Конфуцианство. «Благородный муж»

На рубеже VI—V вв. до н.э. возникло конфуцианство. Его основоположник — Конфуций, 551—479 до н.э.). Мировоззренческой основой учения Конфуция о человеке является взгляд на него как на особый продукт природы, не только подчиняющийся ей, но и умеющий ей противостоять. Наблюдая вокруг себя нескончаемую борьбу всех против всех, он видел путь к установлению мира, порядка, социальной гармонии в возрождении вековых традиций, обычаев и ритуалов. С этой целью он обращался к «золотым временам» древности с ее обычаями подчинения детей родителям, младших — старшим, подданных — государю. Исходя из этого, Конфуций считал, что главная задача воспитания человека заключается в усвоении им строгих норм и правил отношений между равными и неравными, старшими и младшими, высшими и низшими, отцом и детьми.

Выступив с критикой своего века и высоко оценив века минувшие, Конфуций на основе этого противопоставления составил идеал совершенного человека, или «благородного мужа» (цзюнь­цзы). Главными его качествами являются пять добродетелей: гуманность (жэнь), которая понимается как должное исполнение своих обязанностей на основе порядка; благопристойность (ли), справедливость (и), мудрость (чжи) и верность (син). При этом чувство долга — моральная обязанность, которую гуманный человек в силу своих добродетелей накладывает на себя. Все эти понятия представляют собой культурные категории. Так, гуманность означает способность человека относиться ко всем окружающим существам и предметам как связанным с ним кровным родством. Благопристойность определяет принципы взаимоотношений между людьми, поведение каждого человека в любой ситуации, то есть все этические и ритуальные правила. Справедливость — это способность человека подчинять свои потребности общественному долгу. Мудрость характеризует все умственные способности человека, его образованность, проницательность. Верность понимается как верность своей стране (патриотизм), своему государю, начальнику, наконец, верность собственному слову. Если хоть одно из названных качеств будет отсутствовать у жителей страны (особенно у императора и его окружения), государство неизбежно придет в упадок и, как следствие, произойдет смена династии.

С точки зрения конфуцианства изначальная природа человека считалась нейтральной к добру и злу. Поэтому очень важно было воспитать доброе начало и нейтрализовать злое. Огромную роль в этом играло семейное воспитание, которое дополнялось образованием. Его целью было научить человека распознавать добро и зло, привить ему стремление к добродетели и внушить страх перед пороками. Делалось это на основе изучения истории, конкретных примеров из нее, а также с помощью художественной словесности, особенно поэтических текстов. В силу этого в Китае стихосложение стало обязательным для высших сословий занятием, оно входило в качестве обязательного экзамена на чиновничий чин.

Образ благородного мужа, созданный Конфуцием, сыграл очень важную роль в китайской культуре, став обязательным эталоном для подражания, приблизиться к которому стало делом чести и социального престижа. Этот образ включал в себя такие качества, как почтительность, обходительность, правдивость, доброта, преданность, осторожность в разговоре, сдержанность, стремление придерживаться во всем «золотой середины». В своих поступках благородный муж руководствовался золотым правилом нравственности («не делать другим того, чего не желаешь себе»). Приблизиться к желанному идеалу можно было лишь в зрелом возрасте, так как лишь старость освобождала человека от страстей, давала ему мудрость. Это приводит к ориентации китайской культуры на зрелость и старость, а не на молодость. Поэтому идеалом мужской красоты в Китае считается зрелый или даже пожилой мужчина, да еще и с избыточным весом.

С течением времени конфуцианский идеал благородного мужа становился обязательным эталоном для подражания, приблизиться к которому было делом чести и социального престижа. Опираясь на культ предков, конфуцианство разработало целую систему правил для всех проявлений человеческой жизни. Оно регламентировало все области быта и культуры, создало бесчисленные церемонии, ритуальные вежливости, а также множество законов в области изучения истории, музыки, поэзии и живописи.

Отталкиваясь от своего социального идеала, Конфуций сформулировал основы социального порядка в Китае. За образец он взял отношения в китайской семье, ее строгую социальную иерархию и беспрекословное подчинение младших старшим. По мнению Конфуция, государство должно стать такой же семьей, где император будет для всех отцом, чиновники — старшими братьями, а простолюдины — детьми и другими младшими членами семьи. Критерием разделения общества на верхи и низы, на старших и младших должны были служить не знатность и богатство, а знание и добродетель, приближенность к идеалу благородного мужа. Именно эта конфуцианская идея послужила обоснованием формальной открытости чиновничьего сословия, членом которого мог стать любой образованный человек.

Неслучайной была и конфуцианская критика современного ему общества, требование возврата к нравам и обычаям древности, вылившееся в предложенную им реформу «исправления имен». Мы уже упоминали о специфике китайских иероглифов, способствующей стабильности китайского общества. Тем не менее иероглифы и понятия, ими обозначаемые, остаются все те же, но реальные предметы и явления, им соответствующие, постепенно меняются. Конфуций говорил о необходимости устранения этого несоответствия, для чего нужно было исправить не иероглифы, не придумать новые понятия, но изменить действительность, отказавшись от тех нововведений, которые появились за последние века.

Так выявляется еше одна характерная черта китайской культуры — ее обращенность в прошлое, ориентация на прожитый опыт, отказ от новаций, не имеющих достаточных оснований. Поэтому характерный прием китайской культуры — цитирование, то есть постоянное обращение к уже прожитому опыту, который каждый новый автор переживает по-своему. Это привело к тому, что все основные художественные приемы, стили, жанры родились в Китае очень рано и существуют до сих пор.

Ориентация китайской культуры на прошлое также связана со спецификой восприятия пространства и времени китайцами. Пространство этой культуры всегда ориентировано на центр, любое движение понимается как центростремительное, даже такое современное понятие, как «прогресс», понимается как движение вовнутрь. Поэтому китайская география ставила в центр мира Китай, отсюда же одно из его названий — Срединная империя. В силу этого китайцы считали себя единственным цивилизованным народом в варварском окружении. При этом они вовсе не стремились познакомить варваров со своей культурой, никогда не занимаясь ее распространением. Корейцы и японцы, культуры которых считаются дочерними по отношению к китайской, сами приезжали в Китай учиться.

Необходимо отметить, что высокое мнение китайцев о собственной культуре имело под собой достаточные основания. Об этом говорит ее адаптационная мощь — эта культура растворяла в себе любые инокультурные влияния, в ней никогда не было потери культурной преемственности. Обычно опасность Китаю угрожала с севера, от многочисленных кочевых племен. Для защиты от них в IV—III вв. до н.э. и была построена Великая китайская стена — сооружение, протянувшееся на несколько тысяч километров. Китайцы не были воинственным народом и не умели противостоять воинственным варварам, покорявшим периодически значительную часть страны. Обычно часть образованных китайцев с захваченного севера бежала на юг, давая тем самым толчок развитию культуры южного Китая (традиционно менее развитого, чем север страны), а победители-варвары очень быстро сталкивались с необходимостью управлять огромной страной, что было невозможно без специальных знаний. Поэтому им приходилось обращаться к китайским чиновникам, приглашая их к себе на службу. Дети завоевателей, воспитывавшиеся китайскими учителями, уже не были варварами. Так, примерно за два поколения ситуация менялась, и китайцы одерживали бескровную победу.

Высокое мнение китайской культуры о себе проявлялось и в том, что она не боялась быть небрежной в своих художественных произведениях, мастера оставляли швы и следы от отливки, шлифовки, то есть показывали следы производства изделий. Тем не менее наряду с бесспорно положительными качествами, закреплявшимися конфуцианством, оно имеет и существенные недостатки. Идеалы и устои конфуцианства, доведенные до своего логического завершения, приводят к полному нивелированию личности, отказу от духовной свободы, консервативности и ортодоксальности. Поэтому нередко «благородный муж» представлял собой обезличенное существо, полностью лишенное инициативы, способное лишь к механическому исполнению своих обязанностей.

Даосизм

Изъяны конфуцианства компенсировались даосизмом. Конфуцианцы надеялись исчерпать человеческое сердце и гармонизировать жизнь с помощью ритуализированного этикета. Однако ни общество в целом, ни человек в отдельности, как бы ни были они скованы официальными догмами конфуцианства, не могли всегда руководствоваться только ими. Ведь за пределами конфуцианства оставалось мистическое и иррациональное, всегда притягивавшее человека. Поэтому не случайно, что одновременно с конфуцианством появилась совершенно иная ветвь китайский культуры, совершенно новое учение о жизни, а также и способ жизни — даосизм, корни которого уходят в шаманские верования юга Китая.

Основателем этого учения, ставившего своей целью раскрыть перед человеком тайны мироздания, вечные проблемы жизни и смерти, стал Лао-Цзы, полулегендарная личность, старший современник Конфуция. Лао-Цзы считал, что человек открывает истоки своей бесконечности через следование естественности и слияние с бесконечным путем великой жизни природы. Отсюда и название учения — даосизм (дао можно перевести как «путь»).

Дао — глубоко диалектичное понятие. Оно является подлинным началом мира, сущность которого — небытие. Так даосизм приходит к идее мимолетности бытия всех вещей и явлений мира, которые материализуются лишь ненадолго, чтобы затем вновь обрести свой покой в небытии. Отсюда драматизм человеческого существования, на миг восстающего из тьмы небытия, чтобы устремиться к неизбежному концу.

Поэтому нет смысла дорожить знатностью, богатством, славой. Все это не имеет подлинной ценности перед лицом жизни и смерти. Совершенномудрый человек (идеал даосизма) должен освободиться от сковывающей его привязанности к единичному и обрести ту подлинную гармонию бытия, которая не нуждается в искусственных ритуалах. Эта гармония содержится в дао — пути единой жизни, пронизывающей все сушее, принимающей различные формы и вымещающееся в бесконечной череде преходящих вещей и состояний. Ради слияния с дао мудрец отказывается от всего, что привязывает его к привычным формам, в том числе от собственной индивидуальности.

Как и конфуцианство, даосизм не ограничивается рамками философии и религии, а составляет особый образ жизни. Он многое позаимствовал у буддизма и йоги, в частности систему физических и дыхательных упражнений. Конечная цель для приверженцев даосизма — достижение бессмертия. Способ жизни, метод слияния с великим дао — недеяние (у-вэй). Это не пассивная созерцательность, а столь полное слияние с естественным ходом вещей, что отпадает необходимость в специальной нарочитой активности. Совершенномудрый человек не противопоставляет себя ситуации, а спокойно влияет на нее изнутри, используя естественные возможности, которые скрыты от непосвященных.

Казалось бы, даосизм и искусство должны быть бесконечно далеки друг от друга, ибо что общего может быть между бесстрастием даосского отшельника или мастера-бойца (а это часто совмещалось в одном человеке) и вдохновением художника, улавливающего тончайшие оттенки чувств? Но бесстрастие даосского мудреца вовсе не равнозначно эмоциональной тупости, а даосский идеал «пустоты сердца» не имеет ничего общего с душевней пустотой. «Пустота сердца» означает, что сердце становится подобным чистому зеркалу, не замутненному страстями и отражающему гармонию дао. Это позволяло избегать негативных последствий бурных эмоциональных реакций и оптимально организовать свою психическую деятельность в экстремальных ситуациях. Именно поэтому даосские техники были обязательной частью подготовки бойцов.

Такое мироощущение легло в основу искусства Древнего Китая и всей Юго- Восточной Азии. Обращаясь к природе, человек хотя бы на время вырывался из тисков ритуализированной социальной и семейной жизни. Искусство выражало это чувство и делало его частью культуры. Именно под влиянием даосизма родился знаменитый художественный стиль «ветра и потока»» (фэн лю).

Во II—III вв. н.э. в даосизме выделился религиозный даосизм, также оказавший большое влияние на духовную культуру Китая. В нем тождество с вечным дао все чаще интерпретировали как магическое телесное бессмертие, которого можно достичь с помощью дарующих вечную жизнь эликсиров. Это привело к развитию в Китае мощной алхимической практики. В китайской алхимии в ходе бесчисленных экспериментов совершались и действительно ценные открытия, так был изобретен порох.

Подобно конфуцианству, даосизм оказал огромное влияние на развитие литературы и искусства, взглядов на действительность. Но в отличие от конфуцианства он обобщил зародившиеся ранее принципы отношения к природе — его властительнице, придав им новый, поэтический смысл. Этот опоэтизированный подход к миру ярко проявился во всех областях дальнейшей художественной жизни Китая.

Буддизм и «три учения»

В это же время в Китай проникает буддизм, который первое время благодаря аскетической практике и отсутствию жертвоприношений сходил за разновидность даосизма. Но уже в IV в. буддизм завоевывает все большую популярность и начинает оказывать воздействие на традиционную китайскую культуру, что наиболее наглядно проявилось в архитектуре — храмовые комплексы и изящные пагоды стали символами буддийской веры и воплощением возвышенных духовных начал.

Но буддизм в Китае не стал прямым заимствованием индийской мысли. Буддизм махаяны был дополнен традиционной китайской мыслью, конфуцианским прагматизмом, что привело к возникновению одного из наиболее глубоких и интересных, интеллектуально насыщенных и пользующихся до сих пор немалой привлекательностью течений мировой религиозной мысли — чань-буддизма (чань — от санскр. дхьяна — созерцание). Один из его основателей — Хуэй-нэн учил («Сутра Помоста»), что не следует стремиться к нирване, искать истину или ограничивать себя во имя перспективы стать буддой или бодхисатвой. Чань- будцизм утверждает, что истина и Будда всегда с человеком. Они вокруг и во всем — в пении птиц, в шелесте листвы, красоте гор и тиши озер и, наконец, в радости труда. Постижение истины — это не что иное, как озарение, которое нисходит на человека внезапно, как внутреннее просветление.

На раннем этапе Традиционного Китая представления об устройстве мира полнее всего связывались с буддийской пластикой и прекрасными небожителями — музыкантами и танцовщицами, земля мыслилась обиталищем множества добрых и злых духов, милосердных богов — спасителей. Со временем, когда буддизм утратил свою ведущую роль, слившись с древними культами природы, образ Будды стал отождествляться со всем мирозданием, а главное место в искусстве Китая заняла живопись, позволившая в более наглядной и поэтической форме раскрыть закономерности и красоту природы.

Можно сказать, что классическая китайская культура представляла собой сплав конфуцианства, даосизма и буддизма, который назывался «Три учения». Причем эти течения практически не соперничали друг с другом, а заполняли в духовной жизни китайцев свои собственные ниши. А поскольку они являются не только философскими, но и религиозными течениями, для китайской культуры характерен религиозный синкретизм и функциональный подход к религии, выбор которой определялся конкретной жизненной ситуацией. Это так называемый феномен вариативности индивидуального вероисповедания. Конфуцианство, являясь в основном этическим учением, определяло социальную сферу деятельности индивида. Философский даосизм удовлетворял духовные потребности личности в иных ситуациях, прежде всего на досуге, а религиозный даосизм служил средством компенсации, давая надежду на бессмертие. Для развития художественной культуры очень важным оказался даосизм, именно потому что он заполнял нишу досугового времяпровождения. В силу этого на его основе стала складываться традиция неофициального искусства. Буддизм показывал путь к духовному совершенствованию личности, с одной стороны, и также давал надежду на вечное блаженство в нирване — с другой.