От объяснений Дарена У нолана в голове образовалась каша, которую и за неделю не расхлебаешь.

Он сидел и смотрел на парня, пытаясь осмыслить все сказанное. Разве можно надумать себе чувство? И становится ли благодарность и восхищение той любовью, о которой твердят все вокруг? Хочет ли он, чтобы Дарен пользовался им как вещью? Или это всего лишь дань школьной моде на Игру?

- Я запутался. - Нолану, вдруг, стало очень стыдно за то, что он вывалил на Дарена сплетни и претензии. Ведь, по сути, парень никогда не проявлял к нему никакого интереса, кроме покровительства и холодной вежливости. - Я пойду?

Дарен кивнул, позволяя мальчишке уйти. По лицу Нолана было видно, что первогодка не врет. Что до него, наконец-то, что-то дошло, и теперь это что-то требует хорошего анализа. И все же, когда Нолан вышел из-за стола и проходил рядом с Дареном, парень поймал его за запястье, останавливая на несколько мгновений.

- Не наворачивай себе много. Голова разболится, - посоветовал он и сдержано улыбнулся, отпуская мальчишку.

Нолан кивнул, чувствуя, что его неслабо потряхивает от собственной дерзости и сделанных на ее почве открытий.

Он глубоко вздохнул и на негнущихся ногах поспешил к выходу, костеря себя на чем свет стоит за то, что наговорил лишнего. И за то, что выпросил-таки у парня ответ на мучивший его вопрос.

И все же одно обстоятельство, немного, но утешало: Рокси тоже был Дарену безразличен. А раз так, быть может, когда он разберется в себе и поймет, чего на самом деле хочет от старшекурсника, у него и получится добиться желаемого. Главное, чтобы Шимидзу под ногами не путался. Главное, чтобы сплетни о нем оказались правдой, и Дарен понял, что эта пташка любит летать повыше.

Нолан ушел, а Дарен так и продолжал сидеть за столом, пока кто-то из сокурсников не окликнул его. Выругавшись на чем свет стоит, парень отнес тарелку на мойку и, проклиная все и всех за то, что так и не позавтракал, отправился на уроки. Только теперь до него в полной мере начал доходить смысл рассказанной Ноланом сплетни. Одно дело, когда что-то вертится на языке у нескольких первогодок, и совсем другое, когда об этом гудит вся школа.

Сплетня оказалась той еще заразой и разлетелась по школе со скоростью лесного пожара. Несколько раз к Дарену подходили на переменах с дебильными вопросами. Он посылал вопрошающих в далекие дали и злился все сильнее. В конце концов, его терпению пришел конец.

По пути на урок украинского к Дарену вновь прицепились с расспросами. Отшив интересующихся совсем уж нелестными и крайне обидными словами, парень почувствовал, что вот-вот взорвется к хуям. Злость бурлила в нем, готовая выплеснуться через край уже переполненной чаши терпения, и когда кто-то, приблизившись, спросил, не знает ли он, что... кулак сам полетел в сторону говорившего.

Костяшки пальцев больно врезались в скулу однокурсника, и Джекилс отлетел в сторону, неуклюже приземляясь на задницу и громко вскрикивая.

- Ты ебанулся, Спаркс?! - с недоумением, явно не понимая за что получил, спросил Генри. - Какая бешеная собака тебя покусала?

- Да вы уже заебали меня своим знаю - не знаю. - Огрызнулся Дарен. - Я вам, блять, что, местное информбюро?

- Вот же псих, - потирая начавшую раздуваться щеку, процедил Джекилс. - Так бы и сказал, что тебя тоже не было на уроке. Бить-то зачем?

- С хера ли это меня не было? - не понял Дарен.

- А мне почем знать? - как баран на новые ворота уставился на одноклассника парень. - Я в лазарете был, пропустил, хотел у тебя домашку взять.

- А-а! - протянул Дарен, чувствуя себя совсем придурком. - Ну, извини.

- Психопат, - поднимая сумку, заключил Генри и быстро ушел по коридору, решив больше не связываться с Дареном.

- И правда, псих, - прикрывая на мгновение глаза рукой, сам себя обозвал парень. И, тряхнув головой, направился на долгожданный всеми урок украинского.

Когда Рокси вошел в класс, взоры учеников, за исключением пары-тройки ребят, тут же обратились на него. Парень, который уже привык к повышенному интересу к своей персоне, не обратил на это ровным счетом никакого внимания, и, приблизившись к своей парте, сел на стул, разложив перед собой рекламные буклеты и письменные принадлежности.

Едва он подготовился к уроку, как в класс стремительным шагом вошел господин Воронцов, лицо которого было непривычно злым и изможденным. Захлопнув за собой дверь, мужчина швырнул на первую парту тетради, в которых ученики писали контрольные работы, и попросил старосту раздать их владельцам.