы своими. Он толкнулся в мою руку и одновременно всхлипнул мне в рот. Чёрт, мне нравились его звуки. Он всегда был таким шумным. Мой собственный член болезненно прижался к джинсам, умоляя о внимании, но это могло подождать. Наблюдение за оргазмом Аспена становилось моим новым любимым занятием.

Чем ближе он был к экстазу, тем меньше контролировал свои движения. Мне хотелось увидеть его лицо, когда он кончит, так что я запустил пальцы свободной руки в его волосы, оттягивая его голову назад, разделяя нас и раскрывая его шею, продолжая размеренно дрочить его член, вытягивая поток бессвязных звуков из этого прекрасного горла. 

Я потянул чуть сильнее, крепче сжимая пальцы в его волосах, облизывая его горло, прикусывая кадык и перемещаясь к его уху. Я знал о мучениях Аспена от похоти достаточно, чтобы знать, как ему нравилась небольшая грубость. В смешении с его удовольствием, при достижении экстаза у него задрожали колени.

Он зажмурился, и его губы приоткрылись, пока по шее и щекам разрастался румянец.

Я прикусил его подбородок и наблюдал за его лицом, когда пришла первая волна. Его мышцы напряглись, и тело дрожало и вибрировало, пока он кончал мне в руку, крича в безлюдном лесу.

Он рухнул на моё тело, тяжело опираясь и позволяя мне держать его вес, пока опускался, не в силах двигаться. Он уткнулся лицом в мою шею, его горячее дыхание согревало мне кожу.

— Как у тебя получается простой мастурбацией вызывать такие ощущения? — спросил он, тяжело дыша.

Я хохотнул от его ошеломления. Когда его дыхание вернулось в норму, я поднял его со своей груди и провёл большим пальцем вверх по его горлу, вдоль челюсти и останавливаясь на его губах.

— Ты такой чувствительный. Я чуть не кончил, наблюдая за тобой.

С потяжелевшими и прикрытыми веками, он казался практически пьяным, улыбаясь в ответ.

— Я могу помочь тебе с этим?

Я сжал его подбородок и притянул его лицо ближе.

— Да, можешь. Становись на колени, потому что я хочу трахнуть этот великолепный рот.

 

***

 

Всё уже погрузилось во тьму, когда мы дошли обратно до джипа. Перемена звуков вокруг была знакомой. Дневные существа дремали, в то время как ожили ночные. Где-то наверху слышалась большая сова, и эхом вокруг нас раздавался писк стаи летучих мышей, пролетающих мимо.

Моё тело переполнило ощущение борьбы, когда я сел в джип рядом с Аспеном. Осознание того, что мы возвращаемся в город, снова заполнило моё успокоившееся тело напряжением и страхом.

Аспен почувствовал изменения в моём настроении и положил руку на моё бедро, а затем выгнул бровь.

— Ты в порядке?

— Да. Всё хорошо.

Он завёл джип и проехал несколько минут, прежде чем пришлось остановиться на светофоре. Пока мы ждали зелёного света, он сжал губы в одну сторону и искоса посмотрел на меня в темноте джипа.

— Хочешь ненадолго заехать ко мне домой?

Его приглашение согрело меня всего.

— Да, было бы отлично.

Это привлекало намного больше, чем возвращение домой, где всё казалось чужим — особенно я — и мои мысли испарились.

 

Глава 22

Аспен

 

Прошло три недели с тех пор, как мы гуляли по тропинкам парка Лионель. Мы с Хаксли осторожно двигались вперёд, встречаясь пару раз в неделю, когда наши графики не сталкивались. Ему было тяжело на работе. Когда он рассказал часть своих проблем и что происходит, я сразу увидел настойчивую паранойю, которая окружала его, и был благодарен, что его начальник вроде как понимает причуды Хаксли. Любой другой мог бы его уволить.

Казалось, Хаксли совсем не считал себя параноиком. Прямо как объясняла его мать. Вместо этого он считал, что находится на шаг впереди и замечает вещи, которые не видит большинство людей. Что было в каком-то смысле точно, только правда в том, что вещей, которые он видел, не существовало.

Когда мы были вместе, по большей части нас было всего двое. Мы либо уезжали из города, чтобы побыть в уединении природы, либо прятались у меня дома, где разговаривали допоздна, а затем он трахал меня так, что я не мог ходить. В каких-то смыслах мы были очень похожи. Мы питали антипатию к толпам и городской жизни и оба были ненасытны в спальне.

В этот вечер я предложил пойти на настоящее свидание и попросил Хаксли пойти со мной на ужин в ресторан в центре. Хоть место располагалось в самом сердце Крикстоуна, оно не было модным, вместо этого было пропитано деревенской непринуждённой атмосферой. Декор был тёплым и приветливым, с природными деревянными акцентами, тусклым освещением и без агрессивной музыки.

Он неохотно согласился. От меня не скрылось напряжение, вызванное моим предложением, и я списал это на его продолжающееся привыкание к обществу.

В шесть тридцать я остановился на подъездной дорожке у дома его матери и оставил джип заведённым, чтобы сходить и сказать Хаксли, что я приехал. Аннетт открыла дверь с широкой улыбкой.

— Приятно тебя видеть, Аспен.

— Взаимно, миссис Демпси. Как вы?

— У меня всё хорошо, — она кивнула, подчёркивая смысл своих слов. — Хаксли уже идёт.

— Спасибо.

Когда я собирался развернуться, она поймала меня за руку. Оглянувшись, я остановился. Она нахмурилась.

— У него сегодня был сложный день. Он на грани, просто чтобы ты знал.

Я почувствовал это, когда мы недавно говорили по телефону. С Хаксли у меня часто складывалось ощущение, что я имею дело с тикающей бомбой. В одну минуту с ним могло быть всё хорошо, а в следующую он мог взорваться. Я испытал это на себе.

Я кивнул миссис Демпси и вернулся ждать к джипу, подбадривая сам себя. Общение с Хаксли требовало совершенно другого подхода. Мне это не давалось естественно, и я всё ещё учился, как отвечать, когда он срывается из-за того, что больше ни для кого не имеет смысла. В моих ушах постоянно звенели слова Криса о психическом здоровье: «если бы люди тратили больше времени на то, чтобы попробовать это понять, а не сторонились страдающих, тогда, может быть, люди вроде моего брата не чувствовали бы себя такими загнанными и одинокими в этом мире».

Через несколько минут Хаксли вышел в тёмных джинсах, обтягивающей чёрной футболке и поношенной кожаной куртке. Его волосы были собраны в пучок на затылке, и борода была подстрижена; он выглядел намного менее диким, чем в день нашей первой встречи. От него по-прежнему исходила аура грубости, но он определённо хорошо приоделся.

Он поймал мой взгляд, пока садился рядом со мной, и его задумчивость была очевидной. Я не хотел усугублять его тревогу, так что вёл себя непринуждённо, надеясь вытащить его оттуда, куда его унесли мысли.

— Ты хорошо выглядишь. Должен признать, если ты когда-нибудь побреешься или обрежешь волосы, я могу мысленно немного поплакать.

Я ухватил его за подбородок и увидел, как уголок его губ слегка приподнялся, прежде чем я поцеловал его. Его улыбки и смех было тяжело заработать, но за последние несколько недель мне всё чаще удавалось их вытаскивать.

— Моя мама ненавидит и то, и другое.

Я хохотнул и ещё раз поцеловал его, после чего сел обратно и завёл джип.

— Думаю, дети рождаются с желанием найти способ разозлить родителей. Я знаю, что с детства, если мама говорила мне: «Аспен, не лазь по этим деревьям», мне только это и хотелось делать.

Хаксли почесал свою подстриженную бороду и кивнул.

— Да, и скоро зима. Это спасает от холода.

Я вёл машину по городу к «Гарден Солитьюд», ресторану, который по моим надеждам не должен был быть слишком шумным и заполненным в среду вечером.

Я припарковался в квартале от ресторана и отстегнул ремень безопасности, в то время как Хаксли сузил глаза, глядя в окно и не двигаясь.

— Идём, у них приличное меню. Думаю, тебе понравится.

Он неохотно вышел из джипа следом за мной и сунул руки в карманы, глядя вдаль, в сторону конца Хенли-авеню. Пока он был заперт где-то внутри своей головы, мне потребовалось подойти и коснуться его руки, чтобы его освободить.

— Ты в порядке?

Он шумно сглотнул, по его кадыку было видно напряжение и сложность этого действия.

— Да. Идём.

Только когда я повёл его через дорогу, взяв под локоть, он смог оторвать взгляд от того, что видел в своих мыслях.

Когда мы оказались в ресторане, я был рад, что там оказалось не людно. Молодой мужчина в тёмных брюках, белой рубашке и красном фартуке на талии поприветствовал нас с сияющей улыбкой.

— Добро пожаловать в «Гарден Солитьюд». Вам столик на двоих?

— Да, спасибо.

Он развернулся и минуту подскакивал на носках, оглядывая свободные столики. Взяв два меню со стойки у двери, он сказал через плечо:

— Пройдёмте.

Он привёл нас к двухместному столику у окна. Когда он положил меню на места, я сел на один из стульев. Официант начал рассказывать о специальных предложениях вечера, и пока он говорил, я поймал взглядом Хаксли, который хмурился на окно и не собирался садиться.

Внутри него что-то бурлило, и прежде чем я успел разобраться, в чём дело, он развернулся к молодому, ничего не подозревающему человеку рядом с собой и схватил его за плечо, разворачивая, чтобы они оказались лицом к лицу.

Официант опешил, и я едва ли мог его винить, Хаксли умел выглядеть чертовски пугающе, особенно с ядом, который прокрался в выражение его лица.

— Почему вы сажаете нас здесь?

— Я, эмм… — взгляд парня метнулся ко мне, умоляя о спасении.

Я мгновенно соскочил с места и оттянул Хаксли от бедного парня.

— Что ты делаешь?

— Из всех пустых столиков, он сажает нас здесь? На открытой местности у окна?

Я не понимал. Тревожность Хаксли резко возросла, и он мрачно смотрел за моё плечо, оглядывая обстановку. Он снова открыл рот, и я вмешался, пока он не успел сорваться и разлететься на части, которые я не смогу собрать.

— Послушай, он ничего под этим не подразумевал. Расслабься, — я развернулся к молодому человеку, удерживая Хаксли позади себя, и сочувственно улыбнулся. — Простите, может, мы могли бы сесть где-то в другом месте?

Паренёк кивнул и подхватил меню, не отрывая взгляда расширенных глаз от Хаксли. Он сорвался в другую сторону и нерешительно указал на столик в конце ресторана, в углу. Умоляющие глаза ждали от меня одобрения, и когда я кивнул, он положил меню и ушёл.

Я развернулся к Хаксли и посмотрел на него мрачным взглядом, прежде чем он успел сесть.

— Что это было?

Он наклонил голову на бок и посмотрел на меня с неверием, будто я каким-то образом должен был найти ответ сам. Когда я приподнял брови, ожидая от него слов, он будто разозлился или почувствовал раздражение.

Хаксли махнул рукой в сторону места у окна и наклонился ближе, шипя мне в лицо:

— Он сажает нас там, надеясь, что кто-нибудь нас заметит и разберётся с проблемой. Ты не понимаешь?

— Прости, Хаксли, с какой проблемой? Тебе нужно говорить очень конкретно, потому что я запутался.

Он посмотрел через плечо и оглядел ресторан, после чего усадил меня на стул напротив себя. Усевшись сам, он прильнул ближе и понизил голос.

— Ну, у меня нет проблем с ориентацией, я открыт с тех пор, как закончилась старшая школа. Не пойми меня неправильно, я не буду махать флагами на параде гордости, но я не прячусь. Когда люди вроде него, — он кивнул подбородком на официанта, — сажают нас в таком открытом месте, они делают заявление. Любой сумасшедший псих, который идёт по улице, может увидеть нас и разобраться с проблемой. Он надеется на это. Мы просто сидим там и ждём, пока у кого-то закипит ненависть. Знаешь, что будет потом?

От моего лица отхлынула кровь, когда все кусочки пазла собрались вместе.

«Затем злой, гомофобный придурок нападает на тебя на улице и убивает твоего мужа, чтобы сделать заявление».

Я не мог найти голос на эти едкие слова. Судя по выражению лица Хаксли, он чётко и ясно услышал мои мысли, кивая и оглядывая ресторан.

Я не мог решить, полностью ли он выжил из ума или был так травмировать тем, что с ним произошло, что создавал сценарии, отражающие нападение на них с Натаниэлем.

Не было никаких доказательств, что нападение Дерика Россена было умышленным. Он ни в чём не признался. Хотя казалось очевидным, что это было сделано в качестве заявления против геев, даже в суде это не сыграло значения. Это были просто домыслы. Активное воображение Хаксли за него решило, как всё было. Хаксли был склонен к паранойе, и я ясно как днём видел, как его расстройство, в паре с ужасным нападением на них с Натаниэлем, в его голове превратилось в крайне реальный вывод.

Как я должен был с этим справиться, чёрт возьми?

Никогда не спорить с заблуждениями.

Никогда не поддерживать заблуждения.

НЕ ПРИНИМАТЬ заблуждения.

Мой разум опустел. Я знал всё, что нельзя было делать, но понятия не имел, что было можно. У меня оставалось только напоминание Аннетт о том, что я должен понимать, какие у него возникают чувства.

— Эмм… Иногда быть геем страшно. Никогда не знаешь, что может произойти.

Я прикусил язык. Было ли это поддержкой его мыслей?

Он кивнул и будто бы немного расслабился.

— Мы должны быть внимательны. Мир, в котором мы живём, больше не безопасен.

Не уверенный, как ответить, и нацеленный не говорить ничего неправильного, я открыл своё меню, надеясь сменить тему и вернуть Хаксли в то состояние, в котором я понимал его лучше.

Новый разговор помог. Настрой Хаксли изменился, когда я заговорил о проектах, над которыми работал за все годы в Канаде и Соединённых штатах. Он задавал много вопросов, сравнивая то, что мог, со своим опытом на севере.

Каким-то образом мы дошли до темы рыбалки.

— Я не уверен, что смогу снова взять спиннинг и вспомнить, что делал. Знаешь, как долго нужно учиться пользоваться только леской и крючком, без роскоши в виде приманок?

Я хохотнул, отодвигая свою пустую тарелку.

— Я завидую твоим навыкам. Пока ты был там, у тебя развились все эти навыки по выживанию в природе, которые многие люди забывают использовать.

— Выбора не было. Возвращаться назад в развитии было тяжело. Удивительно, сколько всего мы принимаем как должное.

Взрослая женщина, которая стала нашей официанткой после того, как молодой парень отказался нас обслуживать, подошла и забрала наши тарелки. Мы отказались от десерта и оплатили счёт, после чего надели куртки и пошли обратно на вечернюю улицу.

Как только мы вышли из ресторана, Хаксли снова застыл, и его взгляд устремился в конец дороги. До меня дошло. Угол Хенли-авеню и бульвара Проктер, где был убит Натаниэль. В двух кварталах от того места, где мы стояли. Как я мог быть таким глупым?

Если свидание в городе для Хаксли было стрессом, мой выбор места определённо этому не помог. Не уверенный, в какой он нуждается поддержке, я замедлил наши шаги к джипу и развернул его лицом к себе.

— Тебе нужно прогуляться?

Может быть, ему нужно было сходить туда. Или, возможно, это была слишком пугающая перспектива. И снова, у меня не было ответов.

Он, не двигаясь, смотрел вдаль, и не в первый раз я задумался, восстановился ли он после трагедии должным образом.

— Если нужно, мы можем туда сходить.

Он отрицательно покачал головой, но, тем не менее, ноги повели его в ту сторону. Я пошёл следом. Его взгляд метался повсюду недоверчиво, но в глазах всё же горела решительность.

На углу был театр, и я вспомнил из слушания, что Натаниэль и Хаксли шли с позднего спектакля, когда всё произошло. В среду вечером на улицах было тихо. Мимо нас изредка проезжали машины, но по тротуару никто не шёл. Прохлада конца октября мало кого привлекала.

Я позволил Хаксли идти впереди, держась сзади и наблюдая, давая ему необходимое уединение. Каждая проезжающая мимо машина получала мрачный взгляд от моего обеспокоенного парня, и каждый тёмный угол был осмотрен. В конце концов, Хаксли остановился, его внимание привлёк тротуар под ногами.

На его лице играло много эмоций, и мне пришлось заставить себя не вторгаться в его личный момент. Наблюдая, я думал, что он видел. Переживал ли он те последние моменты? Придумывал ли больше мотивов, которых никогда не было у убийцы Натаниэля? Изобретал ли больше иллюзий, которые заставят его снова скрываться? То, что он пережил, было ужасно.

Не беря во внимание его диагноз, помимо терапии мужчина нуждался в консультации в связи с потерей близкого человека. С того вечера, когда всё произошло, Хаксли не переставал бежать. Только через пять лет для него всё начало замедляться. Реальность — или версия реальности — выходила на поверхность внутри Хаксли. С которой он не сталкивался до того вечера. В то мгновение я задумался, бывал ли он на могиле Натаниэля с тех пор, как вернулся домой. Наблюдая, как тяжёлые эмоции напрягают его лицо, я чувствовал сердцем, что этому мужчине отчаянно нужно попрощаться, но он не знал как.

Резко вырвавшись из того воспоминания о прошлом, которое взяло его в заложники, Хаксли поднял голову и снова осмотрел улицы. Черты его лица стали твёрже, и он пошёл обратно ко мне, стоящему в дюжине шагов, опирающемуся на витрину закрытого магазина. Не обращая на меня внимания, он поспешно прошёл мимо и помчался в сторону джипа.

Следуя за ним по пятам, я нажал кнопку разблокировки на брелке, как раз когда он потянулся к ручке, открыл дверь с пассажирской стороны и сел в салон. Я сел рядом с ним, но не собирался уезжать. Наше свидание прошло не по плану. Хоть были приятные моменты, возникло напряжение.

— Я очень сожалею о том, что произошло с Натаниэлем. Мне не пришло в голову, насколько близко этот ресторан к… — я кивнул в конец улицы, где был театр.

— Это в прошлом.

— Разве? Если это не так, всё нормально.

Это не было нормально. Я знал, что не было. И не должно было быть. На его лице ясно была видна боль, когда стоял на тротуаре и смотрел на последнее место, где видел живого Натаниэля. Хаксли было больно.

— Иногда я думаю, что если бы я был осторожнее, этого никогда бы не произошло. Как я это упустил?

«Потому что ты не такой проницательный, каким себя считаешь. Никто таким быть не может. Ты не можешь предсказать будущее, каким бы способным себя ни считал».

Я знал, что не могу сказать ничего из этого, так что потянулся и вместо этого взял его за руку, привлекая внимание.

— Всё это было не по твоей вине.

Его челюсть сжалась.

— Натаниэль знал, что у меня чутьё на неприятности. У меня такое ощущение, будто я его подвёл.

«Натаниэль умел маневрировать среди твоих мыслей. Это не одно и то же». И снова, я придержал язык. Казалось, его мёртвый муж обладал навыком, которого не было у меня, и я мне трудно было общаться с Хаксли, когда он был в таком расположении духа.

— Ты его не подвёл.

Хаксли вытянул руку из моей хватки и подвинулся вперёд, глядя в окно. Я понял намёк на то, что разговор закончен, и завёл джип. Из-за тяжёлой атмосферы, я не был уверен, хорошая ли идея приглашать Хаксли к себе домой, так что поехал к его дому.

На подъездной дорожке я поймал его за руку, прежде чем он успел выйти. Когда он развернулся, выражение его лица было настороженным, так что я подошёл к вопросу осторожно.

— Хаксли, ты прошёл через очень травмирующее событие. Ты потерял кого-то очень близкого, самым ужасным способом, и я не думаю, что ты должным образом с этим справился. Ты думал поговорить с кем-нибудь?

Его взгляд помрачнел.

— Я не чёртов псих. Со мной всё в порядке. Не будь таким, как они.

— Кто они?

— Эти люди, которые считают меня параноиком и говорят, что я всё выдумываю.

— Я… Я так не считаю, — всё уже шло не очень хорошо. — Я имел в виду консультации в связи с утратой. Ты испытываешь много боли из-за смерти Натаниэля, и может быть, разговоры об этом помогли бы. Может быть, ты узнал бы, как попрощаться.

Он невесело рассмеялся и отстранился, когда я потянулся к его руке.

— Я знаю, что ты делаешь. Я не тупой. Ты думаешь, я не понимаю?

Мне пришлось собрать все силы, чтобы не закатить глаза.

— Что понимаешь, Хаксли? — нотки раздражения в моём голосе избежать не удалось.

— Это твой хитрый способ упечь меня куда-нибудь. Убедить меня встретиться с консультантом, а затем, пока я там, они могут исследовать мою голову и снова накачать меня этими проклятыми лекарствами. Перемешать мои мысли, чтобы я не мог нормально думать. Что ж, к чёрту всё это. Я говорил тебе, что мне не нужна помощь. Если ты думаешь, что можешь мной манипулировать, ты ошибаешься.

Он вылетел из машины, не оглядываясь и оставляя меня ошеломлённым, сбитым с толку и с отвисшей челюстью.

 

Глава 23

Аспен

 

На следующие дни воцарилась полная тишина. После того, как мне чуть не оторвали голову, я отказывался звонить Хаксли, и, учитывая, что я был не больше, чем очередным охотящимся за ним человеком, он тоже мне не звонил.

В пятницу вечером я устроился на лоджии с задней стороны своего дома, где витражные окна показывали красоту живописной осени. Большинство листьев опали и покрывали задний двор красочным ковром красного, оранжевого и жёлтого цветов.

Я забрался на диван-качели с книгой и горячим чаем, чтобы почитать и отвлечься от всего. Было только начало четвёртого, когда в мою входную дверь постучали. Поднявшись, я загнул уголок книги и положил её на стеклянную поверхность стола рядом.

Я никого не ждал и приостановился, думая, не пришёл ли Хаксли. Его слова по-прежнему вызывали злость у меня под кожей, и я не был уверен, в настроении ли снова его видеть. Приготовившись к столкновению, я отодвинул засов и открыл дверь.

Джефф.

Джефф был высоким и жилистым. Мы были одного возраста, но я всегда дразнил его тем, что взрослею лучше. Его каштановые волосы поседели на висках, больше, чем было до лета. Волосы у него были длинные, откинуты на бок и идеально уложены гелем. Какую бы любовь мы ни делили к полевой биологии, он был намного более собранным и стильным, чем я. Его внешний вид соответствовал учебным аудиториям, в то время как мой соответствовал природе.

— Эй, как жизнь, — я открыл стеклянную дверь и пригласил его войти.

— Не очень. Подумал заскочить и посмотреть, как дела. Ты перенёс свой сегодняшний семинар. Я хотел убедиться, что всё в порядке. Отменять всё в последнюю минуту не в твоём стиле.

Мы прошли на кухню, где я достал из холодильника пару бутылок пива и предложил одну ему.

— Я вчера был погружен в своё исследование, и сегодня утром мне нужно было закончить то, что я начал, — я пожал плечами и отпил из бутылки. — Мои мысли были в другом месте, вот и всё.

Джефф окинул меня знающим взглядом, открывая свою бутылку.

— И это настоящая причина?

Я присоединился к нему за столом и самодовольно улыбнулся.

— Это причина, которую ты услышишь.

— Я так и понял, что ты полон дерьма. Что происходит? 

Я вздохнул, наклоняясь вперёд. Я не часто рассказывал о своих отношениях. Моя личная жизнь была священна, и Хаксли с его поведением, единственного из всех людей, которые были со мной, объяснить было сложно. Он не был рядовым бойфрендом, и если мне было проблематично принять его состояние, как это поймут другие?

— Ну… есть один парень.

— Я знал, что кто-то был. Зови это чутьём, но я уловил такую ауру.

Я ковырял наклейку на своей бутылке и бросил на Джеффа предупреждающий взгляд.

— Я рассказываю об этом только потому, что ты мой друг, так что эта ерунда должна остаться между нами. Ты ведь знаешь, я ненавижу, когда люди лезут в мои дела.

— А я не такой.

Я на мгновение задумался о том, сколько Джефф мог помнить о моих вопросах в начале лета. Он знал, что я нашёл пропавшего парня; на самом деле, он помог мне разыскать мать Хаксли. Чего Джефф не знал, так это всего, что обнаружилось с тех пор.

— Ну… Он отличный парень. У нас много общего. Мы ценим тишину и природу. Но у него есть состояние или расстройство… Я не уверен, какой термин будет политкорректным, — я посмотрел на Джеффа и пошагал дальше, предвкушая, что кусочки сразу же встанут на места. Джефф был умным мужчиной. — В любом случае, у него серьёзная паранойя и по-настоящему одержимое мышление. Когда люди с ним разговаривают, он может перекрутить их слова так, что они будут значить практически что угодно. Иногда это запутанно и очень раздражает. Он мне нравится. Очень нравится, но чёрт, когда он использует это на мне, мне просто хочется устроить ему разнос.

Джефф выпрямился и выгнул бровь. Вот оно. Момент осознания.

— Подожди… ты говоришь… что парень по тому делу, которого ты нашёл… ты с ним встречаешься?

Я сделал большой глоток пива и кивнул, прежде чем ответить.

— Да. 

Джефф присвистнул, откидываясь на спинку стула.

— Ого, боже, это… вау. Так что случилось? Очевидно, что-то произошло.

— Он раньше ходил к терапевту. Очевидно, это помогало держать его разум в узде. Тогда я его не знал. Но он не ходил к терапевту несколько лет, и как результат, он стал… раздражительным. Мы недавно ходили на ужин. Он чуть не закатил истерику, потому что официант посадил нас у окна. Он считал, что паренёк посадил нас так для того, чтобы мы стали мишенью гомофобов или кого-то ещё. Я его успокоил, и мы перешли за другой столик. Ужин прошёл нормально, — я вздохнул, пытаясь обойти личную жизнь Хаксли с неким тактом. — Когда мы вышли из ресторана, я не осознавал, что мы находились в квартале от того места, где убили его мужа. Это его сильно задело. Я видел, как всё это разыгрывается у него перед глазами. Видел его боль. Это было душераздирающе. Так что, когда я подвёз его до дома, спросил, думал ли он когда-нибудь сходить к психотерапевту, который помогает справиться с утерей, и внезапно оказалось, что я строю схему отвести его к мозгоправу и подсадить на лекарства, чтобы испортить его мозг.

— Ауч.

— Ага.

Мы оба какое-то время пили в свойской тишине, прежде чем Джефф наклонился вперёд.

— Как давно ты с ним встречаешься?

— Официально, пару недель.

— А неофициально?

— Мы трахались большую часть пяти месяцев.

От этой информации Джефф оживился и выгнул бровь.

— Всё лето?

Мои щёки покраснели, и я пожал плечами, кивая.

— Хорошо. Значит, я полагаю, секс хорош, иначе ты бы не рвался к большему.

Я ущипнул себя за переносицу, думая, почему разговариваю об этом.

— Секс великолепный. Но должен ли я продолжать это из-за отличного секса?

Джефф хохотнул.

— Аспен, ты работаешь в университете. Ты в последнее время смотрел вокруг себя в кампусе? Отличный секс можно достать где угодно. Если он действует тебе на нервы, то спроси себя, стоит ли он этого.

— В этом и дело. Я знаю, что он делает это не специально. Он не виноват. Когда его мысли не кружатся вокруг всех способов, которыми люди пытаются им манипулировать, он отличный парень. Мне нравится общаться с ним и быть с ним рядом. Он идеальное сочетание грубости и силы, но в то же время мягкости и заботы, когда хочет этого.

— Чёрт, он тебе и правда нравится.

— Да, когда не пытается свести меня с ума.

— Что ж, — Джефф провёл пальцами по своим волосам, — если до него сложно достучаться, и он сам не найдёт себе помощь, может, тебе нужно поговорить с кем-нибудь, кто может помочь тебе справиться с человеком с подобным расстройством.

Я остановился, наполовину поднеся пиво ко рту. Это была не такая уж ужасная идея. Сколько бы ни объясняла Анетт, я всё равно не чувствовал, что обладаю необходимыми навыками, чтобы справиться с Хаксли в такие моменты, когда его голова выходит из-под контроля.

Прежде чем я успел ответить, раздался очередной стук в дверь. Я нахмурился и посмотрел в сторону коридора.

— Я не настолько популярен. Каким-то образом у меня появилось двое гостей за один вечер.

— Мне пора идти. У меня ужин с девушкой, и она меня убьёт, если я опоздаю. Просто хотел заскочить и убедиться, что у тебя всё в порядке.

Я взял пустую бутылку Джеффа и поставил её вместе со своей на тумбочку, а затем пошёл за ним в коридор. Открыв дверь, я встретился со спиной Хаксли. Он развернулся и указал большим пальцем себе за плечо.

— Чья машина?

— Моя, — Джефф похлопал меня по плечу и проскользнул мимо, чтобы выйти на улицу. — До встречи. Позвони мне.

Он собрался уйти, но Хаксли положил руку на грудь Джеффа, останавливая его.

— А ты кто?

Его взгляд нисколько не был приятным.

— Хаксли, это Джефф, он мой коллега и друг.

Джефф перевёл взгляд от сдерживающей его руки на агрессивное лицо Хаксли.

— А я, находясь в уязвимом положении, предположу, что ты его бойфренд, — намеренный быть очаровательным, Джефф протянул руку для рукопожатия. — Приятно познакомиться.

Хаксли проигнорировал его и продолжил попытки распотрошить Джеффа одним взглядом.

— Что ты здесь делаешь? — прохрипел Хаксли, сузив глаза.

Этого было достаточно. Я отдёрнул руку Хаксли и убрал его сжатые пальцы от рубашки Джеффа.

— Увидимся в понедельник, Джефф. Спасибо, что заехал.

Джефф попятился назад и одними губами пожелал мне удачи, после чего бросился к своей машине, поправляя на ходу рубашку.

Как только он уехал, я переключил своё внимание на раздражённого Хаксли.

— Что это было?

— Ты мне скажи.

Я дёрнул его в дом, взяв за футболку, и захлопнул дверь, прежде чем смерить его взглядом.

— Нет, ты не можешь приходить сюда, запугивать моих друзей и бросаться безосновательными обвинениями. Я знаю Джеффа много лет. Он мой ближайший друг.

— Да, и насколько близкий?

— Хаксли! В чём ты меня обвиняешь? В наличии друзей? Чёрт! — я развернулся, начиная ходить из стороны в сторону, проводя пальцами по волосам. — Джефф даже не гей. Не то чтобы ты заслуживал какого-либо объяснения.

Хаксли посмотрел на закрытую дверь и покачал головой.

— Нет, я на это не куплюсь. Я видел, как он смотрел на тебя.

— Как он… Что?!

Его ядовитый взгляд переключился на меня.

— Я вижу всё как есть. Мы немного повздорили, и ты сбежал к другому. Я пришёл простить тебя за то, что в тот день ты вёл себя как придурок.

Я поморщился, моргнул, ахнул, уставился на него и, наконец, покачал головой.

— Простить меня?! Я… что ты… Ты серьёзно?

— Да, я серьёзно. Ты не виноват, что не видишь, какие эти доктора. Они убедили тебя, что хотят помочь мне. Ты просто делал то, что считал правильным, потому что не видишь всей картины.

Я уронил руки по бокам и смотрел на мужчину перед собой, не в силах подобрать слова. Его мысли летали со скоростью сто миль в минуту, и я не смог бы угнаться, даже если бы захотел. Всё, что он видел, во что верил, было закреплено в его мозгу. Это была его правда, и его невозможно было убедить в обратном.

— Хаксли, — я подошёл и взял в руки его лицо, заглядывая глубоко в его глазах и ища в их глубинах что угодно, за что можно было зацепиться, чтобы он услышал меня и поверил мне. — Тебе нужна помощь.

Когда он начал качать головой, я прижал палец к его губам.

— Послушай меня. Это выходит из-под контроля. Твои мысли мчатся быстрее, чем я могу догнать. Клянусь тебе, я не хочу причинить вреда, или обмануть тебя, или загнать тебя в ловушку. Я просто хочу, чтобы ты нашёл помощь, потому что не могу так продолжать. Ты не можешь обвинять меня в том, чего я не делаю, и ожидать, что я отнесусь к этому нормально. Я… Я не знаю, как с этим справиться.

Его тёмные глаза изучали моё лицо, количество недоверия и подозрения увеличивалось, а не снижалось.

— Хаксли, пожалуйста, если мы с тобой собираемся куда-то двигаться, тебе нужна помощь.

Я убрал палец и ждал. Долгое время он просто смотрел мне в лицо. Напряжение в его челюсти ослабло, и на долю секунды я был уверен, что достучался до него.

Пока он не заговорил.

— Мне не нужна помощь. Со мной всё в порядке.

Я выпустил длинный вздох и отступил назад.

— Хорошо. Тогда, думаю, тебе пора идти.

Он провёл рукой по своему подбородку и невесело рассмеялся.

— Да уж. Хорошо.

И он ушёл.

 

Глава 24

Хаксли

 

— Присядь, Хаксли.

Я задержался в дверях в кабинет Билла, сжимая зубы, заканчивая вытирать руки о тряпку.

— У меня много дел. Что бы ни сказал тот парень, это чушь. Такой звук и был, когда он пригнал машину. Я разберусь с ним в следующий раз.

— Не разберёшься. Сядь, — когда я прошёл дальше, Билл кивнул мне за спину. — И дверь закрой.

Я закрыл железную дверь до щелчка и пошёл вперёд, усаживая свой зад на железный стул перед его столом.

— Хаксли, я хочу, чтобы ты меня послушал, — я сжал зубы, чтобы сдержать комментарии, в то время как он продолжал. — Ты мне нравишься. Всегда нравился. Ты способный работник и не валяешь дурака. Но этот постоянный огонь под твоей задницей начинает надоедать. Я устал от этого, другие люди устали, и клиенты жалуются.

— Кто жалуется?

Билл поднял палец, чтобы остановить мой взрыв.

— Я терпеливый и понимающий человек. Я долгое время дружу с твоей матерью, поэтому допускал всё это так долго, но… — он сделал длинный вдох, после чего откинулся назад и сплёл пальцы у себя на груди. — Раньше с тобой было немного легче работать. Я знаю, что за последние пять лет у тебя много чего произошло. Не думаю, что ты уже полностью готов быть здесь.

— Что?

Его рука взлетела, снова затыкая меня, так что я сжал губы и фыркнул. Какого чёрта?

Он постучал пальцем по своему виску, и я подготовился к следующему комментарию, зная, что слетит с его губ.

— Здесь слишком шумно, — он переместил палец и постучал себе по губам, — а это никогда не останавливается. Пока ты не сможешь снова найти какой-то баланс — а я знаю, что сможешь, я это видел — думаю, тебе нужно оставаться дома.

«Читай между строк; тебе нужен мозгоправ».

Что ж, к чёрту это и к чёрту его. Почему все хотели навредить мне? Сначала Аспен, затем Билл. Мне не нужен был доктор. Со мной всё было в порядке.

Мгновение я просто смотрел на Билла, пока он ждал ответа. Внутри меня шипела злость, и я бросил грязную тряпку ему на стол и оттолкнулся от стула с достаточной силой, чтобы он чуть ли не перевернулся.

У меня не было слов для ответа, поэтому я вылетел из его кабинета, схватил своё пальто с крючка на стене и ушёл.

Ноябрь наступил и прошёл. Прошло больше месяца с тех пор, как Аспен высказал мне в лицо то же обвинение — только и близко не так тактично, как Билл. По крайней мере, Билл не назвал меня сумасшедшим, глядя мне прямо в глаза.

Решив отказаться от автобуса, я достал из кармана пальто свою вязаную шапку и натянул на голову, после чего направился домой. Снег ещё не выпал, но температура была морозной. Живя в хижине, я каждый день надевал под одежду термобельё. Работая в отапливаемом здании, было сложнее должным образом адаптироваться к холоду. Без дополнительных слоёв одежды, моё тело было в замешательстве.

Я вообще не должен был возвращаться домой. Это не принесло ничего хорошего. В лучшие дни напряжение городской жизни действовало мне на нервы, работать казалось практически невозможным, люди меня злили, и хуже всего, я потерял Аспена.

Он был причиной, по которой я совершил прыжок. Было невозможно игнорировать тягу, которую я испытывал к нему. В августе я понял, что не могу отпустить его домой и больше никогда его не видеть. Но много ли получилось от этого хорошего? В хижине он вёл себя разумно. Казалось, он понимал меня лучше. Окружённый спешкой городской жизни, он изменился.

Я зашёл за угол на улицу своей матери и пошёл к её дому ближе к концу дороги. Без стабильной работы я буду обречён вечно жить под её крышей. Почему раньше всё казалось легче? Дело было в Натаниэле? Работать было проще. Находиться рядом с людьми было проще. Всё было проще. Я не понимал.

Я зашёл через заднюю дверь и напугал свою мать, которая готовила тосты и кофе. Она была в своём розовом халате и тапочках, с таким видом, будто только встала с кровати. Затем я понял, что время едва перескочило за девять утра. Меня уволили раньше, чем я отработал хотя был половину дня.

— Ты дома, — её брови нахмурились в замешательстве. — Всё в порядке?

Я покачал головой и бросил взгляд на кофейник.

— Нет.

— Выпьешь со мной чашку?

Я задумался, зная, что это приведёт к вопросам, на которые я вряд ли захочу отвечать. Неохотно, но под давлением поражения, я опустился на место за столом и кивнул.

Она закончила намазывать свой тост арахисовым маслом и налила две чашки кофе. Усевшись, она посмотрела на меня, слизывая с пальца остатки арахисового масла.

— Хочешь поговорить?

— Я изменился? Я не такой, как когда уехал?

Она моргнула и задумалась, кусая тост. Дожевав, она ответила.

— В каком смысле?

— Билл меня уволил. Говорит, я не такой уравновешенный, как раньше, и он не может меня держать, потому что я злю людей.

— Хмм, — она съела ещё и изучала меня взглядом так, как делала всю мою жизнь. — И что ты думаешь?

— Как всегда, люди не понимают. Люди считают, что я тупой и не вижу, как они строят козни и говорят за моей спиной. Они считают, что это дерьмо сойдёт им с рук, и я не замечу.

— Это часто происходит?

— Повсюду, где я бываю. Со всеми. Они будто знают, что я вернулся, и думают, раз меня не было, я ничего не осознаю.

— Но ты осознаёшь больше, чем когда-либо?

— Ты единственный человек, который когда-либо понимал меня, мама.

Она положила тост и стряхнула крошки с пальцев, после чего отпила кофе.

— Я не единственная, мальчик мой.

Я опустил взгляд, понимая, о чём она.

— Он мёртв.

Она обвила мою руку своей и сжала.

— Мёртв. Скажи мне кое-что, милый. Где сейчас Аспен? Я давно его не видела.

— Он такой, как и все остальные. Он не понимает.

— Ясно. Натаниэль всегда понимал?

Я хохотнул от этого наблюдения.

— Нет. Он говорил, что моя голова работает быстрее, чем он успевает угнаться. Он говорил, что я всегда оставляю его в пыли. Иногда он дразнил меня и говорил позволить ему выиграть, для разнообразия, и позволить ему первым найти ответы, — воспоминание причинило мне боль, и я сделал глоток кофе, чтобы скрыть эмоции, которые могли выскользнуть наружу.

— Я помню. И что происходило в те дни, когда он слишком уставал гнаться за тобой? Потому что, знаешь, не у всех такой выносливый разум, как у тебя.

— Мы ругались, — я покачал головой, видя, к чему она клонит. — Но это было иначе, мама.

— Конечно же. Натаниэль тебя понимал, но даже он иногда выдыхался.

Что и привело меня на первую встречу с доктором Кольером; Натаниэль признался, что не успевает гнаться за мной. Не было никаких средств заставить его разум работать на том же уровне, что и мой, но он попросил меня найти способ замедлить мой, чтобы мы не разошлись так далеко. Мы вместе встретились с доктором, обсудили сложности Натаниэля и попробовали несколько методов, которые вроде бы сработали. Только когда предложили лекарства, я полностью отказался от этой идеи.

Натаниэль доверял доктору Кольеру. Он был другом семьи Натаниэля. Когда я, наконец, согласился на это и принял таблетки, мне не понравились вызванные ими ощущения. Я потерял ту бдительность, которая была всегда, и мне было тяжело сосредоточиться на важных мелочах. Но со временем они стали меньше меня беспокоить, и мне не потребовалось принимать их долгое время.

— Аспен хочет, чтобы я сходил к доктору. Билл считает, что я неуравновешенный. Что ты думаешь?

— Я думаю, — она подвинула свою чашку и заглянула в её глубину, задумавшись. — Я думаю, людям проблематично общаться с тобой, потому что твой разум работает в другом темпе. Это пугает. Тебя, но и их тоже. Помнишь, как доктор Кольер сказал тебе, что все люди разные, и иногда, когда они слишком разные, вписаться в общество тяжело?

Я не ответил.

— Он помог тебе найти способ лучше вписываться, Хаксли. Не только в общество людей, которые окружают тебя в повседневной жизни, но и с Натаниэлем тоже. Последние несколько лет, которые вы жили вместе, были лучшими годами для вас обоих. Ты помнишь?

Я мысленно вернулся назад и понял, что это правда. Хоть я всё ещё боролся с тем, чтобы заставить людей меня понимать, действия доктора Кольера помогли нам с Натаниэлем начать стабилизировать моё внимание.

Я едва прикоснулся к своему кофе и отодвинул чашку.

— Мне нужно подумать. Спасибо, мама.

Когда я пошёл к дальней лестнице, чтобы вернуться в свой лофт, она сказала мне вслед:

— Не думай слишком усердно, милый.

Мне нужен был воздух. Добавив слой термобелья под одежду, я укутался и пошёл на прогулку. Морозный воздух охлаждал моё лицо, и волосы раздувало ветром. Я закрыл глаза от шума проезжающих мимо машин и гудения вдали, желая дойти до тропинок парка Лионель, найти спокойствие и тишину.

Со времён своего возвращения, я не пытался восстановить свои просроченные водительские права. У матери не было машины, а я берёг оставшиеся деньги на случай, если понадобится неожиданно уехать. Тревога из-за того, что меня схватит Россен, прошла, но я не мог избавиться от неё полностью.

Я свернул в переулок, в надежде найти парк или что-нибудь, где я смогу подумать, где ничего не будет давить на мои ощущения. Действительно ли всё было проще после того, как мы с Натаниэлем сходили к доктору Кольеру? Я ненавидел те лекарства. Разговоры не всегда были плохи, но неспособность оставаться на шаг впереди раздражала.

…пока это не прошло, и я перестал это замечать.

«Не может у всех быть такой же разум, как у тебя, малыш. Ты должен помочь мне угнаться. Я ненавижу, когда мы ругаемся».

Я тоже ненавидел это, как и ненавидел то, что едва ли мог сделать первые шаги в новых отношениях с Аспеном, потому что мы будто только и делали, что ругались. Хотя все могло быть совсем другим. Я чувствовал это, когда мир исчезал, и оставались только мы. Наша связь была крепкой. Я вспомнил последний раз, когда мы были вместе, и что он мне сказал.

Может, он тоже не успевал. Напряжение в груди кричало, чтобы я что-нибудь сделал, но то, чего все от меня хотели, казалось мне неправильным.

«Они с моим отцом дружат долгое время. Я ему доверяю. Давай просто сходим поговорить с ним и посмотрим, что он думает. Малыш, ты оставляешь меня в пыли. Если ты не замедлишься, мы окажемся так далеко друг от друга, что ничего не получится».

— Чёрт возьми, — я сменил направление, так и не найдя парк или где можно было бы присесть, и пошёл по своим шагам обратно к дому.

 

***

 

Как мобильные телефоны могли так радикально измениться за пять лет? Я смотрел на экран новейшего гаджета, который купил, и нажал несколько кнопок, пытаясь вспомнить очень краткое обучение, которое провёл со мной парень в магазине. Я попросил ему дать мне самое простое. Ничего в гаджете в моих руках не было простым.

Успешно отыскав раздел с контактами, я обнаружил единственное имя, которое мужчина помог мне добавить. Аспен. Пять лет назад мне меньше нравилось писать и больше брать чёртову трубку и звонить человеку, с которым нужно было поговорить. Натаниэль всегда шутил, что мне нужно идти в ногу со временем.

 Нахмурив лоб, я нашёл кнопку для сообщений и напечатал короткий текст.

«Привет, это Хаксли. Можешь говорить?»

Я мгновение смотрел на сообщения и, наконец, отправил его. Проблема переписок состояла в том, что я понятия не имел, когда и было ли вообще прочитано моё сообщение, так что не знал наверняка, игнорируют ли меня. Я несколько минут смотрел на девайс, а затем отложил его в сторону, на прикроватный столик. Улёгшись на постельное бельё, я смотрел в окно на крупные снежинки, летящие по воздуху.

Это была середина декабря. Последние несколько недель напоминали ад.

После спонтанного решения попытаться всё наладить, я записался на приём к доктору Кольеру. Затем не пошёл к нему. Второй приём закончился пылким срывом, и я обвинил мужчину в том, что он пудрит мне мозги. Третий приём, после того как я остыл достаточно, чтобы попробовать снова, был не более чем молчаливым противостоянием, пока он ждал, что я заговорю с ним.

Каждый раз, когда возвращался, я пытался напомнить себе о мнении Натаниэля и убедить себя, что он всегда доверял доктору Кольеру. Это было не так просто, когда его не было рядом со мной.

В конце концов, я раскрылся. Мы поговорили о смерти Натаниэля, о моём побеге в горы, о моём возвращении к цивилизации и обо всех моих сложностях, включая Аспена.

— Тебе нравится этот мужчина, — заявил он.

Нравился больше, чем я осознавал. Больше, чем я когда-либо признаюсь.

— Да. Но мы много ругаемся.

Доктор Кольер был пожилым мужчиной, лысеющим и в круглых очках. Его стол был завален стопками бумаг, грязными чашками от кофе и пустыми контейнерами для еды, которые следовало выбросить много лет назад, потому что они сами превращались в живых существ. Он не был чистюлей.

Он откинулся на спинку своего кожаного кресла и сцепил руки под подбородком. Затем он пошёл по той тропе, о приближении которой я знал. В такие моменты выписывались рецепты и давались указания. Всё это время я напоминал себе, что делал такое раньше и смогу сделать снова. Натаниэль говорил, что я стал лучше, так что, если я смогу это вернуть, может, Билл даст мне шанс, но важнее всего, может, Аспен примет меня обратно в свою жизнь.

Телефон молчал, пока снег продолжал падать. Сугробы не росли, но зима только начиналась. До Рождества оставалось две недели, и как только оно пройдёт, Мать Природа станет безжалостной.

Закрыв глаза, я вспоминал зимы, которые провёл в хижине. Поначалу было тяжело. Нужна была практика, чтобы научиться питаться травами, когда река замёрзла, и дичь пропала. Но я выжил. С каждым сезоном я учился большему, и каждый год становился легче.

Когда прошло два часа, а я так ничего и не услышал, я решил действовать. Если он не хотел отвечать на моё сообщение, я попробую встретиться лицом к лицу. Аспен пробуждал что-то внутри меня, и я отказывался это отпускать.

Я проехал на автобусе через город и пешком прошёл последний квартал до его дома. Он стоял в тихом конце маленькой тупиковой улицы, спиной к густым деревьям, которые придавали мне чувство уединения, по которому я скучал. Это напоминало маленький оазис последи хаотичного города. На подъездной дорожке стояла машина, но не джип. Машина была знакомой, и я вспомнил, когда последний раз был здесь, понимая, что автомобиль принадлежит его другу Джеффу. Мужчине, которого я, возможно поспешно, обвинил в слишком близкой дружбе с Аспеном.

Я мгновение стоял на дорожке, наблюдая за падающим снегом, собирающимся в сугроб на газоне. В окнах было темно, и на вид не было никаких признаков жизни внутри. Прежде чем я успел подойти к двери и постучать, вышел мужчина и воспользовался ключом, чтобы запереть за собой дверь. Только развернувшись, он замер и уставился на меня.

— Аспен здесь?

Мужчина на мгновение сжал губы и засунул руки в карманы, вместе с ключами.

— Нет. Он уехал. Что ты хотел?

— Когда он вернётся?

Мужчина не отводил от меня взгляда, спускаясь по ступенькам с крыльца и проходя по двору.

— А что?

— Мне нужно с ним поговорить. Ты знаешь, где он?

— Он уехал в поход на несколько недель. Он вымотался, и ему нужно было развеяться.

 Я поморщился.

— Но сейчас зима, — моё внимание вернулось к тяжёлым снежинкам, кружащимся вокруг.

Джефф хохотнул.

— Тогда ты не очень хорошо знаешь Аспена. Этот парень разобьёт лагерь в любую погоду. Особенно, если его мыслям нужен перерыв.

Я повернулся обратно к Джеффу, обеспокоенный.

— Почему он так напряжён?

Я не получил мгновенного ответа, вместо этого став объектом изучения Джеффа, будто оказался под микроскопом.

— Кому-то удалось пробраться в его жизнь, всполошить всё внутри него, а затем заморочить ему голову.

Отчётливая отсылка заставила меня выпрямиться. Виноват был я.

— Знаешь, — продолжал Джефф. — Я дружу с Аспеном много лет. Он держится на расстоянии от большинства людей, редко с кем-то встречается и намного более счастлив в одиночестве. Я всегда думал, откроется ли он, в конце концов, кому-нибудь, и надеялся, что когда это произойдёт, этот человек увидит, насколько является особенным.

Я сглотнул большой комок и посмотрел мимо Джеффа на деревья, которые возвышались за домом Аспена.

— Где он разбил лагерь?

— Зачем мне тебе это говорить?

— Потому что я хочу всё исправить. Я знаю, чего он хочет, и изо всех сил старался это осуществить. Мне нужно его увидеть.

Джефф задумался, втягивая голову в плечи от холода.

— Озеро Сапфир, но если я узнаю, что ты поехал туда и развёл ещё больше дерьма, ты будешь иметь дело со мной. А я и вполовину не такой милый, как Аспен.

Я сжал зубы и выдержал его взгляд, не оценив то, на что он намекал. Всеми силами я пытался вспомнить напоминание доктора Кольера сдерживать желание действовать импульсивно. «Оценивай ситуации как можно объективнее. Не спеши, не вглядевшись в факты». У Джеффа были все причины расстраиваться. Первый и единственный раз, когда мы встречались, я сорвался на него и обвинил Аспена в измене.

Факт был в том, что Джефф знал меня только как того стихийного человека.

— Спасибо, — я развернулся, чтобы уйти, но навязчивая, раздражающая мысль продолжала действовать мне на мозг, и я не мог засунуть её туда, где ей было место. Не сделав и трёх шагов, я развернулся обратно, пока Джефф шёл к своей машине. — Почему ты здесь?

Он остановился, не открыв дверь до конца, и поднял подбородок, будто бросая мне вызов.

— Чтобы полить его растения.

Мы смотрели друг на друга несколько мгновений. Джефф казался готовым к спору, и мне пришлось подавить ещё больше стихийных мыслей, которые выскочили в голове. Я мог с этим справиться.

Я кивнул и пошёл дальше по улице, оставляя его смотреть мне вслед, пока не скрылся из вида за углом.

 

Глава 25

Аспен

 

Я бросил очередное полено в костёр и подвинулся, чтобы лучше закрепить трос тента, под которым прятался от ветра. Я на несколько минут снял с себя куртку, чтобы дать высохнуть несчастному поту, собравшемуся под майкой. Я пробыл на природе всё утро, пробираясь по тропинкам и изводя себя.

В одних чёрных лыжных штанах и тёплом вязаном свитере, я грелся у костра. Если вскоре не высохну, придётся переодеться. Самым важным правилом при походе зимой было оставаться тёплым и сухим. Пот быстро вызовет переохлаждение, если я не буду осторожен.

Я подвинул свой складной стул ближе к огню и поправил шапку так, чтобы она полностью закрывала уши. Как только угли разгорятся, я приготовлю ужин, а дожидаясь этого, достал книгу, чтобы почитать. В какой-то момент лета я потерял книгу, которую читал в коттедже, так что начал новую. Перед элитными книгами всё равно всегда вылезали учебники с исследованиями, но я был намерен за следующие несколько недель прочесть то, что будет только для меня.

Снова отложив свою диссертацию, я задумался, действительно ли хочу и дальше продолжать развиваться в этом направлении. Объявления о работе на севере были совершенно разные; колледжи искали профессоров для обучения курсам базовой полевой биологии. Я был более чем квалифицирован, и всё же намеревался дойти до конца и получить докторскую степень. Зачем? Я не был уверен, что помню или что меня это и дальше волнует.

Я потерялся в книге, но меня отвлёк хруст гравия вдали. Парк был открыт весь год, но не считая ещё одного туриста в другом районе, я был один. Лесники редко выходили на патрулирование, но я задумался, их ли слышу.

Это был звук машины, проезжающей по покрытым снегом гравийным дорогам, которые петляли через парк, но они были достаточно далеко, и я опустил голову к книге, игнорируя звук.

Когда звук настойчиво продолжился и стал громче, я прищурился, глядя через деревья туда, где проходила основная дорога. Серая машина двигалась медленно и свернула по петле туда, где был разбит мой лагерь. Это был не патруль, так что я выругался себе под нос из-за перспективы, что другие туристы решили вмешаться в мою личную зону, когда дальше были сотни других пустых мест.

Машина обогнула дальний край петли и остановилась на обочине тропы, перед моим лагерем. Я встал, щурясь и пытаясь разглядеть что-нибудь через тонированные окна. Когда дверь наконец открылась, я не был готов увидеть того, кто вышел из салона.

У меня слегка отвисла челюсть, когда Хаксли захлопнул дверь и осмотрел лес вокруг нас. Когда его тёмный взгляд нашёл моё лицо, он улыбнулся — что без долгих побуждений я видел редко. Как только улыбка прокралась на его лицо и добавила блеска глазам, мою кожу начало покалывать.

— И это ты называешь отдыхать «дикарём»? — он указал большим пальцем через плечо на главную дорогу. — Я видел по пути уборную, с водопроводом, унитазами и душем. И ты называешь себя полевым биологом.

Сколько бы злости я ни испытывал к мужчине перед собой, сколько бы боли он ни причинил, я рассмеялся.

— Ну, мы не можем все быть такими, как ты. Город отсюда далеко, здесь роскошные условия, но свою задачу парк выполняет.

Радость исчезла с его лица, и появилась серьёзность. Он опустил взгляд на землю и что-то пнул.

— И что это за задача?

— Окружающий мир иногда движется слишком быстро для меня. Когда мне нужно замедлиться и подумать, я приезжаю сюда.

Он оторвал внимание от земли и на минуту закусил уголок губ, прежде чем заговорить.

— Можно я ненадолго вторгнусь в твоё пространство? Я надеялся, что мы сможем поговорить.

Логика говорила мне, что это плохая идея, потому что Хаксли умел меня затягивать, но я кивнул и жестом пригласил его присоединиться ко мне у костра.

Он открыл заднюю дверь машины и достал куртку, шапку и перчатки. Он оделся, а затем подошёл и вытащил полено из моей кучи дров, чтобы сесть.

— Ты купил машину?

— Нет, взял на прокат. Сходил и обновил свои права, когда узнал, что ты сбежал в дикие места.

Нас обоих накрыла тишина, и я смотрел на пламя, не уверенный в целях Хаксли, но думая, что стоит подождать и посмотреть, что будет. Он приехал по какой-то причине. Какой бы ни была эта причина, казалось, он разбирался с ней, теряясь в мелькающих угольках.

— Ты не спросишь, почему я здесь? — произнёс он в конце концов, поднимая взгляд.

— Нет. Думаю, когда ты будешь готов, ты мне расскажешь.

Он кивнул, но вернулся к напряжённому изучению огня. Когда заговорил снова, в его голосе слышалась нерешительность, неуверенность, которую я слышал редко.

— Меня уволили с работы. Через пару недель после того, как я последний раз тебя видел. Билл сказал, что я неуравновешенный и не готов возвращаться на работу. Я доставлял сложности и злил много людей, — Хаксли переплёл свои пальцы и нахмурился. — Он сказал, что с тех пор, как я вернулся, я сам не свой. Я много думал, вспоминая, как всё было до произошедшей ситуации, и через что мы с Натаниэлем прошли.

Он поднял взгляд, и беспокойство и скорбь на его лице будто резанули меня ножом.

— Мой разум меня опережает, и я реагирую. Иногда реагирую без учёта фактов. Доктор Кольер разрабатывал упражнения, чтобы помочь мне обдумывать всё, что постоянно приходит мне в голову.

Подождите. Доктор Кольер? Он ходил к доктору?

— Ты… ходил на приём?

— На несколько. Поначалу шло не очень хорошо. Приходилось напоминать себе, почему я вообще туда пошёл.

Он выдохнул, потянулся в свой карман и что-то достал. Что бы это ни было, он крутил предмет в руке около минуты, а затем бросил мне.

Я рефлекторно поймал. Это была баночка прописанных таблеток. Диазепам. Если память меня не подводила, это лекарство часто прописывали от тревожности.

— Я ещё не начал их принимать. Ярко помню, что когда он давал мне лекарства в прошлый раз, мне не понравились ощущения. Мозг будто поплыл, и мне трудно было думать глубже, как я могу сейчас. Тогда он выписал мне два препарата. Второй был нейролептиком. Он сказал, что в этот раз хочет попробовать одно лекарство, и это только временно, не навсегда. Может на год, а затем он снова снимет меня с них. Полагаю, идея заключается в том, чтобы помочь моей голове успокоиться и вернуть мозг к медленному темпу мыслей.

Я не был уверен, что сказать. Он был так резко настроен на то, что ему не нужен доктор, что смена траектории меня ошеломила. Я был доволен, но ошеломлён. Без сомнений, Хаксли нуждался в помощи, но я не думал, что он когда-нибудь будет её искать.

— Почему ты ещё не начал их принимать?

Он сжал губы и нахмурился, глядя на мелькающий огонь.

— Потому что… это меня пугает, и я не хотел начинать закидывать в своё тело эту дрянь, если… — он продолжал суетиться и в конце концов встретился со мной взглядом. — Я тебе доверяю, Аспен. Когда много лет назад Натаниэль сказал мне, что это правильно, я знал, что он не собьёт меня с пути. Я хочу стать для тебя лучше. Я не хочу сводить тебя с ума своей реакцией на переполняющие меня мысли. Если ты думаешь, что мне это нужно, я тебе поверю и приму их.

В тёмных глазах Хаксли отразилась уязвимость. При всём, что между нами было, он приехал искать меня и упал к моим ногам. Даже когда он не мог видеть внутри себя то, что видели другие, он делал шаги, чтобы стать лучше.

Я поднялся с места и опустился перед ним на колени. Устроившись между его колен, я взял его руку и вложил в его ладонь таблетки, зажимая его пальцами. Затем я заглянул глубоко в его глаза и сказал ему жестокую правду.

— Принимай их, они тебе нужны.

— И? — единственное слово было пронизано надеждой, и от напряжения на его лице у меня тянуло сердце.

— И мы будем двигаться вперёд маленькими шажками, и посмотрим, к чему придём.

Он закрыл глаза и прижался своим лбом к моему. От его тела исходила лёгкая дрожь, и я поднял руки к его лицу и притянул его для нежного поцелуя. Он прижимался ко мне нерешительно, практически так, будто боялся, что это не по-настоящему.

Прохладный декабрьский воздух согрелся, пока мы делили томный поцелуй. Не было спешки и прогресса к чему-то большему, чем блаженное воссоединение. Когда я отстранился, он посмотрел мне в глаза.

— Я не думал, что когда-нибудь снова это почувствую. Когда я был сам по себе, вдали от мира, я скорбел, терпел боль и двигался вперёд, потому что знал, что должен. Но я также принял то, что буду один. Ты всё изменил.

Я часто задумывался, удалось ли ему справиться со смертью мужа. Так много раз его скорбь поднималась на поверхность, и я знал, что травма, через которую он прошёл, всё ещё задевает его до глубины души. Он открыто говорил о Натаниэле, и всё же были времена, когда он закрывался и не показывал свою боль. От меня не укрылось это препятствие на нашем пути, но по его честной оценке я понял, что он готов двигаться дальше. Может, готов попрощаться.

— Маленькими шажками, — я снова завладел его губами и поцеловал его крепче, со всеми чувствами, которые я пытался в себе погасить. Я скучал по его губам, по его грубым рукам, которые притягивали меня к его телу, и по чувству наполненности, которое он дарил, когда мы вместе сплетались в жарких агониях страсти.

— Насколько мы одни? — спросил он, отрываясь от моих губ и осматривая окружающие деревья.

— Я ещё не видел смотрителя парка, а нахожусь здесь неделю.

Он вернул свой разгорячённый взгляд обратно ко мне и издал горловой рык.

— Ты мне нужен. Прошло слишком много времени. Пожалуйста.

Несмелая мольба подействовала прямо на мой член, и моё тело отказывалось озвучивать возражения. Мой разум отчасти переживал, что мы всё ещё стоим на тонком льду, но я не мог отрицать растущее во мне желание.

Я позволил ему поднять меня на ноги, пока он оглядывал маленький лагерь, где я обустроился. У меня была маленькая двухместная палатка и несколько навесов, но на этом размах моего лагеря заканчивался. Столик для пикника был завален оборудованием, а всё остальное оставалось в джипе, чтобы не возникло проблем с животными.

Его взгляд остановился на джипе, и он потянул меня за руку в ту сторону. Я ударился спиной о передний бампер, и наши губы столкнулись раньше, чем я успел спросить о его намерениях. Он соблазнял меня, и я давил в ответ, изголодавшись по тому, что он давал мне, но ища большего. Это было грубо и требовательно, как и всегда, и моё тело нагревалось и горело, желая большего.

Отстранившись, он рывком развернул меня и нагнул моё тело над капотом джипа, сверху прижимая меня своим весом. Он приблизил губы к моему уху и прохрипел:

— Лучше держись, потому что я буду трахать тебя так, что ты никогда не забудешь этот поход.

Я закрыл глаза и вздрогнул от картины, которую он нарисовал. Каждый раз, когда Хаксли брал на себя контроль и ставил меня на колени, пока я кричал от удовольствия, был незабываемым.

Однако, в этот момент что-то было по-другому, и на поверхность вылезло внезапное желание проверить, на каком этапе наши отношения на самом деле. До сих пор я позволял грубо с собой обращаться, потому что это разжигало внутри трепет, который я не мог отрицать. Мне нравилось, когда Хаксли командовал. Но мне нужно было что-то другое.

Удивляя его, я оттолкнулся назад и сбросил с себя его вес, развернулся и перевернул его, прижимая его самого лицом к джипу. Он дёрнулся, но я сжал его запястья и опустил ниже, прижимаясь своей напряжённой эрекцией к его заднице и наклоняясь, чтобы проговорить ему на ухо.

— Планы меняются. Не пойми меня неправильно, мне нравится, когда ты меня трахаешь, но мне кое-что от тебя нужно, Хаксли.

Он повернул голову на бок, и я прикусил его губу, вызывая на его лице улыбку.

— И что это?

— Мне нужно знать, что ты действительно мне доверяешь. Мне нужно знать, что это работает взаимно.

— Я тебе доверяю.

— Тогда докажи это.

— Как?

Я глубоко поцеловал его и взял в кулак его волосы, которые свисали из-под шапки. Оттянув его голову назад, в такой же грубой манере, которую он часто проявлял со мной, я заглянул в его дразнящие глаза.

— Позволь мне трахнуть тебя. Даже если только один этот раз. Дай мне это.

На его лице промелькнула доля неуверенности, но она сменилась улыбкой, которую я начинал обожать.

— Хорошо. Ради тебя что угодно. Но ты должен знать, что я делал это только один раз, так что будь со мной помягче.

Он напрягся под моей хваткой и снова соединил наши губы. Это было горячо и страстно. Я перенёс руку на его штаны спереди и гладил его член через ткань, с каждым движением вытягивая из его горла приятные звуки.

Я оторвался от его губ и поднял с него своё тело.

— Презервативы. Джип. Подожди секунду.

Когда я вернулся, он оперся спиной на капот джипа и расстегнул свои штаны. Осмотрел меня сверху донизу, наклоняя голову на бок.

— Одежда, — он кивнул на моё тело. — Иди сюда.

Он подцепил пальцами мои лыжные штаны и стянул их вниз, а затем расстегнул пуговицу на брюках, запуская руку внутрь. Его пальцы холодили мою разгорячённую плоть. Я закрыл глаза и застонал, когда он высвободил мой член и начал двигать рукой.

Он притянул мою руку к переду своих брюк, и я повторил его действия, поглаживая его член с тем же мучительным темпом, в то время как его губы снова нашли мои. Он не спешил, вытягивая на поверхность моё удовольствие, исследуя мой рот. Приманив меня ближе, он обхватил оба наших члена и усилил ощущения в несколько раз, когда мы начали тереться друг о друга.

Я начинал задаваться вопросом, почему предложил трахнуть его. Мой зад болел от желания почувствовать наполненность и быть оттраханным. Когда Хаксли оторвался от моих губ, я собирался было передумать, но его пронзительный взгляд лишил меня дара речи.

— У меня были фантазии о том, как ты меня трахаешь, и ты должен знать, что раньше это никогда не попадало в мой список желаний.

По моему телу прошла дрожь, и я сжал в руке его яйца, из-за чего его веки затрепетали.

— Разворачивайся.

Он подчинился, спуская штаны ниже и наклоняясь над джипом. Он положил руки на капот и бросил взгляд через плечо.

— Сделай так, чтобы я помнил это и завтра.

Я наклонился над ним и поцеловал его в шею, смазывая два пальца и раскрывая его. Поначалу он напрягся от вторжения, но расслабился и вскоре начал толкаться мне навстречу. Когда больше не смог этого выносить, он взялся за свой член и начал себе дрочить.

— Лучше сделай это, чёрт возьми, иначе я кончу тебе на пальцы.

Ни за что.

Я разорвал упаковку презерватива и щедро смазал себя лубрикантом. Движения Хаксли на его члене замедлились, когда я надавил на его отверстие. Когда я проник в него, он резко вдохнул сквозь зубы. Застыв, я ждал подсказки, что могу продолжить.

Он прислонился лбом к джипу и кивнул. Я двигался медленно, погружаясь дюйм за дюймом в его жар, и стонал от окружающей меня тесноты. Несмотря на то, что до Хаксли я обычно был сверху, прошло много времени, и ощущения переполняли меня. Войдя полностью, я взял минуту передышки, позволяя нам обоим привыкнуть.

Когда начал двигаться, я потерял все чувства времени и пространства. Я был сосредоточен только на невероятном ощущении Хаксли и делимой нами связи. Поначалу я не спешил и фокусировался на том, чтобы всё прочувствовать, пока входил и выходил из его тела, касался его кожи и чувствовал, как он вибрирует подо мной от удовольствия.

Я навис над его телом и вошёл как можно глубже, целуя его шею и прижимаясь к его губам, когда они начали искать мои. Каждое движение усиливало нарастающую во мне нужду, пока я не стал толкаться в него с большей силой. Он оторвался от моих губ и уронил голову на капот джипа, задыхаясь и жмурясь.

— Чёрт. Сильнее.

Я поднялся с его спины и крепко взялся за его бёдра, врезаясь в него и пытаясь дать то, о чём он просил. Он выгнул спину и сжал руки в кулаки.

— Сильнее, чёрт возьми, — выдавил он. — Аспен… Я не сломаюсь. Сделай это.

Все мысли о нежной любви покинули меня, и я двигал бёдрами вперёд снова и снова, с каждым толчком притягивая его к себе, входя в него, пока он не начал издавать бессвязные звуки. Он встречал каждый мой резкий удар, пока я не начал настолько гудеть от переполняющего желания кончить, что не мог думать.

— Я так чертовски близко, — предупредил его я.

Он взялся за свой член и начал двигать рукой так быстро, что движения совпадали с каждым толчком моих бёдер. Через мгновение он зарычал и выгнул спину, его задница сжала мой член от его оргазма. Я накрыл его тело своим и продолжил двигаться, используя его до конца, пока моё собственное удовольствие только продолжало расти.

Я прижался лбом к его лопаткам, кончая спустя минуту. Находясь так глубоко, как мог, я вцепился в Хаксли пальцами и кричал, пульсируя и изливаясь в презерватив непрекращающимися волнами.

Всё моё тело дрожало от отголосков, и в ушах звенело от этой мощи. Я не мог двигаться; едва ли мог дышать. Хаксли протянул руку и притянул меня ближе, не позволяя нам оторваться друг от друга.

Когда мы отдышались, он повернул голову, чтобы посмотреть на меня. Его щёки раскраснелись под бородой, и я улыбнулся. Он выглядел как выжатый лимон.

— Это не на один раз, — сообщил он мне. — Это повторится снова.

Я хохотнул и прильнул, чтобы поцеловать его.

— Я запомню.

 

Глава 26

Хаксли

 

Я притянул обнажённое тело Аспена к себе, ища его тепло, поправив лежащее на нас тяжёлое одеяло. Палатка не предоставляла места для манёвров, и из-за холода мы прижимались друг к другу всю ночь. Спальный мешок был недостаточно велик для нас обоих, так что Аспен нашёл в джипе одеяло. Оно не идеально спасало от холода, но мы справились.

Я уткнулся носом в его затылок, вдыхая костровый аромат, который окружал его и цеплялся за его волосы. После наших занятий предыдущим днём, мы долго болтали у костра и немного поели, после чего пошли исследовать туристические тропы. Мы вернулись пораньше и легли спать только после того, как потратили свою последнюю энергию, переплетясь вместе.

— Доброе утро, — пробормотал Аспен, всё ещё цепляясь за грани сна. — Ты проснулся?

Рассвет едва окрасил горизонт, и мир за пределами палатки всё ещё был частично окутан темнотой. Слабые намёки поднимающегося солнца дарили мягкое свечение, благодаря которому можно было видеть очертания, но не более. Несколько не перелётных птиц пели на деревьях над головой, разнося эхо своих песен сквозь тишину наступающего дня.

— По большей части, — я притянул его ближе, прижимая спиной к себе спереди, и скользнул руками вниз по его твёрдой груди, останавливаясь на его утреннем стояке.

Через несколько коротких движений, он начал двигаться вместе со мной и стонать, в более ясном сознании, чем раньше.

Никто из нас не спешил выбираться из теплоты, мы были счастливы провести ранние утренние часы, исследуя друг друга и доставляя удовольствие.

В конечном итоге наши желудки заставили нас подняться с постели около десяти. Пока я разводил огонь, Аспен достал из джипа ингредиенты для завтрака. Мы работали вместе, жарили сосиски и яйца в железной сковородке на огне, а для горячих напитков кипела кастрюля воды.

Всё приготовив, мы молча поели. Приготовленная на открытом огне еда всегда была вкуснее. Я не понимал, по скольким мелочам своей жизни скучал, когда уехал из хижины, но каждый день что-то напоминало мне о них.

Когда вода закипела, Аспен поднялся и наполнил две походные кружки, заваривая растворимый кофе. Протянув мне одну из кружек, он задержался передо мной, глядя сверху вниз.

— Спасибо, — я взял кружку, но не отводил взгляда от его лица, чувствуя, что он хочет что-то сказать.

— Нет времени лучше, чем настоящего.

Беспокойство исказило его лоб и светилось в его голубых глазах. Я не улавливал суть. Увидев, что нужно объяснить, он протянул руку и положил ладонь мне на щеку.

— Я знаю, что эта мысль тебя пугает, но мне нужно знать, что ты настроен серьёзно. Они тебе нужны. Я хочу всего этого с тобой, Хаксли.

Таблетки.

Я сделал вдох и прильнул к его руке, ища силы. Моё сердце пропускало удары и скакало по грудной клетке от осознания, что я должен последовать совету. Мысли разгонялись. Всеми силами я пытался прогнать возражения и сопротивление, и потянулся в свой карман за баночкой.

Я покрутил её в руке и поднял взгляд на Аспена.

— Хорошо. Предупреждаю, может понадобиться, чтобы ты жёстко контролировал меня насчёт них. Это идёт против всех желаний моего разума и тела.

Он наклонился и поцеловал меня, прежде чем заглянуть глубоко мне в глаза.

— Я сделаю что угодно, чтобы помочь. И, — на его лице появилась озорная улыбка, — я определённо буду контролировать тебя так жёстко, как ты захочешь. Когда угодно. Где угодно. Только скажи.

Мы оба рассмеялись, я покачал головой и открыл баночку, после чего высыпал одну таблетку себе на ладонь. Пока не успел надумать слишком много, я закинул её в рот и запил кофе.

После солидного приёма пищи, мы прибрались, и Аспен предложил прогуляться до заледеневшего озера. Вместе мы прорывались через густые деревья в сторону тропы вдоль озера, пока не вышли на поляну со склоном вниз, который вёл к выступу рядом с замёрзшей водой.

Осторожно, чтобы не поскользнуться на заснеженной земле, мы спустились и нашли пару булыжников, чтобы ненадолго присесть.

Окружающие нас спокойствие и уединение впитывалось глубоко в мою душу, и я вдохнул, позволяя этому наполнить меня всем, чего не хватало с момента возвращения в город. Знание того, что Аспен часто сбегал сюда, вызывало у меня мысли, чувствовал ли он ту же самую гармонию в организме, что и я. Он никогда не казался мне тем, кто хорошо вписывается в толпу, но всё же, он работал в университете и учился на профессора, насколько я понимал. Казалось, это шло против натуры.

— Почему ты хочешь быть профессором? — спросил я, когда любопытство стало слишком большим.

Он рассмеялся, рассматривая что-то на берегу вдалеке.

— Забавно, что ты спросил. Я недавно задавался этим же вопросом.

— Похоже, тебе не нравится хлопотная жизнь, которая будет при преподавании на таком высоком уровне. В университетах шумно, а это не для тебя.

Он опустил взгляд на свои руки.

— Не для меня. С каждым годом я провожу всё больше и больше времени здесь, на природе. Напряжение меня съедает. Полевые работы всегда привлекали меня намного больше, но за них не платят так хорошо, как за исследования или преподавание.

— Должен быть более гармоничный вариант.

— Да, — он запустил пальцы в свои волосы и улыбнулся. — Он есть. Многие небольшие колледжи на севере постоянно ищут преподавателей. Это не тот уровень, на который я целился, но там мне не понадобится докторская степень. Их лекторы более приземлённые и больше ориентируются на полевые исследования. И там намного тише.

По его лицу я видел, как ему трудно объясняться, и не был уверен, откуда такой конфликт.

— Так зачем заставлять себя делать что-то, если ты не уверен, что хочешь этого?

Он сжал губы и устремил взгляд вдаль, не видя ничего за гранью собственных мыслей. Через минуту он пожал плечами и отмахнулся от повисших вопросов.

— А что насчёт тебя? Если ты больше не работаешь в гараже, что дальше?

Чувствуя, что он не хочет говорить о своей ситуации, я отпустил эту тему и задумался над его вопросом.

— Билл может взять меня обратно, если узнает, что я снова хожу к доктору Кольеру. Он старый друг семьи. Меня не столько уволили, сколько сказали, что, может быть, я ещё не готов к работе. Я позволю этим дурацким таблеткам оказать эффект и вернусь и поговорю с ним.

— Но разве ты хочешь быть там?

Пришла моя очередь чувствовать себя неловко.

— Я не знаю, где хочу быть. Когда я жил здесь раньше, всё было иначе. С тех пор, как вернулся, мне не кажется, что здесь моё место. Повсюду воспоминания о жизни, которой у меня больше нет.

— О Натаниэле?

— Да, — я встретился с ним взглядом, задаваясь вопросом, что он подумает о таком признании. Увидел я только беспокойство. — Просто я знал его практически всю свою жизнь. У меня было дерьмовое детство, а он всегда был рядом и поддерживал меня. Во взрослой жизни он продолжал это делать. Когда никто другой не хотел иметь со мной ничего общего, он стоял рядом и держал меня на ногах, двигая вперёд. Только после всего произошедшего и моего отъезда, я понял, что даже не знал, как функционировать или стоять на своих двоих без него. Пять лет самостоятельной, тяжёлой жизни многому меня научили. Я узнал, кто я и как заботиться о себе, не используя в качестве костыля Натаниэля. Я стал жить сам по себе. Возвращение сюда просто придало мне ощущение пустоты. Вакуума. Я оставил позади человека, которым был с Натаниэлем. Я вырос в нечто другое. И всё же, вокруг меня всюду воспоминания. Когда я задаюсь вопросом, скучаю ли по той жизни, я чувствую себя виноватым, потому что ответ — нет. Я любил Нейта всем сердцем. Я скучаю по нему. Но я больше не тот человек. И человек, которым я являюсь, не знает, где моё место в этом большом, шумном городе.

Аспен хохотнул.

— Ну разве мы не два сапога пара.

Я присоединился к нему, и мы посмеялись друг над другом, после чего воцарилась уютная тишина. День скользил мимо, пока мы сидели и смотрели на суету дикой природы вокруг нас. Когда Аспен вздохнул и поднялся с места, я проследил за ним взглядом.

— Задница отмёрзла, — объявил он, потирая её.

Я поднялся и притянул его к своей груди, убирая его руки, чтобы занять его место и помассажировать его ягодицы, возвращая им тепло.

— Можно кое-что у тебя спросить? — я провёл носом вдоль его шеи и чмокнул в губы.

— Конечно.

— Ты подумаешь о том, чтобы ходить на приёмы вместе со мной? — Аспен вздрогнул. Этого он не ожидал. — Просто, я знаю себя достаточно хорошо и отмахиваюсь от большинства того, что говорит доктор Кольер, потому что у него есть привычка меня злить. Тебе я доверяю. Если ты будешь там, думаю, я буду меньше склонен возражать всему, что он говорит, и, наверное, последую его советам.

— Плюс, весь этот контроль над тобой, — добавил Аспен, изогнув губы.

— Ему не нужно знать о нашей сексуальной жизни. Но да, ты можешь меня контролировать и смотреть за тем, чтобы я слушался.

— Я с удовольствием. Думаю, для меня это тоже будет полезно.

— Спасибо.

Он притянул моё лицо ближе и закрыл глаза, прикасаясь к моему лбу и холодному носу своими.

— Спасибо тебе.

 

***

 

Жизнь — это не прогулка по парку, и Аспену пришлось фигурально наседать на меня намного больше, чем я ожидал; до точки раздражения и нескольких ссор, из-за которых мы не разговаривали по несколько дней. Но в отличие от того, что было раньше, как только в нас закипал огонь, мы садились вместе, мирились и разговаривали.

Аспен приходил на каждый мой сеанс с доктором Кольером и даже решил записаться на несколько одиночных для себя. Хоть поначалу это меня взбесило, он объяснил, что ему тоже нужна некая форма помощи.

К апрелю всё значительно успокоилось. Меня снова наняли в гараж, и я стал не таким злым и реактивным, как раньше. Аспен подчеркнул, что прописанные мне лекарства, видимо, помогают. У меня были сомнения, но я продолжал нашу ежедневную рутину, которая по тем дням, когда я не ночевал у Аспена, включала в себя утреннее сообщение:

Я растянулся под одеялом и потёр глаза, отвечая тем же сообщением, которое отправлял каждый день.