Надпись на книге даниила андреева «роза мира»

Расхожей стала Честь. А Совесть –

Обманчивее и темней.

И разорвало время повесть

Прошедших и грядущих дней.

Причастны души общей доле,

Но в бесшабашной кутерьме

Он был в тюрьме на вольной воле.

Ты был на воле, как в тюрьме.

Одной трагедии разруха

Определила души двух.

Ты – растерял святыню духа.

Он – закалил высокий дух.

 

***

Теперь ты понял, как разруха

Твоей судьбы открыла ложь.

А ты свой ум и силу духа

Отдал борьбе за власть… И что ж?! –

Перерасходована смета,

А ты – не вышел в короли.

И дьявол требует ответа

С тебя за клятву на крови.

Слушая радио
О близком благоденствии страны
Болтают лихо верные сыны.
И от стараний этих болтунов
Мы можем оказаться без штанов.
И без краюхи хлеба на столе,
Но с гибелью в нацеленном стволе.
И слово с делом потеряло связь.
И день вчерашний превратился в грязь.
Как будто стали верные сыны
Достойными сынами сатаны.
Все громче раздается болтовня
Над горьким горем завтрашнего дня.

Тупиковая ситуация
Жизни вечная основа,
Растеряв свои права,
Потеряла силу слова, —
Стали мертвыми слова.
Человечество калечат
Радиация и яд.
Референты пишут речи,
Президенты — говорят.
Окружен поганой ложью
Вечной истины редут.
И впотьмах по бездорожью
Совесть с Правдою бредут.

Запись перед бессонницей
И Правда — лжет. Закон лукавит.
Осталось — думать и молчать,
Пока твоей Россией правят
Бумага, подпись и печать.

Читая Грибоедова
В России горе от ума
И гибель от чиновников.
Опять пустые закрома,
И — не найдешь виновников.

***
Ни заботы, ни работы.
Каждый день, с начала дня,
Переломы, повороты,
Перестройки суетня.
И цветет неразбериха,
Как в овраге лебеда.
Не выдерживая лиха,
Жизнь сползает в никуда.

***

Святая Правда есть,

Но что с нее возьмешь?!

Власть — любит лесть,

А лесть — рождает ложь.

И нас с тобой

Опутало вранье.

И над земной судьбой

Кружится воронье.

 

***

Коварней в жизни нет напасти

Неутоленной жажды власти.

Не может получивший власть

Навластвоваться ею всласть.

Становятся от этой власти

Земля и небо черной масти.

И вот у бездны на краю

Я у всевышнего молю:

Не дай мне, Господи, попасть

Неутолимой власти в пасть.

 

***

По наважденью, сгоряча

Сломали храмы духа.

Потухла Совесть, как свеча,

Пошла гулять разруха.

Исчезла в будущее дверь!

Пропали честь и вера!

И лезут в ангелы теперь

Лакеи Люцифера.

 

***

Как будто новый мир зачат

По указаньям свыше.

И все поэтому кричат,

И никого никто не слышит.

Как будто в этот новый мир

На страх и удивленье мира

Другой является кумир –

Мы жить не можем без кумира.

 

***

Людская кровь. Её немало

Лилось в дни мира и войны.

И нефтяною жилой стала

Она в утробе глубины.

Кровь праотцов качают внуки

И день и ночь без запятой.

Седая муза греет руки,

Склонясь над газовой плитой.

 

***

Бушует братство мировое

И стонет русская земля.

И снова дикий ветер воет

Над чёрным пеплом ковыля.

Огня и смерти гром железный

Ломает вечности круги.

И сожаленье – бесполезно,

И безответно «Помоги!»

И Бог молчит в разбитом храме.

И чибис в поле не кричит.

И сердце времени над нами

Сквозь гром отчаянья стучит.

И мир ему внимает глухо,

Тоской пустынь обременён.

И плачет вечная старуха

Над пеплом гибели времён.

 

***

Всё было — до,

Всё будет — после.

Всему во всём

Своя пора.

А Человек,

Как искра, послан

Надеждой

В Завтра

Из Вчера.

 

Стихи Дудина об ашинской трагедии читайте «Не идут поезда в бессмертье…»

 

Песня Вороньей Горе

Подполковнику В М. Звонцову

1

Нет секретов у рек. Реки вместе стекаются в море.

Погибают герои, но жизнь остается жива.

Через сердце мое, призывавшее к радости в горе,

Человеческих судеб течет, не мелея, Нева.

Я к судьбе этих жизней причастен судьбою своею.

Вместе с ними я вышел и песню понес на простор.

И костры Революции, искры горячие сея,

Запалили и мой на солдатской дороге костер.

Нет секретов у рек. Переходят в легенды и мифы

Беззаветные судьбы, чьим подвигом мир осиян.

Через камни обид, сквозь предательств подводные рифы

Неподкупная Правда течет в мировой океан.

Мечут искры костры. Из костров поднимаются звезды,

Во вселенной гармонии соединиться спеша.

И озонами гроз освежаются песни и воздух,

И свободу свобод обретает людская душа.

Есть вершина у каждого в яростном этом потоке –

Средоточие сил и открытий заветных пора.

…Я листаю года. Я читаю событья и сроки.

Для души моей стала вершиной Воронья гора.

2

Воронья Гора,

Воронья Гора!

Пора мне с тобой расквитаться,

Пора!

В седом январе

На вороньей Горе

Сугробы

Огонь озарил

На заре.

Кладет на глаза мои

Память ладонь.

Из пепла и зауми

Хлещет огонь.

Из мрака и света -

Обвала волна.

Пылает планета.

Гуляет война.

И катятся грома

И дыма шары

В долину проема

С Вороньей Горы.

Расколот,

Как молотом,

Кованый лед.

И, падая, молодость

В песне

Встает,

И ворон кричит

На Вороньей Горе

В промозглой ночи

О моем январе

И звезды салюта победного дня

Слезами Вселенной текут на меня.

3

На Невском надписи пестрели.

Кричала каждая стена:

«Внимание!

При артобстреле

Опасна эта сторона!»

Весь Ленинград, как на ладони,

С Горы Вороньей виден был.

И немец бил

С Горы Вороньей.

Из дальнобойной «берты» бил.

Прислуга

В землю «берту» врыла,

Между корней,

Между камней,

И, поворачивая рыло,

Отсюда «берта» била.

Била

Все девятьсот блокадных дней.

Без перерыва

В голод, в горе,

В ребячий выкрик,

В хлеб и соль,

В последний свет

В последнем взоре,

В его отчаянье и боль,

В его последнее решенье,

В его «Умрем, но не сдадим!».

И над открытою мишенью

Ревел огонь.

Клубился дым.

И в них глядел, на все готовый,

К земле всей тяжестью присев,

Четырехсотмиллиметровый,

Незакрывающийся зев.

Огонь!

И смерть вставала кругом

Над местом, где упал снаряд.

 

…Потом я увидал под Лугой

На летней даче

Детский сад.

Сад пятилетних инвалидов,

Игру смеющихся калек…

Не дай вам бог такое видеть,

Такое вынести

Вовек.

Я с осторожностью напрасной,

К тому привыкнув на войне,

Хожу

По менее опасной

При артобстреле стороне.

Привычка.

Жду, на все готовый,

Что вот минутой,

наугад,

Четырехсотмиллиметровый

В жизнь

С визгом врежется снаряд.

4

Январской порой снегопада

Вороньей Горы на юру

Деревьям лихая надсада

Морозом коробит кору.

Деревья, высоки и редки,

С боков обступают тропу.

И щелкает белка на ветке,

Роняя в сугроб скорлупу.

Нет с каменной памятью слада.

На жизни и смерти межу

Январской порой снегопада

Один я сюда прихожу.

И кажется,

С думой бесцельной

Тропинкой бреду в снегопад,

И вижу сквозь сумрак метельный,

Сквозь синий туман –

Ленинград,

Где в крупной заботе

И в мелкой,

Со всеми на равных,

Как все,

Судьба моя крутится белкой

В извечном своем колесе

В мельканье грехов и грехов,

Надеясь на крупный успех,

Среди

Пустотелых орехов

С жемчужиной ищет орех.

Где труд, и веселье,

И вдовью

Тоску на вечерней заре

Мы кровью,

Солдатскою кровью

Омыли на этой Горе.

Где многим на гребне рассвета,

В последних раскатах «ура»,

Последней вершиной

Вот эта

Вороньей осталась Гора.

Их тихая слава в помине

Слезы материнской жива.

…На голой

Обдутой вершине

Остистая жухнет трава.

5

Давно пересмотреть пора

Войны приговора.

Поговори со мной, Гора!

Поговори,

Гора!

Немую память не спеша

В душе

Развороши.

Моя вечерняя душа –

Сестра твоей души.

Они седеют от добра

И ждут одной зари.

Поговори со мной, Гора!

Гора,

Поговори.

У нас секретов нет с тобой,

И разногласий нет.

Здесь отгремел

Последний бой

На миллионы лет.

Ты для меня не мавзолей,

А с юностью союз.

Всего на свете тяжелей

Познанья

Тяжкий груз.

И днем и ночью, без конца,

Темнея от свинца,

Стучат в твоей груди сердца,

Моих друзей сердца.

Хотя б на малый миг земной

Глубины раствори.

Поговори, Гора, со мной…

Гора,

Поговори.

6

Клубилась вечерняя вьюга,

И ветер гудел стороной.

И голосом старого друга

Гора говорила со мной.

Морзянкою пух снегопада

Тот голос не мог забивать.

Не надо,

Не надо,

Не надо,

Не надо меня забывать!

Что было?

Все было!

И проще

Придумать того не могу.

Я просто споткнулся у рощи

В горячем январском снегу.

 

Я помню,

Как вспышки мелькнули

И гром прогремел

Над бугром.

Я грудью наткнулся на пули,

А ноги

Споткнулись потом.

Я падал в сугроб,

Под крушину,

С размаху, как сноп,

Наповал.

И, падая, видел вершину,

Снарядами вспаханный вал,

Сутулую спину солдата,

Мелькнувшую через овраг,

Над осыпью желтого ската

Исхлестанный пулями

Флаг,

Нанизанный солнцу на спицы,

Как красной жар – птицы

Крыло.

А дальше не помню:

Глазницы

Поземкою мне замело.

Все стало туманным и белым.

Жар схлынул.

Мороз не знобил.

Но что-то я там недоделал,

А что недоделал?

Забыл!

За что я остался в ответе –

Все это со мною лежит.

Без этого вам на планете

Живущим,

Никак не прожить.

Какое – то очень такое,

Над чем я один

Господин.

И нет моей думе покоя

И выхода нет из глубин.

Одна неживая досада

На вечные веки.

Опять:

Не надо,

Не надо,

Не надо,

Не надо меня забывать!

7

Шарахнулась в сторону телом

От взрыва,

Как тень от костра,

Березка в переднике белом,

Сестры медицинской

Сестра.

Истлела под снегом береста,

И ствол под травою исчез.

Нароста

Серая короста

Покрыла, как пластырем, срез.

Но корни ее,

Под сурдинку,

Погнали

К побегу побег,

Под цвет золотому суглинку,

Потом перекрасив

Под снег.

Все в жизни

Сложнее и проще,

Чем кажется нам до поры.

…И я по березовой роще

Ходил до Вороньей Горы.

8

Не скрою тревоги.

Не скоро

Обиды в холодной золе, -

Все больше друзей

Под землею,

Все меньше друзей

На земле.

Над нами –

Тяжелые тучи.

Под нами –

Земная кора.

Мы – редкая роща

На круче,

Шумевшая лесом вчера.

Хлестал нас огонь артобстрела,

И танки утюжили нас.

И роща моя

Поредела.

Но роща моя

Не сдалась.

Стволы этой рощи поджары.

Глубокие шрамы стары.

Им снятся ночные пожары

На гребне Вороньей Горы.

Мы многое в жизни свершили.

Одной причастились крови.

И тянутся наши вершины

К высокому Солнцу Любви.

Вселенной разряды и шумы

И млечной Дороги

Река

По миру несут

Наши думы,

Чистейшие,

Как облака.

9

Чтобы утешить долю вдовью,

Нужны особые слова.

А ты, с погибшею любовью,

Одна –

Ни мать, и ни вдова.

Ты уставать в тоске устала

От ожидания и слез.

Он прямо с выпускного бала

Двойную молодость унес.

Из милой сутолоки школьной,

Не оглянувшись на пути.

И ни прямой, и ни окольной

К нему дороги не найти.

Он с батальоном

Из под Стрельны

К Вороньей вырвался Горе.

И первым рухнул в снег метельный

В седом, как вечность, январе.

И расплылись по снегу пятна.

И захлебнулся снег в крови.

Он не успел вернуть обратно

Судьбе твоей

Твоей любви.

Любовь твоей души открытой

Как в бесконечности полет,

Живет

В его душе убитой

И ей покоя не дает.

Навеки почта полевая

Забыла ваши адреса.

Весь мир –

Как рана пулевая,

Где ваши судьбы –

Полюса.

10

Луна, от облака отчалив,

Плывет в холодном серебре.

И в счастья час,

И в час печали

Я говорю моей Горе.

Я жил

И песней подвиг метил.

И не моя сейчас вина,

Что новой жизни

Новый ветер

Сдувает наши имена.

И в непонятную дорогу

С своей Победой и тоской

Они уходят понемногу

Из песни памяти людской.

Когда

И по каким приметам

Вы их отыщете

В свой час?

Они уходят, светом

Светом

В раздумье вечера лучась.

По облакам глубокой чернью

Их пишет солнце на заре.

Я говорю Горе вечерней,

Моей единственной Горе,

Что на дороге

Жизни долгой,

Где бой все тот же не затих,

Я жил одним с тобою долгом,

Одной присягой на двоих.

Я на свою Воронью Гору

Иду, как на ориентир.

И мне отсюда видеть впору

Глядеть на мир

И видеть мир.

Дышу опять с друзьями вместе.

Их дружба –

Новой не чета.

Перед грядущим честь по чести

У них оплачены счета.

А мне, Гора, в дороге долгой

Через тревогу и печаль

Растущий груз двойного долга

Нести

И всматриваться вдаль

11

Мне жизнь героя,

Как депешу,

Живой душе не передать.

И я невесту

Не утешу,

И не спасу от горя мать.

Но я пред будущим не трушу.

Стою

Постом

Сторожевым,

Свою

Мостом

Раскинув душу –

Меж мертвым горем и живым.

Мне эта связь со всем потребна.

Она для всех живых сродни.

Смотрю с Горы Вороньей,

С гребня,

Сквозь синий сумрак и огни.

Они бегут ко мне подковой,

Как ожерелье янтаря,

Всей силой страсти

Жизни новой

Простор вселенной одаря.

Они дробятся над Невою

И затевают кутерьму.

Их тьма!

Они схлестнулись с тьмою

И опрокидывают тьму.

Их тьма!

И нет от них отбою.

Уходят мертвые в рассвет,

Судьбу живых

Своей судьбою

Определив на сотни лет.

Кому,

Какому сердцу впору

Преодолеть такой подъем?

Подняться к Солнцу

В эту Гору

Солдатским праведным путем?

Чтобы взглянуть на мир долинный

Текущих в будущее рек,

Судьбой проникнуться былинной,

Чтобы приблизить новый век.

Найти в себе такую силу,

Такую страсть, что б в том году

Над ней увидеть не могилу,

А вдаль зовущую

Звезду.

12

Пора моей песни

И дружбы пора,

Любви и тоски изначальной,

Гора моей жизни,

Воронья Гора,

Гора моей юности дальней,

Сюда я к товарищам верным спешил

В жестокой беде на подмогу.

И не было выше и чище вершин

За всю мою жизнь и дорогу

Мне жизнь открывалась с твоей высоты,

Куда мне досталось добраться.

Последним приютом

Приветила ты

Героев солдатского братства.

Взойдем сюда вместе, мой друг молодой.

Тебе собираться в дорогу,

Встречаться с бедой

На дороге крутой,

Товарищей ждать на подмогу.

Дивись не величью застывших красот

Природы, вздыхающей глухо, -

К тебе переходит одна из высот,

Вершин человечьего духа.

Вглядись в этот мир удивленный окрест,

Склонись в благодарном поклоне.

Потом поднимайся

На свой Эверест,

Что б Солнце увидеть в короне.