Южная часть Атлантического океана

Бразильские территориальные воды

Ударный авианосец «Рональд Фолсом», ВМФ САСШ

Сентября 2005 года

 

Флагман ударной авианосной группировки «Янки», контр-адмирал ВМФ САСШ Тад Брюэрти, сидя в своей флагманской каюте в корме огромного авианосца – здесь меньше всего слышны шум реактивных двигателей и грохот катапульты, – с удивленным раздражением читал срочную и совершенно секретную радиограмму «Только для адмирала», адресованную ему из Норфолка. Он перечитал ее, а потом еще один раз. И так ничего и не понял.

– Сэр! – сказал начальник разведывательной части на авианосце, намекая на то, что нужно либо отдать бланк, либо писать ответ.

– Занесу, отдам, – не терпящим возражений голосом сказал контр-адмирал.

И в самом деле – полная ерунда.

Извилистыми коридорами авианосца, где можно плутать весь день, он пробрался на нулевую палубу, отвечая на приветствия палубных техников и летного состава, который вместе с техниками проверял находившиеся на нулевой палубе самолеты. На лифте поднялся в штаб управления летными операциями, находящийся на самом верху острова, палубной надстройки авианосца.

– Адмирал в штабе! – крикнул один из офицеров.

– Вольно. Посторонним покинуть помещение.

Когда приказание было исполнено – адмирал протянул шифровку Чаку Догеру, боссу по летным операциям.

– Ты что-нибудь понимаешь? Лично я – ни хрена.

Догер, пожилой, в аккуратно отутюженной форме афроамериканец, прочитал радиограмму, присвистнул.

– Нормально. Нас сменят через двадцать два дня, а у меня и так в казематах уже мышь повесилась. Надо заказывать срочную доставку, сэр, иначе остаток похода мы просто будем загорать тут на солнышке.

Волнение летного босса было вполне понятно – только через двадцать два дня «Джон Адамс» должен был сменить «Рональда Фолсома» на позиции «Янки» – со свежей командой, свежей техникой и полными артиллерийскими погребами. А на «Рональде Фолсоме» пять самолетов стояли на приколе из-за того, что были израсходованы даже запасные моторы, которые взяли в поход, в артиллерийских погребах было и в самом деле хоть шаром покати. Точнее, противокорабельные ракеты, которые должны быть в арсенале на каждом авианосце, – они-то как раз были нетронуты, равно как и ракеты типа «воздух–воздух». А вот с вооружением класса «воздух–земля» было скверно. Управляемых бомб JDAM весом в одну тысячу фунтов – самый расходный тип боеприпаса – не осталось вообще, последние израсходовали на прошлой неделе. Пятисотфунтовые подходили к концу, осталось немного на две тысячи фунтов, но их применять в городах, в опасной близости от дружественных сил, было просто опасно. И это несмотря на то, что в нарушение регламента, выходя из Гуантанамо, они взяли на борт вдвое меньше вооружения класса «воздух–воздух» и «воздух–корабль» за счет этого грузя в перебор самую ходовую номенклатуру «воздух–земля». Огромные авианосцы, гордость флотов всего мира, предназначенные для того, чтобы топить в открытом море суда противника всех типов и классов, атаковать друг друга, выродились в плавучие аэродромы, безопасные, потому что они в открытом море и их не обстреливают из миномета. Деквалифицировались и летчики: еще в начале века самолеты главного противника как минимум по разу в день пытались прощупать ПВО авианосца… сейчас же русские, североамериканские, римские корабли расходились в океане контркурсами, часто даже без облета друг друга… у каждого были свои дела, и это было намного важнее, чем играть друг у друга на нервах. Американцы вляпались в Бразилии, а русские – на Востоке, и некогда гордые альбатросы, летчики палубной авиации, тупо доставляли к цели бомбу за бомбой, ведя затянувшуюся и всем уже поднадоевшую войну.

– Значит, мы не сможем выполнить приказ?

– Никак нет, сэр. Можете вызвать Руки, но я и без этого скажу: нечем. Нужна срочная доставка… как можно более срочная. Термитных бомб я почти и не брал, нужны также на тысячу фунтов и на пятьсот.

– То-то нам эту срочную доставку сделают. Сам-то веришь? – по-простецки спросил адмирал одного из офицеров, с которым он начинал еще помощником летного босса на «Форестолле».

– Тогда никак, сэр. Нужно передать наверх – у нас нет вооружения для выполнения подобной задачи.

– Нет вооружения…

 

Через два часа пришла ответная радиограмма. Как и прошлый раз, срочно, секретно, но задача принципиально другая. Теперь им предписывалось использовать свои самолеты для миссии воздушного патрулирования и прикрытия к востоку от зоны удара. По-видимому, с запада должны были прикрывать палубные эскадрильи Седьмого флота САСШ.

 

– Все о’кей, сэр?

Контр-адмирал, последний раз садившийся за штурвал палубного истребителя-бомбардировщика восемь лет назад, показал большой палец. Активировал систему дыхания – и в легкие с шипением потекла воздушная смесь из баллона.

Один из матросов палубной команды показал вперед, и в этот же момент катапульта авианосца со свирепой силой бросила самолет «F/A 18D» вперед. Серым пятном по правую руку мелькнул остров, они разгонялись по первой, длинной дорожке. Оторвавшись от палубы, самолет на мгновение клюнул вниз, но работающие на форсаже двигатели подхватили стальную птицу и потащили вперед и вверх со свирепой силой укрощенного человеческим гением огня.

Взлетели…

Зачем контр-адмирал Брюэрти решил лететь на задание, пусть и в учебном кресле двухместного самолета-спарки, тем более что врачи категорически запретили ему полеты на реактивных самолетах? Может быть, потому что контр-адмирал не понимал, какая чертовщина происходит в его зоне ответственности – а их учили, что в твоей зоне ответственности ты отвечаешь за все.

А может, он просто соскучился по небу. Кто знает?

– «Дог два-один» [215] – всем «Догам», занять эшелон пять тысяч, курс на триста тридцать, ориентируйтесь по мне. Верхний край на четырех тысячах.

Адмирала охватило то редко появляющееся у него в последнее время чувство восторга от свободного полета в воздушном океане – то самое, какое возникло у него, когда он еще мальчишкой сел за штурвал «Тайгер Мота». Если бы не та дурацкая автокатастрофа, после которой ему оставалось только что отправлять самолеты в полет, а не летать на них самому…

Остроносые, вытянутые в стрелу «Шершни» пробили верхний край облачности – и вышли в бездонный, залитый светом солнца океан. Внизу ничего не было, кроме мягкой ваты облаков, вверху – ничего не было, кроме бесконечности, солнце светило, разбивалось тонкими разноцветными лучиками на темном забрале шлема. Контр-адмирал начал подпевать – как он всегда это делал в кокпите самолета…

«Дог» – ведущий заложил широкий вираж, меняя курс с трехсот тридцатого на сто восьмидесятый, тот же самый маневр повторили и все самолеты группы «Дог», идущие оборонительным строем. Контр-адмирал еще раз взглянул на солнце – и тут увидел приближающиеся со стороны севера точки. Каждая из них уже была размером с большую муху и продолжала расти.

Точек было много. Очень много.

Наверное, даже во время празднования дня авиации в Барксдейле не увидишь такого зрелища. Двенадцать машин – эскадрилья, три эскадрильи – группа, две или три группы – стратегическое авиакрыло. И таких авиакрыльев тут было, по меньшей мере, два – контр-адмирал догадался, что подняли в полном составе 2-е и 5-е авиакрылья с базы ВВС «Барксдейл» и «Андерсен». Может быть, подтянули и 306-е…

Бомбардировщики шли красивым, закрытым строем, и небо дрожало от слитного рева сотен турбин.

– Вот это да, сэр! – крикнул его пилот, пристраивая истребитель по краю оборонительного строя бомбардировщиков.

Бомбардировщики неутомимо шли на неведомую цель, расположенную где-то в непролазных джунглях Амазонии, они прикрывали их фланги. И не было на земле силы, способной их остановить…

 

 

8

 

САСШ, Лос-Анджелес

Район Монтеррей-парк

Июня 2012 года

 

Его разбудило солнце. Солнечный луч, подкравшись к нему по чисто вымытому полу, сначала робко коснулся щеки, потом пополз дальше, дальше – и наконец добрался до глаза человека, лежащего на полу. Человек пошевелился…

Что происходит? Что вообще, черт побери, происходит?

Пульсирующая боль в голове не утихала, кто-то светил ему фонарем в глаз. Черт… это те самые полицейские… копы, как их тут называют.

Но он же не за рулем? За рулем Джек… и почему его так развезло? Что с ним вообще происходит, они что, попали в аварию?

Да, наверное. Джек сел за руль и повез показывать им Голливуд. Кажется… он выпил не меньше полбутылки текилы. Чертова текила… опасная штука, кактусовый самогон. Край широкого стакана – мексиканцы называют их кабаллито – нужно смочить и обвалять в соли. Потом…

Черт, почему ему так светят в глаза. Больше же, идиоты…

Гардемарин Флота Его Императорского Величества Вадим Островский дернулся и пришел в себя, лежа на полу какого-то здания…

– Черт…

Он попытался подняться – и обнаружил, что не может этого сделать. Но руками он мог шевелить… и, ощупав свою гудящую голову, обнаружил, что на голове откуда-то взялась шишка. Видимо, они крепко грохнулись где-то вчера, он набил шишку и ничего не помнит.

– Парни… Черт…

Где он? Наверное, его принесли сюда и положили, чтобы он отоспался. Просто пришел в себя, да…

Тогда почему не на диван? Почему его бросили на пол? Неужели…

Он с трудом повернулся и сфокусировал зрение на стене, потом попытался сосредоточиться – ему это удалось, сознание возвращалось к нему. И тут он увидел, что его не положили на диван потому, что этого дивана просто не было. В этой комнате вообще не было ни дивана, ни кровати, ни какой-либо другой мебели.

Черт, да что же это такое? Их что, забрали в полицию?

Он попытался встать – и на этот раз ему удалось это сделать, хотя для этого ему пришлось встать на четвереньки, а штормило – как в северных морях, короткая и жестокая волна, бьющая в борт. Поднявшись по стенке, он увидел то, что не видел до этого, – и от этого стремительно протрезвел. Ледяной холод вполз в душу.

Стол. Стоящий примерно в метре от окна… примерно то же самое сделал бы и он, если… Черт, неужели он что-то натворил?

Да нет, быть не может. Такое не натворишь ни с какого бодуна.

Стол, большой письменный стол, совершенно не подходящий для этой комнаты, скорее для офиса, небольшой стол для совещаний. На нем – матрац и впереди – что-то вроде подушки. Но это не подушка, Вадим теперь хорошо знал, что это такое. Мешок с песком, с него предпочитают стрелять североамериканские снайперы еще со времен гражданской войны. По центру мешка углубление, на столе, выдаваясь вперед стволом, лежит винтовка. Снайперская винтовка. Только сейчас он увидел три гильзы, одна лежала совсем рядом с ним, на полу, две другие в углу. Полуавтоматическая снайперская винтовка, у нее гильза выбрасывается далеко, замучаешься искать, если надо.

Держа равновесие, гардемарин подошел ближе к столу и посмотрел на винтовку. Это была одна из моделей, используемая русскими морскими пехотинцами, полуавтоматическая винтовка Драгунова, но не старая, а последнего образца. Стальной складной приклад с поворотной щекой, длинный, тяжелый, консольно вывешенный ствол, заканчивающийся на конце коротким цилиндром пламегасителя, армейский двухканальный прицельный комплекс «день–ночь» с расширенным полем зрения и увеличением до шестнадцати крат, сбоку – лазерный прицел для использования вместе с ночным каналом прицеливания. Рядом – распотрошенная пачка финляндских снайперских патронов «Лев» – не гражданская, яркая – а та, которая идет на снабжение армии, с гарантированной сохранностью патронов в течение двадцати пяти лет. Это не гражданская винтовка – у гражданской другой пламегаситель и не может быть такого прицельного комплекса. Да и патроны – армейские.

Так что же он натворил…

Он начал вспоминать, вспоминать то, что было вчера, после того как они поехали отметить окончание спецкурса, «уцелевшие», впервые за долгое время в городе, двадцатилетние пацаны с тренированными инстинктами убийц. Воспоминания прервал рокот вертолетных лопастей – это встряхнуло его как ничто другое, вертолет – главный враг боевого пловца, от него не скрыться, это вбили в его голову намертво. Вертолет – значит, надо или бежать, бежать как можно быстрее, или забиться в какую-нибудь нору и ждать.

Бежать!

Может быть, этого делать не стоило, но он это сделал. Взял снайперскую винтовку, выставил прицел на минимальное увеличение, приложился от окна, чтобы понять, что все-таки произошло. Половодье огней, синих и красных – полицейские мигалки и мигалки карет «Скорой помощи» – сказали ему все, что он должен был знать.

– Метров семьсот, если не больше. Неплохая дальность для полуавтоматики… – машинально оценил он.

Бежать! Не может быть, что он это сделал, но раз он здесь, на него все и свалят, – Вадиму это только сейчас пришло в голову. Он будет виноват – он русский, рядом армейская снайперская винтовка и армейские же патроны. Значит – он это и сделал, никто не будет доказывать иное и искать, кто это сделал на самом деле. Его подставили, но пока он жив и может выбраться из западни.

Положив винтовку обратно, он подошел к двери и попытался ее открыть. Ему даже не пришло в голову стереть с винтовки отпечатки пальцев – он не был убийцей, он был военным моряком и никогда не задумывался об отпечатках пальцев на оружии. Сейчас он откроет дверь и уйдет отсюда. Потом попытается выбраться из страны…

Дверь была заперта. Снаружи.

Ключа не было.

Он нагнулся и осмотрел замок – бесполезно. «Мертвая задвижка», замок, который рекомендуют полицейские, язычок приводится в действие не пружиной, и его нельзя задвинуть обратно. Его просто так не открыть.

Разбежавшись, насколько позволяло пространство в комнате, Вадим тяжело, всем телом ударил в дверь, пытаясь выломать его. Это не привело ни к чему, кроме нового приступа головной боли, такого сильного, что он едва не потерял сознание. Полицейские сирены взвыли совсем рядом, под окнами.

Вадим повернулся к окну – и тут его взгляд упал на винтовку. Оружие – единственный твой друг, который никогда не предаст, говорили ему еще в скаутском отряде. В центре подготовки амфибийных сил Тихоокеанского флота говорили то же самое.

Патрон был в патроннике, винтовка перезаряжается автоматически. Если три гильзы – значит, в магазине осталось еще семь патронов. Боевых – в такой ситуации они не могут не быть боевыми. Восемь патронов – и один выход – у него.

Странно, но ему даже в голову не пришло взять винтовку с собой или обстрелять полицейских, чтобы они залегли и вызвали подмогу.

Подняв винтовку, Вадим прицелился с колена выше того места, где должен был быть язычок замка, преграждающий ему путь к свободе, и нажал на спуск.

Замок вынесло с первого выстрела – тяжелая снайперская пуля не подвела. В комнате запахло порохом… в ней и до этого едва заметно пахло порохом, просто Вадим этого не заметил.

Положив винтовку обратно, Вадим вышел в длинный, пустой коридор. Что это за здание, вообще? Жилое? Не похоже, все жильцы сбежались бы на выстрелы. Похоже на дрянную гостиницу или что-то в этом роде – длинный коридор и двери в нумера. В Северо-Американских Соединенных Штатах в городах много такой вот пустующей, никому не нужной недвижимости, даже небоскребы такие есть. Но если есть коридор, значит, можно спуститься и вниз.

Он направился в конец коридора – но на полпути остановился. Слоновий топот и крики подсказали ему, что LAPD, доблестная полиция Лос-Анджелеса, уже на месте.

Быстро! По строительным правилам в любом здании должны быть две лестницы, это как минимум! Одна из них – пожарная, причем она не должна никак запираться! И если основная лестница расположена справа, следует ожидать, что пожарная будет расположена слева!

Дверь на пожарную лестницу и впрямь была слева, в конце коридора, она была закрыта на простой, приржавевший засов – щеколду, которая поддалась после второго удара. Дверь вела на лестницу – по североамериканской моде пожарная лестница была не внутри здания, а приварена к нему снаружи, она была такой широкой, чтобы пропустить двух человек с носилками.

Притворив дверь – закрыть ее снаружи было невозможно, но оставалось надеяться, что полицейские бросятся проверять открытую комнату и это даст ему немного форы, чтобы спуститься по лестнице и смотаться отсюда, оторваться от преследователей и бесследно кануть, раствориться в многомиллионном населении Лос-Анджелеса.

Не получилось. Когда он уже спрыгнул на землю, заваленную бумажным мусором и всякой дрянью, полицейский «Каприс» влетел в переулок и двое полицейских выскочили из него, держа оружие наготове.

– Стоять! Не двигаться!

 

Это были двое обычных патрульных полицейских, они патрулировали Восточный Голливуд, и сейчас их бросили сюда, на подмогу, после того как произошло убийство. Как обычно, толком ничего не объяснив, произошло какое-то убийство, на полицейской радиоволне была обычная для таких ситуаций неразбериха и какофония. Прозвучало обычное для таких случаев – подозреваемый вооружен и опасен, – но сейчас они видели перед собой всего лишь тощего, растрепанного парнишку лет двадцати в мешковатой одежде. Патрульные полицейские – это не детективы из отдела убийств и тем более не спецназовцы из легендарного SWAT. Обычные «клиенты» патрульных полицейских – это семейные дебоширы, алкоголики, распивающие спиртное в общественных местах, бродяги, мелкие воришки, хулиганы и вандалы, которые ломают общественное имущество и оставляют граффити на стенах. Для того чтобы справиться с ними, достаточно бывает дубинки, иногда полицейского «Taser», электрошокового пистолета. Настоящий пистолет обычно не требуется – вот почему один из патрульных направлял на парнишку «Taser», готовый его применить, а второй подстраховывал его с пистолетом. Парнишка выглядел обычным хулиганом, который что-то украл и попался, хотя если бы полицейские знали, кто перед ними, они бы вооружились ружьем, заставили ли бы подозреваемого лечь на землю, вызвали бы SWAT и держали бы его под прицелом до приезда спецгруппы. У двадцатилетнего парнишки, который был перед ними, за плечами был сибирский скаутский отряд, поход по горам Афганистана, центр подготовки амфибийных сил Флота Тихого Океана Российской Империи, а потом еще и морской антитеррористический центр САСШ. Но полицейские ничего этого не знали – перед ними был подозреваемый, которого надо было запихнуть на заднее сиденье машины в наручниках и отвезти в полицейский участок, а там потом с ним пусть и разбираются.

– Не двигаться!

Парень медленно вытянул руки перед собой.

– У меня нет оружия! Я безоружен!

Полицейские уловили какой-то странный акцент – но Город Ангелов привлекает массу иммигрантов, и акцент может быть какой угодно.

Полицейские производили арест не первый раз, не десятый и даже не сотый. Полицейские скомандовали парню – на колени, – и он выполнил команду, опустившись на колени посреди всего этого мусора. Потом один из них направился к парню, спрятав «Тазер» и сняв с пояса наручники, чтобы надеть их, второй по-прежнему страховал футов с двадцати. Первый полицейский привычно ухватился за руку парнишки, надел на нее наручники и начал заводить ее за спину, чтобы надеть наручники и на вторую руку. Он так и не понял, что произошло, мир вокруг него вдруг прокрутился с чудовищной скоростью, небо поменялось местами с землей. В следующее мгновение громыхнул выстрел…

 

Вадим дождался, пока полицейский наденет на его руку наручник, начнет заводить ее за спину, а потом применил специально отработанный против этого прием, имеющий в своей основе философию айкидо – используй силу противника против него самого. В течение секунды роли кардинально поменялись местами – полицейский оказался не за Вадимом, а перед ним, перекрывая цель. Спецназовец в этой ситуации начал бы стрелять, даже рискуя ранить своего, но патрульный полицейский – не спецназовец, и все, на что его хватило, так это заорать «Не двигаться!». В следующее мгновение Вадим выдернул из поясной кобуры первого полицейского пистолет и выстрелил во второго. Он мог бы выстрелить в голову и убить, но он выстрелил в солнечное сплетение, в центр массы, потому что видел – на полицейском бронежилет, и это его спасет от смерти, но удар пули в бронежилет в районе солнечного сплетения будет таким, что ошеломит копа и выведет его из строя. Копы Города Ангелов были вооружены «смит-вессонами», полупластиковыми, 40-го калибра, детективы таскали с собой оружие по выбору – но у патрульных копов оно было стандартным. Полицейский, целящийся в него из пистолета, упал как подкошенный, Вадим ударил по голове рукой с зажатым в ней пистолетом второго полицейского, вскочил и бросился к полицейскому «перехватчику». По пути он успел вырвать пистолет у второго сбитого с ног полицейского – на случай, если тот быстро придет в себя и выстрелит подозреваемому в спину. Это ему удалось, и он уже почти добежал до водительской двери урчащего мотором на холостых «Каприса», как вдруг со спины грохнул пистолетный выстрел – и рука Вадима странно онемела. Второй раз полицейский, стрелявший в него сверху, с пятого этажа заброшенной рабочей гостиницы, выстрелить не успел – Вадим повернулся и выстрелил в него из пистолета, зажатого в левой руке, обеими руками он владел почти одинаково, в спецназе почти все были «македонцами». [216] И снова не убил, хотя на упражнении «внезапное нападение противника сзади» всегда показывал отличную оценку, попадая в бумажную голову врага с разворота. На сей раз пуля ударила совсем рядом с головой полицейского, выбив кирпичную крошку из стены – и эта крошка хлестнула полицейского по лицу и глазам. Полицейский с криком отшатнулся – и Вадим успел ввалиться в прокуренный салон «Каприса». Рычаг автоматической коробки передач у этой крепкой, мощной и просторной машины находился по американской моде у рулевой колонки справа, гардемарин передвинул его в положение «задний ход» – и вдавил педаль газа, вылетая на улицу. Когда двое полицейских – у одного из них было полуавтоматическое ружье 12-го калибра, у другого – помповый карабин калибра.223 – схватились за оружие, захваченная полицейская машина уже исчезла из поля зрения. Остались только двое полицейских – один корчился на земле, не в силах прийти в себя, другой стоял на четвереньках и блевал. Третьему, у которого все лицо было иссечено кирпичной крошкой и повреждены глаза, помощь пытались оказать в коридоре.

Снайпер ушел.

 

Лейтенант полиции Лос-Анджелеса Митчем Ген находился в передвижном полицейском штабе у гостиницы «Бельведер», когда полицейская радиоволна донесла информацию о стрельбе неподалеку. Это привлекло внимание лейтенанта, он отвлекся от стаканчика с кофе, восьмого за день, который героически пытался проглотить, и взялся за рацию.

– «Сто семнадцатый», это «двадцать девятый», – назвал он свой позывной, – что там у вас происходит…

Позывной лейтенанта – «двадцать девятый», всего два знака – отражал его высокое положение в иерархии LAPD.

– «Двадцать девятый»… – донесся до штаба взволнованный голос, – у нас тут «десять–двадцать четыре», нападение на полицейских. Подозреваемый скрылся. У нас трое раненых полицейских, и нам нужна карета «Скорой»…

– Объявляйте перехват. Мобилизация уровня четыре, – бросил лейтенант, – я еду.

Настоящему полицейскому собраться – только подпоясаться, поэтому лейтенант подхватил пиджак, который таскал на плечах и в жару и в холод, и протиснулся к выходу.

На пороге он столкнулся со своим извечным напарником, детективом 1-го класса Гарри Спилейном. Говорили даже, что он дальний родственник Микки Спилейна, но это было не так.

– Что нового?

– Классная работа, лейт, – детектив показал большой палец, – кто бы ни был этот ублюдок, я поставлю ему пива, как задержим, потому что он избавил нас от множества проблем разом. Паф-паф-паф – и все, нам можно идти в отпуск.

От неприятного предчувствия похолодела спина.

– Трупы опознали?

– Так точно, хотя башка разворочена, не дай боже.

Детектив заговорщически подмигнул – и лейтенант вспылил.

– Какого черта, говори!

– Так вот, я и говорю. Первый ублюдок – Энди Гарсия.

– Твою мать… – выругался лейтенант.

Энди Гарсия, по прозвищу «Ангел». Сын мексиканского эмигранта, руководил едва ли не всей наркоторговлей в Лос-Анджелесе. Его жестокость была непостижима человеческому уму – отступили даже ямайские дилеры, приверженцы культа Вуду, требующего человеческих жертвоприношений. Но Гарсия показал им, что значит поклоняться смерти – примерно с год назад в районе Сайпресса на рыбацком складе обнаружили двадцать шесть человек, все – ямайцы и гаитянцы. Они висели, подвешенные за ноги веревками к балкам, поддерживающим крышу, у всех были выпущены кишки. Головы их лежали отдельно в каком-то странном рисунке – а в центре этого рисунка из голов горела толстая свеча и лежала открытка. Типичная для таких случаев – скелет в свадебной фате. Мексиканцы поклонялись «Санта Муэрте», что в буквальном переводе значит «святая смерть», и приносили ей человеческие жертвы. Один из полицейских, который обнаружил этот склад – просто кровь протекла на тротуар, – свернул с ума…

Если убили Гарсию – в городе начнется война.

– А остальные кто? Его подручные?

– Нет, еще круче. Второй – Тони Хуарес.

Еще лучше. Тони Хуарес по прозвищу «Кабаллито», «лошадка». Этот – тоже мексиканец, но действует по ту сторону границы. Террорист, экстремист, связан с наркоторговлей. Находится в списке десяти самых разыскиваемых людей ФБР. Североамериканская армия много дала бы, чтобы задержать его – а он, оказывается, был все время в Лос-Анджелесе, пока его искали по ту сторону границы. Тут он и получил свое.

– Ну а третий? – с затаенным страхом спросил лейтенант.

– А третий – Хорхе Альварадо! – выложил главную новость детектив. – Дохлый, как вчерашняя рыбина из супермаркета. Его мозги по всей стоянке валяются…

Лейтенант застонал. Если тут убили младшего Альварадо – разве что Санта Мурэте, их долбанная смерть, знает, что будет потом.

И лейтенант, и детектив, не сговариваясь, посмотрели на репортеров, которые пытались прорваться за полицейское оцепление, их сдерживали полицейские. Не позднее вечера город взорвется. Бунты в мексиканских кварталах, погромы и поджоги, бунты в тюрьмах. Возможно, придется активировать Национальную гвардию.

– Поехали отсюда, у нас есть нападение на полицейских, несколькими кварталами дальше. Я хочу оказаться подальше от всего этого дерьма – и как можно скорее.

 

– Это не ниггеры. И не мексы, – сказал детектив, пробираясь в потоке машин, – три пули в голову с дальнего расстояния, это не их почерк. Быстро и чисто… не хотел бы я поссориться с парнем, который может делать такое.

Лейтенант и сам это понимал. У негров нет настоящих снайперов… разве что наняли кого-то из армии, но это вряд ли. Негры просто собрали бы толпу, вооружились чем придется и – тра-та-та. Море крови, изрешеченные машины. Случайные жертвы. Ни на что другое они не способны.

Если это внутренняя разборка мексиканцев – они тоже сделали бы по-другому. В Мексике полно снайперских винтовок 50-го калибра, их используют для отстрела мексиканских федеральных полицейских и североамериканских морских пехотинцев – но не для выстрелов на дальние расстояния. Разница между винтовкой 50-го калибра и обычным автоматом в том, что полудюймовая пуля возьмет любой бронежилет и достанет человека в легкобронированной машине. Или «козий рог». Автомат Калашникова, которых там полно и который так прост, что его можно дать даже одиннадцатилетнему киллеру. [217] Тра-та-та-та-та.

 

Убили майора Падроне.

В семь часов на рассвете.

Семь раз по десять патронов.

А в них – свинцовые смерти. [218]

 

Дело сделано.

Больше всего лейтенант опасался, что это один из белых. Гражданские снайперы. Белые мужчины, которые основали эту страну. Крайне правые. В последнее время их становилось все больше и больше. Они покупали полицейские винтовки с оптическими прицелами, кто побогаче, тратил деньги на лицензию 3-го класса и обзаводился автоматами и пулеметами. Они собирались в общества – «Ку-Клукс-Клан», общество «Джона Бэрча», другие. Они ехали в Тандер Рэнч [219] и платили немалые деньги за то, чтобы их научили тактике ближнего боя на пересеченной местности и в городе. Они постоянно носили с собой пистолет и готовы были его применить без колебаний. Они молились на североамериканскую конституцию, но считали правительство сборищем предателей и слабаков. Они ненавидели негров, мексиканцев, других эмигрантов – и готовились начать этнические чистки, как только это будет возможно. Они вешали у себя в доме флаг конфедерации или Техаса и открыто говорили об отделении. Они говорили о том, что готовы помогать полиции в наведении порядка, но от них обычно бывали одни проблемы.

Вот белый мог такое сделать. Гражданский снайпер. Обычный белый мужчина, возможно – у которого случилось горе. Сына мексиканские дилеры посадили на иглу, и он умер от передозировки. Ошалевший от наркотиков подонок – нелегальный мигрант с ножом подскочил к жене, попытался вырвать сумочку, не удалось и… Банда ублюдков-мексиканцев после дискотеки изнасиловала дочь. Кто-то после этого спивается, кто-то ждет помощи от полиции, а кто-то берет винтовку с оптическим прицелом и начинает действовать. Если это белый снайпер из крайне правых, все может закончиться гражданской войной.

И еще круче – если это агенты правительства. Только несколько дней назад объявили о том, что в результате специальной операции убит главарь мексиканской мафии, Мануэль Альварадо. Убрали отца… теперь убрать и сына. Все логично – только ему что, на хрен, делать?

– Ты прав, это не нигеры. И не мексы, – сказал лейтенант, – ты посмотрел записи с камер наблюдения?

– Пока нет, их сразу увезли в лабораторию. Но есть свидетель, его удалось допросить, хотя парень был на волосок от сердечного приступа. Все выглядит очень серьезно. Подкатил лимузин, за ним еще один, эти трое вышли, направились к входу. Бах-бах-бах – и мозги по всей стоянке. Выстрелов слышно не было. Я примерно прикинул, у парня было пять-шесть секунд на все про все, не больше. Три выстрела в голову. И он ни разу не промахнулся.

– Может, их было несколько?

– Может быть.

Если так – то это еще хуже. Группа опытных снайперов – это навевает мысль о широкомасштабном заговоре. А в Северной Америке уже давно не верят государству…

– Дерьмом дело закончится, – сказал лейтенант.

– Да, дерьмом, – согласно кивнул детектив.

 

Место, где произошло нападение на полицейских, они узнали по припаркованным полицейским машинам, на некоторых из которых не были выключены мигалки. Они припарковались рядом, вышли из машины – лейтенант увидел «Скорую», но каталка стояла внутри. Еще чуть подальше он увидел полицейского, патрульного, который пил что-то из пластикового стаканчика, и его поддерживал за руку другой полицейский. Это заинтересовало лейтенанта.

– Иди, разберись, в чем тут дело. Я сейчас…

Детектив пошел к входу в здание, а он направился к двоим полицейским в проулке…

– Что здесь происходит? – строго спросил он.

И патрульный, и поддерживающий его другой полицейский узнали лейтенанта из отдела расследования убийств.

– Сэр, подозреваемый огрел Рика по голове и пальнул в Стива. Потом угнал машину, – сказал второй полицейский, тот, что поддерживал первого.

Сказанное лейтенанту не понравилось.

– Вы что, совсем охренели здесь? Что значит – огрел Рика, пальнул в Стива и угнал машину? Кстати, что за машину?

– Нашу, сэр… – выдал страшную новость полицейский, которого приходилось поддерживать за руку, – он угнал нашу патрульную машину.

Вашу мать…

– Розыск объявили?

– Да, сэр.

– Вон там – черный «Форд». Держи ключи. Идите, садитесь туда и ждите меня. Надеюсь, хоть мою машину у вас из-под носа не уведут…

Лейтенант поднялся по громыхающей под ногами железной лестнице, обратил внимание на то, что у выхода на последнем, рядом этаже – следы от пулевого рикошета. В коридоре толпились возбужденные патрульные полицейские с пистолетами и ружьями.

– Ну, и что здесь происходит? – недобро спросил лейтенант. – Что, больше заняться нечем? Двое остаются здесь, остальные – марш отсюда!

Патрульные повиновались.

Длинный коридор, везде – толстый слой пыли, но про следы и думать нечего – как стадо слонов на водопой пронеслось. Вздохнув, лейтенант пошел к единственной в коридоре открытой двери.

Дверь в комнату была не открыта, а выбита, причем не ногой, а пистолетной или автоматной пулей, от door-breacher, стандартного ружья полицейских и военных для вскрытия дверей, следы совсем другие. Пуля была мощной – проделала дыру в двери и ударила в стену, оставив на ней большую выбоину. Лейтенант огляделся – пули не было, кто-то уже подобрал.

В комнате – примерно сорок квадратных ярдов, довольно большая, – стоял его напарник и детектив второго класса Тимоти Мак-Джинти, невысокий, плотный, с лицом как у хорька. Репутация у него была плохая: до полусмерти избил подозреваемого, с трудом избежал увольнения со службы. Лейтенант знал, что он несколько лет проработал в отделе нравственности и сейчас не прочь бесплатно воспользоваться шлюхами, которых в городе было полно, а это полицейского не красило.

Посреди комнаты стоял большой стол, на нем лежали матрац, мешок с песком и винтовка.

– Кажется, была стрельба, лейтенант, – заявил МакДжинти, – я слышал по рации.

– Была.

– Так вот, кажется, я нашел место, откуда стреляли.

«Я нашел» – в этом был весь Мак-Джинти.

Лейтенант подошел к окну, посмотрел – мигалки у отеля «Бельведер» были еле видны. Но линия огня есть, и винтовка есть.

– Да здесь же полмили…

– Работал профессионал, – подтвердил Спилейн.

Лейтенант посмотрел на винтовку – это было совсем не то, что он ожидал увидеть. Он подозревал, что снайпер мог стрелять из полуавтоматической винтовки, только так можно сделать три выстрела за пять секунд. Но это был не «Рюгер», популярный в гражданской среде, не «Гаранд», который продавали со складов почти бесплатно, не «М21», старая армейская снайперская винтовка. И вообще – это была явно не гражданская винтовка. Складной приклад из зачерненных металлических трубок, на вид очень крепкий, толстый и длинный ствол, изогнутый магазин из черного пластика, большой, массивный прицел… уж не с встроенным ли баллистическим компьютером?

– Что это за дрянь?

– Это похоже на снайперскую винтовку Драгунова, Митч, – сказал детектив Спилейн, который отслужил в морской пехоте, – нам показывали такие на курсах по изучению оружия вероятного противника. Старая русская снайперская винтовка.

– Эта на старую не похожа.

– Видимо, модернизированная. Русские любят это дело, у них полно оружия.

Только русских тут не хватало…

Ни к чему не прикасаясь, лейтенант обошел стол, наклонился над распотрошенной коробкой с патронами. Он не знал русского языка, но догадался, что надписи на коробке сделаны именно по-русски.

Русская винтовка и русские патроны. Какого черта русским понадобилось убивать этих ублюдков?

– Что здесь произошло? Кто получил вызов?

– Я, – заявил Мак-Джинти.

– Рассказывай.

Лейтенант чувствовал, что что-то не то.

– Я ехал как раз на происшествие, когда по рации передали, что рядом со мной, в квартале, слышали звук выстрела. Назвали номер дома. Я принял вызов и поехал проверить, ко мне присоединились еще три патрульные машины.

– Присоединились?

– Черт, Митч, я их сам вызвал. Я что, один должен проверять?

Конечно же, нет. Ты должен спрятаться за спинами патрульных и командовать. Козел.