Тема 8. Основные направления философии науки в мире

8.1. Герменевтика – философское наследие Х. Г. Гадамера

Разработка философии герменевтики как одного из направлений современной европейской философии была начата итальянским историком права Эмилио Бетти (1890–1970), а затем продолжена немецким философом Хансом Георгом Гадамером (1900–2002) в его работах «Герменевтический манифест» (1954), «Общая теория понимания» (1955), «Истина и метод» (1960). Гадамер реконструирует учение своих предшественников и создает философию понимания. В его определении это способ освоения мира человеком, в котором наряду с теоретическим знанием существенную роль играет непосредственное переживание («опыт жизни»), состоящий из различных форм практики (опыт истории), формы эстетического переживания, («опыт искусства»). Хранилищем опыта являются язык, искусство. Источниками опыта служат образование, предания, культурные традиции, осмысливаемые индивидом в обществе. Герменевтический опыт в учении Гадамера носит незавершенный характер, что, как он считает, является эпистемологической проблемой общества. При этом существенна роль самопонимания субъекта и его совпадение с интерпретацией, истолкованием своей экзистенции. Главный смысл понимания чужого текста философ видит в «перемещении в чужую субъективность». Поистине: понять другого невозможно, не ощутив себя на его месте! Гадамер в книге «Истина и метод. Основные черты философии герменевтики» продолжает метафизические традиции Платона и Декарта, отстаивает идею о том, что главным носителем понимания традиций является язык.

Основой герменевтики Гадамер считал так называемую понимающую психологию как способ непосредственного постижения целостности душевно-духовной жизни. Основную проблему герменевтики он сформулировал следующим образом: «Как может индивидуальность сделать предметом общезначимого объективного познания чувственно данное проявление чужой индивидуальной жизни?» Анализируя «чистое» сознание, Гадамер выделяет несознаваемый фон интенциональных актов, отводя герменевтике роль учения о бытии в традициях гегелевской диалектики. Он приходит к убеждению, что слишком тесная связь бытия со своим прошлым является помехой для исторического понимания подлинной сущности и ценности. Согласно Гадамеру, основу исторического познания всегда составляет предварительное понимание, заданное традицией, в рамках которой происходят жизнь и мышление. Предпонимание доступно исправлению, корректировке, но освободиться от него полностью невозможно. Безпредпосылочное мышление Гадамер рассматривал как фикцию, не учитывающую историчность человеческого опыта. Носителем понимания является язык, языковое понимание, раскрытое в трудах В. Гумбольдта.

Сознание – «нетематический горизонт» – дает некоторое предварительное знание о предмете, составляющее содержание «жизненного мира», лежащего в основе возможного взаимопонимания индивидов. По мнению философа, при любом исследовании далекой от нас культуры необходимо прежде всего реконструировать «жизненный мир» культуры, в соотнесении с которым мы можем понять смысл отдельных ее памятников. О бытии культуры вещают произведения поэтов – знатоков языка.

Основными понятиями философии Гадамера являются «практика», «жизнь», «слово», «диалог». Герменевтический опыт, т.е. перемещение в чужую жизнь, основан на стремлении понять «другого». В основе геменевтического опыта лежит предание, отраженное в фольклоре; опыт жизни, включающий прожитые события в поколениях, хранящиеся в народной памяти, в легендах, искусстве, культуре, в словоупотреблении. Искусство, считает Гадамер, способно дать философии жизни новый импульс. Культурные традиции способствуют самоосмыслению и интеграции личности в обществе, постулируя ее генетическую укорененность. Так совершается герменевтический круг, устанавливая связь поколений и их преемственность; отмечается эпистемологическая незавершенность герменевтического опыта (перемещения в чужую субъективность).

Гадамер пишет: «Опытный человек предстает перед нами как принципиально адогматический человек, который именно потому, что он столь многое испытал и на опыте столь многому научился, обладает особой способностью приобретать новый опыт и учиться на этом опыте. Диалектика опыта получает свое итоговое завершение на каком-то итоговом знании, но в той открытости для опыта, которая возникает благодаря самому опыту»[16].

Главное, что обретается в опыте, – готовность к обновлению, изменению, к встрече с «иным», которое становится «своим». Опыт переживаний, ошибок, страданий, разбитых надежд приводит к осознанию своих границ и одновременно к открытости конечного человеческого существа в свете всеобщего, универсального. Открытость опыта, знание того, что можно ошибиться, приводят к поискам истины через личностное постижение на основе собственного опыта. Но опыт – не только нравственное испытание, он испытывает «на прочность» наши умения. Опыт практичен. Он усмиряет фантазии, привязывает разум к действительности. На пути познания можно придти к истинному знанию и заставить природу служить себе.

Процесс понимания Гадамер делит на составные части. Он выделяет предпонимание, которое вырастает из обращенности к делу в виде предмнения, предрассуждения, предрассудка. В предпонимании замешана традиция: мы всегда находимся внутри предания, считает философ. Человек в восприятии текста позволяет ему «говорить». Если человек хочет понять текст, то он должен его «выслушать».

Герменевтик вторгается в субъективность человека. Понимание не есть перенесение в чуждую субъективность. Оно выступает в качестве расширения своего горизонта и обозрения иного «нечто» в правильных пропорциях. У Гадамера вещи не заговаривают лишь потому, что они не обладают умением говорить. В своем молчании, однако, они определяют строй языка, той среды, в которой человек живет. Вещь сохраняет себя в слове. Мышление есть экспликация слова.

Много внимания Гадамер уделяет пониманию прекрасного, которое для него есть Благо. Прекрасное в самом себе несет ясность и блеск, это способ явления благого, сущего, данного в открытом виде, в соразмерности и симметрии. Прекрасное – это венец понимания, его полнота.

Теоретическое наследие Гадамера противоречиво. В его книге «Истина и метод» отразилась цель жизни философа. В ней заявлено описание двух проблем – истины и метода. По этому поводу критики иронизировали: правильное название книги должно быть не «Истина и метод», а «Истина, но не метод». В одном из писем своему критику Гадамер писал: «В сущности, я не предлагаю никакого метода, а описываю то, что есть»[17].

В. А. Канке, исследовавший теоретическое наследие Гадамера, справедливо отмечает: «...За годы, прошедшие после выхода в свет „Истины и метода“, в полной мере выделена их историчность. Это существенно сблизило понимание естественных и гуманитарных наук. Противопоставление герменевтики естественным наукам потеряло былую остроту»[18].

8.2. Философия Мартина Хайдеггера

Немецкий мыслитель, оказавший громадное влияние на философию ХХ в. Мартин Хайдеггер (1889–1976) начинал свою деятельность в качестве ассистента профессора Фрейбургского университета Эдмунда Гуссерля. После ухода патрона на пенсию заведовал кафедрой. С приходом в Германии к власти национал-социалистов Гуссерль за свое еврейское происхождение попал в опалу, и Хайдеггер был вынужден от него дистанцироваться.

Прославился Хайдеггер как создатель учения об онтологии (букв. «учение о бытии», от греч. on, род. п. ontos – сущее и logos – слово, учение). Термин «онтология» впервые появляется в «Философском лексиконе» Христиана Вольфа (1679–1754). Хайдеггер в своей «фундаментальной онтологии» вычленяет при помощи анализа наличного человеческого бытия «чистую субъективность» и стремится освободить ее от «неподлинных» форм существования. В работе «Бытие и время» (1927) он ставит вопрос о смысле бытия, который, по его мнению, оказался «забытым» традиционной европейской философией. После выхода в свет этой книги Хайдеггер издает большое количество философских сочинений (более 100 томов), но навсегда остается верным идеям, заложенным в этой книге. Он получает общенациональную известность, избирается ректором Фрейбургского университета. Это были годы подъема фашизма в Германии, и от Хайдеггера требовали увольнения всех евреев и социалистов, с чем он согласиться не мог, поэтому был вынужден оставить должность ректора, но продолжал оставаться членом фашисткой партии вплоть до 1945 г. Впоследствии власти обвиняли его в симпатиях к нацизму, требовали публичного покаяния, но этого не случилось, и он, обиженный, оставляет лекционную деятельность.

В совокупности философское наследие Хайдеггера можно квалифицировать как проповедь экзистенциализма. Для него человек – это единственное существо, которое ставит вопрос о бытии, ищет в нем смысл. Постижение смысла бытия, в свою очередь, связано с осознанием бренности человеческого существования. Рассматривая понятие аутентичности-неаутентичности в системе повседневности существования, Хайдеггер обращает внимание на то, что большинство людей значительную часть времени проводят в мире работы и социума, не осознавая возможностей индивидуального бытия. С точки зрения Хайдеггера, озабоченность человека своим местом в социальной иерархии и интерес к своему социальному статусу обусловливают его подчинение «другим»: человек должен делать то, что одобряют и требуют «они» (das Man). В ходе этого конформного поведения индивид подвергается тонкому и часто незаметному воздействию социальных норм и конвенций и пренебрегает своей способностью к независимым формам деятельности и мышления. Подчинение и зависимость от социальных норм в повседневной жизни проявляются прежде всего в усреднении социального поведения до уровня гомогенности и тождественности, тем самым человек освобождается от необходимости индивидуального бытия и ответственности за свое индивидуальное существование и приспосабливается к обществу. Между тем, пишет Хайдеггер, «существуя в названных модусах, самость своего присутствия и самость присутствия других себя еще не нашла, соответственно потеряла. Люди существуют способом несамостояния и несобственности»[19].

Характеристика Хайдеггером в качестве неаутентичного не того способа поведения людей, который преобладает в их повседневном существовании, имела, по его мнению, «чисто онтологическое значение» и очень далека от морализирующей критики обыденного присутствия и от «культурфилософских устремлений». Возникает центральный для интерпретации размышлений Хайдеггера об аутентичности-неаутентичности вопрос: представляют ли они собой чисто описательные либо оценочные категории. Хотя ряд интерпретаторов Хайдеггера склоняется в сторону оценочной нейтральности и интерферентности этих рассуждений мыслителя, существует мнение, что введенное Хайдеггером различение полностью лишено оценочных моментов. Во-первых, эти понятия имеют оценочные коннотации как в их повседневном использовании, так и в философских текстах Кьеркегора, Ницше, Зиммеля, Шелера, к которым восходит рассматриваемая Хайдеггером дихотомия. Во-вторых, определенные негативные коннотации содержит описание Хайдеггером в книге «Бытие и время» «падения» от «Я» в неаутентичные способы бытия, в частности описание им неаутентичного существования как поглощенности повседневной рутиной. В то же время рассуждения Хайдеггера имеют и когнитивный, описательный смысл. Другие люди, с которыми индивид соседствует в повседневности, составляют не только угрозу его индивидуальному существованию. Жить аутентично возможно и в бытии-с-другими, в случае, если человеку удается смотреть на них именно как на «других», т.е. воспринимать их как обладающих своим собственным бытием (Dasein), точно так же как он обладает своим человеческим бытием. Возможен и другой случай: мы более не воспринимаем их как Dasein. Наше теплое отношение к ним заменяется отношением как соперникам либо как к тем, от кого мы зависим. Когда другие превращаются в «они», акт коммуникации нарушается, диалог превращается в пустую болтовню, потребность в подлинном понимании исчезает. При этом вопрос о том, как быть, заменяется вопросом «что делать?». Реагирование обусловлено нормами класса, этничности, профессией, уровнем нашего дохода и пр. Хайдеггер этот случай описывает как «падение» Dasein.

Прорыв к аутентичному существованию возможен, по Хайдеггеру, на основе процесса высвобождения и индивидуализации, в ходе которого человек переживает тревогу от ведения бессмысленного существования, ощущает голос совести, боится смерти и пр. Аутентичность есть жизнь в тревоге и с тревогой, это жизнь с полным пониманием нашей неопределенности, нашей свободы: понимание того, что мы умрем, освобождает нас от падения, пробуждает нас. Чтобы быть аутентичным, человек должен предпочесть приверженность аутентичным возможностям, принять свои свободу, уникальность, конечность, неудачи, посредством чего у него появляется возможность создать свое аутентичное «Я». Ключевой для этого проекта, по Хайдеггеру, является решимость. Столкновение со смертью вскрывает радикальную индивидуализированность человеческого существования. Смерть – это то, что изолирует индивидов: она вырывает человека из анонимного «Das man». В смерти индивид незаменим – никто не может умереть за него.

Своеобразно трактует Хайдеггер смысл историчности. Увязывая понятия «историческое прошлое», «человеческие и поколенческие отношения», он отмечает стремление людей превзойти прошлое, оставаясь преданными ему; выбирать себе героя из прошлого как модель. Хайдеггер предлагает способ трансформировать отчужденное, рассеянное существование в существование на пути повторения аутентичных возможностей, создать «этику освобождения через аутентичность».

Этические размышления Хайдеггера отличаются глубиной мысли. Для него характерны собственная манера, стиль философствования, составляющий его достоинство и мудрость, его авторский стиль.

8.3. Метод альтернатив Карла Поппера

Австрийский философ, логик и социолог, член Венского кружка, с 1945 г. проживавший в Великобритании Карл Раймунд Поппер (1902–1994) сформулировал метод решения научных проблем путем сопоставления и взаимной критики конкурирующих между собой теорий. Он выдвинул концепцию фальсифицируемости (опровержимости) как критерий демаркации между наукой и «метафизикой».

Общая идея попперовского метода, получившего название метода альтернатив, была сформулирована в работах «Объективное знание», «Логика и рост научного знания». Согласно Попперу, важно всегда отыскивать альтернативы уже имеющимся у нас гипотезам, а затем сталкивать их между собой, выявлять и устранять ошибки. Ожидается, что полученная в результате информация будет больше той, что заключалась во всех гипотезах вместе взятых. Таким образом, суть метода состоит не столько в «критике» теории практикой, сколько в умозрительном открытии новых проблем и онтологических схем. Наиболее интересными в этом смысле являются как раз те теории, которые не выдержали практических испытаний, – ведь из неудач можно извлекать полезные уроки, которые могут пригодиться потом для создания более совершенных теорий. Чем большее количество новых неожиданных проблем возникнет в процессе преднамеренного сопоставления друг с другом альтернативных гипотез, тем больший прогресс, по мнению Поппера, обеспечен науке.

Однако при этом возникает вопрос, какая критика может считаться эффективной? Требование непротиворечивости объяснений не предполагает отказа от своеобразия наук. Критерий научности – это понятие, но всякое понятие не привязано только к одному конкретному предмету. Из того факта, что физика и социология подходят под понятие «наука», не следует отрицание их своеобразия. Обостренный интерес к научному знанию, наращивание его достоверности в немалой степени благодаря работам Поппера привели к становлению так называемой исторической школы в философии науки. Поппер, постпозитивист, основатель так называемого критического рационализма, рассмотрел отношения между конкурирующими и сменяющими друг друга теориями. Эволюционная эпистемология интерпретируется им на основе развитого им критического рационализма.

Каким образом ученые стремятся разрешить проблемные научные ситуации? Прежде всего, обнаружением правил, законов, теорий, использование которых позволяет объяснить и понять изучаемую ситуацию, предсказать новые и интерпретировать уже случившиеся события. Поппер не случайно намечает путь от проблем (проблемных ситуаций) к теориям. Этот путь – главная магистраль науки. Ее освоение требует использования целого ряда терминов, рассмотрение которых может оказаться важным. Эмпирия как фактуальный аспект науки способна: а) подтвердить или, как выражался Поппер, подкрепить теорию; б) фальсифицировать ее. По сути, демаркация содержит оба критерия: как подтверждения, так и фальсификации. Озабоченный проблемой подтверждения, Поппер избегает использовать термин «истина». Вместо истинности он говорит о подкреплении (подтверждении), вместо ложности – о фальсификации. Им движет стремление как можно более четко провести демаркационную линию между наукой и ненаукой.

Согласно Попперу, наука прогрессирует от одной проблемы к другой, от менее глубокой проблемы – к более глубокой. Цель науки – достижение высокоинформативного содержания и высокой степени его возможной фальсификации, опровержимости. Поппер признает, что менее глубокую теорию легче опровергнуть, однако более глубокая теория должна по определению выдерживать столкновения с большим числом фактов, чем теория, менее специализированная. Теория подвергается постоянной опасности фальсификации, и в этом смысле степень (вероятность) ее фальсификации растет.

Грубую теорию труднее опровергнуть, а ненаучные гипотезы, например из арсенала астрологии, вообще научно нефальсифицируемы. Как гласит русская поговорка: «Одного дурака семеро умных не осилит!»

Ученый, в отличие от простого обывателя, постоянно идет навстречу опасности фальсификации, опровержения его воззрений. Отлично сознавая, что человек есть существо ошибающееся (филлибилическое), ученый стремится избавиться от этой своей слабости. Да, научная жизнь – это бег по полосе проблем, здесь не обойтись без неудач, но они должны – такова устремленность ученого – преодолеваться, а это возможно не иначе, как за счет углубления научного знания. Глубина теории – одно из главных понятий попперовской концепции истории науки.

Все рассуждения Поппера относятся к гипотетико-дедуктивным наукам. Они остаются в силе как для прагматических, так и для логико-математических наук. При сравнении двух теорий всегда есть возможность по тем или иным критериям предпочесть одну теорию другой. При сравнении прагматических наук на первый план выходит критерий эффективности. При сопоставлении логико-математических наук учитывается, например, критерий непротиворечивости и полноты системы аксиом. Таким образом, принцип фальсификации не просто антиверификационный принцип; он не является способом проверки истинности знания на эмпирическом уровне. С его помощью Поппер стремится решить проблему критического пересмотра содержания научного знания. Он неизменно подчеркивает, что наука – это динамический процесс, сопровождающийся сменой теорий, которые взаимодействуют, но не дополняют друг друга.

8.4. Концепция научных парадигм и революций Томаса Куна

Американский физик, философ и историк науки Томас Самюэль Кун (1922–1996) приобрел известность благодаря своей книге «Структура научных революций», в которой изложил свою концепцию философии науки. Историю науки Кун представил как периодическую смену парадигм (подробнее см. разд. 5.1). В его теории этот термин используется в двух смыслах: во-первых, обозначает совокупность убеждений, ценностей, технических средств, которая характерна для данного сообщества, а во-вторых, указывает на решение головоломок, которые могут заменить эксплицидные правила как основу решения не разгаданных еще головоломок в науке. В первом случае термин «работает» как категория социологическая, здесь речь идет об обществе ученых, о людях с их убеждениями и ценностями (субъекты науки). Характеризуя их, Кун пишет: «Ученые исходят в своей работе из моделей, усвоенных в процессе обучения, и из последующего изложения их в литературе, часто не зная и не испытывая никакой потребности знать, какие характеристики придали этим моделям статус парадигм научного сообщества»[20]. Во втором случае действительность парадигм обнаруживается в процессе их применения. Господство парадигм – это период «нормальной науки», который всегда заканчивается «взрывом парадигмы изнутри».

Критерий научности, как известно, не является неизменным, единственным и произвольным. Согласно Куну, любая наука проходит в своем развитии три фазы (периода): допарадигмальную, парадигмальную и постпарадигмальную, что соответствует стадиям генезиса науки, «нормальной» науки и ее кризису. Смена парадигм совершается через революции в науке. Происходит она путем взрыва, посредством катастроф, слома малопродуктивных доктринальных построений интеллектуальной элиты. В этой связи Кун пишет: «Подобно выбору между конкурирующими политическими институтами, выбор между конкурирующими парадигмами оказывается выбором между несовместимыми моделями жизни общества». Несовместимость парадигм связана с тем, что новая парадигма кардинальным образом изменяет способ интерпретации научного знания. Новая парадигма рождается благодаря интуиции. Предпарадигмальный период характеризуется противоборством научных школ. С утверждением парадигмы и переходом к «нормальной» науке ситуация изменяется, школы сходят со сцены. При этом устанавливается общность теоретических и методологических позиций всех представителей данной дисциплины. Однако дальнейшее развитие науки приводит к выявлению фактов, которые невозможно объяснить с помощью господствующей парадигмы, в «нормальной» науке наступает кризис. И тогда, как и в предпарадигмальный период, научное сообщество снова распадается на школы. Научная революция кладет конец господству старой парадигмы; на смену ей устанавливается новая.

Впоследствии, под влиянием критики, Кун отказался от трактовки научной школы как образования, несовместимого с «нормальной» наукой и парадигмой. Термин же «парадигма» занял столь прочные позиции во всех отраслях знания, что многие последователи Куна и исследователи науки стали называть парадигму важнейшим конструирующим критерием. Условием функционирования парадигмы Кун считает ее принятие научным сообществом, которое объединяет ученых, принадлежащих, как правило, к одной научной дисциплине, работающих в одном научном направлении, придерживающихся общих теоретических оснований, принципов, методов решений исследовательских задач. Понятие научного сообщества явилось для концепции парадигмы центральным. Для Куна парадигма – это то, что объединяет членов научного сообщества: не признающие парадигму не могут быть членами этого сообщества. У представителей научного сообщества сходные образование и профессиональные навыки, они усвоили одну и ту же учебную литературу, извлекли из нее одни и те же уроки. Они читают одинаковые научные книги, испытывают одинаковые чувства ответственности за разработку разделяемых ими целей. Они могут принадлежать к разным подгруппам, например, заниматься физикой твердого тела, молекулярной или атомной физикой. Они могут подходить к одному и тому же предмету с разных сторон, но они едины в своей научной деятельности системой общепринятых установок, ценностей, мотиваций, методов, с помощью которых исследуется их научная область. Это единство и является предпосылкой для развития данной области науки. Согласно Куну, члены научного сообщества могут концентрировать свое внимание исключительно на наиболее эзотерических явлениях, которые их интересуют. Принятые однажды парадигмы освобождают научное сообщество от необходимости перестраивать свои основные принципы. Они относительно изолированы от запросов непрофессионалов и повседневной жизни.

8.5. Феноменология Эдмунда Гуссерля

Немецкий философ Эдмунд Гуссерль (1859–1938) стал основателем феноменологии – одного из главных направлений в философии ХХ в. Исходный пункт феноменологии – его книга «Логические исследования» (в 2 т., 1901). Гуссерль известен также как резкий критик скептицизма и релятивизма в философии, носителем которых он считал так называемый психологизм – убеждение в том, что всякий познавательный акт является результатом структуры эмпирического сознания (чувственный опыт), а с этим связано отсутствие истины, зависящей от познающего субъекта. Гуссерль считал, что науки о природе и истории нуждаются в определенном обосновании. Такое обоснование может дать только философия как строгая наука, в частности наука о феноменах сознания – феноменология.

Эмпирическое сознание, по Гуссерлю, всегда оказывается искаженным вследствие субъективности, а потому оно нуждается в очищении с помощью редукции, понимаемой как освобождение от естественных человеческих субъективных наслоений. Такая редукционная «поправка на ошибки» дает чистую структуру объекта познания, которую Гуссерль называет плодом интенциональности (букв. «быть направленным на что-либо»). Таким образом, Гуссерль с помощью рациональности решает главный вопрос, который его волнует: о прозрачности связи субъекта и объекта – благодаря интенциональности. Философия для Гуссерля начинается с обнаружения корреляции между способами данности человеку различных аспектов мира и сознанием о мире. Это открывает возможность особого типа исследования, направленного на изучение не самого предметного содержания человеческого отношения к миру, а его явления в сознании – феномена.

Феноменологическое исследование акцентирует внимание именно на явлении предметности сознания: бытие зависит от того, как на него смотреть. Следовательно, наиболее важной характеристикой и свойством сознания является, по Гуссерлю, интенциональность, т.е. направленность сознания на предмет. Для него сознание всегда «сознание о чем-то». Интенциональность означает, что любому явлению предметов в сознании соответствует собственная интенциональная структура, состоящая из множества подобных соотнесенных компонентов. Организация феноменологического метода как раз и заключается в том, чтобы исследовать структуру сознания в совокупности с ее сущностными компонентами. Анализ структуры осуществляется рефлективным способом. В этой связи феноменология различает естественную установку и собственную феноменологическую установку: в мире повседневного мышления – естественной установки – наша жизнь протекает анонимно, т.е. остается вне опыта интенциональной направленности на предметы. Восхождение к интенциональной структуре сознания, к его имманентной деятельности возможно благодаря методу феноменологической редукции. Именно посредством этого метода мы имеем дело с подлинными феноменами. Редукция позволяет освободиться от наивности естественной установки сознания, которая заключается в том, что оно ориентировано на познание внешних предметов, интересуется прежде всего предметами, воспринятыми из чувств или посредством чувств. Она позволяет переключить сознание на исследование собственной деятельности по конституированию предметов. И только феноменологическая установка, достигаемая с помощью указанной редукции, дает возможность сознанию обратиться к самому себе, поэтому феноменолог заключает в скобки весь реальный естественный мир, который обладает постоянной бытийной значимостью.

 

Чистота феноменологического опыта (обнаружение «чистых» феноменов) осуществляется, если не «загрязняется» предмет опыта, если предмет выделяется в чистом виде, при отсутствии искушения видеть предмет познания в простом соответствии между внешним и внутренним опытом: «Глубинный источник всех заблуждений возникает из первоначально кажущегося само собой разумеющимся уравнивания имманентной временности и объективно-реальной временности». Имманентная временность внутренне присуща сознанию человека как образ внешнего физического времени. Она фиксирует чистоту потока психических переживаний, которые актуальны или неактуальны.

Метод феноменологической редукции позволил Гуссерлю разъяснить смысл самих различных предметов – от неживых объектов до собственного «Я» и «другого». Эти взаимодополнительные аспекты интенциональности названы терминами «ноэзис» – модус интенционального сознания и «ноэма» – предметный смысл, объективный коррелят, представляющие поэтическую структуру сознания и его ноэматическую структуру, т.е. предметный смысл объекта.

Одним из разделов философии Гуссерля является рассмотрение ступени метода трансцендетальной феноменологии. Раскрывая содержание своего философского исследования, Гуссерль особо акцентирует внимание на методе исследования применительно к способам образования философского знания и его роли в постижении смысла мира в целом.

Гуссерль является также автором ряда философских трудов, среди которых выделяется «Кризис европейских наук» (первые две части вышли в свет в 1936 г.; более позднее название «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология», 1954). Этой работе критики приписывают такие определения, как масштабность, глубина и т.п. Книга была написана в грозные для Германии годы. Приход фашизма Гуссерль связывал с кризисом европейской цивилизации. Его волновали истоки этого кризиса; он видел их в «чреве техногенной цивилизации», в неспособности науки дать вразумительный ответ на вызовы текущей ситуации на континенте. Спасти мир, по его мнению, могла только философия. В поисках «панацеи» Гуссерль обращается к творческому наследию Галилея, которого он называет «наиболее выдающимся мыслителем Нового времени». В частности, его привлекает мысль Галилея о том, что книга природы написана языком математики. Смысл этого изречения состоит в том, чтобы, рассматривая в единстве математические идеи и эмпирию, не допускать их неоправданного смешения. Заслуга Галилея состоит в придании естествознанию математического статуса; упущение Галилея в том, что он не обратился к осмыслению изначальной смысловой процедуры, которая, будучи идеализацией всей почвы теоретической и практической жизни, утверждала данную процедуру в качестве непосредственного чувственного мира, из которого и проистекает мир геометрических идеальных фигур. То, что дано непосредственно, не стало предметом размышления. В результате математические идеи потеряли свою жизненную силу.

Мир человеческого опыта Гуссерль называет «чувственным миром», который коррелятивен интенциональности субъекта. В этом мире разворачивается вся человеческая жизнь. Таким образом, начав свою философию с размышления над статусом арифметических понятий, в которых он слышит зов истины, Гуссерль доводит поиски до этических требований, в которых скрывается главная истина жизни.

Часть II. Философия техники

Тема 9. Философия техники и методология технических наук

9.1. Предмет, содержание и задачи философии техники

Понятие «техника» (от греч. techne – умение, мастерство, искусство) означает, во-первых, совокупность специально выработанных способов деятельности; во-вторых, совокупность искусственных материально-вещевых средств деятельности; в-третьих, знание о способах и средствах деятельности; в-четвертых, специфический, культурно обусловленный процесс волеизъявления. Философия техники – это формирующийся раздел философской науки, основное содержание которого составляет философская рефлексия по поводу феномена техники. Таким образом, философия техники в основном сводится к вопросу о применении философии к технике, т.е. к вопросу о том, как теоретические модели, закономерности всеобщего характера, методы, идеи, накопленные философией, обращаются на технику как на особый предмет исследования.

Истоки философии техники прослеживаются в трудах древних философов, но систематическое философское исследование феномена техники началось в лишь конце ХIХ – начале ХХ в. Термин «философия техники» в научный обиход ввел немецкий ученый Эрнест Капп, в 1877 г. выпустивший книгу «Основные линии философии техники». Э. Капп, К. Маркс разрабатывали сущностные характеристики технических средств в русле идеи опредмечивания. В России основы философского осмысления техники были заложены Н. А. Бердяевым и П. К. Энгельмейером. А. А. Богданов (Малиновский) (1873–1928) в книге «Всеобщая организационная наука» (в 2 т.; 1913–1917) впервые в России и в Европе рассматривал проблему равновесия и хаоса. По вполне понятным причинам его исследования получили продолжение на Западе. В нашей стране интенсивная разработка философских проблем техники началась лишь в 1950–1960-е гг. Эта работа велась по следующим основным направлениям:

1) онтология техники, связанная с развитием идей К. Маркса (А. А. Зворыкин, С. В. Шухардин, Ю. С. Мелещенко, Г. Н. Волков и др.);

2) философия истории техники. В рамках этого направления были разработаны две основные версии. Одна из них (А. А. Зворыкин, С. В. Шухардин и др.) основывалась на приложении основных идей марксистской философии к истории и технике. Вторая (Г. Н. Волков) развивала марксову идею опредмечивания трудовых функций применительно к основным этапам технической эволюции;

3) социология техники, в русле которой обсуждалась специфика развития техники в различных социальных условиях (Г. Н. Волков и др.);

4) техническая футурология, ориентированная на прогнозирование технического прогресса (Г. Н. Волков, А. И. Черепнев и др.);

5) гносеология техники в работах В. В. Чешева, Б. С. Украинцева, В. Г. Горохова, В. М. Фигуровского и др. рассматривалась как специфика технического знания (объект, методология, особенности теории, типы идеальных объектов, ценностные установки).

Аналогичные направления развивались в западной философии техники (Ф. Рапп, Х. Бек и др.), социологии (Э. Тоффлер, Д. Белл, Р. Айрис и др.) и футурологии (Э. Тоффлер, Д. Белл, Г. Канн, Дж. П. Грант, Дж. Мартино и др.).

В трудах Аристотеля понятие «технэ» включается в общую классификацию типов познания. Для классической философской традиции достаточно типично осмысление общефилософских проблем с технических позиций. Философия всегда стремилась к выводам общего характера, но построение предельных абстракций основывалось на разнообразном материале, поставляемом различными областями знания и деятельности. В работах Маркса речь идет не только о машинах и машинном производстве как таковых, но и о тех изменениях, которые вызываются ими в жизни общества. Н. А. Бердяев рассматривает техногенные элементы жизни, в том числе и духовной. Впоследствии ключевые положения его работ, посвященные технике, были подтверждены применительно к современной ситуации трудами Х. Эллюля. В самостоятельное направление философия техники оформилась под влиянием работ М. Хайдеггера, стремившегося обнаружить суть техники вне ее – в инструментальности как таковой, атрибутивно присущей человеку в его деятельности. Техника как способ воспроизводства живой деятельности в значительной мере определяет идеалообразование, а значит, и культуру; как специфическое мироотношение она включена в отношение человека к миру в целом. Применительно к классической философии техника является: а) средством полагания (исследования, познания) субъектом объекта, а следовательно, и средством полагания субъектом себя самого; б) границей субъекта и объекта в гегелевском смысле «иного обоих», определяющей в известной степени взаимодействие сущности. Техника детерминирует исторически конкретные варианты решения вечных философских вопросов.

9.2. Основные направления и закономерности развития философии техники