Основным фактором всего этого процесса являлся технический прогресс бумагопрядильного производства в Англии.

Очень интересно, что цена английской пряжи в Шуе сильно понизилась в 40-х годах, - интересно потому, что как раз в 1841 г. пошлина на привозную бумажную пряжу у нас была сильно повышена; но, несмотря на повышение пошлины, английская пряжа в первую половину 40-х годов стоила в Шуе на 15-20% ниже, чем в предшествовавшее пятилетие.

А так как в 40-х годах русская пряжа очень энергично вытесняла английскую, то необходимо заключить, что и русская пряжа понизилась в цене и, без сомнения, понизилась по той же причине - вследствие улучшению техники производства, выписки из Англии улучшенных прядильных машин (вывоз которых, как сказано выше, был дозволен в 1842 г.).

Английский кризис конца 30-х и начала 40-х годов очень сильно отразился на русской хлопчатобумажной промышленности. В одном донесении министру финансов 10 декабря 1838 г. мы читаем, что "непомерное понижение в 1837 г. цен на бумажную пряжу и трудность сбыта оной по причине большого привоза из Англии и Бухарин, значительной выпрядки домашних мануфактур и уменьшения по случаю упадка внутренней торговли ткачества наших артикулов - имели последствием не только закрытие 18 бумагопрядильных заведений в Московской, Калужской и некоторых других губерниях, но и несостоятельность многих владельцев сих заведений... прочие бумагопрядильни, действующие менее нежели 4 тыс. веретен, никак не избежат той же участи"7.

 В донесении 26 ноября 1840 г. указывается, что число торговых несостоятельностей увеличивается ежедневно. Отсрочки следуют за отсрочками и влекут за собою добровольные сделки..

 Если не примут вскоре меры к отвращению этого зла, то нет надежды на восстановление в Москве кредита". Из прошения, поданного московскими фабрикантами министру финансов 6 ноября 1840 г., видно, что русское бумагопрядильное производство переживало в это время несомненный кризис, который всей своей тяжестью обрушился на мелкие бумагопрядильни. Крупные заведения устояли, и потому последствием кризиса была (как и в Западной Европе) концентрация производства. А так как в бумагопрядении крупное производство обладает несомненными и огромными техническими преимуществами перед мелким (по словам Самойлова, главным преимуществом Англии перед Россией в области бумагопряденья было то, что в Англии бумагопрядильни отличались более крупными размерами, - бумагопрядильни в 25 тыс. веретен не считались там в 40-х годах крупными, а в России бумагопрядильни, работавшие на 10 тыс., 12 тыс. и 15 тыс. веретен, принадлежали к первостепенным заведениям), то несомненно, что кризис конца 30-х годов должен был поднять наше бумагопряденье в техническом отношении.

 В этом и заключалась причина понижения цен пряжи и развития нашего, бумагопрядильного и ткацкого производств в сороковых годах8. Итак, развитие нашей хлопчатобумажной промышленности объясняется прежде всего общими мировыми условиями промышленной эволюции.

Россия была захвачена в круг капиталистического развития Англии и воспользовалась техническими успехами последней. Но, разумеется, это было возможно только благодаря существованию в России покровительственного тарифа: без него Англия ввозила бы в Россию не пряжу, а миткаль или ситец, и вместо производства бумажных материй у нас в еще больших размерах распространилось бы потребление этих материй, которые доставлялись бы Англией.

Нельзя объяснить рост нашего бумаготкацкого производства одним влиянием тарифа 1822 г. тем не менее не подлежит сомнению, что без высоких пошлин эта промышленность не могла бы развиваться.

Английское бумажное ткачество стояло в техническом отношении так высоко, что с ним не могло выдержать конкуренции даже индусское ткачество, хотя индусский ткач был артистом своего дела, а бумаготкацкое производство в Индии было старинною отраслью промышленности, к которой население привыкло за многие сотни лет.

Тем невозможнее была конкуренция с английскими фабрикантами для русских бумажных изделий, производство которых было делом, еще совершенно новым для русского населения.

 

 Как сказано, бумаготкацкое производство развилось у нас гораздо раньше бумагопряденья, и притом развилось без непосредственной помощи государства (кроме, разумеется, поддержки в виде таможенных пошлин).

 Что касается до бумагопрядильного производства, то оно появляется в России в начале этого столетия. В 1808 г. купцом Пантелеевым была устроена первая частная бумагопрядильная фабрика в Москве. Фабрика эта получила прядильные машины с образцовой прядильной и ткацкой правительственной фабрики - Александровской мануфактуры, которая была устроена9 со специальной целью распространить в России употребление прядильных и ткацких машин10.

Континентальная система, затруднившая подвоз английской пряжи, вызвала устройство еще нескольких бумагопрядильных фабрик (в 1812 г. в Москве их было две)11. Эти фабрики очень пострадали от разорения 1812 г. и прекратили производство.

 Вплоть до 20-х годов бумажная пряжа изготовлялась у нас только на Александровской мануфактуре.

 С конца 20-х годов начинают основываться частные бумагопрядильни, но только с 40-х годов бумагопрядильное производство в России устанавливается вполне прочно, получившие возможность пользоваться прядильными машинами, выписываемыми непосредственно из Англии (раньше на наших бумагопрядильнях употреблялись бельгийские и французские прядильные машины, далеко уступавшие по своим достоинствам английским).

О развитии в России бумагопрядильного производства можно судить по тому, что к началу 50-х годов Россия занимала по числу бумагопрядильных веретен (1 100 тыс.) пятое место и уступала только Англии (20 977 тыс.), Франции (4 200 тыс.), Соединенным Штатам (2 500 тыс.) и Австрии (I 400 тыс.)12 и стояла впереди Германии, хотя германское бумаготкацкое производство значительно превосходило русское.

 Различие это всецело объяснялось различием тарифной политики: в Австрии и России бумажная пряжа была обложена высокой пошлиной (после 1842 г. ввозная пошлина на пряжу в России достигла 50% ценности товара), между тем как германский тариф по отношению к бумажной пряже был крайне умеренным13.

 Быстрый рост хлопчатобумажной промышленности у нас, как и в других странах, вызвал тяжелый кризис в области обработки льна и пеньки. Этот старинный крестьянский промысел достиг значительного развития еще в Московской Руси; русский холст в XVII столетии в большом количестве вывозился за границу.

В XVIII веке вывоз льняных и пеньковых фабричных изделий - парусных и фламских полотен, равендуков - возрастал. В XIX веке положение изменилось - вывоз начал падать. Так, в 1758-1762 гг. средний годовой вывоз за границу фламских и парусных полотен и равендуков равнялся 77 тыс. кусков, в 1793-1795 гг. - 251 тыс., в 1814—1823 гг. - 203 тыс., в 1834 - 1843 гт. - 195 тыс., а в 1844-1846 гг. - 121 тыс.14 О значении заграничного рынка для русских полотняных и парусных фабрик начала этого века можно судить по тому, что, по официальным расчетам (конечно, очень неточным), около одной трети всего количества фабричных полотен предназначалось для экспорта15.

Поэтому падение заграничного экспорта не могло не быть тяжелым ударом для наших полотняных фабрик; причины этого падения коренились, главным образом, в области техники: наше полотняное производство в техническом отношении совсем не прогрессировало, на Западе же техника льняного прядения и ткачества быстро шла вперед, и в то же время бумажная ткань своей дешевизной вытесняла полотно.

Всего более пострадали при этом крупные фабрики, работавшие для экспорта16, число которых за время 1804-1861 гг. понизилось с 285 до 100. Между тем за 1762-1804 гг. число полотняных фабрик возросло со 135 до 28517.

Таким образом, число полотняных фабрик изменяется так же, как и экспорт русского полотна за границу: до начала XIX века число фабрик растет, затем начинает падать.

 Объясняется это тем, что, как указано, экспорт за границу играл очень большую роль в нашем крупном полотняном производстве первой половины этого века.

Полотняные фабрики были единственными фабриками в России, изделия которых вследствие дешевизны сырого материала завоевали в конце прошлого века заграничный рынок.

Еще в 1818 г. Арсеньев называл полотняные фабрики "многочисленнейшими и прибыльнейшими в России"18. Особенно развилось у нас фабричное производство парусных полотен.

Это производство концентрировалось, главным образом, в Калужской губернии и Серпуховском уезде Московской губ., парусное полотно экспортировалось преимущественно в Америку, и одна русская фирма (Брюзгиных) приобрела такую репутацию на заграничном рынке, что клеймо ее нередко подделывалось английскими фабрикантами.

 Более двух третей всего парусноткацкого производства Калужской губернии предназначалось для экспорта.

 Ткачество парусных полотен было исключительно фабричным производством. Начиная с 30-х годов цена на парусные полотна на заграничных рынках стали быстро падать, еще более они упали в 40-х годах.

 Под влиянием этого число парусных фабрик в Калужской губернии сократилось с 17 (1832 г.) до 4 (1849 г.), число станков на них - с 3 500 до 696, а размер производства - с 50 тыс. кусков до 2 тыс. Так же пострадало и парусноткацкое производство Серпуховского уезда. В начале 30-х годов на серпуховских фабриках выделывалось около 25 тыс. кусков ежегодно, а в 1849 г. - только 6 тыс. кусков19.

 Не в такой степени, как парусные фабрики, но все-таки сильно пострадали и полотняные фабрики, изготовлявшие льняные полотна. Цены льняных изделий понижались в течение всей второй четверти этого века20.

Правда, не менее сильно понизилась за то же время и цена бумажных тканей. Но последнее сопровождалось прогрессом техники - удешевлением производства.

 Производство же полотна в техническом отношении у нас не прогрессировало - как пряжа, так и полотно продолжали изготовляться руками, - а потому понижение цены фабриката приводило к убыточности производства и сокращению последнего.

 В начале этого столетия полотняное ткачество было преобладающей промышленностью во многих уездах Владимирской губ. - например, в Шуйском, Суздальском, Муромском.

В Суздальском уезде крупные полотняные фабрики возникли вскоре после окончания войны 1812 г.; полотно с этих фабрик сбывалось преимущественно на внутренние рынки, главным образом, в Сибирь и Малороссию.

 

 К концу 30-х годов сбыт полотна стал затруднителен, и в 1851 г. из шести крупных полотняных фабрик в городе Суздале остались только две, и те сильно сократили производство.

 Причина уменьшения сбыта заключалась в распространении бумажных тканей. Украина и Сибирь, покупавшие раньше льняную пестрядь и тики, стали покупать ткани из хлопчатой бумаги.

 В Суздальском уезде вместо полотняной фабрикации распространились ткачество и набивки миткаля21. То же самое констатировалось и в Муромском и Шуйском уездах - полотняное ткачество замещалось бумажным22.

Но так как во Владимирской губернии бумаготкацкое производство развивалось очень быстро, а по характеру производства полотняные фабрики легко могли быть приспособлены к ткачеству бумажных материй, то фабриканты переходили к новому роду производства и не несли больших потерь23.

Напротив, в Ярославской и Костромской губерниях, где в больших количествах выделывалось полотно для заграничного сбыта (фламские полотна и равендук), кризис имел более тяжелый характер. Бумаготкацкое производство слабо развивалось в тех уездах этих губерний, где раньше процветало полотняное ткачество.

Это последнее производство было старинным промыслом крестьян, а фабричное ткачество полотна прочно водворилось в этих местах еще со времени Петра I. Фабриканты упорно держались привычного производства, но крайнее понижение цены всех родов полотна, вывозившегося за границу (в 1823 г. кусок фламского полотна продавался за 52 руб., равендука - за 25 руб.; в сороковых годах полотно продавалось за 25 руб., равендук - за 17 руб.)24, принудило большую часть фабрик Костромской и Ярославской губерний прекратить производство.

 В Костромской губернии в конце 20-х годов выделывалось до 70 тыс. кусков фламского полотна, в конце 40-х годов - только 20 тыс. кусков25. Кризис полотняного производства был тяжелее всего для фабрикантов-помещиков, изготовлявших тонкие полотна трудом собственных крепостных.

 Ввиду этого правительство проявило в данном случае особенную заботливость: в 40-х годах была образована особая комиссия из представителей министерств государственных имуществ и финансов для расследования дела и изыскания средств помочь падающему производству. Комиссия выяснила, что основная причина кризиса заключалась в технической отсталости нашего полотняного производства и в развитии ткачества бумажных материй, но, само собою разумеется, никаких практических мер помочь горю не придумала26.

Экономисты 60-х годов фритредерского направления8* любили противопоставлять успехам хлопчатобумажной промышленности упадок нашего полотняного производства.

Полотняное производство как основанное на обработке туземного материала признавалось ими "естественно" развившимся, а хлопчатобумажная промышленность - "искусственно" вызванным производством.

Но если придерживаться ничего не выражающего разделения хозяйственных явлений на "естественные" и "искусственные", то нельзя не признать, что именно развитие хлопчатобумажной промышленности и упадок полотняного производства были вполне естественным и необходимым результатом хозяйственного положения России того времени.