Произведения дж . Р. Р. Толкина : откровения визионера или творческий труд .

Соснин Евгений Викторович

канд. филол. наук, главный библиотекарь

отдела художественной литературы

Новосибирской государственной областной научной библиотеки

РФ, г. Новосибирск

E- mail: sosnin. ev @ mail. ru

Аннотация. В статье рассматриваются идеалистические представления об источниках вдохновения Дж.Р.Р. Толкина, связанные с понятием визионерства. Контекстуальный анализ рукописей и черновиков писателя показывает, что его произведения были результатом не «откровения» и произвольной фантазии, а серьёзного научного и литературного труда.

Ключевые слова: Дж.Р.Р. Толкин, визионерство, литературный труд, наука и искусство.

 

Annotation. The article examines idealistic ideas about J.R.R. Tolkien's sources of inspiration, associated with the notion of visionary. Contextual analysis of the manuscripts and drafts of the writer shows that his works were not the result of «revelation» and arbitrary imagination, but serious academic and literary work.

Key words: J.R.R. Tolkien, visionary, literary work, science and art.

 

Несмотря на фундаментальную работу Т. Шиппи «Дорога в Средиземье» и добротные статьи советских критиков, а также опубликованные в огромных объёмах черновики писателя, восприятие Дж. Толкина как визионера и «ретранслятора» неких высших истин и откровений всё ещё бытует в среде его поклонников. Поэтому приходится снова обращать внимание на конкретный материал, противоречащий декларациям самого Дж. Толкина и тех, кто некритично их воспринимает.

Цель работы – на основе контекстуального анализа конкретных рукописей и черновиков Дж. Толкина показать несостоятельность идеалистических представлений о его творчестве как результате визионерских откровений и произвольного фантазирования.

В современном русском языке слово «визионер» имеет два основных значения: 1. Тот, кто склонен к фантазиям, беспочвенным мечтаниям; 2. Тот, кто предрасположен к таинственным видениям [3]. В первом значении это слово к Дж Толкину применил ещё переводчик В.С. Муравьёв, хотя и с оттенком иронии: «Вот и видно, что не писатель Толкин – в том смысле, с каким мы привыкли связывать писательство. Визионер какой-то, выдумщик» [5, с. 13]. А вот во втором оно фигурирует рядом с именем Дж. Толкина гораздо чаще.

К сожалению, в последние десятилетия в общественном сознании прочно закрепились представления об искусстве как о некой «метафизической деятельности», как называл его Ф. Ницше [6, с. 64], связанной с «особым» предназначением «творца» и особым «врождённым даром» и «духовностью», якобы свойственной лишь «избранным». Вспомним классическое Цветаевское «Если душа родилась крылатой». Представления эти уходят корнями в идеалистическую философию Платона, который утверждал в своём диалоге «Ион», что «поэт – это существо легкое, крылатое и священное; и он может творить лишь тогда, когда сделается вдохновенным, и не будет в нем больше рассудка» [8, с. 138], противопоставляя подлинное поэтическое творчество (ποίησις от глагола ποιέω “создаю”) ремеслу (τέχνη). Несмотря на два тысячелетия развития науки после Платона, подобные представления проникли даже в гуманитарные исследования, где можно найти и такие вот «откровения»: «Интересно проанализировать гносеологический аспект метаистории. Здесь просматривается множество возможных подходов. Один из них – вненаучный. Визионерство, по нашему предположению, можно считать особым методом познания при условии, что по изучаемому вопросу информация поступает не от одного, а от нескольких визионеров. В этом случае возможно выделение однотипных схем мышления (мифологем, паттернов, архетипов), которые являются характеристиками трансцендентальности человека, гипостазируемыми на объективную реальность» [9, с. 236-237]. Или, например, такие: «Писатель, создавая единый мир художественного произведения, по воле воображения переносится в него целиком и полностью. Ему не нужно рисовать планы улиц и комнат, записывать для памяти детали туалета и внешности героев, выстраивать мизансцены и логику бесед. Всё это у него перед глазами. Он видит мир своего произведения во всей полноте. Он живёт в нём и поэтому никогда не ошибается, даже в деталях» [10]. Последнее высказывание почти дословно повторяет расхожие представления о Дж. Толкине, которые он сам охотно поощрял: «Толкин утверждал, что истории словно возникают в почти готовом виде из некоего внешнего источника: «истории – это такая штука. Они возникают в моём сознании как данность… У меня всегда такое чувство, что я не придумываю, а записываю нечто уже в готовом виде». Это чувство было частью его личного мировоззрения, где высшим творцом, находящимся на небесном уровне, является Бог, а человек находится далеко внизу, способный создавать не собственным гением, но лишь по воле божьей на правах «подсоздателя»» [17, с. 216]. Сторонники подобного взгляда любят приводить и знаменитое письмо Кэрол Баттен-Фелпс, где Толкин рассказывает о встрече с загадочным человеком, похожим на Гэндальфа: «Неожиданно он произнёс: «Вы, конечно, не думаете, что всю эту книгу написали сами?» Настоящий Гандальв! Я слишком хорошо знал Гандальва, чтобы сразу ответить или спросить, что он имеет в виду. Кажется, я сказал: «Нет, теперь я так не думаю». И с тех пор уже не мог думать иначе. Тревожный вывод для старого филолога относительно его личного развлечения!» [22, с. 413]. История вполне в писательском духе. Они часто любят напустить туману вокруг своего творчества. Разумеется, конкретизирующий вопрос «что Вы имеете в виду?» не был задан, а зря. Ведь на поверку всё могло оказаться предельно простым и ясным: писатели редко пишут сами, сочиняя «из головы», а уж Дж. Толкин, который использовал древние тексты и огромными кусками вставлял их в своё повествование, разумеется, был не только автором, но и соавтором – «подсоздателем» (sub-creator), как он любил говорить. Что здесь визионерского? А.М. Волков и А.Н. Толстой тоже перерабатывали исходные тексты, привнося в них своё. Это нормальный литературный процесс. Кстати, в этом рассказе мы опять видим, что Дж. Толкин относился к своим произведениям как филологическим забавам, а отнюдь не визионерским откровениям, что не мешало ему создавать поэтический ореол вокруг них.

В истории литературы можно найти массу примеров, когда идеи, заложенные в творчестве, противоречат установкам автора, но я приведу самый показательный. У замечательного русского поэта Серебряного века К. Бальмонта есть такое стихотворение:

 

Я не знаю мудрости годной для других,

Только мимолетности я влагаю в стих.

В каждой мимолетности вижу я миры,

Полные изменчивой радужной игры.

Не кляните, мудрые. Что вам до меня?

Я ведь только облачко, полное огня.

Я ведь только облачко. Видите: плыву.

И зову мечтателей... Вас я не зову!

 

Его очень любят приводить в качестве примера «интуитивности» поэзии и её свободы от рациональной науки и упорного труда. Но при этом мягко умалчивают об эссе К. Бальмонта «К молодым поэтам», где он писал: «Поэт – облако. Но да вспомнит, кто хочет это понять, как создается облако, сколько малых капель сочетаются в долгой работе своим воздушным дыханием, прежде чем мы увидим белое руно, которое посереет, и потемнеет, и отяжелеет, и раскинется чудовищем, чтоб затем заиграла алая молния и в музыке грома возникла серебряная пляска дождя… Стих должен быть крепким. А для этого нужно скрутить себя. Уметь в весенний свой день сидеть над философской книгой, и английским словарем, и испанской грамматикой, когда так хочется кататься на лодке и, может быть, можно с кем-то целоваться. Уметь прочесть и 100, и 300, и 3000 книг, среди которых много-много скучных. Полюбить не только радость, но и боль» [1, с. 219]. В этом К. Бальмонт очень похож на Дж. Толкина, а потому мы воспользуемся его советом и обратимся к словарям, грамматикам и рукописям английского писателя, чтобы посмотреть, много ли там «визионерства».

Отправной точкой нашей работы послужили материалы круглого стола «Профессор Толкин и его наследие», проходившего 22 апреля 2000 года в РГГУ. Материалы были опубликованы в журнале Толкиновского общества СПб «Палантир». В одной из статей, где разбираются различные подходы к изучению наследия оксфордского профессора, автор упоминает так называемый «визионерский подход» наряду с историческим и литературоведческим, то есть ставит его на один уровень с научными методами. При этом он замечает: «Опору своей точки зрения сторонники визионерского подхода находят прежде всего в текстах Утраченный путь, Записки клуба "Мнение", в описаниях Тропы Снов Олорэ Маллэ, Домика Игры Сна в Книге утраченных сказаний, Прямого Пути, все еще существующего в мире, в Сильмариллион, а также в утверждениях самого Дж. Р. Р. Толкина, который порой отмечал, что "некоторые моменты уже кажутся не написанными мной, а сказанными через меня" (Letters, N153). Тот же факт, что, помимо самого Дж. Р. Р. Толкина, видения о мире Арды посещали по крайней мере еще одного человека, его второго сына Майкла (Letters, NN163, 180), оправдывает в глазах некоторых сторонников визионерского подхода их собственные опыты по "проникновению" в Арду и "извлечению" оттуда новой информации» [2, с. 10]. Идея эта уходит корнями в лихие 90-е, когда вместе с тотальной свободой всех против всех к нам хлынула в большом количестве разного рода мистика и стал насаждаться культ философского идеализма, то есть откровенная установка на веру в сверхъестественное. Вера эта продвигалась, рекламировалась и продавалась всеми возможными способами, поэтому неудивительно, что литературная сказка Дж. Толкина тоже попала в список книг соответствующей тематики. Замечательное предисловие к новосибирскому изданию «Хоббита», послесловие В.С. Муравьёва к «слегка сокращённой» первой части трилогии, а также серьёзные критические статьи советских исследователей, таких как Сергей Львович Кошелев, к сожалению, затерялись в общем грохоте деревянных мечей и разноголосице «духовных исканий», зато не затерялась статья, в которой Дж. Толкина записали в мистики [4].

Но дело здесь не только в этом. Мир Средиземья слишком серьёзен и слишком глубоко проработан для обычной литературной сказки, и это ввело в заблуждение как ярых поклонников, так и критиков, которые, кстати, не приняли трилогию и на Западе. Вот некоторые из критических отзывов: «Немногие взрослые читатели захотят перечесть эту книгу еще раз», «В наши дни эти книги постепенно погружаются в пучину милосердного забвения», «в чем же секрет популярности «этой белиберды»?», «Некоторые читатели – и в Британии таких, возможно, больше, нежели где–либо, — на всю жизнь сохраняют вкус к подростковому чтиву» [11, с. 21-22]. Да, по «Хоббиту» и «Властелину Колец» видно, что книги Дж. Толкина предназначены для подростков. Но когда знакомишься с приложениями, «Историей Средиземья» и лингвистическими рукописями, то начинает казаться, что ты ошибся. Действительно, зачем детским и подростковым сказкам такие сложности в виде профессионально нарисованных карт, сложнейших языков, в которых не всякий взрослый-то разберётся, и многотомной истории? Это уже потом, когда начинаешь изучать фольклористику и литературоведение, становится ясно, что мир Средиземья – это доведённая до профессионального уровня игра в страну-мечту, и что ценность её скрывается именно во всех этих квазиисторических хрониках и вымышленных парадигмах склонения и спряжения. Как опять-таки писал В.С. Муравьёв: «Волшебный мир, по которому странствовал господин Торбинс, вовсе не такой уж волшебный. Это наш мир, но неопознанный, а опознание дается опытом, и опытом нелегким, то есть многого требующим и от героя, и от автора-рассказчика, организатора и осуществителя сюжета открытия мира. Да и от читателя: Толкиен – автор требовательный, и читатель праздный и небрежный ему не нужен. Открыватель мира и своей к нему причастности не может быть ни праздным, ни небрежным, ни невнимательным». [5, с. 21] Но… это замечание пропало даром, поскольку все уцепились именно за волшебство, а там и до мистики добрались. И здесь, на зыбких и неверных путях, далёких от научного анализа, мифопоэтические образы и мотивы обернулись химерами и болотными огнями, завлекающими поклонников в дебри собственного априорного мировоззрения. Так в книгах Дж. Толкина стали искать «восточные духовные традиции», «западные духовные традиции», «православную суть», «католическую суть», «гностицизм», «язычество», «параллельные миры» и даже собственную специфическую религию. Посмотрим же, как обстоят дела в действительности.

Начнём с цитаты Дмитрия Виноходова об источниках визионерского подхода. Да, действительно, Дж. Толкин не раз в своих письмах заявлял, что сюжеты своих книг он создал не сам. Однако все эти цитаты просто вырваны из контекста, а вот если посмотреть первоисточники, то смысл этих высказываний становится совершенно другим. Давайте посмотрим. Итак. Цитата из письма №153 Питеру Гастингсу – директору книжного магазина католической литературы: «некоторые моменты уже кажутся не написанными мной, а сказанными через меня» [2, с. 10]. А теперь полный текст: «…вы мне польстили, восприняв меня всерьез; хотя поневоле задаюсь вопросом, а не «слишком ли всерьез» и в тех ли направлениях. Как-никак, роман мой, в конечном счете — это роман, литературное произведение, рассчитанное на литературный эффект, а вовсе не подлинная история … хотя этот мир словно бы вырвался из-под контроля, так что отдельные его составляющие, как кажется (мне), скорее явлены через меня, нежели мною, — цель его по-прежнему главным образом литературная (и, если термин вас не испугает, дидактическая)» [22, с. 188]. В принципе, даже этого уже достаточно, чтобы раз и навсегда поставить точку в разговоре о визионерстве. Выделенные жирным шрифтом фрагменты чётко указывают на то, что Дж. Толкин не строил иллюзий относительно характера своих произведений. Вот именно подобные «усекновения» питают неокрепшие умы подрастающего поколения, не избалованного качественным образованием. А тут ещё в авторитетном сборнике толкинистов «Палантире», на обложке которого гордо значится «Филологический факультет СПбГУ» и мелькают учёные слова «семинар» и «тезисы докладов» неожиданно появляется конспект презентации печально известной книги С.Р. Павловой «Дорога к единорогу», где прямым текстом утверждается: «эльфы и их существование, по мнению автора ‒ не выдумка, а реальность. Эльфы есть и ‒ живут среди людей, ассимилировавшись с ними» [7, с. 29]. И никто не возражает.

В письме №163 У. Одену говорится не о видении, а о ночном кошмаре (terrible recurrent dream) [22, с. 213]. Для современной науки сны как будто не являются чем-то сверхъестественным. Иногда доходит до смешного. Возвращаясь к цитате Д. Виноходова мы видим, что свои «аргументы» сторонники «визионерского подхода» черпают из… самих сказок Дж. Толкина! Для них «Дом утраченной игры» с легендой о Дороге Снов Olore Malle – вполне себе достоверный источник информации о том, что происходит в реальном мире! Начало этому положил первый биограф Дж. Толкина Х. Карпентер, который в своей книге выдал слова одного из персонажей поздней повести «Записки клуба “Мнение”» за слова самого писателя: «Eala Earendel engla beorhtast… “Я почувствовал странный трепет”, – писал он много лет спустя. – Словно что-то шевельнулось во мне, наполовину пробудившись от сна. За этими словами скрывалось нечто очень далёкое и странное, но в то же время прекрасное, что мне хотелось бы уловить, более древнее, чем староанглийский» [14, с. 71-72]; и то же самое в повести, только в рассуждениях Лоудама [23, с. 236]. Не спорю, в данном случае можно сказать, что это слова, отражающие впечатления самого писателя. Он часто использовал этот приём. И всё же, если переносить подобный случай на все остальные контексты, то придётся признать, что и «эльфийские» языки являлись ему в видениях, как в неоконченной повести «Утраченный путь», а сам Дж. Толкин был реинкарнацией Элендиля.

Но дело не в личных признаниях и откровениях Дж. Толкина. Дело в том, что сами рукописи опровергают его собственные заявления, что сюжеты являлись ему в готовом виде. Возьмём самую знаменитую историю Первой эпохи – «О Берене и Лутиен». Основой для неё послужил эпизод из жизни самого Дж. Толкина ‒ прогулка с Эдит. В письме 165 Толкин пишет: «Ядро мифологии, история о Лутиэн Тинувиэль и Берене, возникло благодаря небольшой лесной полянке, заросшей «болиголовом» (или другими белыми зонтичными растениями), близ Руса на полуострове Хольдернесс — куда, находясь в составе хамберского гарнизона в 1918 г… я время от времени наведывался, получив увольнительную» [22, с. 221]. В первоначальной версии «Книги Утраченных Сказаний» мы видим, что девушку звали просто Тинувиель, Даэрон был её братом, Берен «был Нолдором (Gnome), сыном Эгнора, Лесника, который охотился в тёмных местах на севере Хисиломе» [24, с. 11], вместо Саурона был гигантский кот Тевильдо Меойте, повелитель котов, который отправил Берена охотиться на гигантских мышей в подземельях своего замка, пёс Хуан был просто предводителем местных собак, Финрода и Нарготронда вообще не было, Берен использовал личину убитого кота Ойкероя, но главное, Мандос единолично отправил их обратно в Мир, и они, будучи Эльфами, стали смертными безо всякого вмешательства Богов или Илуватара [24, с. 40-41]. Разбирая черновики, Кристофер отмечает, что в первом варианте Берен был Смертным, потом Дж. Толкин сделал его Эльфом, но с 1925 по 1926 годы он долго колебался относительно происхождения Берена, что и нашло отражение в текстах [24, с. 51-68]. Далее, в поэме «Lay of Leithian», написанной между 1925 и 1931 годами, где сюжет уже близок к классическому, заметно влияние среднеанглийской поэмы «Сир Орфео», не только на уровне сюжета, но и на уровне текста:

With dim cri & bloweing

& houndes also wip him berking

 

[12, с. 26]

 

Hark! afar in Nargothrond,

far over Sirion and beyond,

there are dim cries and horns blowing,

and barking hounds through the trees going.

 

[25, с. 248]

Кстати, саму идею вызволения любимого из мира мёртвых Дж. Толкин тоже позаимствовал из легенды об Орфее и Эвридике, так что и тут никакого «духовидения» не наблюдается.

Но, может быть, визионерство отыщется в лингвистических построениях, ведь писал же Дж. Толкин в повести «Утраченный путь» о том, что слова и обрывки фраз приходят ему во сне: «И сны. Они приходят и уходят, но последнее время участились и стали более захватывающими, маняще лингвистическими. Ни рассказов, ни образов – только чувство, что он видел и слышал то, что хотел увидеть и услышать больше всего на свете, и отдал бы многое, чтобы увидеть и услышать это вновь, а все эти обрывки слов, фрагменты текстов, стихи… У него было много неразборчивых фрагментов, смысла которых в большинстве случаев он не знал, поскольку забывал сразу записать, пока они были в памяти» [26, с. 45]. Увы, и здесь конкретные действия писателя расходятся с его декларациями. Возьмём, например, самое первое произведение Дж. Толкина «История Куллерво», написанное более ста лет назад. Оно интересно тем, что там можно увидеть первые шаги по созданию «эльфийских» языков. Фактически, Дж. Толкин пересказал знаменитый фрагмент из финской «Калевалы», слегка «подправив» имена и названия. В номенклатуре «Истории Куллерво» можно выделить чисто финские элементы, например, само имя Kullervo, но встречаются там и, так сказать, финско-толкиновские элементы, например, имя божественного кузнеца Asemo, заменившее исконно финское Ilmarinen. Почему финско-толкиновское? Потому что Дж. Толкин берёт реальные финские слова ase “орудие, инструмент” и mo “суффикс деятеля” и образует вполне финское имя, которое, тем не менее, отсутствует в финском фольклоре. Но потом он начинает смещать словообразование в сторону толкиновско-финских элементов, например, название ножа Куллерво Sikki образовано от корня, придуманного Дж. Толкином (SIK- “резать”), но по правилам финского языка. По мере развёртывания сюжета начинают встречаться и чисто Толкиновские слова, например, название России Kemenūme (Qu. kemen “земля”, ūme “огромный”) [28, с. 49-62]. Интересная картина наблюдается в лексике языка Квенья. Так, например, словосочетание atta lenqel ē nu “паук-сенокосец” является калькой (дословным переводом) английского daddy - long - legs [18, с. 53], а слово auqa “неуклюжий” прямо образовано из английского awkward [18, с. 33]. Примеры подобных заимствований из греческого, латыни, готского и прочих древних языков многочислены и хорошо известны. Даже на уровне собственно английского текста можно найти поразительные примеры. Так, слово Hobbit, которое во «Властелине Колец» объясняется как сложение двух древнеанглийских слов hol “нора” и bytla “строить” (от индоевропейского корня *bhu- “жить”), в точности повторяет древнегреческое слово τρωγλο-δύτης (троглодит) “живущий в пещере или норе”. Первая часть этого слова родственна древнегреческому ἡ τρώγλη “отверстие, дыра” и τό τρωγάλιον “десертные лакомства”, откуда и появился Хоббит, живущий в норе и любящий кексы. Согласитесь, на видения как-то не похоже. И на запись уже готового – тоже.

Кстати, история сохранила для нас самое первое слово, «изобретённое» Дж. Толкином, которое позволяет увидеть истоки Толкиновского метода. За два года до смерти он писал в письме Грэхэму Тэйяру: «Я даже помню причины, по которым элемент * gon (o), * gond (o) был выбран для обозначения камня, когда я приступил к изобретению «Эльфийского» языка. Лет в восемь я прочитал в небольшой книжке для детей, что от древнего языка, существовавшего до прихода в Британию кельтов и германцев, не осталось ничего, кроме, вероятно, слова ond «камень». Я понятия не имел, как это определили, но ond показалось мне весьма подходящим для такого значения» [22, с. 410]. Таким образом, вовсе не произвольные фантазии, а работа с конкретным материалом древних языков и даже результатами научных лингвистических реконструкций были источником потрясающих «эльфийских» слов. Перед нами грандиозная картина сложнейшего филологического труда, требующего неимоверных знаний и языкового чутья. Всё это не даётся «свыше», а постигается долгой учёбой и «сидением за словарями и скучными книгами», как писал К. Бальмонт. И даже здесь, посмотрите черновики лингвистических работ Дж. Толкина, опубликованные, например, в книге «Tolkien: Secret Vice» [21, с. 95-96] – все крупные поэмы на языке Квенья переделывались много раз, отдельные слова и целые строчки вычёркивались, переписывались, а в поэме «Последний ковчег» несколько раз полностью заменялась вся лексика при сохранении содержания [19, с. 53-88]. А целых четыре тома(!) черновиков «Властелина Колец», опубликованных в 6-9 томах «Истории Средиземья»? А издание черновиков «Хоббита» [20], которые раза в три больше, чем сама сказка? Везде, начиная с имён и названий и заканчивая огромными фрагментами, мы видим скрупулёзную работу с материалом, постепенное развитие отдельных элементов и целого.

Буквально накануне в обсуждении проблемы на «Яндекс-Дзен» была высказана идея, что «визионерство» Дж. Толкина хорошо отражают его рисунки. Из контекста понятно, что в данном случае «визионерство» понимается в первом значении, то есть богатое воображение. Но анализ пяти альбомов, изданных Бодлеанской библиотекой с 1992 года, показывает, что и в данном случае образы не рождались в готовом виде и не брались «из головы». Так, например, «наскальные рисунки» в гоблинских пещерах [15, с. 68, 73] взяты из книги Беркитта [13, с. 400-426], рисунок «Бильбо в орлином гнезде» основан на иллюстрации А. Торберна «Золотой орёл» [15, с. 120], «Дом Беорна» – на реконструкции Е.В. Гордона [15, с. 122], а «Тролли» – на иллюстрации Дж. Харбор «Гензель и Гретель» [15, с. 110]. «Врата Мории», «Надпись на могиле Балина», «Ортханк» и многие другие образы создавались постепенно, с небольших карандашных набросков до красочных иллюстраций, со множеством вариантов [16, c. 62-114]. Недаром последний альбом назван именно «Maker of Middle-earth» [17], то есть «делатель, производитель», а не «создатель» или «творец» (creator).

По сути, это даже не художественное творчество, а настоящая реконструкция на высшем уровне специалиста по сравнительно-историческому языкознанию. В этом и только в этом ценность произведений великого английского классика. Разумеется, все писатели-классики шли этим же путём. Их черновики и биография являют нам тот же упорный труд и напряжённую работу интеллекта, где мистике и визионерству просто не остаётся места, но Дж. Толкин, на наш взгляд, пошёл дальше всех, довёл принцип научного подхода к творчеству до логического предела, создав здание, очень похожее на библиотеку ГПНТБ у нас в Новосибирске, которая возвышается на пять этажей вверх и на столько же уходит в глубину земли.

Так что же это такое? Ответ содержится в знаменитом эссе Дж. Толкина «О волшебных сказках»: всё это – «бычьи кости» первоисточников в «супе» волшебной сказки [29, с. 20]. Элементы мифов, принимаемые за воплощение идей. Толкин создавал своё персональное «зелье», добавляя в него милые сердцу ингредиенты, любимые ассоциации и переосмысления, или, если угодно, возводил башню из древних камней, чтобы взглянуть с неё на Море [27, с. 7-8]. И странно, что детальные рассуждения Дж. Толкина и научное дополнение Т. Шиппи [11, с. 479] остались без внимания, а исследователи продолжают наивно полагать, что, легенда о Дороге Сна свидетельствует о том, что Дж. Толкин всё это в реальности увидел. Как же тогда относиться к синдарскому имени Гэндальфа Mithrandir и его поединку с Балрогом на мосту, где волшебник говорит, что он – служитель Тайного Огня? Сделать вывод о том, что Дж. Толкин был огнепоклонником зороастризма? Другое дело, что вопреки мнению самого Дж. Толкина, изучение этих «костей» и «камней» не приводит к потере вкуса или разрушению башни, напротив, камней вокруг сколько угодно, и каждый может построить из них здание на свой вкус, ознакомившись с технологией, изобретённой Дж. Толкином. Занятия наукой не могут обойтись без искусства, а искусство бессильно без науки. Величие и монументальность творений английского писателя – прямое следствие его долгого и упорного литературного труда, опиравшегося на прилежную учёбу и профессиональную деятельность. Ни видения, ни «послания» тут ни при чём. Наверное, поэтому в конце жизни Дж. Толкин стал менять свои легенды в соответствии с современными научными данными – имеются в виду «Мифы изменённые», опубликованные в десятом томе «Истории Средиземья». Кстати, языки Средиземья тоже представляют собой такую филологическую башню и создавались по той же технологии, которую мы продемонстрировали на конкретных примерах.

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бальмонт, К.Д. Собрание сочинений в семи томах. Т.6: К молодым поэтам/Край Осириза; Где мой дом?: Очерки (1920-1923); Горные вершины; Сборник статей; Белые зарницы: Мысли и впечатления - М.: Книжный клуб Книговек, 2010.

2. Виноходов, Д. О. Толкинистика: принципы и проблемы методологии // Палантир. 2002. № 30. С. 3-16.

3. Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-образовательный. – М.: Рус. яз. 2000. – в 2 т. – 1209 с. – (Б-ка словарей рус. яз).

4. Махнач, В. Они не знали друг друга… О сходстве мистического опыта и культурных систем Даниила Андреева и Джона Толкина // Урания. – 1994. – № 2.

5. Муравьёв, В.С. Предыстория // Толкин Дж.Р.Р. Хранители: Повесть. Пер. с англ. / Предисл. В.С. Муравьёва. – М.: Радуга, 1988.

6. Ницше, Ф. Рождение трагедии: сборник / Ф. Ницше; Сост., общ. ред., коммент. и вступ. ст. А. А. Россиуса; Пер. А. В. Михайлова. – Москва: Ad Marginem, 2001. – 735 с.

7. Павлова С. Р. Презентация книги «Дорога к единорогу» // Палантир, №45, 2005.

8. Платон Диалоги [Текст]. – Москва: Эксмо, 2007 – 2008. Кн. 1: Т. 1-2 / сост. примеч. к диалогам и указ.: А.А. Тахо-Годи. – 2008. – 1229, [2] с.

9. Фестиваль Недели науки Юга России. Материалы Региональной студенческой конференции: в 3 т. Южный федеральный университет. – Ростов-на-Дону: Издательство Южного федерального университета, 2013. Т 3. − 784 с.

10. Фокин П.Е. Литературовидение // Литературный альманах «Ликбез», 2003 (май-июнь). URL: http://www.lik-bez.ru/archive/zine_number1172/zine_critics1176/publication1195.

11. Шиппи, Т. Дорога в Средиземье / пер. с англ. М. Каменкович. – Санкт-Петербург: Лимбус Пресс, 2003. – 824 с.

12. Bliss, A. J. Sir Orfeo. Oxford: Oxford University Press. 1966.

13. Burkitt, M. C. Prehistory: A Study of Early Cultures in Europe and the Mediterranean Basin. Cambridge: Cambridge University Press, 1921, xix, 438 p.

14. Carpenter, H. Tolkien: A biography. New-York: Ballantine Books, 1978.

15. Hammond, W., Scull, Ch. J.R.R. Tolkien, Artist and Illustrator. London: HarperCollins, 1995. 208 p.

16. Hammond, W., Scull, Ch. The Art of the Lord of the Rings by Tolkien. London: HarperCollins, 2015. 240 p.

17. Mcilwaine, C. Tolkien: Maker of Middle-earth. Oxford: Bodleian Library, University of Oxford, 2018.

18. Parma Eldalamberon. Ed. by Christopher Gilson and Arden R. Smith: Vol. 12. Mountain View, California, 1998.

19. Parma Eldalamberon. Ed. by Christopher Gilson and Arden R. Smith: Vol. 16. Mountain View, California, 2006.

20. Rateliff, John D. The History of The Hobbit (Boxed set). Houghton Mifflin, Harcourt, 2007.

21. Tolkien, J.R.R. A Secret Vice: Tolkien on Invented Languages. Edited by. Dimitra Fimi and Andrew Higgins. London: HarperCollins, 2016.

22. Tolkien, J.R.R. Letters of J.R.R. Tolkien. Ed. Humphrey Carpenter with Christopher Tolkien. George Allen and Unwin, London, 1981.

23. Tolkien, J.R.R. Sauron Defeated. Ed. Christopher Tolkien. The History of Middle-earth: Vol. 9. London: George Allen and Unwin, 1992.

24. Tolkien, J.R.R. The Book of Lost Tales, Part 2. Ed. Christopher Tolkien. The History of Middle-earth: Vol. 2. George Allen and Unwin, London, 1995.

25. Tolkien, J.R.R. The Lays of Beleriand. Ed. Christopher Tolkien. The History of Middle-earth: Vol. 3. George Allen and Unwin, London, 1996.

26. Tolkien, J.R.R. The Lost Road and Other Writings. Ed. Christopher Tolkien. The History of Middle-earth: Vol. 5. Unwin Hyman, London, 1987.

27. Tolkien, J.R.R. The Monsters and the Critics and Other Essays. Ed. Christopher Tolkien. George Allen and Unwin, London, 1997.

28. Tolkien, J.R.R. The Story of Kullervo. Ed. Verlyn Flieger. HarperCollins, London, 2015.

29. Tolkien, J.R.R. Tree and Leaf. New edition, incorporating “Mythopoeia”, Unwin Hyman, London, 2001.

30.