Общественное настроение литературы эпохи возрождения

 

Приступая к обзору тех тем, которые выдвигала наша поэзия, мы уже подготовлены к тому, что великая национальная проблема развивается ею во всей широте. Поэты — дети народа, народа отсталого, народа, политическая история которого сложилась для него весьма неблагоприятно. Это сыны страны, не блещущей внешними эффектами, унылой и безотрадной для того, кто ее не знает, способной очаровывать того, кто с ней сроднился. И народ этой страны бедный, не получивший всего того, что дает другим народам их судьба.

Неудивительно поэтому, что любовь к родине является одним из излюбленных мотивов нашей поэзии. Все детали родной картины дороги поэтам:

 

О край родны, край прыгожы.

Мiлы кут маiх дзядоў!

Што мiлей есць у свеце Божым

Гэтых светлых берагоу,

Дзе бруяцца срэбрам рэчкi,

Дзе лясе — барэ гудуць,

Дзе мядамi пахнуць грэчкi,

Нiвы гутаркi вядуць?!..

Гэй, адвечные курганы,

Сведкi прошласцi глухой!..

Кiм вы тут панасыпаны?

Чыей волею, рукой

Вы раскiданы па полi,

Даўных спраў вартаўнiкi …

Край мой родны! Дзе ў свецi

Край другі такi знайсцi.

Дзе б магла так, поруч с смеццем,

Гожасць пышная ўзрасцi…

(Я. Колас).

 

Или в другом месте тот же поэт воспевает деталь привольную картину весенних полей:

 

Люблю я прыволле

Шырокiх палёў,

Зяленае мора

Ржаных каласоў.

(Я. Колас).

 

Это, прежде всего, физическая любовь к родине, любовь страстная, такая, которую возбуждают самые несчастья родины, ее недоля или неприхотливая внешность природы.

 

Люблю наш край, старонку гэту,

Дзе я радзiлася, расла,

Дзе першы раз пазнала шчасце,

Слязу нядолi пралiла.

Люблю народ наш беларускi,

Iх хаты у зелянi садоў,

Залочаные збожжам нiвы,

Шум нашых гаяў і лясоў…

І песню родную люблю я,

Што дзеўкi ў полi запяюць,

А тоны голасна над нiвай

Пералiваюцца— плывуць.

Усе ў краю тым сэрцу мiла,

Бо я люблю край родны мой,

Дзе з шчасцем першым я спазналась

І з гора першаю слязой.

(К. Буйло).

 

Нашей поэзии мил этот край, когда поэт живет среди своего народа. Но если случайно поэт отрывается от родины, то эта любовь просыпается в нем с еще большею отчетливостью, оживает. Родина встает перед сердцем и глазами белоруса:

 

Ой, мiлыя, мiлыя, снегам пакрыты

Загоны, лясочкi, дарожкi мае!

Эх, як вы у сэрцы маiм не забыты,

Як часта образ ваш у думцы ўстае!.

А вы, бледны твары, панураны ў працы,

И ты, друг мой смутак з іх слёзных вачэй,

Прымiце сягоння прывет мой гарачы,

Каб жыць нам было ў гэтым годзе лягчэй!…

(Тетка — «З чужыны»).

 

Тот же автор в другом своем стихотворении еще раз касается той же темы. Она припоминает все детали родной стороны, эти детали воскресают в ее представлении. Поэт чужой на чужбине.

 

Маркотна мне. Чужы я людзям.

Цесна душы. Цесна грудзям.

Бягу думкай у край далёкi,

У лес цёмны, у бор высокi,

У сваю вёску, у сваю нiўку.

Бачу выган, бачу сiўку.

Вунь кароўкi, бягуць з поля…

Ой да хаткi! Кiнь мне, доля,

Хоць расiнку з нашай вёскi,

Хоць былiнку, хоць дзве крошкi,

Ад палудня майго брата,

Ой, як люба родна хата!

Ой, як мiлы родны край!

Паляцеў бы як у рай.

Раднюсенька мне сярмяжка,

Шнурок, лапцi, каптан, дзяжка.

Усё там мiла, бо мне родна…

(Тетка).

 

Не красоты природы захватывают ум и сердце поэта, не внешность родного края. В этой любви к краю чувствуется тесная, идейная связь поэта с родиной и ее народом, несмотря на то, что природа и жизнь живущего среди нее белоруса представляются невеселыми, страдальческими.

Якуб Колас дает высокопоэтическое описание родного края. Картина грустная, но в то же время проникаешься той теплой любовью, которую автор питает к родине:

 

Край наш бедны, край наш родны!

Гразь, балота ды пясок…

Чуць дзе троху луг прыгодны…

Хвойнiк, мох ды верасок.

 

Туманы застилают эту бедную сторонку, забытую богом. Поля плохо родят. Народ живет бедно, он ходит в грязи, а работа так тяжела, что обливается потом. Тоскливо в этой стране, даже песня отражает эту тоску и поэт заканчивает:

 

Край наш родны! Бедны, голы,

Ты глядзiшь, як сiрата,

Нудны ты, як наша доля,

Як ты, наша цямната!

Или в другом месте, описании бедной нивы поэт, оканчивает такими словами:

Поле ўбогае, поле пясчанае!

Кепска ты плацiшь за працу людзям.

Потам ты змыта, слязьмi аблiванае,

Дзiкае зелле прыносiшь ты нам!

 

То же описание горемычной доли белоруса нередко встречается и у других поэтов, напр., у Янки Лучины и других. Но в этих описаниях столько любви к родине, столько теплого участия к тяжелому труду и горю мужика, что этими чертами наша поэзия, как кажется, превосходит все то, что дали другие славянские племена. Страданья крестьянина находят отклик в душе крестьянина-поэта. И поэт любит свою серую земельку с ее убогим климатом, как и крестьянин любит свою ниву, покрытую его потом. Трудно удержаться, чтобы не привести, напр., этого стихотворения Якуба Коласа:

 

Мужычая нiва

На мужычым полi

Цягнецца полоска

Зелле яе глушыць,

[Абвіла бярозка]

Ветрам паламала,

Дожджыкам прыбiла,

Навальнiца з градам

Каласы скруцiла

Ой, ты, нiва наша!

Цi ж ты не арана?

Цi ж мужычым потам

Ты не палiвана?

Цi то кепска сонца

Свецiць над табою,

Што зрасла ты густа

Дзiкаю травою.

Заплылi вадою

Усе тваi разоры,

Пакапалi мышы

На загонах норы…

На мужычай нiве

Каласы пустыя…

Цi ня шкодны полю

Слезы вы людскiя?!

 

И у Янки Купалы мы встречаем полную грусти картину нашей родины:

 

Невясёлая старонка

Наша Беларусь:

Людзi — Янка ды Сымонка,

Птушкi — дрозд ды гусь.

Поле — горы ды каменне.

Потам злiта ўсё;

Сенажаць — адно карэнне,

Сiвец ды куп'ё.

Родзе шнур нясамавiта

Сколькi б працы ўнес, —

Ячмень з сажай, з званцам жыта,

З свiрэпкай авёс…

 

В бедных селах нет садов, только где-нибудь березки; люд бедный, в беде, народ темен, оборван, безграмотен. И все-таки автор любит свою невеселую родину.

Культурный человек привык к самым разнообразным мотивам поэзии, одушевлявшим поэтов. Мотивы любви, мотивы всякого рода страданий, высокие гражданские мотивы, все это обычные темы мировой поэзии. Свет солнца украшает природу и служит неиссякаемым источником поэтического вдохновения и т. п.

Неудивительно, если роскошные картины природы, мягкие или скалистые горы, безбрежное море, красота зреющей нивы и т. п. вдохновляют поэта и он передает читателю то чувство красоты, которое его охватывает. Но вот перед нами сонет Янки Купалы. В нем описано то, чем так богата природа Белоруссии — сонные лужи, болота, покрывающая его плесень и ржавая вода. Но в этом клочке природы есть своеобразная красота. И поэт нашел эту картину и каждый белорус понимает и знает, что здесь есть нечто прекрасное.

Природа, конечно, является лишь фоном, которым окружен белорусский народ.

Природа Белоруссии бедная и неприветливая, труд белоруса (а наши поэты знают только трудящегося белоруса) — упорный и тяжелый. Однако белорус любит свою родину. В стихотворении «Моя хата» Богушевич описывает бедную хату среди песков, камней на краю села, полуразрушенную. Жизнь в ней трудная, труд и отсутствие хлеба. Но все-же эта хата весьма дорога поэту:

 

Да мне даражэйшы вугал гэты гнiлы,

Камень пры дарозе, пясок ля магiлы,

Як чужое поле, як дом мураваны! —

Не аддам за сурдут каптан свай падраны.

 

Родина дорога поэту, между прочим, и потому, что с ее судьбою он соединяет и свою судьбу. Здесь живет народ, терпящий многолетнюю недолю. И край, и его народ, бедность природы края, бедность народа — вот комплекс тех явлений, которые вызывают страданье в душе народа. Вот, напр., отрывок из стихотворений Максима Богдановича:

 

Краю мой родны! Як выкляты Богам,

Столькi ты зносiш нядолi.

Хмары, балоты… Над збожжам убогiм

Вецер гуляе на волi.

Поруч раскiдалiсь родныя вескi,

Жалем сцiскаюцца грудзi —

Бедныя хаткi, таполi, бярозкi,

Усюды панурыя людзi…

 

И сердце поэта сжимается от боли перед видом этого народного горя.

Это — край горем повитый, потом облитый, край в слезах. Вот в каких красочных стихах обращается к родному краю А. Гурло:

 

Краю, мой краю,

Горам павіты,

Усё ў табе, знаю,

Потам абліта.

Поту і слёзаў

Многа бяз ліку,

Як бы марозаў

У доўгую зімку.

Як бы завеяў,

Ветраў шалёных,

Як бы надзеі

У шчасце бяздольных!..

 

Очень интересны многие частности картин белорусской деревни. Это нередко высоко-поэтическое описание, прекрасное по внешности. В этих стихотворениях прослежены и выявлены дни и труды белоруса.

Невеселая картина белорусской деревни. Хата с хатой стоит рядком. Кругом мох и солома. Мужик в лаптях, беда богатству бьет поклоны, кругом темнота («Вёска» — Янки Купалы).

А вот и другая такая же грустная картина: гора, да камень, узкие полоски — это поле нашей вёски, курные избы — это наши хаты, лапти да сермяги — это люди нашей вёски; корчма, острог, крест, берёзка — это наша доля. Летом труд тяжёлый, зимою — болезнь. Могила возникает за могилой. Бесхлебица.

 

Вёска, о цiхая вёска мая,

Колькi ты зносiш няшчасцяў,

Колькi бед зносiць сямейка твая,

Колькi дарэмных напасцяў!

Все забрали из села, а что ему дали?

Далi тую долю,

Што ўсе праклiнаюць,

Далi тую волю,

Што ў няволi маюць…

(«Наша вёска»— Я. Купала).

 

В стихотворении «Мой край» поэт дает картину природы страны, вид унылых деревень:

 

А люд … Ён сагнуўшыся ходзе

Пад ношкой знямогi-пакуты

І роячы сны а свабодзе,

З дня ў дзень сам сабе куе путы.

Так спiш, так жывеш мiмаходам,

Мой край, як сцяпная магiла,

З сваiм незавiдным народам,

З патухшай i славай, i сiлай.

(Я. Купала).

 

И вы чувствуете в каждой строчке, как поэт болеет за свой народ, как сжился он с судьбой своего народа, с его горем.

Уже в первом произведении, напечатанном Янкою Купалою, дан грустный облик белорусского мужика. Надо мной все смеются, мною пренебрегают, потому что я мужик, «дурны мужык». Это — безграмотный хлебороб. Он и его семья оборваны и все же он работает как вол. Он беден и хвор. И все же он не забудет никогда, что он человек («Мужык»).

И доля мужика такая же грустная, тяжелая. Кругом бездолье в селе. Пропала сила, тяжело жить: «Кроў, пот, слезы век цякуць», что заработает, а что украдет, в три погибели гнет спину. А там после трудовой жизни, — крест, дерн и крапива на могиле.

Так за сохой, бороной, за серпом и косой изо дня в день, из года в год, льет слезы и пот народ. А там где-то вдали барский дом, но в палац не впустят мужика. Да и на что мужику хлеб, на что богатство, когда у него есть мякина? На что ему сапоги, башмаки, когда есть лыко в лесу? Его жизнь должна быть несложна.

 

Багаты будзь з нiвы,

Увесь чынш заплацi,

Будзь весел, шчаслiвы,

Ня пi, ня крадзi!

Жый згодна з усiмi

И Бога хвалi,

Не крычы з другiмi:

«Свабоды! Зямлi!».

(«Аб мужыцкай долi» — Ян. Купалы).

 

Из года в год пашет, засевает, потом и кровью обливает свой загон мужик («Жнiво» — Я. Купалы).

Но придет осень. Не велика награда за свою кровь и пот: в углу хлева сложено сено, на току снопы, умолоту в углу с полкопы, в другом куте немного гречки и овса. И это на прокорм и семьи, и коня, и коровы, и возврат долга в магазин («Прышла восень»).

Поэзия эпохи возрождения описывает жизнь мужика в реальных красках. Она теперь далека от дидактизма или от того, чтобы выбрать из народной жизни ту или иную картинку, смешной и забавный эпизод. Нет, это сам народ устами своих избранников описывает свою жизнь, раскрывает свои раны, свои заветные мысли и мечты. Здесь нет ничего придуманного, нежизненного. И тем не менее в этом реализме звучит чудная и непосредственная поэзия.

Тяжелы перипетии этой жизни. Мы ходим и спотыкаемся, как пьяные, мы с голодом сроднились, мы худы и оборваны. Мы осмеяны, смешаны с грязью, мы обижены богатыми, мы в неволе. Мы сидим среди болот, глаза наши завязаны и уши наши заткнуты. Но как народу ни горько живется, у него есть вера в будущее и эта вера не оставляет ни одного поэта.

 

Адно мы добра ведаем:

Хоць вечна мы блукаемся,

А усе ж такi, хоць некалi,

А праўды дапытаемся.

(Я. Колас).

 

Почти такой же грустный мотив общего характера мы встречаем и у Янки Купалы («З песень мужычых» и «Куды ты рвешся»):

 

Гора нам бедным, гора загнаным,

Мучаць нас чорныя долi,

Стогнем пад царам, стогнем пад панам,

Стогнем мы дома і ў полi.

 

Темный сермяжный народ не знает суда и права, он трудится со слезами и обливается кровью. Это народ — дитя недоли, темноты и этот исконный лапотник трудится на своих врагов.

В стихотворении «Праступник», полном юмора сквозь слезы, поэт описывает преступления мужика. Довелось мужику в панской пуще насечь сухостойки на хату, попасти скот на лугу, в волость не успел он отдать подати и к обедне однажды не успел, и шапку однажды перед земским не снял, и газеты прочел, и кричал с другими «Свабоды i зямлi».

Тяжелая доля мужика служит одной из излюбленных тем нашей поэзии.

 

Адна гуторка на свеце:

Абяднеу мужык дачыста,

Аж чуць-чуць дыхне!

 

Проел и пропил свое хозяйство и возит на спине темноту и беду.

Но, –

 

Трэба злое ўсе растрэсцi,

Сонных разбудзiць,

Трэба новае ўсё ўзнесцi,

Новы шлях адкрыць.

… Цi што знаюць, цi не знаюць,

Вось, абы з бяды.

Так пяюць, так адпяваюць

На усе лады.

Чуе усё мужык наш гэта,

Чуе кожны дзень,

Ды ўздыхае з лета ў лета,

Ды снуе як цень.

Ой, не грэе, хоць і свецiць,

Месяц над зямлёй…

Ходзяць гутаркі па свеце,

Ходзяць чарадой.

(Янка Купала).

 

Мужицкая доля знает одну науку: вставать рано, поздно ложиться, трудиться допьяна. Жизнь однообразна. Приходится обивать пороги сытых людей, обивать пороги трутней, по приказанию вить себе петлю. В родной хате, в родном крае мужик — чужак. Его веселье в корчме, а на лихо и в тюрьму попадет. И за все это мученье на земле его ожидает в пекле мука.

 

Гэткую навуку

Знаем не адну,

Дзедаў дзед праўнуку

Перадаў свайму.

(Янка Купала).

 

Грустное описание тяжелой доли мужика иногда сменяется отдельными картинами частной жизни. Труд всегда воодушевляет поэта, он ведь сам часть трудящегося народа. Описание трудовых процессов отражает на себе высокое поэтическое вдохновение, но результат труда приводит к грустной действительности.

Вот образ пахаря. Он покрикивает в поле на своего «малого», по песчаной земле направляет он свою сошку, камень бьет по сошникам, конь выбивается из сил. Вид пахаря реален: босые ноги, старая шапка, «зрэбныя порткi», грудь открыта, лицо обливается потом.

 

Матка-зямелька! Эх недарма ты

Кормiш убогi свой люд!

(Я. Колас).

 

Мужик не боится труда, но темнота и бедность приводят этот труд к печальным для него результатам:

 

Я мужык-беларус, —

Пан сахi i касы,

Цёмен сам, белы вус,

Пядзi дзве валасы.

Бацькам голад мне быў,

Гадаваў i кармiў;

Бяда маткай была,

Праца сiлу дала.

Хоць пагарду цярплю, —

Мушу быць глух i нем,

Хоць свет хлебам кармлю,

Сам мякiначку ем …

(Я. Купала).

 

Нет той работы, нет того труда тяжелого, упорного, которого не выносил бы этот мужик в лохмотьях. Вот красивое описание мужичьей страды, которое мы находим в стихотворении «Мужык» Якуба Коласа.

 

Я балоты сушу,

Надрываю жывот;

За бясцэнак кашу,

Рыю землю, як крот.

Усе вуглы i куты

Сваiм целам я змёў,

Ссек я лес i кусты

I дарогi правеў;

Ды ня ежджу па iх, —

А хаджу пехатой

У рваных ботах старых,

Часцей босай нагой.

Збудаваў я палац,

Многа фабрык, мастоў,

Сам жа голы, як бац,

Пары дзве лахманоў.

 

Недаром в стихотворении И. Левковича «Чыжык» «на Белай Русі» слезы, вопли, скорби. Много здесь горя, из хат глядит бедность. Тот же мотив и у другого поэта — Янки Купалы. Безнадежно, грустно описание этого сермяжного народа. Здесь кривда господствует из века в век, здесь все орошено слезами и кровью. И только где-то вдали заблестит заря, воскреснут счастливые дни. Цветы доли и воли взойдут.

 

Глянь на нашы хаты, вёскi

На шнуры, на край,

На народ зiрнi сярмяжны,

І тады пытай.

Столькi тэй крывi чырвонай,

Столькi слёзных рэк

Разышлося, разлiлося,

Крыўда з веку ў век.

А заплатай, а падзякай

За мiльёны ран —

Усе крыжы i наспы тыя

Ды нямы курган, —

Не сумуй, брат! Блiснуць зоры,

Шчасця ўскрэснуць днi,

Долi, волi, узойдзе кветка

Са слёз i крывi.

 

В этом стихотворении поэт дает надежду на лучшую долю, но это далеко не всегда. Настроенность Янки Купалы — чаще безнадежная картина убогости, темноты. Трудно отказаться от того, чтобы не привести его стихотворение «К брату», полное такой безнадежной грусти.

 

Мой ты ўбогi, мой ты цёмны,

Родны мой,

Ты пытаеш, хто такiя

Мы з табой.

Цi мы людзi, цi скацiна,

Запытай

Гэту коску, гэту сошку,

Гэты гай;

Гэта поле, на якiм ты

Млееш, млеў, гэту згнiўшую хацiнку,

Гэты хлеў.

Запытайся сваёй долi,

Сваiх пут,

Цi мы людзi, цi скацiна,

Хто мы тут.

 

Так и песня Якуба Коласа проста. От нее веет реальным знанием жизни, уверенностью сына несчастного, но долженствующего воскреснуть народа, она так проста, как прост белорусский мужик. Эта песня грустная. Но в ней такая же дивная, непосредственная настроенность, красота тонов и красок. Это — песни жалобы. Его песнь близка и к народу, и к природе родины, он чувствует и красоту природы и красоту угнетенной души человека, но, как все кругом, в этих песнях мало радостно:

 

Не пытайце, не прасеце

Светлых песен у мяне,

Бо як песню заспяваю,

Жаль усю душу скалыхне.

Я б смяяуся, жартавау бы,

Каб вас чуць развесялiць,

Ды на жыццё як паглянеш,

Сэрца болем зашчымiць.

Нешчаслiва наша доля:

Нам нiчога не дала, —

Не шукайце кветкi ў полi,

Як вясна к вам не прышла!

 

Наблюдение над недолей народа приводит в трепет поэта. Стон отчаяния вырывается из его груди. И Янка Купала в стихотворении «Цару неба й зямлi» обращается к творцу с тревожным вопросом о том, за что карает он свой несчастный народ. За что он дал «перамаганне» беде и тьме. Царь неба сокрушает горы, скалы и не может сокрушить наших кривд, не может смыть наших ран. Царь неба возвеличил прошлое и будущее бесчисленных народов, а у нас отнял даже прошлое, он сделал нас невольниками за ту веру, которую мы привыкли иметь сотни лет к нему. И творец смотрит на весь этот ужас с неба и небо глухо, чтобы понять мольбы несчастных о доле, о правде, о хлебе и поэт призывает небо проснуться:

 

Закон i суд свой праведны пошлi!..

Вярнi нам Бацькаушчыну нашу, Божа,

Калi ты цар i неба i зямлi!..

 

Не только крестьянину трудно живется, но и его ниве. Если этот крестьянин отрывается от земли, идет на какую-нибудь работу, то и тут бедность и тяжелый труд сопровождают его. Плытники на Немане, оборванные, черные, босые, по пояс в воде тянут бичевую. Плытник мерзнет от холода, недоля и голод сопровождают его. Бедность его гонит:

 

Эх ты доля, доля!

Голад ты, бяднота!

Не свая тут воля,

Не свая ахвота!..

(Якуб Колас).

 

Тяжела доля батрака. Сирота безродный, он слышал только песни горя. Он вырос сильным и здоровым, его сильные руки рвутся к работе. Но нет доли, и гибнет жизнь (Якуб Колас).

И «Беззямельнiк» А. Гурло охоч к работе, силы у него хоть отбавляй, он готов работать от темноты до темноты. Только бы иметь плуг и коней. И топором он может работать, и серп ходил бы быстро в его руке по зрелой ниве. Но не к чему приложить труд. И крепкие руки пригодятся только, чтобы драть лыки, плести лапти:

 

Долю брыдку, як ракiтку,

Буду сiлай дабiваць.

 

И так бесконечной чередой проходят дни и долгие годы мужика. Не только годы — из поколения в поколение одна и та же извечная песня, песня труда, горя и бедности.

Есть поэма Янки Купалы «Адвечная песня». Это — поэма о человеке, но о человеке из белорусского села. Горькой иронией звучит описание жизни этого царя природы из белорусской деревни — от рождения и до смерти. В тяжелой борьбе за существование умер мужик. Тесна ему могила. Тень выходит из нее, чтобы посмотреть, как живут дети. Духи, беды, голода, доли, жизни, поведали ему грустную картину жизни оставленного им поколения. Горя только прибыло, проклятье и стон разносятся по деревне. Мужик чахнет без сил. Один его сын шнур пашет, корчмой душу веселит, другой — на чужбине, третий — под стражей, четвертый — за правду погиб, а пятый — нищенствует. И взмолилась тень мужика: раскройся могила, люди и свет страшнее тебя!

Белоруссия, прежде всего, страна землеробов и ее поэты, прежде всего, знают косу и соху. Но белорусская поэзия может тем гордиться, что эта не промышленная страна дала прекраснейшие образы пролетарской поэзии. Здесь, конечно, как мы уже знаем, нам надо обратиться к поэзии Тишки Гартного.

Поэзия Тишки Гартного дает высоко-поэтическую картину процессов труда того рабочего люда, который прилагает свой труд к тем немногим отраслям промышленности, которые, главным образом, господствуют в Белоруссии. Эти произведения проникнуты реализмом трудового процесса и той веры в свою восходящую силу, которую питает возрождающийся рабочий класс. Это — классовая поэзия, но в ней нет ничего придуманного, навеянного извне, нет следов теории. Перед нами идеология рабочего, вышедшего из самой рабочей среды.

В «Песнях гарбара» перед нами рабочий за «брудным сталом», целый день обрабатывающий твердую шкуру, в грязи, в душной атмосфере, среди четырех стен. Он клянет недолю и песни поет. Он песнею поддерживает в себе бодрость. Не томитесь руки, не дрожите ноги, много мук еще впереди. Плечи щемят от боли, пот заливает глаза, «трэба рабiць i рабiць».

Голод томит и придется работать, пока кровь не застынет в жилах.

Но рабочий сознает свою силу. Он полон гордости, он может работать и не пользоваться готовым.

 

Не хачу, не прывык

Склаўшы рукi хадзiць:

Я гарбар-працаунiк,

Я жыву — каб рабiць.

 

Гарбар горд своей силой и своей работой, он рыцарь труда:

 

Я рабочы, гарбар,

Рыцар працы цяжкой,

Я з жалезнай душой,

З сэрцам палкiм, як жар,

Ў вачах iскры маiх,

А жалеза ў руках,

Скупа гнецца ад iх

У адзiн мiг, у адзiн мах.

 

Или вот его же «песни при работе».

И дальше идет такой же призыв к работе.

И гордый рабочий одухотворен сознанием, что в его работе есть семена лучшей доли. И в духоте, среди дыма, он поет вольную песню, он кует счастье будущего:

 

I вясёл, i рачыст

Я пад грук i пад свiст

Цяжкi труд прадаю.

Вось у дыму, у брудзе,

Ля братоў, ля людзей

Шчасце й долю кую.

 

Такие картины, полные реальной жизни и сознания силы труда, мы встречаем у Тишки Гартного в произведениях, посвященных другим видам труда.

Вот перед нами грабарь, который изо дня в день, из года в год, как крот проходит по земле тяжелой лопатой, среди липкой грязи, редко он видит солнце, весь обращенный к земле. Много он сделал земляных работ, много прокопал канав и рвов и в той воде, которая течет по этим рвам, много его крови, смешанной с потом, а там под водою, на дне, его горе и в этой тяжелой жизни грабарь ищет своей счастливой доли — может быть кто-нибудь ее закопал в эту холодную, бесчувственную землю и, быть может, земля не выпускает ее к людям:

 

I як толькi знайду, пракапаю ей дзвер,

Нарасхлёст перад ёю, слугой, адчыню,

Хай нясе яна свету ўсю радасць сваю.

 

Коваль тоже типичная фигура убогой белорусской промышленности:

 

Многа працы у мяне —

Хоць усю пору працуй,

Грэй жалеза ў агне,

Вымай з горна й куй.

 

Он подымает тяжелый молот и ему не трудна всякая работа:

 

Рукi знаюць настрой,

Молот услушан на мне,

На ўсё жыццё цяжкой

Працы хопiць у мяне.

 

Перед нами проходит образ ткачихи, обливающейся потом над ткацким станком. Вот жнея, веселая и поющая, любящая свою работу и радующаяся тому, что она будет есть свой хлеб. Вот ровные ряды сена, которые кладет косарь.

А вот и тяжелое положение безработного: «Гарбар на вандроуцы» — это безработный в поисках работы. Под дождем, в холодный день, отправляется по шпалам голодный гарбар в путь.

 

Ногi чуць клыпаюць

И грабуць нясмела,

Вочы пазiраюць

Сумна, асавела.

Апусцiлiсь рукi

Ад цяжкой утомы…

Дзе ж сканчэнне мукi

Яго — няведома.

Сэрца болем рэжа,

Сэрца болем плача,

У зношанай адзежы

Холадна, аднача.

Косцi боль ламае,

Цяжар дацiнае…

Гарбар есцi хоча,

Хоча — ды ня мае.

 

А работу трудно найти. И рабочий не только физически страдает от безработицы, но она доставляет ему моральное страдание. Он не нужен на свете и гибнет его страсть к работе, потому что в работе его цель, его вера и надежда.

И поэт призывает рабочего к напряжению. Это прекрасно выражается в стихотворении «Змагайся»:

 

Мой, браце, змагайся:

З нядоляй, з бядою —

Барыся, спрачайся

Да смерцi у бою.

Спалоху, цярпенню

Нiчуць не здавайся,

Будзi адамшчэнне

У грудзёх i змагайся.

Адважна заўсёды

Уперад дарогай

Праз ямы ды груды

Хутчэй пасувайся.

Сумненню, патолi —

Нізвання, нiколi,

Змагчыся не дайся.

Адплюшчаны вочы

Зварочвай да далi,

Нi суму, нi жалю

Не здай свае моцы,

Не бойся нiчога,

Нi здзеку, нi гора.

Дзе жыцце — там змога,

Дзе смерць — там пакора.

 

И это напряжение необходимо, необходима жизнь, необходима работа для того великого будущего, для счастья и воли, вера в которые никогда не оставляют поэта:

 

Я жыву таму, што маю,

Веру моцную ў тое,

Што загiне доля злая,

Чорнай сiлаю якая

Землю вокал аблягае

Бы жалезнаю рукой.

Я жыву таму, што бачу

Панаванне лепшай долi,

Дзе ня будзе мук i плачу,

Й за якую й я даў дачу,

Што ад роды прыназначыў

На крывавым збройным полi

У барацьбе за шчасце й волю.

 

И Чернышевич — поэт из рабочих в высоко поэтической песне коваля мечтает о лучшей доле. Среди холода и голода, среди тяжелой работы мысль коваля направлена на то, чтобы выковать лучшую долю — в общественном смысле:

 

Я праўду i волю кахаю-люблю

I молатам лепшую долю кую.

 

Итак, наша литература вообще, а поэзия в ее красочных формах в частности, является, прежде всего, литературой, отдающей себя на служение родному народу. Она служит высокому чувству возбуждения, любви к родному краю и к его обитателям. Природа родины и ее основной персонаж — земледелец твердого типа выглядит без прикрас, может быть, иногда в слишком сгущенных красках. Но даже и это усиление мрачного тона диктуется тем же теплым чувством страдания за судьбу того самого народа, который устами лучших своих сынов дал эту прекрасную поэзию. Действительно, основной тон ее — великое страдание. Но тот, кто переносит страдания вместе с народом, вместе с тем и жаждет изменения неприглядного настоящего и претворения его в радостное будущее.

Такая поэзия великой гражданской скорби не является простым одухотворением быта. Она имеет громадное значение национальное и политическое. Она служит великому делу национального объединения народа, она в красочных формах, затрагивающих национальное чувство, излагает то, о чем говорили историки, о чем вели речь публицисты. Но для массы голос поэта доступнее. Он скорее и глубже проникает в ее сознание. Поэты — настоящие основоположники и проводники национальной идеи. Так было у других народов, особенно у славянских. И наша литература играет такую же роль.

Наша литература от неприглядного настоящего неумолчно зовет к светлому будущему. Это — или призыв общего характера, или же даже с конкретным указанием на социально-политические отношения будущего. Сама задача поэта заключается в том, чтобы опережать настроение народной массы.

Свобода родины — вот, прежде всего, тот идеал, к которому призывает поэзия. К. Каганец призывает своих братьев смело идти вперед — правду нести с собою. Счастье и радость настанет.

 

За родну краiну, звычай i мову,

За веру грудздзю ставайце.

 

И М. Богданович обращается с вопросом к родному народу, отдает ли он жизнь в борьбе с недолей.

 

Таварышы-брацця! Калi наша родзiна-маць

Ў змаганнi з нядоляй патрацiць апошнiя сiлы —

Цi хваце нам духу ў час гэты жыццё ёй аддаць,

Без скаргi палеч у магiлы?!

Довольно белорусы находились в темноте, загнанные в тяжкой недоле.

Но придет час, звон правды раздастся, наша правда выйдет на свет.

Клiч пойдзе: «Даволi мы гора цярпелi,

Даволi чуралiсь свайго ўсяго;

Мы шчасця i долi сабе захацелi.

Мы iншымi сталi — людзьмi сталi ўжо».

(Дубровик).

 

Идеал, к которому надо стремиться, это, прежде всего, свобода. Это свобода — национальная и политическая. В стихотворении «Свабода» Тишка Гартный говорит:

 

I шагаю за ёю цяпер,

Бо яна прада мною гарыць

I цiхутка здалёку манiць:

«Ты дагонiш мяне, толькi вер!»

Не глядзi, што наўкола цябе

Непрабачная ночка стаiць…

 

В нашей поэзии чувствуется какое-то проникновенное ожидание свободы, предчувствия. Янка Купала, как и другие поэты, проникнут постоянным ожиданием, постоянной мыслью о наступлении свободы:

 

Гаманяць народы,

Як тэй пушчы шум:

Колькi тэй свабоды.

Колькi светлых дум.

Згiнуу сон нягодны,

Дзе не паглядзiш…

Чаму ж ты, край родны,

Як забiты спiш…

 

Пробуждение необходимо, оно близко. Но свобода — дело объединенного народа.

Родина встанет от своей дремоты, народ объединится для работы над лучшим будущим:

 

Выдзем разам да работы,

Дружна станем, як сцяна,

І прачнецца ад дрымоты

З намі наша старана.

(Якуб Колас).

 

Поэт призывает к борьбе с недолей. Солнце и к нам заглянет, настанет день.

 

Гэй, за спольнасць, за каханне

Смела, наш народ…

Зможам скаргу, змoжам гора,

Толькi скора, брацця, скора

К шчасцю громадой…

Гэй, забудзем усе нягоды,

Завiсць, сваркi, слёзы, зводы,

Ажывем душой.

 

Дружная работа для белоруса нужна для того, чтобы построить лучшее будущее и в тоже время для того, чтобы изжить тяготу настоящего и прошлого. Ему, прежде всего, нужна самостоятельность. Ему необходимо освободиться от чуждых опекунов, которые столетиями сидели на шее белорусов, богатели в хоромах, а белорус был в сермяге и торбу одел:

 

Сотні лет песцім днямі і ночай

Госця на шыi —

Змея, што з пуняу скарбу валоча,

Скарбы чужыя.

Вы ўжо забылi людзi здарэння.

Дзе ваш прыпынак —

Вывелi у гандаль славу, сумленне, —

Праўду на рынках.

Слепа зраклiся сораму, увагi.

У харомы селi,

Браццям жа ўздзелi лапцi, сярмягi,

Торбы надзелi…

Людзi чужыя… Хтось калiсь злiча

Вашу нам шкоду.

Злiча праступкi… к суду паклiча

Крыўда народу.

(Янка Купала).

 

За весь тяжелый труд рабочий получил тяжелую награду:

 

Тыя ковы, што кавалi,

Той заржаўлены ланцуг,

На каторых век трымалi

Вашы цела i ваш дух.

(Наша нiва — «Работнiку»).

 

Одухотворенный идеей свободы народ сбросит заржавелые оковы:

 

Мыслi праўды, дух свабоды —

Вольны нам народны дух

Растрасе свае астрогi,

Ржавы ён парве ланцуг…

(«Наша нiва»).

 

Поэт призывает народ взяться за строительство своего счастья, своей доли. Он призывает его вырваться из темноты, оставить раздоры.

 

Ужо сонейка ўсходзе, ужо дух у народзе

Збудзiуся i к праўдзе заве…

(Янка Купала).

 

В единении сила и путь к свободе:

 

Дружнасць — першы крок свабоды,

Згоднасць — сiла грамады.

(Якуб Колас)

 

И другой поэт проникнут той же верой:

 

Я верую — бясплодна не засне,

А ўперад рынецца, мауляў, крынiца,

Каторая магутна, гучна мкне,

Здалеўшы з глыбi, на прастор прабiцца.

(М. Багдановiч).

 

Различные авторы представляют неодинаково ту лучшую долю, к которой должен стремиться народ. Для Якуба Коласа программа ясна. Он желает своему народу, чтобы он не лил больше слез, чтобы тюрьмы закрылись для людей: «Каб казалi, што хацелi», чтобы не гнули спину, чтобы со страхом не смотрели на воротник урядника. И далее:

 

Каб пабольшала нам поля,

Каб разросся вузкi луг,

Каб спявалi песнi волi,

Дзержучы жалезны плуг.

 

Творчество Коласа, по справедливому замечанию Горецкого, как и творчество Тетки, имело социальный характер, какой для белорусского мужицкого народа вместе с тем охватывал и национальный вопрос.

В одном революционном стихотворении Коласа, долгое время известном в списках, мы находили резкое выступление против богачей и панства. Поэт спрашивает своих врагов, чьими руками они собрали свое добро, чьею слезою купили свое счастье. За что паны и богачи нас били палками, секли, голодом морили. И в конце этот поэт угрожает: «Бойцеся сярмягi». И это раннее стихотворение изящно по форме, красиво и реально по общему своему содержанию и по своим частностям.

Социальные мотивы проходят через всю эпическую поэму Коласа «Новая зямля». Общество разделяется на панов и мужиков, на эксплуататоров и трудящихся. Мужик проникнут классовой ненавистью к пану. К этой классовой ненависти присоединяется национальная. Паны — это поляки, а мужик — белорус. Панам хорошо живется под царским режимом. Мужик забит и всего боится. Боится он и чиновника великоросса.

И в обрисовке Янки Купалы общество разделяется на мужиков и рабочих, а с другой стороны на чиновников, капиталистов, фабрикантов, банкиров и т. д. («Сон на кургане»).

По справедливому замечанию З. Жилуновича новейшими и наиболее блестящими представителями такого направления нашей поэзии являются Янка Купала и Якуб Колас: «З гарнасцю можам сказаць, што Янка Купала — беларускi Шаучэнка i Мiцкевiч — ёсцека i нацыянальна свядомы барэц за адраджэння свайго народу, чаму у многiм паслужыла яго лера… Можна не абмылiцца, калi сказаць, што ўсе iншыя беларускiя паэты выраслi на iм і свае таленты прычасцiлi яго творамi».

Песня о недоле — предвестник песни свободы:

 

Грай, мая жалейка,

Пей, як салавейка,

Апявай нядолю,

Апявай няволю

I грымнi свабодна,

Што жыве край родны.

(Я. Купала).

 

Мужик обладает великой силой, он способен сдвинуть с себя вековую неволю. Правда, еще мужик неграмотен и это задерживает его развитие. И поэт призывает белорусский народ добиться своими силами культурного и политического успеха:

 

Ах! Цi доўга, брацця, будзем

Пад няволяй мы стагнаць.

Ах! Цi доўга свае шчасце,

Сваю долю праклiнаць.

 

И в другом стихотворении поэт заверяет, что настанет миг, когда народ скинет иго неволи.

 

Не загаснуць зоркi ў небе,

Покi неба будзе. —

Не загiне край забраны,

Покi будуць людзi.

Ночка цемная на свеце

Вечна не начуе;

Зерне, кiнутае ў нiву,

Усходзе ды красуе…

Беларускаю рукою

Светлай праўды сiла

Славу лепшую напiша

Бацькаўшчыне мiлай.

Зацвiце яна, як сонца

Пасля непагоды

У роўнай волi, у роўным стане

Мiж усiх народаў.