На фото Копыловы мама и Отец, приблизительно 1955 год.

Мама (Копылова Тамара Семёновна) родилась 29 июня 1930 г. в деревне Дурнево, Курской области. У неё была сестра Валентина и 4 старших брата. Все братья погибли во время войны.

Курск был под немцами с ноября 1941 года и по февраль 1943 года. Маме было 11 лет. В оккупации свирепствовали полицаи – из своих же. Помню, что мама говорила, как они в оккупации пытались даже учиться. И часто, когда не было бумаги, на чём писать, ждали, когда немцы выбрасывали мусор, а там иногда была бумага, газеты, листовки – на обратной стороне писали. Ещё был случай с лётчиком. Мама рассказывала, что немцы подбили наш самолёт, и лётчик на парашюте приземлился к ним в огород. Бабушка быстро спрятала парашют в коровник, закопала в навоз, а лётчика переодели, и дед Семен увел его болотами. Куда – не знаю, но дед партизанил, поэтому увел, наверное, к своим. У нас в деревне за огородом и сейчас стоят эти болота. Мама говорила, что почти сразу пришла соседка, которая тоже видела парашютиста и всё расспрашивала, что и как. Но тогда времена были сложные, доверяться нельзя было никому. Ей ничего не сказали. Но зато сразу после соседки пришли уже полицаи с немцами, а соседка стояла сзади… Вот и думай потом всё, что хочешь… Немцы с полицаями перевернули всё вверх дном, но ничего не нашли. В навоз они не полезли. А соседка так и осталась после войны соседкой.

 

Про отца мамы, моего деда Семёна.

Отчество деда Семёна не помню, и, к сожалению, всё, что связано с ним, тоже. Попробую связаться с деревенскими родственниками, может, что и выясню. Или после всех этих вирусов Cavid попробую съездить в Курск.

Я уже говорил, что дед Семён партизанил, а до этого был в колхозе, чуть ли не председателем. То есть смекалки хватало. Мама рассказывала, как он полицаев при немцах под расстрел подвел. Из рассказа мамы помню следующее. Немцы, которые стояли в деревне, за одного своего убитого рядового солдата расстреливали первых попавшихся 20 человек русских. Просто хватали всех подряд и демонстративно расстреливали. А полицаи (из наших же предателей) каждое воскресенье делали набеги на деревни и забирали всё, что было: продукты, кур, гусей, коров (у многих оставались коровы, свиньи), в общем, грабили деревни. Полицаи собирались группой человек по 20 и как раз заходили в деревню на грабеж. Так вот, дед Семён, зная, что полицаи идут грабить деревню, убил немца, демонстративно, чуть ли не перед немецким штабом. И гитлеровцы тут же схватили первых попавшихся… 20 человек полицаев и расстреляли всех. За эту операцию дед получил потом награду.

У мамы было ещё 4 брата, все погибли, о них ничего не знаю.

Мама сначала не работала, сидела дома со мной и Олегом, до школы. То есть не работала 6 лет: с 1956 г., когда я родился, и по 1962 год, когда я пошёл в школу. Причем, как видишь, в 1962 году мне было с 6 лет. Раньше в школу брали строго с 7 лет. Но директор школы был тоже фронтовик и отец с ним договорился. Потом мама работала на заводе КЗТЗ вместе с отцом. Завод КЗТЗ – Курский завод тракторных запасных частей, в своё время был очень крупный и значительный со стратегической точки зрения. С него отправляли запчасти в 56 стран мира. Отправляли не только в страны соцлагеря, но и в США, Европу и Японию. Я почему помню цифру 56 (стран) - это потому что я 1956 года рождения. Мама часто приносила работу домой, вырезала трафареты на английском, немецком и других языках. Через эти трафареты наносили надписи (адреса поставки) на ящики. А, так как с иностранным языком было трудно в то время, мало, кто знал хорошо, то работу часто делали дома, со словарями, вместе с отцом. И иногда тётей Магдой, женой дяди Паши.

 

Про японцев.

Завод КЗТЗ, где работали родители, был особенной достопримечательностью в городе. Во-первых, это всё закрытое производство, всё производили внутри. Была своя «литейка» (литейный цех, то есть свой металл), своё топливо – цех ЦТА (цех топливной аппаратуры, где начинал работу отец) и т.д. Всего около 15 тысяч рабочих. Это очень много. И выпускали такую продукцию, которой не было аналогов в мире. Я помню такую деталь, как «плунжерная пара» для дизельных двигателей в тракторах. Это плунжер, который вставляется во втулку. Точность обработки деталей плунжерных пар очень высока, зазор между внутренней и внешней цилиндрической поверхностью в плунжерных парах достигает 2-3 мкм (микрона)!! Так вот, нас школьников отправляли на завод на практику для сборки плунжерной пары… вручную. Причём, я помню, что вставлял во втулку плунжер без нажима, слегка и пара … собрана. Потом мы пару заворачивали в такую промасленную бумагу и укладывали в деревянные ящики, на которых было написано: «на экспорт». Далее был адрес, например, Болгария, Польша или … Япония. Кстати, именно эти адреса писала моя мама по трафаретам, которые зачастую готовила дома. Так вот, японцы приехали на завод где-то в 1961-62 году, чтобы поделиться опытом, и узнать, как мы умудрялись собирать высокоточную для тех времен технику, в том числе плунжерную пару с точностью до 2-3 мкм (микрон). Не знаю, рассказали им или нет, что высокоточную технику собирали порой детскими руками (правда с нами работали и женщины), но знаю, что в те времена японцы ездили по всему миру и везде закупали новые технологии. А потом родилось, так называемое, «японское чудо», когда Япония рванула в технологиях впереди планеты всей. Короче, после японцев, отец принес домой от них разные диковинные вещи: жвачку пластинками, ручку с секретом, которую переворачиваешь, и меняется картинка. Помню шариковую ручку с 4-мя цветными стержнями. Если учесть, что в то время мы все писали чернилами и перьевыми ручками, то шариковая ручка была для нас в диковинку. А уж, когда я вынес во двор пластинку жвачки, то собрались, наверное, все ребята во дворе. Помню, что мы резали по миллиметру, жевали, и все с видом знатоков причмокивали. И ещё – у нас дома в Курске стоял с тех пор настоящий японский сейф, который после смерти отца никто не смог открыть лет 10-15. Пока я не вызвал мастера и сейф попросту взломали. Там было много варенья, янтарные бусы, большие такие, тяжелые, письма старые и никакого золота.